Черная кошка в темной комнате Андреева Наталья
– Только бы устоять на ветру. У тебя есть видеомагнитофон?
– Конечно. Вот, перед тобой. – Он указал на плазменную панель на стене и стойку с аппаратурой.
Лилия дала ему кассету.
– Поставь. Ретро. Нашла случайно, но забыла, что здесь. От тебя секретов нет. Ты ведь все видел?
– Чего не видел, то знал. Мы шли в тугой упряжке, и я очень сожалел, когда ты всех бросила и уехала.
– Будем наверстывать упущенное.
Пленка в аппарате закрутилась, и Лиля увидела знакомую уже сцену. Мужчина ей был не знаком, но его партнершу она узнала. Ею была Олеся, совсем еще ребенок с худенькими плечиками, в черных чулках на поясе, размалевана как кукла, и начинала она свое действо с танца на кровати, переступая ногами жирное тело лежащего сорокалетнего борова.
– Кошмар! – вырвалось у Лилии.
– Я был против, – тихо сказал Огородников. – Ты сама ее втянула в эту клоаку.
– Не узнаю, кто он?
– Наш мэр. Он до сих пор трясется, услышав твое имя. Олеся здесь несовершеннолетняя, и за такие выходки не только из политики вылететь можно, но и загреметь на долгие годы в зону. Конец карьере.
– Он до сих пор правит городом?
– Третий раз переизбирается. И все благодаря твоему молчанию. Ты его обвинила в изнасиловании своей пятнадцатилетней дочери, но денег с него не взяла и кассету не отдала.
– Он ее насилует…
– Пленка длинная, хватит и эпизода. А есть такие, где Олеся кричит. Этот идиот думал от страсти, а со стороны ясно видно – идет грубое насилие. Твоя дочь ни одного мэра к стенке прижала своими спектаклями. Роже Лотнер тоже побывал в ее объятиях. Тот самый француз, что купил у тебя картины и перепродал их в Англии.
– Хуже кошмарного сна.
– Что с тобой, Ксюша? Ты словно с неба свалилась. У тебя с головой все в порядке?
– За пять лет многое изменилось. Я жила другой жизнью. Нет, я рада возвращению, но к некоторым вещам приходится привыкать заново.
– Пора бы акклиматизироваться. Тебя ждут новые испытания, где кроме твоей гибкости потребуется твердость и даже жестокость. Пора расхлябанную публику ставить на место. Никто лучше тебя этого не сделает. Идея с выставкой мне очень понравилась. Королевский жест. А потом начнем репрессии. У меня уже составлен план, обозначены все действующие лица.
– Выключи эту гадость и налей мне водки. Что-то меня знобит. Не простудиться бы.
– Как прикажешь.
В сумочке Лилии зазвонил сотовый телефон. Она ответила.
– Здравствуй, мамуля. Твоя ненаглядная дочка звонит. В пять часов жду тебя у нотариуса. В противном случае никакой выставки не будет.
– Где это?
– Торговый ряд, дом восемь. Документы все подготовлены, пошлина уплачена. Наш адвокат тоже придет. Формальности. Тебе придется подписать несколько бумажек. Сумеешь?
– Да. Натренировалась.
– Вот и ладушки. Жду.
Лилия забрала кассету, выпила налитую ей водку и сказала:
– К работе с камерой я готова. Созвонимся вечером. Возьмешь на себя организацию выставки?
– Нет проблем.
– Картины готовы к показу. Проводи меня.
Первым делом Лилия поехала в съемную квартиру Яши Петракова. До своей безвременной кончины он успел передать ей ключ и назвать адрес. Все оставшиеся кассеты были у него. Придется найти для них более надежное место.
Временный приют покойничка Лилия нашла быстро. Свою машину оставила за квартал от дома. Как она проникла в квартиру, никто не видел. Скудная мебель, распакованный чемодан на кровати, пара костюмов в платяном шкафу, несколько сорочек, в коридоре грязные ботинки.
Где он мог измазать их в глине? Лилия осмотрела обувь. Вляпался, так вляпался. К глине прилипли желтые травинки. В такой обуви в лес по осенней распутице не ходят. И что ему там делать?
Кассеты, каталог и газеты, целехонькие, лежали в тумбочке. Лиля побросала их в целлофановый пакет. На всякий случай обшарила карманы пиджаков и брюк. Небезуспешно. Она нашла записку, написанную корявым почерком: «Я знаю, где лежит то, что ты ищешь! Встретимся на нашем месте в два часа, на тех же условиях». Лиля повертела бумажку. Кто, когда и о чем писал, оставалось тайной. Но почему записка и кто ему ее передал? У Якова был мобильный телефон, все то же самое можно сказать, набрав номер, и не мудрить с посланиями. Записку, написанную тем же почерком, она нашла в сумке Регины. Этот «писатель» слишком много знал. Какую он преследует цель – не ясно, но его не причислишь к друзьям.
– Горе-сыщик! Попался на удочку, – проворчала Лиля, порвала записку и тут же пожалела об этом – это же улика, кто-то сможет опознать почерк. Она убрала клочки в сумочку.
Гибель Петракова ее очень беспокоила. До чего он мог докопаться, если решили его убить. Мало того, убийцы подбросили труп Якова в багажник ее машины. В чем же их расчет, где они это сделали? Сколько времени она катала покойника по городу? А если бы гаишники проверили ее машину, а не отпустили, как это случилось по дороге к старухе? Она кому-то мешает. Не дочери, во всяком случае. Из тех, с кем она встречалась, каждый заинтересован в продолжении отношений. Она ни у кого ничего не просит, ей никто не нужен. Это она им нужна. Без Петракова будет трудно разобраться в местных интригах. В городе свой, специфический, климат – на небе солнце, а живешь как в густом тумане.
Лилия заперла квартиру и ушла.
Вертолет опустился на высокогорном плато рядом со стоящими машинами. Трое мужчин в штатском направились к черной «Волге».
Вербицкий спросил шофера:
– Нас никто не встречает?
– Шеф в своем «Фольксвагене». Позади. Можете ехать с ним.
Стараясь перекричать взлетающую машину, Вербицкий надрывал связки.
– Вы езжайте на «Волге», а я следом.
Его коллеги сели в «Волгу».
– Теплый прием, ничего не скажешь, – сказал Вербицкий, садясь в «Фольксваген».
– А зачем выходить, если ничего не слышно, – усмехнулся человек с остреньким пронизывающим взглядом. – Подполковник Петраков, начальник уголовного розыска местного управления.
– А ты не так прост Петраков.
– У нас простенькие не работают. Город специфический.
– Слыхал. Мировые сделки совершаются здесь?
– Нефть, газ, золото, минералы. Мы связующий узел. Здесь иностранцев живет больше, чем в Москве. Особняков не меньше, банков с избытком и даже свои небоскребы есть.
– Не хило. Я Вербицкий.
– Наслышан.
– Куда мы едем?
– В город. Проедем мимо знаменитой Скалы смерти. Город внизу.
– Любопытное местечко. Вы получили от нас данные на разыскиваемую женщину?
– Мы к ней в гости и едем.
– Быть не может! Нашли? За сутки?
– В нашем городе не любят посторонних. Тут делаются дела мирового масштаба. Каждый приезжий на учете. Она, очевидно, не знала, куда ее занесло.
– Поподробней.
– Все люди, сдающие жилье в наем, у меня на учете. Многие цепляют клиентов у речного порта. Прошлись с вашей фотографией по хозяйкам и нашли. Она неделю здесь кантуется в жалкой лачуге. Деньги заплатила за месяц вперед. Не застанем сейчас, придет к вечеру. Я вчера ее уже видел. Беспокойства в глазах не заметил. Никуда не денется.
– Снимаю шляпу. Как вас по отчеству?
– Яков Григорьевич. У нас в производстве такие дела, – закачаешься. А тут баба, заподозренная в убийстве. Мелочи.
– Это не баба. Это тот еще фрукт. Чем больше копаю, тем меньше понимаю. Ее биография начинается со Скалы смерти. Пять лет назад ее сняли с выступа, на котором она застряла, а потому выжила. С головой у нее не все в порядке после травмы, память напрочь отшибло. Куролесит по белу свету и где бы ни прошла, смерть за ней шагает, будто сама превратилась в Скалу смерти.
– И вы в это верите?
– И да и нет. Женщина сильная, волевая, выносливая, но не верю, чтобы такая личность пошла на мокрое дело. Если только ей на горло не наступить. Вы были у нее на квартире, Яков Григорьевич?
– Был. Но ничего не трогал. Паспорт, права, акции, все на месте. Она в городе. Смотрите влево, вот она Скала смерти.
– Тут погиб мой наставник, – с горечью сказал Вербицкий. – Прокурор области Михаил Петрович Лобанов. Он был человеком с большой буквы.
– Я тоже его хорошо помню. Но лично мы знакомы не были.
Машины въехали в город.
– Расскажите еще об этой женщине, если это не тайна следствия, – попросил Петраков.
– Какие же от вас тайны. Вы ее нашли.
Весь остаток пути Вербицкий рассказывал Петракову историю Лилии Расторгуевой.
Наконец они приехали на место.
– Да. Райончик неприглядный, – вздохнул Вербицкий.
Петраков подал ему ключ.
– Хозяйка дала. Квартира на пятом этаже.
– А вы не пойдете?
– Я все уже видел. В машине вас подожду или прогуляюсь. Вообще-то я с сегодняшнего дня в отпуске. И зачем я вам? Дело ведет ваша контора.
«Волга» остановилась на другой стороне улицы у подъезда. Сыщики направились в дом. Не прошло и десяти минут, как Петраков увидел в зеркальце заднего обзора остановившуюся шикарную иномарку. Таким машинам нечего делать в подобных районах. Он пригляделся, узнал водителя, неторопливо вышел из своего «Фольксвагена» и прогулочной походкой направился к шикарной «Ауди». Машина не трогалась с места. Он открыл переднюю дверцу и нагло уселся рядом с водителем.
– Добрый день, Лилия Романовна. Домой вам лучше не возвращаться…
17
В назначенное время Лилия приехала к нотариусу. Документы были готовы, формальности заняли не больше часа.
Когда они вышли на улицу, Олеся сказала:
– Теперь все картины принадлежат мне.
– Выходит, я могу возвращаться на свалку?
– Не говори глупостей. Тебе можно доверять. Я была в банке. Деньги ты не тронула, а могла бы взять. Там крохи, по сравнению с тем, сколько мы теперь заработаем. Подумать страшно.
Про пленку, пропавшую из ячейки, Олеся промолчала, Лилия тоже не стала поднимать эту тему.
– Где картины? – спросила Лилия.
– Сейчас это уже не секрет. Я все покажу и разъясню. Тебе придется экскурсию проводить, ты же автор. Поедем на моей машине.
– Но моя…
– Никуда она не денется. Воры уже знают, кому она принадлежит.
Дорога была знакомой. Пригород, подъем, через Скалу смерти, на плато. Шикарный дом располагался в отдалении и имел участок не менее двух гектаров.
– Его строила моя мать по собственному проекту. Стало быть, он принадлежит тебе. Мне он не нужен, я люблю свою квартиру, сказала Олеся.
Они шли по гравиевой дорожке к дому и чем ближе подходили, тем больше казалось строение.
– Сибирский кедр. Каждое бревнышко отбиралось специально, – продолжала Олеся.
– И здесь нет охраны?
– Ни один псих не поедет на плато грабить дома. Тут живет весь цвет города, элита. Здесь своя охрана. Себе дороже обойдется. На окнах решетки, двери стальные, замки заказные. Попробуй, войди.
Олеся достала из сумочки связку сложных ключей.
– Это твой комплект. У меня есть второй.
– Надо же, какое доверие.
– Почему нет? Без моей подписи на купчей ты не сможешь продать ни одной картины. У самой себя воровать станешь? Не так ты глупа. Я твоя дочь, человек, который признает в тебе Ксению Чебрец. Пока я есть, тебя никто не тронет. Не забывай, менты сидят у тебя на пятках, только и ждут момента тебя сцапать.
Олеся показала Лилии, как пользоваться ключами. Они вошли в дом. Приятный запах дерева, чистота, ни пылиночки, старинная дубовая резная мебель, все стены увешаны картинами в легких современных рамах.
– Боже, какая мазня! – воскликнула Лилия.
– Ты, мамочка, дура. Этой мазне цены нет. И запомни. Автор о своем детище может говорить только в превосходной степени. Ты их должна полюбить, дорогуша. Старухи и Попов так и не нашли это заветное гнездышко.
Лилия увидела на левой стене свой портрет в полный рост. Он был выполнен в реалистической манере и вызывал восторг. Она подошла ближе, долго всматривалась. Похоже, с этой картины граверы делали ее портрет на мраморной могильной плите.
– Эта тоже не нравится? – спросила Олеся.
– Как там Пушкин говаривал: «Себя как в зеркале я вижу, но это зеркало мне льстит».
– Не льстит. В то время матери было столько, сколько сейчас тебе.
– Но глаза на картине синие, а у меня карие.
– Уж извини. Ведь это же не ты, а Ксения, надо помнить об этом. Любопытствующим отвечают стандартно на такие вопросы: «Как художник видит, так и пишет». Тебе захотелось увидеть себя с синими глазами. В чем проблема? Это же не фотография.
– Показывай дальше. Я должна вникнуть в суть этих творений.
Олеся начала разъяснять, чего художник хотел сказать языком кисти.
18
В город они вернулись в сумерки. Олеся поехала в стриптиз-клуб, а Лилия взяла такси и отправилась забирать свою машину. Ауди стояла там, где ее оставили. Вставив ключ в зажигание, она запустила в нее руку и медленно повернула голову назад.
На нее равнодушно смотрели глаза Геннадия Краснопольского.
– Чемодан я сжег.
– Правильно сделал. Старуха не была полоумной, чтобы компромат прятать в дурацком чемодане. К тому же у покойного Аркадия Попова имелся целый архив. Он заводил дела на всех, кого боялся и кого ненавидел. В чемодане его не поместить.
– Регина вывезла все из их дома.
– Искать нужно в гараже либо в сарае, где есть скрытый погреб.
– Поздно. В ее доме менты орудуют. Если они найдут мое или твое дело, нам крышка. К ней трижды приходили из химчистки и не заставали домоседку дома. Ну и подсуетились. Мол, бабуся пропала. Испарилась.
– У ментов нет задачи что-то искать. Глубоко рыть они не станут. Им человека найти надо, а не бумажки.
– Я знаю одно тихое милое местечко километрах в ста отсюда. Там можно жить. Хорошо жить. Не хочешь поехать со мной?
– Тихо жить я не умею, но подумаю над твоим предложением. А пока поедем в другое местечко. Мне одной будет скучно. Там все и обсудим.
Машина тронулась с места.
– Зачем Олесе понадобились документы о партнерстве? Сегодня я написала на ее имя доверенность на право продажи картин Ксении Чебрец. Этого момента девчонка ждала пять лет.
– Что касается твоей доверенности, то подвох надо искать в завещании Кирилла Чебреца. Что касается выставки, то тебя надо выставить на показ. Жива, здорова, продолжает творить. Сотня картин не могла упасть с неба, если художница погибла пять лет назад. Иностранцы русским не доверяют. Им нужно тебя пощупать. Ну а кто будет торговать картинами – вопрос скользкий. Либо ты, либо Олеся. Тот, кто выиграет поединок.
– Деньги можно поделить.
– Такие деньге не делят.
– Она может сдать меня ментам.
– Не может. Ксению Чебрец не могут арестовать как бомжиху. Такой факт не скроешь. Посмотри в окно. Видишь? Твои портреты на каждом столбе вывешивают. Пора сматывать удочки. Такая реклама тебе на пользу не пойдет.
– Она защитит меня от ментов и других подонков, которые пытаются ко мне подобраться. Я уже видела записочки. Кому-то я наступила на больную мозоль.
Они приехали в знакомый отель. Геннадий не задавал вопросов. Дверь черного входа Лиля открыла своим ключом. Они поднялись на служебном лифте на восьмой этаж, прошли по коридору и вошли в нужный номер.
Номер как номер, но у стены стояла профессиональная видеокамера на треноге.
– Поджилки затряслись? Что-то ты трусоват стал. Поищи бар, тут должна быть выпивка, – сказала Лиля, сбросила пальто и сдвинула в сторону панель на стене.
Через окно стал виден соседний номер. Спектакль только начинался. Небольшая увертюра позволила настроить камеру. Остальное сделает техника. Только кнопку нажми вовремя.
Из соседней комнаты с бутылкой виски в руках и двумя стаканами вернулся Гена и остолбенел.
– Что смутился? Разливай. Посмотрим порнушку.
– Значит, так это делалось? Ловко придумано.
– Ты же не раз позировал сам.
– Может, ты мне объяснишь, как одна из пленок очутилась у следователя Попова?
– Понятия не имею. И с кем ты на ней кувыркаешься?
– С женой губернатора.
– Вот почему ты такой дерганый. Да, губернатор не простит твоих притязаний.
Лилия взяла у него бутылку и сама разлила виски в стаканы.
– Возьми себя в руки, парень.
Они выпили.
– Кажется, кино началось, – усмехнулась Лиля и нажала кнопку на камере. Загорелся красный огонек. – В какой-то момент эта шлюха начнет кричать. Вроде как от страсти, но именно этот кусок будет выдернут и смонтирован. В итоге получится изнасилование.
– И со мной проводили те же эксперименты?
– С тебя взять нечего. Брали с твоих партнерш. Там монтаж не нужен.
Лиля еще выпила, закурила и села на кровать.
– Не могу смотреть. Завожусь.
Гена глянул на нее, поставил стакан, снял пиджак и начал расстегивать пуговицы на рубашке.
Вербицкий сидел без пиджака, в рубашке с расстегнутым воротником. На столе стоял термос и две чашки кофе. Майор Кулешов, рассуждая, листал бумаги. Заложив руки за голову, Вербицкий слушал его с закрытыми глазами.
– Несчастный случай исключается. Конечно, подполковник Петраков разбился вдребезги, но пуля в его голове осталась. В пропасть сбрасывали труп. И не такой простачок был Яша, чтобы кому-то позволить скинуть себя со Скалы смерти.
– Теперь ты его пост занял, Кулешов?
– Я был его замом. Пока я, а кого назначат, не знаю.
– Что там с телефоном?
– Сотовый уцелел чудом. Он купил его через день после вашего приезда. Нам сделали распечатку номеров, с которыми велась связь. Номера – громко сказано, он всего один.
– Чей?
– Информация еще не поступала. Надо позвонить и узнаем.
– Позвони.
– Сейчас? Поздно уже.
– А ты помолчи. С городского. Номер управления на том конце не определяется.
Кулешов снял трубку и набрал номер. На том конце долго не отвечали, наконец, он услышал женский голос и бросил трубку, словно держал в руках ядовитую змею.
– Что с тобой?
– Это Ксения. Или Лилия. Сам черт их не разберет.
– Что общего могло быть у твоего начальника с этой женщиной, если они так часто перезванивались?
– Без понятия. Яша был скрытным. Возможно, нашел важную ниточку, его и грохнули.
– У нас нет никаких доказательств. У Ксении настоящий паспорт, все перед ней на цирлах ходят. Ее за здорово живешь в обезьянник не посадишь. Даже задержать не позволят.
– Я понимаю, Илья Алексеич. Видели афиши, расклеенные по всему городу? Выставка ее картин открывается. Иностранцев понаехало, все отели забиты.
– Неужели я ошибся? – задумчиво проговорил Вербицкий. – А почему нет. Не оракул же я. Черт с ним, со сходством. Цепь невероятных совпадений. Стоило Лилии появиться в городе, как появляется Ксения. «Из дальних странствий возвратясь». Тут же погибает сестра ее мужа со следователем Поповым, потом исчезает старшая сестра мужа Регина…
– Эти люди всегда против Ксении были настроены агрессивно.
– Правильно. Но дочь не может чужую женщину принять за мать.
– Девчонка на седьмом небе.
– Стоило Петракову выйти на контакт с этой женщиной, как и его хлопнули. Кто же похоронен на кладбище?
– Темный лес. Следственная ошибка Попова. Не знаю причин, но в деле сказано, что опознание проведено неверно.
– Это как?
– Так. Чужой труп был похоронен как Ксения Краснопольская. Почему-то по старому паспорту. А через год Олеся принесла письмо, полученное от матери из Парижа в прокуратуру. Проверили в посольстве. Да. Ксения Чебрец имеет право на жительство во Франции и у нее есть недвижимость. Уехала туда за неделю до своей мнимой гибели. Известно, что Олеся обратилась к своему родственнику Попову, начальнику следственного отдела. Он поднял дело Ксении, провели почерковедческую экспертизу и признали следственную, а потом и судебную ошибки. И как с гуся вода. Дело-то вел сам Попов, и сам же признал свои ошибки, точно девчонка его чем-то напугала. А за такие промашки можно работы лишиться. И лишился бы, но отец Ксении за неделю до этого инцидента умер.
– Кто был ее отцом?
– Ваш патрон и учитель, прокурор области Михаил Лобанов.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!
– Через две недели весь город знал, что Ксения жива, а в могиле непонятно кто.
– Краснопольского освободили, если установили факт судебной ошибки?
– Ничего о нем не слышал. Петраков знал детали, а я о Краснопольском ничего не знаю. Да вроде как он на свободе. Но точно сказать не могу.
– Придется ворошить все заново. А на выставку нам надо сходить. Мечтаю познакомиться с художницей.
19
Лиля поднялась на лифте в кабинет Огородникова. Секретарша сказала, что Игорь Трофимович еще не приходил, но скоро будет.
– Я подожду в его кабинете. Сделайте мне кофе, пожалуйста, милочка.
Не дожидаясь ответа, дама прошла в кабинет генерального директора.
Несколько минут она простояла у окна, глядя на стройку. Когда красотка в мини юбке принесла кофе и вышла, Лиля не замедлила проверить ящики стола своего партнера. Ничего интересного, за исключением записки, написанной тем же почерком, что и найденные в кармане Петракова и сумке Регины. «Если не сдадите добровольно, мы сами с ней разберемся. Уже не до шуток. Пример у вас есть!» Кто-то торопиться с ней «разобраться», земля под ногами горит. И этот кто-то слишком много знает. Ни одна веревочка не могла связать в один узелок Яшу Петракова, тетку Регину и владельца шикарного отеля. Пора поторапливаться, пока ей ноги не переломали. Второй раз падать со Скалы смерти ей не хотелось.
Лиля убрала записку в свою сумочку. В нижнем ящике лежала коробка из замши, а в ней револьвер. Что на нее нашло, она сама не знала, но этот револьвер она взяла, а пистолет Регины, из которого старуха застрелилась, положила на его место. Она сама не понимала, почему не выбросила его.
Вскоре появился Огородников.
– Ты не ложилась спать? – спросил он, снимая пальто.
– Прикорнула в номере. Камера на месте, материал отснят, что делать дальше?
– Сделай копию с оригинала и передай мне. Материал дойдет до адресата, а потом адресат обратится к тебе, по особым рекомендациям. Пообещаешь помочь. Мы понаблюдаем за поведением клиента. От этого и будем плясать. Чем больше паники, тем дороже выкуп.
– Хорошо. Я поехала домой спать.
– Боюсь, не получится. Завтра открытие выставки. Нужно привезти картины и развесить их.
– Дочь этим займется.
– Тебе виднее. Роже Лотнер уже в городе. Такое впечатление, будто у нас открывается очередная сессия ООН.
Читать бесплатно другие книги:
