Жизнь после? Научные доказательства бессмертия души Гонсалес-Уипплер Мигене

В своем втором воплощении я был частью растительного мира планеты. Мое тело представляло собой лиственное дерево, чей ствол багрового цвета был покрыт оранжевыми узорами благодаря определенному составу химических элементов. Мои листья тоже были оранжевыми, и дважды за время своего существования я покрывался багровыми плодами. Моя миссия заключалась в том, чтобы поддерживать внутреннее равновесие и следить за тем, чтобы взаимодействие живых организмов вокруг меня также развивалось по законам гармонии. Ветви были моими детьми, а листья защищали от опасности. Каждый день я протягивал корни в глубь почвы в поиске огненных рек, питавших мое тело. Моя жизнь прошла бы тихой и незамеченной, если бы не влияние других существ, населявших эту планету.

Животное Ярта, обитавшее на Дель, было очень злобным. Оно без особой причины уничтожало все, что оказывалось рядом с ним, испытывая радость от причинения боли. Это был самый разумный и сильный житель Дель. В отличие от других существ, населявших красную планету и имевших множество разновидностей, Ярта был единым целостным организмом, заключавшим внутри себя все свои возможные формы. Это необыкновенное создание было очень красиво и не менее жестоко и беспощадно. Оно несло в себе задатки гермафродита, и, хотя не имело пола в человеческом понимании этого слова, двойственность его природы могла рассматриваться как слияние мужского и женского начала. Его тело имело блестящую изумрудную поверхность и великолепные пропорции, которые постоянно изменялись, сохраняя при этом совершенную гармонию, приятную для глаз. Только знание о его жестокости и коварности удерживало остальных обитателей Дель вдалеке от этого прекрасного создания, поскольку прикосновение Ярты несло в себе мгновенную и ужасную смерть любому существу, осмелившемуся встретиться на его пути. Все, к чему Ярта прикасался, начинало медленно задыхаться. Казалось, что ему нравится наблюдать за агонией жертв, усиливая их муки с помощью яда. Ярта мог беспрепятственно выбрать себе в пищу любое живое существо на Дель. Он был чрезвычайно прожорлив, а в желании убивать и разрушать не имел себе равных. Во время частых поисков пищи он не оставлял ничего живого на своем пути.

Единственным представителем населения Дель, способным успешно противостоять Ярте, был Силоми. Это создание имело студенистую форму и отталкивающий внешний вид, хотя его душе были знакомы сострадание и великодушие.

Представители растительного мира Дель, к которым я принадлежал, обладали способностью передвигаться с места на место, если того хотели. Обладая сверхчувствительными корнями, я мог определить маршрут Ярты и защитить себя и своих детей, убегая при его приближении.

Когда я впервые расцвел и дал плоды, Ярта находился в поисках пищи в другой части планеты; когда он, наконец, добрался до того места, где я находился, все мои плоды были съедены другими существами, жившими поблизости. Гнев Ярты не знал предела, когда он обнаружил, что плоды исчезли, потому что это были самые редкие и лучшие плоды на планете. Каждое дерево моего вида цвело и плодоносило только два раза в своей жизни, поэтому его плоды приобретали двойную ценность.

В тот день многие создания погибли из-за ярости Ярты. Когда его гнев несколько поутих, он поклялся, что, когда я вновь дам плоды, они достанутся только ему. Кроме того, Ярта пообещал уничтожить меня, собрав следующий урожай. Зачем мне оставаться в живых, прорычал он, если я больше не смогу плодоносить?

Проходили годы, и я продолжал избегать встречи с Яртой. Силоми стал моим другом и союзником, пообещав защищать от дикой злобы общего врага. В одно прекрасное утро, когда красновато-коричневые лучи солнца появились над горизонтом, мои ветви покрылись плодами в последний раз. Ветви, мои дети, были полны радостью и представляли собой прекрасное зрелище. В этот раз плоды были больше и сочнее, чем несколько лет назад. Многочисленные жители планеты окружили нас, прося поделиться с ними обильным урожаем. Мои ветви кивали в ответ, раздавая аметистовые плоды всем окружающим.

Неожиданно я увидел Силоми. С помощью свиста, бывшего его привычным способом общения, он сообщил, что Ярта быстро приближается, поэтому нужно убегать как можно быстрее. Но обилие тяжелых плодов затрудняло мои движения. Не успел я сказать об этом Силоми, как огромная фигура Ярты возникла перед нами. Еще никогда он не был так красив. Его гибкое и мягкое тело переливалось яркими оттенками, а совершенство пропорций угадывалось в каждом движении. На мгновение я замер, будучи не в состоянии пошевелиться при виде такой величественной красоты. К тому времени, когда ко мне вернулась способность двигаться, Ярта уже был возле меня, обрывая и ломая мои ветви и ствол.

Силоми попытался встать между нами, но мощь Ярты увеличилась благодаря обуревавшей его ненависти и ярости. Вновь и вновь Силоми набрасывался на Ярту, но злодей каждый раз отражал его атаки. А между схватками Ярта продолжал набрасываться на мой ствол, кромсая и обрывая ветви. Именно ветви были более всего дороги мне, оставаясь самой уязвимой частью моего существа. Они полагались на мою силу и поддержку, но в тот момент я ничем не мог помочь им. Набросившись на очередную ветвь, Ярта полностью уничтожал ее.

Я пребывал в полном отчаянии, будучи одновременно и жертвой, и свидетелем этого нападения. Я не мог спастись бегством, потому что Ярта уже прикрепился к моему стволу. Я понимал, что гибель неминуема и что я должен принять это и вернуться в лоно вселенной. Но что-то внутри меня протестовало против того, чтобы сдаться без боя. Дрожа от боли, отчаяния и гнева, я вырвал свои корни из почвы и яростно опутал ими, как веревками, тело Ярты. Сила этого существа была неимоверной, но отчаяние дало мне преимущество в борьбе. Я приблизился к огненной реке, в течение стольких лет питавшей меня, и бросился вместе со своим противником в ее бурный поток. Через мгновение мы оба навечно погрузились в ее рубиновые глубины.

В этот раз я проспал тысячу земных лет. Проснувшись, я обнаружил, что вновь нахожусь в преддверии входа для душ на астральный план. Два моих проводника снова были рядом со мной. Я по-прежнему покачивался в воздухе, но в этот раз я выглядел как одинокий красноватый огонек. В первое же мгновение воспоминания о двух предыдущих воплощениях и приобретенном опыте стали проноситься перед моим взором в виде быстро сменяющих друг друга картинок. В те минуты я вновь пережил все события, которые со мной произошли, не испытывая, однако, при этом никаких эмоций, как будто наблюдал за разворачивающимся передо мной спектаклем, оставаясь только в роли зрителя. Единственным воспоминанием, от которого меня бросило в дрожь, была мысль о Вердигрис.

«Вы еще не можете встретиться». Это был голос Иеремии, почувствовавшего, о чем я думаю.

«Почему?» – спросил я.

«Потому что тебе уже дважды представлялась возможность познать, что такое страдание, но ты продолжаешь отвергать его, – ответил Иеремия, – только после того, как ты поймешь и усвоишь этот урок, ты вновь сможешь быть рядом с Вердигрис».

Эти слова наполнили мою душу отчаянием.

«В чем мое преступление? – воскликнул я. – Все, что я сделал, это попытался защитить себя от чудовища. Разве может одно существо разрушать и убивать другое безнаказанно? В чем смысл этого урока?»

На этот раз мне ответил Иав, и его слова были полны грусти и сожаления.

«Смысл урока в том, чтобы показать тебе, что боль и страдание представляют собой иллюзию физического мира. Они существуют только в мире материи. Если бы ты принял свое страдание на Дель со смирением и доверил душу Создателю, ты бы усвоил этот урок, намного продвинулся на пути духовного развития и нашел родственную душу. А Ярта – не чудовище, а высокоразвитое существо, которое взяло на себя благородную миссию преподать важнейший урок о смысле страдания целой планете».

Я был настолько удивлен, услышав эти слова, что на мгновение утратил дар речи. Но затем вспомнил о жестокости и злобе Ярты и вновь почувствовал гнев и отвращение.

«Как это возможно? – воскликнул я снова. – Как может высокоразвитое и духовное существо совершать такие ужасные и жестокие поступки? Если это правда, то я не хочу продолжать свое духовное развитие».

Не успели эти мятежные слова возникнуть в моем сознании, как я почувствовал сильные угрызения совести.

«Простите меня, – произнес я кротко. – Я не хотел вам нагрубить. Но я совсем запутался. Я знаю, как вы беспокоитесь и заботитесь о моей душе. Пожалуйста, объясните мне все. Не оставляйте меня сейчас».

«Как мы можем оставить тебя, если ты являешься частью нас самих? – мягко ответил Иеремия. – Твое замешательство вполне понятно. Тебе еще многому предстоит научиться».

Второй проводник, Иав, простер свой свет подобно сверкающему покрову над моей беспокойной душой. Я мгновенно почувствовал, как покой и радость наполнили мое существо.

«Не мучай себе, возлюбленное дитя; послушай. Ты помнишь о жестокости Ярты, но забываешь о его красоте, той красоте и симметрии форм, которые захватывали твой дух, когда ты видел его. Ты помнишь, что Ярта заключал в себе все возможные формы? Потому что это была коллективная душа целого народа. Это случается только тогда, когда существо обладает таким высоким уровнем развития, что способно объединить внутри себя многочисленные сознания и превратить отдельных представителей вида в единое целое. Это первый шаг, который должен сделать любой народ на пути к слиянию с Силой вселенной. Ярта хорошо знает, что такое страдание, поскольку сам многократно испытывал боль и мучение как в отдельности, так и совместно с другими существами. И он также знает, что страдание, удовольствие и радость – всего лишь иллюзии, и именно этим знанием он хотел поделиться с тобой и другими обитателями Дель. Ярта был источником очищения для Дель, ее атанором».

