Футарк. Третий атт Измайлова Кира

— Я вас провожу, — кивнул я. — Я там всё наизусть знаю, и…

— Вы боитесь зажечь лампу в собственном доме?

— Да нет же! Просто спичек у меня при себе нет, а искать их…

— Боитесь нашуметь, — заключила Франческа и тихо засмеялась. — Все-таки британцы — очень забавная нация. Сперва вы храбро кидаетесь наперерез легендарному чудовищу, а затем опасаетесь разбудить гостью и слугу!

— Да, вот такие мы противоречивые, — буркнул я, пропуская ее вперед.

Должно быть, днем Хуанита была здесь — пытала рояль или искала что-нибудь почитать, — и не задернула шторы. Бледный свет луны широкими квадратами лежал на полу, дверцы книжных шкафов и тиснение переплетов едва заметно, таинственно поблескивали.

Вот Франческа оказалась точно в лунном луче — с головы до ног в лунном серебре, и мне на мгновение померещилось, будто кроме этого призрачного одеяния на ней и вовсе ничего нет. Я даже руку протянул — проверить, глазам я уже не доверял, причем обоим…

Опомнился я, когда что-то треснуло, а рояль издал приглушенный стон, врезавшись в стеллаж. Сверху обрушились тяжеленные тома, и я едва успел выдернуть Франческу из-под книгопада.

— Останусь при своем мнении, — выговорила она, отдышавшись, — британские джентльмены умеют удивить!

— Польщен, — ответил я, окинув взглядом разрушения. — Но все-таки мне кажется, что рояль… гхм…

— Слишком хорошо отполирован, — заключила Франческа и увлекла меня…

Куда-то увлекла, одним словом. Как вскоре выяснилось — в мою же собственную спальню, и я позволю себе опустить занавес милосердия над тем, что творилось там до рассвета…

* * *

Надо отдать должное Хуаните: ей хватило тактичности не спрашивать, где нас носило весь вчерашний день и почему мы не спустились к завтраку. Она лишь поинтересовалась, чьи ботинки валяются на лестнице, что за табун диких мустангов бесновался в библиотеке, и что цыганская юбка делает на люстре. Я будто помнил, как она туда угодила…

На мое счастье, еще через день приехал Фрэнк, и я смог выдохнуть с облегчением. С преогромным облегчением: его приезд совпал со знаменательным событием — официальным возвращением блудного Сирила. Как раз прибыл обещанный караван с подарками (кузен не шутил, спасибо, верблюдов не нагрузил, ограничившись автомобилями), и молодоженов предъявили обществу.

Тетушка Мейбл (подозреваю, последовав совету по-военному прямолинейного супруга) не стала устраивать спектакля. Она просто явилась в воскресенье в церковь со всем своим семейством, включая юную Ванессу, ну а новенькие обручальные кольца на пальцах Сирила и Мирабеллы говорили сами за себя.

Мы тоже были на этой службе, но не удостоились внимания публики: оно было приковано к совсем другим персонажам, и я был искренне этому рад. Конечно, я представил гостей и тетушке с семейством, и прочим знакомым, но, повторюсь, ничто не интересовало окружающих сильнее, чем побег и тайная женитьба моего беспутного кузена. Я уж молчу о внезапно свалившемся на него состоянии! Разговоров об этом должно было хватить надолго: девицы и их матери рвали на себе волосы — прежде Сирил не считался завидным женихом, мужчины предрекали ему скорое разорение… На этом фоне какие-то там гости просто померкли, и слава всему сущему!

Жаль только, визит долго не продлился: Фрэнку нужно было готовиться к отъезду, Хуанита желала лично проконтролировать его экипировку и взгреть управляющего, если придется, ну а Франческа… Франческу ждала Испания — она желала взглянуть на те места, откуда были родом ее предки.

Мы прощались на вокзале — Фрэнк и Хуанита уже заняли свои места в вагоне, а я все никак не мог сказать что-нибудь приличествующее случаю: на ум шли либо глупости, либо пошлости, либо глупые пошлости.

— Думаю, я еще вернусь в Британию, — сказала Франческа, видя мои терзания. — Не одним же Блумтауном она богата! Я хотела бы побывать в Ирландии и Шотландии, непременно увидеть Стоунхендж…

— Представляете, — сконфуженно произнес я, — он ведь совсем недалеко от Лондона, а я, хоть объездил полмира, ни разу его не видел!

— Какие ваши годы, Виктор, еще наверстаете, — Францеска улыбнулась и добавила: — Из Испании я двинусь в Италию… я надеюсь, вы понимаете, о чем я?

— Да, кажется, понимаю, — осторожно ответил я. — Только как вас разыскать?

— Очень просто, — ответила она. — Просто следуйте за солнцем!

Миг — и она исчезла в вагоне, а я остался стоять на перроне. Вот, значит, как… Ну что ж, Франческа права — какие еще мои годы! Я, пожалуй, еще не намертво прирос к Блумтауну, так что прокатиться в Европу ненадолго… отчего бы и нет?

— О, мистер Кин, — услышал я, повернул голову и увидел Пинкерсона. Он был задумчив, в петлице у него торчала ромашка. — Гостей провожаете, да?

— Да, инспектор. А вы тут по службе?

— Нет, тоже провожаю, — ответил он и яростно замахал кому-то.

— Позвольте, угадаю… мисс Ламберт?

— Ее самую, — Пинкерсон вздохнул. — Но это ненадолго. Она, знаете, нашла хорошее место в Илкли, а до него рукой подать. А там, глядишь, и у нас что-нибудь подвернется! Жаль только…

— Что?

— Джерри уезжает, не навсегда, конечно, но надолго — ему тоже предложили работу в Кардиффе. Далековато, но платят лучше, так что… Опять я один куковать буду!

— Привыкли к соседу? — поддел я. — Теперь снова одному за квартиру платить?

— Ничего, я другую нашел, — фыркнул Пинкерсон, — даже и получше этой, и подешевле. Не стыдно даже и хозяйку привести… ну это потом… когда-нибудь… А что от участка подальше — так я за рулем, да и прогуляться полезно, буду с вас пример брать, вот…

— Вы поаккуратнее с этим, — не удержался я. — А то догуляетесь.

— Нет-нет, мы осторожно! — выпалил он и забавно покраснел. — Гм… да. А еще… это не мое дело, мистер Кин, но только до того непривычно вас с дамой видеть! А она… ну… в смысле…

— Что нас связывает, вы хотите спросить? Пожалуй… — я задумался, потому что это было не так-то просто сформулировать. — Скажу вам так, инспектор: её кактус занял почетное место в оранжерее моего сердца!

— О!.. — только и смог выговорить Пинкерсон. И добавил восторженно: — О! Разрешите, я запишу?

— И мне дайте листок, — попросил я, — сам запишу для подходящего случая, а то забуду ведь. А с комплиментами у меня… не очень!

ИНГУЗ[7]

Ингуз — первый из викингов

взгляд обратил на восток,

его колесница мчит по волнам,

и люди его нарекают героем.

(Древнеанглийская руническая поэма)

1.

Время бежит незаметно, особенно в таких местах, как Блумтаун. Казалось, только вчера тетушка вторично вышла замуж, отшелестели слухи об этой свадьбе, потом городок всколыхнулся после бегства и триумфального возвращения Сирила и опять утих.

У меня в доме ничего не меняется, разве что прибавилось колючих питомцев. Уедешь на месяц-другой-третий — я взял за обыкновение такие маленькие путешествия, а то зимой в наших краях солнца, бывает, и не видишь, — вернешься, а всё по-прежнему. Всех перемен — Ларример сделался самую чуточку лысоват, а его племянница обзавелась многочисленным потомством. Я, каюсь, опасался, как бы она не оставила наш дом, но нет! Мэри ревностно несла службу до родов, после и даже во время (незабываемое впечатление). Они с мужем поселились неподалеку, а я никогда не запрещал ей в свободное время сбегать домой и обиходить детей. Единственное — не разрешал приводить их на кухню, никогда и ни под каким предлогом. Мне проще было дать Мэри выходной, чем думать о том, что несмышленый ребенок может вывернуть на себя кастрюлю с огненным варевом или угодить в очаг. Ну и платил я ей достаточно, чтобы она могла нанять соседку присмотреть за малышами, пока сама занята у меня на кухне.

Я проглядывал утренние газеты, когда передо мной вдруг возник Ларример.

— Сэр, — сказал он довольно мрачно.

— Что такое?

— К вам посетитель, сэр.

— Кто таков? Он назвался?

— Да, сэр. Это некий мистер Боунс, душеприказчик. У него для вас письмо, и он настаивает на том, чтобы передать его лично в руки.

— Очень любопытно… — я сел прямо. — Пригласите его, Ларример.

— Как прикажете, сэр.

Через пару минут в кабинете объявился высокий, худой и унылый до крайности господин. Такие обычно служат клерками до скончания дней своих, а если очень повезет, выбиваются в младшие партнеры. Этому, судя по всему, не повезло.

— Мистер Виктор Кин? — уточнил он прежде всего.

— К вашим услугам, — кивнул я, поднимаясь, — мистер…

— Боунс. Джон Боунс, — отрекомендовался он.

— Чем могу быть полезен? — спросил я, указывая ему на свободное кресло. — Вроде бы все мои родственники живы и здоровы… ну, те, о которых я знаю, конечно!

Появление еще какого-нибудь неучтенного дядюшки, кузена или племянника было бы некстати, пришло мне в голову. Ладно еще по линии Кинов, а вот если объявится кто-то из Кертисов… Впрочем, в этом случае Боунс явился бы к тетушке Мейбл, я-то к ее первому супругу отношения не имею. И слава всему сущему.

— У меня для вас послание. Вот, — он протянул мне пухлый конверт. — Простите, мистер Кин, но согласно условиям завещания моего клиента я вынужден просить вас ознакомиться с содержимым письма в моем присутствии. Более того, я должен дождаться вашего ответа.

— О, как интересно… — протянул я, гадая, кто же мог устроить мне такой сюрприз. Сирил? Но он более чем жив, я видел его вчера вечером! — Тогда располагайтесь, мистер Боунс. Ларример, подайте чаю… или, может, вы желаете чего-то покрепче?

— Чая более чем достаточно, мистер Кин, — вежливо произнес он. — Благодарю.

Ларример отправился за чаем, а я вскрыл конверт. Какие-то официального вида бумаги, потом рассмотрю… А, вот и письмо.

Почерк показался мне смутно знакомым. Крупный, немного угловатый, буквы далеко отстают друг от друга… Никаких завитушек и росчерков, как у тетушки Мейбл, это послание на первый взгляд смотрелось грубовато. Где я мог видеть подобное?

Я вспомнил, как только прочитал первую строчку.

«Мой дорогой Виктор», — гласила она, и я невольно прикусил губу. Да, верно. Она давала кому-то автограф, и я видел ее почерк. Это он. Ничуть не изменился!

«Мой дорогой Виктор, — прочитал я снова. — Знаю, я не имею права называть вас так, ведь мы были знакомы совсем недолго. Так мне казалось тогда, так я думала все эти годы… А теперь мне чудится, будто я знала вас целую вечность. Представляете, Виктор? Две недели кажутся мне вечностью… И с какой радостью я отдала бы последние годы, лишь бы еще раз оказаться там, на побережье, еще раз подставить лицо солнцу и вдохнуть неповторимый запах моря! И увидеть вас: вы с таким серьезным видом подавали мне оброненную шляпку…»

Я взглянул на мистера Боунса. Он чинно пил чай, аккуратно откусывая от печеньица, а на меня не смотрел вовсе.

«Простите, Виктор, — читал я. — Я пишу не за тем, чтобы предаться ностальгии. Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет среди живых».

— Что?.. — вырвалось у меня. — Мистер Боунс, она…

— Умерла, — кивнул он, и длинное его лицо вытянулось еще больше.

— Но в газетах…

— Она потребовала, чтобы официального некролога не размещали, — пояснил мистер Боунс. — Да даже если и разместили бы… Последний год она не появлялась на сцене, о ней никто бы и не вспомнил. Сигрид Штайн! Когда-то это имя гремело, а теперь… Те, кто ценил ее талант, вряд ли читают раздел некрологов, а остальным это имя ни о чем не говорит. Даже если поставить заметку на первой полосе…

Он был прав, как это ни печально. Слишком много красивых и талантливых актрис, всех не упомнишь! Но Сигрид!

«Я уже ничем не напоминаю прежнюю себя, — продолжал я читать, — а потому я потребовала, чтобы хоронили меня в закрытом гробу, принято это здесь или нет. Не хочу, чтобы кто-то увидел меня такой. Но это все ерунда, Виктор.

Хуже всего то, что на бесполезное лечение ушли почти все мои средства. О нет, я далеко не бедна. Нищее детство приучило меня к экономии, я скопила достаточно средств, но оказалась бессильна перед ударом судьбы. Теперь у меня мало что осталось. Мой супруг покинул меня: в этой стране еще предостаточно юных перспективных актрис, и он вовсе не желает сидеть у моего смертного одра. Я могу его понять, я ведь тоже вышла за него замуж лишь корысти ради».

Так я и знал, Сигрид никогда не любила этого плюгавого сморчка!

Я продолжал читать, и мертвая актриса исповедовалась мне с очередного листа…

«Виктор, мне стыдно до слез, но как ни напрягаю я память, кроме вас я не могу вспомнить ни единого человека, которого могла бы попросить о подобном. Меня многие любили, иные покупали, кто-то боготворил, а вы — вы единственный — обращались со мной как с простой земной женщиной».

Как так, поразился я. Я же считал ее богиней! Или у меня и богини не такие, как у всех? Гм… Да, пожалуй, так и есть.

«Именно поэтому я пишу вам, Виктор. Дело в том, что меня остался сын. Муж мой отказался не только от меня, но и от него, поэтому я дала ребенку свою фамилию, настоящую, ведь Штайн — это сценический псевдоним. Оставшихся у меня средств достаточно для того, чтобы оплатить его обучение в не самом дорогом закрытом пансионе, и я отдала соответствующее распоряжение. Я прошу лишь об одном: не сочтите за труд хотя бы раз в год узнать, что с моим мальчиком, как он себя чувствует. Ему придется тяжело — ну что ж, сама я пробивалась с самого дна, ему уготована даже более легкая участь!

Как вы понимаете, я не могу отправить его на родину. Что ждет его там, в нищей рыбацкой деревушке? Тяжелый труд от зари до зари, к которому он непривычен? Побои? Вечный голод? Я помню все это, Виктор… И как бы ни был плох пансион, там сумеют вбить в голову моего сына достаточно знаний, чтобы он сумел хоть как-нибудь устроиться в жизни.

Еще раз прошу, заклинаю вас теми безумными днями у моря: моему сыну не нужно ничего сверх того, что я могу завещать, он сумеет все сделать сам, я знаю, но пока он еще ребенок — не оставьте его своим вниманием, Виктор. Вы единственный человек, которому я могу доверять, пусть я и не знаю вас толком. Я осознала это только теперь. Очень многое видится иначе, когда ты прикована к постели… Вы никогда не лгали мне, никогда не давали ложных обещаний… Эта просьба — последняя. Больше я вас никогда не потревожу.

P.S. Спасибо вам за белые розы, Виктор. Я не засушиваю цветы на память, но могу перечислить все спектакли, после которых мне подавали ваши букеты».

Я положил исписанные крупным почерком Сигрид листы на колени и прикрыл глаза. Не знаю, что с ней случилось, что за болезнь подкосила железное здоровье этой валькирии, но это уже не важно. Ее больше нет.

— Где ее сын? — спросил я у мистера Боунса. Тот чуть не подавился чаем у неожиданности.

— Сейчас — в приюте святой Марии в Джосмите, — ответил он. — У нее ведь нет родни в Англии, взять мальчика было некому. Но, согласно завещанию, скоро он отправится в пансионат святого Гилберта, очень достойное заведение, должен вам сказать, пусть нравы там и суровые!

— Могу я сам отвезти ребенка в эту… хм… школу? — спросил я.

— Разумеется, мистер Кин, ведь именно вас мадам Штайн назначила опекуном! Ну, — стушевался вдруг Боунс, — не то чтобы опекуном… попечителем, так будет вернее!

— Допивайте чай, — сказал я, поднимаясь. — Мне нужно отлучиться ненадолго.

Я поднялся вверх и вытянул из заветного мешочка одну руну. Задумчиво посмотрел на лежащую на ладони ингуз и кивнул. Руны были со мной солидарны: мальчику нужна забота, теплота и дом. Что ж, значит, так тому и быть…

2.

Приют св. Марии выглядел… как классический приют. Унылое серое здание, множество детей, тут же прилипших к окнам, когда во дворе остановился мой роскошный автомобиль… И дети все, отметил я, явно недокормленные. У нас в Блумтауне подобного бы не потерпели! Представляю, что бы устроили дамы из попечительского комитета, допусти их сюда… Кстати, это идея! Надо натравить наших скучающих матрон на окрестные городки, а то шахтерских вдов и сирот они уже обустроили, и теперь страдают от безделья. Правда, Джосмит не близко, но кто разберет этих женщин, они же способны добраться куда угодно! Особенно тетушка — после того, как научилась водить машину…

— Сюда, мистер Кин, — указал Боунс. — Прошу к директору!

Директору было явно не до нас, он писал какой-то важный отчет, поэтому живо сплавил меня к заместителю. Заместитель, нервный и тощий, вызвал дежурного воспитателя, тот послал за служителем… Машина делопроизводства завертелась.

— Вот, сэр, — сказал, наконец, служитель, втолкнув в комнату для посетителей мальчика лет десяти, может, чуть старше.

— Оставьте нас, — махнул я рукой, и тот повиновался.

Я же уставился на мальчишку. Обычно дети-сироты стараются не поднимать глаз, прикидываясь скромными, но этот смотрел на меня, упрямо вскинув подбородок. Недавно из дома, понятно… Глаза у него оказались синими, как у Сигрид, и он был очень высок для своего возраста.

— Как тебя зовут? — спросил я.

— Витольд Ингварссон, сэр, — ответил он, чуть прищурившись. Где я видел эту гримасу? Не у Сигрид, это точно.

— Красивое имя, — кивнул я. — Послушай, Витольд… Я был достаточно близко знаком с твоей матушкой…

— У мамы было очень много близких знакомых, — отчеканил мальчишка. — Но вас я не помню… сэр.

Признаюсь, я опешил, но все-таки пояснил:

— Я познакомился с нею еще до твоего рождения.

— И что с того, сэр? — Витольд изогнул бровь в точности, как тетушка Мейбл, когда та подозревала, будто ее обсчитали в магазине.

— Да ничего! — с досадой ответил я. Я-то надеялся, что мальчишка расскажет мне хоть что-нибудь о Сигрид, но он явно не шел на контакт. — Я твой попечитель. Скоро ты отправишься в пансион, а там, думаю, не пропадешь.

— Я тоже так считаю, — серьезно сказал мальчик и добавил не без издевки: — Сэр!

— Да, ты явно сын актрисы, — устало произнес я. И стоило ехать за столько миль, чтобы наткнуться на упрямого мальчишку? Что, собственно, я рассчитывал от него узнать? — Талант. Несомненный талант… Ладно, Витольд. Мне пора ехать, иначе придется ночевать в дороге. Вот моя визитка, и если кто-то посмеет хоть пальцем тебя тронуть, пиши мне. До встречи!

Я развернулся и пошел к выходу.

— Мистер Кин! — остановил меня мальчишечий голос. — Вы — тот самый мистер Кин?

— Какой — тот самый? — не понял я.

— Ну тот, у которого стеклянный глаз, — шепотом сказал Витольд совсем другим тоном. — Мама про вас часто рассказывала. Особенно когда этот… муж ее… новую актриску находил! А она уже в возрасте была, огорчалась, я к ней, она обнимет — и рассказывает про море, солнце… И про вас тоже, мистер Кин. То есть она никогда имени не называла, только один раз проговорилась, почти заснула уже. Виктор, говорит, Виктор… Я сперва подумал, что ослышался, что это она меня по имени зовет, а она повторила. А теперь… — он помолчал. — Увидел вашу визитку, все и сошлось. Виктор Кин. Она вас звала?

— Не представляю, — честно сказал я. — Не могу сказать наверняка. А… как она умерла, Витольд?

— Тихо, — ответил он, понурившись. — Ну, вы видели, она такая крепкая была, большая… А потом в полгода ее не стало. Даже я, наверно, смог бы ее поднять, кости одни… Доктор приходил все время, лекарств целая тумбочка осталась… Это ее муж присылал.

— Ты все время говоришь — «ее муж», — заметил я. — Но он же твой отец!

— Он сказал, что отказывается от меня, когда уходил, — нахмурился Витольд, и опять гримаса показалась мне до боли знакомой. — Что не знает, с кем там мама гуляла, мол, я на них обоих совсем не похож! А я ему вообще не нужен. Был бы нужен, разве оказался бы здесь?

— Нет, конечно, — пробормотал я. Господи, да даже и пасынка сдать в приют — у кого рука поднимется? Ан находятся все-таки люди…

— Так что он мне не отец, — подытожил мальчик. — Он меня никогда не любил. И маму тоже. Она из-за него плакала, я помню.

Что могло довести до слез железную Сигрид, я даже представить не мог. И не хотел представлять.

— Значит, она умерла во сне? — зачем-то спросил я.

— Почти, — ответил Витольд и закусил нижнюю губу. Потом справился с собой и прибавил: — Лекарства же, мистер Кин. Она почти все время спала. Только под конец очнулась, велела меня позвать и…

Я никогда не умел успокаивать детей. Особенно мальчиков. Особенно таких. Мне даже племянников никогда не доверяли, у меня на руках они расходились еще пуще, впадая в форменную истерику! Вот и Витольд плакал навзрыд, а я уже понимал: ни в какой пансионат я его не отдам.

— Куда!.. — спохватился привратник, когда я забросил рыдающего мальчишку в машину.

— Не ваше дело, — грубо ответил я, надавив на газ. Обернулся и крикнул выбежавшему на шум мистеру Боунсу: — Завтра заезжайте! Надо кое-что обговорить!

Миль через десять у Витольда закончились слезы, зато пробудилось любопытство, и он перебрался на переднее сиденье.

— Ничего не трогай, — сказал я, — если не хочешь убиться сам и меня заодно угробить. Водить машину я тебя научу, когда ногами до педалей достанешь.

— Ага… — тихо сказал он и высунул голову в окно. Ох, и тощий же… — А мы куда едем, мистер Кин?

— Ко мне домой, — ответил я. Представил выражение лица Ларримера и чуть не прыснул со смеху. — Не смущайся, но веди себя прилично, очень тебя прошу. Иначе…

— Пансионат, — понятливо кивнул мальчик. Его каштановые волосы взлохматил ветер, и сейчас он очень напоминал пони после долгой скачки. Ну разве что не в мыле! — Мама говорила, что оплатила… за несколько лет вперед.

— Казарма, — презрительно сказал я, вспомнив отцовскую интонацию. — Все мои предки, да и я сам обучались дома. И, знаешь ли, преуспели в жизни.

— Я же не ваши предки, — фыркнул Витольд. — И не вы. Я просто… сын актрисы. Я знаю, что это такое.

— Посмотрим, — туманно ответил я, с визгом покрышек тормозя у своего дома. — Вылезай. Пойдем.

— Да, сэр, — хмуро откликнулся мальчик.

— Ларример! Ларример, куда вы запропастились? — взывал я, раздеваясь. Хорошо еще, на Витольде даже пальто не было. Лишь бы не простудился по пути! — Ларример!

— Сэр! — появился дворецкий. — Простите, сэр, я, должно быть, стал туг на ухо…

— Сходите к доктору, — велел я. — Так. Обед готов?

— Скоро будет, сэр, Мэри придумала что-то необыкновенное, — кивнул Ларример и только тут заметил Витольда. — Сэр?..

— А! Это со мной, — я положил руку на плечо тут же напрягшегося мальчишки. — И, я так полагаю, здесь он и останется, так что проветрите мою бывшую детскую и перестелите постель.

— Сэр! — с непередаваемым выражением произнес Ларример. — Но…

— Ну что такого? — пожал я плечами. — У меня нет своей семьи и определенно уже не будет, так почему я не могу взять ребенка из приюта?

— О, сэр… — простонал дворецкий и удалился.

— Он что, обиделся? — шепотом спросил Витольд.

— Ни капли, — таким же шепотом ответил я. — Просто он помнит меня ребенком, а потому временами пытается воспитывать. Не вздумай его дразнить, он злопамятный! Мне-то ничего, а ты…

— А я никто, — понятливо кивнул мальчик. — А вы, мистер Кин…

— Виктор, — поморщился я.

— Вы… правда меня забрали? Или завтра меня обратно вернут?

— Не вернут, — хладнокровно ответил я. — Не беспокойся. И идем ужинать, я смертельно проголодался!

Мэри, как обычно, расстаралась: стряпня ее вызывала восторг, восторг и ничего, кроме восторга.

— Вот это да… — облизнулся Витольд. Я отметил, что со столовыми приборами он обращается, как подобает. — Даже у мамы никогда такого не подавали…

— Мэри — наше сокровище, верно, Ларример? — покосился я на дворецкого.

— Так точно, сэр, — хмуро ответил он.

— Я иду спать, — сказал я, поднимаясь из-за стола. — Ларример, не сочтите за труд, проводите этого юного джентльмена в его комнату. Витольд, я надеюсь, мы можем рассчитывать на твое благоразумие? Никто не проснется в пять утра от грохота, потому что ты решил покататься по перилам?

— Я знаю, что такое приличия, сэр, — ответил он с достоинством и удалился вслед за Ларримером.

— Однако, — сказал я сам себе и почесал в затылке.

— Какой худенький мальчик, — зашептала Мэри, собирая посуду.

С годами она прекратила от меня прятаться, стала помогать дядюшке накрывать на стол и прибираться, но все равно почему-то никогда не повышала при мне голоса. Напоминать о том, как она при мне рожала, я не рисковал, пускай считает меня галлюцинацией.

— Будто совсем его не кормили! — продолжала она. — Прямо как вы: сколько ни едите, а впрок не идет, кожа да кости…

— Я вас умоляю… — поморщился я. — Он же растет! В этом возрасте все мальчишки, как жеребята — одни мослы на виду. Мэри?

— Да, сэр?

— Будьте добры, приготовьте к завтраку что-нибудь сладкое, — сказал я. — Я не разбираюсь, так что вы сами решите — печенье, сдобу какую-нибудь… Это несложно?

— Ничуть, сэр! — обрадовалась она. Я нечасто заказывал десерт. — Если вы разрешите взять из кладовой абрикосовый джем, то…

— Берите, что хотите, — отмахнулся я. — Если нужно, купите. Благодарю, Мэри, ужин удался на славу!

— Спасибо, сэр! — улыбнулась она, а я погрузился в свои мысли.

Ну и что я натворил? Даже если завтра я верну мальчишку в приют или сам отвезу в пансионат, слухи все равно пойдут. А главная проблема в том, что отдать сына Сигрид в этот клоповник я не могу. Я не люблю детей, я не умею с ними обращаться, но в то же время чувствую: поступив так, я предам ее память. Память женщины, которой не видел много лет и которую знал всего-то две недели.

Две прекрасные солнечные недели на морском берегу…

3.

Устав после поездки, я мгновенно уснул, а поутру все произошедшее показалось мне дурным сном. Ну не мог же я в самом деле…

Мог, понял я, войдя в столовую. Витольд, аккуратно причесанный на косой пробор, чинно сидел за столом, сложив руки на коленях. Мэри хлопотала вокруг, разливая чай, подсовывая тосты и какие-то душистые булочки, накладывая в вазочки джем. Ларример мрачно возвышался чуть поодаль, и на лице его читалось невыразимое страдание.

— Доброе утро, — сказал я, усаживаясь и придвигая к себе чашку. — Как спалось?

— Спасибо, сэр, — ответил Витольд. — Не спалось.

— Хм… — тут только я обратил внимание на то, что глаза у него обведены густыми тенями. — Плохо засыпаешь в незнакомых местах?

— Нет, сэр. Просто не спалось.

— Ну тогда налегай на завтрак, — сказал я. Ясно было, что в объяснения мальчик вдаваться не желает. — Мэри божественно готовит!

— Ну вы и скажете, сэр, — едва слышно хихикнула она и принялась подкладывать Витольду лакомые кусочки.

— Это правда, — сказал он.

«Налегать», однако, не стал, вел себя более чем сдержанно. Впрочем, манеры его я оценил еще вчера, только пока не разобрался: Витольд в самом деле таков или просто старается произвести на меня благоприятное впечатление?

Я же за завтраком раздумывал о том, что следует предпринять в первую очередь. Нужно оформить документы, вчера я начисто об этом забыл! Придется снова ехать в Джосмит, будь он неладен… Но это ерунда, с этим я справлюсь. А вот как сосуществовать с ребенком, я, честно говоря, представлял крайне смутно. Я привык к тишине, размеренному ритму жизни, а теперь придется менять весь уклад… И, кстати, нужно найти Витольду учителей. Как это делается, интересно? У кого бы разузнать?

Я так погрузился в свои мысли, что Ларримеру пришлось окликать меня дважды.

— Сэр! К вам посетитель, сэр!

— А, зовите его сюда, — рассеянно сказал я и почти не удивился, увидев мистера Боунса, еще более унылого, чем вчера. — Доброе утро! Чему обязан визитом?

От меня не укрылось, что Витольд вжался в спинку стула и начисто забыл о булочках с абрикосовым джемом.

— Вы забыли документы, мистер Кин, — сказал тот и присел, когда я пригласил его жестом. — Как-то вы вчера так быстро уехали, что я не сумел вас догнать, решил, что лучше зайду утром. Директор приюта был в бешенстве!

— А ему-то что? — нахмурился я. — Меньше заботы…

— Да, но вы недооцениваете размах бюрократии! Сколько нужно заполнить бумаг по одному лишь воспитаннику — это же кошмар… Но я взял это на себя. Вы ведь человек занятой, зачем вам лишний раз ездить в Джосмит?

— Ваши старания будут должным образом вознаграждены, мистер Боунс, — кивнул я, поняв намек. — Так значит, все формальности улажены?

— Да, мистер Кин. Этот молодой человек передан на ваше попечение, и вы можете лично отвезти его в пансионат, как и собирались.

По-моему, взглядом Витольда можно было плавить металл.

— Я передумал, — легкомысленно произнес я и попробовал-таки булочку. И вправду божественно!

— То есть, мистер Кин? — не понял мистер Боунс. — Вы намерены отказаться от бремени ответственности? Это ваше право, но вам придется подписать…

— Нет, вы не поняли, — мотнул я головой. — Я передумал отдавать Витольда в пансионат.

— И… что? — опасливо спросил он.

— Я его усыновлю, — брякнул я.

Ларример чуть не уронил поднос. Мэри, притулившаяся в углу, округлила глаза и зажала рот руками. Ну вот, к вечеру весь Блумтаун будет в курсе этой новости, подобное не удержится даже за ее зубами…

— Только я плохо представляю, как это нынче делается, — добавил я, — так что, мистер Боунс, не сочтите за труд, подготовьте необходимые документы. Разумеется, вам будет выплачен соответствующий гонорар.

— Никаких проблем, мистер Кин! — сказал он, оправившись от изумления. — Сию же минуту и приступлю, с вашего разрешения. Позвольте откланяться…

— Всего доброго, — сказал я и взял было чашку, но тут мистер Боунс вернулся.

— Простите, мистер Кин, я совершенно забыл сказать: я привез вещи мальчика, они в прихожей.

— О, благодарю, — искренне произнес я, и он наконец исчез.

Страницы: «« ... 1314151617181920 »»

Читать бесплатно другие книги:

Это история о мечте и о том, как построить прибыльный бизнес в атмосфере творчества, взаимного уваже...
Полная энциклопедия античной мифологии, тайных обществ и секретного символизма, написанная Мэнли П. ...
Путешествие души в свою обитель. После смерти человек попадает в один из двух городов – Золотой или ...
История одной девочки, искавшей смысл не только в жизни, но в целом существовании. Однажды осознав, ...
Проект посвящен всем сновидящим, активно использующим возможности измененных состояний сознания, пра...
Рассмотрена история формирования основных теоретических концепций биологической систематики начиная ...