Чужак в стране чужой Хайнлайн Роберт
Джубал сказал ему поместить тело и оставить его там до прихода Джилл, но разве же говорил Джубал, чтобы и он сам ждал вместе с телом?
Идею следовало обдумать тщательно и не торопясь — скользкие человеческие слова могут привести к ошибке. В конце концов все сомнения исчезли — Джубал не приказывал ему оставаться в теле, таким образом появляется выход из нестерпимого положения, появлялась возможность разделить с братьями их беду.
Он решил прогуляться.
Тут нужно сказать, что Смит был сам потрясен собственной наглостью; он, конечно, и раньше предпринимал такие выходы, но никогда вот так, без инструктора, а только в непременном сопровождении Старика, который следил и за ним, и за оставленным телом, не давал потерять ориентировку и заблудиться, заботился о возвращении в плотскую оболочку.
Сейчас Стариков под рукой не было, но Смит чувствовал дерзкую уверенность, что справится и сам, причем не посрамит своих наставников. Он проверил каждый орган свернувшегося калачиком тела, убедился, что оно в полной безопасности, а затем осторожно выбрался наружу, временно оставив эту малозначительную часть себя без присмотра.
Поднявшись из воды, он встал на край бассейна; главное средство против утраты ориентации — это вести себя так, словно ты пребываешь в воплощенном состоянии — иначе можно забрести в незнакомые места и не найти обратной дороги, навсегда лишиться тела.
Смит огляделся.
Прямо посреди сада приземлялась машина, попавшие под нее существа жаловались на боль и унижение. Может быть, это и есть почувствованная им беда? Трава предназначена, чтобы по ней ходили, цветы и кусты — не предназначены. Это неправильно.
Нет, здесь есть другая большая неправильность. Из машины выходит человек, одна его нога готова коснуться земли, а навстречу уже несется Джубал, несется и швыряет в него свой гнев. Вспышка такой яростной силы, направленная одним марсианином на другого, заставила бы их обоих мгновенно развоплотиться.
Смит отметил это как материал для дальнейшего обсуждения, нужно было разобраться, критический ли это момент, и возникла ли необходимость прийти брату на помощь. Затем он посмотрел, чем заняты остальные.
Доркас выбирается из бассейна, она озабочена, но не очень; Смит почувствовал ее веру в Джубала. Ларри только что вылез, падающие с него капли воды словно замерли в воздухе. Ларри полон веселого возбуждения, его уверенность в Джубале абсолютна. Рядом с ним Мириам, ее настроение — что-то среднее между настроениями Ларри и Доркас. Чуть поодаль стоит Энн, одетая в длинную белую накидку, которую она весь день носила с собой. Ее настроение не огрокивалось, вместо этого Смит почувствовал холодную, непоколебимую выдержку, свойственную Старикам. Поразительно — ведь Энн всегда казалась такой мягкой и нежной.
Он увидел, что Энн внимательно следит за Джубалом, в напряженной готовности броситься ему на помощь. И Ларри тоже!.. и Доркас!.. и Мириам! Так значит, все они — братья Джубала по воде, а значит — и его братья! Смит едва не взлетел над землей — настолько потрясло его неожиданное прозрение. Пришлось сделать над собой усилие, успокоиться, а затем восприять и восхвалить их всех вместе и по отдельности.
К краю бассейна подплыла Джилл, несколько секунд назад нырявшая на дно проверить, как там Смит. В тот момент он не успел еще покинуть тело и ощутил близкое, заботливое присутствие, но сейчас новое, более острое зрение подсказывало — у Джилл есть и другое, гораздо большее беспокойство, беспокойство, ничуть не уменьшившееся знанием, что ее подопечный цел и невредим. Нужно, взволнованно подумал Смит, подойти к ней и дать понять, что я рядом, что я разделяю ее горести.
Мешало смутное чувство вины: не было никакой уверенности, что Джубал одобрит бестелесную прогулку. Смит пошел на компромисс: он разделит беды братьев, а присутствие свое обнаружит только при крайней необходимости.
Он взглянул на человека, так и не успевшего еще выйти из летающей машины, почувствовал его эмоции — и в ужасе отшатнулся. Но затем справился с собой и приступил к тщательному изучению, как наружному, так и глубинному.
Сложной формы карман, прикрепленный к поясу человека, содержал огнестрельное оружие.
