Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит (сборник) Савин Владислав

Когда там началась свалка, управлять ею не было никакой возможности. Но там все преимущества были уже у катеров, успевших сблизиться. И мы могли прикрыть огнем выходящих из боя. Главную опасность для наших представляли береговые батареи. Но атака катеров заняла буквально минуты, риск получить от артиллерии серьезные повреждения был все же невелик. А нам еще приходилось держать глубины, не подкрадывается ли фрицевская подлодка, и контролировать по радару, чтобы наши не налезли на мины. И где «Шарнхорст»?!

Хорошо, что катеров было много – они взяли немцев числом. На дно пошли не только транспорта, но и все тральщики, катера потеряли троих. Мне рассказывали после, что они прорезали немецкий строй, поливая палубы фрицев из пулеметов и так же получая от них. Вот последний катер отошел, прикрыв их, отходит и «Диксон». А за ним мы.

Ну где ты, «Шарнхорст», выходи! Зозуля даже радио на фрицевской волне послал. Причем еще наше, переделанное согласно моменту «послание моряков немецкому султану, тьфу, фюреру» – которое висело у нас в кают-компании еще со времен охоты на «Шеер». То самое, где «ты, пока еще живой, но для нас давно ходячий труп, припадочный неврастеник с соплей под носом и обрезком в штанах, бывший художник Шикльгрубер Адольфишка, отпрыск еврейского народа, который ты потому так и ненавидишь! Убери остатки своих консервных банок из нашего моря, а то нам уже надоело ими морское дно засорять» – ну и дальше в том же духе, открытым текстом, переведенное на немецкий примерно так (специально у пленных немецкие ругательства выспрашивали, которых даже наш Сидорчук не знал).

Фрицы не преследовали. Если не считать таковой попытку их субмарин перехватить нас, изобразив что-то вроде завесы. Две из них, которые были мористее, мы утопили – в одну пустили торпеды, по наводке РЛС, с перископной глубины. Вторую, успевшую погрузиться, по нашему наведению загнали и засыпали глубинками «Куйбышев» с «Урицким». И что дальше?

Когда отошли уже достаточно, услышали наверху шум. Эсминцы увеличили ход, стреляют зенитки. Люфты прилетели – как нашли нас, ночью? Разведчик – нет, явно не «кондор», с эсминцев автоматы бьют. Слышим в воде торпеды! Ждем на глубине, тут мы нашим ничем помочь не можем.

Наверху стихает. Сообщение по звукоподводной – сбили большой гидросамолет, и сразу после этого отразили атаку торпедоносцев, один предположительно подбили, ушел с дымом. Но вот «Диксон» получил торпеду в борт, до базы дотянет, что делать дальше? Зато катерам повезло, пользуясь кратковременным улучшением погоды, часть расстояния кораблики все же сумели пройти на буксире у эсминцев, затем подошла «группа дозаправки», успели часть топлива передать на катера, прежде чем погода снова испортилась, в общем, из двадцати катеров в базу после боя вернулись тринадцать.

Еще в горячке боя на «Диксоне» умудрились запороть один из дизелей на левом валу. В общем, бывший «карманный линкор» выбыл из строя надолго, но ценой своих повреждений нанеся врагу превосходящий ущерб, а значит, это было оправдано.

Уже в базе обсуждали с командирами эсминцев последний эпизод… Самолет, ходивший зигзагами, совсем низко, выскочил прямо на «Урицкий», и зенитчики не зевали. Нет, точно, фриц – нет у нас таких. Летающая лодка, с тремя моторами. И кольцо странное внизу. Вот значит, чем фрицы занимались. Кольцо – это антенна магнитометра, для поиска подлодок. А значит, надо срочно прикинуть, насколько эта мера немцев может быть опасна. У нас-то размагничивающее устройство постоянно работает, электрические поля гасятся – в этом плане у нас заметность на порядок-два ниже, чем у местных кораблей. ПЭТСЗ, кстати, на берег отдали, изучают, как и наши схемы РУ (размагничивающего устройства) и его системы управления. Проблема в автоматической передаче данных (магнитного склонения места) от штурманов – ну так еще в 60-х эта проблема голосом решалась и данные вручную вводились. И ходим мы глубже, у этих приборов даже в нашем времени радиус обнаружения был порядка сотен метров, а если мы под водой на трехстах, и скорость двадцать, а самонаводящихся по глубине торпед у фрицев нет, а бомбой при этих вводных черта с два попадешь. Но вот «щукам» будет тяжелее, если вот это на них выскочит. Правда, тут выйти на лодку нужно очень точно – но сумел же фриц «найти» наши эсминцы?

А самое главное. «Шарнхорст» так и не вышел! А это было важно! Хотя виной тому, возможно, было наше начинающееся «головокружение от успехов». Когда без победы обойтись ну никак нельзя! Нельзя было все же гнаться за двумя зайцами сразу, и «Шарнхорст» выманивать, и конвой на ноль множить. Наверное, все же не надо было катера не брать, и хрен бы с конвоем, но оставили бы фюрера без последнего линкора, ну а на следующий конвой можно было бы уже и поохотиться всерьез. И это наверняка сработало бы… а может, и к лучшему, что наши уже вошли во вкус побед, как британцы в известном приказе: «Дивизиону эсминцев сделать то и это и попутно утопить японский тяжелый крейсер!» Вот так и Зозуля: выманить «Шарнхорст», а попутно уничтожить конвой. Ну хоть синицу не упустили. Но что же с журавлем делать? А ведь придется что-то делать, потому что, согласно приказу, который передал «жандарм» самому комфлота, в моем присутствии – за подписью «И. Ст.» – предстоит очень скоро «Воронежу» дорога дальняя. Ну не совсем, по меркам двадцать первого века – даже в Средиземку не войдем, но зато в Атлантику, примерно до тех широт. Вот только уйти мы можем лишь при гарантии, что здесь все будет спокойно. А какая к чертям гарантия, если «Шарнхорст» в строю и готов выйти на перехват следующего, «двадцать первого» конвоя?

«Fleet in being», было такое правило в Первую мировую. То есть флот одним лишь существованием связывает деятельность противника. И этот «Шарнхорст», выходит, стоя на якоре в гавани, является сейчас самой активной единицей кригсмарине, поскольку делает своим присутствием самое важное для фюрера дело – накрепко привязывает нас к этому театру!

Придется просить, чтобы нам вернули пару «Гранитов». Чтобы мы его и там достали, как я Головко обещал.

Берлин, штаб ваффенмарине

– Ну что ж, герр Дёниц, прошло даже больше трех дней, которые вы просили. К сожалению, меня отвлекли известные вам государственные дела. Но теперь я весь внимание.

– Герр рейхсфюрер! Наш вывод – существование технического объекта с подобными характеристиками невозможно.

– То есть как невозможно? Мне и вправду поверить, что там плавает Змей Ермунгард? Ваши обоснования?

– Герр рейхсфюрер, мы перебрали все мыслимые варианты. Все, которые технически реализуемы, при нынешнем состоянии науки. Ни один из них не обеспечивает длительного движения подводного объекта со скоростью свыше тридцати узлов. Даже при его умеренных размерах, как у лодки «тип IX». Большая величина, естественно, требует большей мощности. Но ни одного источника энергии, могущего работать без доступа воздуха, и в приемлемых массогабаритах не существует.

– Точно? Откуда вы знаете, что русские могли придумать?

– Герр рейхсфюрер, закон сохранения энергии обмануть нельзя! Чтобы нечто могло двигаться под водой с такой скоростью, потребная мощность составит порядка десятков тысяч лошадиных сил, если не целой сотни тысяч. И просто нет электродвигателей такой мощности, не говоря уже о том, что масса аккумуляторов превысила бы массу самой лодки в сто раз! Дизели тоже под сомнением, это уже диапазон паровых турбин. Но тогда, чтобы обеспечить замкнутый цикл, вес химикатов опять должен превысить массу лодки в разы. И дальность была бы весьма ограниченной. Этому же объекту, такое впечатление, совершенно не нужны ни свежий воздух, ни пополнение энергозапаса, что для подводной лодки нереально.

– А если что-нибудь вовсе нетрадиционное? Например, гипотетическая энергия Теслы? Или атом – если и в самом деле «бомба размером с апельсин может полностью разрушить миллионный город»[4]?

– Герр рейхсфюрер, простите, но вы не инженер. Скачкообразное развитие техники возможно лишь в романах Жюль Верна. В реальности же от открытия какого-то явления до использования его в надежно работающей машине проходит длительное время. Открытие, обоснование, исследование. Решение множества текущих вопросов, например, что за материалы требуются, как их получить и обрабатывать, какой должна быть конструкция машины, как ее обслуживать в реальных условиях. Нужно создать инфраструктуру для обеспечения всем необходимым, обучить персонал. К примеру, вы видите, во что обошлись флоту высоконапорные котлы, всего лишь – тут же задача сложнее на порядки. Должен быть накоплен предварительный опыт, на изделии меньших размеров, и чисто экспериментального назначения. А главное же – время! Цикл от открытия до внедрения обычно занимает десятилетия. Однако деление атомного ядра, что позволило говорить об атоме как источнике энергии, было открыто всего четыре года назад. Как русские могли найти колоссальные средства для его разработки, тем более в тяжелейшее для них время? И отчего тогда мы не видим, даже в зоне действия этого «морского змея», применения против нас этого сверхмощного оружия?

– То есть вы хотите сказать, что данный объект однозначно имеет сверхъестественную природу?

– Герр рейхсфюрер, я этого не говорил! Технически возможны еще решения. Например, большая лодка всего лишь носитель, база снабжения, «дойная корова» для нескольких боевых единиц меньшего размера. И если, допустим, две таких «морские осы» действуют на удалении от носителя, но в различных направлениях, почти одновременно, то создается иллюзия сверхбыстрого перемещения.

– И какие же это могут быть «осы»? Что у них за преимущества будут перед обычными лодками малого размера?

– Вариантов множество. Например, гибрид подводной лодки и торпедного катера. Или лодка на подводных крыльях – по типу разрабатываемых у нас катеров серии VS. Если сделать крылья прижимаемыми к корпусу при погружении, как убираемое самолетное шасси, то можно получить малую субмарину, которая на поверхности сможет развивать до сорока узлов. Или даже малая подлодка-гидросамолет. Вернее, не совсем самолет. Есть так называемый «экранный эффект», замеченный еще при полетах нашей летающей лодки Do-X, финн Карио в тридцать пятом построил экспериментальную модель. Суть в том, что на малой высоте крыло как бы поджимает воздух между собой и землей, и оттого его подъемная сила возрастает в разы. А значит, если масса самого большого самолета, даже американской «летающей крепости», лишь десятки тонн, то на экранном эффекте теоретически можно построить эсминец, несущийся над водой с самолетной скоростью. Возможно, что русские опередили всех.

– Дёниц, вы и ваши эксперты не слишком ли увлекались Жюль Верном?

– Герр рейхсфюрер, я подчеркиваю, что это гипотезы – но теоретически реализуемые при современном состоянии науки и техники. И по крайней мере, они не более невероятны, чем морской демон и Змей Ермунгард. Если вы желаете материализма, то есть еще гипотеза о пришельцах с Марса, отчего-то решивших помочь Сталину. Может быть, из классовой солидарности, если на их планете коммунистический строй?

– Дёниц, вы понимаете, что я могу дать законный ход вашему делу? По которому, кстати, так еще и не вынесен приговор?

– Герр рейхсфюрер, вы вправе пригласить любых других специалистов, чья верность арийской идее не вызовет сомнений. Если они смогут дать приемлемое материалистическое объяснение всем приведенным фактам, я смирюсь со своей судьбой. Только что-то мне говорит, что этого не будет.

– Ладно, пока будем считать, что ваши объяснения приняты. Хотя над вашим предложением привлечь еще и других специалистов я подумаю.

Бывший гросс-адмирал лишь пожал плечами – ваше право, герр рейхсфюрер.

– Теперь, Дёниц, мне интересно ваше мнение, как эксперта, по поводу событий у Нарвика. О виновности «адмирала Арктики» Тиле – стоит ли его расстрелять за трусость, или его действия были разумны?

– Герр рейхсфюрер, я, к сожалению, не располагаю информацией. Конечно, кроме той, что по ведомству доктора Геббельса. Считаю, что этого явно недостаточно, чтобы решить такой вопрос. Доблестный флот рейха геройски сражался, русские понесли большие потери. Но из вашего вопроса следует, что итог был совсем не в нашу пользу?

– Не в нашу, Дёниц, совсем не в нашу. Вот подробный отчет о событиях, ознакомьтесь. Надеюсь, вы понимаете, что эта информация не должна покинуть этих стен?

Молчание. Шелест бумаги.

– Ну и что скажете, Дёниц?

– Честно признаться, герр рейхсфюрер, я восхищен. Гением русского адмирала, который так организовал сражение. Если нанесенный здесь курс русской эскадры точен. По докладам береговых постов и команд уцелевших кораблей эскорта – хотя да, тут другого быть и не могло. Итак, первое – русские абсолютно точно, до минут, знали время выхода, курс и скорость конвоя. Второе, они также знали расположение наших минных заграждений, обратите внимание, как они заходили в атаку! Вот этот отворот влево и выход на конвой курсом ближе к норд-осту, чем к осту. Ответ один – они знали, что дальше к югу мины, хотя дистанция еще была, но ночью лучше подстраховаться. И третье – их флагман идеально управлял своими силами, на совершенно невероятном уровне для ночного боя.

– Отчего же русские долгое время не показывали ничего по части «непонятного и неодолимого»? Одиночные транспорта, иногда в сопровождении одного-двух охотников, иногда даже без них, ходили спокойно!

– Полярная ночь. Очень трудно обнаружить судно, в темноте идущее вдоль вражеского берега. А подводной лодке – особенно, они по сравнению с кораблями, «слепые».

– Однако русские это сумели сделать. Как?

– Тут я не могу ответить, герр рейхсфюрер. Если верить докладам, что «работа радаров противника не обнаружена». Однако русские выжидали, не у берега на пути конвоя, как было в октябре у Лаксэльва, а в море на удалении. И каким-то образом обнаружив, как, мне искренне непонятно, стремительно пошли на сближение, точно осуществив перехват. Не только корабли, но и катера, они, конечно, малозаметны, но долго оставаться у нашего берега не могли бы. Замечу, что это был не просто набег. Тогда русские не стали бы брать «Шеер», хватило бы одних катеров, чтобы куснуть и убежать. Они же словно никуда и не спешили, совершенно не опасаясь выхода нашего флота. Который, я замечу, их превосходил – да, в бою против «Шарнхорста» и эсминцев, «Шеер» со всем, что там у русских было, не имел никаких шансов. И то, что русские совершенно не опасались выхода нашей эскадры, это на мой взгляд, лучшее доказательство того, что «морской демон», или как его там, был с ними. И лишь ждал своей добычи. Если русские настолько были уверены в своих силах, что находясь на кратчайшем от Нарвика расстоянии, еще и послали издевательскую радиограмму. Они словно вызывали нас на бой!

– То есть вы считаете, что Тиле поступил разумно, не приняв вызов?

– Он послал вслед подводные лодки. И две из них, U-606 и U-629, пропали, не успев радировать, хотя имели категорический приказ. И не вышли на связь в указанное время, коротким кодовым сигналом, просто подтверждающим, что они еще живы. Мало того, пропал поисково-патрульный самолет, также не успев выйти на связь, что уж совсем странно. Поскольку для этих «гагар», искателей лодок, бывших тральщиков, штатный режим работы, когда мгновенный контакт, сигнал на магнитометре, сразу сбрасываются глубинные бомбы и маркер с дымом и огнем на это место, и радист мгновенно сообщает, сидя в полной готовности к передаче. Это русский демон что, и летать может? Или как-то обнаруживать и поражать воздушные цели из-под воды?

– То есть вы считаете, что Тиле не виноват?

– Герр рейхсфюрер, если вы считаете приемлемой альтернативой гибель последнего линкора рейха. Или очень возможного его захвата русскими. Мне пришлось однажды, в бытность мою на Севере, попасть в ледяную воду. Меня спасли, но ощущение я помню до сих пор. Боль, пронизывающая до костей, как от поджаривания на костре. Умирать так столь же страшно и мучительно, как гореть заживо. И если бы «Шарнхорст» вдруг получил бы повреждения, потерял ход вдали от берега, и невидимый «морской демон» так же радировал бы ему, как «Шееру» и «Тирпицу»: «Спустите флаг, или я утоплю всех, и не дам спасаться в шлюпках и на плотах», – боюсь, герои среди экипажа были бы в меньшинстве. Вы считаете, это было бы лучшим вариантом для рейха и ваффенмарине?

– А вот об этом подробнее. Как известно, на каждом корабле рейха есть кригс-комиссар, обладающий достаточной властью, чтобы отменить подобный предательский приказ командира, даже если он и последует. Точно так же среди офицеров есть члены НСДАП, преданные арийской идее. Наконец, есть приказ фюрера касаемо семей изменников.