Я был озадачен.

«Что такое атанор?»

«Это средство, которое используется для того, чтобы душа усвоила необходимый урок или получила очищение, если она нарушила один из трех космических законов, – ответил Иав, – иногда высокоразвитое духовное существо берет на себя эту миссию, действуя во благо одной или нескольких душ. Именно таким существом был Ярта».

«Но что же на самом деле истинно для души?» – спросил я, все еще пребывая в замешательстве.

«Вечный мир, совершенная гармония и космическое единство, – спокойно ответил Иав. – Это ни с чем не сравнимое удовольствие, такое возвышенное ощущение, что ты пока не в состоянии его осмыслить, но можешь к нему стремиться по мере того, как будешь подниматься вверх по лестнице духовного развития».

Моя душа довольно долго наслаждалась теми счастливыми перспективами, которые слова Иава нарисовали в моем воображении. Но затем внутри меня возникли новые сомнения.

«Но как я смогу вспомнить о своей цели во время своего следующего воплощения? Все прежние воспоминания и ваши наставления исчезнут из памяти, как только я вернусь в материальный мир?»

«Твое тело забудет обо всем этом, но твоя душа по-прежнему все будет помнить, – сказал Иеремия. – Если тебе удастся прийти к согласию со своим истинным внутренним „Я“, ты будешь инстинктивно чувствовать, как тебе следует поступать в каждом воплощении».

«А что теперь? Меня накажут?» – спросил я, все еще опасаясь худшего.

«Наказания не существует. – В этот раз слова Иеремии и Иава прозвучали одновременно. – Каждое воплощение несет в себе свои уроки и тяготы, которые душа обязана усвоить и принять. Если этого не происходит, или если она нарушает любой из Космических Законов, она должна пройти через очищение с помощью атанора. Это всегда нелегко для души. Ты можешь думать, что это наказание, но на самом деле это сама душа создает все неблагоприятные события в своей жизни, как, например, это сделал ты во время двух предыдущих воплощений. На более низких уровнях астрального плана находится множество душ, которые постоянно отвергают предназначенные им уроки и тем самым продлевают срок своего пребывания вдали от Космического Света».

«Что же будет теперь со мной?»

«На Дель появился новый Ярта. А ты все еще должен усвоить урок страдания. Но не сейчас. В своих следующих воплощениях ты будешь сражаться против тщеславия, гордыни, жадности, эгоизма, страха, ненадежности, ревности, сомнения, желания власти, неподобающих амбиций, лжи, преступления и других иллюзий материального мира. После того, как справишься со всеми своими задачами, ты вновь встретишься со старыми врагами: болью и страданием. Все, что тебе нужно, это надежда и доверие. Ты готов к следующей жизни в физическом мире?»

Я знал, что не однажды услышу эти слова Иеремии в течение тысячелетий, сопутствующих моему возвращению в мир материи, но в этот раз они наполнили мою душу радостью и предвкушением будущих событий.

«Да, я готов! – воскликнул я торжественно. – Я готов к своему следующему странствию».

Мои проводники поднялись надо мной. Исходящий от них обоих белый слепящий свет окутал мой дух. Я сразу же потерял сознание. Очнувшись, я снова оказался в физическом мире.

Глава 4

Многочисленные миры

Иеремия сказал, что я еще должен буду встретиться с болью, страданием и научиться принимать их, но сначала нужно усвоить другие уроки в течение нескольких воплощений. Цикл воплощений определяется для каждой отдельной души и зависит от ее способности к выполнению программы обучения.

В следующей жизни я оказался частью сознания водной среды на планете Арданис, находящейся рядом с созвездием Плеяды. Это была долгая жизнь, лишенная трудностей. Возможно, Иеремия и Иав решили, что мне необходимо приятное и легкое существование после бурных событий, сопровождавших первые два воплощения. Мой урок на этой планете заключался в том, чтобы научиться терпению. Воды всегда оставались спокойными и никуда не торопились, постоянно двигаясь в одном и том же направлении. Их жизнь была наполнена спокойствием и принятием Космических Законов.

Арданис была одной из трех маленьких планет, вращавшихся вокруг красивого и яркого солнца, чей свет, преломляясь, превращался в радугу неописуемых цветов, поднимавшуюся над планетой. На всех трех планетах жили высокоразвитые разумные существа, которые занимались в основном исследованием галактик. За последний миллион лет они успели побывать во всех уголках вселенной.

Развитие на трех планетах – Арданис, Драманис и Гратилис – происходило примерно в одинаковых условиях, поскольку они были расположены недалеко друг от друга. Их жители называли себя Дрекоги и совершали межгалактические путешествия с помощью цветных лучей, переносивших их на любую планету или систему, в которой они хотели бы оказаться. Эти лучи назывались третичными, поскольку соединяли между собой три планеты. Их источником служила объединенная психическая энергия Дрекогов.

Воды планеты Арданис состояли не из водорода и кислорода, как воды Земли, а из смеси меркурия и жидкого азота. Поэтому они были густыми и полупрозрачными, с серебристыми бликами. Сознание вод ослабевало и снова крепло вместе с каждым потоком, то есть оно перемещалось от волны к волне, передавая мысли по всей протяженности своего тела. Так я провел пятьсот лет, передвигаясь по всей поверхности планеты, обмениваясь опытом с волнами и ощущая постоянное присутствие третичных лучей, освещавших мое сознание лучистыми вибрациями.

Дрекоги обладали огромной чувствительностью и восприимчивостью и стремились повысить уровень коллективного разума каждого народа, который посещали. На планете Земля, куда они периодически заглядывали, Дрекоги оставили своих представителей среди коренных жителей этой планеты. Чаще всего они выполняли роль ученых или гениальных философов и мыслителей, трудившихся на благо планеты и ее обитателей. Люди никогда не догадывались об их внеземном происхождении. На самом деле жители Земли находились в постоянном ожидании появления инопланетян, не зная, что они уже в течение многих веков живут рядом с ними.

Конец моей жизни на Арданис был столь же неожиданным, как и рождение на этой планете. Мой дух просто покинул ее воды и вновь оказался лицом к лицу с Иеремией и Иавом.

«Пять столетий мира и покоя оказали значительную помощь твоему духу, – произнес Иеремия. – Твоя аура стала более светлой, и из нее исчез красный свет».

«Почему вы заставили меня покинуть Арданис? – спросил я. – Я был счастлив там. Я бы хотел остаться на этой планете навечно».

«Ты так быстро забыл о Вердигрис?» – спросил Иеремия.

На мою душу неожиданно нахлынули воспоминания о прежних воплощениях и вместе с ними – тоска по моей любимой Вердигрис. Я задохнулся от волнения.

«Вердигрис! – воскликнул я в отчаянии. – Что случилось с Вердигрис? Вы пообещали мне, что вскоре мы будем вместе. Как долго я еще должен ждать нашей встречи?»

«Ты только начал свое странствие, а уже успел упасть духом. Пять столетий на Арданис должны были научить тебя большему терпению», – ответил Иав, и его лицо озарилось окружавшим его ослепительным светом.

«Ты прав, – ответил я, почувствовав укоры совести. – Мне следует более тщательно усваивать каждый урок. Терпение – один из лучших уроков, которые мне довелось получить. Думаю, что оно поможет преодолеть ожидающие меня испытания, не утратив при этом силу духа».

«Твои слова очень радуют меня, – ответил Иав. – Они доказывают, что ты продвинулся намного вперед на пути своего развития. Мы посовещались с членами Великого Белого Совета, который руководит духами, находящимися на твоем астральном уровне, и решили, что все твои последующие воплощения в физическом мире будут происходить на планетной системе под названием Солнечная. Эта система состоит из двенадцати планет, вращающихся по своим орбитам. На каждой из этих планет есть определенная, свойственная только данной планете форма жизни. Они настолько отличаются друг от друга, что никто не подозревает о существовании соседей. Планета, чья орбита расположена ближе всего к Солнцу, известна под именем Меркур. Это крошечная планета с расплавленной поверхностью из-за своей близости к Солнцу. Жизнь существует там в жидком и газообразном состоянии, но она не похожа на те формы жизни, которые ты встречал во время своего первого воплощения на Икзистар. Духовный уровень этих созданий соответствует вибрациям астрального плана, но скорость их развития в последнее время значительно увеличилась. Вскоре они обратят свой интерес на другие планеты проявленной вселенной. Второй от Солнца планетой является Венерис, чья поверхность скрыта за густым слоем облаков. Это следствие тяжести атмосферы, состоящей из серы и титана. Жизнь на Венерис весьма разнообразна и присутствует в газообразном, жидком и твердом состоянии. Некоторые из жителей этой планеты обладают разумом, но один из видов ее обитателей представляет собой особый тип газообразных существ, общающихся телепатически и не нуждающихся в твердом теле. Этот народ управляет Венерис и называется Тепсеч».

«Они известны нам под этим именем, или они сами так себя называют?» – спросил я Иава.

«Названия различных планет и народов одинаковы для всех обитателей вселенной, – ответил мой проводник. – Они телепатически передаются каждому из нас теми, кто управляет мирозданием».

«Какая планета следует за Венерис?»

«Планета Земля, это третья по счету планета, вращающаяся вокруг Солнца. На Земле жизнь представлена множеством видов, которые находятся в газообразном, жидком и твердом состоянии. Почти все они общаются друг с другом телепатически. Исключением является один народ, находящийся на средней ступени развития. Представители этого народа имеют твердое тело и известны в космосе под именем Люди. Сами они называют себя человечеством и убеждены в том, что являются самым разумным видом существ на планете. Но на самом деле это не так. Самыми разумными существами на Земле являются Эфиры, чье тело состоит из газообразных веществ. У них сложная иерархия, и они находятся на достаточно высоком уровне развития. Это они защищают планету и контролируют представителей других видов, включая людей. Кроме того, они постоянно помогают им; в каком-то смысле они могут считаться старшими братьями человеческой расы. Сами Люди являются избранным народом и находятся на пути духовной и физической эволюции. Хотя это действительно великий народ, замедление темпа их развития поставило их будущее под угрозу. Если они смогут справиться с трудностями и завершить текущую эпоху, не уничтожив сами себя, они окажутся способны достичь высочайшего уровня духовного и физического развития среди обитателей своей галактики».

«Что за опасность угрожает им?» – спросил я.

«Их неспособность понять и гармонично использовать законы материи, а также убежденность в том, что вселенная ограничена исключительно проявлениями физического мира», – ответил Иеремия.

«Но разве они ничему не учатся во время своей жизни на Земле?» – удивился я.

«Конечно, учатся, – ответил Иеремия. – Но эта планета очень красива, что вызывает у них желание навсегда остаться на Земле, наслаждаясь радостями, которые она может предложить своим обитателям».

«Я не понимаю, что вы имеете в виду, – ответил я. – Ни в одном из своих воплощений я ни разу не испытывал подобных радостей».

«Ты еще очень молод, – возразил Иав. – Ты бы не смог противостоять искушениям Земли, если бы мы сразу отправили тебя туда. Души попадают на Землю на заключительных этапах своего развития. Это планета, где дух проходит серьезные испытания, чувствуя сильную боль. Многие оказываются не способны выдержать такие страдания и поэтому постоянно нарушают Космические Законы или отказываются принять и усвоить предложенные им уроки. Другие настолько успешно справляются с самыми большими трудностями в ходе своего земного воплощения, что их странствие в физическом мире заканчивается на этой планете. Однако большинство душ усваивает только часть необходимых им уроков и поэтому вынуждено вновь и вновь воплощаться на Земле».

«Кто же искушает людей на Земле?» – спросил я.

«Врекли, – ответил Иеремия. – Они работают вместе с атанорами, чья задача состоит в проверке того, насколько хорошо души усвоили представленный им урок».

«Ярта тоже был Врекли?» – спросил я.

«Нет, Ярта является коллективной душой целого ряда существ с планеты Дель. Он решил стать атанором планеты, чтобы ускорить развитие ее обитателей. Врекли сотрудничают с атанорами различных народов и принадлежат к высокоразвитым созданиям».

«Приходилось ли мне уже сталкиваться с Врекли и их искушениями?»

«Разумеется. Это случалось в каждом воплощении, – сказал Иав. – В этом состоит их цель, и это необходимо для дальнейшей эволюции вселенной».

«Почему вы до сих пор ничего не рассказывали мне о Врекли?» – спросил я.

«Потому что ты бы не понял смысла их действий. Но теперь твой разум способен воспринять эту информацию, – сказал Иеремия. – Если ты хорошо это запомнишь, это поможет тебе в твоих последующих воплощениях».

«Но как я смогу узнать Врекли? – настивал я, все больше думая об этих странных созданиях. – Как они выглядят?»

Сияние, исходившее от моих проводников, вдруг сильно изменилось. Контуры тела Иава стали более различимы сквозь окутывавшее его облако света. Я увидел существо исключительной красоты, которое покачивалось в море ослепительного блеска.

«Врекли появляются в окружении не света, а тени, – ответил он. – Они представляют собой часть хаоса, из которого возникло мироздание. Считается, что они принадлежат к Старейшинам или Первому Совету. Однако не надо тебе сейчас думать о них. Их задача заключается не в разрушении, а в очищении. Ты вряд ли сможешь это понять на текущем уровне развития. Врекли просто выполняют цель, поставленную перед ними Созидающей Силой вселенной, частью которой они являются так же, как ты и я».

«Какие планеты следуют за Землей?» – спросил я, понимая, что проводники больше не хотят ничего рассказывать о Врекли.

«Четвертой по счету является Марек, – сказал Иеремия. – Ее поверхность представляет собой огромную пустыню, покрытую красным песком. Основными химическими элементами являются углерод, кислород и медь, а их соединения образуют твердые формы жизни, похожие на камни. Их уровень развития не слишком высок. Проявления их сознания весьма незначительны, и они эволюционируют очень медленно. На пятой от Солнца орбите находится гигантская планета под названием Гершель, чья атмосфера в основном состоит из водорода и гелия, а также различных соединений аммиака. Эта планета уникальна в системе, поскольку ее поверхность полностью сформирована газообразными наслоениями. В центре планеты температура газов очень высокая, и это приводит к сильной турбулентности на поверхности».

«А на этих планетах есть жизнь, души, подобные мне?» – спросил я.

«Существа, которые там обитают, находятся на высоком уровне духовного развития, – ответил Иав. – Поверхность Гершель является одним из важнейших хранилищ энергии в галактике. Многие создания, путешествующие между планетами, останавливаются там, чтобы восстановить силы. Так же поступают и существа астрального мира, чтобы установить контакт с другими силами мироздания. Вся жизнь на Гершель представлена в газообразной форме и обладает исключительными психическими способностями. Их уровень развития настолько высок, что тебе будет сложно понять это при текущем уровне эволюции».

«Какие еще планеты находятся в Солнечной системе?» – настаивал я.

«За Гершель следует Сатернас, планета, окруженная огромными концентрическими кольцами. Эти кольца состоят из газов и камней. Их движением управляют две небольших луны, вращающихся вокруг планеты. На одной из этих лун обитают наиболее разумные представители Сатернаса; это высокоразвитые виды камней. За Сатернасом расположены орбиты Нептуниаса, Урантиса, Пратилиса, Вристель, Дракониса и Крептиса. Все эти планеты населены разумными существами, имеющими различные формы проявления. Крептис, последняя из планет данной системы, является домом для созданий, которые находятся в состоянии затвердевшей жидкости, похожей на лед, но состоящей из воды и аргона. Свет Солнца с трудом достигает этой планеты. Она окутана практически беспросветной тьмой, а единственный источник света образуется в результате соединения некоторых газов, прежде всего неона и аргона. Уровень развития разума и духа жителей Крептиса очень высок. Благодаря их влиянию поддерживается порядок и гармония в Солнечной системе. Когда представители всех народов достигнут пика эволюции, они образуют союз, который полностью изменит их галактику и всю вселенную. Поэтому каждая из планет этой системы очень важна и имеет собственных проводников, которые управляют и защищают ее».

Иав закончил свою речь, и его свет объединился со светом Иеремии, превратившись в неиссякаемый источник ослепительного сияния.

«Что ты понял из того, что мы рассказали?» – спросили они хором.

«Что я очень мал, молод и хочу узнать как можно больше», – сказал я.

«Ты немедленно получишь такую возможность. В этот раз ты сможешь усвоить много уроков и получить богатый опыт за время одной жизни».

«Каких уроков? – воскликнул я взволнованно. – Скажите мне, какие это будут уроки, и куда я направляюсь?»

«Ты направляешься на Землю, а уроки относятся к искушениям, о которых ты уже спрашивал. Помимо радости ты сможешь узнать, что такое жадность, ревность и страсть, а также почувствовать на себе пагубное влияние власти и преступления. Это будет нелегкая жизнь, и в глубине души ты всегда должен помнить о том, что Врекли будут искушать тебя и причинять боль на протяжении всего жизненного пути. Если им это удастся, тебе придется прожить еще немало жизней, прежде чем сможешь встретиться с Вердигрис».

«А вы будете рядом со мной?» – спросил я с дрожью в голосе, мой дух был объят прежде неизвестным мне чувством, которое, как я узнал позже, называется страх.

«Мы всегда будем рядом с тобой. Ты никогда не будешь один, даже если не сможешь нас увидеть, – ответили мои проводники. – Пусть твоя душа останется сильной, несмотря на все испытания, которые тебя ожидают».

Свет погас, и я снова потерял сознание. Когда я пришел в себя, я уже был на Земле.

Глава 5

Земля

Мое первое впечатление о Земле – холод, ледяной, пронзительный холод. Грубые руки вытащили меня из теплого и удобного места, где, судя по моим впечатлениям, я пребывал целую вечность. Я тотчас выразил свое возмущение громким и на удивление пронзительным криком. Помня об обещании, данном проводникам, я попытался сдержаться и проявить терпение, которому научился на Арданис, но это было слабым утешением.

Те же грубые руки вымыли меня в теплой жидкости и завернули мое тело в шероховатую материю. Позже я узнал, что на самом деле это был тончайший лен, но в ту минуту чувствовал, что эта ткань, похожая на каменные россыпи планеты Дель, причиняет боль моей нежной коже. Меня сразу же накормили из теплого источника, воды которого были вполне пригодны для питания, хотя и не совсем приятны на вкус. Впоследствии я узнал, что этим источником была грудь моей матери.

Первые дни существования были наполнены приятным времяпрепровождением, состоявшим из долгого глубокого сна и более коротких моментов, когда я чувствовал холод и неудобство. Когда я не спал, меня передавали с рук на руки, и, хотя я не понимал язык людей, но ощущал, что мое присутствие радовало окружающих. Если это тяжелая жизнь, о которой говорили Иеремия и Иав, я хотел бы остаться здесь навсегда, думал я про себя с удовольствием.

Постепенно я стал узнавать различных людей, которые были рядом со мной, и понемногу стал понимать их язык. Моя мать была прекрасной женщиной с тонкими чертами лица, но у нее был ужасный характер. Каждый день она упрекала отца в том, что он холоден с ней, но мне было легко понять по усталому выражению его лица, что ему было очень трудно сдерживаться, чтобы не возразить ей.

Место, где я жил первые несколько месяцев, было очень удобным и красивым. Моя кровать была обшита золотой каймой и все время находилась на открытом воздухе рядом с прекрасным бирюзовым морем. Заботившиеся обо мне женщины были из Нубии, и их черная как смоль кожа приятно контрастировала с белыми льняными одеждами, которые они носили.

Сначала мать приходила навещать меня дважды в день. Но вскоре ее визиты стали реже и в конце концов сократились до нескольких минут один или два раза в неделю. К тому времени мне давала еду полная женщина, тоже имевшая ребенка младше меня, которого она кормила в последнюю очередь. Возможно, из-за того, что питания для нас обоих у нее было недостаточно, второй ребенок был бледным и худым. Его мать никогда не жаловалась на такую очевидную несправедливость и продолжала приходить и кормить меня четыре раза в день. Однажды она пришла без своего ребенка, и я больше никогда его не видел. Я не знаю, умер ли он, и какова была его судьба. Вскоре и эта женщина перестала приходить ко мне. Меня стали кормить козьим молоком, которое казалось мне гораздо более вкусным.

Иногда меня навещали Иеремия и Иав, которые телепатически рассказывали о моей миссии на Земле. Они сообщили, что вскоре больше не смогут приходить ко мне. На меня начнет действовать влияние земной энергии, и я забуду о цели своей жизни. Я должен был сохранить их наставления в своей душе, чтобы они не были утеряны.

Общение между мной и проводниками происходило не с помощью речи; скорее, это была ментальная передача информации между нашими духами. Нам было не нужно озвучивать мысли, потому что мы читали их в ту же минуту, когда они появлялись в нашем сознании. Однако на Земле все люди говорят на разных языках, и мне было нетрудно заметить, что многое из того, о чем они говорят, не находит своего подтверждение в их сердцах. Когда я спросил Иава, почему так происходит, он объяснил, что такое общение называется ложью. Оно не отражается в сердце, потому что не искренне. К моему изумлению, он сообщил, что ложь – весьма распространенное явление на Земле, поскольку люди не доверяют друг другу. «Почему?» – задал я вопрос. «Потому что они думают только о себе, – ответил он, – и стремятся только удовлетворить свои инстинктивные желания и потребности. Это огромная трагедия человечества. Она называется эгоизм. Ты должен попытаться избежать этой ловушки, потому что эгоизм уничтожает все, с чем имеет дело».

Как и предсказывали Иеремия и Иав, как только я начал разговаривать на человеческом языке и более активно общаться с окружаюшими, часть моего сознания постепенно стала ослабевать. Мир света, в котором жили мои учителя, стал труден для моего понимания, и я перестал слышать их голоса. Однажды утром я проснулся, помня только о своем детстве на Земле. В тот момент мне было полтора года. После этого жизнь стала намного труднее. Рядом не было никого, с кем я мог бы поделиться удивительными вещами, ежедневно появлявшимися в моей жизни. Женщины, заботившиеся обо мне, занимались только приготовлением еды и окружали меня вещами, которые, по их мнению, могли бы меня заинтересовать. Мне постоянно было скучно. Единственные минуты счастья были связаны с отцом, который стал чаще бывать со мной после того, как мать утратила ко мне всякий интерес.

Иногда отец отсутствовал в течение долгого времени, сражаясь с врагами. Так он говорил. По возвращении он всегда привозил мне чудесные и редкостные предметы и много времени проводил вместе со мной, чтобы компенсировать свое отсутствие. Мать и отец, как могли, избегали друг друга, но, когда они все же встречались, их ссоры и взаимные обвинения пугали меня. Мой плач заставлял их замолчать, но при этом отец всегда покидал мою комнату.

Детство быстро закончилось, и, когда мне исполнилось пять лет, отец стал учить меня пользоваться копьем и коротким мечом. Одним из его любимых развлечений было заставлять меня бороться с рабом, который был гораздо старше меня, как будто бы я был уже взрослым мужчиной. Этот раб прекрасно владел боевыми искусствами, и мой отец очень дорожил им. Я сражался с ним без страха. К тому времени я уже твердо стоял на своих маленьких ногах и был облачен в доспехи, а на моей взъерошенной голове красовался шлем с разноцветными перьями. В левой руке я держал золотой щит, на котором были выгравированы лучи солнца. А в правой руке у меня был маленький меч, с помощью которого я мог сражаться.

Снова и снова мы с рабом сходились в неравной схватке. Сначала он часто побеждал, выбивая меч из моих рук одним быстрым движением. Всякий раз, когда это случалось, отец наказывал меня своим молчанием и отсутствием в течение нескольких дней. Для меня это было гораздо хуже, чем потерпеть поражение в схватке с рабами. Я любил мать, но между нами не было глубокой привязанности. А отца я боготворил, и мне было очень тяжело, если я не мог видеть его и быть с ним рядом.

После нескольких месяцев постоянных тренировок раб уже больше не мог разоружить меня. К семи годам я мог легко справиться с ним. Я знал, что отец гордится моими достижениями, но он никогда не показывал этого. Я знал об этом только потому, что он ежедневно навещал меня, когда не был в отъезде, и всегда приносил прекрасные дары. Он строго следил за моим питанием, не позволяя есть сладкого. Единственное, что мне было позволено из сладостей, это фрукты и соки. Мать приносила конфеты из меда и орехов, но когда отец узнал об этом, его гнев был настолько велик, что мне показалось, что он ударит ее. Он кричал, что она пытается разрушить все, чего он добился, превращая меня в слабака и обращаясь со мной, как с девчонкой. Воины не едят медовых пирогов. Иногда они целыми днями или неделями обходятся без еды. Моя мать пыталась возражать, что я еще не воин, а ребенок, которому нет восьми лет. Отец в гневе швырнул свой шлем об пол и вышел из комнаты в сопровождении своих солдат. С этого момента я перестал есть сладости, которые приносила мать, а вскоре она вообще перестала меня угощать чем-либо.

Возможно, для того, чтобы оградить меня от влияния матери, отец нанял мне наставника, тощего и злобного человека по имени Леонидас. Его работа состояла в том, чтобы обучать меня искусству и стратегии ведения боя. Он был суровым и жестоким и часто наказывал меня без всякой жалости. Он заставлял меня подниматься до рассвета и преодолевать большие расстояния, занимаясь бегом в течение нескольких часов, прежде чем разрешал мне позавтракать. Но еда была такой скудной, что не могла бы удовлетворить даже самых аскетичных войнов. Днем я выполнял физические упражнения. Затем следовали скромный обед и очередной изнурительный пробег, который завершался простым ужином. День за днем я терпеливо сносил эти скучные и тяжелые тренировки, не имея ни игрушек, ни развлечений. Отец навещал меня ежедневно и радовался, видя мои успехи, а я никогда не жаловался, боясь разочаровать его. Моя мать, которую Леонидас недолюбливал, редко приходила. Мое детство прошло в этой холодной и лишенной любви и заботы обстановке без ласки и веселья.

По мере того, как проходило время, отец, который пристально наблюдал за мной, невзирая на свои продолжительные отлучки и растущий интерес к вину и женщинам, понял, что, полностью вручая меня на попечение Леонидаса, он сосредоточивался исключительно на физическом воспитании воина в ущерб интеллектуальному развитию. Поэтому он выгнал Леонидаса и нанял другого наставника, чтобы исправить ситуацию. Но перед этим он решил удостовериться в том, что я всегда буду помнить, что прежде всего я – воин. С этой целью он сделал мне лучший подарок – большого белого коня, настолько прекрасного и выносливого, что он вызывал удивление и восторг у каждого, кто его видел. Я сразу же назвал его Буцефал, что означает «голова быка». Голова этого коня на самом деле была огромной под стать его уму и сообразительности.

Когда рабы отца подвели коня ко мне, он бил копытами и храпел, а из его ноздрей вырывались клубы белого пара. Увидев его, я сильно обрадовался. Я велел подвести его ближе, чтобы я мог вскочить на него, но он никому не позволял приблизиться и оседлать себя. Я заметил, что это прекрасное животное боится собственной тени, поэтому бесстрашно схватил его за повод и развернул спиной к солнцу, все время ласково с ним разговаривая. Когда он успокоился, я вскочил ему на спину, и он не сбросил меня. Вскоре я уже разъезжал верхом на Буцефале перед дворцом, и в седле мне казалось, что мы с ним превращаемся в единое целое. Тогда мне было тринадцать лет. В течение последующих семнадцати лет Буцефал был моим верным товарищем во множестве великих сражений. Когда он умер от старости в зените своей славы, я основал большой город рядом с его могилой и назвал его Буцефала.

Восхищенный моими способностями к верховой езде, отец на следующий день познакомил меня с новым наставником. Это был молодой человек с благородным лицом и светлыми глазами. Он был учеником одного из самых почитаемых людей в Греции, и хотя сам был еще не так известен, его репутация быстро росла благодаря его уму и прекрасному знанию науки, искусства и философии. Его звали Аристотель.

Мое первое впечатление об Аристотеле было приятным, и невзирая на то, что любой человек мог бы показаться лучше по сравнению с жестоким Леонидасом, вскоре мой новый учитель доказал, что ему на самом деле не чужды доброта и понимание при сохранении строгости и упорства. С того времени моя жизнь полностью изменилась. Ясный взгляд Аристотеля пробудил в моей душе глубоко запрятанные воспоминания о светящихся лицах и голосах, звучащих в дуновении ветра. Но эти слабые воспоминания об Иаве и Иеремии хранились слишком глубоко, и даже мудрость Аристотеля не могла вернуть их к жизни.

Аристотель привил мне любовь к науке и природе, а также научил законам логики. Именно он объяснил, что для короля важнее одержать верх над своими эмоциями, чем над врагами. Своими уроками он пробудил во мне такой сильный интерес к науке, что даже много лет спустя я продолжал посылать ему редкие экземпляры растений и животных, которые удавалось добыть во время моих военных походов.

Встретившись со мной, Аристотель понял, что я сильно нуждаюсь в обществе ровесников. По его предложению отец выбрал троих мальчиков примерно моего возраста из семей титулованных особ, и у меня впервые появились друзья. Один из этих юношей, Гефастион, вскоре стал мне как брат. Единение наших душ было настолько сильным, что я не мог без него обходиться. Впервые я узнал, что такое истинная дружба и искренняя привязанность. Это товарищество привнесло утешение и поддержку в мою нелегкую и одинокую жизнь.

Аристотель также воспитал во мне глубокую любовь к литературе. Моим любимым автором был Пиндар, который жил в то время в Фивах, кроме того, мне нравилась великая эпическая поэма Гомера «Илиада», в которой описывалась война между Троей и Грецией. Это произведение оказало сильное влияние на мое развитие, поскольку с ее помощью я уяснил многие представления и ценности старого грека. Всю жизнь я держал эту книгу под подушкой вместе с небольшим кинжалом.

Мое ученичество под началом Аристотеля неожиданно закончилось в шестнадцать лет, когда я был вынужден взойти на трон отца, пока тот вел длительные и изнурительные бои в Византии к югу от Фракии. Многие придворные полагали, что управление страной окажется непосильной задачей для подростка, который продолжал еще изучать грамматику и арифметику, но мой разум и дух были подготовлены отцом к тому, чтобы принять бразды власти с раннего детства, и я с усердием принялся за дело. Менее чем через год мне представилась возможность не только примерить на себя корону отца, но и его военный шлем. Меды, фракийское племя, которое в течение долгих лет находилось под властью Македонии, решило воспользоваться отсутствием моего отца и восстало против нас. Это был мой первый опыт командования войском. Солдаты отца беспрекословно подчинялись мне, и я привел свою армию в небольшую долину, где прятались мятежники. Мы быстро разделались с ними. Следуя примеру своего отца, я основал там город, который назвал Александрополисом, городом Александра, ставшим впоследствии одним из многочисленных городов, носивших мое имя.

Мой отец так гордился моей победой над медами, что тут же назначил меня генералом своей армии. В то время мне исполнилось восемнадцать лет.

Отношения между моими родителями продолжали ухудшаться. В конце концов отец сильно увлекся племянницей одного из своих подданных и развелся с моей матерью, чтобы жениться на этой женщине. Это было необязательно, поскольку, согласно нашим законам, мужчина мог иметь столько жен, сколько пожелает. Поэтому его поступок был расценен моими родственниками по материнской линии как умышленное оскорбление. Впервые в жизни я встал на сторону матери. Я чувствовал, что этот развод и женитьба на другой женщине не только были унижением для нашей семьи, но и могли помешать исполнению моей надежды взойти на престол. Я уже изведал вкус славы и вновь хотел почувствовать бразды правления страной в своих руках. В возрасте восемнадцати лет я уже ничего не помнил о предупреждениях Иава и Иеремии о разрушительном влиянии власти на душу.

Как только отец заключил повторный брак, мы с матерью покинули дворец. Отец не пытался удержать меня, но его генералы напомнили ему, что он не должен мечтать об объединении греческих царств, если не способен объединить собственную семью. Без особого воодушевления отец все же послал за мной. Я вернулся обратно с той же неохотой. Моя детская привязанность к этому человеку уже давно сменилась обидой и неуважением. Я всегда презирал мужчин, отдавшихся во власть женщины, что во многом было следствием воспитания Аристотеля. Ситуация стала намного напряженнее, когда новая жена моего отца родила мальчика, ставшего еще одним претендентом на трон. Когда, наконец, мой отец был убит одним из своих охранников, единственным, что я почувствовал, было облегчение.

Как только отец умер, я сразу же объявил себя царем Македонии. Армия, в которой я пользовался большой популярностью, немедленно присягнула мне в верности. Однако остальные члены царского двора не испытывали схожего энтузиазма. Аталус, дядя второй жены моего отца, тут же заявил о правах ее маленького сына на престол. В ответ я послал одного воина из своего личного караула навестить Аталуса. С тех пор дядю моей мачехи никто никогда не видел.

Моя мать, которая была гораздо более беспощадна и гораздо менее сострадательна, чем я, разобралась с притязаниями моего младшего брата и его матери весьма специфическим, вызывающим отвращение способом. Хотя я лично не присутствовал при этом, я слышал от одного из рабов, что моя мать заставила свою соперницу смотреть на то, как жестоко расправились с ее ребенком, а затем покончить жизнь самоубийством через повешение. Другой раб сказал мне, что и мать, и ребенок были сварены заживо. Я так и не узнал, что произошло на самом деле, поскольку считал неблагоразумным обсуждать эту тему со своей матерью.

Мой младший брат был не единственным претендентом на престол. Были другие люди, пытавшиеся незаконно захватить корону, по праву принадлежавшую мне. Но их притязания были недолговечными, и я, наконец, был официально признан наследником престола Македонии. Мне было неважно, что я смог добиться этой цели, только пролив кровь своих соперников. Жажда власти овладела моей душой подобно раковой опухоли и оставалась со мной до конца жизни. Мне было тогда двадцать лет.

После того, как я занял место Филиппа на престоле, я стал все свое время посвящать делу объединения Греции. Чтобы достичь этой цели, нужно было присоединить к Македонии такие великие города-государства, как Афины, Фивы и Коринф, города, которые всегда восставали и оказывали сопротивление моему отцу. Для осуществления своей задачи я полагался не только на грубую военную силу, но также на военную тактику и стратегию, которой научился от отца, и знания о логике и здравом смысле, полученные мною от Аристотеля. Афины и Коринф стали для меня легкой добычей. Но Фивы, поддавшиеся влиянию пылкого оратора Демосфена, который ненавидел Македонию, отказались мне подчиниться. Впоследствии историки осудили мои действия против Фив, ссылаясь на мой гнев, вызванный их нежеланием покориться моей воле, но это неправда. Любое военное решение, когда-либо мною принятое, было основано на логике и холодном расчете. Я решил уничтожить Фивы в пример другим городам Греции, потому что хотел, чтобы все поняли, что моя цель состояла не в том, чтобы просто завоевать город, а в том, чтобы объединить разрозненные территории, и все, кто не покорится моей воле, исчезнут с лица Земли. Поэтому я разрушил этот город и стер его с лица Земли, оставив нетронутым только дом Пиндара, чьими стихами я так восхищался. Шесть тысяч жителей Фив были казнены, среди них были женщины с детьми, жрецы и калеки. Остальные были проданы в рабство. В итоге не осталость ничего, кроме пепла. Фивы как один из городов Греции прекратили свое существование.

Достигнув своей цели по объединению Греции, я обратил свой взор на Персию. Несколько столетий назад персидские завоеватели во главе с Ксерксом напали на Грецию и похитили бесчисленное множество наших сокровищ, попутно присоединив к своей державе много греческих городов. Во время своего царствования мой отец Филипп II всегда мечтал захватить Персию, которой теперь правил Дарий III. Он хотел вернуть утраченные сокровища и земли и отомстить за дерзкую выходку персов. Его ранняя кончина не позволила ему осуществить свою мечту. Теперь была моя очередь продолжить его дело и покрыть свое имя славой.

Армия, сопровождавшая меня в этом походе, состояла из тридцати тысяч пеших солдат и пяти тысяч всадников. Это была очень маленькая армия для попытки завоевания персидской империи, но я знал, что многие из присоединенных персами греческих городов признают во мне своего освободителя и пополнят ряды моего войска. Я также знал, что македонская фаланга является самым мощным военным изобретением, когда-либо виденным миром. Дисциплинированное, хорошо обученное, преданное и отважное, мое войско никогда не терпело поражение в бою. Фаланга, ставшая изобретением военного гения моего отца, состояла из последовательных рядов солдат, стоящих плечо к плечу с сомкнутыми щитами, чтобы обеспечить защиту марширующего войска спереди, с боков и сверху. Вместе они образовывали сплошную стену из щитов, мечей и огромных македонских копьев, действующую и думающую как единое существо. Когда они двигались вперед, любая стрела, копье или метательный снаряд, направленные против них, отскакивали от их сомкнутых щитов. Эта армия была практически непобедима. Несмотря на это, я знал, что одержать победу над персами будет нелегко. Но я был решительно настроен добиться своей цели.

Перед тем, как покинуть Грецию, я побывал у Дельфийского оракула, чтобы спросить у жрицы Аполлона, сумею ли я одолеть персов. Пифия отказалась обратиться к оракулу, ссылаясь на неблагоприятный для предсказания день. Тогда я быстро схватил ее за волосы и засунул ей в рот кинжал, повторяя свой вопрос. Дрожа, она ответила: «Сын мой, зачем ты спрашиваешь? Ты знаешь, что ты непобедим».

Я помнил о словах пифии в течение всей военной кампании против Персии и во время битвы с Дарием. Она действительно была права, потому что я никогда не сомневался в том, что в конце концов одержу победу. Похоже, что я был одержим победой и нес в себе этот разрушительный и всепоглощающий огонь, толкавший меня ко все новым завоеваниям.

Для того, чтобы добраться до Персии, я должен был пересечь Геллеспонт, который соединял Восток и Запад. Моя небольшая флотилия подверглась насмешкам со стороны финикийского военно-морского флота, издалека наблюдавшего за тем, как мы пересекали водную гладь. Должно быть, мы показались им настолько ничтожными, что они даже не стали нас преследовать, полагая, что великая армия Дария, насчитывавшая более миллиона солдат, легко уничтожит нас. Они даже не могли себе представить, что не только персы, но и они сами вскоре упадут к моим ногам.

Первое, что я сделал, сойдя на землю, это посетил Илиум, древнюю Трою, у стен которой развернулась десятилетняя Троянская война. Я все еще носил с собой поэму Гомера, в которой он рассказывал о великих подвигах Ахиллеса, бывшего моим прямым предком. Посещение этого святого места для меня было равносильно совершению паломничества.

Вместе с моим лучшим другом Гефастионом я нашел могилу Ахиллеса и его друга Патрокла и отдал дань их памяти. Затем я сложил свой золотой щит к ногам Афины, заменив его на старый, изношенный щит, оставшийся со времен этой легендарной битвы.

Моя первая встреча с персами состоялась на берегах реки Граник. Дарий, не имевший склонности к сражениям, послал одного из своих генералов Мемнона, чтобы тот встретился со мной. Мемнон, будучи греком, хорошо знал, с кем он имеет дело, и поэтому убеждал Дария разрушить города и жатвы в тех местах, где стояла моя армия, чтобы уморить нас голодом, но Дарий отказался это сделать. Это стало первой из его многочисленных ошибок.

Как только мы оказались на берегу реки, я вошел в воду. Одетый в блестящие доспехи и шлем, украшенный белыми перьями, я встал во главе своих всадников и отдал им приказ к наступлению. За нами двигалась пехота во главе с моим генералом Парменионом, медленно, но упрямо преодолевая бурные воды реки.

Едва мы добрались до другого берега, началась жестокая битва. Мой первый удар копья был таким сильным, что оно разломилось надвое. Я быстро схватил другое копье и бросился на предводителя персидского войска Митридата, который был зятем Дария. Пользуясь тем, что у меня сломалось копье, он запустил в меня свой дротик, который пронзил не только мой щит, но и доспехи. Я избежал ранения только потому, что дротик был очень легкий.

Вне себя от гнева из-за того, что мой троянский щит был уничтожен, я налетел на Митридата, и мы оба упали на землю так, что Буцефал вынужден был перескочить через нас. Первый же мой удар выбил его из седла, а вторым ударом я вонзил меч в его сердце.

Один из персидских генералов, увидев, что я одержал верх над Митридатом, нанес мне удар мечом, расколов мой шлем пополам и нанеся мне глубокую рану, обнажившую кость. Заливаясь собственной кровью, я развернулся и мгновенно убил его. Заметив, что я ранен, брат Митридата направил ко мне своего коня и обнажил меч, чтобы покончить со мной. Но мой друг детства Клит, почти брат, как и Гефестион, был уже рядом. Он быстро взмахнул мечом и одним движением отрубил руку моего врага. Мгновение спустя я упал на землю, лишившись сознания.

Битва вокруг продолжалась, а я лежал на залитой кровью земле в глубоком обмороке. Клит и Гефастион защищали меня, пока врач пытался остановить кровь, которая, как фонтан, била из раны. Как только он закончил перевязку и я пришел в себя настолько, чтобы удержаться на ногах, я вскочил обратно на Буцефала и вернулся на поле боя, испытывая удвоенную ярость.

Когда Мемнон увидел, что проиграл эту битву, он отвел назад войско и прислал ко мне гонца с предложением о мире. Но я испытывал жажду крови и стремление к победе и не собирался щадить своих врагов. В течение нескольких часов мы полностью уничтожили армию персов. Наибольший гнев у меня вызывали греческие наемники, которые присоединились к войску Дария и предали наше общее дело. Тысячи наемников погибли, а еще около двух тысяч были взяты в рабство и отправлены в Македонию для работы в рудниках. Моя армия потеряла менее ста пятидесяти человек. Я всегда заботился о своих людях, но, помня об уроках прошлого, похоронил погибших персов с подобающими военными почестями. Согласно древним легендам, таким образом я помогал им обрести покой в ином мире. Мой поступок был высоко оценен как моими солдатами, так и персидскими воинами.

Новость об этой первой победе подобно пожару распространилась в захваченных персами греческих городах вдоль всего побережья Малой Азии. Друг за другом они стали приветствовать меня как своего освободителя.

Весной следующего года я достиг Гордия, где солдаты смогли отдохнуть, а у меня появилась возможность собрать новую армию. Одной из самых знаменитых легенд, связанных с этим местом, была легенда о Гордиевом узле, который был завязан на одном из концов старой повозки королем Фригии Гордием. Он был таким огромным и сложным, что никто не мог развязать его. Легенда гласила, что тот, кто сможет развязать Гордиев узел, однажды станет повелителем всей Азии. Сотни людей пытались сделать это, но безуспешно.

Конечно, как только я услышал об этой истории, я решил, что развяжу этот узел. Именно такие легенды возбуждают воображение простого народа и облегчают путь к победе.

Когда я воочию увидел этот узел, я понял, что столкнулся с неразрешимой проблемой. В этом узле были сотни петель, каждая из которых имела двойную вязку, а толщина узла больше, чем туловище Буцефала. Веревка, из которой был сделан этот узел, толще, чем моя лодыжка. Несколько минут я просто смотрел на это чудо. Я знал, что не смогу развязать узел с помощью рук, потому что годы сделали эту толстую веревку вдобавок жесткой и неподатливой.

Когда известие о том, что я собираюсь попытаться развязать узел, распространилось, и мои солдаты, и люди Гордия быстро собрались в этом месте, чтобы посмотреть, как я стану это делать. Кое-где в толпе было слышно хихиканье. Все они пришли затем, чтобы увидеть, как великий Александр, победивший столько армий, окажется не способен развязать простой узел. Наконец, устав от попыток найти начало этого узла, я воскликнул: «Какая разница, каким образом будет развязан этот узел?» И с этими словами вытащил меч и разрубил узел пополам одним ударом. В это мгновение в небе ударил гром и сверкнула молния, и победный крик вырвался из горла моих солдат. С этой минуты все были уверены, что я являюсь посланником небес.

Но я пришел в Персию не с целью завоевать любовь моих воинов или разрубить Гордиев узел. Я пришел туда, чтобы занять престол этой страны. Чтобы достичь своей цели, я должен был встретиться с Дарием.

Наше первое сражение состоялось осенью того же года. Это была битва при Иссе. В начале боя силы были почти равны, но наша яростная атака и твердое намерение одержать победу обратили в бегство царя персов и его генералов. Вскоре ряды его солдат были разорваны, его всадники уничтожены, а большая часть войска убита или взята в плен. Снова Буцефал перенес меня через трупы врагов и помчал вдоль поля боя вслед за коляской Дария. Но, видимо, персидский царь заметил мое приближение и свой смертный приговор в моих глазах, потому что сменил коляску на более маленький экипаж, который тотчас сорвался с места. Я преследовал его несколько миль, но он исчез в ночи.

Бегство Дария означало полную деморализацию остатков его войска. Персидские солдаты окружили меня. В сопровождении Клита и Гефастиона я поднял накидку и щит, оставленные Дарием, и направился к царской палатке, где, как я знал, находилась семья Дария.

Когда они увидели, что я вхожу, неся в руках накидку и щит Дария, его мать и жена подумали, что он мертв. Крича от ужаса, они упали к моим ногам и стали просить пощады для себя и дочерей Дария. Я всегда с почтением относился к женщинам и строго запрещал своим воинам насиловать или плохо обращаться с женщинами из завоеванных нами городов. Я мягко попросил их подняться с колен и заверил, что им нечего бояться, потому что я всегда буду относиться к ним как к членам царской семьи. И хотя как победитель я имел полное право взять себе в жены супругу Дария, я ни разу не позволил себе дотронуться до нее. Его мать Сисигамбис стала одним из моих самых верных друзей. Позже Иеремия рассказывал мне, что после моей смерти она отвернулась от всех, перестала разговаривать и принимать пищу и вскоре умерла.

Но Дарий все еще был на свободе, поэтому я не мог занять его трон и завладеть его короной. Зная о бескрайности его владений и бесчисленности его богатств, я решил продолжить преследование. Но перед этим захотел убедиться, что мой собственный трон в Македонии находится в безопасности. С этой целью я напал на Тир, большой укрепленный финикийский город, который был основным центром торговли в Средиземноморье. Я знал, что если завладею Тиром, то смогу контролировать все средиземноморское побережье и таким образом отражать все атаки на Грецию.

Моя первая атака на Тир носила дипломатический характер. Я направил нескольких гонцов к командиру местного гарнизона, предлагая ему присоединиться ко мне и избежать кровопролития. Но правители Тира были уверены в неприступности стен своего города. Они убили моих гонцов и выбросили их тела с крепостного вала.

Я понял их ответ и приготовился к битве. Для того чтобы проломить стены города, были нужны катапульты и тараны, но основание стен находилось в воде, а катапульты могут быть использованы только на твердой поверхности.

Это препятствие не могло удержать меня от завоевания Тира. Если для использования катапульт нужна была твердая поверхность, значит, я должен был придумать способ ее создать. Я немедленно собрал своих генералов и рассказал им о своем плане: нам нужно было построить переправу, откуда мы смогли бы атаковать Тир. Этот честолюбивый и сложный план был безотлагательно претворен в жизнь. Строительство переправы заняло шесть месяцев, в течение которых мои солдаты с удивительной стойкостью сооружали плотину из камней и метательных снарядов, выпущенных финикийцами, прекрасно понимавшими назначение этой переправы.

В тот самый день, когда строительство было закончено, мы подняли свои катапульты и с помощью таранов быстро разделались с гордой Королевой Средиземноморья. Того, что не смог сделать великий царь Вавилона Навуходоносор, я добился с помощью упорства и разума. Побережье Средиземного моря оказалось в моих руках. Я исполнил мечту своего отца.

Когда Дарий, все еще находившийся в бегах, услышал об этой новой победе, он немедленно написал мне письмо, предлагая западную часть своей империи, десять тысяч талантов и руку одной из своих дочерей. Впоследствии Иеремия говорил, что, если бы я принял его предложение, эллинская культура не вышла бы за пределы Персии. Как бы там ни было, письмо Дария только рассмешило меня, и я с презрением отверг его предложение.

В то самое время я продолжал искать способы перенести искусство, философию и великую культуру своей родины в другие страны античного мира, через которые она должна была попасть к римлянам и другим народам мира.

Из Тира я отправился в Египет, который завоевал без особых усилий. Египтяне приняли меня с распростертыми объятиями и не только сделали фараоном, но и объявили меня живым богом. Это нисколько не смутило меня. Моя мать всегда говорила мне, что моим отцом был один из Олимпийских богов, а не Филипп Македонский. Я с большой щедростью отнесся к египтянам, укрепил их города, решил проблемы, связанные с наводнениями и ирригацией, и позволил им продолжать поклоняться их древним богам. Более того, я объявил, что их бог Амон соответствует верховному греческому богу Зевсу. Я сказал им, что если Создатель существует – а в этом я никогда не сомневался, потому что Он должен был прежде всего создать Себя самого, – то есть только один Бог, у которого много имен. Эти слова принесли мне вечную любовь и почитание египтян.

Но самым важным из того, что я сделал в Египте, было основание Александрии. Поскольку этот город носил мое имя, я хотел превратить его в самый прекрасный и богатый город на Земле. Александрия была лишь одним из семидесяти городов, названных в мою честь, но только этот город до сих пор продолжает свое существование. Это был первый современный город, в котором широкие проспекты пересекались с более узкими улицами. Александрия вскоре заняла место Тира, превратившись в основной торговый центр в этой части света, и быстро стала главным международным центром своего времени. Греки, персы, индийцы, иудеи и представители других народов направляли свои корабли в порты Александрии.

Дарий снова написал мне, увеличив свое предложение до двадцати тысяч талантов. И вновь я отверг его предложение, в ответ вызвав его на битву. В этот раз мы встретились при Гавгамелах, где я снова одержал победу над Дарием. Но ему вновь удалось скрыться с поля боя.

Мой следующий поход был направлен против Вавилона. Он закончился быстрой победой. Месяц я провел, отдыхая в висячих садах Навуходоносора со своими друзьями Клит и Гефастионом и солдатами своей армии. После Вавилона я завоевал Сузу и Персеполь, столицу персидской империи. Эти победы принесли мне состояние почти в двести тысяч золотых талантов.

Персеполь для персов был такой же святыней, как Иерусалим для иудеев или Мекка для мусульман. Это был священный город империи Дария. Для того, чтобы персы и их скрывавшийся царь поняли, что их империя пала, я приказал своим людям разграбить и разрушить город до основания. Затем я сжег царский дворец и велел построить другой дворец для себя и своего войская. Я никогда не смог бы заснуть под крышей своего врага.

Дарий продолжал избегать меня, и я поклялся найти его, даже если эта попытка будет стоить мне жизни. Наконец, я загнал его в угол в маленьком городке Экбатана в Курдских горах. Но Дарию все же удалось ускользнуть от меня. До того, как я смог приблизиться к нему, один из его генералов Бесс убил Дария. Когда я обнаружил тело Дария, я накрыл его своим плащом и отправил его матери, чтобы она смогла похоронить его.

После этого Бесс осмелился на неслыханную дерзость, провозгласив себя Артаксерксом IV, царем Персии. Я посчитал бы это заявление забавным, если бы не так торопился. Я отложил свой следующий поход и выследил его. Обнаружив его убежище, я по персидскому обычаю отрезал ему нос и уши, а затем отправил его в Экабатану, где он подвергся суду по обвинению в измене. Персы и меды признали его виновным и приговорили к смерти через четвертование.

После смерти Дария я решил захватить Иран. С этой задачей я тоже справился очень легко. Вскоре после этого я женился на молодой бактрийской принцессе по имени Роксана. Я не любил ее; наш брак был политическим ходом, призванным упрочить примирение между нашими странами и народами. Мне также был нужен наследник престола, и я знал, что брак с персидской женщиной обеспечит поддержку среди персов.

Мой брак с Роксаной был плохо воспринят моими солдатами и друзьями. Они решили, что я слишком увлекся восточной культурой и позабыл о своих греческих корнях. Понемногу я отстранился от своих товарищей и воинов. Я начал сомневаться и подозревать каждого, кто был рядом со мной. Я был уверен, что кто-то попытается убить меня.

Моя подозрительность и страхи росли день ото дня и, наконец, обратились в сторону сына моего самого старого и верного генерала Пармениона. Для того, чтобы предотвратить этот воображаемый против меня сговор, я приказал убить юношу. Не удовлетворившись его смертью, я также велел уничтожить его отца, опасаясь мести. Мои подданные так и не простили мне его смерти.

За этим непростительным преступлением последовало мое дальнейшее безудержное падение. Я всегда воздерживался от алкоголя, но теперь стал пить каждый день так сильно, что, потеряв сознание, падал на пол. Я чувствовал себя одиноким и обессиленным. Во время праздника в компании немногочисленных друзей, которые у меня еще оставались, мой друг детства Клит, спасший мне жизнь в битве на берегу Граника, осмелился осудить меня. Ослепленный вином и яростью, я вытащил меч и набросился на него. Клит замертво упал на землю, не проронив ни слова.

Я так раскаивался в убийстве своего преданного друга, что три дня провел в постели, отказываясь от еды. В конце концов, врачи убедили меня, что этот ужасный поступок был совершен не по моей вине, а стал следствием гнева богов. Это помогло облегчить совесть и уменьшить скорбь, но не отменило мое падение. Я превратился в деспота и тирана. Даже старый учитель Аристотель плохо отзывался обо мне.

Следующий и последний поход привел меня в Индию, где я встретил святых людей, известных как гуру, один из которых сопровождал меня до конца моей жизни. В Индии войска восстали, отказываясь следовать за мной под тропическими ливнями. Они знали, что я не намереваюсь возвращаться в Грецию до тех пор, пока не завоюю весь мир. Они были изнурены и изранены, и их единственное желание состояло в том, чтобы вернуться в Грецию и сложить с себя военные доспехи. В течение двух дней я не показывался из своей палатки, испытывая гнев и досаду оттого, что мечтам о завоевании мира не суждено сбыться. Я знал, что моя армия заслужила этот долгожданный отдых, но был не в силах отказаться от славы. Я все еще был полон решимости не прекращать свой поход до тех пор, пока весь известный мне мир не окажется в моей власти. Но я понимал, что не смогу достичь цели без добровольной поддержки войска. Поэтому я решил успокоиться и уступить их требованиям. Я умел ждать. После соответствующего отдыха я собирался отправиться в свой последний и самый славный поход. Рано или поздно весь мир окажется у моих ног. Приняв это решение, я покинул палатку с широкой улыбкой на лице и сообщил главному маршалу Гоэнусу, который представлял интересы солдат, что я согласен на их просьбу. Войско радостно встретило это известие, и на следующий день мы отправились в обратный путь через Персию.

Это возвращение не было легким, поскольку сопровождалось восстаниями в рядах воинов, болезнями и смертью большого числа моих людей. Многие пострадали от пагубного воздействия индийских муссонов. В Сузе, административном центре персидской империи, я вновь предпринял попытку объединить македонцев и персов, превратив их в господствующую расу. Для этого я женился на одной из дочерей Дария, Барсине, а мой друг Гефастион взял в жену другую дочь, Дрипетис. Десять тысяч моих солдат и восемьдесят офицеров последовали моему примеру и женились на персидских женщинах.

Это решение было воспринято с осуждением македонцами, состоявшими в моем войске, которые открыто угрожали поднять мятеж. Испытывая усталость и огорчение от всех этих событий, я распустил целую армию и отправил солдат обратно в Грецию. Но я предусмотрительно наградил их золотом и дорогими подарками, чтобы навсегда устранить их недовольство. Моя уловка сработала, и мне удалось предотвратить несчастье. Избавившись от них, я продолжил собирать новую армию, в этот раз полностью состоявшую из персов, которыми было гораздо легче управлять. Но я уже был очень слаб и истощен, мое тело сильно страдало от старых ран.

Именно в этот момент судьба решила нанести мне самый тяжелый удар. Мой дорогой друг Гефастион скончался от внезапной лихорадки. Его смерть подкосила мое здоровье. Я три дня находился взаперти рядом с его телом, отказываясь покинуть его. Когда я, наконец, вышел из комнаты, я приказал казнить его врача, обвинив в некомпетентности. Похороны Гефастиона были самыми пышными в истории человечества, но я так и не оправился от этой потери.

Через несколько месяцев после его смерти я заболел после продолжительного застолья. Мои врачи не знали, что это за болезнь, хотя некоторые подозревали малярию. Также ходили слухи о том, что я был отравлен, но это было не так. Меня убивало горе, причиненное гибелью Гефастиона, и угрызения совести за убийства Клита и Пармениона. Они были моими единственными друзьями, только их любовь поддерживала мой дух. Ни мать, ни отец и ни одна из жен не были способны тронуть мою душу и сердце. Мой единственный ребенок еще не был рожден и поэтому не мог продемонстрировать мне свою любовь.

В тринадцатый день июня 323 года до нашей эры ровно в шесть часов вечера моя беспокойная душа, наконец, освободилась от власти материи и вернулась в состояние духа. Согласно легенде, в этот час сильная вспышка молнии появилась из моря и протянулась до небес, а в центре этого света были орел и звезда. Когда звезда исчезла из вида, мои глаза закрылись навсегда. Я прожил на Земле только тридцать три года. При жизни я был императором и повелителем целой державы, почти богом, но никогда не был счастлив, и никто не оплакивал мою кончину.

Империя была поделена между моими генералами. Моя первая жена Роксана убила мою вторую жену Барсину, дочь Дария. Позже один из врагов убил ее саму, моего маленького сына и мою мать Олимпиаду. У меня не осталось наследников, и мой род прекратил свое существование. Возможно, Создатель решил, что потомство должно быть уничтожено после моей смерти.