Или что-то очень на него похожее. Смит скрупулезно, до мельчайших подробностей осмотрел лежащий в странном кармане предмет, сравнил его с теми образцами оружия, которые видел раньше, и с определением огнестрельного оружия, имеющегося в вебстеровском новом международном словаре английского языка, третье издание, опубликованное в Спринтфилде, штат Массачусетс.
Да, это оружие — не только по форме, но и по окружающей его, насквозь пропитывающей неправильности. Чтобы еще раз изучить действие оружия, Смит заглянул в ствол и ощутил почти удар плотной, концентрированной неправильности.
Не следует ли удалить эту вещь со всей ее неправильностью? И прямо сейчас, прежде чем человек выйдет из машины. Смит чувствовал, что так и надо… Но ведь Джубал говорил не делать ничего такого без его указаний.
Смит понял, что находится в критической точке, где необходимо делать выбор… но решил задержаться в ней подольше, пока не удастся все огрокать — вполне возможно, что Джубал предвидел приближение этой точки и отослал его на дно бассейна именно во избежание поспешных, ошибочных действий.
Он будет ждать… и безотрывно наблюдать за этим оружием. Не ограниченный возможностями глаз, способный при необходимости видеть сразу все окружающее, Смит вошел в машину, не теряя при этом из виду человека с его оружием.
Ошеломляюще, невообразимое количество неправильностей! У двери, за спиной первого человека, столпились другие, еще один сидит. Их мысли пахнут подобно стае кагов, выслеживающих беспечную нимфу… и в руках каждого из них — тот или иной предмет, насквозь пропитанный неправильностью.
Смит хорошо знал — и говорил однажды об этом Джубалу, — что форма никогда не имеет решающего значения; чтобы огрокать предмет, нужно проникнуть в его внутреннюю суть. В своем развитии марсиане проходят пять главных стадий: яйцо, нимфа, детеныш, взрослый и Старик, вообще не имеющий формы. Но суть Старика определяется уже в яйце.
Предметы напоминали оружие, но Смит не стал спешить с выводами, а тщательно изучил один из них. Предмет был крупнее любого оружия, виденного им прежде, он имел иную форму и совершенное устройство.
И все же он был оружием. Один за другим — и столь же тщательно — Смит изучил остальные предметы. Все они оказались оружием. У человека, оставшегося сидеть, было небольшое оружие, подвешенное к поясу. В саму машину было встроено два огромных оружия плюс много других вещей, не огрокивавшихся, но пронизанных неправильностью.
А может, слегка повернуть эту машину, чтобы она выпала из мира, вся, со всем своим содержимым? Мешало с детства впитанное убеждение, что пищу надо беречь, к тому же происходящее не было еще толком огрокано. Смит решил не торопиться, внимательно наблюдать, при наступлении крайней необходимости — объединиться с братьями и помочь им… ну а если правильным действием окажется бездействие, вернуться — когда критическая точка минует — в тело, а позднее обсудить все случившееся с Джубалом.
Он вышел из машины и начал смотреть, слушать и ждать.
Первый человек обсуждал с Джубалом совершенно незнакомые Смиту вещи, огрокивание их приходилось отложить на будущее. Толпившиеся у двери люди тоже покинули машину и тут же разошлись по сторонам; Смиту пришлось расширить сферу своего внимания. Машина поднялась, передвинулась и снова опустилась. Существа, придавленные ею прежде, получили облегчение; Смит грокал вместе с этими несчастными, стараясь залечить их раны, уменьшить их боль.
Первый человек дал Джубалу бумаги, затем их прочитала Энн, а вместе с ней и Смит. Словосочетания оказались знакомыми, связанными с человеческим ритуалами исцеления и равновесия. Смит не успел еще огрокать эти — встречавшиеся ему только в книгах — ритуалы, а потому не стал огрокивать привезенные человеком бумаги, тем более что Джубала они совершенно не беспокоили — неправильность была совершенно в другом месте. На двух бумагах Смит с восторгом обнаружил собственное свое человеческое имя: читая его, он всегда испытывал возбуждение — на мгновение казалось, будто находишься в двух различных местах одновременно. Ерунда, конечно же, ведь такое доступно только Старикам.
Джубал и первый человек направились к бассейну, следом за ними, ни на шаг не отставая, — Энн. Чтобы они двигались побыстрее, Смит ослабил растяжение времени — не очень, правда, сильно, ведь нужно было следить и за остальными людьми. Ну вот, к группе присоединились еще двое, они заняли позиции по сторонам и чуть сзади.
Первый человек остановился рядом с бассейном, оглядел купальщиков, вынул из кармана фотографию, посмотрел на нее, затем взглянул прямо на Джилл. Смит почувствовал, как в ней поднимается страх, и насторожился еще больше. Ведь Джубал говорил ему: «И не беспокойся насчет пищи. Ни о чем таком не беспокойся, главное — защита Джилл».
Майк защитил бы Джилл в любом случае, даже с риском поступить неправильно, и все же слова Джубала вселяли в него дополнительную уверенность, не оставляли места для сомнений и беспокойства.
Когда первый человек указал на Джилл, двое других бросились к ней, держа в руках свое пропитанное неправильностью оружие, но Смит тут же достал их и чуть-чуть развернул.
Первый человек уставился на место, где они только что находились, и тоже исчез.
Теперь приближались остальные четверо. Смит предпочел бы не поворачивать их, а остановить, точнее говоря, он подозревал, что это предпочел бы Джубал. Но остановить вещь, даже такую маленькую, как, скажем, пепельница, — нелегкая работа, а его тело осталось на дне бассейна. И он не Старик, которому не нужно тела. Смит сделал то, что мог — и что должен был сделать.
Четыре легчайших прикосновения — и все четверо исчезли.
Он почувствовал густую, напряженную неправильность, исходящую от стоящей на земле машины, подошел к ней и быстро огрокал решение. Машина исчезла вместе с пилотом.
Смит чуть не забыл про вторую, оставшуюся в воздухе машину и позволил себе расслабиться, но тут же снова почувствовал волну неправильности и взглянул вверх.
Машина заходила на посадку.
Он растянул свое время до предела, поднялся к словно остановившейся машине, тщательно ее обследовал, грокнул, что она наполнена неправильностью, и повернул ее в нигде. А потом вернулся к бассейну.
И застал своих друзей в полном возбуждении. Доркас судорожно всхлипывала, а Джилл обнимала ее за плечи и успокаивала; похоже, одна только Энн сохраняла полное спокойствие. Но Смит чувствовал, что неправильность исчезла, исчезла полностью, а вместе с ней и беспокойство, вызвавшее его издалека. Он знал, что Доркас скоро исцелится — для этого нет лучшей помощи, чем Джилл, грокающая страдания быстро и во всей полноте. Возбужденный кипящими вокруг эмоциями, полный нелегких опасений, что действовал в критический момент не совсем верно — или что так погрокает Джубал, — Смит счел себя свободным удалиться. Он опустился на дно бассейна, нашел свое тело, грокнул, что оно за это время ни в чем не изменилось, скользнул внутрь.
Может быть, огрокать случившееся в критической точке? Нет, эти события слишком свежи, чтобы объять их, он не готов еще возлюбить и восхвалить людей, которых пришлось переместить. Смит радостно вернулся к прерванному занятию. «Щербет»… «Шеридан»… «шериф»…
Смит просмотрел уже «Тимор» и был готов перейти к «Тимофею», когда почувствовал приближение Джилл. Тогда он вынул язык из горла и приготовился — ведь брат Джилл не может долго оставаться под водой.
Когда Джилл тронула его, он взял ее лицо в ладони и поцеловал. Смит научился этому занятию совсем недавно и не успел еще толком его огрокать. Сближение, напоминающее ритуал воды… но тут чувствовалось и нечто иное. И это «нечто» хотелось огрокать во всей полноте.
16
Харшоу не стал ждать, пока Джиллиан выудит своего трудного ребеночка из пруда, а приказал, чтобы Доркас дали успокоительное, и бросился в кабинет, взвалив задачу объяснять (либо не объяснять) события последних десяти минут на Энн.
— К ноге! — кинул он через плечо.
Через несколько минут его нагнала Мириам.
— Вообще-то «к ноге» сейчас я, — сказала она, с трудом переводя дыхание, — но только, начальник, какого…
— Смолкни.
— Но как же…
— А ну, закрой поддувало! Вот через недельку мы сядем все рядком, и Энн подробно расскажет, что же тут произошло. Но в ближайшие минуты каждый встречный-поперечный и все его братья и племянники начнут обрывать наш телефон, изо всех щелей полезут репортеры, а мне самому нужно звонить. Неужели ты из тех дамочек, которые в самый важный момент обязательно раскисают. Кстати, о раскисании — запиши, чтобы удержать из жалования Доркас за все время, истраченное на истерику.
— Да ты что? — задохнулась негодованием Мириам. — Только попробуй, и мы тут же все уволимся.
— Чушь и плешь.
— И вообще отстань от Доркас. Я и сама бы закатила истерику, только она успела первой. Да и сейчас, — добавила Мириам, чуть подумав, — не поздно.
— Только попробуй, — ухмыльнулся Харшоу, — и схлопочешь по заднице. Ладно, запиши ей надбавку за «опасные условия работы». И всем вам тоже. И мне, особенно мне — уж я-то ее заслужил.
— Хорошо. Но только тебе-то кто заплатит?
— Как кто? Налогоплательщик. Изыщи какой-нибудь способ подстричь… Ну вот, начинается!
Кабинет встретил их пронзительным звонком телефона. Джубал плюхнулся в кресло и нажал кнопку.
— Харшоу. Какого еще хрена?
— Побереги дыхание, — посоветовало появившееся на экране лицо. — Ну уж меня-то ты не испугаешь. Ну так что там у вас?
Узнав Томаса Мак-Кенди, главного редактора телевизионной компании NWNW, Нью Уорлд Нетуоркс, Джубал немного смягчился.
— Да вроде и ничего. Только я тут, Том, так закрутился, что…
— Это ты-то закрутился? Попробовал бы мой сорокавосьмичасовой рабочий день. Я что хочу узнать — будет у тебя что-нибудь для нас или нет? Простой оборудования меня не колышет, деньги не большие, спишем на другие работы, но ведь тут простаивают и три съемочные группы, и всем им зарплату нужно платить. Я с радостью окажу тебе любую услугу, ты давал нам много текстов, и мы надеемся на дальнейшее сотрудничество, только вот что я скажу главному бухгалтеру?
— А что, — удивленно воззрился на него Харшоу, — неужели съемок с места события вам оказалось мало?
— Какие съемки? Какие такие события?
Через несколько секунд выяснилось, что зрители NWNW не имели счастья наблюдать сцену у бассейна. Мак-Кенди начал сыпать вопросами, но Харшоу либо увиливал, либо отмалчивался — услышав правду, телевизионщик обязательно решил бы, что у его старого знакомого поехала крыша, медленно и плавно, вместе с карнизом.
В конечном итоге было решено: еще двадцать четыре часа бесплодного ожидания и NWNW убирает свои камеры.
Экран потух.
— Позови-ка Ларри, — скомандовал Джубал. — Пусть возьмет у Энн пульт и прихватит сюда.
Два телефонных разговора подтвердили худшие подозрения Харшоу — налет Спешел Сервис на его дом не снимался ни одной телевизионной компанией. Не было никакого смысла проверять судьбу писем — их должны были доставить по тому же самому сигналу, которого не получили телевизионщики.
В дверях кабинета появился Ларри с радиопультом.
— Зачем он тебе, начальник?
— Зачем? Чтобы плюнуть на него. Вот тебе, Ларри, отличный урок — никогда не доверяй механизмам сложнее ножа и вилки.
— Хорошо, не буду. Что-нибудь еще?
— Можно как-нибудь проверить эту хрень? Только чтобы операторы трех телевизионных сетей не вскакивали с кроватей.
— Конечно. Большой передатчик стоит в мастерской, у него есть тумблер, специально на такой случай. Щелкнуть этим тумблером, тогда по нажиму авральной кнопки должна загореться лампочка, а дальше сигнал не проходит. Если хочешь провести полную проверку системы, нужно связаться сперва с операторами, прямо по тому же передатчику, и сказать им, чтобы не дергались зазря. — Ну а если окажется, что сигнал не проходит, можешь ты найти поломку?
— Может и могу, — с сомнением отозвался Ларри, — если там просто какой-нибудь плохой контакт. Это Дюк у нас радист, а я скорее интеллектуал.
— Знаю, сынок, знаю, я и сам в таких делах не очень. Ты постарайся, а там уж видно будет.
— Что-нибудь еще?
— Встретишь этого, который придумал колесо, пришли засранца сюда, я с ним немного побеседую.
Мысль, что пульт намеренно испорчен Дюком, Харшоу откинул почти сразу. Он позволил себе немного поразмышлять, что же такое произошло в саду и каким образом Майклу это удалось — из-под десятифутового-то слоя воды. Сомнений, что невероятное, на зависть любому цирковому иллюзионисту представление было устроено именно Майклом, не возникало.
В смысле интеллектуальном вчерашние эксперименты были ничуть не менее поразительными, но вот эмоции… Мышь — такое же чудо биологии, как и слон, но тут есть понятная любому разница: слон больше. Если исчез в никуда пустой ящик, значит, может исчезнуть и полицейский вертолет со всей своей командой, и все же одно из этих событий ошарашивает, как удар дубиной по черепу, а другое — нет.
Ладно, уж слез-то эти опричники никак не стоят. Джубал готов был согласиться, что копы — обычные люди, не хуже и не лучше любых других, он лично был знаком с двумя вполне честными копами… И даже самый жуликоватый констебль не заслуживает, чтобы его так вот брали и отправляли даже не на тот свет, а вообще неизвестно куда. Вот, кстати, береговая охрана — чем не пример того, какие отличные ребята встречаются среди копов. Все бы они были такие.
Но сотрудник СС должен иметь сердце наемного бандита, мародера и душу садиста — их там, наверное, по этим признакам и отбирают. Гестаповцы. Штурмовики, готовые служить любому политикану, пробившемуся к власти. Джубал с нежностью вспоминал те давно ушедшие дни, когда адвокат мог процитировать Билль о Правах{44} без того, чтобы его тут же не осадили какой-нибудь казуистической поправкой из кодекса Федерации.
Ладно, чего уж там попусту… Вот теперь-то что будет? Отряд Хайнриха несомненно поддерживал связь с базой, ergo[5] — его пропажу скоро обнаружат. Примчится новая банда эсэсовцев. Они, пожалуй, уже в пути, если эта вторая машина успела что-нибудь передать, прежде чем Майкл ее погасил.
— Мириам.
— Да, начальник?
— Майка, Джилл и Энн сюда, немедленно. Потом найди Ларри — он, наверное, в мастерской — и возвращайся вместе с ним сюда, по дороге заприте внизу все двери и окна.
— Что, новые развлечения?
— Ты ногами шевели, а не языком.
Если эти гориллы появятся — точнее, когда они появятся, — их вожак скорее всего захочет вломиться в дом, и тогда придется спустить на них Майкла. Все эти военные действия нужно кончать, и поскорее, а значит, нужно добраться до Генерального секретаря.
И каким же это, скажите на милость, образом?
Снова звонить во Дворец? Но ведь Хайнрих, скорее всего, не врал, такие попытки ни к чему не приведут, а точнее — приведут к нему, к Хайнриху. Теперь-то, конечно же, не к нему, а к какому-нибудь там заместителю — временно исполняющему. Ну и что? У них там челюсти поотпадают — отрядили для ареста человека целую армию на двух машинах, а тот разгуливает себе на свободе, да еще набрался наглости звонить. Так, пожалуй, можно проломиться и до самого верха, до руководителя службы, Как-Там-Бишь-Его, мужика, с такой, вроде как у перекормленного хорька, мордой. Ну да, Твитчелл. Главарь этих эсэсовских бандитов должен иметь свободный доступ к начальству.
Проломиться, ну а радости с того? Человек, безгрешно верящий в оружие, и слушать его не станет, что у тебя якобы есть кое-что посильнее. Твитчелл так и будет швырять в бездонную бочку людей и оружие, пока не кончится либо одно, либо другое, но никому не признается, что вот сидит человек на самом виду, никуда не прячется, а арестовать его невозможно.
Что ж, не пускают тебя через парадный вход — пробирайся черным, самая элементарная политика. Вот где пригодился бы Бен Какстон, уж он-то прекрасно знает, у кого есть ключи от черного хода.
Но Бена нет, что, собственно говоря, и привело к этой идиотской скачке с препятствиями. Бен знает, но его не спросишь, а кто же еще знает?
Придурок чертов, а с кем ты говорил полчаса назад? Джубал схватился за телефон и начал дозваниваться до Тома Мак-Кенди; три защитных слоя удалось пробить без особого труда — Джубала Харшоу в этой компании знал каждый. Тем временем в кабинете появились все три его секретарши, Джилл и Майкл и бесшумно расселись по стульям. Мириам подошла к столу и молча написала в блокноте: «Двери и окна заперты».
Джубал кивнул, приписал снизу: «Ларри и пульт?» и тут же на экране появилось лицо Мак-Кенди.
— Прости, пожалуйста, что снова беспокою.
— Ради бога, Джубал, все что угодно.
— Вот скажи, Том, если ты захочешь поговорить с Генеральным секретарем Дугласом, что ты для этого сделаешь?
— Что? Позвоню его пресс-секретарю, Джиму Сенфорту. Да я и не стану говорить с Генеральным секретарем, Джим сам сделает все, что надо.
— А если ты захочешь все-таки поговорить прямо с Дугласом?
— Попрошу Джима, он организует. Только лучше все-таки через Джима и действовать. Правительство прекрасно понимает, насколько полезна для них наша компания. А мы понимаем, что они понимают, но стараемся этим не злоупотреблять.
— Том, ну а предположим, что тебе необходимо поговорить с Дугласом в ближайшие десять минут.
Брови Мак-Кенди удивленно вскинулись.
— Ну… в случае крайней необходимости, я объяснил бы Джиму, почему…
— Нет.
— Ради бога, Джубал, держись в рамках разумного.
— Хотел бы, но не могу. Предположим, ты застукал Сенфорта за воровством ложек, а потому никак не можешь объяснить ему свое дело. Но тебе позарез нужно поговорить с Дугласом.
Мак-Кенди тяжело вздохнул.
— Я бы сказал Джиму, что хочу поговорить с боссом и что, если меня не соединят сию же секунду, правительство лишится нашей поддержки навсегда.
— О’кей, Том, тогда так и сделай.
— Че-го?
— Позвони во Дворец с другого аппарата и будь готов мгновенно переключить на меня. Мне необходимо поговорить с Генеральным секретарем сию же секунду.
На лице Мак-Кенди отразилось крайнее смущение.
— Джубал, старина, я, конечно…
— В смысле, что не позвонишь.
— В смысле, что не могу. Ты нафантазировал тут гипотетическую ситуацию, в которой некий — ты уж извини — очень крупный сотрудник всемирной телевизионной сети смог бы побеседовать с Генеральным секретарем. Но я не могу передать это свое право кому-то другому. Слушай, Джубал, я тебя уважаю. Компания никак не хотела бы тебя потерять. И мы с огромным сожалением осознаем, что ты ни в коем разе не дашь опутать себя контрактом. Но ты пойми, что просто не могу. Нельзя же так вот взять и позвонить главе мирового правительства — если он не изъявит желания поговорить с тобой.
— А если я подпишу эксклюзивный контракт на семь лет?
Мак-Кенди сморщился, словно от зубной боли.
— Да все равно не могу. Я лишусь своей работы, а ты, скорее всего, ничего не добьешься — только получишь на свою шею этот контракт.
Может, показать ему Майкла и сказать, кто это такой? Да нет, ведь интервью с липовым «Человеком с Марса» проходило в его, Мак-Кензи, программах, так что он либо участвует в жульничестве, либо (что скорее всего) вполне честен и не сможет так вот сразу поверить, что эти типы его надули.
— Ладно, Том, оставим. Но ты ведь знаешь в правительстве все ходы-выходы. Кто может позвонить Дугласу в любой по собственному желанию момент — и сразу же получит связь?
Кроме, конечно же, Санфорта.
— Никто.
— Кой хрен, ни один человек не живет в полном вакууме! Должны быть какие-то люди, которые могут позвонить ему, не вступая в пререкания со всей этой секретарской шайкой-лейкой.
— Думаю, кое-кто из членов правительства. Но далеко не все.
— Так я же и с ними знаком. Я не говорю о политиканах. Кто может позвонить ему по личному номеру и позвать перекинуться в покер?
— М-м-м-да. Ты хочешь совсем-совсем не много, так что ли? Ну, есть, например Джек Аллемби.
— Я его встречал. Я ему не нравлюсь. И он мне не нравится. И он это знает.
— У Дугласа довольно мало личных друзей. Его жена не слишком поощряет… Послушай, Джубал, а как ты относишься к астрологии?
— В жизни не употреблял эту гадость. Предпочитаю бренди.
— Ну, это уж кому как. Но… Только учти, Джубал, если кому проболтаешься, я перепилю тебе глотку тупым ножом.
— Учел. Согласен. Вали дальше.
— Так вот, в отличие от тебя Агнес Дуглас употребляет эту гадость… и я знаю, где она ее берет. Астролог миссис Дуглас звонит ей абсолютно свободно, а уж свою-то супругу наш Генеральный секретарь выслушает в любое время дня и ночи, и очень внимательно выслушает. Так что звони астрологу, а дальше все зависит от тебя самого.
— Что-то не припомню среди своих знакомых ни одного астролога, — с сомнением нахмурился Джубал. — А как его фамилия?
— Не его, а ее. Ее звать мадам Александра Везант. Вашингтонский телефонный узел. Пишется В-Е-3-А-Н-Т.
— Ясненько, — весело отозвался Джубал. — Том, ты колоссально меня выручил.
— Хотелось бы надеяться. Для нас там у тебя ничего?
— Погоди-ка. — Джубал прочитал записку, только что положенную на стол Мириам. «Ларри говорит, передатчик не хочет передавать. Не понятно почему». — Этот репортаж сорвался из-за поломки передатчика.
— Я пришлю кого-нибудь.
— Спасибо. И еще раз спасибо.
Джубал сделал вызов по фамилии и поручил телефонистке установить скремблерную связь — если у абонента есть соответствующее оборудование. Оборудование, естественно, было. Вскоре на экране появилось преисполненное достоинства лицо мадам Везант.
— Привет, Руб! — завопил почтенный доктор.
Адептка тайной науки древних заметно смешалась, затем присмотрелась получше…
— Господи, док Харшоу! Ну до чего же приятно увидеть этого старого проходимца! Где это ты прячешься?
— Вот-вот, Бекки, именно прячусь. На мне висят легавые.
— Чем тебе можно помочь, — мгновенно посерьезнела Бекки Визи. — Деньги нужны?
— Денег у меня, Бекки, навалом. Дело тут куда серьезнее, и никто не сумеет мне помочь — кроме самого Генерального секретаря. Мне нужно с ним поговорить — и буквально сию же секунду.
— Да, — помрачнела Бекки, — заявочки у тебя.
— Знаю, Бекки, знаю. Я пытался сам к нему пробиться — и не смог. Но только не влезай ты в эту историю… я же горячее дымящейся буксы. Я сунулся к тебе так, на всякий случай — вдруг ты можешь что-нибудь посоветовать. Например, подскажешь номер, по которому можно позвонить. Я никак не хочу тебя впутывать. Нарвешься на неприятности — и как тогда я посмотрю в глаза профессору, земля ему пухом?
— Уж я-то знаю, что сказал бы тут профессор! — отрезала Бекки. — И кончай, док, эту бодягу. Профессор всегда божился, что ты — единственный мясник, под чей нож можно лечь без страха. Он часто вспоминал про тот случай в Элктоне.
— Да чего там, Бекки, вспоминать. Мне же заплатили.
— Ты спас ему жизнь.
— Ничего я там не спасал. Все дело было в упрямстве и твоем уходе.
— Ладно, кончаем эти разговоры. Ты что, совсем горячий?
— Тут на меня набросали столько всякого, что с головы до ног забрызгает любого, кто окажется рядом. Ордер уже выписан — ордер Федерации, — и они знают, где я, и я не могу смыться. Легавые появятся с минуты на минуту, и никто, кроме мистера Дугласа, их не остановит.
— Я вытащу тебя под залог. Гарантия сто процентов.
— Бекки… я знаю, что ты вытащишь. Но это займет несколько часов. А ты знаешь, Бекки, как они допрашивают? Боюсь, я староват для таких игр.
— Но… Господи Боже! Док, ты не мог бы рассказать мне поподробнее? Я составлю гороскоп и узнаю, что нужно делать. Ты, конечно же, Меркурий, раз ты врач, но если бы я знала, на какой дом обратить особое внимание, можно было бы точнее…
— Времени нет, красавица. — Джубал на мгновение задумался. Кому можно довериться, кому нельзя? — Бекки, не стоит тебе ничего знать, а то окажешься в таком же положении, что и я.
— Колись, док. Я никогда не боялась драки и никогда еще не бросала своих, да ты и сам знаешь.
— Ну хорошо. Так я, говоришь, Меркурий? А все неприятности связаны с Марсом.
— Это как? — вскинула глаза Бекки.
— Новости смотришь? Слышала, что Человек с Марса отправился в Анды? Лажа это все — просто дурят лопухов, как хотят.
К удивлению Джубала, Бекки если и удивилась, то не очень.
— А ты-то тут при чем?
— Бекки, наша вонючая планетка кишмя кишит паразитами, которые хотят захомутать этого парня. Хотят задурить ему мозг, сделать его полным придурком, крутить им по своему разумению. Он мой клиент, я не намерен молчать в тряпочку, но не имею ровно никаких шансов, если не поговорю с мистером Дугласом.
— Человек с Марса твой клиент? И ты можешь его предъявить?
— Только мистеру Дугласу. Ты же, Бекки, знаешь, как это бывает, мэр — свой парень, любит детей и собачек, но только где ему знать, что там творят его легавые. Особенно если легавые эти повинтят человека и оттащат его в звукоизолированную комнату.
— Копы! — Бекки почти выплюнула это слово.
— Вот мне и нужно перекинуться с мистером Дугласом парой слов и побыстрее, пока меня не повинтили.
— Только поговорить, и больше ничего?
— Да. Запиши мой номер. Я буду сидеть тут и ждать звонка, пока не заявятся легавые. Если вдруг у тебя получится… но в любом случае — огромное спасибо. Я же знаю — ты сделаешь все, что возможно.
— Не отключайся!
— Что?
— Оставайся, док, на проводе. Если повезет, соединимся через мой телефон, сэкономим время. Сиди и жди. — И Бекки исчезла с экрана.
Мадам Везант позвонила супруге Генерального секретаря. Предрешенные звездами события развиваются точно по графику. Наступил тот самый критический момент, когда Агнес должна направить руку своего мужа, ей нужно мобилизовать всю свою женскую мудрость и изобретательность, чтобы убедить мистера Дугласа действовать решительно, разумно и без промедлений.
— Дорогая Агнес, подобная конфигурация не повторится и через тысячу лет — Марс, Венера и Меркурий образовали совершенную триаду, причем Венера переходит меридиан, что делает ее доминантной. Тебе самой понятно…
— Элли, а что я должна сделать? Что велят мне звезды? Я не очень сильна в Науке.
И слава богу, действительная конфигурация планет даже отдаленно не напоминала описанную, не имея времени на составление гороскопа, мадам Везант отдалась свободному полету фантазии, причем без каких-либо сомнений и угрызений — как и всегда, она сообщала «высшую истину», давала разумные советы, помогала друзьям. Возможность помочь двоим друзьям одновременно приводила Бекки Визи в полный восторг.
— Милая, ты прекрасно все понимаешь, у тебя же прирожденный талант. С Венерой все, как и обычно, это — ты; значение Марса увеличивается, сейчас это не только твой муж, но и — на время кризиса — этот молодой человек, Смит. Меркурий представляет доктора Харшоу. Чтобы преодолеть неравновесие, вызванное усилением Марса, Венера должна — опять же на время кризиса — поддержать Меркурия. Но у тебя очень мало времени — Венера приближается к меридиану, ее влияние возрастает, но уже через семь минут оно начнет падать. Действуй без промедления.
— Нужно было раньше мне сказать.
— Дорогая, я целый день сижу у телефона, и вот только сейчас настал момент действовать. Звезды раскрывают нам природу каждого события, но никогда не дают подробностей. Но ты не бойся, еще не поздно. Доктор Харшоу у меня на телефоне, так что остается только свести их лицом к лицу — прежде чем Венера перейдет меридиан.
— Н-ну… хорошо, Элли. У Джозефа какое-то там дурацкое совещание, придется его вытащить. Скажи мне телефон этого доктора Харшоу или можно соединиться прямо через тебя?
— Я могу переключить доктора на вас, ты только найди мистера Дугласа.
— Обязательно.
Когда экран погас, Бекки перешла к третьему аппарату; при такой профессии приходится иметь сложную и весьма дорогую телефонную сеть. Благодушно мурлыкая под нос, она набрала номер своего брокера.
17
Когда Бекки исчезла с экрана, Джубал откинулся на спинку кресла и скомандовал:
— К ноге.
— Готова, начальник, — отозвалась Мириам.
— Это для передачи «Полной жизнью». Отметь, что у рассказчицы сочное, чувственное контральто.
— Может, мне попробовать?
— Не настолько чувственное. Для псевдонима вытащи полученный из Бюро по народонаселению список самых распространенных, нейтральных фамилий и прицепи какое-нибудь такое простенькое, невинное женское имя. С окончанием на «а» — это всегда вызывает представление о лифчике четвертого размера.
— Во-во. А ни одна из нас, здесь присутствующих, не кончается на «а». Паскуда ты, и больше никто.
— Ну чего ты так расстраиваешься? Ну, плоскогрудые вы, ну и что? Плоскостопие куда хуже. Анджела. Ее звать Анджела. Заголовок: «Замужем за марсианином». Начинаем. Мне всегда хотелось стать астронавтом. Абзац. В детстве меня часто принимали за мальчика; худенькая и конопатая, я старалась ни в чем не отставать от своих братьев и горько плакала, что мама не разрешает спать в шлеме «космического юнги». Это были счастливые беззаботные дни, и разве можно было тогда представить, какую странную — горькую, но в то же время и счастливую — судьбу пророчит мне детское мое увлечение.
— Начальник!
Читать бесплатно другие книги:
