Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит (сборник) Савин Владислав

У вас, господа британцы, тоже есть уязвимые места. Например, Гибралтар. Могу я поддаться на уговоры, или даже угрозы фюрера германской нации, пропустить по своей территории его войска? Бедная Испания вынуждена была подчиниться силе! Как Петен, который умудряется как-то иметь на русском фронте больше десятка дивизий, формально оставаясь вне войны!

Сразу действовать или сначала пригрозить британцам? Если они возместят нам потери и передадут по их ленд-лизу корабли вместо бедного «Канариаса»?

Москва, Кремль, 22 марта 1943 года

– …ну что ж, Лаврентий, все прошло хорошо. Лазарев не только сорвал поставку руды, но и по-крупному поссорил Франко с англичанами. Конечно, восемь тысяч тонн концентрата, считая требуемый процент никеля, это очень много, хватило бы на две тысячи танков, или пару линкоров. Верно, что сейчас рейх, потеряв никель, а теперь еще и марганец, отчаянно нуждается в легирующих добавках: это и броня, и нержавеющая сталь на верфи, и многое другое, без чего очень плохо воюется. Но вот стоило ли так рисковать уникальным кораблем, и такими же людьми, ради столь малой цели?

– Товарищ Сталин, дело ведь не только в руде! Сорвать сговор между союзниками и Гитлером, кому не нравится наша слишком быстрая победа, этак и в Европу не успеем. Во-первых, это отнюдь не укрепит доверие сторон друг к другу. Как можно с немцами иметь дело, если они собственным флотом не могут управлять? А ведь подумают на немецкую лодку, у «мальчиков Дёница» была привычка топить все, что плавает, что следует из мемуаров их «бриллиантового» подводного мегааса Вольфганга Люта, у него треть потопленных – нейтралы, причем многих он сам до атаки признал таковыми! А во-вторых, эта акция удачно наложилась на другую операцию, «Кирпич». Если со Швецией немцы еще могут расплачиваться продовольствием и сельхозпродуктами из Румынии, Венгрии, Болгарии, Словакии, то чем рейху платить союзникам за по сути контрабанду (а значит, по двойной цене)? Только краденым еврейским золотом и фальшивками!

– Азартно играет фюрер. Весь их «Бернгард» – это, по сути, огромная авантюра. Массово, в промышленных масштабах, печатать фальшивые доллары и фунты! Да, можно привлечь химиков, чтобы определили состав бумаги, идентичный подлинному. Математиков-дешифровщиков, чтобы разгадать зависимость определенных серий купюр от номеров. Печатников, которые идеально сделают свою работу. И даже специально мять, пачкать, топтать банкноты, придавая им вид побывавших в карманах и кошельках. Но неужели немцы не понимают, что это вылезет непременно, просто по конечному результату, когда излишняя денежная масса станет заметной? А этого фюреру не простят категорически! Потрясение финансовых основ – это больше, чем бомбежки Лондона и попытки убийства королевской семьи. И на что фюрер рассчитывает тогда?

– Ну, товарищ Сталин, в той истории фальшивые деньги всплывали, и были подозрения, но никто не знал, НАСКОЛЬКО широко поставлено дело. Картина в полной мере стала ясна лишь после капитуляции, в сорок пятом. Все было очень глубоко засекречено, информация потомков с фактами, местами и именами не могла быть предусмотрена никем.

– Насколько успешно прошел вброс информации союзникам? Так, чтобы они поверили, и сумели проверить?

– Судя по тому, какой скандал в Швейцарии… Когда два очень уважаемых банка вдруг оказались на грани краха, из-за того, что значительная часть их активов оказалась в фальшивой валюте. И это лишь то, что выплеснулось наружу. Немцы ведь не расплачивались за сомнительные сделки пачками наличных в коробках. Фальшивки клали на счет швейцарского банка особо доверенные люди, а уже после деньги перемещались «условно», списываясь со счетов. В результате банки, которые слишком усердствовали, оказались с рисованной бумагой вместо денег. И как после такого должны отнестись к Германии англо-американцы? Да и «друг Франко» тоже, наверное, рассчитывающий на процент? Джентльмены могут, если им выгодно, торговать хоть с самим чертом. Но кто будет иметь дело с тем, кто вас внаглую обманул?

– Все равно ведь договорятся. Если им это выгодно. Как думаешь, Лаврентий?

– Договорятся, конечно. Но – время? Сколько займут, при резко возросшем недоверии друг к другу, дипломатические игры, торг по-новому, требование гарантий? Месяцы, за которые очень многое случится.

– Подготовка к «Полыни-3»?

– К-25 дойдет, и Лазарев справится. Группа захвата также практически есть. Но надо еще маршрут эвакуации подготовить, «легенда» еще не проработана. Считаю опасным форсировать мероприятия с той стороны, рискуем потерять все.

– Ну, работайте, ты же докладывал, что тех двухсот пятидесяти тонн товарищам ученым хватит. Пока хватит.

– «Виндзор»?

– Нет! Не сомневаюсь, что К-25 это по силам, но дело будет слишком грязное. Если это когда-нибудь выплывет, если будет установлено, что никаких немецких лодок в том месте и в то время не было и быть не могло… Этого нам категорически не простят.

– А при успехе не простят немцам.

– Вот немцы это и сделают, Лаврентий. «Использовать врага лучше, чем просто уничтожить», так, кажется, говорил Сунь-Цзы? Нашей будет лишь информация – причем передадут ее те, кто будут искренне уверены в своей заслуге перед рейхом. И даже если кто-то что-то заподозрит, следов будет не найти. Лишь версия, одна из многих, выдвинутая каким-нибудь историком лет через пятьдесят.

– Что делать с Лазаревым? У него талант «перевыполнять план», но так, что это оказывается к месту.

– А никак, Лаврентий. За успешно выполненное задание наградить, но только за него. А вот «Канариаса» там не было. Вообще не было, ты понял? А то Лазарев войдет во вкус, и кто знает, кого он «перевыполнит» в следующий раз. И мне очень не хотелось бы применять к нему меры.

Где-то во Флориде, 23 марта 1943 года

Сельский стиль жизни был популярен еще в старой доброй Англии в викторианскую эпоху, поскольку в те времена Лондон, первым вкусивший прелестей урбанизации и перенаселения, был вонючей клоакой (где даже принц Альберт, супруг самой Виктории, помер от тифа прямо в Букингемском дворце), то представители английской элиты предпочитали жить не в столице, а в загородных имениях. И устраивали приемы, приглашая друг друга в гости. Съезжались с утра всей компанией, играли в гольф, стреляли в цель, просто гуляли по парку или играли в преферанс; обязательной частью был обед и вечерний бал, где все могли оценить мастерство поваров хозяина и драгоценности и туалеты дам. А еще джентльмены обсуждали там свои важные дела, собравшись узким кругом.

После первой Великой войны жизнь изменилась, теперь очень немногие даже из аристократов могли позволить себе содержать имения со множеством слуг. Но традиция не умерла, переселившись в аристократические клубы.

Клуб назывался… а впрочем, какая разница? Значение имело лишь, какая публика сегодня здесь собралась. Посторонний, попади он сюда в этот день, мог бы удивиться количеству охраны по периметру – как полицейские в форме, так и крепкие люди в штатском. Но охрана находилась исключительно снаружи, не мозоля глаза законным гостям.

Кто были эти гости? Они не занимали никаких официальных постов, а некоторые даже не числились официальными владельцами, председателями советов директоров или держателями контрольных пакетов корпораций. Но именно они были Теми, Кто Решает – держит в руках реальные рычаги. Оставим авторам романов идеи «всемирного тайного правительства» ордена масонов или розенкрейцеров, семьи Ротшильдов, британского королевского дома или даже корпорации «ос»[6], хотя большая часть собравшихся принадлежала именно к «осам» (так сложилось исторически). Были ли собравшиеся здесь тайным обществом? И да, и нет.

Ведь крупные игроки обязаны знать, «кто есть кто», с чьими интересами надо считаться. Договариваться друг с другом, хотя бы о разделе сфер влияния, решать какие-то вопросы, касающиеся их всех. У них не было общей для всех цели, как у тайного общества, у них была одинаковая для всех цель. Деньги и власть. Все и ничего. Ничего кроме денег и власти, и все, что деньги и власть могут дать.

Они были не семьей, а стаей, которая собирается вместе для охоты на общую добычу и разорвет любого из своих, кто покажется слабее. Потому среди них не было безусловного вожака – если бы такой появился, это значило бы конец для всех прочих. В то же время каждый мечтал когда-нибудь стать таким и зорко следил, нельзя ли при случае избавиться от кого-то из стаи, сегодня от одного, завтра от другого, и так остаться единственным, последним. Потому войти в это общество новому человеку было очень трудно, даже накопив достаточно богатства и влияния, так как «старые» члены клуба старались бы избавиться от новичка, в том числе и физически. И каждый из этих людей, кажущихся всесильными, вздрагивал, узнав, что акции какой-то из его компаний опустились на несколько пунктов. Потому что это значило не только потерю пусть пренебрежимо малой части состояния, но потерю власти, влияния, а значит, самой жизни.

При всем этом они были бы искренне оскорблены, если бы их сравнили с гангстерами. Хотя их методы были столь же жестоки, и никакой Аль Капоне не мог бы мечтать о таких масштабах. Но ведь все это делается лишь ради прибыли, ничего личного, джентльмены? Будем конкурентоспособны, ведь выживут лишь обладающие этим качеством в должной мере. А слова про нравственность и мораль оставим для успокоения толпы.

– Итак, джентльмены, мы собрались здесь, чтобы решить, – сказал первый из них, выглядевший лощеным английским аристократом, – с кем эта страна будет воевать через год, а может даже и раньше.

Толстяк с сигарой, похожий на британского премьера, лишь чуть пониже ростом, спросил:

– А в чем причина войны? Биржевые показатели великолепны. И динамика тоже.

– Европа. Что будет, если русские завершат войну раньше и в одиночку, пока мы будем где-то у Соломоновых островов?

Вмешался третий, в ковбойской шляпе. Руку он держал так, словно хотел коснуться несуществующего кольта у бедра.

– И что? Русским тоже понадобится свободный капитал, чтобы восстановить разрушенное. А вот тут мы будем диктовать правила.

– А если русские окажутся упрямы, – заметил «аристократ», – и несмотря ни на что, не откажутся от своей монополии? А значит, правила диктовать будут уже они. Нам не нужен только рынок сбыта, нам нужен рынок сбыта, контролируемый нами.

– Может быть, сначала закончить с Европой? – подал голос четвертый, с военной выправкой. – По авторитетному мнению комитета начальников штабов, рейху отпущен срок максимум до сорок шестого.

– Эта война совсем не похожа на ту, прошлую, – покачал головой «аристократ», – на Тихом океане, если не брать в расчет авианосцы вместо дредноутов, те же морские сражения, где успех медленно склоняется на нашу сторону, а через год станет подавляющим. А в Европе все с самого начала идет не так! И гораздо быстрее, чем в ту войну, и совершенно непредсказуемо.

– И что? – спросил «ковбой». – По большому счету сейчас русские для нас – это пушечное мясо против джерри. Такое же, как раньше турки, кавказские горцы или бухарский эмир против самих русских.

– А если они завтра начнут свою игру? И перейдут дозволенные нами границы?

– Даже если так, на мой взгляд, у нас есть время, – сказал человек с армейской выправкой. – Еврорейх кажется мне заметно более сильным игроком. Конечно, если мы позволим ему укрепиться.

– Я тоже кое-то смыслю в военных делах, – отрезал «аристократ». – Все в комитете сходятся во мнении, что высаживаться во Франции можно лишь в летнее «окно». И поэтому нам сейчас надо решить, нацеливаться на это лето или на следующее, когда, возможно, русские уже будут брать Берлин.

– Верфи загружены заказами на корабли основных классов, необходимые для тихоокеанской войны, – проинформировал толстяк, – линкоры, авианосцы, крейсера, эсминцы – великий флот, с которым мы задавим Японию. Этим летом у нас просто не хватит десантного тоннажа.

– Хватило на Гуадалканал и Африку.

– На пределе, – сказал военный. – Теоретически высадиться можно. Но это сильно ослабит наше давление на Японию. И затянет войну на том театре еще минимум на год.

– Джентльмены, не вижу оснований спешить! – поддержал толстяк с сигарой. – Как было сказано, по основным экономическим показателям, таким как промышленная мощь, выплавка стали, выработка электроэнергии, у Германии над СССР превосходство вдвое большее. И заявленную фюрером величину его армии, четыреста дивизий в строю, наша разведка считает вполне правдоподобной, с учетом мобилизационного потенциала оккупированных стран. Можно ожидать, что боевые качества вновь сформированных частей будут сильно отличаться от качеств тех, кто брал Париж в сороковом, но из предосторожности считать следует по максимуму. В то же время нет никакой уверенности, что русским удастся хоть в малой мере повторить свой успех. Вспомните их Москву сорок первого, у них всегда получалось воевать зимой. Но после был Харьков и прорыв немцев к Волге. С чего вы взяли, что в летней кампании этого года будет иначе?

– Поддерживаю, – сказал «ковбой». – Прикиньте расстояние по карте. Они не вышли пока даже на свою же границу. И за год, считая от начала летней кампании, дойти хотя бы до Варшавы – это возможно лишь при очень большом везении.

– И вы забыли про поляков, имеющих от нас гарантии, – вставил военный. – Польша уже служила в свое время кордоном от русской угрозы. Учтите, что законное польское правительство, во главе с Сикорским, заявило, что объявит России войну, если хотя бы один русский солдат перейдет границу Польши без дозволения!

– Простите, какую границу? – усмехнулся «ковбой». – Тридцать девятого года?

– Однако же наши гарантии полякам, данные весной тридцать девятого, никто не отменял! И если тогда некоторые обстоятельства помешали, то не вижу причин, почему мы должны игнорировать эти гарантии сейчас!

– Объявим Сталину войну из-за поляков?!

– Нет, конечно! Но предупредим. Думаю, русским тоже неохота воевать с нами из-за польской границы.

– Джентльмены, мы, кажется, отвлеклись от текущего вопроса, – прервал спорящих «аристократ». – Что делать сейчас? Повторяю, если мы решим высаживаться в этом году, решать надо немедленно!

– Я за то, чтобы не идти на обострение из-за гипотетической угрозы, – заявил толстяк. А вот убытки будут реальны!

– Ваша прибыль – усиливать русских? – усмехнулся «ковбой». – Продавать им промышленное оборудование, да еще в таких количествах?

– И что? Их возможности с нашими все равно не сравнить! Что там они у меня купили – полные комплекты нефтехимического завода, завода автомобильных дизельных двигателей и собственно автомобильного. А сколько таких заводов у нас?

– И еще большое количество станков и машин самого разного назначения, по списку.

– Из запрещенного? – вмешался военный.

– Из того, чем они могут ослабить нашего пока еще главного конкурента, Еврорейх, – отрезал толстяк. – И я не понимаю, зачем нам из-за «завтра» мешать тому, что приносит очень неплохую прибыль сегодня. А вот когда они ослабят фюрера и понесут потери… Зачем нам влезать самим?

– Поддерживаю, – сказал военный. – После летней кампании, если она окажется с тем же итогом, будет повод к беспокойству. Сейчас – нет.

– Не говоря уже о том, что, получив от нас ультиматум, русские могут ответить совсем уж непредсказуемо, – поддержал «ковбой», – вплоть до перемирия и союза с гуннами и макаками против нас.

– После того, что гунны у них натворили?

– А вам знакомо такое понятие, как «реалполитик»? – усмехнулся «ковбой». – Повторяю, сейчас русские нам нужны. Глупо выбрасывать инструмент, не сработанный в полной мере. А русские сейчас выступают именно таким нашим орудием против рейха. Меня гораздо больше беспокоит этот проходимец Петен. По-вашему, это терпимо, что он умудряется фактически вести войну и против русских, своей армией, и против нас, своим флотом, формально оставаясь нейтралом? Также и голландцы, бельгийцы, датчане…

– Если Петен обосновывает свои действия «боязнью ужасов войны», то мы можем показать ему, как он ошибается, ожидая их исключительно с одной стороны, – ответил военный.

– Это оттолкнет от нас французов, – заметил толстяк.

– А что, кого-то интересует их мнение? Зато ПВО в Париже пока слабее, чем в городах самого рейха.

– Принято, – подвел итог «аристократ». – А что решим с Испанией? Каудильо бесится. Требует от нас всего лишь компенсации за утопленное корыто. Грозит, что в противном случае не станет противиться требованию фюрера пропустить немецкие войска к Гибралтару.

– «Кузены» точно ни при чем?

– Клянутся, что да.

– Тогда это однозначно гунны, – заявил военный. – Ради алиби утопили свой же груз, а заодно и корабль своего союзника, взамен надеясь получить Гибралтар, а значит, все Средиземное море. Что теперь будет с нашей тунисской армией, черт побери!

– Теоретически, это могла быть и ошибка, – сказал «аристократ», – неуместная инициатива какого-то немецкого или итальянского командира субмарины. Не только у ребят Локвуда есть привычка сначала стрелять, после смотреть.

– «Канариас», – усомнился военный, – это уже явный перебор.

– Могли принять за британца, тип «каунти».

– Это имеет значение? – спросил «ковбой». – Короче, каудильо нужен нам, или…

– Вообще-то может понадобиться, – заметил толстяк, – в ситуации как тогда, с транспортными самолетами. Может, уступить ему старых эсминцев по весу? Не жалко!

– Излишне. Каудильо не настолько глуп, чтобы не понимать, что продолжение его политики в данном направлении обязательно будет носить фатальный для него характер, – отрезал «аристократ». – Он просто пытается стребовать с нас хоть что-то. Зачем нам платить за его невмешательство даже металлоломом – если мы получим это и так?

– Вопрос последний: что происходит на севере? – сказал военный. – Насколько достоверна информация, что русским удалось создать оружие, сместившее в их сторону соотношение сил на море?

– Если не брать в расчет гипотезы и слухи, то русские всего лишь построили большую подводную лодку с турбинами Вальтера. Аналогичные корабли строятся и в Германии.

– А у нас?

– Кораблестроительное бюро ведет работу над проектом.

– Медленно и плохо! Если этот тип субмарин так хорош, то мы не можем упустить первенство.

– Заказ?

– Решим в рабочем порядке.

– Джентльмены, по этому вопросу нам очень желательно получить более полную информацию. Если русским удалось придумать что-то новое, мы, естественно, не можем остаться равнодушными. Потребовать, купить, получить в обмен, или же… Насколько мне известно, в России сейчас находится наша разведывательная миссия, под прикрытием писак?

– У этой миссии были и другие задачи, – заметил «аристократ». – Наблюдение за всем русским фронтом. Сейчас в главной базе русских на севере, в Молотовске, находится лишь один наш агент. Но донесений от него, кроме известных вам, пока не поступало.

Джемс Эрл, капитан ВМС США, по документам – корреспондент «Чикаго трибюн».

Молотовск, военно-морской госпиталь, этот же день

Как голова болит, о-о-о! Точно, сотрясение…

Но это уже вопрос принципа! И неприятно, когда из тебя безнаказанно делают дурака и на репутации, а значит и карьере, ставится жирная клякса. А вот успех в конце спишет и грехи в процессе. Короче, выяснить подробно, что это за очень большая русская подлодка и куда она делась.

Может, все представленное было инсценировкой? Нет, сложно поверить, что русские при общей нехватке ресурсов в войну отважились построить столь масштабный макет, ведь что-то большое в доке стояло, я ясно видел! И хотя я слышал, в СССР жизнь ценится дешево, Сталин вполне мог списать сотню-другую своих нижних чинов ради сохранения секретности – но химия была настоящей, я чуть вдохнул, и валялся в этом же госпитале больше месяца! И до сих пор задыхаюсь, как астматик, стоит мне двигаться чуть активнее. А кстати, что это было? Не могу сказать, поскольку не химик. Черт, надо было как-то взять пробы для анализа! Хотя, если лодка базируется здесь, то как ее снабжают и заправляют? В отдаленной части военного порта или прямо на территории завода, если проект экспериментальный, в процессе доводки?

В любом случае следы надо искать на заводе. Куда я и отправился, лишь выйдя из госпиталя. Русские власти не препятствовали, потому что я опоздал. Док был пуст, лишь вчера из него вывели «Шеер» с уже установленным новым валом. Тут большая подводная лодка стояла, где она?

Русские в самом деле такие тупые или притворяются? Меня не пытались куда-то не пустить, активно препятствовать (попробовали бы!). Они всего лишь делали вид, что не знают или не понимают, о чем речь. Я убил на расспросы несколько дней! Наконец мне шепнули, с опаской оглядываясь по сторонам, что очень большую подлодку отбуксировали в дальний затон, во избежание заражения. И теперь там спецтюрьма НКВД, где смертники-штрафники очищают лодку от химии. Всех с завода, кто плохо работает, посылают туда, и пока никто живым не вернулся! Эта безжалостность вызывает и ужас, и восхищение: начинаешь понимать, отчего русский политический строй показывает иногда просто чудеса эффективности. Он совершенно не требует обеспечивать интересы личности там, где существует общая цель. Издержкой является чрезмерный расход человеческого материала – но при русском многолюдстве и малой цене их необученного человеческого ресурса это терпимо.

Но где же все-таки подлодка, спрашивал я. Ну это не к нам, мистер, ни флот, ни завод к этому отношения не имеют, это все НКВД, отвечали мне. А от них лучше держаться подальше и лишних вопросов не задавать! Вот только не мне, я же американский журналист – лицо неприкосновенное! В самом начале я действительно был репортером в родном Фриско. Затем на меня обратили внимание парни из военно-морской разведки, и я как-то незаметно оказался сначала на подхвате, а затем и в штате этой конторы. Однако профессиональные навыки остались и не раз оказывали мне услугу. Или совсем наоборот, как тогда в Китае в тридцать девятом… но не будем о плохом.

Считается, что разведчик должен быть незаметным. Таким серым мышом, обывателем, законопослушным до одури, кто на виду старается быть как все, а по ночам стучит на ключе шифровку в центр или пробирается с динамитом на вражескую базу. В цивилизованных странах так оно и есть, но вот в странах варварских и диких, как Китай или Россия, роль богатого путешественника-иностранца гораздо эффективнее. Хотя бы потому, что обладает большим социальным статусом, а значит, свободой действий. А также оттого, что там белый человек и так лицо очень приметное. Кстати, когда-то я был уверен, что русские – это не белая раса, а монголы, пока в Шанхае не увидел представителей их высшего класса, дворян-эмигрантов. Один из них учил меня русскому языку и аристократическим манерам заодно.

Можно, конечно, и в дикости быть незаметным. Классика – это история Вамбери, девятнадцатый век, то ли Хива, то ли Бухара, ну в общем, где там британцы воевали с русскими? Человек, посаженный дикарями в яму, так виртуозно ругался по-арабски и на память цитировал Коран, что глупые азиаты поверили, что он действительно их святой, «хаджи», и отпустили Арминия Вамбери, майора британской разведки. Но это работа штучная, скрупулезная, доступная лишь британцам. Мы же, американцы, предпочитаем не развязывать узел, а сразу его рубить. И потому лично мне больше нравится работать по второму варианту, который вполне возможен и в Европе: Франция, сорок первый, глава местного Сопротивления, граф и промышленник, устраивает прием на собственной вилле, где присутствуют и немцы, а в задней комнате «коммерсант из Аргентины» беседует с кем надо (это был не я, но я того парня знал)…

Вообще у нас на службе очень не поощряется рассказывать о конкретных делах. По понятной причине, ведь секретными являются не только имена, но и методы нашей работы. Потому, смею заверить, что вся так называемая «шпионская» литература не имеет с реальностью ничего общего, поскольку или написана теми, кто никогда не занимался подобными делами, или намеренно искажена (попробовал бы кто написать правду, завтра бы помер от «сердечного приступа» или стал бы жертвой автомобильной катастрофы). Когда я был в Британии в сорок первом, то сдружился там с неким Флемингом, он тоже раньше был писакой и всерьез намеревался после войны издать книгу о приключениях вымышленного им героя. И для этого выспрашивал меня о всякой экзотике – Китай, Индия, Малайя, Япония и прочий там Восток. Ну я и рассказал – вот только, во-первых, приукрасив, конечно (и чтобы непременно в конце красивая женщина и полный карман денег), а во-вторых, промолчав, что многое из этого случилось не со мной. Знал я там одного парня, археолога из Индианы, который имел просто талант влипать во всякие истории и, что невероятно, выходить из них живым и даже с прибылью (может, он был тоже человек от конторы, только чьей?). А в-третьих, пришлось и мне из Шанхая ноги уносить, едва успел – но про то никому знать не надо. Шеф мне сказал как-то: «Вы дважды ноль, мистер Эрл», имея в виду, что я два раза по-крупному облажался (до Шанхая еще одно дело было) и что если еще раз такое случится, то меня вышибут как неудачника пинком, останется лишь книжки писать, чтоб заработать. А Флеминг это услышал и спросил. Ну я и ответил с серьезным видом: у нас два ноля перед личным номером означают право убить, если для дела нужно. Не знаю, поверил ли он, при его должности и осведомленности – но если да, вот будет смех, ведь по сути любой тайный агент это право имеет, если при исполнении и ради дела. Да и не только тайный. Вон, в тридцать первом во Фриско полисмен кого-то застрелил на улице – ну не повезло парню быть внешне похожим на какого-то гангстера, коп и испугался, когда тот в карман полез, – так думаете, когда разобрались, тому полицейскому за это что-то было, кроме порицания?

Так что третьего промаха мне не простят. Не выгонят, война ведь, сделают хуже – сбросят куда-нибудь в Голландию, расходным материалом. Это ведь чистая случайность, что я в Россию попал – исключительно из-за языка, вспомнил кто-то, ну не так много в нашей конторе специалистов по России, не считалась она для нас в двадцатых-тридцатых ни вероятным противником, ни объектом американских интересов. Говорить-то по-русски могу, а вот все остальное… Ну совершенно не похожи детали жизни в СССР на то, что мне рассказывали в Шанхае! Так что за своего мне тут никак не сойти – роль «белого человека среди туземцев» альтернативы не имеет!

Итак, что имеем: русский штрафной лагерь где-то в отдаленной бухте. И даже если «переменный» человеческий состав там дохнет поголовно, есть же еще и те, кто их охраняет, доставляет их туда, возит провизию. А где можно найти человека на военно-морской базе – правильно, в кабаке! О-ох, снова пить русскую водку! Не вынесу! Но придется…

Какой болван назвал это заведение «Белая ночь»? Тут вообще без фонаря на улицу не выйдешь, не видно ни черта, даже днем, солнце выглянет чуть, и все. Утешает лишь, что этот Молотовск не слишком большой, до так называемого «отеля» недалеко. Гостиница для офицеров – все лучше, чем сараи, в которых большинство населения здесь обитает. У нас в таких безработные жили, в Депрессию, которых наш президент организовал за кормежку и кров строить железные и шоссейные дороги, мосты, аэродромы: все лучше, чем с голоду помирать. После узнал, что и у русских такое было, после их Гражданской, и называлось трудармией.

Не флот, не завод, а к агентам НКВД обращаться – это слишком даже для меня. Значит, остается их конвойная служба, которая этих бедных арестантов возит. А нижние полицейские чины, особенно в бедных туземных странах, это всегда образец продажности. В то же время их обычно не замечают, обращая на них внимания не больше, чем на столбы забора. А сами они могут видеть многое!

Сначала были двое флотских сержантов, с которыми я свел знакомство в прошлый раз в этом же кабаке. Они указали на других двоих типов за соседним столиком, а сами куда-то пропали. Ну и рожи – за милю видно, что местный аналог гангстеров. Ничего, в Китае этой человеческой швали было побольше, я с ней обращаться умею! В подтверждение, тот факт, что я еще живой, – впрочем, китайцы для меня были просто мелковаты, а я, конечно, не Джек Демпси, но тоже боксом владею, и кольт сорок пятого калибра наготове, и денег с собой по минимуму, я не дурак здесь свой бумажник светить! Ну так что вы можете мне сказать, мор… простите, джентльмены?

Что за русская манера – сначала выпить, затем разговаривать? Морды настроены дружелюбно, но непреклонно: «Ты нас уважаешь? Тогда пей!»

Стакан, еще один. Перед глазами все плывет, звуки как в тумане. Эй, вас четверо или двое? И дальше не помню ничего. Очнулся в сугробе, с пустыми вывернутыми карманами, без обуви и верхней одежды. Страшно болела голова, в лицо светили фонариком, и кто-то грубо спрашивал, кто я такой. Судьба послала мне патруль русской военной полиции, не дав замерзнуть в снегу насмерть. Но обрадоваться этому я не успел, так как меня сначала потащили не в госпиталь, а в участок, где сунули в холодную камеру с какими-то личностями уголовного вида. На мои протесты, что я американец и журналист, русские лишь отвечали, что утром начальство разберется, а мои документы пропали вместе с деньгами (хотя сколько их там было, мизер). Кажется, мне стало плохо и я отрубился, после чего русские все же вызвали санитаров и наконец оказали мне хоть какую-то медицинскую помощь…

А что вы хотите, мистер? Тут, считай, половина населения – это зэка (так у русских называются каторжники). И среди конвойных тоже: у них на шапках серые жетоны с надписью «охрана» вместо красных звездочек. Местных они не трогают, боятся, что их за это по законам военного времени, но человек со стороны, с деньгами… ну вы же им намекнули, что заплатите, вот они и решили… А не найдя денег, со злости врезали по голове, а может, уронили, когда тащили. Да им даже намек дать, что вы тут посторонний и с деньгами – да вы что, мистер, голову все же надо иметь! Вам приключений захотелось, а нам отвечать? Ну точно, сотрясение и черепно-мозговая, пожалте снова в госпиталь, и не волнуйтесь, все будет в порядке!

Лежу сейчас, в полной меланхолии. С мыслью, что это у меня третий ноль… Или пока еще нет?

Одесса, март 1943 года

Как все хорошо начиналось… Великая Румыния, Транснистрия, планы сделать из Одессы второй Бухарест, только веселее и беззаботнее… Еще полгода назад казалось, что Советской России конец и мы наконец отомстим за аннексию Бессарабии в сороковом, получим назад и ее, и другие наши исконные земли (из рук нашего немецкого союзника, но какая разница?). Где эти исконные земли кончаются? В июне сорок первого считали, что по границе Молдавии. Осенью – еще и Транснистрия. А всего полгода назад наш маршал заявил, что всю южную Украину населяют потомки древних даков, а значит, родственный нам народ!

И вдруг – катастрофа под Сталинградом! И если немцы потеряли четыре армии, то из наших, как и итальянцев, не вернулся никто! А ведь это были лучшие войска, что имела Румыния, и что с ними стало? Немцы хватали и загоняли в свои штрафные подразделения всех, «кто отступал неорганизованно, не в составе своей части, или без приказа» – всех наших, кто сумел избежать русского окружения, а также итальянцев и венгров. И бросали под русские танки, без снабжения, без боеприпасов, на верную смерть – лишь бы свои, немецкие дивизии сумели оторваться от преследования.

Сейчас русские уже на Днепре. За четыре месяца пришли сюда от Сталинграда. Что будет, когда они снова двинутся вперед? Немцы кричат, что «Восточный вал» неприступен, но в это трудно поверить, потому что русские уже прорвали его возле Запорожья, захватив плацдарм на правом берегу. И немцы ничего не смогли сделать. У них просто не хватает сил: как иначе объяснить, что они объявили равными себе французов – да, тех самых французов, которых они сами же еще недавно называли полуевреями! – а также бельгийцев, голландцев, датчан и, что совсем уже невероятно, поляков, славян! И требуют новых войск от Румынии, после того как, я повторяю, лучшие румынские дивизии уже погибли в этих ужасных русских степях!

Немцы кричат, что русские не умеют воевать и плохо вооружены? И это после того, как танковый корпус СС был почти полностью уничтожен под Харьковом? Требуют от нас умирать за рейх, после Сталинграда, где румынские солдаты не получали с немецких складов ни сухаря и должны были сами искать в степи сброшенные на парашютах контейнеры с продовольствием, чтобы не помереть с голода, а найдя, скорее набивать желудок, пока немцы не отобрали? А еще ходят слухи, что немцы намерены забрать у нас Транснистрию, если им каким-то чудом удастся удержаться на Днепре и заключить с русскими мир, – ведь фюрер обещал надел земли на Востоке каждому своему солдату, а где эта земля, если не отобрать ее у бедных румын? Тогда за что мы воюем, если Румынии в итоге достанутся лишь потери?

В Одессе царит растерянность, кажется, даже местные жители уже не воспринимают власть всерьез. Рассказывают, что партизаны, скрывающиеся под городом в катакомбах, обнаглели настолько, что открыто появляются на улицах днем, группами, не пряча оружие. Вопрос для всех только в том, кто раньше придет в город: русские или немцы? Одесситы, разумеется, надеются на русских, а вот что предпочтительнее для нас?

Как это ни странно, но и для нас Красная армия тоже будет лучше немецкой! Потому что немцы погонят нас затыкать прорыв, с нашим оружием еще прошлой войны, против русских броневых чудовищ, которые сильнее хваленых немецких «Тигров». И мы погибнем все лишь затем, чтобы задержать наступление русских на несколько часов. Чтобы немцы успели убежать, прикрывшись нами.

А если сдать город русским… За пару месяцев, что мы проведем в плену, Румыния вполне может выйти из войны. Отношение к нашим пленным все же лучше, чем к немцам. Откуда мы это знаем? И раньше по всей Одессе расклеивались партизанские листовки, а теперь появились еще и письма от наших солдат в русском плену, мешки с почтой оставляют на улице в видных местах, а однажды подкинули прямо к комендатуре. В письмах, с подлинными именами и адресами, сообщается, что «мы живы и здоровы, кормят хорошо, правда заставляют работать, восстанавливая разрушенное, но это справедливо». И еще в листовках от партизан написано, что немцы обманом и силой заставили Румынию воевать на своей стороне…

Что творится в городе? Наша же администрация, наша власть просто боится задевать русских. Давно уже не было облав, и комендантского часа тоже фактически нет, так как ночью местная полиция совсем не появляется на улицах, да и наши патрули теперь предупреждают о своем приближении строевым шагом и громкими командами, чтобы не столкнуться неожиданно с партизанами. С населением стараются не конфликтовать, и даже студентам университета разрешили учиться на своем родном языке.

И уже месяц ходят совершенно невероятные слухи, что наши же офицеры продают партизанам оружие и боеприпасы и берут за это расписки! Не иначе, рассчитывают стать для русских «членами румынского сопротивления, оказавшими неоценимые услуги партизанскому движению» или кем-то в этом роде…

И что будет с Румынией после, когда русские войдут в Бухарест?

В нашем полку нашелся унтер-офицер, который, назвавшись коммунистом, за деньги выписывал всем желающим партийные билеты и был жестоко избит солдатами, когда оказалось, что никакого отношения к Коммунистической партии Румынии он не имел, а деньги клал в собственный карман.

А все-таки интересно, есть ли среди нас настоящие коммунисты и как их найти, чтобы, если что, замолвили перед русскими слово за нас всех и за меня лично? Может, контрразведку подключить? Или спросить у денщика? Эта хитрая бестия лишь с виду деревенский дурачок, а голова как у старого еврея. И если не знает, то наверняка догадывается, кто у нас тайный коммунист… Михай, каналья, ты где?!

– Слушаю, господин полковник!

Норфолк, штаб Атлантического флота США.

30 марта 1943 года

Ну и какого черта? Понятно, что «что хорошо для бизнеса, то хорошо для Америки», но не в такой же момент!

Потери в конвоях все еще зашкаливают. Слава Всевышнему, удалось хоть от побережья этих пиратов фюрера отогнать, в прошлом году еще они там в открытую шлялись и даже на берег высаживались отдохнуть, прямо в мундирах кригсмарине! Теперь этого нет, но все равно, игра выглядит крайне напряженной и с сомнительным исходом.

На Тихом океане мясорубка. Все, что сходит с наших верфей, идет туда. Здесь или старье вроде антикварного «Арканзаса» или эсминцев-четырехтрубников, или, напротив, новейшие корабли, не прошедшие еще курс боевой подготовки. Причем не хватает как раз сил ПЛО. Эсминцы, как это ни странно, не годятся: они скорее «спринтеры», бегуны – а нужны «мулы», пусть без тридцатиузлового хода и торпед, зато с большой автономностью и дешевые, чтоб строить их в огромном количестве. Вот почему во флоте появились давно забытые названия, фрегат, корвет – пока, к сожалению, в английском флоте, не в нашем. У нас только начали вступать в строй эскортники (по сути, те же фрегаты) и настоящие фрегаты, копии британских «Риверов», но их еще мало, меньше десятка, а нужны сотни, если не тысячи!

Лучший враг субмарин – это, конечно, авианосец. Не «Энтерпрайз», он сам для них заманчивая цель, а творения верфи Кайзера: корпус и машины стандартного транспорта «Либерти», а поверх полетная палуба и ангар. Но таких во флоте тоже пока очень мало, хотя на верфях уже десятки, вот только пока они вступят в строй, джерри в Атлантике утопят кучу наших лоханок и убьют сотни наших парней!

Мало нам скандала с «Кардом»! Какого рожна этот недоумок сопровождал испанское корыто, когда у нас конвои нечем было прикрывать! Его объяснения просто смехотворны: «Ловил U-боты на живца». Так что мешало точно так же ловить их возле конвоя, в котором, между прочим, джерри утопили четверых? Нет, все мы не упустим случай погреть руки, если предлагают хороший куш, но вот какого дьявола при этом поливать грязью весь флот, сделав его мишенью для насмешек желтой прессы? «Заплати и плыви безопасно», «ВМС США работают по вольному найму», «почем билет до Испании, с военным эскортом»! Скандал едва утихомирили, он еще у всех на слуху, и вот опять!

С той лишь разницей, что просьба на сей раз не от каких-то испанцев, а от таких людей, что страшно и сказать! Выделить охрану для какого-то торгаша, следующего аж из Бельгийского Конго с ценным грузом! Судя по тому, что просьба неофициальная, здесь присутствуют не интересы США, а в чистом виде бизнес: кому-то очень не хочется, чтобы его собственность по пути была потоплена подлодкой. Если газетеры узнают, что тогда будет? И кого сделают крайним?

Но и отказаться никак нельзя. Такие люди никогда ничего не забывают. А власти и влияния у них хватит, чтобы стереть вас в порошок. А мне очень хочется после отставки не прозябать на одну пенсию, а сидеть в совете директоров какой-нибудь корпорации, черт побери, я вполне это заслужил! Однако я знаю точно, что если я скажу «нет», то теплого места мне не видать как своих ушей!

И кого же послать? В идеале нужна авианосная группа, тот же «Кард» или «Боуг», две эскадрильи на борту, истребители и противолодочники в сопровождении пары фрегатов или старых эсминцев, переделанных в корабли ПЛО. Но теперь об этом и думать нельзя, чтобы снять авианосец с охраны британских конвоев!

Идея! Легкий крейсер «Бирмингем», новый, типа «Кливленд», в январе только принят флотом. Экипаж там тоже новички, вот и оформим как повышение уровня боевой подготовки. Зато никто не упрекнет меня в недостаточном рвении, целый крейсер на одиночный транспорт – это звучит, особенно для непрофессионалов! Тем более что можно оправдаться угрозой немецких надводных рейдеров (хотя там их не видели уже больше года). Да и субмарины не посмеют напасть, все же на борту «Бирмингема» четыре гидросамолета, которые могут нести глубинные бомбы, патрулируя по курсу и вокруг.

Ну и намекнуть ненавязчиво «большим людям», чтобы за мои старания посодействовали кое в чем…

Москва, Кремль. 3 апреля 1943 года

– Лаврентий, твои люди уверены в успехе?

– Да, товарищ Сталин, уверены. Операция подготовлена максимально тщательно, информация от разведки подтверждена.

– Но риск провала все же есть.

– Иосиф Виссарионович, в таких операциях стопроцентную гарантию может дать только Бог.

Сталин достал трубку и начал набивать ее табаком.

– А ты понимаешь, Лаврентий, что провал – это война. Такого нам Америка не простит никогда, мы подвергнем угрозе их амбиции на мировое господство. За это они уничтожат любого. И что тогда делать, посылать Лазарева бомбить «Гранитами» Нью-Йорк? Можешь ты дать стопроцентную гарантию, что наше участие останется неизвестным? Хорошо подумай, Лаврентий!

– Нет, товарищ Сталин, не могу.

Иосиф Виссарионович глубоко затянулся и продолжил:

– Я не исключаю вариант, что союзники развяжут военное противостояние сразу после того, как мы добьем Гитлера и начнем перекраивать Европу под себя или даже раньше. Как там у потомков в книге написано, вариант бис? И если бы сейчас шел сорок четвертый год, я был бы за такой риск. Но сейчас сорок третий, и мы стоим у Днепра, а не у Одера или тем более у Рейна. Так стоит ли игра свеч?

– Стоит, товарищ Сталин. Именно в свете очень вероятного послевоенного противостояния. Всего сейчас в игре девятьсот пятьдесят тонн уранового концентрата, оставшегося в «Манхеттене», еще двести пятьдесят добыл для нас Быстролетов, и где-то около восьмисот тонн застряли в Конго. В той истории они там так и лежали до сорок четвертого. В этой американцы решили компенсировать быстролетовскую потерю, и бельгийцы, понятно, не могли отказать.

– У них еще есть канадский уран, Лаврентий.

– С мая прошлого года, по пятнадцать тонн окиси урана в месяц. То, что лежит в Конго, эквивалентно канадской продукции за пять лет.

– Этот уран настолько необходим нашим ученым? Мы уже настолько отработали технологию работы с ним?

– Товарищ Сталин, в той истории, по информации потомков, наш первый реактор и первая бомба были сделаны из урана, захваченного в Чехии. Причем захваченного уже летом сорок пятого. И меньше чем через год у нас уже было все готово для реактора! Сейчас мы ведем в основном лабораторные работы, но с таким расчетом, чтобы можно было в кратчайший срок перейти к промышленной фазе. Но даже для отработки технологии необходим материал. Мы ведем работы сразу по нескольким направлениям, основываясь на информации потомков. И для опытов и пробных пусков разработанного и разрабатываемого оборудования его нужно чем-то наполнять. Для создания устройства для получения высокочистого урана в промышленных масштабах нужны эксперименты, требующие тонны материалов.

– Ты сказал: лабораторные работы, Лаврентий?

– Лабораторные, товарищ Сталин. Для промышленного цикла потребуются уже сотни тонн. Но когда мы выйдем на него, у нас уже будут разработаны свои месторождения.

– А почему не разработать их сейчас? Потомки же дали нам карту, где уран залегает на нашей территории. Читинская область, Красноярский край, Туркмения, Таджикистан, Казахстан. И Монголия. Эти сведения подтвердились? Чем были заняты товарищи геологи? Сколько помню, экспедиции были отправлены еще осенью!

– Товарищ Сталин, данные, переданные нам потомками, надо было точно привязать к местности. Сейчас закончен первый, полевой этап. Были задействованы десятки групп, которые надо было еще сформировать, обеспечить оборудованием, транспортом, охраной и приставить людей от моего ведомства, чай, не медь ищем. Информация в большинстве случаев подтвердилась.

– А не в большинстве? Потомки что, ошибались или вводили нас в заблуждение?

– Скорее, пока еще не нашли. Если нет выхода породы на поверхность, приходится бить шурфы, а это дело долгое. И сто метров в сторону, уже можно на руду не попасть. Однако, так как мы знаем точно, что залежи промышленного значения там есть, то искать будем, пока не найдем. Плохо лишь, что даже там, где залежи урана обнаружены, практически все они находятся в совершенно необжитых местах, дорог тоже нет. Приходится все строить, а людей не хватает. Хорошо хоть пленные есть, но их тоже надо где-то разместить и чем-то кормить, ну и, конечно, охранять, чтобы не разбежались. И еще надо тянуть туда железную дорогу, автотранспортом точно не обойдемся. В общем, урановую руду с наших месторождений мы получим не раньше чем через год. И эта руда беднее африканской, значит, придется больше тратиться на ее обогащение.

– А если мы получим этот конголезский уран?

– Тогда, товарищ Сталин, наш советский реактор, причем не лабораторный, а вполне промышленный, для наработки оружейного плутония, можно будет запустить не в сорок восьмом, как в мире «Рассвета», а в сорок четвертом. Сэкономить четыре года.

– Хорошо, Лаврентий, ты меня убедил. Но Лазарев все же получит категорический приказ – не увлекаться! При малейшем риске разоблачения топить судно и уходить. В конце концов, оставить нашего вероятного противника без ценного ресурса – это тоже победа.

Лазарев Михаил Петрович.

Подводная лодка «Воронеж», Северная Атлантика, 3 апреля 1943 года

И снова мы в море. Привычная уже теснота отсеков, искусственный воздух, холодный свет ламп. И табличка на переборке, на одной стороне написано «День», на другой «Ночь», переворачивает ее в зависимости от времени суток вахтенный штурман или Сан Саныч лично. Поскольку по-другому узнать, солнце наверху или темнота, для большинства команды невозможно.

Так было в том, нашем времени. Когда погрузившись вскоре после выхода из базы, мы могли снова увидеть свет дня лишь через два-три месяца, завершив поход. Но сейчас задание особое, на борту «гости» со снаряжением, причем не только наши, но и местный осназ. А значит, всплывать в процессе будем, кому-то удастся и на солнце погреться, тропическом.

Курс зюйд-зюйд-вест, скорость двадцать два, глубина триста. Техника работает нормально, боевой дух команды на высоте. Проблемы если и возникают, то по мелочи. Хотя и иногда неприятной: так, например, на камбузе сдохла электроплита, и судя по тому, что комдив-два Мыльников сам побежал туда устранять неисправность, вместе со своими орлами, случилось что-то серьезное. Ну Петрович доложит.

А я, как положено отцу-командиру, на взгляд команды, размышляю над важными делами. Хотя все вроде ясно и так. И ведь наверняка на месте планы придется менять, подстраиваясь под обстоятельства – но это уже когда придем. Вводные, которые нельзя изменить, содержатся в пакете, запертом в моем личном сейфе. Фотография, описание цели – судна, которое мы должны встретить. Аналогично для судна, с которым мы должны взаимодействовать самым тесным образом. Только главное не перепутать, поскольку и то и другое принадлежат к одному и тому же типу «либертосов», пароходов в десять тысяч тонн грузоподъемности – тех самых, которые американские верфи строили в огромных количествах, быстрее чем субмарины Дёница успевали их топить.

Плюс: пока всего лишь совершаем переход из пункта А в пункт Б, тихо и незаметно, никого не трогая. Минус: идти надо гораздо дольше, чем в прошлый раз. Кажется, Сталин всерьез решил использовать нас исключительно для особых задач, ну а фрицы, кто попадется, это побочный результат. Когда в конце марта пришел «двадцать второй» уже конвой, мы всего лишь стояли в Полярном в готовности к выходу, а затем, ночью выскользнув в море, успели еще отстреляться новыми торпедами.

Эти торпеды отличались от прежних улучшенной головкой самонаведения. Всего лишь изменили диаграмму направленности датчиков, чтобы сектора пересекались впереди, запрограммировав идти по равновесию сигнала прямо по курсу. В итоге получили, что если прежняя торпеда шла непрерывной «змейкой», тратя запас хода, то это брала курс прямо на цель, а значит, эффективная дальность стрельбы резко выросла. А на подходе, как нам сообщили, торпеды с активным наведением. И (держись за кресло!) примите экспериментальную партию торпед с захватом кильватерного следа! Что позволяет, помимо лучшей помехозащищенности, ставить головки самонаведения не только на электрические, но и на паро-газовые торпеды, более быстрые и дальнобойные.

А если еще удастся сделать что-то подобное японским «длинным копьям» с дальностью хода десять миль? И с самонаведением. Вот это точно будет вундервафля!

Причем мы, то есть «Воронеж», получаем по сути опытные экземпляры. Насколько я помню, так делали в эту войну англичане, поставляя в войска поначалу очень несовершенные и незавершенные образцы, но уделяя огромное внимание их доводке в процессе, попутно решая проблему «ложки к обеду» и учета требований фронтовиков. В отличие от немцев и американцев, предпочитающих долго «вылизывать» все на полигоне, и запускать в массовую серию уже завершенную, отлаженную конструкцию.

А с наведением по кильватеру ведь в сущности нет ничего революционного. Лишь инерция мышления: никому в голову не приходило сделать мини-эхолот, направленный не вниз, а вверх. Зачем, ведь чтобы измерять глубину, гидростат проще и надежнее! Но дело в том, что за кораблем остается длинный (в километры!) след «взболтанной» воды, в которой звук распространяется по-другому. И если датчик это засечет, отрабатывается сигнал «к повороту» (естественно, направление движения цели надо задать заранее, иначе торпеда будет с равной вероятностью как приближаться к цели, так и удаляться от нее). Но при правильном выборе путь торпеды будет «змейкой» под днище цели. В отличие от акустики, этот способ, как я сказал, не накладывает ограничений на собственный шум торпеды и может быть установлен не на тихоходной электрической, а более быстрой (в разы!) паро-газовой. И если мы получим такое до конца войны… и ведь за рубежом еще долго не догадаются! Притом что внешне (синусоида за корму цели) картина очень похожа на работу пассивного самонаведения, на шум винтов. Будут же все прочие голову ломать, как это русским удалось скрестить такое с совсем неподходящей торпедой!

Так что мы горим желанием испытать новые изделия не на полигоне, а по врагу. Если представится случай.

Перед нашим уходом из Полярного Кириллов принес и показал нам справочник «Джейн» 1942 года (вышел только что), примечательный тем, что в этом справочнике уже были мы!

Раздел «Россия» (да, в те годы в «Джейне» отчего-то писали именно так, а не СССР), подводные лодки. Тип MORGIKHA, количество 1 +? (то есть сколько в постройке, неизвестно). Год постройки сорок второй. Водоизмещение 6–8 тысяч тонн (занизили втрое). Как и размеры. Скорость нам приписывают двадцать узлов под водой, глубина погружения до ста метров, дальность плавания предположительно до 2 тысяч миль (измерили по Норвежскому морю и району наших замеченных действий), тип двигателя – вальтеровская турбина замкнутого цикла, с большим расходом топлива и окислителя. Вооружение нам приписали десять-двенадцать торпедных аппаратов и… Ну и фантазия же!

Рисунок впечатлял. Похоже, что кто-то что-то видел, но именно что-то. Отдаленное сходство имела лишь рубка, ну еще плавник вертикального руля. А корпус больше напоминал французский броненосец девятнадцатого века, с сильно заваленными вглубь бортами и четко выраженным форштевнем, лишь наклоненным не вперед, а назад. На плоской, хотя и сильно ужатой с боков палубе, перед рубкой была трехорудийная башня, как на крейсере «Киров». А за рубкой хитроумная конструкция, увенчанная целой батареей зенитных автоматов «с возможностью уборки в корпус», как было написано в тексте. И еще художник каким-то образом умудрился приделать этому монстру ангар и катапульту, «для бортового разведчика или автоматического самолета-снаряда».

Я раньше был о составителях «Джейна» гораздо более высокого мнения. Они и в самом деле верят, что вот это может плавать и погружаться? Ну мы не гордые, развеивать их заблуждений не будем. Пусть думают так – и большего от нас не ждут.

Пока же наиболее интересным мероприятием на борту являются «проповеди» Григорьича. Нет, про религию там ничего нет, но как назвать политинформацию, если народ у нас поголовно беспартийный? Впрочем, в давние времена попы в провинции в воскресной проповеди не только слово Божье несли, но и заменяли СМИ – сообщали и комментировали новости, объявляли распоряжения власти. Так что слово «проповедь» вполне подходит – а нам очень интересно, что сейчас творится в мире. Война ведь…

На нашем фронте как раз затишье. Бои идут лишь на плацдармах за Днепром, и на самом большом, у Запорожья и Днепропетровска, и на нескольких малых: оказывается, успели наши еще кое-где зацепиться за тот берег. Еще, как в той, прежней истории, вовсю кипит воздушная битва, только не на Кубани, а над Керченским проливом, и, судя по тону сообщений, наши берут верх.

А вот в Европе уже месяц делается черт-те что. Аналогов в той истории не было. Для начала немцы (бывшая армия Роммеля, кто там сейчас вместо него, не знаю) крепко держатся в Тунисе до сих пор. Им сумели, под защитой франко-немецкого флота, пропихнуть еще пару конвоев, англичане их пощипали, но основная масса грузов дошла. Наступать фрицы не пробуют, но все атаки союзников через горные проходы отбивают, и с большими для американцев потерями.

Затем союзники бомбили Брест (не тот, который крепость, а французский военный порт с верфью), где застрял на стапеле недостроенный суперлинкор «Клемансо», мощный корабль, равноценный американской «Норт Каролайн», вот только заложен был слишком поздно, в тридцать девятом. Саныч нашел в своих данных, что и в нашей истории немцы пытались что-то с ним сделать, и даже спустили на воду в сорок третьем. На мой взгляд, дело было безнадежным: чтобы достроить такой корабль, укомплектовать его экипажем и завершить его курс БП требовались минимум года два. Но англичане с некоторых пор стали недопустимо нервными и, узнав от разведки про немецкую суету на верфи, не замедлили поступить точно так же, как Нельсон с Копенгагеном. Они бомбили Брест и раньше, но вот так массированно никогда. Кроме корабля и верфи, сильно досталось и городу, погибло несколько тысяч гражданских.

Петен в ответ разразился гневной речью. Ну прямо как товарищ Сталин: «соотечественники, французы, дети мои» (вот только не «братья и сестры»). Заявил, что «проклятому Альбиону», независимо от войны с немецким фашизмом, совершенно не нужна сильная и независимая Франция (что, на мой взгляд, абсолютно верно), а потому англичане всегда вредили, вредят и будут вредить французскому народу (ага, и тут везде «англичанка гадит»!). И не успокоятся, пока не опустят бедную Францию на уровень какого-нибудь Сенегала. Припомнил в подтверждение все накопившиеся счета к Англии за последнюю тысячу лет: и Азенкур, и сожжение Жанны д’Арк, и Ла-Рошель, и Трафальгар, и Ватерлоо, и, конечно же, «Катапульту» в Оране. Я этой речи, конечно, не слышал, но когда прочел, уже по возвращении (Кириллов дал, в рамках наших «исторических консультаций») – да, впечатление сильное. Представляю, что чувствовали французы, слушая вживую!

После войны традицией нашей (и западной тоже) истории стала легенда, что Виши было абсолютно незаконным сборищем каких-то предателей, капитулировавших перед Гитлером (ну а де Голль, конечно же, герой и патриот). Но если следовать исторической правде, в Виши переехало из Парижа Национальное собрание (французский парламент), самая что ни на есть законная власть! Ну а Петен был на тот момент не самочинно вылезшим диктатором, а премьер-министром (чрезвычайные полномочия, фактически как у фюрера или нашего вождя, он получил из рук того же парламента по его доброй воле). Еще добавлю, что в своем государстве (в нашей истории отнюдь не прекратившем существование после ноября сорок второго) он пользовался абсолютным авторитетом, его называли просто Маршал или Старик.

Я встречал в какой-то книжке сказанное про него «французский Жуков», что, на мой взгляд, перебор. Жуков все же был полководцем, выигравшим не одно сражение. Петен был, может, и неплохим генералом, но вот не было у французов в Первую мировую аналогов Сталинграда, Курска, Берлина.

Но все же, повторяю, именно он, с правовой точки зрения, был абсолютно законным правителем Франции. Капитуляция – так не в вожде дело. Французы сломались психологически, потеряв в той, прошлой войне треть мужчин «цветущего» возраста. Еще до начала войны в речах их политиков неоднократно звучало, что лучше уж поражение и рабство, чем такая победа (снова, ей-богу, гордишься за наш народ – у нас даже в известные времена заявить такое решались только совсем одиозные фигуры вроде Новодворской, но никак не политики с трибуны!). Так что, стань в сороковом президентом хоть де Голль, это не изменило бы абсолютно ничего.

Я говорю об этом так подробно, чтобы вы поняли, насколько серьезным было тогда отношение французов к тому, что скажет Старик. Что отлично понимали и англичане, установив на подконтрольных им территориях французской Африки (напомню, Алжир тогда считался не колонией, а департаментом Франции, таким же как Нормандия или Гасконь) оккупационный режим. Вряд ли стоило ожидать от алжирских французов героизма белорусских партизан, но вот смутные сообщения об «актах саботажа» уже были, что отвлекло у союзников часть их войск (самое важное последствие!) и серьезно ослабило их натиск на тунисскую группировку.

Еще Петен объявил «предателями нации» всех французов, кто не вместе с Францией в этот трудный час. Реакция де Голля пока неизвестна, а вот группа летчиков «Нормандии» опубликовала в «Правде» коллективный ответ. Мол, мы солдаты, а не политики, и знаем лишь одно – Гитлер есть абсолютное зло и главный враг Франции и французов. И свой долг перед Родиной понимаем как необходимость сражаться с немецким фашизмом до полной Победы. Тогда и будем думать о собственной судьбе – но если путь домой будет закрыт, то СССР заявил, что благосклонно отнесется к нашей просьбе о предоставлении советского гражданства. Это, надо полагать, сам товарищ Сталин заявил, кто же еще может такое решить и пообещать? А что, полсотни боевых пилотов, с опытом, ценное приобретение, особенно в свете возможных будущих разборок с теми же англо-американцами, и чем мы хуже Петра Первого в привлечении иностранных спецов?

Теперь не видать мне Парижа, вот мечтал я когда-нибудь попасть в этот город, чтобы просто посмотреть, какой он. Сам не знаю, отчего, вроде нет у меня французов в предках? Уже не получится даже теоретически, поскольку Парижа больше нет. 1 апреля (вот ведь насмешили!) сначала ночью, а затем днем, тремя волнами, англо-американские бомбардировщики сделали из Парижа не Хиросиму, но Дрезден сорок пятого (точная цифра самолетов неизвестна, называют и шестьсот, и целых полторы тысячи), высыпав несколько килотонн фугасных бомб и напалма. Но если англосаксы надеялись взять кого-то на испуг, то получили как раз обратное.

Еще в 2012-м успел я посмотреть фильм про Тараса Бульбу. Снято хорошо, но я о другом сейчас. Вот казаки, порубежники, на службе у польской короны, за казенное жалование, веря в своего православного Бога (кстати, в те времена разница между поляками и казаками была лишь в вере, стал бы сын Тараса полноправным шляхтичем, в католичество перейдя, – не путайте с временами фрицевской «высшей расы»). Так это каким местом думали шляхтичи, считая, что, если сожгут дома казаков и вырежут их семьи, запорожцы напугаются и будут лучше служить? Или поляки у себя лишь с потомственными рабами дело имели?

Так вот и англичане – хотели устрашить, а вышло… Франция в итоге является официальным союзником рейха, как и Румыния, Финляндия, Венгрия, Италия. И что не смешно, внутри ее самой резко упал авторитет и де Голля, и Сопротивления – зато французы побежали записываться в добровольцы на Восточный фронт, чтобы отомстить. Петухи безмозглые, мы-то тут при чем? В общем, весело выходит…

А может быть, в этом и была подлинная цель? Не для устрашения лягушатников, а для осложнения жизни нам – чем больше разъяренных европейцев помчится мстить на восточный фронт, тем трудней придется СССР и тем тяжелей будет участвовать в послевоенной дележке мира? Политика, однако, вещь абсолютно иррациональная. Казалось бы, с чего это опущенный немцами уже ниже плинтуса Петен заявил, что будет воевать на стороне Германии? Ведь весь смысл существования Вишистской Франции был – как-то отсидеться втихую после разгрома, не попасть опять в мясорубку. И вдруг такая агрессивность? «Вперед, сыны отчизны милой, мгновенье славы настает!» А французский народ, конечно, такой тупой, что тут же взял под козырек и ответил: «Есть, наш Первый Маршал!»

А ответ простой: нельзя быть слабым. И если тебя сломали однажды – обязательно будут гнуть еще и еще. Когда Петен принял тот ультиматум фюрера – «вы с нами, или будет оккупация с самым жестоким зверством?», – он открыл путь тому, что случилось сейчас. Если его последний манифест был написан в Берлине. Режим Виши был нужен фюреру, чтобы не отпустить в руки англичан французские колонии и флот. Если флот и так уже у рейха, а колонии захватили британцы, явочным порядком, то зачем тогда нужна независимая Франция?

И что бесноватый потребует от французов завтра? Ведь те уже не смогут отказать – какие есть собственные интересы у оккупированной страны!

В общем, ну и пес с ними! Меня все это беспокоит лишь с одной стороны: что творится сейчас в Атлантике? Хотя нас это не должно никак коснуться, мы тихо и незаметно пройдем мимо, до африканских берегов. И, как с «Галисией», нужно будет найти и встретить объект, идущий из пункта А в пункт Б. Но вот дальше… На этот раз от меня ничего не скрывали, потому что окончательное решение будет за мной. Воевать нам с США или нет? А как должны реагировать американцы, когда и если поймут, что у них увели транспорт с урановой рудой?

– «Раумбот» сумели у немцев взять? Ну а теперь то же самое, только побольше и подальше. И не у фюрера, а у союзников.

Ну и шутник же Лаврентий Палыч!

– По приоритету. Первое – СССР должен быть как жена Цезаря, то есть вне всяких подозрений. Затем, второе – уран не должен доплыть до Америки. Третье – он должен попасть в СССР. В таком порядке и соблюдайте. Да и постарайтесь вернуться живыми, это вне шкалы.

Да уж, если сам грозный нарком прилетел в Полярный… Еще в курсе адмиралы Кузнецов, Головко, Зозуля. Все остальные задействованы «втемную», включая структуры Наркомата ВМФ, штаб СФ, и я не могу даже предположить, что еще. Анализ информации, все необходимые расчеты, обеспечение связи. И на завершающем этапе подключение сил и средств Северного флота. Как только войдем в нашу зону ответственности (лишь бы без английской погони на хвосте), можем не беспокоиться уже ни о чем. Вот только до того надо пройти несколько тысяч миль по чужим водам. Это притом, что в Атлантике хватает сейчас и немецких субмарин. Но отчего-то мне кажется, они будут самой меньшей из проблем.

Может и впрямь, ограничиться минимумом? Это, кстати, большая редкость на войне, чтобы приказ ставился не категорически, сделать это и в такой срок, а задавался интервал, по минимуму? Зато никакого риска, пришли, утопили, исчезли в океане. Даже если этот транспорт, по имени Charles Carroll, будет охранять целая авианосная группа, как «Галисию», разве помогло тогда это испанцам? Больше того, поскольку мы будем не советской, а «немецкой» подлодкой, нам дозволено бить не один транспорт, но и его эскорт. Просто, надежно, с гарантией. И СССР ни при чем.

Вот только при успехе советская ядерная программа будет ускорена на несколько лет. А это, в сегодняшних конкретных условиях, очень много стоит. Ведь когда завершится эта война, наши бывшие союзники не уймутся. Это мы воевали – за то, чтобы нам жить. А в США непременно спросят: где прибыль? Кто вернет нам деньги, вложенные в войну? Где новые рынки сбыта? Где мир «пакс Америка», по угодным им правилам? Так ради чего воевали – чтобы отдать Восточную Европу СССР? И как только они все это осознают… нет, нам не будет немедленно предъявлен ультиматум, может быть. А просто те, кто действительно правит Соединенными Штатами (и всем капиталистическим миром, других ведущих фигур на том «полюсе» не будет), нет, не президент, его министры, генералы, сенаторы, а главы крупнейших банков и корпораций, собравшись, примут Решение. И после этого лишь вопрос времени, когда начнется новая война.

А нам нужен мир. Просто потому, что время работает на нас. Сейчас у них в разы больше ресурсов, их ВВП превосходит наш на порядок. Но я помню график из какой-то книги, прочитанной еще там, в ином времени (странно, я все чаще начинаю думать, что 2012-й – это мир «тот», а здесь «этот»). Так вот, там был изображен рост советского ВВП, измеренный не абсолютно, а в процентах от американского. С сорок пятого по шестидесятый он вырос с чуть больше десяти процентов до сорока, дальше пошло замедление, и площадка на уровне пятьдесят в годы застоя (а может, и глобализации). Но четвертая фаза капитализма еще не наступила, а значит, у нас пока преимущество. Но чтобы реализовать его, нужен мир. А чтоб обеспечить его, нужна сила, которую единственно лишь и понимают акулы мирового капитала.

В общем, мне решать… А я уже решил. Что надо хотя бы попытаться. А уж если не выйдет, топить. Начнем с немецких субмарин в Атлантике. А то нехорошо получится, если, к примеру, завтра линкор «Нью-Джерси» (или еще кто-то, ему равноценный), утонет, а среди «мальчиков Дёница», или кто там у них за него, не окажется героя на Рыцарский Крест. А у американцев и англичан разведка работает, и они тоже зададутся вопросом, кто отличился. Я войну с союзниками развязывать не собираюсь, боже упаси – но как в этом конкретном походе ситуация будет, сугубо в рамках поставленной задачи, знает лишь Господь, а потому подстраховка не помешает. И нашим спокойнее, когда пойдем назад с трофеем. Год сорок третий, «битва за Атлантику» еще к перелому не подошла, это осенью случится, сейчас же там с переменным успехом, потери тяжелые с обеих сторон, так что пропажа из эфира нескольких субмарин даже немецкое командование не удивит и не встревожит, обычное дело. Тут главное не перестараться и не устроить U-ботам бойню как на севере. Так что хватит трех-четырех, причем последние желательно ближе к основному месту действия. Ну а дальше все будет по плану. Вот только по которому?

– …хорошо-то как, мужики, вот первый раз отдохнул! – говорит Большаков, потягивая пиво и заедая его крупными вареными раками.

Кок все же молодец, как сумел приготовить (а Сидорчук все достать)! Ведь на борту такие люди! И сам Андрей Витальевич, которого мы давно уже не видели, и все его ребята в полном составе, лучшая команда спецназа СФ из далекого 2012 года.

– Война войной, а отдых по расписанию, – отвечает Саныч, – а то вдруг завтра бой, а я уставший? – И выуживает из вазы очередного рака.

Мы сидим сейчас в сауне – я, Саныч, Григорьич, Большаков. Петрович сейчас замещает меня в ЦП, а Серега Сирый был, но быстро убежал, обеспокоенный своим хлопотным хозяйством. Пиво великолепное. Но мы и Сереге, и Петровичу немного оставим, чай, не звери же!

Наша сауна – это предмет жгучей зависти местных: видеть такое на борту подлодки? Но для нас это не роскошь: про необходимость восстановления сил – вдруг кто-то с усталости не тот клапан откроет – я уже говорил. Деревянная отделка, такие же скамейки, самый настоящий бассейн в предбаннике, два на два метра всего, но бассейн! Когда лодка хорошо удифферентована и идет ровно, полная иллюзия загородной бани на даче, вот сейчас двери откроем, а там чистый воздух, солнышко, сосновый лес. Воздух у нас, конечно, чистый, и вроде не пахнет особо – но эту атмосферу подводник со стажем от натуральной отличит в первый момент. А наверху триста метров холодной атлантической воды. И год тысяча девятьсот сорок третий от Рождества Христова. Вот только не тот сорок третий из нашей истории, а другой, уже отличающийся.