Отражение не меня. Искра Суржевская Марина
Я втянула воздух, ощущая дрожь во всем теле. Никогда не чувствовала подобного, от его прикосновений я погружалась в сладкую негу, хотя сердце стучало, как сумасшедшее.
Он отклонил мне голову и прижался губами к шее, скользя по коже. У меня вырвался стон, и Шариссар от этого звука напрягся, а его движения стали резче, жестче. Он целовал, лаская пальцами щеку, губы, трогая ключицы, спускаясь все ниже и прижимая меня к себе все крепче. Сильные пальцы прикоснулись к моей груди сквозь ткань сорочки, но и это вызвало во мне лишь новую волну желания. Я сама не понимала, чего хочу, голова стала пустой, а тело дрожало.
Темный резко развернул меня к себе лицом и впился в губы. И у нас обоих это первое прикосновение вырвало глухой стон, языки встретились, замерли и начали жадно исследовать друг друга, скользить и трогать, пытаясь до конца распробовать чужой вкус. И мне нравилось то, что я чувствовала. Шариссар на вкус был как терпкое вино, которое я пробовала лишь раз. От него кружилась голова и подкашивались ноги. Сильные мужские руки обхватили мое лицо, словно из опасения, что я прерву поцелуй, но я и не собиралась этого делать. Я хотела почувствовать его везде, и кошка внутри меня довольно мурчала, принимая сильного зверя, которого признала.
Шариссар одной рукой зарылся мне в волосы, стягивая ленту, что удерживала пучок, а второй потянул вниз широкий ворот сорочки, оголяя плечи. Он на миг оторвался от моих губ, чтобы тронуть языком ниже – на шее, в ямочке ключиц, заставляя меня вновь застонать от наслаждения. Я закинула руки ему на шею, зарылась пальцами в темные волосы, ощущая их жесткость. Мои прикосновения заставили Шариссара снова зарычать и вернуться к моим губам, терзая их поцелуем.
Где-то на галерее раздался веселый смех Незабудки, вернувший мне сознание. Я открыла глаза и дернулась, вырываясь из его рук. Но Шариссар не отпустил, и чем сильнее я пыталась отстраниться, тем крепче держал, вновь целуя мои губы.
– Отпусти…
Сознание все же пробилось сквозь туман желания, что окутал меня. Темный глубоко вздохнул и отодвинулся, хотя руки не убрал. На его губах появилась улыбка.
– Испугалась? – Внимательный взгляд синих глаз заставил меня слегка смутиться. Я прислушалась к себе и с удивлением поняла:
– Нет. Не испугалась.
– Какая смелая кошечка, – с томительной ленцой протянул он. И снова улыбнулся, вызывая дрожь в моем теле. Удивительно, но меня, не имеющую никакого опыта в общении с мужчинами, ласки и поцелуи Шариссара не пугали и даже не смущали. С ним все казалось таким… правильным. И желанным. Словно самое верное в этой жизни – быть с ним, отдаваться его губам и телу, смотреть в черно-синие глаза и ловить губами его дыхание.
Пугало лишь осознание, что я воспринимаю это так, что мужчина, по сути, незнакомый и чужой, ощущается… столь необходимым.
– Не называй меня так, – нахмурилась я, пытаясь прийти в себя. Тело ныло, требуя продолжения, и я обхватила себя руками. – Я не понимаю, что со мной!
– У нас так бывает… порой, – туманно бросил он.
– Как – так?
– Желание. Внутри нас всегда живет зверь, Лея, и он подчиняется инстинктам. И берет то, что хочет. А после первых обращений желание почти невозможно контролировать, но со временем это пройдет. – Он хмыкнул, увидев мой шокированный взгляд. Отпустил меня и отошел.
Я дрожащими руками поправила одежду, чувствуя, как горят щеки. Да что со мной происходит? И не скажешь, что он заставил – сама целовала его так, словно пыталась съесть! Лицо снова залилось краской, и я прижала к щекам холодные ладони.
Чтобы как-то отвлечься, задала вопрос, что давно вертелся в голове:
– Скажи, почему маги не признали в тебе Темного? Разве они не знают, в кого обращаются такие, как ты? И я…
– Нет. Зверь, которого ты видела, это не боевая форма, – не оборачиваясь, сказал Шариссар.
Я так удивилась, что даже забыла о стеснении.
– То есть? А какая боевая? У нас есть еще и третья форма? Правда?
– Я не знаю насчет тебя, кошечка, – в его голосе вновь проскользнула улыбка. – Но у мужчин она есть. И лучше бы тебе ее не видеть.
– Покажи! – загорелась я и дернула Шариссара за руку. И вздохнуть не успела, как он развернулся и прижал меня к стене. Напряженное стальное тело вдавило меня в камень, а его глаза оказались так близко, что я рассмотрела крапинки в синих глазах.
