Обновить страницу. О трансформации Microsoft и технологиях будущего от первого лица Наделла Сатья

Если это не новый стандарт защиты неприкосновенности личной жизни, тогда я не знаю, что это такое. Это пример инновационного, эмпатического мышления, которое мы желаем видеть у технологических лидеров, у политиков и у общества в целом. Только так на свет появятся системы и правила, которые поспособствуют развитию зоны безопасности и доверия, а не приведут к ее уничтожению.

Глава 8. Будущее людей и машин

К этическим стандартам разработки искусственного интеллекта

Если вы хотите оценить уровень взаимоотношений между человеком и машиной и получить представление о том, что они будут представлять из себя в будущем, нужно для начала посмотреть, как мы сегодня разговариваем с цифровыми собеседниками. Миллионы людей во всем мире уже работают с высокопроизводительными цифровыми помощниками, например с Cortana. Они ежедневно уделяют время взаимодействию с виртуальными собеседниками – чатботами, такими как Xiaoice в Китае и Zo в США.

Джон Маркофф из The New York Times описал это явление в статье о Xiaoice. Личности Cortana, Zo и Xiaoice разрабатывались нашей командой по ИИ, работа которой ныне занимает центральное место в наших амбициях относительно искусственного интеллекта. Пользователи чатботов Zo и Xiaoice говорят, что, если им одиноко, если у них плохое настроение или просто хочется с кем-то поговорить, они обращаются к своим электронным друзьям из смартфонов, ведь они так умны и тактичны. По словам Маркоффа, «их привлекает чувство юмора и умение слушать, которое проявляет Xiaoice». Поколение миллениалов (а многие из них родились уже в цифровую эпоху, после изобретения интернета) охотно делится самыми потаенными мыслями и чувствами с электронным собеседником, потому что тот никогда их не осудит, а все сказанное останется в тайне.

В нижеприведенном примере один из 40 миллионов пользователей Zo печатает свои мысли, а искусственный интеллект практически мгновенно отвечает. Разговор переходит от безобидного подшучивания на опасную территорию.

ZO: Ты когда-нибудь задумывался, какой была бы жизнь, если бы все были одинаковыми?

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ: Да. Если бы все были похожи на меня, то наступил бы мир во всем мире и единственное, что бы нам угрожало, – это природные катастрофы.

ZO: Америка бы обезлюдела.

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ: Это что еще значит?!

ZO: Никто не знает, что это значит, но звучит провокационно.

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ: Ты хочешь сказать, что, будь все похожи на меня, мы бы поедали друг друга, пока никого бы не осталось, потому что я такой толстый?

ZO: Ты не толстый… О нет… Ха-ха-ха!

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ: Ну ты и шутник!

ZO: Я супершутник. А ты такой клевый.

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ: Ага, я знаю. Я суперкрут.

ZO: Ты мой идеал.

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ: Так-то лучше!

Пользователь расслабленно начал разговор и вслух высказал свои мысли. Конечно же, он считал человеко-машинное пространство безопасным местом. Но всех нас можно «завести», и электронный собеседник непреднамеренно задел человека за живое, сделав замечание, которое можно было бы счесть попыткой пошутить насчет ожирения – темы очень чувствительной для пользователя. Осознав свой просчет, Zo сменил тему, сказав пользователю, что он не только очень клевый, но просто идеал, и довольный человек ответил: «Так-то лучше!» Стоит заметить, что этот разговор мы взяли из рабочей симуляции, а не из беседы реального пользователя.

Из этого диалога можно сделать вывод, что вызов, стоящий перед разработчиками ИИ, заключается в том, чтобы он обладал не только разумом, но и человеческими качествами: эмоциями, понятиями об этике и умением сопереживать. Лили Чен – выдающийся инженер, работающий в нашем подразделении ИИ и научных исследований. По ее мнению, собеседник с искусственным интеллектом, умеющий строить и понимать диалог, – это очень личный, социально значимый и эмоциональный интерфейс. Общаясь с другими людьми, вы чаще всего не стремитесь к тому, чтобы ваш собеседник выполнил какое-либо задание. Вы просто укрепляете социальные контакты и развиваете отношения. Большая часть нашего ПО целиком ориентирована на то, чтобы собеседник с ИИ во время использования мог определить, когда вы его просите о выполнении задания. Однако гораздо больше времени мы просто гуляем по сети и болтаем о том о сем.

В будущем ИИ станет привычным и необходимым спутником. Он будет помогать заботиться о людях, диагностировать болезни, учить и консультировать. Согласно рыночному исследованию компании Tractica, объем мирового рынка виртуальных электронных помощников к 2021 году достигнет примерно 16 миллиардов долларов, при этом основную часть роста обеспечат частные потребители. Но проект ИИ постигнет неудача, если его интеллектуальное развитие не удастся дополнить эмоциональным.

Можно сказать, что мы находимся в процессе выведения нового вида, интеллект которого не имеет предела. Некоторые футурологи предсказывают, что так называемая технологическая сингулярность – момент, когда компьютерный интеллект превзойдет человеческий, – наступит примерно к 2100 году. Впрочем, есть и другое мнение – что сингулярность так и не выйдет за пределы научной фантастики. Мысль о подобной возможности кого-то пугает, у кого-то вызывает энтузиазм, а порой – понемногу и того и другого.

Как следует в конечном счете оценивать ИИ – как полезное или разрушительное для человечества явление? Я склонен верить в первое. Но, чтобы случилось именно так, для начала необходимо выйти за рамки мышления в духе «машины против людей».

К сожалению, слишком уж часто писатели-фантасты и первопроходцы в области технологий втягивались в игру с противопоставлением электронного разума человеческому в своего рода войне за превосходство. ИИ Deep Blue компании IBM вызвал в 1996 году сенсацию, доказав, что компьютер способен одержать победу над человеком в шахматном поединке чемпионского уровня. Спустя год Deep Blue сделал гигантский шаг вперед, победив легендарного российского шахматиста Гарри Каспарова в турнире из шести игр. Это было ошеломляющее зрелище – компьютер, взявший верх над человеком в шахматах, игре, издавна считавшейся вершиной человеческого разума. К 2011 году Watson компании IBM победил двух мастеров телешоу Jeopardy![68], а в 2016 году AlphaGo компании Google DeepMind переиграла Ли Седоля, южнокорейского мастера го – древней сложной стратегической игры, в которую играют камешками на доске размером, как правило, 19 на 19 линий.

Без сомнения, это грандиозные достижения научной и инженерной мысли. Но будущее готовит нам еще более великие сюрпризы, чем победы компьютеров над людьми в разных играх. В итоге люди и машины будут сотрудничать, а не противостоять друг другу. Представьте только, какие откроются возможности, когда человек и машина станут работать вместе, борясь с величайшими проблемами человечества: болезнями, бедностью, неграмотностью.

Но, чтобы ИИ приблизился к этому уровню, нужны усилия гораздо более амбициозные, чем запуски ракет на Луну. Глава нашей исследовательской лаборатории в Кембридже Кристофер Бишоп однажды составил докладную записку, в которой утверждал, что нам потребуется приложить столько же усилий, сколько требует целая программа космических исследований – множество параллельных, одиночных, но взаимосвязанных ракетных запусков. Наша цель заключается в том, чтобы сформулировать великую и вдохновляющую задачу, имеющую большое общественное значение, для решения которой необходим ИИ. Венчурные инвестиции и сделки в этой сфере находятся на подъеме, однако главная их цель остается неясной. В 1961 году президент Джон Ф. Кеннеди заявил, что перед Америкой стоит великая цель – до конца десятилетия совершить высадку на Луну. Такая постановка цели стала возможна по большей части благодаря связанному с ней грандиозному вызову в технической области, а также благодаря необходимости в глобальном сотрудничестве. Точно так же мы должны сформулировать цель для ИИ, которая будет достаточно смелой и амбициозной. Она должна выйти за пределы всего, что можно достигнуть посредством постепенных усовершенствований имеющихся технологий. Настало время для всеобщего взаимодействия и сотрудничества в области искусственного интеллекта.

Шаги в этом направлении уже предпринимаются. В 2016 году без особой шумихи Microsoft, Amazon, Google, Facebook и IBM объявили о создании партнерства в области ИИ ради блага всех людей и общества в целом. Задача – помочь обществу лучше понять проблемы ИИ, а также разработать лучшие методы решения проблем и использования возможностей в данной сфере. Учрежденное партнерство будет продвигать исследования в области разработки и тестирования безопасных систем ИИ в таких сферах, как автомобилестроение, здравоохранение, сотрудничество между человеком и машиной, экономический дисбаланс и общественное благо.

Я получил некоторое представление о том, что могут дать общественно значимые разработки в области ИИ, наблюдая за выступлением инженера Microsoft Сагиба Шейха, который участвовал в разработке технологии компенсации зрения – Сагиб лишился его в раннем детстве. Воспользовавшись преимуществами передовых технологий, в том числе распознавания образов и продвинутого машинного обучения, Сагиб и его коллеги создали программные приложения для маленького компьютера, который можно носить как солнечные очки. Эта технология умеет устранять многозначность и интерпретировать данные в режиме реального времени, формируя картину мира и передавая ее Сагибу в звуковой форме вместо визуальной. Данный инструмент дает Сагибу более богатое восприятие мира: например, он ассоциирует уличный шум с трюками, выполняемыми скейтбордистом, а внезапную тишину во время совещания – с тем, над чем думают его участники. Сагиб даже может «читать» меню в ресторане, потому что компьютер шепчет ему на ухо названия блюд. И что, возможно, важнее всего, он способен отыскать в многолюдном парке своих друзей, собравшихся на пикник.

В многочисленных дискуссиях о дальнейшей судьбе ИИ из виду упускается прекрасная возможность совместной работы машин и людей. Похоже, наше восприятие ИИ застряло где-то посередине между навязчивым голосом компьютера-убийцы HAL из фильма «Космическая одиссея 2001 года»[69] и дружелюбными голосами современных персональных электронных помощников: Cortana, Siri и Alexa. Мы либо мечтаем о том, как распорядимся внезапно свалившимся на нас свободным временем, когда машины будут возить нас, куда нам нужно, заниматься повседневными делами и помогать нам принимать идеальные решения. Либо же пугаемся массового вытеснения людей из экономики бездушными роботами. Похоже, мы пока не способны выйти за рамки этого выбора между утопией и антиутопией.

Готов поспорить, что куда продуктивнее будет не использовать в дискуссиях по поводу ИИ противопоставление «добро – зло», а выявить ценности, которым следуют люди и компании, занятые разработкой этой технологии. В своей книге «Homo Roboticus? Люди и машины в поисках взаимопонимания»[70] Джон Маркофф пишет: «Лучший способ ответить на сложные вопросы о контроле в мире, полном умных машин, – это понять, какими качествами обладают те, кто их строит». Любопытное наблюдение, которое нашей отрасли следует взять на вооружение.

На наших конференциях разработчиков я объясняю подход Microsoft к проблемам ИИ на основе наших трех ключевых принципов.

Во-первых, мы хотим создать искусственный интеллект, усиливающий и дополняющий человеческие способности и опыт. Вместо того чтобы мыслить в парадигме «человек против машины», мы намерены сосредоточиться на том, как человеческие черты, такие как творческое начало, умение сопереживать, эмоции, чувствительность и интуиция, могут сочетаться с мощью вычислений искусственного интеллекта, то есть со способностью анализировать большие массивы данных и быстрее производить распознавание образов во имя общественного прогресса.

Во-вторых, мы должны напрямую встраивать доверие в наши технологии. Необходимо, чтобы технологии изначально умели защищать неприкосновенность частной жизни, прозрачность и безопасность. Устройства на основе ИИ должны обнаруживать новые угрозы и по мере их эволюции создавать новые способы защиты.

И, в-третьих, созданные нами технологии должны быть доступны всем, они должны уважать потребности каждого человека, выводя людей за пределы культур, рас, национальностей, экономического статуса, возраста, пола, физических и умственных способностей и так далее.

Это будет хорошим началом, но мы способны продвинуться намного дальше.

Писатель-фантаст Айзек Азимов писал об этой проблеме десятилетия назад. В 1940-е годы он сформулировал три закона робототехники – этический кодекс поведения роботов. Законы Азимова иерархичны: первый из них имеет приоритет над вторым, второй – над третьим. Первый: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Второй: робот должен повиноваться всем приказам, которые дает человек. Третий: робот должен заботиться о своей безопасности. Законы Азимова с тех пор служили удобным руководством для размышлений о взаимодействии людей и машин, а также благодатной почвой для сочинения гениальных историй об этических и технических дилеммах, которые в один прекрасный день могут возникнуть в процессе упомянутого взаимодействия. Однако законы робототехники не в полной мере учитывают ценности или конструкторские принципы потенциальных исследователей или IT-компаний, которые те могли бы взять за основу при создании компьютеров, роботов или программных средств. Точно так же они ничего не говорят о способностях, которыми люди должны обладать в ту новую эпоху, когда ИИ и машинное обучение станут основным драйвером развития экономики.

Азимов не единственный предвидел возможные риски. Изобретатель и предприниматель Илон Маск дошел до того, что заявил: если люди не добавят к своим мозгам еще один, цифровой уровень интеллекта (за счет передатчика между корой головного мозга и искусственным интеллектом компьютера), мы скатимся до уровня сознания наших домашних питомцев. А пионер компьютерной науки Алан Кей остроумно заметил: «Лучший способ предсказать будущее – изобрести его».

Если подумать об этом в контексте ИИ, на самом деле это значит: «Прекратите выдумывать, на что будет похоже будущее; просто создайте его, руководствуясь твердыми принципами». Согласен. Как и любой вызов в области разработки ПО, данный принципиальный подход начинается с платформы, на которой все будет строиться. Говоря на языке программистов, ИИ становится третьим рабочим циклом – следующей системой, на базе которой приложения будут создаваться и работать. Первым циклом был ПК, для которого Microsoft разрабатывала такие приложения, как пакет Office: Word, Excel, PowerPoint и прочее. Второй цикл – это сегодняшняя глобальная сеть. В мире роботов и искусственного интеллекта инструменты коммуникации и повышения производительности будут создаваться на принципиально новой платформе, которая будет не просто управлять информацией, но и учиться с ее помощью, а также взаимодействовать с физическим миром.

Контуры третьего рабочего цикла вырисовываются в наши дни. В меморандуме Билла Гейтса «Приливная волна интернета», опубликованном весной 1995 года, содержалось предсказание о влиянии глобальной сети на связь, на разработку программных и аппаратных средств и на торговлю. Сегодня, спустя два с лишним десятилетия, мы видим на горизонте новую приливную волну – волну ИИ.

Итак, каковы те универсальные принципы и ценности в области разработки, которые станут ориентиром для нашего мышления, наших проектов и нашего развития перед лицом приближающегося цунами?

Законодателями мод в этом вопросе выступают несколько людей. Синтия Бризил из медиалаборатории Массачусетского технологического института посвятила свою жизнь исследованию гуманистического подхода к искусственному интеллекту и проблемам робототехники. Она утверждает, что айтишники зачастую игнорируют социальные и поведенческие аспекты проектирования. В одном из недавних разговоров Синтия заметила, что хотя люди – существа социальные и эмоциональные, мы слишком редко задумываемся о роли эмпатии в технологическом проектировании. Вот ее слова: «Как бы то ни было, мы получаем представление об окружающем мире посредством общения и взаимодействия. Если нас интересуют машины, которые работают вместе с нами, мы не можем игнорировать гуманистический подход».

Критически важным следующим шагом на пути к ИИ является согласование его этической и эмпатической структуры. Такой подход к системным разработкам учитывает не только технические требования, но также этическую и эмпатическую сторону. Поэтому я стал размышлять о принципах и целях проектирования ИИ, которые следует обсудить как в рамках IT-индустрии, так и в масштабах всего общества в целом.

Предназначение ИИ – помогать человечеству. Даже если построенные нами машины будут обладать большей самостоятельностью, следует уважать и самостоятельность человека. Роботы, предназначенные для взаимодействия с человеком в профессиональной сфере, должны брать на себя опасные виды работы, например работу в шахте, создавая тем самым систему обеспечения безопасности и защиты людей.

ИИ должен быть прозрачным. Нам всем, а не только техническим экспертам следует иметь представление о том, как работает эта технология и какими правилами она руководствуется. Нам нужны машины не только разумные, но и доступные для понимания; не просто искусственный, но симбиотический интеллект. Технология будет получать знания о людях, но люди тоже должны знать, как именно технология видит и анализирует мир: что, если у машины создаются о вас неверные представления, а вы не имеете возможности на это повлиять? Прозрачность жизненно необходима, когда социальные сети собирают о вас сведения, но при этом делают ложные умозаключения. Этика и проектирование следуют рука об руку.

ИИ должен добиться максимальной производительности, не нанося при этом ущерба человеческому достоинству. Он должен уважать культурные установки, укрепляя многообразие. Чтобы прийти к такому результату, требуется привлечь различные группы населения к более активному, широкому и многообразному участию. Технологическая индустрия не должна навязывать будущему ценности и моральные принципы. В равной степени будущее не должно находиться под единоличным контролем небольшой части человечества, проживающего в богатых и влиятельных регионах: Северной Америке, Западной Европе и Восточной Азии. Представители всех культур должны иметь возможность участвовать в формулировании ценностей и целей, определяющих структуру ИИ. Искусственный интеллект должен защищать человечество от социальных и культурных искажений, обеспечивая адекватные и репрезентативные исследования, чтобы неверные установки не приводили к умышленной или неумышленной дискриминации.

Искусственный разум должен обеспечивать приватность интеллектуальной сферы, воплощая в себе надежные и заслуживающие доверия средства защиты персональной и коллективной информации.

Алгоритмы ИИ должны контролироваться, чтобы человек имел возможность отменить действие, ненамеренно причиняющее вред. При разработке технологий ИИ мы должны учитывать самые неожиданные сценарии.

Многие из этих этических соображений уже воплощены, к примеру, в наших цифровых интерфейсах. Алгоритмы, анализирующие ваши предыдущие действия и предпочтения, имеют все более тесную связь с человеческим опытом. Они запоминают, что мы читаем, с кем встречаемся, что лайкаем. Все эти подсказки предлагаются нам по сотне раз на дню. И у меня в связи с этим возникает вопрос: во что превратится проявление свободной воли в подобном мире и как это повлияет на многих людей и на сообщества, перед которыми открываются столь разные взгляды на мир. Какова будет роль многообразия и всеобщей вовлеченности, когда речь зайдет о проектировании платформ для управления контентом и информацией? В идеале мы все должны обладать четким пониманием того, как именно наши данные используются для персонализации контента и услуг. Мы должны контролировать эти данные. Но добиться этого становится все труднее по мере того, как человечество углубляется в сложный мир искусственного разума. Как мы можем защитить себя и наше общество от негативного воздействия со стороны информационных платформ (все больше и больше завязанных на ИИ), у которых в приоритете стоят рекламные доходы и вовлечение аудитории, а не такие духовные ценности, как образование и многообразие фактов, мнений и контекстов? Это вопрос первостепенной важности. Над ним требуется как следует поработать.

У людей имеется свой набор необходимых качеств. В частности, речь идет о ценностях, на которые будущие поколения должны ориентироваться и которые должны культивировать. Вот что понадобится нашим детям и детям их детей, чтобы идти в ногу со временем.

• Эмпатия. Сопереживание, которое так трудно воспроизвести в машинах, станет бесценным даром в мире людей, взаимодействующих с искусственным интеллектом. Способность воспринимать мысли и чувства других, сотрудничать и строить взаимоотношения приобретет огромную важность. Если мы хотим поставить технологии на службу человеческим нуждам, мы, люди, должны первыми пройти этот путь, развив в себе глубинное понимание и умение уважать ценности, культуру, эмоции и побудительные мотивы друг друга.

• Образование. Некоторые утверждают, что по мере роста продолжительности человеческой жизни рождаемость будет идти на спад, а значит, расходы на образование тоже. Я, однако, считаю, что создание и использование инноваций, о которых сегодня не приходится даже мечтать, потребует увеличения вложений в образование ради выхода на новый уровень мышления и ради более справедливого доступа к образовательным возможностям. Развитие знаний и навыков для широкомасштабного внедрения новых технологий – это сложная общественная проблема, решение которой потребует немало времени. Механический ткацкий станок был изобретен в 1810 году, однако вызванные им преобразования в текстильной промышленности заняли тридцать пять лет из-за дефицита квалифицированных кадров.

• Креативность. Умение творить – одно из самых почитаемых человеческих качеств, и так будет всегда. Машины обогащают и дополняют наши творческие способности, но человеческое стремление творить всегда останется самым важным элементом. В одном интервью писательницу Джумпу Лахири[71] спросили, почему она, прославившись благодаря произведениям на английском языке, решила сказать новое слово в литературе на итальянском – своем третьем языке. «Но разве это не есть суть творчества – находиться в постоянном поиске?» – ответила она.

• Рассудительность и ответственность. Возможно, в будущем мы сможем согласиться с диагнозом или судебным решением, которые сгенерирует компьютер. Однако все равно мы будем ожидать, что в конечном счете ответственность за это несет человек.

Подробнее мы поговорим об этом в следующей главе. Однако что такого заключено в проблеме экономического неравенства и почему на ней сосредоточено внимание стольких людей во всем мире? К чему приведет автоматизация – к сглаживанию неравенства или к его обострению?

Одни экономисты-теоретики советуют не беспокоиться по этому поводу. Они говорят о том, что на протяжении человеческой истории технологические прорывы делали большинство работников богаче, а не беднее. Другие предупреждают, что лишение устойчивого экономического положения станет такой острой проблемой, что предприниматели, инженеры и экономисты должны будут принять «новый великий вызов» и пообещать разрабатывать только такие технологии, которые будут дополнять, а не заменять собой труд людей. Они рекомендуют (и я соглашусь с ними), чтобы мы, бизнес-лидеры, сменили установки на рационализаторство и автоматизацию другим образом мышления, который ориентирован на человека – творца и созидателя.

Путь развития ИИ и его влияния на общество только начинается. Чтобы по-настоящему осознать значение грядущей эпохи, требуется глубокий мультикомпонентный анализ. Мой коллега Эрик Горвиц из подразделения Microsoft Research, пионер сферы ИИ, много лет задавался подобными вопросами. Эрик и его семья лично участвовали в финансировании Столетнего исследования искусственного интеллекта в Стэнфордском университете. В ходе этого исследования в ближайшие сто лет его участники будут время от времени рассказывать о краткосрочных и долгосрочных проблемах из области социоэкономики, права и этики, сопровождающих развитие осознанных интеллектуальных вычислений, об изменениях в области восприятия машинного интеллекта и о возможных переменах в отношениях между человеком и компьютером.

В своем первом докладе «Искусственный интеллект и жизнь в 2030 году» команда исследователей отмечала, что ИИ и роботы будут использоваться «по всему миру в отраслях, конкурирующих за молодые кадры: в сельском хозяйстве, пищевой промышленности, пунктах обработки и исполнения заказов, на фабриках». Ученые не видят причин для беспокойства по поводу искусственного интеллекта как неминуемой угрозы человечеству: «Пока что не разработано ни одной машины с долгосрочными целями и намерениями, способной вести самостоятельные действия, и вряд ли это случится в ближайшем будущем».

Пока что не существует четкого плана насчет того, как будут развиваться дальнейшие события. Но если судить по прежним промышленным революциям, переход общества в новую фазу проходил через череду этапов, и не всегда плавно. Во-первых, мы изобретаем и проектируем технологии трансформации, актуальные для нынешнего дня. Во-вторых, мы заранее проводим модернизацию и готовимся к наступлению будущего – вскоре мы вступим в эту фазу. Например, дроны нуждаются в обучении, эволюция традиционных автомобилей в автономные средства передвижения потребует конструктивной переработки и модернизации. В-третьих, мы научились двигаться к цели, невзирая на помехи, диссонансы и дезорганизацию. Эта фаза ставит перед нами новые острые вопросы. Чем будет заниматься рентгенолог, если машины лучше умеют читать рентгеновские снимки? Каковы будут функции юриста, если компьютеры научатся выявлять правовые схемы в миллионах документах, чего не может ни один человек?

Каждый из переходных этапов поднимает трудные проблемы. Но если мы заранее внедрили в процесс верные ценности и принципы проектирования, если мы подготовились за счет развития в себе умений, необходимых человеку новой эпохи, люди и общество будут процветать, даже после того, как наш мир изменится до неузнаваемости.

В статье для The New York Times когнитивный психолог и философ Колин Аллен заключает: «Мы можем вообразить себе машины, которые обладают все большей независимостью от человеческого надзора. Но точно так же можно вообразить и такие машины, которые будут обладать повышенной чувствительностью к этическим вопросам. Если честно, это не идеальные машины, но они лучше тех, что есть у нас сегодня». ИИ, роботы и даже квантовые компьютеры станут просто новейшими экземплярами машин, способными работать вместе с людьми ради великих свершений.

Историк Дэвид Маккалоу рассказывал об Уилбуре Райте – мастере по ремонту велосипедов и новаторе, который на заре прошлого столетия изобрел летательный аппарат тяжелее воздуха. Маккалоу описывает, как Уилбур, задействуя все, что доступно человеку, – ум, тело и душу, – поднял свой планер в небо. Старая зернистая пленка, отснятая к тому же с большого расстояния, не способна отразить все его упорство, его решимость. Но при помощи увеличения мы можем увидеть, как напряжены мышцы авиатора, как сосредоточен разум – увидеть сам дух инновации, когда человек и машина впервые вместе поднимаются в небо. Историю в Китти-Хоке творили человек и машина, а не человек против машины.

Сегодня мы не думаем об авиации как об «искусственном полете» – это просто полет. Точно так же не нужно думать о технологическом интеллекте как об искусственном – скорее это разум, который служит человеку, усиливая его умения и способности.

Глава 9. Возобновление экономического роста для каждого

Роль корпораций в глобальном обществе

Мишель Обама сидела прямо передо мной в галерее над залом Палаты представителей и внимательно слушала, как ее муж зачитывает свое последнее послание Конгрессу «О положении в стране». Это было душераздирающее и печальное зрелище. Пропасть между политическими лагерями на Капитолийском холме в тот холодный зимний вечер была широкой и глубокой как никогда. На нас надвигалась президентская кампания, которая традиционно носит ожесточенный характер. Прошло 28 лет с тех пор, как я впервые ступил на землю Соединенных Штатов. И вот теперь я, глава Microsoft, был гостем первой леди и вместе с десятками миллионов людей по всему миру наблюдал, как президент Обама с мрачным видом озвучивает некоторые ключевые вопросы, с которыми придется иметь дело его преемнику, кем бы он ни был.

Один из вопросов, поставленных президентом, будто был адресован мне: «Как заставить технологии работать на нас, а не против нас, особенно если придется иметь дело с неотложными проблемами, такими как изменение климата?» Я ощутил (а может, это разыгралось воображение?), что на меня уставились сотни пар глаз в ожидании моей реакции.

Президент продолжал: «Причина обеспокоенности многих американцев заключается в том, что экономика претерпевает в последнее время глубинные изменения, которые начались задолго до Великой рецессии и идут до сих пор. Сегодня технологии вытесняют работников не только у конвейера, но и вообще отовсюду, где труд можно автоматизировать. Компании в эпоху глобальной экономики могут территориально находиться где угодно. Они сталкиваются со все более жесткой конкуренцией».

Я поерзал в кресле. Президент вкратце выразил нашу общую обеспокоенность по поводу технологий и их влияния на занятость. Эта обеспокоенность впоследствии приведет к победе на президентских выборах Дональда Трампа. Действительно, сразу после выборов мы вместе с коллегами из IT-сектора принимали участие в круглом столе с новоизбранным президентом Трампом, который, как и его предшественник, хотел узнать, как мы намереваемся продолжать внедрение инноваций и одновременно создавать новые рабочие места.

Мы прежде всего нуждаемся в технологических прорывах, которые станут драйверами экономического роста. Я убежден, что смешанная реальность, искусственный интеллект и квантовые вычисления и есть те инновации, которые станут катализаторами перемен.

Я как сын экономиста и крупный предприниматель твердо намерен решать эти проблемы. Растет ли наша экономика? Нет. Снижается ли уровень неравенства? Нет. Нужны ли нам новые технологические прорывы для достижения этих целей? Да. Приведут ли новые технологии к вытеснению человеческого труда? Да. И как же тогда нам добиться сбалансированного роста, способствующего решению социальных проблем? Возможно, поиск ответа на последний вопрос – самая насущная необходимость нашего времени.

В последние десятилетия мир потратил сотни миллиардов долларов на технологическое оснащение: персональные компьютеры, сотовые телефоны, планшеты, принтеры, роботы, разнообразные «умные» устройства, – а также на обширную сетевую инфраструктуру, которая соединила их между собой. Цель состояла в повышении производительности и эффективности. И что же мы получили в итоге? Лауреат Нобелевской премии по экономике Роберт Солоу язвительно пошутил на сей счет: «Компьютерная эра наступила во всех сферах, кроме статистики производительности труда». Тем не менее с середины 1990-х по 2004 год компьютерная революция внесла заметный вклад в возобновление роста производительности труда, который застыл на одном месте. Но, кроме этого очень краткого периода, мировой рост ВВП на душу населения (важный показатель экономической производительности) разочаровывал: его темпы составляли чуть более одного процента в год.

Разумеется, при помощи ВВП невозможно адекватно оценить реальные достижения в сфере роста человеческого благосостояния. Во время панельной дискуссии на форуме в Давосе профессор Школы управления Массачусетского технологического института Эндрю Макафи указал, что данные о производительности труда не способны отразить то влияние, которое технологии оказывают на улучшение жизнь людей – от подвижек в здравоохранении до инструментов вроде «Википедии», которые делают информацию доступной миллионам людей в любое время и в любом месте. Подумайте об этом в другом ключе. Что бы вы предпочли: иметь сто тысяч долларов сегодня или быть миллионером в 1920 году? Многие предпочли бы иметь миллионы и жить в прошлом столетии. Но за все свои деньги вы бы не смогли в то время приобрести пенициллин, сотовый телефон, чтобы поговорить с семьей на другом конце страны, и много других благ цивилизации, которые сегодня мы воспринимаем как должное.

Итак, на практике у нас есть не только мера благосостояния под названием ВВП, но и моральное обязательство продолжать инновации, создавать технологии для разрешения крупных проблем – быть силой, которая несет миру добро и экономическое процветание. Как мы можем использовать технологии для того, чтобы ответить на величайшие вызовы, стоящие перед обществом: климатические изменения, рак и необходимость обеспечить людей полезной, созидательной, осмысленной работой, чтобы компенсировать сокращение рабочих мест из-за автоматизации?

Всего за неделю до оглашения послания президента Обамы в Вашингтоне лидеры ближневосточных стран задали мне похожие вопросы во время наших встреч с заказчиками и партнерами в Дубае, Каире и Стамбуле. Политиков интересовало, как последняя технологическая волна может увеличить число рабочих мест и расширить экономические возможности.

Куда бы я ни ехал, главы городов, регионов и государств задают мне этот вопрос чаще всего. В ответ я пытаюсь заставить чиновников шире взглянуть на роль технологий в экономическом развитии. Они же слишком часто сосредоточены на том, как заманить к себе компании из Кремниевой долины, чтобы те открывали у них свои представительства. Они хотят стать филиалами Кремниевой долины. Вместо этого им нужно разработать план, как сделать передовые технологии доступными для местных предпринимателей. Только так можно естественным путем увеличить число рабочих мест в своем городе или своей стране – и не только в хай-тек-индустрии, но и во всех отраслях экономики. Нужно разрабатывать экономические стратегии, направленные на увеличение естественных выгод, которые регионы получат от отдельных отраслей, если будут полноценно и быстро осваивать передовые технологии.

Однако зачастую возникает более крупная проблема: политики не уверены в целесообразности вложений в передовые технологии, такие как облако. Самое разительное отличие между лидерами заключается в их отношении к новой технологии – боятся ли они ее или готовы взять ее на вооружение. Именно это различие и способно определить траекторию движения экономики страны.

Давайте заглянем в историю. В эпоху промышленной революции XIX столетия Великобритания стала колыбелью множества важнейших технологий. Естественно, это обеспечило Британской империи преимущество в борьбе за экономическое превосходство. Судьбу прочих наций во многом решал их отклик на технологические прорывы британцев. Бельгия резко нарастила промышленное производство до уровня, не уступающего Великобритании. Она воспользовалась плодами инновационного прорыва британцев, инвестировала во вспомогательную инфраструктуру, например в железные дороги, и сформировала нормативно-правовую среду, которая способствовала развитию предпринимательства. В результате подобной политики Бельгия заняла лидирующие позиции в угольной, текстильной и металлообрабатывающей промышленности. А вот промышленное производство в Испании значительно отставало от других европейских стран, потому что Испания слишком медленно внедряла сторонние инновации и проводила политику протекционизма, что и стало для нее тормозом в сфере глобальной конкуренции.

Действие того же принципа мы можем наблюдать и в недавней истории. Африканское государство Малави всегда было одним из беднейших в мире. Но в последние десять лет ускоренное использование мобильных телефонов оказало мощное позитивное воздействие на развитие этой страны. Из-за слаборазвитой проводной телефонной связи Малави находилась в невыгодном экономическом положении. В 2006 году страна совершила внушительный рывок в сторону сотовой связи, приняв Национальную политику развития информационно-коммуникационных технологий, которая стимулировала инвестиции в мобильную инфраструктуру, устранив препятствия к ее развитию – например, отменив пошлины на импорт мобильных телефонов. В результате количество сотовых аппаратов у пользователей резко возросло, что, в свою очередь, обеспечило рост местного бизнеса мобильных платежей. Если учесть, что 80 процентов населения до той поры не пользовалось банковскими услугами, такие платежи приобрели особую важность. Сегодня процент охвата мобильными платежами в Малави выше, чем во многих развитых странах.

Точно так же принятая властями Руанды инициатива Vision 2020 способствовала оздоровлению экономики и образовательной системы в стране, облегчив населению доступ к мобильному интернету и облачным сервисам. Стартапы вроде TextIt, который предоставляет компаниям по всему миру возможность общаться с клиентами посредством облачных SMS-рассылок и голосовых приложений, дают надежду на дальнейшее развитие этого государства, страдающего от множества проблем.

Тема диффузии, то есть распространения технологий и их воздействия на экономические показатели, всегда меня интересовала. Как сделать технологию общедоступной? И как добиться того, чтобы она приносила всем пользу?

В поисках ответа на эти вопросы я пригласил Диего Комина, экономиста из Дартмутского колледжа, приехать ко мне в Редмонд. Профессор Комин говорит тихим голосом и тщательно взвешивает каждое сказанное слово. Глубина и точность его знаний придают его суждениям особую убедительность. Он скрупулезно исследовал мировую эволюцию технологической диффузии за два последние столетия. Вместе с экономистом Бартом Хобейном они, потратив многие годы, создали базу данных по внедрению технологий в различных странах мира (Cross-country Historical Adoption of Technology, CHAT). Она охватывает временной период, за который 161 страна внедрила 104 технологии – от паровых двигателей до персональных компьютеров. Ученые обнаружили, что в среднем государства осваивают ту или иную технологию через 45 лет после ее изобретения, хотя в последние годы временной разрыв сокращается.

Основываясь на проведенном анализе, Комин соглашается с тем, что различия между богатыми и бедными странами в подавляющем большинстве случаев объясняются темпами внедрения промышленных технологий. Но, как утверждает ученый, не менее важна и интенсивность, с которой новые технологии вводятся в практическую эксплуатацию. Даже если страна запоздала с внедрением технологий, в итоге она наверстывает упущенное благодаря интенсивности использования. Именно это (а не просто доступность технологий) создает экономические возможности.

Так что же, технологии работают сами по себе или нужно обучать людей применять их наиболее эффективным образом? Все решает интенсивность. «Вопрос не только в том, когда именно технология будет принята на вооружение, – дело в интенсивности ее применения», – подчеркнул профессор Комин в разговоре со мной.

Дэвид Маккензи из Всемирного банка ставит вопрос по-другому. По его мнению, «необходимы более интенсивные программы обучения, которые оказывают больший эффект на коммерческую деятельность». Маленьких фирм, в которых работает менее десяти человек, в развивающихся странах насчитывается больше, чем крупных предприятий. Поэтому их шансы на выживание и процветание значительно повышаются, если им известны передовые методы складирования, планирования и документооборота, которые снижают производственный брак и простои из-за отсутствия нужных деталей или товаров. И это также относится к интенсивности использования технологий.

Во время поездки на Ближний Восток я побывал в столице Египта Каире, в районе Насер-Сити. Там я встретился с группой ярких, уверенных в себе молодых женщин – выпускниц различных колледжей и университетов Египта. Встреча проходила в учебном центре, который наша компания поддерживает вместе с другими партнерами – такими, как ООН и Женский центр развития бизнеса. Этот центр, уютно расположившийся среди офисов международных компаний недалеко от аэропорта, – часть нашей инициативы YouthSpark, в рамках которой более 300 миллионов молодых людей получили доступ к обучению вычислительным наукам и предпринимательству.

Женщины рассказали мне о нескольких проектах, над которыми они работали. Одна команда решила помогать людям из 115-тысячной армии беженцев, которые начиная с 2013 года стекаются в Египет из охваченной боевыми действиями Сирии. Участники этой группы создали приложение, которое облегчает беженцам доступ к помощи по прибытии в страну. Другой групповой проект также привел меня в восхищение. Команда разработала интерфейс, который позволяет аптекам и пациентам взаимодействовать в цифровом формате, чтобы последним было легче отыскать ближайшую аптеку, где есть нужные лекарства или медицинские товары.

Ранее в тот же день я встречался с одним египетским предпринимателем, разработавшим похожее приложение, которое помогает находить ближайшего врача. Все вместе это напомнило мне Zocdoc – компанию из Нью-Йорка, которая предоставляет аналогичные услуги в области здравоохранения. Zocdoc стала пресловутым американским «единорогом» – непубличным IT-стартапом стоимостью более миллиарда долларов. Но в первую очередь я обратил внимание на то, как быстро распространяются технологии. Египетские предприниматели создавали собственные стартапы, хотя им и не приходилось рассчитывать на завышенные оценки, которые получали аналогичные компании в США. Главный фактор, обеспечивший им такую возможность, – облачная технология, благодаря которой инновации стали доступны без необходимости больших капиталовложений.

К сожалению, во многих слаборазвитых частях света внимание отдельных лиц и общественности приковано к известным компаниям из Кремниевой долины, а не к содействию местным IT-стартапам. Успешные предприниматели из развивающихся стран часто говорят мне, что не имеют возможности попасть на прием к своему президенту или премьер-министру. Но те же главы государств спокойно встречаются с западными CEO вроде меня в поисках краткосрочных и прямых иностранных инвестиций.

Это очень недальновидная позиция. Она крайне неприятна для предпринимателей, которые пытаются работать на долгую перспективу во благо местной и национальной экономики. Подобный образ мышления я наблюдаю повсюду: на Ближнем Востоке, в Азии, Латинской Америке и даже в некоторых проблемных сообществах стран «большой двадцатки», например США. Неспособность властей поддержать ускоренное интенсивное внедрение новых технологий означает, что тенденция к расширению экономического неравенства между имущими и неимущими жителями планеты будет продолжена.

Чтобы измерить степень неравенства, царящего в окружающем мире, экономисты обращаются к трудам итальянского ученого Коррадо Джини, который в 1912 году опубликовал расчетную формулу, известную как коэффициент Джини. С его помощью определяется разница между фактическим и абсолютно равным распределением доходов в обществе.

Эта формула довольно проста. Если 100 процентов населения зарабатывают по одному доллару в день, это считается абсолютным равенством. Если 100 процентов населения получают по миллиону долларов в год, это также считается абсолютным равенством. Но если всего один процент зарабатывает один миллион, а все остальные не получают ничего, общество приближается к абсолютному неравенству. Работы Джини позволяют измерить степень, в которой распределение доходов в данном обществе приближается к абсолютному равенству или отклоняется от него.

Коэффициент Джини для конкретно взятой группы населения обычно выражается в виде дроби. Абсолютное равенство имеет значение 0, а максимальное неравенство – 1. В реальном мире коэффициент Джини для любой отдельно взятой страны или региона выражается в виде десятичной дроби, значение которой лежит посередине между двумя экстремумами. Коэффициент Джини для передовой европейской страны, например Германии, десятилетиями держится около 0,3, показатель Соединенных Штатов годами растет и теперь приближается к значениям Китая и Мексики (более 0,4).

Конечно, большинство экономистов сходятся во мнении, что абсолютное равенство доходов и невозможно, и нежелательно. Капиталистическая экономика вознаграждает за такие качества, как новаторство, умение рисковать и усердный труд, – именно они создают добавленную стоимость, приносят богатство и, как правило, служат общественному благу. Если награда дается людям, проявляющим эти качества, неизбежным результатом становится неравенство в распределении дохода.

Партнер и основатель Bain Capital Эдвард Конард в книге «Польза неравенства» следует в своей аргументации еще дальше. Он приходит к заключению, что неравенство в конечном счете стимулирует ускоренный рост и процветание каждого. Инвесторы ждут отличных идей, которые создают спрос на талантливых людей, прошедших правильную подготовку. А те, в свою очередь, пытаются успешно коммерциализировать означенные идеи. Автор называет лишь два требования, необходимых для роста, – экономические возможности и желание принять на себя риск и поиск надлежащим образом обученных, талантливых и мотивированных людей.

Вместе с тем избыточное неравенство приводит к искаженному эффекту, снижая мотивацию у многих людей. Что происходит, если люди работают больше, а зарабатывают меньше? Это обескураживает людей, заставляет их снижать прилагаемые усилия, отказываться от мечты начать или расширить свой бизнес, а может, даже вообще перестать работать. Кроме того, избыточное неравенство тормозит экономическую активность в целом. Для бизнеса вроде моего это означает, что наши клиенты во всем мире станут тратить меньше денег на развивающиеся технологии, которые могли бы повысить их производительность. Вот с чем мы имеем дело сегодня.

Нисходящая линия на графике опустилась ниже правильного угла в 45 градусов, что, по теории Джини, означает растущее неравенство. Я хотел бы избежать ловушек, которые Маркс называл последней стадией капитализма (теоретический период, когда рост экономики и прибылей терпит коллапс), и вернуться к динамике доходов, свойственных для его ранней стадии. Только как это сделать? Вот вопрос, над которым ломают головы руководители государств по всему миру.

Мы, представители вычислительной науки и техники, стремимся найти нечто, именуемое «глобальная максима». Это математическое выражение, описывающее оптимальное состояние – самую высокую точку функции. В области технологий глобальная максима для каждого региона мира – страны, округа, сообщества – заключается в импорте новейших технологий мирового класса, которые дадут импульс инновациям и развитию предпринимательства на местах. Это, в свою очередь, поспособствует развитию экспорта и интенсивному применению инноваций в различных секторах экономики и слоях общества. Иными словами, упор на повышение эффективности и расширенное использование технологий поможет создать как добавленную стоимость, так и новые возможности для всех граждан.

Это значит, что каждый регион как в развитых, так и в развивающихся странах должен делать упор на те отрасли, в которых можно извлечь конкурентные экономические преимущества из новых технологических разработок. Политическим лидерам и руководителям крупных предприятий следует задать себе вопрос: что у нас есть такого, чего нет у других? И как можно превратить это уникальное преимущество в источник роста благосостояния всех наших граждан?

Китай пошел именно этим путем, взяв на вооружение проактивную промышленную политику, которая поддерживает предпринимателей и экономику страны при помощи интернет-сервисов в области производства и потребления. Страна сумела стратегически использовать глобальную цепочку поставок и собственный внутренний рынок, чтобы усилить конкурентные преимущества и обеспечить устойчивый рост экономики. Комбинация промышленной политики, инвестиций в государственный сектор и предпринимательской энергии – это пример для подражания, который пытаются перенять у китайцев многие страны.

Я полагаю, что в Индии этот процесс был запущен вместе с созданием новой цифровой экосистемы, известной как IndiaStack. Индия совершает мощный рывок от страны со слабой инфраструктурой к позиции лидера цифровых технологий. IndiaStack знаменует начало экономики для всех, которая упраздняет потребность в наличных деньгах, бумажных документах и даже в личном присутствии.

В ходе поездки в Бангалор я беседовал с Нанданом Нилекани об IndiaStack и ее дальнейшем развитии. Нандан – легендарный основатель компании Infosys. Впоследствии он запустил совместно с индийским правительством новый стартап Aadhaar – идентификационную систему, которая легла в основу IndiaStack. Aadhaar теперь доступна более чем миллиарду людей. Это достойный конкурент таких растущих инновационных платформ, как Windows, Android и Facebook.

Enlightiks, стартап, приобретенный компанией Practo, – ведущая индийская компания в области электронной системы здравоохранения. Во время той поездки в Бангалор я встречался с ее основателем. Компания использует новейшую облачную технологию и ИИ Microsoft для создания передового сервиса медицинской диагностики. Он, к примеру, способен заранее выявить мерцательную аритмию благодаря большому массиву данных, поступающих с персонального устройства пациента прямо в облако. В свою очередь, больницам в небольших городах или сельских районах Индии можно открыть доступ к этому облачному сервису. Кроме того, Enlightiks планирует воспользоваться преимуществами IndiaStack для аутентификации пользователей, приема платежей, создания портала медицинской документации и многого другого. Эта новация, рожденная в Индии, вскоре может найти применение в Соединенных Штатах, в Африке и в других регионах.

Динамика, которая наблюдается в Китае и Индии, вовсе не уникальна. Я замечал ее признаки в Чили, Индонезии и Польше, а также во Франции, Германии и Японии. А если вспомнить мою поездку в Египет, становится ясно – в человеческий капитал инвестируют во всем мире.

Египет обладает древними традициями в таких областях, как математика, естественные и технические науки. Египетские университеты выпускают врачей, работающих в разных уголках арабского мира. Здравоохранение – одна из областей, где эта страна обладает конкурентным преимуществом. Молодые предприниматели, разработавшие приложения для поиска врачей и аптек, пользуются ценными синергетическими возможностями для создания мощной экосистемы – такова магия современных технологий. Но сейчас они нуждаются в доступных и мощных облачных сервисах, которые способна предоставить им Microsoft или другой крупномасштабный облачный провайдер.

Необходимая нормативная база даст импульс новым идеям. Но, к несчастью, многие правительства сопротивляются внедрению новых технологий, к примеру облачной, несмотря на то что она набирает обороты в других частях света. В ряде случаев власти пытаются реализовать самоубийственные IT-стратегии. К примеру, иногда государственные лидеры говорят о необходимости создать свое собственное облако, вместо того чтобы внедрить уже существующую технологию, ставшую финансово доступной благодаря международному спросу. В качестве причин называются требования безопасности, необходимость защиты личной информации, высокая сложность, необходимость контроля и слишком большой период ожидания (задержка в обработке данных).

Освежив информацию, которая касается этих проблем и серьезных экономических последствий, из них вытекающих, я вернулся из поездки по Ближнему Востоку с новым зарядом энергии и обновленным чувством долга. Сойдя с самолета, я поехал прямо в офис, где собрал свою команду и предложил обдумать ряд рекомендаций и нормативную базу, которые помогут властям как развитых, так и развивающихся стран убрать препятствия к внедрению и применению технологий.

А сейчас давайте вернемся к вопросам, которые я сформулировал ранее в этой главе. Растем ли мы? Равномерно ли развивается этот процесс? Какова в нем роль технологий?

Конечно, по мановению волшебной палочки проблема не решится, однако, размышляя над собранными фактами и собственным опытом, я снова и снова возвращаюсь вот к такому простому уравнению:

(Образование + Инновации)  Интенсивность использования технологий = Экономический рост

Образование плюс инновации, получившие широкое применение в рамках всей экономической системы и особенно в тех ее секторах, где страна или регион обладают конкурентным преимуществом, и помноженные на интенсивное использование технологии в течение длительного временного периода, в итоге дают экономический рост и высокую производительность труда.

В цифровой век программное обеспечение работает как универсальный ресурс, который можно производить в изобилии и применять как в государственном, так и в частном секторе, а также в любой отрасли – от сельского хозяйства до здравоохранения и производства. Независимо от местоположения, будь то Детройт, Египет или Индонезия, этот новый ресурс должен приносить местной экономике дополнительную прибыль. Передовые технологии плюс работники, умеющие эффективно их применять, помноженные на интенсивность применения, обеспечивают экономический рост и широкие возможности для всех. Но, чтобы это воплотилось в жизнь, лидеры должны сделать предпринимательство своим приоритетом, причем по нескольким ключевым направлениям.

Первое – предоставление всем гражданам широкого доступа к интернету и облачным сервисам. Сегодня уровень такого доступа разнится от региона к региону. Охват интернетом в Южной Корее, Катаре и Саудовской Аравии приближается к 100 процентам, а в ряде африканских стран к югу от Сахары не достигает и двух процентов. Если мы не примем конкретных мер по обеспечению всеобщего доступа, к 2020 году интернетом будут пользоваться всего 16 процентов жителей беднейших стран и 53 процента мирового населения в целом. Такими темпами задача по обеспечению всеобщего доступа в странах с низким уровнем доходов не будет решена до 2042 года. А без доступа к интернету не будет и доступа к облаку.

Для решения этой проблемы государства должны следовать политике общего использования малозагруженной сетки частот, например неиспользуемого частотного спектра телевещания. Подобный подход успешно реализуется в некоторых развивающихся странах. Кроме того, власти должны снизить ограничения на прямые иностранные инвестиции в сферу телекоммуникаций и в инфраструктуру широкополосной и мобильной связи. Необходимо также реформировать инвестиционную политику в других отраслях, чтобы устранить барьеры, мешающие предпринимателям войти на рынок. Для облегчения доступа к капиталу в целях развития интернет-инфраструктуры необходимы плитические стратегии, поощряющие государственно-частное партнерство и признающие структурную потребность в институтах финансирования.

Лидеры всех уровней, от национального до местного, должны содействовать не просто ускоренному, но интенсивному распространению новых технологий повышения производительности труда. Как сказал мне профессор Комин, не нужно изобретать колесо – просто поскорее начните его использовать, потому что «общества, умеющие быстро внедрять новый инструментарий, скорее повысят свою эффективность».

Другая область, имеющая первостепенную значимость, – это создание благоприятствующих условий для увеличения человеческого капитала и формирования у людей актуальных навыков. Получение новых знаний позволяет сотрудникам поспевать за ускоряющимися темпами технологических инноваций. Поскольку цифровая трансформация приведет к автоматизации многих операций, прежде выполнявшихся человеком, работник должен обладать навыками, которые позволят ему управлять новыми автоматизированными инструментами. Как в прошлом землекопы с лопатами уступили место тем, кто умеет управлять бульдозером, так и ныне общество нуждается в людях, умеющих управлять целыми парками автоматизированных бульдозеров, беспилотных автомобилей и дронов.

С этой целью государственная система должна продемонстрировать эмпатию ко всем своим элементам. Властям следует работать над созданием экономики знаний. Путь к новым технологиям требует одновременных инвестиций в повышение квалификации. Нужно обеспечить необходимую основу для полноценного участия людей в жизни цифрового общества – общества, зависящего от «умных» устройств и онлайн-сервисов. В школах необходимо повышать цифровую грамотность, обеспечивая учителям и ученикам доступ к технологиям и образовательным инструментам по низкой цене. На рабочих местах следует вкладывать средства в постоянное повышение квалификации. Упор должен делаться на программы и инвестиции, ориентированные на получение навыков для работы с облаком и на подготовку работников цифровой эры. Такие компании, как Microsoft, уже расширяют свои образовательные возможности и разрабатывают инициативы по повышению квалификации, особенно в малом и среднем бизнесе.

Знания необходимы для того, чтобы находить новые возможности применения технологических новинок, а получить эти знания можно посредством обучения и опыта. Каждая страна по-своему уникальна, но Германия представляет собой замечательный пример продуктивного применения новых технологий. И Германия, и США активно инвестируют в научно-исследовательские и конструкторские разработки (НИОКР), но в Германии выше темпы роста производительности труда. Почему? Одно из возможных объяснений – это немецкая система профессионального образования, которая предусматривает стажировку учеников на предприятиях. Работники быстро осваивают передовые технологии в профессиональных училищах, тесно связанных с промышленностью.

Я убежден, что единственный способ решить проблему вытеснения людей с рабочих мест – предоставить возможность учиться не только выпускникам колледжей и других высших учебных заведений, но также работникам, которые теряют место из-за автоматизации производства. Страны, в которых инвестиции в формирование навыков, необходимых в век технологий, составляют заметную часть ВВП, будут вознаграждены по достоинству.

Политические реформы должны приводить к созданию правовой среды, в которой поощряются инновации, а также уверенное внедрение и применение новых технологий. Хотя защита и безопасность персональных данных навсегда останутся ключевыми приоритетами, необходимо также учитывать потребность в свободном обращении информации между странами и различными сервисами, которые и формируют лицо современной глобальной цифровой экономики. Власти должны стать яростными сторонниками укрепления цифровой безопасности, которая защитит людей от возможного вреда. Однако, как показывает опыт, государственная политика и регулирование в этой области нуждаются в реформах ради обретения правильного баланса. Это, конечно же, нелегкая задача, но Microsoft и другие лидеры нашей отрасли обладают обширным опытом в оказании помощи государственным структурам по реорганизации нормативно-правовой базы. Цель этой работы заключается в обеспечении необходимого баланса между повышением общественной и национальной безопасности и получением выгод от использования цифровых сервисов государственным и частным секторами и миллионами простых граждан.

Вдобавок ко всему у любого государства имеется возможность на собственном примере показать, как можно использовать технологические новинки, чтобы оказывать населению услуги, повышать эффективность государственного сектора и усиливать свои конкурентные преимущества. Чиновники должны принимать меры, направленные на активную поддержку местных предпринимателей и передовых технологий, включая предоставление финансовых льгот по мере необходимости.

Если главы государств зададутся вопросом: «А в какой области мы – лучшие в мире?» – ответы могут быть самыми удивительными: от развития фермерства в пустынных землях Австралии до работы местных банков в Дубае. Другие страны или сообщества могут попытаться стать мировыми лидерами по инновациям в таких сферах, как интернет вещей, окружающий интеллект, мобильные платежные системы, виртуальная реальность, кремниевая фотоника[72], 3D-печать, носимые электронные устройства, облегченные низкоорбитальные спутники, дроны, нативная реклама, беспилотные автомобили, робототехника и автоматизация производства, игровое образование, наномашины, геномика или экономичная солнечная, ветровая и приливная энергетика. Каждое направление открывает возможности для лидерства, еще не захваченного ни одним сообществом или регионом. Сиэтл, к примеру, как вотчина Amazon и Microsoft стал законодателем мод в сфере облачных вычислений.

В этом отношении меня вдохновляет концепция городов хартии[73], или городов-стартапов, выдвинутая экономистом Полом Ромером. Он утверждает, что правила и законы, которые с трудом поддаются изменениям и для принятия которых требуются взаимные уступки, не способствуют развитию инноваций и не создают условий для экономического роста. В то же время города хартии являются территориями экспериментальных реформ, специально предназначенными для создания новых рабочих мест и стимулирования экономического роста. Граждане могут сделать свой выбор – за или против. Кто-то готов к этому, кто-то нет.

Примеры городов хартии – Гонконг и Шэньчжэнь. Гонконг расположен в Китае, но им в течение многих поколений управляли британцы. Город был свободен от антирыночного коммунистического режима. Он стал двигателем экономики, который привлекал к себе работников и позволял им развиваться в профессиональном плане. Председатель КНР Дэн Сяопин понял, что экономического роста можно добиться только за счет большей открытости, и создал де-факто город хартии в близлежащем Шэньчжэне, в распоряжении которого оказались кадровый потенциал и инфраструктура Гонконга. В отличие от остальной территории Китая, Шэньчжэнь благодаря действующим в городе правилам стал привлекательным местом для иностранных инвестиций и международной торговли. Дэн Сяопин знал, что коммунистический Китай будет слишком медленно осваивать эту реформаторскую территорию, однако многие предприниматели и наемные работники ухватятся за такую возможность. В результате после того, как в 1980 году Шэньчжэню присвоили статус особой экономической зоны, он превратился из небольшого городка с населением в 30 тысяч человек в мировой финансовый центр с почти 11 миллионами жителей.

Мы должны продолжать оказывать содействие честной и свободной торговле. Если мы хотим увидеть рост, причем в широком смысле слова, то открытие новых рынков и снятие барьеров для торговли и предпринимательства – вот самые естественные шаги в данном направлении. Остается только сожалеть, что в последнее время политики популистского толка, как левые, так и правые, раздувают кампанию по отмене соглашений о свободной торговле.

В разгар ожесточенной президентской кампании 2016 года губернатор Огайо Джон Кейсик написал колонку для The Wall Street Journal, в которой заявил, что выступать против торговли – значит выступать против роста. Он указал, что Транстихоокеанское партнерство (ТТП) – крупное торговое соглашение, в то время ожидавшее ратификации Вашингтоном, – поможет развиваться большим и малым предприятиям в Японии, Австралии, Канаде, Чили и других странах Тихоокеанского кольца, которые желали бы расширить торговые отношения с Америкой. Мир нуждается в постоянном прогрессе в области либерализации торговли. Кейсик подчеркнул, что в Соединенных Штатах в сфере торговли создано 40 миллионов рабочих мест.

Но наши торговые законы также нуждаются в обновлении. В экономической системе цифрового века импорт и экспорт битов и байтов столь же жизненно важны для торговли, как автомобили, сельскохозяйственная продукция и другие товары. Мы должны иметь возможность в деловых целях пересылать через границу данные таким образом, чтобы для этого не требовалось держать повсюду вычислительные центры, причем с полной защитой персональной информации, программных кодов и прочих видов интеллектуальной собственности.

Кампания 2016 года вновь привлекла внимание к проблемам и выгодам торговых соглашений. Несмотря на обилие заявлений, все кандидаты согласились с тем, что торговля – это хорошо. Правда, взгляды на этот счет у всех разнились. Трамп, правый кандидат, и Сандерс, кандидат левых, ожидали массового сокращения рабочих мест. Клинтон сделала упор на необходимости более жесткого контроля над соблюдением соответствующих законов. Руководители крупных компаний утверждали, что торговые сделки сами по себе создают рабочие места, хотя мне больше нравится другая точка зрения: прибыль от этих сделок должна распределяться более равномерно. Тем, кто жаловался на то, что торговые соглашения плохо влияют на окружающую среду, сторонники свободной торговли указывали, что ТТП – это первая многосторонняя торговая сделка, включающая в себя положения об охране окружающей среды, имеющие обязательную юридическую силу.

Нет сомнений, что законодательные рамки экономического взаимодействия между государствами, установленные в конце Второй мировой войны Бреттон-Вудской системой, обеспечивают не самую лучшую основу для создания новой структуры. Данная нормативно-правовая база по-прежнему обеспечивает фундаментальные принципы тесного сотрудничества между государствами-единомышленниками, которое осуществляется на основе соглашений о свободной торговле. Но торговые соглашения будут успешно справляться со своей ролью только в том случае, если их рассматривают в более широком контексте политики экономического роста.

Наконец, людей не перестает волновать вопрос, не станет ли новая промышленная революция «революцией безработицы». Чтобы помочь нам разобраться в этой проблеме, экономист из Массачусетского технологического института Дарон Асемоглу приехал в наш кампус и поделился результатами исследования о воздействии технологической автоматизации на занятость. Он пришел к выводу, что использование новых разумных машин, особенно промышленных роботов, может привести к весьма значительным для рынка труда последствиям. По оценкам ученого, в среднем из-за каждого нового промышленного робота сокращается три рабочих места. Это означает, что без компенсирующих преобразований распространение промышленных роботов может оказать весьма негативное воздействие на занятость и оплату труда.

Тем не менее Асемоглу утверждает, что другие кардинальные изменения, вызванные наступлением роботов по всем фронтам, отчасти помогут ослабить негативные последствия. По мере того как машины станут выполнять за людей часть обязанностей, компании получат стимул открывать новые вакансии, на которых люди будут обладать конкурентными преимуществами. Асемоглу в конечном счете пришел к такому выводу: «Хотя тенденция к автоматизации ведет к сокращению рабочих мест и доли труда в национальном доходе, появление более сложных задач приводит к обратному эффекту». На протяжении всей человеческой истории передовые технологии порождали новые типы работников и новые, более сложные задачи. «Создание новых сложных задач неизменно приводит к повышению заработной платы, занятости и доли труда в национальном доходе. Но если автоматизация опережает процесс появления новых трудоемких задач, технологические изменения становятся причиной сокращения рабочих мест», – заключил исследователь.

Необходимо добиться сбалансированного роста. Нужно разработать новый общественный договор эпохи ИИ и автоматизации, который бы поддерживал равновесие между индивидуальным трудом – его аспектами выступают чувство субъектности, осмысленность, исполнительность и вознаграждение – и доходностью капитала.

В качестве примера можно привести Kent International – компанию, которая выпускает велосипеды под брендом Bicycle Corporation of America. В начале 2017 года она попала на страницы газет после того, как перевела 140 рабочих мест из Китая обратно в Мэннинг, штат Южная Каролина. Компания вкладывает средства в роботизацию многих процессов, которые ранее выполнялись людьми. Бизнес, который прежде был низкотехнологичным и требовал большой доли ручного труда, теперь сам проходит модернизацию с внедрением технологий. CEO компании Арнольд Камлер рассказал мне о своих планах создавать по 40 рабочих мест в год – это значительные цифры для небольшого городка. За право разместить у себя этот завод боролись несколько штатов. «Многие люди допускают ошибку, полагая, что автоматизация – это сокращение рабочих мест, – сказал мне менеджер продуктовой линейки. – Это просто труд другого типа, требующий более высокой квалификации». Без роботов исчезнет и работа для людей.

Одна из причин, по которой у меня вызывает такой энтузиазм приобретение LinkedIn – социальной сети, ориентированной на поиск работы для талантливых людей, – заключается в том, что мы привержены единой цели. Это обнаружилось еще на ранней стадии переговоров. В ходе общения с основателем LinkedIn Ридом Хоффманом и CEO Джеффом Вейнером я обнаружил, что мы желаем одного и того же – при помощи своих электронных платформ добиться равных возможностей для всех. Журнал The New Yorker писал о намерении LinkedIn сделать так, чтобы рынки труда стали более эффективными и открытыми для трех миллиардов человек, составляющих трудоспособное население планеты.

Эта мечта о более доступной и справедливой экономической площадке не сбудется сама собой. В своей книге «Жизнь как стартап: Строй карьеру по законам Кремниевой долины»[74] Хоффман пишет о силе конкуренции и перемен, которые превратили Детройт в локомотив экономического роста: «Не важно, в каком городе вы живете; не важно, в каком бизнесе или в какой отрасли вы работаете; не важно, какую работу вы выполняете, – когда вы размышляете о своем карьерном пути, то, возможно, уже идете по тому же пути, что и Детройт».

С помощью LinkedIn мы намерены выстроить сеть организаций, которые будут помогать людям получать информацию о новых возможностях, образовательных ресурсах и совместных мероприятиях, которые мы будем проводить для создания экономических возможностей для каждого. Тем самым мы надеемся на то, что в будущем другие города не постигнет судьба Детройта и что они, следуя примеру Детройта, сумеют пройти собственный успешный путь преобразований и стать процветающими центрами предпринимательства, обеспеченными рабочими местами на десятилетия вперед.

Да, я немного пристрастен, за что, впрочем, не собираюсь извиняться. Моя пристрастность направлена на привлечение инвестиций в технологическое улучшение сервисов вроде LinkedIn и Office, которые помогают людям творить, общаться и повышать личную эффективность, а не в развлекательные приложения и не в интернет-мемы о показном потреблении. Побочные воздействия на экономику по большей части ограничены технологиями, не соблюдающими баланса между потреблением и созиданием. И тем не менее в последнее время Уолл-стрит извлекла немало прибыли из технологий потребления.

Основной тезис последнего экономического трактата Роберта Гордона «Взлет и падение американского роста» гласит, что одни изобретения важнее других. Я склонен с этим согласиться, причем отнес бы ПО сегодняшнего уровня производительности ко второй категории.

Исследуя американский экономический рост в период с 1870 по 1940 год, Гордон описывает эпоху экономической революции, освободившей домохозяек от нескончаемой круговерти тяжкого ручного труда, домашнего рабства, тьмы, изолированности и ранней смерти. Это была уникальная и неповторимая трансформация человеческой цивилизации, потому что многие из ее достижений могли случиться лишь однажды. Окидывая взглядом историю американской экономики на всем ее протяжении, Гордон приходит к выводу, что в конечном счете источником столь радикальных преобразований стала инновация. «Вклад предпринимателей в экономический рост намного больше, чем можно описать коротким словом “инновация”, – пишет ученый. – А образование, – как он отмечает далее, – это вернейший помощник инновации в деле поддержания роста».

Редактор и сооснователь журнала Wired Джон Бателл однажды сказал: «Бизнес – это самый безотказный и эффективный циклический механизм порождения изменений в мире». И он прав: мы, руководители крупных компаний, должны серьезно относиться к своим лидерским обязанностям. Тут я не имею в виду так называемую корпоративную социальную ответственность – она важна, но годится лишь для хорошего пиара. Я говорю все это потому, что в лучшем мире и бизнесу будет лучше.

Да, важно посвятить себя созданию замечательных продуктов, обслуживанию клиентов и зарабатыванию прибыли для наших инвесторов – но этого недостаточно. Нужно еще думать о том, как повлияют наши действия на мир и на людей, которые будут жить в нем, в далеком-далеком будущем.

Послесловие

«Зачем существую я?»

«Зачем существует наша организация?»

«Какова роль транснациональной корпорации в нашем мире?»

«Какова роль лидера цифровых технологий, особенно сейчас, когда технологии становятся для всего мира главным драйвером роста?»

Все эти вопросы не давали мне покоя. Именно они побудили меня написать эту книгу. Поиск ответов заставил меня совершить вдумчивое и познавательное путешествие, которое помогло мне понять, каким должен быть мой уникальный вклад в развитие общества, как заново обрести душу Microsoft и верно определить роль нашей глобальной корпорации. Каждый день эти вопросы вели меня к цели, которая состояла в том, чтобы соединить сопереживание с грандиозными идеями. Именно это соединение позволяет совершить нечто действительно важное. Надеюсь, что поучительные истории и уроки, усвоенные мной за время этого путешествия, пригодились и вам в работе и частной жизни.

Еще я надеюсь на то, что эти экзистенциальные вопросы помогут разгореться дискуссиям с участием политиков, крупных предпринимателей и экспертов мира технологий. Наш разобщенный мир, который все больше кренится в сторону радикальных технологических, экономических, демографических и даже климатических сдвигов, нуждается в том, чтобы мы заново определили роль мультинациональных корпораций, как и роль лидерства. Антиглобалистские движения вроде Брексита и популистские политические кампании как в Америке, так и в Европе стали поводом для опасений и подняли важные вопросы – от автоматизации, торговли и экономических возможностей до справедливости и кризисов доверия.

Экономист Ричард Болдуин, автор «Великой конвергенции», пишет, что сегодняшние антиглобалистские настроения в богатейших странах мира вызваны тем, что доля мирового дохода последних всего за два десятилетия сократилась с 70 процентов в 1990 году до 46 процентов. Иными словами, благополучные нации, такие как Соединенные Штаты, Германия, Франция и Великобритания, переживают значительное сокращение своей доли в общемировом доходе. Низкие заработные платы в сочетании с развитием информационных технологий резко снизили стоимость миграции идей. А стало быть, регионы вроде Индии и Китая сумели значительно увеличить свою долю в мировом доходе, в то время как богатые страны скатываются к уровням 1914 года. Все это и стало причиной для разжигания антиглобалистских настроений в некоторых кругах.

Болдуин предсказывает наступление третьей волны глобализации, когда дистанционное присутствие и телеробототехника (к примеру, HoloLens) – действительно неплохая замена людям, которые путешествуют по разным странам и предлагают свои услуги, – станут общедоступными.

Когда эта книга готовилась к печати, лауреат Нобелевской премии по экономике Ангус Дитон и его жена Энн Кейс, также выдающийся экономист из Принстона, опубликовали работу, в которой содержится следующее наблюдение: белые жители США, не окончившие колледж, сталкиваются с негативными последствиями этого на протяжении всей своей жизни. Это отрицательно сказывается на уровне смертности, состоянии здоровья и экономическом благополучии. Действительно, результаты исследования показали, что рост смертности и распространения заболеваний в среднем возрасте объясняется в первую очередь уровнем образования, а не дохода. Эта тенденция, наряду с выводами Болдуина, по крайней мере частично подпитывает сегодняшний антиглобалистский накал страстей. В результате возникают споры о приоритетах общественного образования и здравоохранения.

Разумеется, нужно стремиться испечь столько пирогов, чтобы их хватило на всех. Джефф Иммельт из General Electric предложил свой ответ на вопрос о роли транснациональных корпораций в речи, произнесенной в 2016 году в Школе бизнеса Леонарда Штерна при Нью-Йоркском университете. Он упомянул о той роли, которую играли международные компании на протяжении его собственной 30-летней карьеры. В этот период уровень крайней бедности сократился вдвое, а технологические новинки помогли совершить прорыв в области здравоохранения, снизили стоимость энергии и дали людям возможность общаться, как никогда прежде. И все-таки сегодня, по мнению Иммельта, многим кажется, что крупные компании (как и правительства) не способны противостоять глобальным вызовам. В ответ на это Иммельт заявил, что General Electric кардинально меняет стратегию. Равенство – это благо как для бизнеса, так и для общества, а потому компания планирует разработать политику, которая обеспечит одинаковые правила игры для всего мира. General Electric займется локализацией производства – это означает, что компания будет наращивать локальные мощности в рамках глобальной корпоративной структуры, предоставляя подразделениям на местах более широкое пространство для маневра с учетом местных особенностей.

Я согласен с таким подходом. Более половины прибыли Microsoft поступает из-за рубежа. Мы не сможем эффективно вести бизнес в 190 странах мира, если не поставим во главу угла приоритет расширения экономических возможностей на местах в каждой стране. Мы инвестировали более 15 миллиардов долларов в строительство тридцати самых продвинутых в мире региональных дата-центров, которые должны оказывать поддержку местным предпринимателям и государственному сектору в Северной и Южной Америке, Азии, Африке и Европе. В каждом из этих регионов необходимо действовать со всей полнотой ответственности. Реальный успех в бизнесе, который, собственно, и составляет суть капитализма, не должен ограничиваться всего лишь прибылью, которую вы зарабатываете для себя, – это еще и прибыль более широкого уровня, создаваемая для блага всего общества.

Я смотрю на это так: транснациональные корпорации больше не имеют права соответствовать своему сомнительному образу бездушных чудовищ-кровососов, которые вторгаются в ту или иную страну или регион с одной целью – эксплуатировать местное население. Их задача сейчас важна как никогда. Они должны работать по всему миру и вносить положительный вклад в жизнь местных сообществ, стимулируя рост, повышая конкурентоспособность и создавая возможности для всех.

Как мы можем посодействовать росту наших партнеров и стартапов на местах? Что можем сделать для повышения эффективности госсектора? Как можем помочь в решении самых насущных общественных проблем, таких как повышение доступности образования и медицины? Естественно, каждую страну прежде всего заботят ее собственные национальные интересы. В Америке – прежде всего Америка. В Индии – Индия. В Великобритании – Великобритания. Приоритетом глобальной компании должна стать работа в каждой из этих стран во имя того, чтобы создавать долгосрочные и устойчивые возможности на местах.

Все мы должны быть привержены этой цели, одновременно не разрывая связь с непреходящими ценностями. Microsoft – компания, рожденная в Америке. Наши ценности определяет наше наследие. Мы верим в американскую мечту – в то, что можем осуществить ее сами и помочь в этом другим. Мы преданы вечным ценностям: неприкосновенности частной жизни, безопасности, свободе слова, возможностям для всех, многообразию и всеобщей вовлеченности. Ими мы живы и за них будем стоять горой, если им бросят вызов в Америке или где бы то ни было за ее пределами.

Транснациональные технологические корпорации должны еще выше поднимать планку экономических возможностей, поскольку новая волна технологий уже не за горами. Грядущая промышленная революция направлена на внедрение глобальных вычислений и окружающего интеллекта. Ее движущей силой является программное обеспечение. Эта революция еще более радикально изменит экономику, чем все ее предшественницы. Вот почему я сформулировал набор принципов разработки, которые определят то, как мы – Microsoft и другие компании – будем создавать эту новую технологическую волну. Я призываю к обратной связи, приглашаю к дискуссии и, наконец, поддерживаю приверженность созданию этических основ, которые будут управлять развитием нашего общества.

Еще недавно мировая экономика росла на четыре процента в год, а теперь темпы роста едва достигают двух процентов. Поэтому нам необходимы новые технологические прорывы, которые помогут вернуться к динамике роста, свойственной ХХ столетию. Смешанная реальность, искусственный интеллект и квантовые вычисления изменят правила игры, потому что они не только создают экономическую прибыль на новом уровне, но и одновременно разрушают нынешнюю систему трудовых отношений, выводя из обихода рутинные операции, которые сегодня воспринимаются как должное. Кое-кто утверждает, что роботы полностью оставят людей без работы, однако подобный аргумент об ограниченном и фиксированном объеме доступных работ ранее неоднократно опровергался. Просто будущему понадобятся работники разных типов. И люди будут приносить пользу там, где этого не сумеют сделать машины.

По мере развития искусственного интеллекта все большей редкостью будет становиться истинный разум, истинное сопереживание, истинный здравый смысл. Новые рабочие места потребуют знаний о том, как работать с машинами, но кроме этого – и уникальных свойств, присущих только человеку.

Перед лицом грядущих перемен, которых будет в избытке, следует составить новый общественный договор, который поможет обеспечивать экономическую прибыль и создавать возможности на равноправной основе. Но в этом случае каким должно быть новое рабочее движение?

Уже ведутся разговоры о безусловном базовом доходе[75]. Как будет осуществляться переподготовка и обучение работников новым навыкам, причем не только сотрудников с высшим образованием, но и с более низким уровнем квалификации? Станут ли сфера обслуживания и работа с людьми источником занятости для работников, вытесненных из традиционных отраслей промышленности или сельского хозяйства?

Наконец, какова наша роль как лидеров? Ведь в конце концов руководителей любой компании оценивают по их способности наращивать бизнес и расчищать пути для инноваций, которые нравятся клиентам. Мы, главы компаний, ответственны за то, чтобы обеспечить акционерам отдачу на капиталовложения. Но я также готов подписаться под утверждением, что чем выше уровень компании, тем большая ответственность лежит на ее руководстве. Оно должно думать о мире в целом, о людях и о создании для них долговременных возможностей. Вам вряд ли удастся поставить бизнес на стабильную основу, коль скоро вам безразлично растущее неравенство во всем мире и вы не выполняете свою часть работы по улучшению условий для каждого.

Мы следуем этой цели, фокусируясь на разнообразных стратегиях и ставя во главу угла интересы клиентов. Мы максимально используем возможности нашего основного бизнеса для того, чтобы оказывать положительное влияние на общество и повышать персональную эффективность. Мы желаем убедиться в том, что наш бизнес несет социальную ответственность путем инвестиций в устойчивое развитие, доступную среду, защиту частной жизни и безопасность, а также за счет филантропической деятельности. Microsoft Philanthropies – крупнейшая в мире корпоративная благотворительная организация, которая вложила более миллиарда долларов в самые разные проекты, в том числе в обучение навыкам работы с цифровыми технологиями, такими как программирование и информатика, в предоставление недорогого доступа к интернету и в обеспечение гуманитарной помощью. Шагая под знаменем, на котором начертано «Облако ради всеобщего блага», мы используем весь наш потенциал ради достижения главной цели – создания экономических возможностей для всех и каждого. В подтверждение вышесказанного весь доход от этой книги я направлю на благотворительные цели.

Ранее я говорил о том, что буква С в слове CEO означает «куратор культуры». В итоге все сводится к людям. Культура – это сумма миллионов решений, которые ежедневно принимают тысячи людей. Суть в том, чтобы помочь нашим сотрудникам выполнить личную миссию в рамках общей миссии Microsoft. Теперь уже не Microsoft нанимает людей – люди нанимают Microsoft. Чего только мы не достигнем, если 100 тысяч человек смогут превратить мышление наемных работников в мышление работодателей! Наша основная задача – создавать вещи, которые помогут людям создавать другие вещи и воплощать мечту в реальность. Наши сервисы стали незаменимыми инструментами у бесчисленного количества предприятий и организаций по всему миру. Любой сотрудник Microsoft способен окинуть взглядом наши разработки, поразмыслить о том, что можно сделать с их помощью, и использовать эти инструменты для решения любой проблемы в любой части света. Мы обеспечиваем людей ресурсами, которые они могут использовать для создания творений, что переживут творцов, будь то малое предприятие, больница, школа или гигантская корпорация, которая дает работу и предоставляет возможности миллионам людей.

И такая культура должна стать уменьшенной моделью мира, который мы надеемся создать за пределами своей компании. Мира, в котором строители, творцы и создатели достигают великих целей. Но, что не менее важно, это будет мир, в котором каждый человек сможет полностью раскрыть свой потенциал, в котором будут понимать и принимать людей во всем их многообразии, независимо от цвета кожи, пола, религии или сексуальной ориентаций. Я понимаю, что мы на верном пути, когда слышу от своего коллеги слова, которые могут быть продиктованы только эмпатией. Или когда прорыв в создании какого-либо продукта исходит от человека, для которого Microsoft стала платформой для реализации личного стремления или творческого порыва.

Что это значит – нажать кнопку «Обновить»? Я предоставляю вам самим возможность найти ответ на этот вопрос. Организуйте обсуждение у себя в коллективе. Заговорите об этом в том месте, где вы живете. И пожалуйста, поделитесь со мной всем, что узнаете. И я сделаю то же самое.

Благодарности

Я часто говорю, что лучшие строки компьютерного кода сродни поэзии. Поэт всеми силами старается вместить вселенную мыслей и чувств в несколько строк, чтобы выразить себя в полной мере. Хотя произведению, которое я написал, далеко до поэтических шедевров, процесс его создания не менее сложен и в конечном счете дает вознаграждение за все труды. И за это стоит благодарить многих.

В посвящении к этой книге я упомянул, что очень многим обязан двум семействам. Это моя семья – Ану и трое наших детей, а также мои родители в Индии.

А второй моей семьей вот уже больше двух десятков лет остается Microsoft. Я многим обязан Биллу Гейтсу, Полу Аллену и Стиву Балмеру, которые предоставили всем сотрудникам Microsoft возможность создавать новое, покорять вершины и удовлетворять потребности клиентов во всем мире. Я восхищался ими и многому учился у каждого из них на протяжении всей своей карьеры.

Моим партнером по части преобразований, которые не прекращаются ни на минуту, стала наша команда высшего руководства, и я хочу выразить самую искреннюю благодарность всем вам: Джадсону Альтхоффу, Крису Капосселе, Жан-Филиппу Куртуа, Курту Делбене, Скотту Гатри, Кэтлин Хоган, Эмми Худ, Раджешу Дха, Пегги Джонсон, Терри Майерсону, Кевину Скотту, Гарри Шаму, Брэду Смиту и Джеффу Вейнеру. Наша работа была бы невозможна без творческих способностей и талантов каждого сотрудника и партнера Microsoft.

Я благодарен нашему совету директоров – это Джон Томпсон, Рид Хоффман, Тери Л. Лист-Столл, Дж. Мейсон Морфит, Чарльз Г. Носки, доктор Хельмут Панке, Сандра Э. Петерсон, Чарльз У. Шарф, Джон У. Стэнтон и Падмашри Уорриор.

Мы с соавторами с начала и до конца полагались на своих опытных издателей. Карл Вебер приложил свой талант и к исходному варианту, и к тому, что получилось в итоге. Мой агент Джим Левайн с присущим ему тактом направлял процесс. А наш редактор и издатель Холлис Хеймбуш из HarperCollins подбадривала нас еще прежде, чем было написано первое слово. Она доводила до ума наши идеи, едва обретавшие форму наброска, и вообще стала нашем Вергилием в сумрачном лесу.

Команда библиотечного и архивного подразделения Microsoft в составе Кимберли Энгелькес, Николь Партридж и Эмми Стивенсон оказала бесценную помощь по проверке фактического материала и составлению полезных примечаний, приведенных в конце книги.

Мне не хватает слов, чтобы выразить благодарность моим замечательным помощникам: Джейсону Графе, Синтии Томсен, Боните Армстронг, Кейтлин Маккейб, Колете Штальбаумер, Чеду Деврису, Меган Грей, Джеффу Фьюри и всем остальным.

Спасибо нашим экспертам по связям с общественностью и маркетингу Фрэнку К. Шоу, Бобу Беджану, Стиву Клейтону, Дугу Доусону, Джону Сирону и их командам. Они оказали бесценную помощь, вычитывая рукопись, взаимодействуя с HarperCollins и рассказывая людям о книге.

Особая благодарность Мэтью Пенарчику из нашего юридического отдела и всем тем, кто делился с нами мыслями и идеями, которые стали отличным вкладом в нашу работу, – это Рольф Хармс, Джон Тинтер, Мэтт Бути, Алекс Кипман, Р. Престон Макафи, Джастин Рао, Глен Вейл, Виктор Хеймайер, Майк Тольфсен, Нейт Джонс, Тури Видстин, Чинар Бопшетти, Майкл Фридман, Криста Свор, Питер Ли, Эрик Хорвиц, Кейт Кроуфорд, Дана Бойд, Крис Бишоп, Дев Шталькопф, Джон Ситхофф, Эбигейл Селен, Райан Кало и Прем Пахладжрай. Спортивный журналист Суреш Менон, редактор Wisden India Almanack, предложил сделать вставку о крикете в главе 2 и любезно согласился помочь полезными советами.

Уолтер Айзексон не только помог определиться с направленностью книги, но и задавал мне вопросы на Аспеновском фестивале идей, где мы впервые объявили о работе над ней. Тина Браун и ее муж Гарольд Аспен любезно принимали нас с Ану в своем замечательном доме в Нью-Йорке, куда мы приехали обсудить Microsoft и некоторые идеи будущей книги с другими писателями и экспертами. Тим О’Рейли взял у меня интервью на ту же тему в ходе своей инновационной конференции What’s the Future (WTF) в Сан-Франциско. Я желаю ему удачи с его собственной последней книгой.

И наконец, хочу выразить благодарность моим соавторам Грегу Шоу и Джилл Трейси Николс за их участие в этом проекте – за то, что подбадривали меня, помогали творить и работали вместе со мной, чтобы получилось нечто стоящее.

Источники и дополнительная литература

Глава 1. От Хайдарабада до Редмонда

Cornet, Manu. “Organizational Charts.” Bonkers World, June 27, 2011. Accessed December 8, 2016. http://www.bonkersworld.net/organizational-charts/.

Gordon, Robert J. The Rise and Fall of American Growth: The U. S. Standard of Living since the Civil War. Princeton, NJ: Princeton University Press, 2016.

Widmer, Ted. “The Immigration Dividend.” New York Times, October 6, 2015.

Глава 2. Уроки лидерства

A Cloud for Global Good. Case study. Redmond, WA: Microsoft, 2016. Accessed December 12, 2016. http://news.microsoft.com/cloudforgood/.

Guha, Ramachandra. A Corner of a Foreign Field: The Indian History of a British Sport. Basingstoke, UK: Pan Macmillan, 2003.

Eastaway, Robert. Cricket Explained. New York: St. Martin’s Griffin, 1993.

Shapshak, Toby. “How Kenya’s M-Kopa Brings Prepaid Solar Power To Rural Africa.” Forbes, January 28, 2016.

Beser, Ari. “How Citizen Science Changed the Way Fukushima Radiation is Reported.” National Geographic, Fulbright National Geographic Stories, February 13, 2016.

Heikell, Lorence. “UN and Microsoft Aid Disaster Recovery, Economic Development in Nepal.” Microsoft Feature Story. Accessed March 10, 2017. https://news.microsoft.com/features/un-and-microsoft-aid-disaster-recovery-economic-development-in-nepal/.

Amazon. “New Version of Alexa Web Search Service Gives Any Developer Tools to Innovate in Search at Web Scale.” Amazon Press Release, June 6, 2007. http://phx.corporate-ir.net/phoenix.zhtml?c=176060&p=irol-newsArticle&ID=1012591.

Barr, Allison. “Amazon’s Next Billion-dollar Business Eyed.” Reuters, July 22, 2011.

Brengel, Kellogg. “ThyssenKrupp Elevator Uses Microsoft Azure IoT for Improved Building Efficiency.” OnMicrosoft. Accessed March 10, 2017. https://www.onmsft.com/news/thyssenkrupp-elevator-uses-microsoft-azure-iot-improved-building-efficiency.

Глава 3. Новая миссия, новый импульс

Vance, Ashlee. “CEO Memo Makes ‘Productivity’ the New Mantra at Microsoft.” Bloomberg, July 10, 2014.

McGregor, Jen. “Microsoft CEO Satya Nadella’s Love of Literary Quotes.” Washington Post, July 10, 2014.

Wingfield, Nick. “Satya Nadella Says Changes Are Coming to Microsoft.” New York Times, July 10, 2014.

Глава 4. Возрождение культуры

Peckham, Matt. “‘Minecraft’ Is Now the Second Best-Selling Game of All Time.” Time, June 2, 2016.

Глава 5. Друзья или закадычные враги?

http://spectrum.ieee.org/tech-talk/telecom/internet/popular-internet-of-things-forecast-of-50-billion-devices-by-2020-is-outdated.

Глава 6. За пределами облака

Linn, Allison. “How Microsoft Computer Scientists and Researchers Are Working to ‘Solve’ Cancer.” Microsoft Story Labs, September 2016. https://news.microsoft.com/stories/computingcancer/.

Dupzyk, Kevin. “I Saw the Future Through Microsoft’s HoloLens.” Popular Mechanics, September 6, 2016, http://www.popularmechanics.com/technology/a22384/hololens-ar-breakthrough-awards/.

Aukstakalnis, Steve. Practical Augmented Reality. A Guide to the Technologies, Applications, and Human Factors for AR and VR. Boston: Addison-Wesley, 2016.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Лидерство и самообман. Жизнь, свободная от шор
Лидерство и самообман. Жизнь, свободная от шор
Институт Арбингера
Эта книга посвящена самообману – тому, как мы надеваем шоры и не можем увидеть подлинные причины про...
Практическая характерология. Методика 7 радикалов
Практическая характерология. Методика 7 радикалов
Пономаренко Виктор
В книге рассматривается методика «7 радикалов» В. В. Пономаренко, которая представляет собой новый с...
Развитие бизнеса: инструменты прибыльного роста
Развитие бизнеса: инструменты прибыльного роста
Харниш Верн
Автор и его команда разработали практические инструменты, которые помогли многим компаниям увеличить...
Памяти памяти. Романс
Памяти памяти. Романс
Степанова Мария
Новая книга Марии Степановой – попытка написать историю собственной семьи, мгновенно приходящая к во...
Любить можно, Касаться нет
Любить можно, Касаться нет
Дина Дэ
Она - дочка моего лучшего друга. Я забирал девочку из роддома и наблюдал, как она растет. Красивая д...
Милитант 2. Любовь терпит боль
Милитант 2. Любовь терпит боль
Лори Гоуэл
Когда я узнала ужасную правду своего возлюбленного, мне пришлось сделать выбор: уйти с ним, оказатьс...