– Герр рейхсфюрер, чтоб вам было понятнее, что такое северные моря… Представьте, что вы плывете по кипящей огненной лаве. Сталь корабельного борта и материал шлюпок и плотов каким-то образом может противостоять огню, но если вы упадете за борт, ваши ощущения будут примерно такими же, как если бы вы шагнули в костер. Говорю абсолютно серьезно – для любого, оказавшегося там на обреченном корабле, без шлюпок и плотов, самым лучшим выходом будет успеть застрелиться, чтобы не мучиться. Перед такой страшной смертью, прямо здесь и сейчас, бледнеют любые отдаленные угрозы. И даже жизнь и благополучие семьи – своя голова все-таки дороже. В том числе, смею предположить, и члену НСДАП, и кригс-комиссару. Чтобы поступить иначе, нужно быть сумасшедшим берсерком или русским. У цивилизованного человека на первом месте все же инстинкт самосохранения, и ничего с этим не сделать.

– Как и у истинного арийца, для которого честь и верность идее прежде всего. Или вы не согласны?

– В таком случае, герр рейхсфюрер, русские еще большие арийцы, чем мы, уж простите за ересь! История – это не книжная пыль, интересная лишь профессорам. Часто это важная информация, позволяющая лучше понять что-то сейчас. Когда я был еще юнкером флота, нам рассказывали про пистолет Казарского – поинтересуйтесь, если найдете время. Нельзя недооценивать противника – это может очень дорого обойтись.

– Расскажите сейчас, герр Дёниц. Мне некогда ходить по библиотекам, в то же время пара минут у меня есть.

– Ну что ж… Казарский был капитаном русского флота сто лет назад. Тогда русские воевали с турками, и бриг «Меркурий», которым он командовал, настигли два турецких линейных корабля. По современным меркам это два линкора «Тирпиц» против эсминца. Турки кричали, чтобы русские сдались. Тогда Казарский положил напротив порохового погреба заряженный пистолет и сказал, что когда наступит конец, он прикажет сцепиться с врагом на абордаж и взорваться вместе с ним. И вся команда его поддержала.

– Откуда же это стало известно?

– Они не погибли. Русские умеют не только фанатично погибать, но и хорошо драться – «Меркурию» удалось сбить паруса обоим туркам и уйти. Пистолет Казарский разрядил в воздух – после чего он, по приказу русского императора, был включен в рыцарский герб этой семьи. Но никто не сомневался, что случись иначе, русские так бы и поступили. Потому что Казарский был не первый. До того у Измаила русский же капитан Сакен сделал именно так – взорвался вместе с четырьмя турецкими кораблями, взявшими его на абордаж. Но даже те, кто знает эту историю, как-то не замечают того, что подобных случаев было – пересчитать по пальцам одной руки за сотни лет, во всех флотах мира. Еще, кажется, были два шведа (достойные потомки викингов), голландский корсар (терять нечего, все равно на рею) и легендарный французский пират Жан Бар. На мой взгляд, на такое никто не способен, кроме русских, викингов и пиратов. Ну, может, еще японцы. Замечу еще, что во времена Казарского у русских не было никакой великой идеи, так что это национальный характер в чистом виде. Повторяю, герр рейхсфюрер, это никоим образом не восхваление противника, а лишь рассказ о том, чего от него можно ждать.

– Ну, положим, один-два фанатика могут найтись всегда. А такие случаи могут очень помочь пропаганде. Страховка на последний случай – когда особо преданный и надежный держит палец на кнопке, взрывающей корабль, даже при малодушии командира и всего экипажа. А уж Геббельс после…

«И арийский бог, если он есть, – подумал Гиммлер, – должен будет оценить вознесение на небо тысячи „берсерков“. И подумает, стоит ли делать ставку лишь на одну сторону».

– Это сумасшествие, герр рейхсфюрер! А если у этого надежного рука дрогнет? Или, что также вероятно, цепь замкнется сама, от сотрясения, или попадания снаряда?

– Ну тогда этот особо надежный будет числиться в расчете артпогреба. Имея в кармане гранату.

– Да в погреб даже спички проносить нельзя!

– Ну, что-нибудь придумаем. Чисто технически, чтобы было и надежно, и безопасно. Чтобы отныне ни один германский корабль не спустил флаг перед врагом!

– Для этого надо всего лишь иметь экипаж из истинных арийцев. Из викингов, которые вымерли века назад, или русских, к нашему сожалению.

– Не забывайтесь, Дёниц!

– Просто констатирую факт. Мне отчего-то кажется, что будь на «Шеере» русские, они бы флаг не спустили. Честно говоря, мне хотелось бы именно их иметь союзниками в будущей войне.

– Так и будет. Когда мы победим наконец Россию, сделав ее своим вассалом. И обратимся наконец на запад.

– После того, как истребим всех русских до последнего, как туземцев Мадагаскара? Боюсь, что у рейха солдаты закончатся много раньше. Я уже ничего не боюсь, так что слушайте еще одну ересь, личное мое мнение. Если Германии сейчас удастся заключить с русскими мир, при сохранении довоенных границ, нам дьявольски повезет выйти из всего с минимальными потерями! Иначе мы получим марш в Европу русских орд – очень злых и жаждущих мести, за то, что мы даже не считали их за людей. И это будет страшнее, чем вторжение гуннов – бедная Германия, останутся ли после в ней живые? Если в Столетнюю войну все же уцелела четверть прежнего населения, то сейчас, боюсь, разъяренные русские не оставят в живых никого. Конечно, кроме тех, кого они загонят в Сибирь, к каторжникам и медведям.

– Это воля фюрера. Вы ведь не хотите сказать…

– Я ничего такого не говорю, герр рейхсфюрер. Всего лишь рассуждаю, что лучше для Германии. Наших сил достаточно, чтобы держать фронт на западе, в море и на побережье. Но удержим ли мы его на востоке? Пока рубеж еще на их территории, нам есть что предложить им в обмен на мир – их же собственную землю. Когда же они выйдут на границу, боюсь, что на просьбу о мире они ответят нам так же, как Фош в восемнадцатом.

– Это политика, герр Дёниц. О ней думает фюрер. Мы же, как верные его солдаты, должны решать лишь, как уничтожить врага. И мы должны быть беспощадны к трусам, предателям, да и просто бездарностям, незаслуженно занимающим высокие посты. Так что адмирал Тиле будет объявлен виновным. Раз фюрер требует обязательно найти такового.

– Любой на его месте поступил бы…

– Вот и отлично, герр Дёниц. Значит, любой и может его заменить без ущерба для дела. У рейха пока достаточно храбрых и надежных адмиралов.

– Кого на его место?

– Еще не знаю, герр Дёниц, кадровые перемещения это ведь такой сложный и ответственный процесс. Рассмотрю несколько кандидатур, все взвешу, приму решение.

– Тогда мой вам совет: подбирайте того, кого не жалко. Чтобы так же пожертвовать им при следующей вылазке этого русского не пойми чего. Или придумайте наконец способ это что-то нейтрализовать. Хоть с колдунами из Аненербе договаривайтесь, или прикажите пасторам освятить «Шарнхорст», или рисуйте на торпедах руны, хоть самого дьявола просите, если это поможет! И ищите информацию, любую, которая может пролить свет на то, с чем мы имеем дело! А я и мои коллеги, наша экспертная группа, обработаем ее, чтобы сделать выводы.

Когда Дёниц вышел, рейхсфюрер задумчиво посмотрел на одну из панелей стены своего кабинета. За которой пряталось последнее техническое достижение инженеров рейха – магнитофон. Кнопка, включающая его незаметно для посетителей, была в тумбе письменного стола. А доступ к записи имел только сам Гиммлер.

Да, наговорил ты, бывший гросс-адмирал, на приговор точно. И это притом, что на тебе еще прежнее дело под вопросом – так что решение «комиссии 1 февраля», которая может отправить любого на виселицу, минуя даже проформу суда, будет однозначным. Так дать делу ход или подождать пока?

Подождать. И потому, что ты пока мне еще нужен, и оттого, что в твоих словах есть рациональное зерно, как это ни прискорбно. При заключении мира фюрер будет лишним, но и я тоже, пока живы активные фигуры среди генералов. А вот когда верхушка заговорщиков будет срезана и армия окажется в узде, тогда и посмотрим.

А пока – будем верными солдатами своего фюрера!

От Советского Информбюро, альтернативно-историческое сообщение от 16 февраля 1943 года

Юго-западнее города Днепропетровск наши войска продолжали успешное наступление. Противник оказывает упорное сопротивление, но под ударами советских частей оставляет один населенный пункт за другим, неся при этом тяжелые потери. Только на улицах одного населенного пункта подсчитано до двухсот трупов гитлеровцев. Захвачены два самоходных орудия, одиннадцать пулеметов, три миномета и склад боеприпасов. На другом участке наши танкисты подбили три немецких танка, рассеяли и в значительной части истребили большую колонну пехоты противника.

Отряд белорусских партизан вблизи Могилева за последние дни разгромил три немецких гарнизона и истребил сто восемьдесят гитлеровцев. Партизанами захвачены трофеи: восемьдесят шесть винтовок, шесть пулеметов, семьдесят один автомат и три мотоцикла. Другой отряд минских партизан пустил под откос железнодорожный эшелон противника. В результате крушения уничтожено четыре бронемашины, восемь автомашин и убито тридцать пять немецко-фашистских оккупантов.

На двух заводах близ Магдебурга (Германия) военно-приемочная комиссия забраковала сорок пять средних танков из-за недопустимо низкого качества брони. Комиссия предложила использовать всю эту негодную технику в качестве лома. Гестапо произвело аресты среди работающих на этих предприятиях бельгийцев, французов и итальянцев. Через несколько дней, опасаясь за свою жизнь, с заводов бежали восемьдесят шесть иностранных рабочих. Накануне бегства они привели в негодность свои станки.

Москва, Кремль

– Ну что ж, товарищи, нам надо решить один очень важный вопрос. Нам, как владеющим информацией о ближайшем будущем, хотя по сравнению с миром «Рассвета»[5] изменения очень велики. А этот вопрос будет поднят завтра на заседании ГКО. Что делать с перевооружением наших бронетанковых войск? Следует ли нам держаться за Т-34 до окончания войны или перейти на более совершенную модель, которую сейчас доводит товарищ Малышев? Три месяца уже прошло, как он предъявлял нам опытный образец этого, Т-44-76. Что сделано?

– Товарищ Сталин, первая серия Т-44-76 общим числом сто восемь машин сдана в войска в феврале и поступила в Первую и Третью гвардейские танковые армии. Можно сказать, что изготовление корпуса и ходовой части челябинцы освоили. С полусферической башней проблемы, но Малышев обещает к маю все решить. Пока же возник неожиданный поворот. Завод № 183 (Нижний Тагил), согласно решению ГКО от двадцатого декабря прошлого года, был назначен головным в разработке Т-34-85, товарищам было передано описание башни сорок четвертого года из мира «Рассвета». Так как у нас не было волокиты с грабинским КБ и экспериментов с различным вооружением в штатной башне Т-34, уложились в три месяца, то есть с начала февраля первые Т-34-85 уже были готовы. И вот тут возникла кооперация с челябинцами, оформлено это было как работы по уширенному башенному погону на Т-44. В общем, теперь на ЧКЗ реально запустить вместо Т-44-76, танк с башней под восьмидесятипятимиллиметровую. Ценой снижения выпуска в марте всего на двадцать процентов, но в апреле-мае обещают наверстать.

– Хм, Лаврентий, так это же выходит полноценный Т-44 мира «Рассвета». Заманчиво, но… А что со Сталинградом и Харьковом? Оборудование получено?

– Так точно, товарищ Сталин. Хотя есть проблемы. Поскольку предполагалось, что СТЗ и ХТЗ сначала будут получать комплектующие из Челябинска, постепенно увеличивая свою долю. В общем, часть оборудования Малышев задержал и установил у себя. Причем в его позиции есть резон, так как харьковчане просто не готовы его принять, «а лежать в ящиках, это непорядок». Сталинградцам легче, они получили почти все. Хотя наш «князь Танкоградский» остался при своем мнении, что именно сегодня он мог бы использовать эти станки с большей пользой. Завтра на ГКО придется решать.

– Сегодня, сегодня. А в долгосрочном плане? Скажем, на первое июля… или пятое, когда в мире «Рассвета» началось? При каком варианте у нас будет больше танков на указанное число? Потребуйте у Малышева расчетов с обоснованием, ошибется – ответит. Что же касаемо даты, то тут вопрос, что на фронте нам ждать. Борис Михайлович?

– Иосиф Виссарионович, пока на фронте не замечено концентрации немецких ударных группировок. Как и прибытия свежих танковых и моторизованных дивизий. К тому же совсем скоро начнется весенняя распутица, когда маневренные действия будут затруднены с обеих сторон. Также, после прорыва Пселского рубежа, фронт в основном проходит по водным преградам – сначала по реке Сула, до Днепра, и дальше по нему до Никополя. Причем в районе Днепропетровск – Запорожье удалось захватить плацдарм на правом берегу, так что основные бои сейчас идут именно там, за его расширение. Южнее, в степях перед Каховкой, наша позиция опасно открыта, но у нас рокада Запорожье – Мелитополь и достаточно войск. Мое мнение – немцы наступать до лета не способны.

– А Орловский выступ? Что вы можете сказать об угрозе немецкого контрудара оттуда? Где Второй танковой у них снова командует Гудериан?

– Во-первых, коммуникации противника там находятся под сильным воздействием партизан. И наблюдением тоже, так что про прибытие туда свежих немецких войск мы бы узнали. Во-вторых, этих войск немцам потребуется много – так как навстречу им не будет такого же контрудара от Белгорода, как в мире «Рассвета». В-третьих, Курскую битву даже там они планировали лишь в мае, а сумели начать в июле. В-четвертых, наша оборона севернее Курска, конечно, слабее, чем была там, пока слабее, но достаточно сильна. Мое мнение – Гудериан, конечно, попытаться может. И даже, скорее всего, попробует, чтобы оправдать доверие. Будет этакий «полу-Курск». А вот добиться успеха – нет.

– Ну, Борис Михайлович, поверим вашему опыту. То есть ваш прогноз на ближайший месяц-два – это оперативная пауза, затишье на всех фронтах? Немцам нужно опомниться после Сталинграда, но и нам необходимо восполнить потери и подтянуть тылы. То есть мы можем позволить перевооружение? Учитывая, что у немцев с этим сейчас еще хуже.

– Конкретные цифры я приводил, Иосиф Виссарионович. Наша текущая потребность в бронетехнике, которая никак не может быть уменьшена. Все в докладной записке.

– Значит, решено. Это уже очевидно, что Т-34 далеко не лучший танк, как в сорок первом. Сорок пять миллиметров брони, по меркам этого года, мало! Ну а топливные баки в боевом отделении, вдоль бортов, просто опасны для экипажа. И являются несомненным источником наших лишних потерь.

– В мире «Рассвета» мы так и не решились заменить тридцатьчетверку. До конца войны.

– При совсем другом положении на фронте и других производственных мощностях. Ведь там СТЗ до конца войны так и не дал продукции, да и Харьков тоже, почти. А тут выходит, у нас на целых два завода больше, к лету Сталинград развернется, и Харьков начнет подъем. Зачем мы за золото оборудование закупали, что к нам на PQ-19 и PQ-20 пришло? К тому же есть мнение, что на Т-44 потери экипажей будут меньше, а значит, и накопление опыта пойдет быстрей, отсюда и большая эффективность в бою, опять же меньшие потери при достижении заданного результата. То есть новых танков потребуется на фронт меньше. Танк изготовить по-всякому быстрее, чем подготовить экипаж. Зато какая революция будет – как Т-34 в свое время, так и Т-44 сейчас: танк по массе и стоимости средний, а по вооружению и броне тяжелый, с «Тигром» на равных, что тогда немцам делать?

– Так ведь и тяжелые танки будут нам нужны? Или переходим к «основному»?

– Нужны, Борис Михайлович, очень нужны. Как только Челябинск освоит и эстафету передаст, так вернется к тяжелым. Есть мнение, что на этих машинах очень удобно будет новинки отлаживать, которые после внедрять на массовых средних. Такие, как баллистический вычислитель, двухплоскостной стабилизатор, автомат заряжания, противокумулятивная броня и многое другое. Ну и конечно, качественное усиление – калибр сто двадцать два или морские сто тридцать, это не восемьдесят пять и даже не сто. Но это хорошо, если до Победы успеем. А пока же надеюсь, в Берлин на Т-44 войдем. Хотя если уже есть Т-44, как он у потомков был? Ну пусть он же с башней-полусферой будет Т-45, а если успеем и пушку сто – Т-54.

– Т-54 в той истории осваивали очень долго. В мирное время.

– Именно что в мирное. Как и ИС-3, который проходил модернизацию. Вызванную прежде всего тем, что танк мирного времени должен служить долго, годы, если не десятилетия. Ну а на войне такая суровая реальность, что год-два, это очень много. Так что чем-то можно и пренебречь. И если внедрять новое, то именно сейчас, пока у немцев «стеклянная броня», так кажется они сами это называют?

– Если они не сумеют все же эту проблему решить. Поставками извне.

– А вот это опять же, зависит от нас. На их операцию «Бернгард» – наш «Кирпич». Капиталисты всего мира категорически не прощают посягательств на их финансы – даже больше, чем на их собственную жизнь. При нашем успехе, немцам впредь хоть кто-то поверит?

– Так, может, и Лазарева все же не посылать? Мало ли что…

– Надо, Лаврентий. Во-первых, очень неплохо подстраховать и с другой стороны, чтобы немцы имели к англичанам такое же «доверие». Во-вторых, и эта партия, восемь тысяч тонн концентрата, не должна попасть на немецкие заводы. В-третьих, это будет для Лазарева хорошей разминкой и тренировкой перед «Полынью». Ну и в-четвертых, он сам заверил, что для его корабля пройти до Гибралтара и назад, это не проблема. Не геройствовать, а лишь тихо и незаметно прийти, сделать дело, и вернуться.

– Немецкий флот в Нарвике. И конвой PQ-21, который войдет в зону нашей ответственности уже через два дня.

– А что флот? В прошлый раз не решились, судя по «героизму» их адмирала. Боятся «морского змея»? Так ведь даже если разглядят, что «большая подлодка» из Полярного ушла, никак не будут знать, что не к конвою. Считаю, что риск оправдан. Субмарины ловить – так тут я считаю, Головко разбаловался, если К-25 утопила их уже за два десятка, то это не значит, что весь Северный флот должен сидеть в стороне. У него есть новая техника, вполне на мировом уровне – пусть использует! Не все же надеяться на потомков. Разведданными Лазарева обеспечили? Чтобы знал – кого?

– Так точно, товарищ Сталин. Все как положено.

– Значит, так тому и быть. Как решили. Поддержите меня завтра, на заседании ГКО. Лаврентий, это серьезно! Мне надо, чтобы товарищи не авторитету товарища Сталина слепо подчинялись, а интересам дела. Товарищ Сталин тоже может быть неправ – ошибся же я там, в мире «Рассвета», чем все обернулось? Война нам шанс дает, Партию очистить от грязи, от всяких случайных людей. Как настоящее дело – и видно сразу, кто не на своем месте сидит, кого вычищать. И кого на смену. Я тут хорошую книгу прочел, от наших потомков. «Молодая гвардия», которую известный вам товарищ Фадеев написал в сорок шестом. Есть мнение, что не надо нам ждать, а нужно дать товарищу Фадееву партийное поручение написать ее сейчас. Чтобы молодежь наша имела пример для подражания.

– Так, товарищ Сталин, вы же…

– Знаю, Лаврентий. «Мало того, что вы написали беспомощную книгу, вы написали еще идеологически вредную книгу. Вы изобразили молодогвардейцев чуть ли не махновцами. Но разве могла существовать и эффективно бороться с врагом на оккупированной территории организация без партийного руководства? Судя по вашей книге, могла». Это я ему там сказал, согласно предисловию? Так ведь товарищ правильно учел замечания во втором издании, исправленном. Роль партии правильно показал. Поскольку без партии все же – никак. Как там у Маяковского? Нельзя такую силу, такой рычаг отбрасывать. Чем заменить? Новую партию создать? Так уже было, вернее. будет: в Китае сначала Сунь-Ят-Сен гоминьдан создал, как антиимпериалистическую партию, время прошло, разложились, обуржуазились, товарищ Мао КПК создал, через тридцать лет снова, и доколе так? Так что лучше этой, нашей партии устроить чистку, чем подрывать ее авторитет у масс. А комсомол – это те, кто придет в партию нам на смену. Так что пусть Фадеев напишет.

– Так ведь, товарищ Сталин… У нас молодогвардейцы – живые. Мы же Краснодон освободили тридцатого декабря, а не в феврале.

– Ай, маймуно-веришвило, неужели память теряю, должен был понять! Ну и где они все сейчас?

– Как положено. Кому срок подошел, в армию. Прочих же по домам.

– Ну, Лаврентий, полагаю, что все они у тебя на учете, кто, где? Даже те, кто в строю?

– Так полк запасной, в Ворошиловграде, там рядом. Держал на всякий случай, как свидетелей. На случай, если они Фадееву понадобятся.

– Не только Фадееву. Дай-ка еще память свою проверю – из тех же комментариев, «роман не может считаться исторически достоверным, так как описанные события, действующие лица, их характеры, героические поступки – далеко не все соответствовало истинным фактам. Так, в октябре 1942 года Виктор Третьякевич объединил подпольные молодежные группы, которые, по воспоминаниям современников, назывались „Звезда“, „Серп“, „Молот“ и т. п., в „Молодую гвардию“. А значит, именно он, а не Олег Кошевой, был командиром подпольной организации». Не было в жизни предателя Стаховича, а был Третьякевич, которого гестаповский следователь, к нам в плен попавший, оговорил. Но если так, то кто же тогда там их предал?

– Следствие провести?

– Ну это будет слишком, Лаврентий. Герои в большинстве своем честно сражались за Родину, а их из-за одной паршивой овцы… Вот только награждать их всех тогда действительно не будем, сейчас. Даже если просто кто-то не засланный, а слабым оказался, пыток не выдержал – все равно. Подумай, ведь там после их именами улицы называли и корабли. И у нас, надеюсь, так же будет – вот только если кто-то недостойным окажется, что станет с авторитетом? Потому так решим: пусть пока роман им единственной наградой. Не после войны написанный, а сейчас. А их в армию, не усидят ведь такие ребята в тылу. И по заслугам и наградим, и за подвиги фронтовые, и за это. Честно погибших – посмертно, и чтобы никого не забыть! Но это после того, как с ними Фадеев побеседует. Вот только в «Рассвет» его не посвящать! Просто дать партийное поручение – и тот его текст предоставить, без последних глав, как будто бы дневник одного из молодогвардейцев, кто у них погиб, были ведь потери? Или записи уже после, по памяти, одного из товарищей, придумайте кого.

– Так ведь он все равно свою руку узнает.

– И что с того? Ведь все равно не решит, что это он сам? Разве не бывает похожих писателей?

– Другой совсем роман выйдет.

– И пусть! Автор тот же, и значит, будет не хуже. Думаю, что легче писать по горячим следам и рассказам живых еще своих героев. Ну а мы оценим, что товарищ Фадеев напишет в этот раз. И художественность его, и линию партии.

Александр Фадеев.

Из альтернативно-исторического предисловия к первому изданию «Молодой гвардии», 1943

«Мы не рабы. Рабы не мы» – эти слова были на обложке рукописи, которую мне передали одним мартовским утром этого года. В воздухе ощущалась весна, таял снег. Немцев гнали на запад, освобождена Полтава, сообщили в сводке Совинформбюро. Но затемнены окна в Москве и в Ленинграде, с которого уже снята блокада, и где-то у Днепра встают в атаку наши бойцы. А мне вручили рукопись со словами:

– Прочтите. Так вышло, что у нее нет конца. Сумеете ли вы ее завершить? Через два дня вы дадите ответ.

Это была моя книга, я понял это с первых же страниц. Вопреки мнению, писатели не сочиняют – самые лучшие книги, как правило, приходят сами, вот рождается замысел и требует, чтобы его записали. Это была именно та книга, которую я хотел бы написать, и даже стиль показался мне моим, я бы принял ее за уже написанную мной, если бы не знал точно, что пока еще такое не писал.

Это была история о том, как наши советские юноши и девушки, оставшись на оккупированной территории, создали подпольную организацию и вступили в борьбу с врагом. Им было от четырнадцати до семнадцати лет, они не подлежали пока мобилизации в Красную Армию, никто не приказывал им. Но они не могли иначе, потому что были рождены и выросли уже при нашем, советском строе. «Мы не рабы. Рабы не мы». Эти слова из нашего учебника были первыми, которые выводили на бумаге наши люди, только научившись читать и писать. И эти слова говорит Олег Кошевой своим товарищам в самом начале, как ответ на вопрос, что делать – бороться или остаться в стороне.

Они не были солдатами, не получали приказов из штаба. Но делали все, чтобы хоть чем-то навредить врагу, помочь нашим на фронте. Распространяли сводки Совинформбюро, чтобы наши люди, оставшиеся на занятой врагом земле знали, это ложь, что Красная Армия разбита! Спасали наших людей от угона в фашистское рабство, сожгли биржу с заготовленными списками. Добывали оружие и убивали оккупантов и предателей. Никогда ни в одной стране не воевали пятнадцатилетние. Но молодогвардейцы, как они себя называли, не могли иначе, потому что жить рабами они не могли.

Это была не совсем рукопись, а перепечатанные на машинке листки из школьных тетрадок, как мне сказали, причем некоторые были вырваны, отчего в тексте возникали пропуски. И отсутствовал конец, события завершались где-то в конце декабря, перед самым освобождением Краснодона. Записи не были похожи ни на дневник, ни на позднейший официальный отчет о событиях, пишущийся, как правило, сухим канцелярским языком. Но я не мог представить, чтобы кто-то, находясь в тылу врага, мог писать такой по сути художественный роман. Кто же автор, и почему завершить его бесспорно талантливую повесть предложено мне, а не ему?

– События и люди реальны, все это было, – сказал мне тот, кто вручил текст, – вы можете встретиться с героями этого романа, опросить их. Что до автора, то на этот вопрос вам никто не ответит. Считайте, что это был наш человек, на нелегальном положении, бывший свидетелем, и после освобождения Краснодона он сделал эти записи, но не смог закончить. А может получиться очень хорошая книга, нужная нашим советским людям, особенно молодежи.

И улыбнулся, поправляя пенсне.

Я ездил в Краснодон, беседовал с теми, о ком эта книга – с Олегом Кошевым, Сергеем Тюлениным, Иваном Земнуховым, Ульяной Громовой, Любовью Шевцовой, со всеми молодогвардейцами, чьи имена встретятся на страницах романа, а также с жителями Краснодона. Я даже читал протоколы допроса пойманных фашистских палачей и их холуев. Могу засвидетельствовать, что это правдивая книга – все события, описанные в ней, имели место, незначительные изменения были внесены лишь для художественной наглядности, чтобы лучше раскрыть, показать основную линию. Насколько мне удалось это, хорошей ли вышла книга, судить читателям.

И хотя история краснодонского подполья завершена, не закончена история молодогвардейцев. Так, вчера, читая в «Правде» наградные списки отличившихся в битве за Днепр, я увидел фамилию – Сергей Тюленин, матрос Второй гвардейской бригады морской пехоты, награжден орденом Славы. Я поддерживаю сейчас переписку и с другими героями романа, воюющими на фронте или работающими в тылу. И уверен, что их жизненный путь будет достойным.

Особую благодарность я хочу выразить автору рукописи, так и оставшемуся неизвестным. Без его труда не было бы этого романа. Или он мог бы появиться годы спустя, после нашей Победы, если бы мне или другому писателю встретился этот материал.

Потому, читая про подвиг краснодонцев, вспомним также других, таких же, как они, но которым не досталось летописца. Тех, кто сражался, сохранив верность Советской власти и Коммунистической партии, несмотря ни на что.

Лазарев Михаил Петрович, подводная лодка «Воронеж».

Северная Атлантика, февраль-март 1943 года

Идем на глубине двести, курсом на юг. Наверху шторм и полярная ночь. И война – пока самая страшная за всю историю. Надеюсь, здесь и там, в реальности, покинутой нами, не будет Третьей мировой… Где-то здесь немцы растерзали «семнадцатый» конвой, ну что стоило силе, которая нас бросила сюда, сделать это на несколько дней раньше? Мы не спасли бы конвой от авиации – но уж субмаринам устроили бы бойню. Как в битве с «Шеером», где мы потопили их одиннадцать штук. Притом, что во всей Арктической флотилии у фюрера их числилось двадцать четыре.

Пожалуй, я уже не хотел бы вернуться в 2012 год, потому что здесь чувствую себя на своем месте. В том мире единственной атомариной с боевым счетом была британская «Конкерор», утопившая у Фолклендов старый аргентинский крейсер. Здесь же счет «Воронежа» перевалил за полсотни. Мы делаем то, чему нас учили, – и у нас это получается хорошо.

Мы принесли присягу СССР. То есть обещание защищать Родину от любого врага, потому что кто тогда, если не мы? Нас приняли в свои ряды, оказали доверие. А Иосиф Виссарионович Сталин, с которым я говорил, оказался совсем не таким, как его рисуют всякие там дети с Арбата. Так же как я – командир этого корабля, Сталин – вождь, то есть командир всей страны. И смею утверждать, далеко не самый худший командир.

Впрочем, даже если бы сталинский СССР был таким, как его рисуют господа демократы, мы поступили бы так же. Потому что нанести фашистам максимальный вред было бы добрым делом при любом раскладе. Оттого, что это была война наших дедов и прадедов. Борьба за жизнь и смерть нашего народа, а не игра белых и черных за некий приз.

А интересно, если социализм был отсталым и неэффективным, тогда отчего же после того, как не стало СССР, во всем мире затормозился научно-технический прогресс? Сравните например Ту-154, полетевший в 1968-м, с «Лайнером мечты» Боинга, год 2010-й – а после отсчитайте те же сорок лет назад, и поставьте рядом с Ту-154-м какой-нибудь «фоккер» или «Фарман-голиаф», на чем летали в двадцатые? А ведь в семидесятые верили, что к 2000 году к ногам человечества упадет вся Солнечная система. Чего нам не хватило там, чтобы вырваться к звездам, в мир ефремовской «Андромеды»? Наверное, все же прав был наш Серега Сирый, вспоминая пассионарную теорию Гумилева. Когда в каком-то этносе оказывается критическая масса людей, «с шилом в заднице», для кого идея важнее сытого спокойствия. И если дать им эту идею, позволившую сконцентрировать усилия в одном направлении, а не разбрасывать по сторонам, гася порыв в мелких стычках и междоусобице. Такой народ становится подобным богам – и это нельзя уложить в рамки «исторических законов», считающих как выгоднее, экономичнее, дешевле.

Мы сделали свой выбор. И останемся на этой стороне до конца. А уж светлая она или темная, «исторически прогрессивная» или наоборот, в этом боги, если они есть, или история, спустя время, разберутся сами.

Вахта четыре часа через восемь часов отдыха, искусственный воздух и свет и подволок отсека вместо неба над головой – словно в 2012-м идем в автономку, ничего не случилось, с Севера через Атлантику, и назад, отработав учебно-боевую задачу. Вот только в этот раз задача – не учебная. Хотя у нас категорический приказ, в бой по пути не вступать.

В нашей истории в эту войну советский флот был, по сути, каботажным. Балтика, Черное море, Север – огненный, героический, но все-таки каботаж у своих берегов. Это знали все, и никто не допускал мысли, что у СССР появилась очень длинная рука. Мы – мираж, призрак. Нас тут нет. Мы должны пройти незаметно, сделать дело и так же исчезнуть, оставив все прочие стороны гадать, а что это было. Даже если навстречу выйдет сам «Шарнхорст» (если только он не попадется нам по пути домой, в зоне действия Северного флота). Когда-то в море было правило: «Нет мира за этой чертой», то есть державы могли и не воевать в Европе, но когда далеко в океане встречались корабли, горе было слабейшему! Нам же сейчас категорически приказано поступать с точностью до наоборот. С одним лишь исключением, помимо главной цели.

Что же было в приказе, за подписью «И. Ст.», который вручил мне сам комфлота, адмирал Головко? Какая боевая задача нам ставилась, о которой на борту кроме меня знают лишь Петрович, Григорьич, Саныч и Серега Сирый?

Пройти до широты Гибралтара. Встретить пароход под испанским флагом, идущий через Атлантику (порт назначения – Виго) и гарантированно потопить его. Фотографии цели в разных ракурсах прилагаются (чтоб ни с кем не спутать). Никакого «топи их всех» – только это конкретное судно.

Хорошо, если где-нибудь рядом мы встретим немецкую субмарину. Утопить ее тоже – и пусть после разбираются, предъявляя счет покойникам. И возвращаться так же скрытно, как пришли.

Что за груз на этом испанском корыте с гордым именем «Галисия»? А я не знаю. Есть четкий приказ – в интересах СССР судно не должно дойти до порта назначения. Вам этого недостаточно? В этом времени, в отличие от РФ-2012, не может быть такого приказа ради корысти какого-нибудь олигарха или компании таковых. И если сам товарищ Сталин решил, что это судно должно утонуть – мы это обеспечим.

Угрызения совести касаемо экипажа жертвы меня не мучают совершенно. Дело ясное, что дело темное, если касается торговли через нейтральную страну – все причастные уже получили комиссионные за молчание, ну так не обижайтесь, если вам ОЧЕНЬ не повезет.

Пришли в район. Ищем жертву. Дело не такое простое, как кажется, у нас ведь нет ее акустического «портрета» – сигнатуры. И потому, услышав в западном секторе шумы винтов транспорта, мы должны сближаться с возможной целью и всплывать под перископ для опознания. Таковых было мало, в сорок третьем в Атлантике вовсю свирепствовали «волчьи стаи» Дёница (или не знаю, кто там сейчас у фрицев на его месте), и подавляющее большинство транспортов шло в конвоях. За пять дней мы встретили лишь троих, судя по флагам, португальца, бразильца, и англичанина (последний шел в одиночку, надо полагать, в надежде что встретившийся U-бот побрезгует его жалким видом). А вот на шестой день – случилось.

Доклад с ГАКа – контакт, военный корабль, пеленг 135, приближается. Чтобы не расслабляться, сыграли боевую тревогу. Хотя хотели всего лишь посмотреть, кого там бог или черт несет – чью сигнатуру мы запишем? А вдруг завтра приказ будет именно эту цель искать?

Дистанция четыре мили. В перископ опознаем крейсер «Канариас». Испанец, нейтрал, для нас неинтересен. Хотя стоп, тот же флаг, что на цели, чего он в океан чешет, курсом почти точно на вест? А если у него рандеву с нашей будущей жертвой там? А разбираться лучше без свидетелей!

Ныряем на триста, благо океан, глубины под килем позволяют. И вперед большим ходом, у него визуально определили в четырнадцать узлов, мы разогнались до двадцати четырех. Периодически слушаем – а вдруг кто мимо проскочит?

– Контакт, множественный, пеленг двести пятьдесят. Предположительно конвой.

Странно – не ходят конвои этим маршрутом. А если испанец к этому отношение имеет, еще интереснее! Подходим ближе. «Канариас» слышен, но далеко позади. А вот перед нами…

Перископ вверх, вниз, режим «видеозапись». Еще раз, с чуть другого ракурса. Вот она, «Галисия»! Опознали точно – хорошо хоть это не стандартный «либертос», тех друг от друга хрен отличишь. Но вот за ней…

Эскортный авианосец типа Bogue. Три новых эсминца тип «Бенсон» или «Бристоль». Противолодочная поисково-ударная группа, какие у штатовцев или входили в состав конвоев, или патрулировали океан в свободном поиске немецких субмарин. Держатся позади и чуть левее «Галисии», идут почти на нас.

Это что же, американцы фрицам продали через нейтралов, что под такой охраной везут? Хорошо хоть волна наверху, небольшая, но на грани, чтобы самолеты поднять с палубы, особенно малого корабля, тут «Эссексы» и «Мидуэи» перед эскортниками явное преимущество имеют. Если прижмет, то взлетят, но вот держать в воздухе постоянный воздушный патруль все ж рисково, особенно если пилоты там не асы, а на эскортники все же второй сорт шел, в отличие от настоящих авианосцев. Не было доклада «сигнал самолетного радара», от которого надо немедленно на глубину уходить – впрочем, мы все равно нырнем, вдруг самолет все-таки крутится, может нас сквозь воду заметить. Глубина триста, курс ост (параллельный конвою). Думаю.

В принципе, стрелять можно хоть сейчас. Подвсплыть до шестидесяти (глубже наши аппараты пуск позволят, а вот за прочность здешних торпед не уверен). Данные с БИУС – и песец испанцам (или фрицы там под чужим флагом?) И амеры не сильно помешают, поскольку идут все же не совсем как в конвое, а будто мы рядом, случайно приблудились – эсминцы свою «палубу» стерегут, а не транспорт. Странно это вообще: если уж юсы не поскупились на такую силу, как авианосная группа (не все атлантические конвои такое иметь могли в начале сорок третьего), так могли бы кого-то в непосредственное охранение транспорта выделить. «Галисию» эту мы утопим, но вот после начнется такой базар-вокзал! Бомб американцы точно жалеть не будут. И если немецкие гидролокаторы вызывают у нас лишь усмешку, то вот штатовские сонары остаются пока величиной неизвестной. Потопить нас им точно будет слабо, но вот тряхнуть может, а ресурс «железа» не бесконечен, поневоле будешь дрожать: а как в следующем походе? И имитатор жалко, если придется все-таки запустить.

– Атакуем, командир? – прямо приплясывает рядом Петрович. – Слушай, а может, и «Бога» тоже грохнуть? Пусть после немцам счет предъявляют!

– У нас приказ на кого? – отвечаю. – Пункт первый, утопить «Галисию». Второй – вернуться, и без повреждений. Потому слушай приказ. Вряд ли амеры настолько обнаглели, чтобы к «другу Франко» в порт с визитом эскадры. Что тут по-твоему «Канарейка» делает? И что-то мне кажется, должны амеры ему посылку сдать и назад. А один крейсер нам не противник. Вот тогда мы и вступим.

– Так странно это, – недоумевает Петрович, – крейсер-то зачем? По уму, так надо было пару эсминцев гнать, чтобы от лодок. А крейсер, это скорее против такого же, как он. Это кто еще в игре, кроме нас, фрицев, и амеров?

– Методом исключения выходит, что англичане, – говорю я, – но это уже по барабану. Рядом никого нет? И заметь, что ни одной «немки» мы так и не встретили. Логично – если груз для фрицев, так они приказали своим в этот район не заходить. Вот только ни амеры, ни испанцы в этом уверены быть не могут.

Оттягиваемся на всякий случай к северу. И снова ложимся на курс ост, параллельно нашим целям. Время идет, ну вот, все как я и думал! Доклады с ГАКа, взгляд на планшет – американцы поворачивают, а «Канариас» (знаю, что «канарец, житель канар», а не фрицевский обер-шпион, но вот не могу им простить наш теплоход «Комсомол», утопленный в тридцать восьмом в нейтральных водах) вступает в сопровождение цели.

Проходит еще пара часов. Американцы уже далеко.

– Командир, надо решать, – говорит Саныч, – тут скоро глубины пойдут на убыль.

Смотрю на планшет. Да, пожалуй, можно. Даже если амеры сразу рванут к нам, мы уже и дело сделаем, и отойдем. РГАБов еще нет, так что авиация нам не опасна, если на глубину уйдем. А всего три эсминца большой район прочесать не смогут – да ведь и должен кто-то остаться возле авианосца, охранять?

– Боевая тревога!

Мы к норду. Занять позицию впереди слева! Цель, пеленг 220, дистанция сорок кабельтовых, скорость десять узлов. Крейсер, пеленг 210, дистанция сорок пять, скорость десять-двенадцать. Наш курс сто сорок, ход двадцать два, глубина триста. Сближаемся, теперь нужно сбросить скорость и всплывать на пятьдесят для стрельбы. ГАК коротким импульсом в активном, уточнить дистанцию – не похоже на работу здешних сонаров, но цели не опознают, не встревожатся. А если и нет, то ничто их уже не спасет, из зоны поражения выйти уже не успеют. Цель, пеленг 260, дистанция двадцать три, курс девяносто, скорость десять. Крейсер, пеленг 230, дистанция двадцать семь, курс сто, скорость двенадцать. Данные в БИУС введены, обработаны, полным залпом четырьмя, пуск!

Остаемся на глубине полсотни. Отсчет времени, пеленг совпал, взрыв! Шум винтов транспорта прекратился, но это уже ему не помогает, вторая торпеда успела схватить направление на цель, пеленг совпал, взрыв! Третья, четвертая – куда?!

«Канариасу» надо было ворочать направо, подставляя торпедам корму, на большом ходу. Он свернул влево, на нас. Возможно, испанцы не поняли, откуда стреляли – торпеды с неконтактными взрывателями характерного столба у борта не дают, рвутся под днищем цели. И одна из наших торпед захватила шум его винтов!

– Пеленг совпал, взрыв.

Ну вот, песец канарейке. А ведь не старался, чтоб вышел дуплет! И что теперь делать?

Всплываем под перископ. Транспорта на поверхности нет – ну, две торпеды под киль и крейсеру бы хватило! А вот «Канариас» заметно сел на корму и горит.

Доклад от Бурого – аппараты перезаряжены. Петрович спрашивает: будем добивать? Зачем? А отчего нет? Мы ведь не советская лодка, а U-бот. Или «корабль неизвестной госпринадлежности». А вот если крейсер не утонет, и найдут какие-то детали торпед, с нашей маркировкой?

– Крейсер радирует, шифром.

Вот черт, он же наведет на нас амеров.

– ГАК, уточнить пеленг и дистанцию в активном. БИУС, принять данные.

По цели без хода стрелять – как по сидячей утке. Два попадания, наблюдаем в перископ. И столб огня – что-то рвануло уже на крейсере. Быстро кренится, тонет.

– Сигнал самолетной антенны, пеленг двести семьдесят, слышимость два балла.

Быстро амеры вмешались. Ну нас тут, считай, уже нет. Ныряем на глубину триста и хорошим ходом на норд. Через какое-то время слышим взрывы глубинок далеко за кормой. Бомбите, не жалко.

Путь до дома прошел без проблем. Так же шли через Атлантику на глубине, и Серега Сирый снова не спал, боясь не поломается ли что в его заведовании. И гонял своих – и весь экипаж завидовал торпедистам, которые, сделав дело, теперь отдыхали.

На связь вышли через несколько часов после атаки – подвсплыли, подняли антенну, сбросили сжатое шифрсообщение. Следующий сеанс связи был лишь где-то севернее Британских островов, у самого дома. Поскольку наши, даже случись что, помочь нам ничем не могли, и не было нужды себя демаскировать.

Была в том походе еще одна миссия, так, между делом. Уже почти на полпути домой, выйти в заданный район в намеченное время и дождаться интересующий нас объект. Топить никого не надо, хотя сигнатуру конечно же, записали. Охраны здесь не было, и мы не могли опасаться быть обнаруженными, это плюс. Объект шумел так, что мы засекли его уже издали, на тридцати узлах хода, это еще плюс. А вот занять позицию, чтобы рассмотреть внимательнее, едва успели, это мы-то – верно говорили, «от надводного рейдера удерет, субмарина же просто не успеет выйти в точку атаки». Оттого и ходили они через океан одни, без конвоя, всю войну, пять суток на переход, почти по довоенному расписанию. Возили личный состав доблестной и пока не победоносной американской армии, не только пехоту, но и танкистов, артиллеристов, пока их техника плыла в трюмах тихоходных транспортов. Вот сказали бы мне, что буду через перископ на кого-то из них смотреть, не поверил! «Черные королевы», легенды моря, суперлайнеры тридцатых, «Куин Мэри», и «Куин Элизабет».

А кто это из них нам попался, две трубы или три? Три, ну значит «Мэри», Голубая лента Атлантики. Даже жалко будет такую красоту топить, если будет приказ. Мама дорогая, сколько же там народа – читал, что в войну там в каютах четырехъярусные койки ставились, специально после сохраняли следы сапог на потолке, десять, двенадцать, пятнадцать тысяч человек на борту, набивали как сельдей в бочку. Северный маршрут, где-то в этих широтах «Титаник» утоп, это сколько же жертв будет, если торпедный залп в борт, а ведь от нас не увернешься, и тридцать один узел не поможет!

Но мы сейчас мирные, белые и пушистые. Приказ был всего лишь зафиксировать место, время, курс и скорость. Так-так, а ведь место и время примерно нам было сообщено – значит, что имеем? А например, проверку и уточнение информации о графике движения «королев», как-то добытых разведкой. И что из этого следует?

А очень плохое для пассажиров. Время отправки или прибытия можно уточнить и в порту, а вот маршрут это однозначно для перехвата. И очень может быть, в следующий раз будет такой приказ, подстеречь «королеву», утопить и исчезнуть, списав на тех же немцев. Но тогда уж точно придется сначала немецкую субмарину найти и топить, где-нибудь поблизости, чтобы было на чей счет списать. Если поступит приказ.

Хотя лично мне было бы жаль. Несправедливо как-то – из всех суперлайнеров войну пережили как раз они, две «королевы», которые все время, считай, честно служили «на передовой». А те, что прятались в портах, погибли все, как французская «Нормандия». Неправильно будет их топить, но… Цинично рассуждая, именно эти две «королевы» обеспечили значительную часть американских военных перевозок к пока еще будущему «Оверлорду». Считайте по максимуму: пять суток на рейс, три раза туда и обратно за месяц, пятнадцать тысяч на борту. Обе вместе – девяносто тысяч в месяц, в год больше миллиона американских солдат в Британию. Именно военнослужащих, комбатантов – так что лавры немца, утопившего «Лузитанию», мне не грозят.

Но пока плыви, «королева». Не было приказа тебя топить.

В назначенное время вышли на рандеву с «Куйбышевым» и «Урицким», постоянными нашими спутниками. 20 марта вошли в Полярный.

Узнали новости. Во-первых, пока нас не было, Полярный бомбили. Причем трижды. И во время последнего налета одна из бомб легла на наш причал, среди охраны НКВД и тыловых были убитые и раненые. Наши истребители и зенитчики в долгу не остались – однако на неприятную мысль этот факт наводил, с чего бы это люфты проснулись? Во-вторых, конвой PQ-21 дошел благополучно. И что характерно, в британской зоне ответственности фрицевские лодки были замечены рядом, а в нашей их не было и следа. В-третьих, фрицы все же воспользовались моментом – считая, что мы сосредоточим силы на проводке конвоя, в Нарвик проскочил «Цеппелин», под охраной миноносцев, так что у кригсмарине под нашим боком очень неслабая эскадра, что-то они замышляют?

За «Канариас» с нас никто ничего не спросил. Но и не похвалили.

А вот узнать бы, что же такое мы сделали?

Генералиссимус Франко.

Мадрид

Проклятые британцы! Подлые продажные твари! Нигде не упускают своей выгоды! И для них не существует таких понятий, как честь, порядочность – лишь бы выглядело прилично. Ваши деньги перекочевали в наш карман, ай эм сори, такова жизнь!

Сначала они пытались поставить под свой полный контроль всю внешнюю торговлю Испании. Так же, как они делали это со скандинавскими странами в прошлую войну. Естественно, не забывая своей выгоды – мы должны были покупать лишь то, что нам дозволено, у них, по их цене, и доставлять под их контролем. Не останавливаясь перед угрозами и прямым террором – несколько наших судов были потоплены в море «неизвестными» субмаринами. А в ответ на наши вопросы их посол лишь кивал на немцев, топящих все что плавает – вообще-то это может быть и правдой, хотя в Берлине тоже категорически все отрицают. Но я уверен, что истина посередине, есть и немецкие ошибки, но также присутствует и злой умысел англичан!

Испания не слишком богатая страна, тем более после братоубийственной гражданской войны. И сам бог велел нам наживать прибыль, когда одной из воюющих сторон позарез нужно что-то у себя не производящееся. Например, самолеты, да, хорошая была комиссия! Теперь вот никелевый концентрат, при требуемой регулярности поставок, это просто золотое дно!

Причем платили – мы! Восемь тысяч тонн никеля, наши американские друзья предпочли не задавать вопросов о конечном покупателе, сколько еще ушло на взятки (по уговору, накладные расходы должны быть возмещены немцами после). А сколько потребовалось, чтобы некий американский Чин приказал одному из противолодочных патрулей сопроводить наше судно почти до наших берегов? Наконец, «Канариас» должен был встретить пароход на последнем этапе, во избежание досмотра британским флотом. А дальше – лишь разгрузить, отправить немцам, получить с них деньги и считать прибыль!

Проклятые англосаксы! Да, сделка с врагом во время войны – это занятие грязное. Эти господа, что из Сити, что с Уолл-Стрит ради наживы влезут в любую вонючую лужу, но при одном условии: чтобы все это выглядело пристойно. Иначе будет благородный гнев и кто-то запросто лишится кресла, а может быть, и головы. Но ведь хочется и деньги получить, наши деньги! И кто виноват, если груз не дойдет? «Неизвестная» сторона?

Эта субмарина ждала почти в точке встречи – всего через два часа после того как американцы сняли с себя ответственность, был потоплен не только транспорт, но и «Канариас», гордость нашего флота! И снова эти ублюдки с вежливой миной разводят руками и кивают на немцев – но спасшиеся члены экипажа говорят, что слышали работу сонара, которого у немцев на лодках нет! И потопив транспорт, они добивали наш крейсер, лишенный хода – словно желая показать нам, что будет за несговорчивость! Ай эм сори, мы не знаем. Самые грязные ругательства будут излишней вежливостью, чтобы высказать, что я думаю о проклятых британцах! Они думают, что Испания все это проглотит безропотно?