– Лея… Ты такая неосмотрительная, – его голос вновь стал вкрадчивым, словно бархат на стали. – И чрезмерно любопытная.
– Я просто хочу знать!
– В боевой форме мы теряем страх, кошечка. Осторожность, жалость или сочувствие – все исчезает. Мы не чувствуем боли, лишь ярость. Не остается почти ничего, кроме желания убивать. Или… других желаний. Молись, чтобы никогда этого не увидеть.
– А если я сама однажды стану вот этим существом, жаждущим смертей? – хмуро спросила я. – Что тогда прикажешь мне делать? И зачем женщинам такое состояние? В этом… в Оххароне женщины тоже воюют?
– Нет, – после паузы сказал он. Окинул меня взглядом, чуть задержавшись на губах. – Нет. Видишь ли… Я никогда не видел женскую форму зверя. Ты первая.
– Что? – опешила я. – Как это? Ты ведь говорил, что мы одинаковые! Я подумала, что в Оххароне все такие!
– Не кричи. Иначе я снова закрою тебе рот. – Он улыбнулся, а я вспыхнула, поняв намек. – В Оххароне форму меняют мужчины.
– Но почему тогда это происходит со мной? Почему? Я совсем запуталась, – отчаялась я и прижала ладонь к губам, чтобы не кричать. Шариссар опустил взгляд на мою руку и очень медленно отодвинулся.
– Лея, к кому из магов ты сегодня прикасалась? – негромко спросил он.
– Да при чем тут это! Не меняй тему! – потребовала я. Он провел пальцем по моим губам.
– Тшшш, тихо, кошечка. Просто ответь мне, Лея.
Я вздохнула, ощутив настойчивое желание коснуться его пальца языком. Тело Шариссара вновь напряглось, словно он почувствовал.
– Ответь, – шепнул он. – Я чувствую на тебе запах двух человек. Мимолетный… но он есть. Кто это был?
– Ученик. И магистр.
– Чер Лерой? – негромко спросил Темный. Я кивнула непонимающе.
– Кожа все еще чешется?
– Немного, – подтвердила я, прислушавшись к себе.
– Ты ведь смелая девочка, правда, Лея? – мурлыкнул Темный, улыбаясь.
– Что-то я начинаю бояться, – мрачно отозвалась я, рассматривая его с подозрением.
– Не надо. Это не страшно. И даже может оказаться полезным.
– Что – это? – еще сильнее испугалась я.
– Смотри. – Он прижал мою ладонь к губам, а потом осторожно отодвинул рукав. Я непонимающе уставилась на свое запястье и открыла рот, чтобы спросить, на что мне надо смотреть. Да так и застыла, забыв закрыть. Под моей кожей что-то двигалось, и это движение вызывало то самое жжение и зуд. И тут… Возле ладони явственно возникла мордочка зверька. Черно-красного, с удлиненной мордой, похожей на ящерицу, и с гребнем на голове. Из узкой пасти появился длинный раздвоенный язык, словно существо лизнуло меня изнутри. Я не удержалась, ойкнула, и мордочка тут же пропала, словно спряталась. Если бы Шариссар меня не держал, то я точно упала бы.
– У меня под кожей живет ящерица, – безжизненным голосом поведала я, все так же глядя на свое запястье. – И, кажется, я сейчас упаду в обморок. Первый раз в жизни.
Темный тихо рассмеялся и вновь прижал мои ладони к губам.
– Ты удивительная, Лея. Особенная. И если потеряешь сознание, я воспользуюсь твоим бесчувственным состоянием.
– Ты просто негодяй, – ошарашенно пробормотала я, по-прежнему думая об увиденном. И пытаясь вновь почувствовать то, что было под моей кожей. Но зуд пропал, словно и не было.
– Именно так, кошечка, – согласился Шариссар.
– Я чем-то больна? – спросила, надеясь, что голос звучит не слишком жалобно. – Это болезнь, да? Я покроюсь чешуйками и превращусь в ящерицу? Какой ужас! А как же Незабудка? Мало ей сестры-полукровки, так я еще и ящерица! Бедная моя Сиера!
– Мне кажется, тебе пойдут чешуйки, – серьезно отозвался Темный, провел пальцем по моей щеке, от виска к губам. – Вот здесь они будут неплохо смотреться. И здесь. – Его теплое прикосновение опустилось на ворот сорочки. – И здесь… Надеюсь, они будут зелеными. Мне нравятся зеленые ящерицы, вкуууусные…
– Ты издеваешься? – вспыхнула я.
Шариссар рассмеялся.
– Не смог удержаться. Не переживай, ящерицей ты не станешь. В тебе проявилась магия магистра.
– Почему? – изумилась я. – Шариссар, объясни!
Он взял мое лицо в ладони.
– Потому что ты Отражение, кошечка. Ты та, что способна впитать и отразить любую магию. Я же говорю – ты особенная…
– Я? – изумилась так, что все слова растеряла.
– Ты, Лея. Ты. – Шариссар смотрел мне в глаза, и я замерла, ожидая, что он меня снова поцелует. Но он этого не сделал. – Сюда мчится твоя сестра, – сказал он, хотя я Незабудку не слышала. – Я вернусь перед рассветом и разбужу тебя.
– Но…
– Тебе надо поспать, кошечка. Несколько часов. Потом я приду. И еще… Нам нужно покинуть Хандраш. Оставаться здесь слишком опасно, как только маги узнают, кто ты, – посадят на цепь. И ты больше не увидишь Незабудку. – Он закрыл мне рот рукой, не давая засыпать его всеми теми вопросами, что вертелись на моем языке. – Перед рассветом, Лея.
Шариссар шагнул к окну и выпрыгнул уже зверем, и в тот же миг дверь распахнулась, впуская Незабудку и Тиссу.
– Лея, мы тебя уже час ждем, где ты пропадаешь! Эй, ты почему такая растрепанная?
Я смотрела в окно, за которым пропал черный зверь, и глупо улыбалась. Хотя поводов для радости вроде бы не было.
Глава 16
Шариссар
Он остановился возле лесного озера и обратился, встал на колени, опустив ладони в воду. Плеснул в лицо. Перед мысленным взором все еще стояла Лея с ее растрепанными волосами и припухшими от поцелуя губами. Паладин качнул головой, поднимаясь. В Оххароне обращаются лишь мужчины, и это правильно, потому что женщина не должна быть подвержена чувствам зверя. Они слишком сильны. Да и трудно представить, во что превратились бы воины, будь рядом такие, как Лея. Вместо войны мужчины занимались бы лишь размножением.
Шариссар усмехнулся. Даже он рядом с девчонкой забывает о своей цели, желает снова и снова прикасаться к ней, целовать, ласкать ее кожу. Тело от этих мыслей и образов вновь затвердело, а дыхание прервалось. И осознание, что с девчонкой нельзя сделать то, что так хочется, лишь подстегивало желание, заставляя его воображение рисовать все новые и новые картины.
Он оказался прав – девушка юна и неопытна, ею легко управлять, играя на доверии и их схожести. Еще и это желание, появляющееся после первых обращений, оно тоже было ему на руку… Элея уже влюблена, просто сама еще не осознала этого. Все в ней просто кричит об этом – взгляды, прикосновение, улыбка. Все оказалось так просто…
Жаль, что нельзя ее трогать, это было бы приятно.
Он закрыл глаза, успокаиваясь и приводя чувства в привычное ощущение безмолвия и тишины. Желания тела – лишь досадная помеха и не могут влиять на его разум. Шариссар нахмурился, обдумывая ситуацию. Сейчас он был уверен, что Лея – Отражение. Она отразила не только его магию, но и способность Чер Лероя, светлого магистра. Или…
Паладин остановился. Или именно Лея наследница крови Лероя. И если это так, то все становится еще занимательнее.
Шариссар неторопливо пошел через лес, движение всегда помогало ему размышлять. Он пытался принять решение: оставаться ли в Хандраш или покинуть его уже сейчас? Вдруг он ошибается и Лея лишь наследница крови Лероя, а не Отражение? Он не имеет права на ошибку.
Паладин втянул воздух и повернул голову, учуяв запах человека. Женщины. Его обоняние зверя мгновенно выдало образ одной из хранительниц: стройной и молодой, молчаливой и темноглазой. Он прислушался. Девушка была за камышами, очевидно, отдыхала или просто гуляла. Паладин Мрака повернул голову, принимая решение, и улыбнулся. Помимо поиска Отражения у него была сейчас первоочередная задача – выжить. Он слабел. С каждым днем и часом все сильнее, отдавая силы на сокрытие своей магии, на оборачивание и на борьбу с желаниями, что будила в нем Лея. Ему нужны силы. Убитые животные уже не могли восполнить его резерв, он все острее ощущал эту предательскую слабость в теле, охватывающий его смертельный холод.
Паладин поднял мокрые ладони и нахмурился, увидев, что капли воды на его коже замерзли, льдинками скатились в траву. Нужно вновь прогнать холод, пусть ненадолго, но и этого может хватить для осуществления его задачи и возвращения в Оххарон.
Шариссар черной бесшумной тенью прошел сквозь деревья и замер, рассматривая девушку на поляне. Он быстро просчитал свои действия и возможные осложнения. Риск оправдан. Возможно, девушку будут искать, но ему нужна сила. А девушку не найдут, об этом он позаботится. Конечно, он предпочел бы кого-нибудь из светлых магов, как в прошлый раз. В мужчинах больше силы, но раз добыча сама пришла в его руки… Не стоит отказываться от подарков Многоликого Мрака.
Девушка плела венок, что-то напевая себе под нос, босые ноги болтались в озере. Здесь, в чаще леса, молодая хранительница могла быть собой, могла отдохнуть от строгих требований и помечтать. Она воображала себе то, чего никогда не будет в ее жизни, посвященной служению Искре – красивого мужественного героя, который ее полюбит. Возможно, она даже подарила бы ему поцелуй. Или даже больше… Девушка прикрыла глаза, а когда открыла – вскочила, потому что рядом с ней оказался мужчина, словно вышедший из грез. Высокий и темноволосый, с глазами цвета желтого меда. Его одежда была странной, отличающейся от той, что носили на Рифе, – темные штаны, заправленные в сапоги, сверху – удлиненная безрукавка с кожаными накладками, под ней – темная рубашка. Что-то похожее носили воины, о том же говорили и короткие волосы: маги в Хандраш их наоборот отращивали, так как пряди накапливали силу Искры. Но оружия у незнакомца не было, и это успокоило хранительницу.
– Не кричи. – Мужчина приложил палец к губам, рассматривая ее своими удивительными глазами.
– Кто вы? – ахнула девушка. Она не испугалась, чего бояться в Хандраш? Все знают, что это самое безопасное место Пятиземелья.
Хранительница смотрела с любопытством и интересом, пытаясь понять, кто этот незнакомец. В стенах Академии она знала всех мужчин хотя бы в лицо. И этого человека среди них не было. Она вспомнила о воспитании и спросила:
– Вы прибыли на корабле? Заблудились? Я могу вам помочь?
– О, я найду дорогу, не переживай, – улыбнулся незнакомец и шагнул ближе. – Но помочь ты мне можешь.
– Чем же? – распахнула глаза девушка. Внутри разлилось томление. Незнакомец смотрел на ее губы, и ей показалось, что он ее поцелует.
– Мне нужна сила, – негромко ответил Шариссар. – И жизнь. Твоя.
Он одним движением притянул ее к себе, позволяя своему телу измениться. Частично увеличив клыки, так, чтобы они были способны распороть кожу. Хранительница не успела ни понять, ни закричать, когда острые зубы погрузились в ее шею. Шариссар сделал первый глоток человеческой крови, ощущая ток Светлой силы в ней. Магии в крови девушки было достаточно, чтобы продлить его дни без кровной нити Оххарона. Он глотал горячую кровь, прижимая к себе тонкое, слабо бьющееся тело.
Никакого сожаления паладин не испытывал: он был на войне, а здесь имела значение лишь победа. А он привык побеждать. Любыми способами.
Его мир должен выжить в этой борьбе, Оххарон должен уничтожить Пятиземелье.
Тело хранительницы упало на траву, когда паладин насытился. Он откинул голову и закрыл глаза, позволяя своему телу принять новую силу и чужую кровь. Он не спешил измениться, все еще оставаясь в форме частичного обращения. Провел ладонью по лицу, стирая кровь, и открыл глаза. Смертельный холод ушел, возвращая его телу живое тепло. Паладин спокойно осмотрел девушку, лежащую у его ног. И подумал, что стоит ее спрятать. Не нужно обнаруживать свое присутствие.
Лиария
Дверь даже на вид выглядела тяжелой. Массивная, окованная ободами черного матового металла и исчерченная выжженными заклинаниями, она была способна остановить целое войско. Могла сдержать и не выпустить сильнейших воинов Оххарона. Даже чтобы открыть ее, потребовались усилия трех стражей.
Королева вошла в покои, что располагались за этой дверью.
– Вижу, у тебя новый пес?
Голос той, что была заперта в этих стенах, прозвучал презрительно и звонко. Лиария обернулась.
– Ах, Сейна, дорогая, ты так невежлива. – Лиария протянула руку к Арамиру, и тот послушно приник к ладони губами. – Хотя и права. И как тебе моя игрушка? Он красивый, правда?
Хозяйка покоев покачала головой и прищурилась.
– Он слишком молодой и слишком Светлый, Лиария.
– Ах! – королева рассмеялась. – Света в нем больше нет, я позаботилась об этом. А юность… Ты ведь знаешь, это единственный недостаток, который проходит быстро. Кстати, ты плохо выглядишь, Сейна. Побледнела, похудела, круги под глазами. Ни следа былой красоты, такая жалость.
– Зато ты сверкаешь, словно само Сердце Оххарона, – безразлично отозвалась Сейна.
Королева довольно улыбнулась. Сегодня она была в алом, и длинный шлейф всех оттенков красного тянулся за ней, словно кровавая река. Багровые ленты оплетали обнаженные руки королевы, и их концы плыли по воздуху, словно в толще воды. Ярко-красные рубины сверкали и покачивались в ушах, а несколько рядов красных камней на золотых цепочках спускались от шеи до самого пола и звенели при ходьбе.
– Просто я сделала правильный выбор, дорогая. В отличие от тебя. Но мне тебя жаль, может, тебе прислать кого-нибудь? Развлечься, – Лиария вновь рассмеялась и провела ладонью по телу Арамира. Она понизила голос до вкрадчивого шепота: – Или оставить тебе моего слугу? Посмотри, как он хорош! Как силен и красив…
Она сделала знак, и Арамир с поклоном стянул с себя рубашку, развязал шнурки на штанах. Его лицо ничего не выражало, изморози в голубых глазах стало больше. Морозные узоры теперь серебрились и на висках, покрывая их тонким кружевом.
– Только посмотри на него. – Лиария дразняще погладила сильный торс юноши. – Какое великолепное тело. И полностью готово к… употреблению. – Ее ладонь опустилась на живот парня, пальчик с длинным кроваво-красным острым наконечником очертил твердые мышцы под золотистой кожей, царапая ее. Арамир продолжал безразлично смотреть перед собой, хотя его тело действительно было готово удовлетворить любые желания его королевы. Или любой, на кого укажет пальчик повелительницы.
– Прекрати! – разозлилась Сейна. – Мне неинтересны твои игрушки! – Она посмотрела на парня, стоящего перед ней без одежды, и отвернулась. – Где-то внутри этого мальчика есть кусочек его души, до которой ты не смогла добраться. И эта душа тебя ненавидит, Лиария.
– Он не может без меня жить, – улыбнулась королева. Сейна поморщилась.
– Нет. Он не может жить без твоей Тьмы, но это лишь магия. А на самом деле он ненавидит тебя, но не может сопротивляться. Освободи его от Тьмы, вложи в руки нож и посмотри, как сильно он любит тебя. Хотя, – Сейна обернулась, – нож ни к чему. Он задушит тебя голыми руками. Никто не любит тебя, Лиария.
– Замолчи! – Белые волосы Лиарии взлетели, словно от вихря, а синие глаза стали черными и затопили белок. Ее черты исказились, но лишь на миг. Королева взяла себя в руки и улыбнулась. – Ты всегда умела испортить мне настроение, Сейна. Даже удивительно, как я до сих пор терплю твои выходки. Вот, ты снова меня расстроила. – Лиария преувеличенно громко вздохнула. – А ведь я пришла к тебе с миром, хотела сделать подарок.
– Мне ничего от тебя не нужно, – глухо бросила Сейна.
– Как пожелаешь, – насмешливо отозвалась Лиария. – Тогда я передам твоему мужу, что ты отказалась от встречи с ним.
– Что?
Сейна обернулась так резко, что взметнулись темные волосы.
– Что ты сказала?
– Ох, неужели ты ослабла слухом? – насмешливо протянула Лиария и прошла по комнате.
– Что ты потребовала взамен? – гневно воскликнула Сейна. – Что ты потребовала от него?
– Ох, не кричи. – Лиария проплыла по комнате. – Это он явился ко мне с просьбами. Я и забыла о твоем Светлом магистре. Кстати, должна признать, годы и его не пощадили. Не понимаю, что ты в нем нашла? Но он позабавил меня, умоляя устроить вашу встречу. В ногах валялся, просил, такой нелепый и жалкий… – Лиария ослепительно улыбнулась. Ярко-алые губы раскрылись, обнажая белоснежные зубы и удлиненные клыки. – Убогое было зрелище…
– Ты врешь. – Сейна вскинула голову, твердо встретив взгляд королевы.
– Разве? – Лиария легкомысленно взмахнула рукой. Алые ленты встрепенулись, а рубиновое ожерелье тихо зазвенело. – Вы оба жалкие и ничтожные. Две маленькие мошки, попавшие в паутину любви. Ах, как нелепо. Я передам ему твой отказ.
Она величественно пошла к двери, шлейф развернулся и поплыл следом.
– Лиария, постой, – прошептала Сейна. Она еще сильнее побледнела, сцепила тонкие руки. – Не поступай так…
– Неужели ты передумала? – Уже у выхода королева обернулась и снисходительно усмехнулась.
– Я хочу увидеть его.
– Даже не знаю… – Лиария зевнула и прикрыла ладонью губы.
Сейна глубоко вздохнула и склонилась перед королевой в поклоне.
– Нижайше прошу простить мои дерзкие слова и неподобающее поведение, повелительница. Я забылась. Прошу позволения… милости… увидеться с моим супругом. – Она вскинула на королеву умоляющий взгляд и склонилась еще ниже. Ее колени дрожали, и она чуть не упала. – Умоляю, Лиария… позволь. Позволь нам с ним увидеться, сестра.
Повелительница Тьмы застыла у двери, рассматривая тонкую фигуру своего близнеца. Когда-то они были как зеркальные отражения, а сейчас такие разные, что даже внимательный взгляд не мог найти между ними сходство.
– Я подумаю, – высокомерно бросила она. – И в следующий раз помни, по чьей милости ты все еще живешь, Сейна!
Красное платье взметнулось, словно алый костер, и, сделав знак Арамиру, королева удалилась. Юноша, так и не одевшись, последовал за ней. Массивная дверь вновь захлопнулась, отрезая пленницу от всего мира.
Магистр Райден
Маг вышел из портала и сразу вскинул руку с жезлом, направляя узкий клинок света на кипящее озеро. Вода бурлила и пенилась, в ее темной чернильной глубине мелькали то хвосты, то шипы, то оскаленные пасти.
Магистр Авилий тоже стоял на берегу, приложив ладони к земле и пытаясь усмирить проснувшееся в недрах чудовище.
– Где Лерой и Хормольд? – крикнул черноволосый магистр. С его лица тек пот, но утереть его он не мог, руки были заняты.
– В Академии, – не отводя взгляда от бурлящей, словно лава, воды ответил Райден.
– Не убить гадину… – простонал Авилий. Райден поморщился. Он предпочел бы видеть рядом с собой Лероя или Зрячего, они хотя бы глупостей не говорили. И знали, что озерного карнака нельзя убить – лишь усыпить.
Взошедшая Звезда Вечности пробудила Темные силы и тварей Мрака. Зона Сумрака кишит ими, и лишь магические пологи защищают Хандраш и Пятиземелье. Вот и в этом озере, еще вчера мирном и спокойном, сегодня пробудился древний ужас.
Алларис двигался по берегу, пытаясь не позволить карнаку вылезти на сушу, загоняя его обратно в воду. Одно из щупалец стремительно выбросилось вперед и обвило ноги магистра, дернув к озеру. Райден упал лицом в грязь, но ни на миг не выпустил из пальцев жезл. Без своего оружия он был гораздо слабее. Карнак взревел, над водой всплыло его туловище с десятью рыбьими головами. Множество хвостов забили сильнее, а щупальца поползли во все стороны.
– Авилий, в сторону! – заорал Райден. Молодой магистр дрогнул, но успел перекатиться, спасаясь от захвата щупалец.
– Ставь щит! – снова заорал Райден. – На себя ставь, чтоб тебя…
Алларис выдохнул, ощущая, как жалят иглы, покрывающие внутреннюю часть склизких отростков, что обвивали его тело. Он плотнее сжал жезл силы, сосредоточился, не обращая внимания на боль, и выкрикнул заклинание. Белая изморозь накрыла край леса вместе с озером, карнаком, берегом и даже Авилием. Но вовремя поставленный щит не дал молодому магистру замерзнуть, ледяная корка треснула и осыпалась, а сам маг сделал глубокий судорожный вдох.
Над озером стало так тихо, что было слышно жужжание залетевшего шмеля. Райден выбрался из щупалец, поморщился. Его одежда пришла в негодность от сотен небольших разрезов, что оставили иглы чудовища. Да и до кожи добрались почти все, и кровоточащие ранки болели и чесались. Но рассиживаться было некогда. Полуденное солнце припекало, и лед медленно оплавлялся. Несколько минут – и треснет, вновь выпуская порождение Тьмы.
Магистр Райден встал устойчивее, расставив ноги.
– Магистр Авилий, усильте мое заклинание вашим Светом, – спокойно сказал он, рассматривая ледяную скульптуру в озере. – Пора спать, карнак…
Через час магистр зашел в свой кабинет и снял одежду. Его тело покрыла корка крови, и, поморщившись, он быстро наложил на себя исцеляющее заклинание. Переоделся как раз вовремя, клепсидра тоненько звякнула, отмеряя время.
«Чер Лерой», – оповестил Крайген, молчавший до этого. Райден выпрямился, его лицо вновь стало бесстрастным и равнодушным. Он обернулся к фигуре в сером плаще, скрывающем и лицо, и тело.
– Магистр Лерой, – после традиционного приветствия сказал глава ковена, – объясните, почему вы прервали второе испытание Игр на середине?
Чер Лерой стоял посреди кабинета, не пожелав сесть. Он откинул капюшон из уважения к главе ковена, а оскаленные морды переместились на спину. Но во взгляде мага не было ни капли раскаяния.
– Чистота испытания была нарушена, – неторопливо ответил он. – Одну из девушек столкнули к насекомым. Она не упала сама, ее толкнули.
– И вы посчитали это достаточным основанием для прекращения испытания? – холодно спросил Райден. Они были вдвоем в кабинете главы, и Чер Лерой был за это благодарен. Слегка. – Или вы сочли это лишь поводом, магистр Лерой?
– Бросьте, Алларис, – не сдержался маг в сером плаще. – Вы прекрасно знаете, что я голосовал против Игр! Вы знаете, как я отношусь к подобному…
– Мы все не в восторге от происходящего, – холодно оборвал его Райден. – Но интересы Пятиземелья и Хандраш выше наших собственных. И вы должны как никто понимать это, Лерой! Решение принято большинством голосов, так что будьте добры больше не вмешиваться в испытания Игр! Иначе я буду вынужден применить к вам соответствующие меры.
Черно-красная морда возникла у ворота мага, на шее, медленно заползла на лицо Лероя и растянулась, словно маска. Но Райдена это не впечатлило, и его взгляд остался по-прежнему холодным.
– Надеюсь, вы проявите благоразумие, магистр, – добавил он. – Времена сложные, и мне необходим сильный и сплоченный ковен. Надеюсь, вы это понимаете.
– Да, глава, – Лерой слегка склонил голову. На лысом черепе морда усмехнулась и раскрыла пасть в беззвучном смехе.
– Возвращайтесь к работе.
Чер Лерой повернулся к двери, его капюшон сам надвинулся на голову, скрывая лицо. Райден постоял, глядя на закрытую дверь, потом сел в кресло и потер виски.
«Прикажешь присмотреть за ним?» – Крайген скопировал оскаленную морду с черепа Лероя.
– Бессмысленно, – отозвался магистр. – Он слишком силен и почувствует тебя.
«Силен, – согласилась Тень. – Возможно, даже сильнее тебя».
– Возможно, – Райден привык принимать правду, какой бы она ни была. – Надеюсь, нам не придется это выяснять и Лерой останется на стороне ковена.
«Ты его в чем-то подозреваешь?»
Магистр встал и прошел по кабинету, словно лев в загоне. Подозрения были, но озвучивать их Алларис не торопился. Вместо этого он повернулся к Тени:
– Это ведь была Элея, не так ли? Девушка, которую толкнули.
«Да».
– Почему-то даже не удивлен, – невесело усмехнулся он. – Слишком много дорог ведут к этой девушке.
«Ты думаешь о ней», – Крайген не спрашивал, он утверждал. Райден нахмурился.
– Мои мысли тебя не касаются.
«Ты злишься, но ты о ней думаешь. Постоянно. Может, не было отражения инкубских чар, Алларис? Может, она тебе просто понравилась? Тебя влечет к ней…»
– Замолчи, – разозлился магистр. – И не зли меня.
«Ах, снова угрозы. – Крайген вытянулся в человеческую фигуру и покачал головой. – Ты не развеешь меня, и мы оба это знаем. Ты слишком одинок, чтобы избавиться от единственного создания, с которым можешь говорить и оставаться собой. Пусть я всего лишь Тень…»
– Убирайся, – прошипел Райден. Крайген укоризненно перетек в сторону.
«Может, поэтому она тебе нравится, Алларис? Эта девушка? Ты ведь думаешь о том, каково это – быть с женщиной, способной увидеть тебя настоящего, а не твою инкубскую силу. К тому же она юна и красива, а ты так долго один…»
Магистр повернул жезл силы и коротко выплюнул заклинание. Крайген стянулся в точку и исчез.
– Я предупреждал, – пробормотал маг и воссоздал в воздухе призрачные силуэты оставшихся кандидаток. Повел рукой, стирая тех, что выбыли на двух испытаниях. Подумав, удалил еще нескольких. И задумчиво уставился на оставшихся. Тисса. Полина. Рин. Летиция. Ельга. Камилла. Элея.
Кто из них? Или никто и все их старания напрасны? В чьем теле воплотится Отражение?
Он вновь повел ладонью, оставив лишь один силуэт. Девушка с разноцветными глазами слегка улыбалась ему.
Конечно, он вернет Крайгена. Но позже. Когда тот осознает и вспомнит, что такое Ничто, в которое его отправил Райден. Хотя в словах Тени была доля истины, и именно это так злило Аллариса.
Что бы он ни чувствовал, это ничего не меняло. Если Элея – Отражение, она выполнит свою миссию.
Но впервые магистр поймал себя на крамольной мысли, которую гнал от себя.
Пусть это будет не она. Не Элея. Не Отражение. Пусть не она.
Глава 17
Незабудка
Незабудка присела в углу на корточки, раскладывая на досках пола свои сокровища. Несколько ложек, заколка, кусочки панно, пуговицы, рыбьи чешуйки, отшлифованные до блеска камушки, осколки слюды, подобранные во дворе, и гнутая ручка от ведра из купальни. Она даже пыталась поймать одну из саламандр, посчитав, что те тоже достаточно блестящие, но юркие ящерицы обжигали пальцы и прятались от девочки в каменных норках. А еще при ближайшем рассмотрении они оказались обычными ящерицами, черно-красными и совсем не блестящими. Так что от затеи пополнить ими свою коллекцию Незабудка отказалась.
К тому же последнее время все эти мелкие сокровища уже не так радовали маленькое сердечко девочки. Ее занимало нечто совершенно необыкновенное, то, что представлялось как самая большая ценность, настоящий волшебный подарок!
Незабудка вздохнула, быстро сложила блестяшки в тряпицу и спрятала под кровать. И уже в который раз залезла на широкую доску под окном, сложила ручки, всматриваясь в белый замок на скале.
Искра.
Вот что занимало мысли девочки, вот то, что заставляло ее замирать в предвкушении чуда.
Незабудка не понимала, отчего ее сестра так беспокоится и переживает, самой Сиере очень нравился замок, в котором было так много мест для игр и забав. Здесь вкусно кормили, а девочки весело смеялись над проделками малышки. И даже строгие хранительницы тайком ей улыбались и подсовывали вкусности или маленькие подарки. Да Незабудке никогда в жизни не было так хорошо, как в этом Хандраш! Слово каждый раз застревало на ее языке, но она произносила его с радостью. Этот самый Хандраш за прошедшие десять дней стал ей настоящим домом, которого Сиера никогда не знала. И она тихонько молилась по вечерам Богине, чтобы та образумила Лею и сестра тоже полюбила замок и осталась в нем навсегда.
Взрослые так привыкли к присутствию рядом маленькой девочки, что совсем не обращали на нее внимания. А девушки, проживающие в замке, и вовсе считали Незабудку малышкой и без стеснения обсуждали при ней и молодых магов, и свои мечты. Эти разговоры и обсуждение достоинств парней были Незабудке не слишком интересны. И их она пропускала мимо ушей. А вот про Искру слушала внимательно. О ней тоже говорили часто, мечтали узнать, какова она, увидеть хоть одним глазком святыню. И каждый раз, когда кто-то начинал такие разговоры, сердечко Сиеры стучало с удвоенной скоростью.
Она даже видела ее во сне – Искру. И понимала, почему Искру прячут в Белой Башне. Если бы эта самая сверкающая и чудесная вещь попала в руке Сиеры, она бы тоже ее спрятала. И никому бы не показала. Ну, понятно, Лее. Ну еще Тиссе, она всегда отдает Незабудке свои сладости. Ну и Полине, которая рассказывает такие удивительные сказки и знает много смешных песенок. И, может быть, Ринке. Она веселая.
Но больше никому!
Незабудка представила, как противная Ельга, которая больно щиплет девочку, когда никто не видит, будет умолять Сиеру показать ей Искру. Но Незабудка ни за что не покажет, пусть хоть Ельга отдаст ей все свои заколки и ленты! И даже в обмен на тот алый веер с синими птицами и зелеными камушками она тоже не станет делиться с Ельгой своим сокровищем!
Хотя…
Веер был красивый. Незабудка видела вещицу лишь раз, мельком, и все мечтала, что Ельга вновь его вытащит из своего шкафа, но вредная девица больше веер не доставала.
Может, в обмен на веер Незабудка все же покажет Ельге Искру. Не всю, а лишь самый краешек.
Девочка подперла щеки кулачками, задумавшись. Интересно, можно показать краешек Искры? И какого она размера? Вдруг очень большая?
Незабудка моргнула, потому что башня вдруг раздвоилась и рядом с белым зданием появилось еще одно – словно выточенное из стекла. Миг – и два здания снова слились в одно.
Сиера спрыгнула с окна – ее деятельная и жизнерадостная натура требовала движений и игр. Проскакав на одной ноге до двери, она вывалилась в коридор и понеслась по галерее, представляя себя феей.
Но мысли об Искре так и не покинули ее темноволосую головку.
Элея
После ужина я сбежала в сад. Девчонки шумно обсуждали произошедшее на уроке, делились страхами и впечатлениями. Хранительницы сказали, что четверых девушек, пострадавших от сороконожек, отправили в целительскую и навещать их пока нельзя. Тисса попыталась возмутиться местными порядками, но Оливия быстро поставила ее на место, объяснив, что мы ничего не понимаем в обучении и магии. И пояснила, что подобные суровые меры нужны для нашего блага, чтобы мы умели о себе позаботиться.
В этой странной логике был свой смысл, хотя смириться с ним было трудно. С другой стороны, даже в обычных храмовых школах к ученикам применялись и розги, и стояние на соли с битыми ракушками, так что ничего удивительного в подобном наглядном обучении не было. Да и кто мы такие, чтобы спорить с хранительницами и магами? И девушкам только и оставалось, что возмущаться. Не слишком громко и когда хранительницы не слышали.
Читать бесплатно другие книги:
