Звезд не хватит на всех Глебов Макс

* * *

Солнечная Система. Орбита Луны.

Флагман сводного десантного полка генерала Кентия.

— Господин генерал, разрешите обратиться, — голос старшего аналитика оторвал Кентия от задумчивого созерцания шара Старших. Генерала мучал вопрос, почему отношение Старших к его действиям на Земле вдруг неожиданно изменилось в конце операции.

— Что у вас, лид-майор? — генерал сдержал обещание, и теперь форму старшего аналитика украшали новые погоны.

— По вашему заданию моя служба проверила прецеденты контактов людей и чужих с цивилизациями из минус-списка. Я готов доложить результаты.

— Я вас слушаю, лид-майор. У вас есть пятнадцать минут.

— Всего в правовой базе империи зафиксировано семьдесят три случая таких контактов. Как правило, заканчивались они жесткой реакцией Старших в виде блокировки управления кораблями и последующей нотой правителю соответствующей цивилизации. Во многих случаях нотой дело не ограничивалось, и на государство накладывались санкции. В пяти наиболее серьезных ситуациях реакция Старших приводила к смене правителя.

— Не слабо. Но это и так более-менее известно. Что еще?

— Случаев, подобных нашему, нам найти не удалось, но есть несколько прецедентов, когда Старшие не реагировали на контакты или реагировали очень мягко, не более чем на уровне изменения цвета артефактов. Один из наиболее интересных примеров — эквивалентный обмен технологиями. Если у слаборазвитой цивилизации вдруг оказывалась технология, неизвестная государству, входящему в Протекторат Старших, обмен не порождал проблем. Правда, это действовало только для обмена технологиями из одной области. То есть, обменять рецепт яблочного пирога на плазменную пушку без осложнений не получится, а вот отдать аналог нашего маскировочного поля за совершенно безумную биотехнологию нанесения на корпус боевой машины квазиживой мимикрирующей пленки — вполне можно. У Унии Флеев, во всяком случае, это получилось.

— Н-да… занятно. Это дает нам какие-то возможности? Меня интересует, сможем ли мы передать аборигенам, э…, ну, землянам, что-то такое, что даст им шанс противостоять кронсам в случае повторного вторжения?

— Для этого им нужно передать слишком многое. Причем лучше не технологии, которые им еще осваивать и осваивать, а готовые изделия. Но тут успешных прецедентов мы не нашли, за единственным исключением. Старшие никогда не возражают против установки на любых планетах генераторов поля подавления. Видимо, им категорически не нравится, когда планеты выжигают термоядерным огнем.

— Подавитель поставим, это не проблема. Что еще можно сделать?

— К сожалению, немногое. Во время боев с кронсами российская армия несколько раз успешно применила боеприпасы объемного взрыва. Я уже докладывал вам, что они игнорируют защитные поля.

— Я помню, лид-майор. Вы также докладывали, что в нашей армии такие боеприпасы никогда не использовались, поскольку у них очень узкий диапазон условий применения.

— Так точно, господин генерал. Но это не так уж и важно, как неважно и то, что мы сами легко можем воспроизвести эту технологию без всякого участия землян. Но ведь нам нужен только весомый повод для передачи наших знаний в обмен на их изобретение.

— Логично. И что мы можем отдать русским за их способ пробития защитных полей?

— Русским? Господин генерал, вы считаете, что обмен нужно вести только с одним государством?

— Естественно. Они принимали наиболее активное участие в сражении с врагом. Именно благодаря их ракетному удару мы с вами дожили до прибытия флота адмирала Трия. Кроме того, не забывайте, что кто-то нас предал, передав кронсам информацию о местах посадки наших кораблей. К моему великому сожалению, мы так и не смогли отследить инициатора этого деяния. Сигнал мы, конечно засекли, но исполнитель погиб при взрыве передатчика… В общем, я могу быть уверен лишь в том, что это сделали не русские. С кем надо, они нашей технологией поделятся. В этом вопросе я готов им довериться. Коды доступа для управления подавителем я, кстати, тоже передал бы именно им. Итак, что мы можем им предложить?

— Им нужны маскировочные поля, господин генерал, иначе их просто сожгут с орбиты. Но эта технология настолько опередила их науку и технику, что мне не ясно, как мы сможем ее передать. Без поставок нашей техники они не освоят производство генераторов поля.

— Ну, допустим даже, что мы нашли способ это сделать. А дальше-то что? Чем они будут отбиваться? Их оружие даже с нашей маскировкой не потянет против кронсов.

— Это так, господин генерал, но больше мы ничего не сможем сделать. Мы просчитали множество вариантов. Этот позволит им продержаться дольше всего, но поражение все равно неизбежно.

— Ну что ж, раз это предел того, что мы можем для них сделать, будем исходить из этого сценария и надеяться, что в случае повторной атаки наш флот сможет прийти Земле на помощь. Подготовьте от моего имени рапорт адмиралу Трию с предложением организовать обмен технологиями. Приложите к нему ваше ретроспективно-прецедентное обоснование. Сам адмирал такое решение принимать вряд ли захочет, но у него есть прямой выход на императора. Пусть решение принимается там, хоть это и потребует немалого времени. Ну а мы, со своей стороны, сделали все, что было в наших силах, — произнес генерал Кентий, закрывая эту тему.

Солнечная Система.

Транспортный корабль сводного десантного полка генерала Кентия.

Коммуникатор лид-полковника Кэлви издал негромкий сигнал.

— Слушаю тебя, Корра.

— Командир, у вас найдется несколько минут для личной беседы? Много времени не займу.

— Минут десять найду, но не больше. Завтра мы улетаем, а дел еще хватает. Я у себя в каюте. Жду.

Буквально через пару минут мастер-лейтенант коснулась ладонью входного сенсора двери каюты командира.

— Заходи, Корра, — пригласил ее лид-полковник, — что у тебя стряслось?

— Мне нужно вниз. Я не могу вот так просто улететь, даже не попрощавшись с человеком, которому я обязана жизнью. Прошу разрешения на вылет на Землю.

— Корра…, — командир прекрасно понимал свою подчиненную. Практически весь личный состав глухо ворчал по поводу их предстоящего ухода из Солнечной системы, а у мастер-лейтенанта на то имелись и веские личные причины, — ты прекрасно знаешь, что это не в моей власти. Боюсь, даже генерал Кентий не рискнул бы дать тебе такое разрешение. Не забывай, что контакты с землянами запрещены старшими, и твой полет может поставить под удар людей куда более высокого положения, чем мы с тобой.

— Я это помню, командир, — не сдавалась Корра, — но я видела шар Старших. В конце операции он потускнел и едва светился оранжевым, а наш с вами визит на русскую авиабазу вообще никак на нем не отразился. Я уверена, что мой полет на Землю не принесет никому проблем. Я не собираюсь рассказывать Виктору секреты изготовления плазменных орудий и технологии постройки шагающих танков. Я просто хочу попрощаться, ведь, возможно, я больше никогда сюда не вернусь.

Кэлви улыбнулся своим мыслям. Он совершенно не желал отказывать этой целеустремленной девчонке, имевшей все основания стремиться вниз на планету. Но выдача официального разрешения на такой полет действительно выходила за пределы его полномочий. Хотя…

— Мастер-лейтенант Корра, — произнес командир эскадрильи официальным тоном, — примите полетное здание. Вам необходимо осуществить патрульный облет района боевых действий с целью поиска не выявленных ранее обломков бронетехники противника для их дальнейшей эвакуации. Ваша зона ответственности — квадрат э… где у нас там могут остаться неучтенные обломки? — спросил Кэлви, выводя на планшет карту Евразии.

— Вот здесь, господин лид-полковник, — мгновенно оказавшаяся рядом Корра, ткнула пальцем в нужную точку.

— Точно, именно в данном квадрате. В случае необходимости вам разрешается приземление и проведение поиска на местности. Использование маскировочных полей обязательно на всем протяжении маршрута. На выполнение задачи вам отводится девять часов. Вопросы?

— Спасибо, командир, — крикнула Корра, исчезая за дверью каюты лид-полковника.

Кэлви только покачал головой и переключился на решение текущих задач. Сделать действительно предстояло еще немало.

Дачный поселок в 30 километрах от Москвы по Минскому шоссе.

Виктор проснулся. Он не смог бы ответить, спроси его кто-нибудь, что его разбудило. Просто легкий тревожный толчок сердца. Привычно бросив взгляд на часы, Виктор удивился. Два часа ночи, а спать не хочется совершенно. Встав с кровати и с наслаждением потянувшись, Виктор подошел к окну. Со второго этажа небольшого дома, построенного родителями на купленном лет десять назад участке в тридцати километрах от Москвы, открывался вид на дачный поселок и недалекий лес.

Электричество подавалось с перебоями. Восстановить разрушенные генерирующие мощности сильно пострадавшая от орбитальных ударов промышленность еще не успела. Вот и сейчас светились только редкие окна в домах, оснащенных автономными электрогенераторами, а поселковые улицы не освещались совсем. Тем не менее, Виктор рассмотрел шевельнувшуюся у калитки темную фигуру, молча помахавшую ему рукой.

Гостей Виктор не ждал, но особой тревоги ночной визитер у него почему-то не вызвал. Спустившись вниз, Виктор включил уличное освещение, запитанное от расположенной в подвале аккумуляторной станции.

Сразу после вторжения в стране резко вырос уровень преступности. Так всегда бывает, когда слабеет центральная власть. А власть ослабла. Слишком большие потери понесла страна, да и весь мир, вот и вылезла на поверхность грязной пеной всякая шваль, сдерживаемая ранее относительной неотвратимостью наказания за любой беспредел.

Надев наплечную кобуру с наградным ГШ-18 и накинув сверху легкую куртку, Виктор вышел из дома. В не слишком ярком свете дежурного освещения как следует рассмотреть стоящую у калитки фигуру не получалось. Виктор нажал кнопку на дистанционном пульте и калитка с легким щелчком приоткрылась, впустив внутрь ночного гостя, вернее гостью.

— Привет, Виктор, — негромко произнесла она по-русски с едва заметным акцентом, — узнал?

— Привет. Я ждал от тебя весточки, но уже стал опасаться, что ты так и не появишься.

— Это оказалось несколько сложнее, чем мне представлялось вначале.

— А я ведь так и не знаю твоего имени, союзник.

— Союзник? Ты так называешь всех девушек, приходящих к тебе в гости посреди ночи?

— Не всех. Только тех, с кем вместе побывал в бою.

— Меня зовут Корра. Мастер-лейтенант Корра, если это важно. Мы так и будем стоять здесь или ты все же пригласишь гостью в дом?

— Буду рад. Я вообще очень рад тебя видеть. Только у меня там небольшой беспорядок. Родители уже неделю как уехали в Москву, а я решил пожить пока здесь. Люблю проводить начало осени на природе.

— Беспорядок это нормально. Пылинки должны летать строем только над плацом военного училища. Меня ты этим не испугаешь, — Корра слегка улыбнулась.

Виктор пропустил Корру вперед, а сам чуть задержался в прихожей, запирая дверь и запуская генератор, едва слышно забухтевший в подвале. Принимать гостью при дежурном освещении ему не хотелось.

— Удивительно, я как будто здесь уже когда-то была, хотя наши дома совсем не похожи на то, что строите вы. У нас города могут покрывать всю поверхность планет. Не всегда, конечно. Есть и специальные заповедные зоны, но по сравнению с нами вы живете очень просторно. Мне нравится. И дерево… так много дерева в отделке. Это ведь настоящее, не имитация?

— Настоящее. Мои родители любят натуральные материалы. Этот дом они строили для себя.

Виктор смахнул со стола крошки, включил чайник и стал доставать из шкафчиков и с полочек разные мамины вкусности. Земляничное и вишневое варенье, пастилу и собственной маминой выпечки печенье с курагой, черносливом и чуточкой имбиря. Потом наступила очередь чая из десятка собранных папой трав, который умел составлять только он сам, а Виктор научился лишь правильно его заваривать.

Корра с интересом наблюдала за приготовлениями Виктора, иногда задавая вопросы и слушая его комментарии. Наконец, ароматный чай был разлит по чашкам, варенье и печенье разложено в вазочки, а Виктор опустился в кресло напротив своей гостьи.

— Как ты себя чувствуешь после ранения? — задал Виктор давно не дававший ему покоя вопрос, — Я очень боялся, что мы не успеем тебя довезти.

— Уже нормально. Меня довольно быстро подлатали. Повезло, еще пара сантиметров влево… У… вкуснотища какая! Это что такое?

— Вишневое варенье, я тоже его люблю. Попробуй еще вон из той вазочки. Тебе должно понравиться.

— Мрррр… угу. Как же это все отличается от того, к чему я привыкла. Не понимаю, в чем разница, но она просто поразительна. У нас есть еда и с более яркими вкусами, но почему-то с этим… вареньем, да?… Угу. Да, с вареньем, она совершенно несравнима.

— Наверное, просто потому, что эту вишню мама выращивала сама, а землянику собирала в лесу, а потом своими руками все это готовила.

— Да?! Так бывает? Нет, ну обалдеть же, как вкусно…

— Очень рад, что тебе нравится… Корра, ты пришла попрощаться? Вы ведь скоро улетаете?

— Да, Виктор, — она как-то сразу погрустнела, — Это так заметно?

— С нашей первой встречи прошло больше двух месяцев. Ты военный пилот, и я хорошо понимаю, что раньше у тебя могло просто не быть возможности со мной связаться. Но сейчас ты вырвалась сюда… Значит понимала, что другой возможности уже не будет.

— Не будет. Я не знаю, куда меня отправят служить дальше. Империя очень велика, так что, весьма вероятно, сегодня мы видимся в последний раз. Я кое-что хочу рассказать тебе. Кронсы обязательно вернутся. Они всегда возвращаются к очагам цивилизации, на которые однажды наткнулись. В этот раз мы успели помочь, но остаться здесь флот не может. Слишком много у Империи врагов, и если новое вторжение кронсов придется на нашу очередную войну с соседями, флот вам на помощь не придет.

— Но ведь вы можете дать нам ваше оружие, тогда мы отобьемся сами, по крайней мере, у нас появится шанс.

— Мы не можем. Это запрещено. Не спрашивай кем и почему, это будет очень долгий рассказ, а времени у меня не слишком много. Но я хочу дать шанс тебе. Лично тебе, а уж как ты им распорядишься, зависит только от тебя самого. Даже если ты сможешь спасти только себя — я уже буду считать, что мой долг оплачен.

— Ты ничего мне не должна, Корра, — улыбнулся Виктор.

— Это ты так думаешь, и, значит, я в тебе не ошиблась. Но я считаю иначе. Слушай внимательно. Ты получил очень высокую награду Империи. Высшую награду. Я не знаю, каким местом думали господа генералы и адмиралы, когда утверждали это награждение, но мне кажется, что в статут ордена они особо не вчитывались. А я, вот, не поленилась… Есть там один очень интересный пунктик, который гласит, что если орден за особые заслуги перед Империей вручается не гражданину, то такой награжденный автоматически получает право подать прошение об имперском гражданстве, и это прошение не может быть отклонено.

— О как…, — озадаченно произнес Виктор.

— Да уж вот так. Только есть одно «но». Для подачи заявления о получении имперского гражданства соискатель должен лично прибыть на одну из планет Империи или на любую другую планету, где есть имперское консульство. А ближайшая такая планета находится отсюда в трех десятках световых лет.

— Однако… Даже напрягши все силы человечества мы туда при моей жизни не доберемся.

— Я тебя туда отвезти не смогу, не позволят. Но могу попытаться прислать за тобой коммерческий корабль. Вот только стоит это очень дорого. Около ста тысяч кредитов. Всех моих сбережений не хватит и на десятую часть требуемой суммы.

— Что в вашем мире имеет ценность? Может быть золото, драгоценные камни, тяжелые элементы? Мне достаточно позвонить, и все это будет у тебя в любых количествах. Ты же понимаешь, какая это для нас возможность. Руководство моей страны ее не упустит.

— Нет. Это все, конечно, стоит каких-то денег, но я столько не увезу на своем истребителе. И не надо никому звонить… Я здесь, вообще-то, совершенно нелегально.

— У тебя будут проблемы?

— Не должно. Мой командир отличный мужик и все прекрасно понимает. И именно поэтому я не могу и не хочу его подставлять. Давай лучше подумаем, что можно сделать, не привлекая твое начальство.

— Ну, может быть, есть что-то такое, что можно найти только у нас… Вон, как тебе мамино варенье понравилось, — улыбнулся Виктор. А потом улыбка медленно сползла с его лица, перерастая в удивление.

Корра смотрела на него широко распахнутыми глазами, которые и так-то были огромными, а сейчас Виктор боялся в них просто утонуть.

— Ты… Как я сама-то про Силха не вспомнила…? Не стоит забывать старых друзей, — почти шепотом произнесла она, покачав головой, — Ну ты даешь, капитан Вершинин, ты молодец!

— Подполковник Вершинин, если уж ты решила вспомнить о званиях, — Виктор опять улыбнулся.

— О… Поздравляю! Неплохая карьера для отставного пилота, — на лице Корры появилась хищная улыбка, — значит, так, есть у меня в Империи… ну, назовем его другом детства, который ради получения канала поставки в Империю всякой экзотики профинансирует отправку корабля хоть на родную планету кронсов, если найдет ее, конечно. Бизнес у него такой. Да, это будет не совсем законно… Ну и пусть. Это не мое дело, в конце концов. Вот только тебе здесь придется этого человека не разочаровать, чтобы по возвращении в Империю он не начал задавать мне неудобные вопросы.

— И чем я смогу ему помочь?

— Сориентировать его в местной специфике. Он не хуже нас с тобой понимает, что далеко не все ценное создается путем применения новейших технологий. Есть же живопись, скульптура, литература… А музыка? У вас не меньше талантливых людей, чем в Империи, и то, что они делают исключительно своими собственными руками и головой, может иметь высокую цену на наших аукционах. Вопрос только в том, чтобы правильно раскрутить все это. Мой приятель это умеет и знает нужные ходы-выходы в Империи, а вот часть работы на Земле тебе придется взять на себя. Кроме того, после получения имперского гражданства ты станешь для него бесценным кадром, единственным человеком в галактике, имеющим двойное гражданство — Империи и одного из государств Земли.

— И чем это ему поможет?

— Ты пойми простую вещь, контакты с жителями Земли запрещены, значит и торговля тоже под запретом. Но ты станешь гражданином Империи, и с тобой, лично с тобой, иметь дело уже будет можно. Представляешь, какие при этом появляются возможности для бизнеса, если взяться за это умеючи? А он умеет. Жаль, давно я его не видела, но вот и повод будет. Но его надо заинтересовать и убедить, чем я и займусь с помощью информации, вытащенной из вашей планетарной сети, — Корра ненадолго задумалась, стоит ли вдаваться в подробности о личности своего приятеля, но все же продолжила, — На самом деле, мой друг… торговец, причем с законом он дружит, скажем прямо, не всегда. Мы выросли вместе в шахтерском городке под куполом. Крупный астероид, богатый редкими элементами… Фу, гадость. Мы все, весь наш приют, стремились вырваться оттуда, кто как мог. Я в итоге стала кадетом, а он… Он нашел себе другое занятие. Его имя Силх. Он сам найдет здесь все, что будет выгодно купить на Земле и продать у нас. Ты ему просто поможешь здесь на начальном этапе, а он на обратном пути захватит тебя с собой.

— И что я буду делать там, у вас, без документов, без нормального образования? — задал Виктор мучавший его последние несколько минут вопрос.

— Твой главный документ — наградной лист, прилагающийся к ордену. Гражданство ты получишь, ну а дальше все будет зависеть от твоих договоренностей с Силхом…, — ответила Корра, с видимым удовольствием допивая большую кружку чая — Слушай, Виктор, у тебя душ принять можно? А то после твоего чая с меня течет, как после беговой тренировки. Не привыкла я к таким горячим и одновременно вкусным напиткам.

— Да без проблем. А хочешь, я тебе сауну приготовлю? Она нагреется почти моментально.

— А это что? Опять вкуснятина какая-нибудь? В меня больше уже не влезет…

Виктору очень нравилась эта непосредственная и веселая девушка, и, не произойди их знакомство при таких экстремальных обстоятельствах, он бы уже давно начал оказывать ей знаки внимания, но сейчас… Виктору мешало осознание того простого факта, что Корра чувствует себя в долгу перед ним. Он подозревал, что захоти он большего, чем просто разговор за чаем, девушка ему не откажет. Но пользоваться ситуацией Виктор считал свинством.

Распаренная Корра, завернутая в простыню, жадно приложилась к стакану холодного лимонного тоника.

— Ну, Вершинин, ты… ты убил меня просто… Как я теперь истребитель-то поведу, а? Да я в сенсор автопилота пальцем не попаду с трех попыток.

— Ты отдохни немного, это с непривычки, — усмехнулся Виктор, сидя в махровом халате в кресле напротив и потягивая тоник. Не с первого, так со второго раза сауна начнет тебе нравиться.

— А кто тебе сказал, что мне не понравилось? Просто очень необычно как-то. И знаешь что, Вершинин, я же вижу, как ты на меня смотришь, а у меня остался максимум один час, и если ты, затейник фигов, вот прямо сейчас не возьмешь меня на руки и не отнесешь наверх, я всю оставшуюся жизнь буду считать тебя последним кретином.

Виктор стоял на небольшой поляне посреди ночного леса и смотрел вверх в черное небо, усыпанное огоньками звезд, среди которых только что затерялась крошечная точка имперского истребителя.

— Выживи, Вершинин, — требовательно произнесла Корра, уже забравшись в кабину, — ты можешь, и, наверное, должен помочь своим пережить второе вторжение, но запомни одну простую вещь: ты мне нужен. И не вздумай героически погибнуть — не прощу.

— Ты говорила, что Империя очень велика, но я тебя найду. Жди, — с улыбкой ответил Виктор цитатой из полученной когда-то от Корры записки, и остался один на темной лесной поляне.

Истребитель давно растворился в ночном небе, но Виктор продолжал смотреть вверх. Он с детства любил звезды, а сентябрьская ночь вдали от города предоставляла идеальные условия для наблюдения за небом. Звезды манили Вершинина, но он всегда с сожалением признавал, что при его жизни дотянуться до них человечество не сможет. И вот неожиданно звезды стали ближе, они сами пришли к нему, к сожалению, очень недобрым способом. Но не звезды были в этом виноваты.

Виктор с сожалением оторвался от созерцания ночного неба, тряхнул головой, включил фонарь и отправился назад к поселку. Несильный удар в голову за правым ухом оказался для Вершинина полной неожиданностью. Резкая боль заставила его дернуться и хлопнуть рукой по затылку. Крупная ночная бабочка, хлопая крыльями, свалилась куда-то в траву.

— Вот зараза… — беззлобно ругнулся Виктор, потирая укушенное место, — Что ж ты за тварь такая? Бабочки же не кусаются… Или кусаются?

Пострадавший затылок зудел и чесался, но Виктор терпеливо сносил неприятные ощущения, с детства помня, что чесать места укусов себе дороже. Дома была какая-то мазь, которой в подобных случаях пользовались родители, и он решил немного потерпеть. Однако зуд быстро прошел, и, войдя в дом, Виктор так и не вспомнил о том, что нужно смазать место укуса, да и о самом этом событии он почти сразу прочно забыл, не придав ему никакого значения. Но именно в этот момент его судьба вновь резко сменила вектор движения. За десятки тысяч световых лет от Земли некая неизвестная Виктору сила сделала свой выбор.

Отпуск, похоже, бесповоротно накрылся, и подполковник стал собираться в город. В десять Виктор уже ехал по Минскому шоссе и набирал номер полковника, вернее уже генерал-майора, Васнецова, с которым познакомился, в финском лесу, доставляя Корру к месту посадки корабля союзников.

— Васнецов, — коротко ответил на вызов военный разведчик.

— Товарищ генерал-майор, подполковник Вершинин вас беспокоит. Есть крайне важная информация по вашей части. Нужно срочно встретиться.

— Ты где сейчас, подполковник?

— На Минке. Километров двадцать от города.

— Тогда давай ко мне. Здесь и поговорим. Пропуск на тебя через пару минут будет готов, так что проходи прямо в мой кабинет. Жду.

Продираться сквозь бесконечные ремонтные работы, развернувшиеся в столице почти сразу после окончания боевых действий, Виктор не стал, предпочтя оставить машину у метро и дальше добираться до цели московской подземкой.

Комплекс зданий Главного управления Генерального штаба на улице Гризодубовой уже более-менее привели в порядок, хотя восстановительные работы еще продолжались, особенно в левом крыле центрального здания, куда угодил плазменный заряд тяжелой артиллерийской платформы противника. Внутри витали неистребимые запахи красок, шпаклевок, грунтовок и прочего строительного ассортимента, и с разных сторон периодически доносились звуки работы перфораторов. В приемной Виктора уже ждали, и мрачно-сосредоточенный майор проводил его в кабинет генерала без задержек.

— Товарищ генерал…

— Отставить, подполковник. Садись и рассказывай, что у тебя случилось.

— Так точно, Игорь Игнатьевич. Сегодня ночью с личным визитом меня посетила пилот союзного флота лейтенант Корра.

— Вот как? Ну что ж, этого можно было ожидать. Однако я не думаю, что ты пришел сюда рассказывать мне о ЛИЧНЫХ подробностях этого визита. Я тебя внимательно слушаю.

— Лейтенант считает, что в ближайшие годы Земля подвергнется второму вторжению врага. Они называют противника кронсами. При этом, по ее мнению, велика вероятность, что флот союзников не сможет прийти нам на помощь. Свое оружие и технику они тоже передать нам не смогут. На это у них действует какой-то неясный запрет, как и на контакты с нами. Корра очень рисковала, рассказывая мне все это.

Генерал мрачно слушал Виктора, лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Когда Виктор закончил, он с минуту молча сидел, напряженно размышляя, после чего с досадой произнес:

— Судьба восьми, хотя нет, уже не восьми миллиардов человек зависит от пройдохи-контрабандиста и девчонки-лейтенанта. Вершинин, ты вообще, нормальный? Ты должен был позвонить мне прямо оттуда. Сразу, как услышал о предстоящем вторжении. Мы бы придумали что-то более надежное. В конце концов, за нами стоят ресурсы всей страны, а если понадобится, то и планеты.

— Я не мог подставить ее под удар. Она и так сильно рисковала, нарушив полетное задание и прямой приказ командира. Никаких официальных контактов никто с нами налаживать бы не стал. Она дала мне это понять достаточно недвусмысленно.

Генерал лишь махнул рукой.

— Ладно, что сделано, то сделано. Я должен доложить обо всем наверх. Подожди в приемной. Сейчас, наверное, поедем в Кремль.

Ядро галактики Млечный Путь.

Двадцать пять тысяч световых лет от Солнца.

Резиденция А-клана Старших.

Последнее время Октос редко надолго покидал свой уютный бассейн в клановой резиденции. Возраст давал себя знать, и, несмотря на все достижения предков, длить жизнь бесконечно не могли даже Старшие. Архивы хранили информацию о том, что когда-то предки практически достигли бессмертия, но с этим периодом было связано много неясного, и некоторые историки клана считали, что именно с достижением бессмертия начался застой, который через несколько сотен циклов повернул вспять прогресс цивилизации.

По синей поверхности аммиачного раствора прошла легкая рябь, заставившая Октоса отвлечься от размышлений. Кто-то хотел говорить с ним, и Октос мысленной командой разрешил мельчайшей взвеси аммиака соткаться в объемное изображение вызывавшего его коллеги по клану.

— Приятных размышлений, Октос, — учтиво поприветствовал Краен главу сектора, сложив щупальца в сложном ритуальном жесте, правильное исполнение которого требовало длительных упражнений.

— Благодарю, коллега Краен, взаимно, — ответил Октос, с некоторым неудовольствием отмечая про себя, что, несмотря на молодость, функционер клана умеет вести себя подобающим образом.

— Ты просил держать тебя в курсе моих действий в твоем секторе, — перешел сразу к делу Краен. — Рад сообщить, что операция по внедрению биопроцессора прошла успешно. Я бы зашел к тебе лично, не напрягая вызовом, но сейчас я очень далеко. Галф взялся собственноручно настроить и внедрить процессор аборигену, а я не смог удержаться от того, чтобы полететь с ним.

— И как все прошло? — поинтересовался Октос исключительно из вежливости. Самого факта успеха ему было вполне достаточно, детали его не интересовали, но пусть уж Краен расскажет, если ему это доставит удовольствие.

— Все-таки Осм был великим Старшим, — издалека начал Краен. — С его смертью мы многое потеряли. Галф его еще помнит, кстати. Говорит, сейчас таких уже нет. Сама процедура оказалась простой, как все гениальное. Укус местного насекомого в затылочную часть головы, и зародыш биопроцессора уже почти на месте. Ну а дальше он уже сам найдет дорогу в мозг и начнет разворачиваться в зрелую форму. Процесс займет до полугода, но изменения реципиент почувствует уже недели через две.

— И во что в итоге превратится абориген?

— Ну… тут бывает по-разному. Людям биопроцессоры раньше не вживляли, во всяком случае, Галф о таком не говорил. К сожалению, Осм в свое время изготовил только четыре таких артефакта, так что достоверной статистики нет. Хотя, есть мнение, что это только мы знаем о четырех, а в реальности процессоров было больше, но это всего лишь слухи. Теоретически, сознание и личность должны сохраниться в неизменном виде, но появятся новые возможности, точный перечень которых Галф и сам не знает. Но, судя по всему, аборигену понравится, раз уж считается, что реципиент процессора поднимается на новый уровень способностей, который, при определенной удаче, может позволить ему ускорить развитие всей своей цивилизации. В двух из четырех предыдущих случаев это сработало. Жаль, что для нашей расы ничего подобного Осму создать так и не удалось.

— Это неудивительно. Наши мыслительные центры совершенствовались столько циклов, что улучшить их уже практически невозможно, — небрежно ответил Октос.

— Наверное, ты прав, — согласился Краен, но Октосу показалось, что функционер не вполне согласен с таки выводом, хоть и не рискует прямо говорить об этом.

— Ты сказал, что нужный результат был достигнут в двух из четырех случаев. А что стало с остальными двумя носителями процессоров?

— Они погибли при различных обстоятельствах в первые три месяца после внедрения артефакта. Детали Галфу неизвестны, но на судьбу их цивилизаций это никак не повлияло, так что в случае неудачи опасаться нам особо нечего.

«Ну, мне-то нечего, а вот тебе… За использование уникального одноразового артефакта без всякой пользы Совет может спросить достаточно строго», — подумал Октос, но вслух ничего говорить не стал.

* * *

Одинцовский район Московской Области.

Загородная резиденция президента России.

— Господин президент, — взял слово министр иностранных дел, — час назад в секретариат Организации Договора Коллективной Безопасности поступил официальный запрос от Саудовской Аравии на присоединение к ОДКБ.

— Поступил, значит, рассмотрим на очередном заседании Совета, — спокойно ответил президент. После парада на Красной площади поток желающих присоединиться к оборонительному договору, основную роль в котором играла Российская Федерация, все еще продолжал нарастать. — Сейчас многие хотят с нами дружить, но мы не должны забывать о том, как эти же господа вели себя по отношению к нам еще несколько месяцев назад. Я не про Саудовскою Аравию, а вообще.

— Полностью с вами согласен, господин президент, — произнес в ответ министр обороны, — но оборонительный союз нужно укреплять. К сожалению, наша армия понесла слишком большие потери при отражении вторжения. Погибли многие наиболее боеспособные части, новейшая техника и, главное, люди, способные на ней эффективно воевать. Саудовская Аравия в качестве партнера не самый худший вариант, хотя, конечно, и не лучший. Это в военном смысле, но нефть… На мой взгляд, лучше иметь их в друзьях.

— Думаю, всем очевидно, что они будут рассчитывать на нашу защиту в случае повторного вторжения, — поморщился президент, — вернее даже не на нашу, сами мы вряд ли отобьемся, а на защиту наших молчаливых союзников. Но, как оказалось, мы и сами не можем с уверенностью утверждать, что они еще раз нам помогут.

— Да, надежда на их помощь весьма зыбкая, — согласился с последним утверждением президента министр иностранных дел, — К сожалению, нам катастрофически не хватает информации. Тем не менее, у нас ведь есть ниточка, за которую стоит потянуть. Возможно, что-то из этого и выйдет.

— Подполковник Вершинин? — президент невесело усмехнулся, — вся эта история отдает первосортнейшим бредом. Девчонка-лейтенант, сбежавшая к своему спасителю на пару часов с молчаливого попустительства командования… Ее знакомый-контрабандист… Вы сами-то понимаете, что всю эту ерунду нельзя даже рассматривать при планировании наших действий? Не в песочнице сидим с совочками и ведерками.

— Боюсь, господин президент, других совочков и ведерочек у нас не имеется, только эти, — вступил в беседу начальник ГРУ генерал-полковник Ефимовский, — Моим управлением ведется разработка операции по внедрению подполковника Вершинина в империю наших союзников. Бюджет не ограничен — нам нужно знать хоть что-то.

— Хорошо, генерал-полковник, действуйте, — все еще с недовольством в голосе ответил президент, — и держите меня в курсе. А теперь, господа, я хочу услышать вашу оценку изменения баланса сил в мире. Иван Семенович, начнем с вас. Что удалось выяснить по сохранившемуся военному потенциалу НАТО?

Министр обороны потянулся было к планшету, но президент остановил его.

— Точные цифры вы мне уже предоставили в отчете. Сейчас меня интересует ваша общая оценка.

— Если в общем, то боеспособных армий ни в Европе, ни в северной Америке не осталось, кроме Финляндии, пожалуй, но и у финнов потери весьма велики. Сразу, как только союзники перестали прикрывать маскировочными полями войска и корабли стран, уклоняющихся от боевых действий, они превратились в идеальные мишени для орбитальных ударов, чем противник незамедлительно и воспользовался. Потери боевой техники наземных войск НАТО достигли восьмидесяти пяти процентов. Авиация уничтожена на три четверти, а тому, что осталось, неоткуда и не на чем летать — практически вся авиационная инфраструктура разрушена. Кораблей сохранились единицы, они оказались самыми уязвимыми для атак с орбиты. Несколько лучше ситуация с подводными лодками и баллистическими ракетами шахтного базирования, но толку от них в новых обстоятельствах не много. Поле подавления, поставленное союзниками, продолжает работать, так что ядерного удара можно не опасаться, по крайней мере, в данный момент.

— То есть по вашей оценке сил ОДКБ вполне достаточно для сохранения силового паритета?

— Более чем, господин президент. Мы, конечно, потеряли очень много, но армия и флот сохранили боеспособность, силы противовоздушной обороны продолжают достаточно надежно прикрывать города и узлы промышленной инфраструктуры, во всяком случае, тем, что осталось в распоряжении НАТО, наше ПВО пробить не получится, а неземных войск мы сможем выставить в разы больше, чем сможет собрать потенциальный противник.

— Я бы хотел кое-что добавить к картине, нарисованной Иваном Семеновичем, — подключился к докладу министр иностранных дел, — по оценкам моей службы, политической воли для какой-либо агрессии по отношению к России у лидеров стран запада в данный момент нет. Им элементарно не до нас. В США и Европе не прекращаются беспорядки и стихийные выступления граждан. Они хотят смены власти и налаживания нормальных отношений с нами и Китаем. Экономика ведущих европейских стран парализована. Промышленности нанесен огромный ущерб, а поставки из стран Азии практически прекратились. В США ситуация чуть ли не хуже. Сейчас каждый решает свои проблемы сам, и азиаты не стали исключением, прекратив поставки товаров по старым налаженным каналам. Китай и Индия понесли потери, сопоставимые с нашими, и сейчас они заняты решением своих внутренних проблем. Чуть лучше ситуация в Израиле, государствах южной Америки и в ЮАР. Их армии вели активные боевые действия с самого начала вторжения, в меру сил, естественно, и союзники прикрывали их войска маскировочными полями до самого конца, так что военный потенциал они отчасти сохранили, но у этих стран нет никаких мотивов для проявления агрессии по отношению к России.

— То есть вы хотите убедить меня в том, что за нашу безопасность сейчас можно не опасаться? — прямо спросил глава государства.

— Не совсем так, господин президент, — вновь взял слово министр обороны. — Мы пока можем не опасаться агрессии только со стороны других государств Земли, но боюсь, в сложившейся ситуации этого совершенно недостаточно.

Москва.

Район Строгино.

Корра обещала, что если ей удастся договориться с Силхом, вестей от контрабандиста можно ждать не раньше, чем через полтора месяца. Вести эти примут форму обычного телефонного звонка, когда корабль Силха приблизится к Земле настолько, что его аппаратура сможет влезть в сеть сотового оператора. Сама Корра нашла Виктора с помощью маячка, встроенного в небольшой цилиндрик, который Виктор обнаружил в футляре от ордена вместе с запиской. Цилиндрик у Виктора остался, но особой необходимости в нем теперь не было, разве что в качестве резервного варианта.

Виктор терпеливо ждал, а вот родная и любимая военная разведка развела вокруг его персоны кипучую деятельность и уже достала так, что дальше ехать некуда. Вот и сейчас, выглянув в окно своей квартиры, Виктор обнаружил очередной невзрачный минивэн серебристого цвета и неопределенного возраста, приткнувшийся на дворовой парковке. Машины и сотрудники в них регулярно менялись, но суть оставалась все той же.

Однако сейчас Виктора беспокоили совсем не сотрудники ГРУ. В последнее время он стал замечать за собой странности, о которых никому пока не говорил, но которые уже всерьез начинали его напрягать.

Заехав на днях к родителям, Виктор в процессе обычной неспешной беседы о семейных делах машинально взял в руки лежавший на столе сборник судоку. Сам он никогда не любил эти математические головоломки, придуманные еще в семидесятых годах двадцатого века в Северной Америке, а потом подхваченные и растиражированные предприимчивыми японцами. А вот мама их обожала. Увидев в руках сына сборник, она улыбнулась.

— Представляешь, вчера решила, что уже хорошо решаю судоку и попробовала перейти на новый уровень. И как в стенку уперлась, весь вечер ломала голову над одной головоломкой, вот этой как раз… Так и не решила ее.

Виктор бросил взгляд на разлинованный квадрат размером девять на девять, разбитый более жирными линиями на девять полей три на три и частично заполненный цифрами-подсказками. Квадрат был густо испещрен карандашными пометками. Чувствовалось, что над решением задачки долго и упорно работали. Мама уже когда-то пыталась объяснить ему правила этой игры, но помнил их Виктор довольно смутно.

— Нужно заполнить пустые клетки цифрами от одного до девяти так, чтобы в строках и столбцах цифры не повторялись? — уточнил он.

— Не только, — покачала головой мама. — Еще они не должны повторяться внутри малых квадратов, иначе все было бы просто.

Виктор еще раз посмотрел на явно непосильную для него головоломку, улыбнулся, и совсем уже было собрался отложить ее в сторону, как вдруг что-то его остановило. Он внимательнее вгляделся в, казалось бы, бессмысленный набор цифр, и его рука сама потянулась к лежащему здесь же, на столе, карандашу. Он ЗНАЛ, что в пока еще пустой верхней правой клетке центрального квадрата должна стоять цифра восемь. Виктор неуверенно вписал ее туда и вновь посмотрел на головоломку. Теперь он столь же однозначно видел, что через две клетки от вписанной только что восьмерки должна стоять единица, а дальше просматривалось поле, в которое нужно будет вписать тройку…

Под недоуменными взглядами родителей Виктор быстро заполнял пустые ячейки судоку. Лишь однажды он ощутил неуверенность, когда две разных ячейки оказались подходящими для следующего числа, но он наугад выбрал один из вариантов и дальше решение не вызвало уже никаких трудностей.

— Почему ты не говорил раньше, что увлекаешься судоку? — слегка укоризненно спросила мама, придирчиво проверив решение и убедившись, что оно верное.

— Не знаю, мам… — Виктор был удивлен значительно больше родителей. — Наверное, потому, что это первая такая головоломка, которую я решил в своей жизни.

— Так не бывает, сын, — не поверил папа, — если, конечно, ты не великий математик.

— Мама, можно я еще раз гляну? — Виктор потянулся за сборником головоломок, — Мне показалось, что эта задачка имеет еще одно решение. Так бывает?

— Бывает, но редко, — кивнула мама, — обычно составители стараются такого не допускать, да и программы у них есть компьютерные, которые это проверяют…

Виктор вернулся к тому моменту, когда ему пришлось случайным образом выбирать, куда поставить очередную цифру, и сделал другой выбор. Через минуту он протянул маме заполненный квадрат судоку с альтернативным решением.

— Как ты это сделал, сын? — в отличие от радостно улыбающейся мамы, в папином голосе Виктор слышал нотки беспокойства.

Виктор пожал плечами.

— Сам удивляюсь, — ответил он и потянулся рукой к внезапно зачесавшемуся небольшому шрамику за правым ухом.

Второй случай произошел на ракетном полигоне Капустин Яр в Астраханской области. Военный аэродром вблизи города Знаменск, куда Виктора доставил попутный транспортный борт, впечатлил подполковника кипучей деятельностью. До майских событий здесь базировалась смешанная авиаэскадрилья военно-транспортной авиации, но теперь аэродром, удобно расположенный недалеко от полигона, был забит боевыми вертолетами и штурмовиками, непрерывно взлетавшими с него для отработки ударов по наземным целям и возвращавшимися после выполнения учебных задач.

Для Виктора сюда специально перегнали единственный Ка-50, переживший вторжение кронсов. Вообще, вся эта история с его подготовкой к визиту в Империю выглядела, с точки зрения самого Виктора, полным идиотизмом. Никто в военной разведке, естественно, понятия не имел, что ждет Виктора в мире союзников, если, конечно, он туда доберется. Соответственно, решить, к чему его нужно готовить, тоже оказалось чрезвычайно сложно, но не лежать же на диване в ожидании визита знакомого Корры, да и наверх тоже что-то нужно было докладывать. А за словами из доклада: «Агент проходит подготовку к внедрению» должно хоть что-то стоять.

Вот Виктор и бегал кроссы, плавал, занимался с инструктором по рукопашному бою, выкручивал себе мозги на индивидуальных занятиях по психологии, тактике ведения переговоров и техникам эффективной коммуникации. Кому пришло в голову включить в программу занятий еще и тренировки по его основной боевой специальности, Виктор не знал, но результатом этого решения стало его появление на аэродроме Капустин Яр.

Видимо, нужные хвосты были должным образом накручены, так что на подготовку подполковника Вершинина горючего и боеприпасов аэродромное начальство не жалело. Сначала все шло, как обычно, во всяком случае, в первых трех вылетах Виктор ничего странного за собой не заметил. Возможно, причиной тому было использование управляемых боеприпасов. Стрелять противотанковыми «Вихрями» с десятка километров по движущимся мишеням, изображающим бронетехнику, было не сложно, особенно учитывая уже имеющийся немалый опыт Виктора в этом деле, включая реальный боевой. Но на второй день учебных полетов дело дошло до автоматической пушки и неуправляемых ракет С-8.

Вместе с Виктором на учебные стрельбы вылетели три двухместных Ка-50-2. Учебные цели двигались по полигону, имитируя печально знакомое российским военным построение танковых цепей кронсов. Виктор помнил, что такое даже одна инопланетная боевая машина, и прекрасно понимал, что будь на месте макетов настоящий противник, все четыре вертолета уже полыхали бы чадными кострами на земле. Но по легенде учений за несколько минут до выхода ударных вертолетов на цель по противнику нанесла ракетный удар авиация и отработали реактивные системы залпового огня. В результате вражеские машины лишились защитных полей и получили повреждения. Генералы, как это всегда и бывает, готовились к уже прошедшей войне и почему-то напрочь игнорировали тот факт, что тогда земляне сражались с врагом не в одиночестве, а теперь все может быть совсем иначе.

Сначала четверка вертолетов шла над Волгой, прижимаясь к воде, потом, когда настала пора выходить на цель, удобное прикрытие в виде берега пришлось покинуть. Откуда взялась эта ракета, военная контрразведка потом долго и дотошно выясняла, но, на взгляд Виктора, при том бардаке, который царил на полигоне Капустин Яр, там с одинаковым успехом могли потерять или найти не то, что ракету, а и подводную лодку. В учениях принимали участия союзники России по ОДКБ, а их в последнее время изрядно прибавилось. Вояки там были очень разные, говорили они на десятке языков, и далеко не все владели русским или хотя бы английским, а если и владели, то так, что лучше бы сразу сказали, что не владеют, чтобы у партнеров по оборонительному договору ненужных иллюзий не возникало. Сведения о возможной повторной атаке кронсов поставили на уши буквально всех. Конечно, информацию эту засекретили, но генштаб-то был в курсе, и реагировали генералы так, как привыкли — если война еще не началась, то чем серьезнее угроза, тем масштабнее учения нужно проводить. Вот и согнали на несколько полигонов по всей стране чуть не все боеспособные войска, оставшиеся в строю после майского инцидента.

Резкий визг сигнала оповещения о ракетной атаке приковал внимание Виктора к радару прицельно-навигационного комплекса. Тип ракеты радар определить не мог, но шла она точно на их группу. Ракете оставалось преодолеть около двенадцати километров, что при ее скорости означало, что через восемь секунд кто-то из их четверки будет нашпигован поражающими элементами после взрыва ее боеголовки.

— В стороны! — услышал Виктор в наушниках шлема приказ полковника Коровина, командира их звена.

Смысла в этом маневре Виктор не видел. Судя по скорости, это с высокой вероятностью была ракета комплекса С-400. Увернуться от такого подарка вертолет все равно шансов не имел. Подполковник не стал менять курс, его снова накрыло ощущение, что он точно знает, что нужно делать. Ракета приближалась стремительно, и Виктор чуть довернул нос своего Ка-50, задавая упреждение. Ровно через три секунды после обнаружения ракеты тридцатимиллиметровая пушка вертолета Вершинина выпустила в сторону цели очередь из десяти осколочно-фугасных снарядов. Залп занял меньше секунды, и, не дожидаясь результата, Виктор выстрелил еще дважды. Яркая вспышка и безобидное издали облачко белого дыма — все, что осталось от ракеты, которая, казалось, неизбежно должна была вырвать из их строя одну из машин.

— Цель уничтожена, — преодолевая сухость в горле, деревянным голосом доложил Виктор, — Расход боеприпасов тридцать снарядов. Прошу подтвердить продолжение выполнения учебной задачи.

Полковник Коровин ответить не успел. В эфир ворвался начальственный рык командующего учениями генерал-полковника Егорова.

— Вашу мать! Все живы?

— Так точно, товарищ командующий! — голос Коровина тоже был севшим и хриплым.

— Что с ракетой?

— Сбита подполковником Вершининым очередью из автоматической пушки, товарищ генерал-полковник.

— Везучие вы… и не только вы. Прекратить выполнение учебной задачи. Всем бортам вернуться на базу.

От воспоминаний Виктора оторвала трель телефонного звонка. Номер звонившего ничего ему не сказал.