Как правы были Иеремия и Иав, предсказывая, что моя жизнь на Земле будет полна страданий! Но все же я не жалею о полученном опыте. Я совершил много ошибок и преступлений; я был жесток, деспотичен и безжалостен; я часто и без сожалений злоупотреблял своей властью. Я не нахожу ни одного оправдания за эти преступления, кроме слабости моей человеческой натуры. Но все-таки мои намерения были благородны, и, невзирая за сделанные ошибки, мою миссию нельзя считать неудавшейся. Я принес на Землю мысль об объединении, приведшую к революционным для того времени переменам, и расширил границы цивилизации от Греции до Индии. Я поведал миру об аристотелевской логике и распространил литературу, искусство и науки эллинов. За эти достижения я прославился в человеческой истории под именем Александра Великого, но это не было концом моего странствия. Должно было еще пройти немало столетий, прежде чем я смог вновь встретиться с Вердигрис.

Глава 6

Очищение

Человек воспринимает смерть совсем иначе, чем любое другое существо. Упорство и сила Александра заставляли его цепляться за жизнь подобно тому, как тигр держится за свою добычу. Поскольку в момент смерти я находился в лихорадке и бреду, то не понимал абсолютно ничего из того, что происходило вокруг. Единственное, что я знал, что жизнь, наполненная и горестями, и радостями, медленно ускользает, как вода, испаряющаяся под лучами солнца. Тщетно я пытался удержать ее. Несмотря на все мучения, я хотел жить. Еще оставались государства, которые нужно было завоевать, битвы, которые нужно было выиграть. Но мое дыхание слабело, а сердце стучало, как крылья воробья, ослабев и устав от своей работы.

Я почувствовал легкий толчок и неожиданно очутился вне тела, как будто потеряв связь с ним. Я не дышал, но, кажется, мне и не нужно было этого делать. Я испытывал легкость и расслабленность, и приятное бессилие вдруг наполнило все мое существо. Жар исчез вместе с долгое время мучившей меня болью. В ту минуту мне было все равно, кто я и что произойдет дальше. Я ощущал полное счастье и удовлетворение.

Медленно, не прилагая никаких сознательных усилий, я стал подниматься к потолку. Я видел внизу врачей и нескольких офицеров, которые смотрели на мое неподвижное тело. Я слышал, как они переговаривались между собой, но их беседа была мне не интересна. Меня нисколько не удивляло то, что я видел собственное тело лежащим внизу на кровати, в то время как я продолжал подниматься к потолку. Мне казалось, что я наблюдаю сцены из какой-то пьесы, которая не имеет ко мне никакого отношения.

Внезапно я почувствовал сильный толчок и оказался в одном из углов комнаты. Глубоко внутри меня раздался звон множества хрустальных колокольчиков. Меня окутал мягкий покров темноты, я устремился в небо и полностью потерял сознание.

Когда я пришел в себя, я вновь находился в преддверии входа для душ на астральный план вместе с Иавом и Иеремией. Перед моим взором быстро промелькнули картины прежних воплощений, как будто я вновь пережил все, что со мной случилось. Я понял, что уже не Александр, а дух, не привязанный к какому-либо телу. Я вспомнил о Вердигрис, и острая тоска наполнила мое существо.

«Не теперь». Ответ моих проводников прозвучал тихо и одновременно.

«Когда же? – горько спросил я. – Сколько мне нужно еще ждать?»

«Это зависит от тебя, – ответили они. – Ты потерял много времени, потому что продолжаешь пренебрегать теми наставлениями, которые мы даем тебе перед каждым воплощением».

«Но я не пренебрегаю ими!» – возмутился я.

«Почему ты позволил тщеславию и эгоизму овладеть тобой во время пребывания в теле Александра? Мы предупреждали, чтобы ты не попался в эту ловушку», – напомнил Иеремия.

«Но вы говорили, что, как только я попаду под влияние земных энергий, воспоминания о ваших советах постепенно исчезнут из моего сознания».

«Нет, мы говорили совсем другое, – возразил Иав. – Мы говорили, что ты утратишь связь с нами и не сможешь видеть нас из-за влияния тяжелых вибраций Земли, но мы также предупреждали, что, хотя тело не помнит полученных уроков, душа никогда не забывает о них. Тебе нужно было всего лишь тщательно обдумывать каждое действие, и тогда полузабытые знания вновь возникли бы в душе и направляли бы все твои решения и поступки. Вместо этого всю свою жизнь ты действовал опрометчиво, почти никогда не задумываясь о последствиях разрушительных и жестоких поступков. Ты не забыл усвоенных уроков, просто пренебрег ими, потому что власть и слава помутили твой разум. Гораздо легче потакать своему тщеславию и эгоизму, чему смирить гордыню и взять под контроль инстинктивные побуждения».

В ту же минуту воспоминания из жизни Александра вернулись ко мне, наполнив душу глубокими угрызениями совести за мою жестокость. С ужасом я вспомнил о преследованиях в отношении Дария, об отказе от предложенного им мира и его унизительной смерти от рук предателя. Картины кровавого прошлого продолжали, подобно огненному потоку, падать на объятую страхом душу, наполняя меня отвращением. У меня перехватило дыхание. Я вспомнил о высокомерном решении уничтожить македонских наемников, присоединившихся к армии персов, потому что посчитал их предателями Греции. Однако всего через несколько лет я распустил всю свою греческую армию и принял образ жизни персов, отказавшись от своей культуры и своих корней. Какое лицемерное и эгоистичное безразличие к собственному народу! Но самыми горькими воспоминаниями оказались мысли о смерти Клита и Пармениона. Тогда я понял, что Иав и Иеремия правы, осуждая меня. В течение всей жизни в теле Александра я всегда знал, были ли мои действия продиктованы необходимостью или же я руководствовался собственным эгоизмом. Уроки, преподанные моими наставниками, не были забыты; они были усвоены моим духом, и я умел отличать добро от зла. Действиями Александра руководило не незнание Закона, а гордыня и высокомерие.

«Простите меня! – воскликнул я с болью в голосе. – Теперь я понимаю свою вину. Я достоин самого тяжелого наказания за свои преступления!»

«Почему ты продолжаешь думать о наказании? – грустно спросил Иеремия. – Наказания не существует. Каждая душа проживает множество жизней, чтобы узнать, что такое материя, и усвоить новые уроки; однако поскольку материя обладает высокой плотностью и ее влияние имеет пагубный характер, душе необходимо очищение в той мере, в которой она позволила нанести себе вред. Души влияют друг на друга и часто выступают в качестве взаимных атаноров для того, чтобы произошло очищение. Некоторые духи приобретают необходимый опыт гораздо быстрее, чем остальные, но в конце концов все они возвращаются к Свету, от которого произошли. Когда душа попадает в ловушку своего полного отождествления с материальным миром, нарушая при этом один или несколько Космических Законов, ее ждет очищение через страдание и самопожертвование в ходе многочисленных воплощений. Поэтому страдание и самопожертвование являются такими важными уроками. Если ты пренебрегаешь ими, ты не можешь очиститься».

«Как много жизней мне предстоит прожить, прежде чем я смогу получить очищение от поступков, совершенных Александром?»

Свет, окружавший моих проводников, вспыхнул, и я услышал их одновременный ответ.

«Будучи в теле Александра, ты действительно совершил много преступлений, но также сделал и много хорошего. Твоя проницательность и благородство способствовали взаимному обмену информацией между различными культурами, поэтому твой вклад в развитие будущих поколений невозможно переоценить. Это должно быть принято во внимание».

«Однако я обязан заплатить за все уничтоженные мною жизни – Дария, Клита, Пармениона».

«Жизни, унесенные тобою в битве, явились результатом борьбы между противниками, желающими обоюдного уничтожения. Таким же способом низшие виды живых организмов борются друг с другом, с тем чтобы в живых остались самые сильные. Если бы ты не уничтожил своих врагов, они бы уничтожили тебя. Вступая в схватку, каждый из вас знал об этом. Поэтому вы свободны от ответственности за причинение вреда во время боя. Смерть Дария тоже относится к этому случаю. Клит и Парменион стали жертвами твоего высокомерия и эгоизма. Эти смерти должны быть искуплены тобой через очищение. Все случаи разрушения и истребления, которые ты совершал, руководствуясь тщеславием и гордыней, также должны быть заглажены для того, чтобы ты смог продвинуться вперед на пути духовного развития. Сколько времени займет у тебя процесс очищения, целиком зависит от тебя».

Слова моих проводников сильно меня обрадовали. Невзирая на испытываемую боль, у меня появилась надежда на очищение, которое стало первоочередной задачей души.

«Я попытаюсь выполнить эту задачу как можно быстрее, – сказал я покорно. – Я приму страдание и самопожертвование и сделаю их своими лучшими друзьями. Я усвоил урок и никогда его не забуду».

«В своей следующей жизни ты вновь встретишься с духами Пармениона и Клита, которым ты должен возместить ущерб, причиненный совершенными тобой против них преступлениями, – сказал Иав. – В новой жизни они станут твоими атанорами, и с их помощью ты сможешь полностью очиститься от пороков. Но решение остается за тобой. Хочешь ли ты подвергнуться такому испытанию? Это будет самое трудное из всех твоих воплощений».

«Я готов», – незамедлительно ответил я, желая отправиться в очередное приключение.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Билл Каннингем – легенда стрит-фотографии и один из символов Нью-Йорка. Но звездой и любимцем публик...
Каждый житель Светлых земель знает: черные ведьмы коварны, мстительны и злопамятны. А еще их всех со...
В данном собрании присутствуют строчки человека, основанные на его впечатлениях от радостей, тревог ...
Книга 1: Крипоть – таинственная игра, к которой нет скриншотов, гайдов и видео с прохождением. Игру ...
«После штиля жди бури», – говорят мудрецы. Наконец-то отданы все долги и раскрыты старые тайны… но п...
Ева Кац – журналист, блогер, интернет-маркетолог, создатель образовательного клуба для предпринимате...