Звезд не хватит на всех Глебов Макс

* * *

США, Вашингтон.

Президентский противоатомный бункер.

— Госпожа президент, в целом наши прогнозы оправдываются, — министр обороны позволил себе легкую улыбку.

— Мне не нравится ваше «в целом», Майк. В деталях и мелочах всегда скрывается что-нибудь нехорошее. Доложите подробнее.

— Третья сила оценила нашу пассивность. Отсутствие агрессии со стороны войск США, даже несмотря на потери, привело к резкому снижению активности чужих. Высаженные ими десанты прекратили продвижение по нашей территории. Есть предположение, основанное на косвенных наблюдениях, что они перебрасывают силы в районы наибольшего сопротивления.

— В Россию?

— Да. В Россию и в те страны, кто еще пытается активно отбиваться.

— У нас есть данные о том, что там происходит?

— Русские особо и не скрывают. Они передают всю, ну или почти всю, информацию о столкновениях с третьей силой по открытым каналам. На данный момент им совместно с финнами удалось остановить продвижение одного из десантов в направлении Хельсинки. Цена, правда, запредельна. Русские потеряли элитную артиллерийскую бригаду, а финны лишились почти всей авиации и половины своей артиллерии и танков. Под Воронежем, Красноярском и Хабаровском русские наземные войска отступают с большими потерями. Чужаки, прилетевшие первыми, помогают им чисто формально. Похоже, они хотят подставить наши войска под удар третьей силы. С русскими у них это вполне получилось.

— Когда с русскими будет покончено, кто станет следующим? — вступил в обсуждение госсекретарь.

— Сложно сказать, но наша задача сделать так, чтобы чужаки сцепились между собой раньше, чем всерьез примутся за нас. Такой расклад даст нам возможность и дальше стоять в стороне.

— Во что нам это стояние в стороне обходится, Майк? Каковы наши потери на данный момент?

— Госпожа президент, — министр обороны слегка помедлил, собираясь с мыслями, — гражданские потери пока не ясны, но интенсивность обстрелов наших городов резко снизилась. По потерям сухопутных войск данные уточняются, хотя уже сейчас можно говорить от нескольких тысячах погибших. ВВС сидит на базах под прикрытием маскировки, предоставленной первыми пришельцами. Если у них и есть потери, то чисто случайные. По флоту данные точнее. Мы потеряли авианосцы «Джордж Вашингтон», «Дуайт Эйзенхауэр», «Рональд Рейган» и «Джеральд Форд» вместе с эскадрами сопровождения. Корабли подверглись атаке плазменным оружием с орбиты. Никаких эффективных мер противодействия они предпринять не смогли.

— Что с остальными авианосцами? Почему они не подверглись атакам?

— Идут к берегам США. Их успели прикрыть беспилотные летательные аппараты чужих. Четыре авианосные эскадры погибли в самом начале вторжения, когда прикрытия еще не было. Возможно, сейчас, с учетом нашей пассивности, по ним не стали бы стрелять.

— Вы думаете, они там будут разбираться в национальной принадлежности кораблей? — вмешался госсекретарь.

— Не знаю, Стивен. Гадать, мне кажется, бессмысленно.

— Господа, не отвлекайтесь на частности. Нам необходимо выработать линию дальнейшего поведения. Если я правильно вас поняла, Майк, вы предлагаете сохранять позицию невмешательства в конфликт, несмотря на наши потери? Очень тяжелые, заметьте, потери.

— Да, госпожа президент. Нам нужно сохранить вооруженные силы боеспособными как можно дольше, а не сжигать их, как русские и финны, в боях с намного превосходящим противником. Пусть все вокруг истощают себя в бесплодных попытках сопротивления. Тем легче нам будет потом.

— Майк, — подключился к беседе директор ЦРУ, — ты говорил о возможности подтолкнуть чужаков к боевым действиям между собой. Эта мысль представляется мне перспективной. Прилетевшие первыми ведь не скрывают от нас места посадки своих кораблей и районы сосредоточения наземной техники. Они сами скидывают эти данные на наши радары, чтобы мы их не приняли за врагов. Я нигде не ошибся?

— Пока все верно, Алекс.

— Тогда почему бы нам не слить эти данные третьей силе. Как я понимаю, новые чужаки просто не видят противника под маскировочными полями. Поэтому они атакуют только доступные цели, то есть наши войска и корабли, не спрятанные под полями. Ну и всех тех, кто в них самих стреляет, естественно.

— И как вы себе представляете такой слив информации, Алекс? — с ноткой интереса произнесла госпожа президент. — Это может быть, и, я думаю, обязательно будет воспринято, как предательство. Мы рискуем получить двух врагов вместо одного.

— Риск, безусловно, имеется. Но… мы ведь не будем передавать третьей силе информацию об объектах чужаков на территории США. Об их базах и войсках в России у нас тоже есть данные… К тому же, если пришельцы схватятся между собой подальше от нашей территории, будет только лучше. Боюсь, там будет довольно жарко.

В зале совещаний повисла пауза.

— Алекс, вы уже продумали технические детали этой операции? — наконец задала вопрос президент.

— Мы работаем над этим…

— Госпожа, президент, срочная информация, — прервал директора ЦРУ министр обороны. — Только что беспилотные аппараты чужаков, прикрывавшие наши войска и корабли маскировочными полями, одновременно покинули позиции и, резко ускорившись, скрылись в северо-восточном направлении.

— Похоже, господа, в пассивной позиции есть не только преимущества, — мрачно произнесла госпожа президент. — Алекс, ваш выход. Максимально ускорьте подготовку информационной операции.

Земля. Окрестности города Тверь.

Место посадки флагмана сводного десантного флота Империи.

Генерал Кентий в задумчивости рассматривал шар Старших. За прошедшие часы его свечение стало интенсивнее и приобрело неприятный красно-оранжевый оттенок. Происходящее в данной точке пространства Старшим явно не нравилось, но пока еще не до такой степени, чтобы они пошли на прямое вмешательство. Вот когда шар ярко засветится красным и его свечение начнет пульсировать…

— Господин командующий, — голос старшего аналитика прервал его размышления.

— Что у вас, лид-капитан?

— Данные по действиям аборигенов с момента начала высадки кронсов обработаны ИскИном корабля и нашей службой. Я готов доложить результаты.

— Приступайте.

Лид-капитан развернул над пультом проекцию планеты с контурами материков, границами государств и выделенными разным цветом участками.

— Активность войск аборигенов крайне неравномерна. Максимальной величины она достигает в центральной и северо-восточной части крупнейшего материка планеты. Здесь при сравнительно небольшом участии нашей авиации аборигенам удалось нанести противнику ощутимые потери. Наибольшего успеха они достигли при отражении атаки наземных машин Кронсов, продвигавшихся на юг из точки высадки «Д».

— Опустите подробности этого эпизода. Детали я посмотрю в письменном отчете.

— Единственная подробность, господин генерал, — слегка замявшись, произнес аналитик. — Местным удалось остановить кронсов благодаря применению оружия, игнорирующего защитные поля.

— Вот как? Это интересно. И что же это за оружие?

— Мгновенно распыляемый аэрозоль взрывчатого вещества, который детонирует во всем объеме. Этот туман свободно проникает за границу поля и взрывается уже там. К сожалению, применение этой технологии весьма ограничено. В космосе, а также против быстро движущихся целей она бесполезна. Нужна достаточно плотная кислородная атмосфера. Кроме того, требуется некоторое время на образование облака взрывчатого газа. Десятые доли секунды, но при высоких скоростях даже это уже много.

— У нас такое оружие когда-нибудь было?

— Насколько я знаю, нет. По крайней мере, для преодоления защитных полей эта технология точно никогда не применялась.

— Хорошо, лид-капитан, вернемся к этому позже. Продолжайте доклад.

— Итак, наиболее сильное противодействие вторжению оказывают Россия, Финляндия и, в последние тридцать-сорок минут Израиль, Китай и Индия. Я использую самоназвания государств, поскольку почти все они более-менее удобопроизносимы. Пытаются что-то сделать еще несколько стран, расположенных вокруг указанных, но в силу сравнительной слабости их вооруженных сил на ситуацию их действия практически не влияют.

— А что остальные?

— Ведут себя крайне пассивно. На атаки кронсов не отвечают. Стараются уклониться от любого боя и отсиживаются под нашими маскировочными полями. Особенно трудно объяснить поведение таких государств, как США и группа стран на западе крупнейшего материка. Технологически они развиты лучше тех, кто ведет себя наиболее активно. Такая ситуация не была предусмотрена планом. Мы рассчитывали на то, что все войска аборигенов будут активны. В результате у кронсов появилась возможность маневра силами со спокойных участков на наиболее напряженные, что осложняет нам задачу.

— У нас нет времени разбираться в тонкостях душевной организации аборигенов. Не хотят воевать — и хрен с ними. Перебросьте всех дронов и аэрокосмические машины на помощь тем, кто сражается с врагом. И подумайте над тем, возможно ли передислоцировать наземные силы и зенитные комплексы…

— Господин генерал, — перебил командующего голос оператора контроля пространства, — тяжелые артиллерийские платформы кронсов пришли в движение. Они выдвигаются на низкие орбиты над крупнейшими городами планеты. На позициях наиболее эффективного огня платформы окажутся через пятнадцать-двадцать минут.

— Ну что ж, кажется, мы дождались того, чего хотели. Надеюсь, враг поверил в то, что на планете нет ничего опасного для его крупных кораблей. Передайте зенитным комплексам: огонь открывать только по команде с флагмана. До этого пусть сидят тихо под полями, даже если их будут убивать.

Центральная Атлантика.

Авианосная группа Шестого флота ВМС США.

Шестой флот США еще со времен окончания второй мировой войны представлял собой грозную силу. Собственно, шестым флотом он стал в 1950 году, когда средиземноморская эскадра ВМС США была преобразована во флот и получила новое название. С тех пор его состав неоднократно менялся, но зоной ответственности оставалось Средиземное море и прилегающие воды Атлантики.

Ядром флота и его главной ударной силой являлись две авианосных группы, самолеты и ударные корабли которых принимали участие во многих операциях США в Европе, Африке и на Ближнем Востоке. В пятьдесят восьмом году прошлого века Шестой флот поддерживал высадку американцев в Ливане, в восемьдесят шестом участвовал в операции США против Ливии, в девяносто девятом его самолеты наносили удары по Югославии, а уже в этом веке его корабли активно поддерживали военные усилия Соединенных Штатов в Сирии и соседних с ней странах.

Сейчас Шестой флот в полном составе шел через Атлантику к берегам США. Коммандер Уилсон стоял в ходовой рубке эсминца типа «Замволт» и мрачно смотрел на спокойный океан. Происходящее ему совершенно не нравилось. Уилсон не понимал логики и приказов командования, что, в общем-то, не редкость на флоте — командир эсминца, как правило, информирован на куда более низком уровне, чем командующий флотом. Но все же, он был не рядовым матросом, а командиром новейшего корабля, сравнимого по ударной мощи с тяжелой артиллерийской бригадой, и считал себя вправе хотя бы отчасти понимать, что он делает.

По имеющейся информации, в Европе и на Ближнем Востоке шли бои. Противник наносил удары с воздуха и из космоса, а также высадил несколько крупных десантов, но корабли Шестого флота никак не реагировали на происходящее. Вчера обе авианосных группы прошли Гибралтарский пролив и оставили позади пытающиеся сдерживать атаки врага армии Израиля, Египта и Евросоюза. Коммандер совсем не так представлял себе роль одного из самых мощных флотов своей страны в разразившемся конфликте.

Множество раз он видел на экранах радаров отметки самолетов противника, но в каждом случае следовал жесткий приказ вице-адмирала Робинсон огня не открывать. Эта дама, уже вторая, к слову, женщина на посту командующего Шестым флотом, явно не сама этот приказ придумала. Уилсон не ждал от своего командующего какой-либо самостоятельности или стратегических инициатив. Когда страна начинает ставить женщин на посты командующих флотами, ждать от будущего чего-то позитивного становится все сложнее. Вслух он, конечно, никогда бы этого не сказал, только обвинений в мужском шовинизме ему и не хватало, но все эти новомодные веяния Коммандер категорически не одобрял. В мирное время такие закидоны еще как-то можно было понять, но сейчас…

Эсминец типа «Замволт» имел на вооружении двадцать пусковых установок ракет Томагавк и две новейшие рельсовые пушки, доведенные, наконец, до ума и способные стрелять десятикилограммовыми снарядами на расстояние до четырехсот километров. Вести огонь из таких орудий по наземным целям было, конечно, можно, но ракеты для этого подходили куда лучше, зато как средство ПВО рельсотроны могли себя проявить, особенно с учетом высокой скорости и маневренности вражеской авиации. Но приказа открыть огонь так и не поступило.

— Лейтенант-командер, дайте картинку «Теодора Рузвельта» с двадцатикратным увеличением, — потребовал Уилсон.

На главном экране появилось изображение авианосца, идущего полным ходом. Зрелище это было бы для Уилсона привычным, но новизну в картинку вносили два беспилотника чужаков, барражировавшие над носовой и кормовой частями корабля.

Коммандер знал, что, по мнению экспертов и штабных аналитиков, эти небольшие аппараты обеспечивают авианосцу незаметность для радаров противника, но механизм их действия он представить себе не мог. Тем не менее, каждый раз при обнаружении вражеской авиации он искал глазами такой же беспилотник, болтающийся в воздухе над его эсминцем, и, найдя его, испытывал ощутимое облегчение.

До побережья США флоту оставалось еще двое суток хода, но подходить к берегам вплотную никакой необходимости не было. Уже с полутора-двух тысяч километров авианосные группы могли наносить удары по противнику на континенте и осуществлять поддержку своих сухопутных войск.

Что ж, наверное, президенту виднее, и Шестой флот действительно нужен сейчас дома больше, чем в Средиземном море, но Уилсону становилось все более и более не по себе. Он пытался поставить себя на место людей, чьи беспилотники сейчас маскировали их флот. Сколько сам он стал бы на их месте терпеть бездействие до зубов вооруженной армады, откровенно избегающей боя? Почему вице-адмирал Робинсон не отдала приказ нанести удар по местам высадки вражеских десантов? Эсминец Уилсона идеально подходил для решения этой задачи. Ударить и уйти. Да, потратили бы сотню-полторы Томагавков, ну и что? Боезапас потом можно было бы пополнить с судов снабжения, зато сохранили бы лицо перед евреями и европейскими союзниками. А так…

— Господин коммандер, сэр! — возглас дежурного уорент-офицера оторвал Уилсона от размышлений, — беспилотники чужих меняют курс. Они уходят, сэр!

Коммандер окинул взглядом экраны радаров. Сомнений быть не могло — чужаки улетали. На главном экране все еще рассекал воды Атлантики «Теодор Рузвельт», и Уилсон хорошо видел, как удаляются от него едва различимые точки чужих дронов.

— Боевая тревога! — немедленно отдал приказ коммандер, прекрасно понимая, что сейчас произойдет, — расчетам рельсовых орудий приготовиться к отражению атаки авиации противника! Приступить к активному маневрированию, сейчас по нам будут бить с орбиты!

Направляющие рельсотронов задрались к небу, эсминец заложил крутой вираж, а слева по борту уже встал огромный столб пара и кипящей воды — орбитальный удар не заставил себя ждать, но в идущий полным ходом и активно маневрирующий эсминец оказалось не так уж просто попасть.

— Вижу цели! — доложил оператор систем управления огнем, — высота семьдесят километров. Для рельсовых пушек дистанция предельная, а зенитными ракетами вообще не достанем.

— Открыть огонь! Не давать им бить прицельно!

Сгустки плазмы вздымали столбы воды вокруг эсминца, но Уилсону пока везло. С непередаваемым воющим звуком разрядились рельсовые пушки, отправив свои снаряды практически в ближний космос. Семьдесят километров! По таким целям разработчики рельсотронов стрелять не предполагали. Скорострельность рельсовых пушек впечатляла. Они выбрасывали в зенит по четыре десятикилограммовых снаряда в секунду. Жаль только, что долго они в таком режиме работать не могли. Коммандер отчаянно жалел, что сутки назад не разрядил свои пусковые установки по наземным силам врага. Теперь его корабль оказался пороховой бочкой, забитой Томагавками, совершенно бесполезными в бою с воздушными целями. Хотя, что уж теперь-то… Никаких приказов от вице-адмирала Робинсон не поступало. Судя по отметкам на радарах, как минимум половина кораблей авианосной группы уже осталась без хода, а в таком бою это означало неминуемую гибель.

Над эсминцем Уилсона пронеслись три истребителя Лайтнинг-II — видимо, командир «Теодора Рузвельта» успел поднять в воздух часть авиагруппы.

— Противник маневрирует, уклоняясь от наших снарядов, сэр, — доложил лейтенант-коммандер.

В рубке раздался зуммер вызова по внутренней связи.

— Господин коммандер, сэр! Докладывает лейтенант Джонс. У обоих рельсотронов перегрев разгонных контуров. Разрешите уменьшить темп стрельбы?

— Продолжать огонь! — с нажимом приказал Уилсон, — иначе мы тут все сейчас перегреемся.

Главный экран все еще демонстрировал изображение с камеры, автоматически удерживающий в фокусе «Теодора Рузвельта». Авианосец горел и ощутимо кренился на левый борт, но противнику этого казалось мало, и почти каждую секунду в корабль били все новые сгустки плазмы, превращая надстройки и не успевшие взлететь самолеты в груды горящего металла. В летной палубе зияли огромные пробоины, из которых извергалось пламя и клубы пара. Корабль доживал последние минуты, вернее, он уже был мертв, но все еще каким-то чудом держался на воде. Впрочем, чудо длилось недолго. Корма «Теодора Рузвельта» стремительно погрузилась в воду, а нос, наоборот, приподнялся над волнами. С тяжким стоном, слышимым даже сквозь вой рельсотронов и близкие взрывы, авианосец разломился пополам и быстро ушел под воду.

— Отказ первого орудия! Срабатывание автоматической защиты от перегрева, — доложил лейтенант Джонс.

— Лейтенант, орудие должно стрелять. Можете выбить все ограничители, делайте что хотите, но возобновите огонь!

— Слушаюсь, сэр!

Уилсон уменьшил масштаб карты на мониторе. Шестой флот отошел от Гибралтара на тысячу с лишним километров, но с этого расстояния еще можно было достать до наземных целей в Европе и даже в Египте. Прицельно-навигационный комплекс, все еще принимающий данные от чужаков, услужливо подсветил места высадки вражеских десантов.

Коммандер не стал отдавать приказ, подчиненным и так было чем заняться. Уилсон сам загрузил цели в боеголовки Томагавков и отдал команду на пуск ракет. Эсминцу следовало срочно избавиться от взрывоопасного груза, но не выбрасывать же ракеты за борт…

Крышки пусковых контейнеров плавно открылись, и из них в клубах дыма и пламени вертикально вверх вырвались двадцать крылатых ракет. Сделав горку над маневрирующим эсминцем, они резко ускорились и ушли к далеким целям, а пусковые установки уже готовили к старту следующую партию Томагавков.

— Господин коммандер, сэр! Корабли противника в ближнем космосе прекращают огонь и уходят! Три новые цели, сэр! Гиперзвуковые, низколетящие, предполагаю вражескую авиацию.

— Рельсовым пушкам открыть заградительный огонь по воздушным целям! — мгновенно отреагировал Уилсон, — быстро мне связь с Лайтнингами!

— Связь установлена.

— Здесь первый лейтенант Миллер, сэр! Принял командование сводным звеном F-35. Вижу вас, — в голосе пилота слышалась горечь, — Вы остались одни. Все остальные либо горят, либо уже в пути на дно.

— На нас заходят самолеты противника, вы видите цели?

— Так точно, сэр.

— Атакуйте, мы поддержим вас рельсовыми пушками и зенитными ракетами.

— Есть, сэр.

Лайтнинги вновь пронеслись над кораблем и ушли в сторону приближающихся самолетов противника, почти сразу осветившись пусками ракет Сайдвиндер, резво рванувших к целям. Один из Лайтнингов тут же превратился в огненный шар от прямого попадания плазменного заряда, два других совершили резкий маневр уклонения и ушли в боевой разворот.

— Первое орудие возобновило огонь!

— Отлично лейтенант, хоть одна хорошая новость на сегодня, — ответил Уилсон, — Зенитным ракетам огонь по готовности.

— Слушаюсь, сэр!

Из палубы эсминца выдвинулись шесть пусковых установок. Они быстро развернулись в сторону приближающегося противника, и как только самолеты врага преодолели двадцатикилометровый рубеж, сорок восемь морских зенитных ракет Си Спэрроу с ревом покинули свои контейнеры. Система наведения ракет использовала данные, передаваемые прицельно-навигационным комплексом корабля, а тот, в свою очередь, неясным Уилсону способом получал целеуказания от чужаков. Без этой помощи Си Спэрроу не смогли бы даже определить, в какой стороне находится противник, но сейчас они уверенно двигались к быстро приближающимся вражеским отметкам на экране радара.

Эсминец продолжал содрогаться от пусков Томагавков. К наземным целям в Европе и Африке уходила четвертая, последняя, двадцатка ракет. Боезапас иссяк, но Уилсон испытал от этого только облегчение — теперь нечему стало детонировать при попадании плазмы в его корабль. А попадания не заставили себя ждать.

На счастье Уилсона штурмовики кронсов заходили со стороны Гибралтара. Видимо, прибыли они откуда-то из Европы. Поэтому Томагавки летели им навстречу, и машины врага воспринимали их, как угрозу, отвлекаясь на уничтожение ничем не опасных для них крылатых ракет. Но и на главную цель огневой мощи у противника тоже хватило.

Два почти одновременных взрыва сотрясли носовую часть эсминца. Второе рельсовое орудие прекратило огонь, но спустя несколько секунд вновь выбросило снаряд в сторону приближающихся машин врага.

— Фиксирую попадания наших снарядов и ракет, сэр! — выкрикнул уорент-офицер, — у противника защитное поле. Оно вспыхивает в момент удара. Все Лайтнинги сбиты, сэр!

«Ну вот и все», — подумал Уилсон, — «Сейчас они выбьют наши пушки и отправят нас на дно следом за всем Шестым флотом. А жаль, мы неплохо дрались».

Словно подтверждая мысли коммандера, эсминец вздрогнул еще несколько раз. Свет погас, но автоматика быстро переключилась на резервную линию. Три вражеские машины, напоминающие кленовые листья, пронеслись над дымящимся кораблем. В чуть отставший штурмовик один за другим ударило два снаряда рельсовых пушек. Поле не выдержало и погасло. Последовавшее через полсекунды третье попадание вырвало из вражеской машины кусок обшивки и, видимо, повредило в нем что-то важное. Самолет вывалился из строя и, беспорядочно кувыркаясь, рухнул в океан.

Оставшиеся два штурмовика развернулись и вновь открыли огонь. На этот раз они били точно по орудиям эсминца, причем попытки уклонения не помогали — противник использовал управляемые боеприпасы.

Четыре сильнейших удара сотрясли корабль. Экраны в рубке мигнули и погасли.

— Лейтенант Джонс, доложите о повреждениях!

Ответа не последовало.

Сбитый с ног уорент-офицер поднялся, опираясь о пульт, и вручную отодвинул броневую заслонку иллюминатора.

— Рельсовых пушек у нас больше нет, сэр, — доложил он, вытирая кровь, сочащуюся из глубокой ссадины на лбу.

Уилсон ждал неизбежной развязки. Отбиваться ему было больше нечем, и оставалось только готовиться к неминуемой смерти. Но эсминец больше не содрогался от попаданий. Прошло несколько минут, и экраны вновь мигнули и ожили — команда борьбы за живучесть устранила критические повреждения.

— Они ушли, господин коммандер, сэр! Нас больше никто не атакует.

Уиллсон бросил взгляд на экран радара. В сорока километрах от места боя быстро перемещались две зеленые отметки. Судя по всему, это были истребители чужаков-союзников. Шли они не сюда, а по каким-то своим делам, но вражеские машины бросили недобитый эсминец, считая, видимо, что он более не опасен, и сейчас активно сближались с новым противником.

— Боевым частям и службам доложить о потерях и повреждениях, — вытирая со лба выступивший пот, приказал Уилсон, — У нас есть связь с оперативным штабов ВМС? Нужно доложить командованию, что Шестого флота больше нет.

Московская область.

Поселок Ногинск-9.

Главный центр разведки космической обстановки.

Серия толчков, сопровождавшихся глухими звуками взрывов, сотрясла стены бункера. Похоже, Место расположения Главного центра разведки космической обстановки более не являлось секретом для противника. Посты наблюдения с поверхности успели доложить о бьющих в землю молниях и катастрофических разрушениях инфраструктуры, после чего замолчали.

В оперативном зале мигнул и погас свет. Где-то под полом завибрировали мощные электрогенераторы и включилось аварийное освещение. Сбитый с ног очередным толчком майор Девятов начал подниматься с пола, подобрав слетевшую с головы фуражку и стряхивая с волос и плеч пыль и мелкую бетонную крошку, насыпавшуюся из прорезавшей потолок трещины.

Бросив взгляд на свое рабочее место, он с удовлетворением отметил, что оборудование уцелело, и на мониторе продолжает отображаться какая-то информация.

Вокруг поднимались и приводили себя в порядок другие офицеры.

— Осмотреться и оценить повреждения. Результаты доложить по готовности, — вывел людей из оцепенения голос полковника Киселева.

Девятов стряхнул пыль с экрана монитора и запустил тест. Бункер продолжал сотрясаться от близких разрывов, и майору приходилось прикрывать собой клавиатуру и монитор, чтобы их снова не засыпало пылью и мелкими осколками. Наконец, на экране появились результаты теста.

— Товарищ полковник, докладывает майор Девятов. Тест всех основных и резервных каналов связи провален. Информацию извне мы больше не получаем.

В этот момент бункер сотряс очередной удар. Потолок с треском просел на десяток сантиметров, забросав людей обломками. В воздух клубами поднялась пыль. Свет погас уже окончательно. В зале раздавались крики и стоны. Кто-то из офицеров, видимо, получил ранения.

Вновь сбитый с ног Девятов лихорадочно ощупывал пространство вокруг себя. Наконец он наткнулся рукой на свой портфель, расстегнул его и нащупал в одном из внутренних отделений зажигалку. Сам майор никогда не курил, но считал, что зажигалка у любого мужчины под рукой должна иметься. Вот просто, чтоб была. А в этой конкретной модели, купленной по случаю в отпуске в Крыму, в торце имелся еще и фонарик.

Не слишком яркий свет небольшого диода намертво увяз в летающей в воздухе бетонной пыли. Прикрыв лицо рукавом и стараясь дышать через раз, Девятов попытался сориентироваться в обстановке.

— Товарищ полковник, вы живы? Вам нужна помощь? — выкрикнуть это фразу майору удалось только как следует прокашлявшись от забившей горло вездесущей пыли.

Девятову никто не ответил. Крики и стоны людей к этому моменту тоже прекратились. Обстрел продолжался. Отколовшись от потолка, прямо на столы с электронным оборудованием рухнул здоровенный кусок бетона с торчащими в стороны огрызками арматуры. Майор попытался пробраться к выходу из зала. Там, за дверью, располагалось дежурное помещение, в котором должны быть люди. Там же расположена шахта лифта и колодец аварийного выхода на поверхность. Чтобы добраться до выхода требовалось сперва перебраться через обломки мебели, оборудования и куски бетона. Девятов разорвал брючину о торчащий прут арматуры. Ногу пронзила боль. К счастью, удалось отделаться глубокой царапиной. Продвинувшись на несколько шагов, Девятов увидел причину того, что на его крики никто не отвечал. Огромный кусок бетонной плиты перекрытия просел, завалив большую часть оперативного зала. Видимо, пока еще был свет, майор увидел лишь начало этого процесса, а окончательно выход завалило уже в темноте. Под таким завалом остаться в живых можно только случайно, попав в какую-нибудь каверну между обломками. В любом случае, разобрать такой завал вручную Девятов не смог бы никак. Оставалось только подумать о собственном спасении. Основной выход намертво завален. Сверху нависает лежащая под наклоном бетонная плита, усеянная трещинами и дырами от вывалившихся кусков бетона, истекающими мелкой пылью. Внизу техническое помещение, которое, возможно, уцелело, но выхода в него из оперативного зала нет. Или все-таки есть? В стенах, кажется, были съемные панели, за которыми, как помнил, Девятов, располагались коммуникации. И, вроде бы, где-то там же должен находиться технический колодец, по которому проходят силовые кабели от резервных генераторов к оперативному залу и к оборудованию связи и радиолокации, размещенному на поверхности.

С большим трудом и удвоенной осторожностью майор пробрался обратно к своему рабочему месту. Оно находилось в дальнем конце зала, почти у самой стены. Видимо это майора и спасло, поскольку стена устояла, и опирающаяся на нее часть плиты перекрытия тоже не рухнула на пол.

Подобрав с пола обломок арматуры с прилепившимся к ней куском бетона, майор начал внимательный осмотр уцелевшего участка стены. С помощью импровизированного ломика он отдирал декоративные панели. Из-за пыли он почти ничего не видел. Дышалось все тяжелее, но он упорно продолжал работу, поскольку других вариантов спасения все равно не просматривалось. Кабельный колодец обнаружился неожиданно. Одна из панелей оторвалась на удивление легко, и за ней обнаружилась ниша, откуда в засыпанное пылью лицо Девятова дохнул легкий поток свежего воздуха.

Совершенно не думая, о том, что в колодце еще могут находиться кабели под высоким напряжением, майор просунул в нишу руку с фонариком и осмотрелся. Шахта оказалась узкой, но протиснуться ему удалось. Все-таки предполагалось, что кабели нужно как-то обслуживать, а иногда и пробрасывать новые. Поэтому в стене обнаружились даже довольно удобные металлические скобы. Света слабосильного диода не хватило, чтобы увидеть верхний или нижний конец колодца, но выбор майор сделал сразу. Лезть вниз, еще глубже в мертвый бункер ему совершенно не хотелось, и Девятов начал медленно подниматься вверх, цепляясь за скобы и протискиваясь между проложенными повсюду кабелями. В паре мест он чуть не застрял. Колодец, видимо, оказался конструкционно крепче других помещений бункера, а может Девятову просто повезло. Тем не менее, шахту деформировало смещениями грунта, и в ней образовалось несколько узостей с торчащими во все стороны разорванными кабелями.

По мере продвижения к поверхности поток свежего воздуха становился все отчетливее, и вскоре Девятов различил слабое пятно света. Верхнюю часть колодца срезало взрывом. На счастье майора ударная волна не сплющила стены колодца, а ушла в сторону, выбросив из образовавшейся воронки тонны земли и бетонных обломков. Выбравшись на поверхность, майор упал на еще горячую землю и некоторое время лежал неподвижно. Обстрел прекратился. Стрелять здесь уже было не во что. Вокруг простирался лунный ландшафт, в одном из кратеров которого лежал лицом вверх майор Девятов.

Через пару минут он нашел в себе силы вскарабкаться на край воронки и оглядеться. В темноте наступившей ночи глазам майора открылось феерическое огненное шоу. Над недалекой Москвой кипел бой. Из темного неба на столицу стремительно падали плазменные заряды, порождая на земле яркие вспышки взрывов. Расстояние не позволяло различать детали и оставалось лишь предполагать, какой ад творится сейчас в городских кварталах. Но увидел Девятов и то, что пробудило в его затуманенном сознании некоторую надежду. Из ближайших пригородов столицы часто били в небо толстые ярко-фиолетовые жгуты энергетических разрядов. Зенитные комплексы чужаков, наконец, сказали свое слово. И еще майор рассмотрел более знакомые ему картины. Развернутые вокруг Москвы зенитно-ракетные комплексы сейчас показывали все, на что они способны. Что там высвечивалось на их радарах, Девятов знать не мог, но ракеты С-500, Буков, Торов и даже Панцирей-С1 густо изрезали ночное небо инверсионными следами. Многие из них промахивались или просто сбивались невидимым противником, но некоторые все же находили свои цели, и тогда в ночном Московском небе вспухали впечатляющие дымно-огненные облака.

Не в силах оторваться от завораживающего зрелища, Девятов стоял посреди изрытого воронками поля, бывшего некогда центром слежения за космическим пространством. Он не знал, сколько прошло времени, но в какой-то момент высоко в небе появилась яркая точка, которая начала быстро разгораться, превращаясь в огромный огненный болид. Сначала бесшумно, а потом с низким воем он разорвал плотные слои атмосферы, теряя на лету фрагменты и превращаясь в метеоритный рой, который спустя несколько десятков секунд скрылся за горизонтом, и вскоре оттуда с оттяжкой накатил звук тяжелого удара.

* * *

Юг Финляндии. 40 километров к северо-востоку от города Котка.

Виктора хватило метров на пятьсот. Все же он пилот, а не спецназовец, да и кроссы в последний раз бегал, когда еще состоял на действительной службе. А ведь уже шесть лет прошло…

Ноги еле передвигались. Руки, вообще, налились свинцом, и он понял, что сейчас просто уронит раненую девушку. Аккуратно опустив свою ношу на покрытый мхом участок земли, Виктор осмотрелся вокруг. Прозрачный перелесок, вычищенный аккуратными финнами от сухостоя и упавших деревьев, казался плохим убежищем. Куда большие надежды Виктор возлагал на кружащийся над кронами аппарат союзников.

— Ну что ты там жужжишь, железка? — негромко произнес Виктор, глядя вверх. — Сообщай скорее своим, чтобы летели сюда и забирали своего раненого пилота. Я ведь не медик. Да и не ясно, можно ли снимать с нее скафандр. Может она только благодаря ему и жива еще.

Дрон никак не отреагировал на слова пилота, продолжая медленно описывать круги у них над головами.

— Тупая железка, — беззлобно констатировал Виктор, испытывая на самом деле скорее симпатию к поврежденному аппарату, из последних своих электронных и механических сил выполняющему поставленную задачу по маскировке людей.

Немного поколебавшись, Виктор достал и разорвал упаковку индивидуального медпакета, еще раз внимательно осмотрел девушку-пилота. Дыры в скафандре казались небольшими. Крови вытекло совсем немного. Возможно, скафандр принял какие-то меры по спасению своей раненой хозяйки, хотя утверждать это с уверенностью Виктор бы не стал. Наложив в меру своих невеликих медицинских умений нетугие повязки прямо поверх скафандра, Виктор решил этим ограничиться, боясь своими неумелыми действиями сделать только хуже.

Раненая девушка так и оставалась в бессознательном состоянии. Сколько она еще продержится, Виктор не мог оценить даже приблизительно. Оставаться на месте не имело смысла. Чего тут можно дождаться? Разве что вражеских танков. С трудом подняв показавшуюся еще тяжелее девушку на руки, Виктор побрел в сторону шоссе, вдоль которого, как он надеялся, могут сейчас отходить к Выборгу остатки разбитого артиллерийского соединения.

Уже ощутимо стемнело, когда Виктор уловил далеко впереди рык мощных моторов тяжелой техники. Боясь не успеть, он аккуратно уложил раненую под приметным деревом и бросился бежать на звук. В окружающем сумраке он не сразу заметил открывшуюся впереди лесную дорогу, и неожиданно выскочив на нее, увидел выворачивающий из-за поворота танк. Одинокий Т-80 довольно быстро двигался ему навстречу, лязгая гусеницами и отчаянно ревя газотурбинным двигателем. Видимо, танк играл роль бокового дозора отступающей колонны и поэтому двигался на некотором удалении от шоссе. Виктор побежал навстречу боевой машине, размахивая правой рукой. Его заметили, и танк остановился.

— Кто такой? — спросил появившийся из верхнего люка танкист.

— Капитан Вершинин, ВКС. Пилот Ка-50, который прикрывал вашу колонну. Сбит в бою с танками противника.

— О…! Видели мы ваш бой, товарищ капитан. Оператор беспилотника нам запись показал. Расстояние, правда, великовато оказалось, но мы рассмотрели. Хорошо вы им вмазали. Я лейтенант Сиваков. Придан со своим взводом артиллеристам в усиление. В качестве одной из задач как раз должен был попытаться вас найти. Парашют на записи мы видели.

— Лейтенант, у меня там, в лесу, — Виктор махнул рукой в нужном направлении — раненый пилот союзников. Требуется срочная эвакуация. Помогите донести.

— Хренасе, какие пошли расклады… Простите, товарищ капитан. Василий! Бери Дениса и бегом с товарищем капитаном за раненым.

Через пять минут девушку-пилота аккуратно положили на броню за башней танка, подстелив для смягчения толчков какую-то неопределенную одежду вроде засаленного ватника. Виктор кое-как устроился рядом. Командир танкистов спустился в башню доложить по рации о встрече. Танк тем временем двинулся вперед. Медленно, чтобы не растрясти раненую.

Через несколько минут голова лейтенанта появилась из люка.

— Товарищ капитан, мне приказано доставить вас и раненого до ближайшего пригодного для посадки вертолета места. За вами высылают Ми-24 с бригадой медиков. Обещают быть минут через двадцать. До встречи с вертолетом я с экипажем перехожу в ваше подчинение.

— Хорошо, лейтенант. Вас как зовут?

— Алексей.

— Ну а я Виктор. Вот что, Алексей, уже темнеет, но сейчас ночи светлые. Надо сухую поляну найти поблизости. У тебя карта в планшете имеется?

— Имеется, — ответил лейтенант, доставая обрезиненное электронное устройство с тускло засветившимся экраном. — Вот, товарищ капитан. Это место, я думаю, нам подойдет. Отсюда километра три будет. Мы как раз в нужном направлении движемся.

Через четверть часа Т-80, ломая кусты, выкатился на лесную поляну. Лейтенант тут же доложил по рации о своих координатах, и буквально через десять минут Виктор услышал шум винтов вертолетов. Вскоре над верхушками деревьев появилось три машины: ударно-десантный Ми-24, неофициально называемый крокодилом и два ударных Ми-28Н «Ночной охотник». Старичок Ми-24 сразу пошел на посадку, а двадцать восьмые зависли над поляной. Рядом с вертолетами Виктор рассмотрел и знакомый шестиугольный силуэт чужого беспилотника. Из десантного отсека Крокодила выскочили трое в камуфляже. Двое тащили носилки. Третий бежал рядом, придерживая фуражку, которую норовили снести воздушные потоки от продолжавших вращаться винтов.

— Капитан Вершинин?

— Так точно, товарищ полковник.

— Полковник Васнецов, военная разведка. Раненого мы забираем. Вы тоже с нами в вертолет. Лейтенант, — полковник повернулся к танкисту, — спасибо за отлично выполненную работу. Возвращайтесь к колонне. Сейчас вокруг пока тихо. До Выборга, надеюсь, дойдете без проблем.

— Есть! — лейтенант козырнул, кивнул Виктору и скрылся в башне танка.

Через минуту Ми-24 уже оторвался от земли.

— Докладывайте, капитан, — потребовал полковник Васнецов, устроившись на жестком сиденье десантного отсека напротив Виктора, — Про бой можете не рассказывать, я видел запись с беспилотника.

— После катапультирования и приземления обнаружил рядом с обломками спасательной капсулы раненого пилота союзников. Это оказалась молодая девушка. Она ненадолго пришла в сознание, но ничего сказать не успела. Сразу же принял решение покинуть поле боя, чтобы не подвергнуться повторной атаке противника.

— Одобряю.

— Нес ее на руках, сколько сил хватило. Потом остановился. Думал оказать первую помощь, но она в скафандре. Снимать или разрезать его я не решился. Наложил повязки прямо поверх. Потом понес ее дальше. Над нами все время кружил поврежденный беспилотник союзников. Возможно, поэтому никто нас не обнаружил. Потом услышал звук танкового мотора, побежал наперерез, оставив раненую в лесу. Дальше вы все сами знаете.

— В целом все правильно сделали, капитан. Не уверен, правда, что перевязку вообще стоило делать, но с этим пусть медики разбираются.

— Товарищ полковник, ей надо к своим. Нельзя с нее скафандр снимать. Похоже, только благодаря ему она еще жива.

— Думаешь, самый умный, капитан? — неожиданно перешел на «ты» полковник, — Впрочем, ладно, у нас пришли к похожим выводам. Мы летим сейчас к ближайшему месту посадки транспорта чужаков. Ну, не к ближайшему вообще, а к ближайшему на нашей территории. Минут сорок нам лететь. На месте действуем по обстоятельствам. Вынесем ее из вертолета на носилках и пойдем к границе защитного поля. Ты пойдешь первым. Все ясно?

— Так точно, товарищ полковник.

— Вот и хорошо, — полковник поднялся с сиденья и перешел в ту часть отсека, где медики склонились над лежащей на носилках девушкой-пилотом.

Только сейчас Виктор как-то скачком осознал, насколько сильно устал. Поерзав на неудобном жестком сиденье, он закрыл глаза и мгновенно отключился. Проснулся Виктор от толчка в плечо.

— В окно глянь, капитан. Питер бомбят, суки.

Вертолет обходил северную столицу по большой дуге. Уже стемнело, и сам город просматривался плохо, но яркие росчерки стремительно падающих с неба зарядов плазмы в темноте было видно отлично. Как и вспышки попаданий. Примерно половина города горела, и сполохи огня зловеще отражались в казавшейся черной воде Невы. С земли в ночное небо густо летели ракеты и трассы автоматических пушек. В кого они целились, оставалось неясным, поскольку обстрел явно велся с орбиты.

— Товарищ полковник, по кому наши ведут огонь?

— Там жуткая каша сейчас. Атака комбинированная. С низкой орбиты садят крупным калибром. Минут десять, как из космоса спустилась какая-то здоровенная хрень и с высоты восемьдесят километров стала лупить по городу. Одновременно прилетела авиация. Вот по ней наши и бьют. Да только толку мало. Но не сидеть же молча и жать смерти. А башни чужаков молчат, как будто их это вообще не касается.

Словно услышав слова полковника, окружавшие город редким кольцом зенитные комплексы проснулись. Десятки пульсирующих фиолетовым огнем энергетических импульсов ударили вверх одновременно. Почти все они били по невидимой в черной вышине цели, но некоторые залпы находили и более близкие атмосферные цели. Небо над Питером расцвело вспышками гибнущих вражеских машин.

— Засада, — злорадно произнес полковник, — классическая мышеловка. А мы все играли роль приманки. Слабенькой, легко доступной, вкусной приманки. Вот скоты! Сколько наших погибло… Но задумано неплохо, надо признать.

Виктор, не отрываясь, смотрел в окно. Внезапно плотность огня с орбиты резко ослабла, а мгновение спустя высоко в небе на пару секунд вспыхнуло рукотворное солнце, осветив своими злыми лучами горящий город.

— Вот так вам, суки! — зло произнес полковник, — знаешь, капитан, иногда мне кажется, что мы еще побарахтаемся.

— Не знаю, товарищ полковник, башнями чужаков прикрыты только Питер, Москва и Новосибирск.

— Я помню, — сквозь зубы ответил полковник, но тему развивать не стал.

Яркая вспышка по противоположному борту заставила всех резко обернуться. На месте летевшего чуть впереди и справа Ми-28Н вспух огненный шар. По бортовой броне простучало несколько осколков. Пилот бросил Ми-24 в боковой вираж с уходом влево-вниз. Оставшийся Ночной охотник расцвел огненными сполохами четырех стартовавших ракет Игла-В и грохочущими факелами огня автоматических пушек. Он не стал повторять маневр Крокодила. Наоборот, резко увеличив скорость до максимума, пилот Ми-28Н начал уход вправо со снижением, пытаясь отвлечь неожиданно появившегося воздушного противника от сопровождаемого Ми-24.

Был ли огонь двадцать восьмого хоть сколько-нибудь эффективен, Виктор рассмотреть не смог. Противника он, вообще, не видел. Тем не менее, повторной атаки не последовало. Видимо, с учетом творящегося над Питером побоища, у вражеского пилота хватало проблем и без случайно подвернувшихся вертолетов.

Больше до самой цели их никто не трогал. За пару минут до посадки полковник приказал пилотам открытым текстом передавать сообщение чужакам о том, что у нас на борту их раненый пилот со сбитого истребителя.

Видимо, их все-таки услышали. Во всяком случае, когда носовая фара Ми-24 высветила купол защитного поля, установленного вокруг транспортного корабля чужаков, внизу их уже ждали. Рядом с открытым в поле проходом стояли четверо в глухих скафандрах явно боевого назначения, с непривычного вида ручным оружием.

Едва Ми-24 коснулся земли, они бегом направились к нему. За чужаками низко над землей скользила капсула, подходящая по размеру под человеческое тело. Молча дождавшись, пока медики в камуфляже выгрузят из десантного отсека носилки с раненой, встречающие аккуратно подхватили пилота и бережно уложили ее в раскрывшееся нутро капсулы. Трое из них, подчинившись, видимо, отданной по внутренней связи команде, сразу же бегом отправились вслед за капсулой к проходу в защитном поле. Четвертый, немного поколебавшись, развернулся к молча стоящим людям.

С легким шорохом втянулось в невидимые пазы черное забрало шлема. На земных военных глянуло усталое лицо уже немолодого мужчины. Все также, не произнося ни слова, он вскинул руку к шлему в чисто земном воинском приветствии. Совершенно автоматически, по воспитанной годами привычке, стоящие напротив него военные ответили тем же. Вновь опустив забрало шлема, чужак, резко развернувшись, зашагал вслед за своими товарищами.

Окрестности города Воронеж.

Полковник Дергаев, командир шестой гвардейской танковой бригады, не спал уже третьи сутки. Боевая тревога застала бригаду прямо в поле во время учений. События развивались настолько стремительно, что сохранились в памяти лишь отрывочными фрагментами. Безумная суета с заправкой машин и загрузкой боекомплекта, прилет беспилотников чужаков (чуть палить по ним сдуру не начали, идиоты с инициативой), потом выматывающий ночной марш на подступы к Воронежу и развертывание на наспех оборудованном оборонительном рубеже. Толпы беженцев на дорогах, пробки из гражданских и военных машин, разбитая и сожженная техника, мрачные лица людей, молча уступающих дорогу танкам и провожающих их взглядами, иногда ничего не выражающими, а иногда наполненными сочувствием. Насколько безнадежна их попытка остановить или хотя бы задержать ТАКОГО врага, понимали даже сугубо штатские люди. Вспышки над горизонтом с западной стороны, далекий гул канонады, прошедшая над колонной девятка штурмовиков Су-25 с пристроившимся к ним чужим истребителем, похожим на трехгранный наконечник копья. Обратно они не вернулись. Может, ушли другим маршрутом… Выход из строя техники, которую приходилось просто бросать на обочинах, истерики потерявших друг друга в этой толчее людей, в общем, обычный бардак отступления все еще огрызающейся армии, уже понимающей, что поражение близко, но еще не утратившей стального стержня дисциплины.

Вот с чем на удивление не возникало проблем, так это с данными об обстановке. Это казалось непривычным. Чужаки исправно скидывали в закрытую сеть информацию о положении наземных и воздушных сил противника. Пользуясь этим, командование попыталось нанести по наступающим вражеским танкам удар крылатыми ракетами из акваторий Азовского и Черного морей. Однако из этой затеи ничего толкового не вышло. Расчет строился на одновременности выхода ракет к целям, и действительно, все сорок шесть Калибров вынырнули из-за невысокого пологого гребня длинного холма, протянувшегося на несколько километров, практически одновременно. И так же одновременно были сбиты. По кораблям азовской флотилии и черноморского флота в ответ прилетел орбитальный залп, но какой-то вялый. Многие корабли получили повреждения, некоторые даже серьезные, но ко дну пошел лишь один малый ракетный корабль. Командование снизошло до подчиненных и сообщило информацию о массированной ночной бомбардировке крупнейших городов России и мира, в ходе которой противник понес значительные потери в крупных артиллерийских кораблях. Так что теперь, по оценкам генштаба, ожидалось снижение интенсивности орбитальных ударов.

Полковник смотрел на экран, куда оператор вывел картинку с летящего на запад беспилотника. Аппарат прижимался к самой земле, поэтому поле обзора широтой не радовало, но зато такой полет позволял надеяться увидеть противника вблизи хотя бы на несколько секунд. На планшете Дергаева танки противника отображались синими ромбами. Более двух сотен машин, разрезавших своим стремительным продвижением полосу обороны пятнадцатой мотострелковой бригады, практически полностью выбив ее танковый батальон, попытавшийся закрыть прорыв, и рассеяв пехоту, теперь беспорядочно отступающую в южном и северном направлениях. Беспилотник выскочил из-за гребня очередной возвышенности, и полковник, наконец, смог рассмотреть врага. Впрочем, через пару секунд аппарат вспух огненным облаком от прямого попадания плазменного сгустка. Полковник просмотрел запись последних секунд в покадровом режиме. Противник двигался тремя волнами отстоящими друг от друга примерно на километр. Над быстро движущимися бронированными жуками проносились плоские аппараты, напоминающие по форме кленовые листья. Как такое может летать в атмосфере, полковник совершенно не понимал, однако летало, и довольно неплохо. Именно такая штуковина и сожгла в итоге беспилотник. Вражеские танки выглядели совершенно целыми. Не сильно, но равномерно светились защитные поля, все машины держали одинаковую, весьма высокую скорость. До них тридцать километров. Практически рядом. Для врага минут пятнадцать хода.

— Ну что ж, товарищи офицеры. Наш выход, — полковник оглядел сосредоточенные лица своих подчиненных, с удовлетворением отметив, что паники в их глазах не заметно, хоть и очевидно, что людям по-настоящему страшно.

Перед самым рубежом развертывания к их колонне присоединилось два дивизиона тяжелых огнеметных систем ТОС-1А «Солнцепек». Воодушевленное успехом применения объемно-детонирующих боеприпасов в Финляндии, командование решило бросить этот козырь на стол и здесь, на берегу Дона. Дергаев приказал им занять позиции вдоль реки и сразу после залпа уходить вдоль берега в северном направлении на Семилуки. Потом перезарядиться и далее действовать по обстановке. ТОСы могли забрасывать свои двухсотдвадцатимиллиметровые реактивные снаряды на шесть километров. Расстояние невеликое и, возможно, стоило поставить их в боевые порядки танков. Но полковник не стал рисковать и оттянул ценные машины примерно на километр в тыл от переднего края обороны.

Пока противник их не видел. Все-таки маскировочные поля чужаков — великая вещь. Если бы не они, бригаду уже смешали бы с землей, а так… может еще повоюем.

— Товарищ полковник, авиация просит вас на связь.

— Полковник Дергаев — представился командир бригады, активировав устройство связи, встроенное в шлем полевой экипировки.