Жизнь после? Научные доказательства бессмертия души Гонсалес-Уипплер Мигене

Глава 7

Жертва и прощение

В течение первых двух лет моего второго пребывания на Земле Иав и Иеремия постоянно находились рядом со мной. Даже когда я начал говорить и ходить, они оставались неподалеку. Но затем наступил день, когда их столь желанное для меня присутствие стало меркнуть в свете постоянного человеческого диалога, а вскоре я совсем утратил способность видеть их.

Мои страдания в этой жизни начались сразу же, как я стал осознавать происходящее вокруг. В этот раз я был рожден в прекрасном городе Калинга, расположенном на берегу Бенгальского залива в загадочной и волшебной стране под названием Индия. Во время моего рождения в этой стране все еще действовала система каст, и, чтобы искупить вину за свою гордыню в прошлой жизни, к моему великому огорчению, я появился на свет в пятой, низшей касте парий, или неприкасаемых, к которым все относились с презрением. Мне было дано имя Чандра.

Я жил вместе с родителями в убогой хибаре из двух крошечных комнат. Первая комната служила кухней, столовой и гостиной, а задняя использовалась в качестве спальни. Утоптанная земля служила полом. Моя бедная мать готовила незатейливую еду из тех подачек, которые отец получал за любую случайную работу у соседнего фермера. Этот человек принадлежал к касте шудр, которая лишь на одну ступень выше нашей и также являлась объектом презрения со стороны представителей высших каст, однако даже он получал удовольствие, оскорбляя и унижая моего отца при малейшей возможности. Он давал моему отцу самую грязную работу, например, очистку выгребных ям или сточных труб. Оплата же всей этой работы была такой мизерной, что нам едва хватало на еду.

Вскоре после того, как мне исполнился год, родилась моя сестра Аида; через год на свет появилась Нарда, а еще через два года – Дакмар. Если мы почти голодали, когда нас было трое, то рождение сестер еще больше усугубило наше положение. После рождения братьев Парсиса, Гупты и Канишки мне пришлось просить милостыню на улицах, чтобы помочь семье. Тогда мне было девять лет, но поскольку я постоянно недоедал, выглядел я гораздо моложе. Кожа обтягивала мои кости, а из одежды у меня были только лохмотья. Время от времени знатные дамы города сжаливались при виде моей немощи и бросали издалека несколько монет или немного еды, но только если я не приближался к ним. Поскольку я принадлежал к касте неприкасаемых, даже легкое прикосновение моей руки могло нанести им вред. Так считалось в Индии в то время.

Щедрость дам была непостоянной, гораздо чаще в меня кидали камни, ругались и плевались. Никто не хотел находиться рядом с парией. Почти каждый день я возвращался домой, покрытый свежими синяками и плевками. Сердце моей бедной матери изнывало от горя при взгляде на меня и мысли о том, что на следующий день я вновь должен буду выйти на улицу в надежде, что среди всех оскорблений мне удастся встретить понимание и сострадание.

Голод и тяжелый труд унесли жизнь больного туберкулезом отца, когда мне было двенадцать лет. Моя мать мужественно боролась с этой же болезнью в ужасе при мысли о том, что будет с ее младшими детьми, если она тоже умрет. Моему младшему брату еще не было двух лет.

Понимание того, что я являюсь единственной опорой семьи, обострило мою интуицию и сообразительность, и я всегда находил способ принести что-нибудь в дом. Чуть позже я научился одному ловкому трюку у одного из попрошаек моей касты. Вместе мы шли на один из многочисленных блошиных рынков нашего города и трогали еду и овощи, лежавшие на открытых прилавках. Это мгновенно делало еду несъедобной, поскольку до нее дотронулись неприкасаемые, и владельцы палаток выбрасывали ее на улицу, где мы ее подбирали. Это был хороший способ, но вскоре он приобрел такую известность, что владельцы палаток стали нанимать охранников, которые присматривали за их товаром, или держать еду внутри магазинчиков, где она была недоступна для нас. Вновь я был вынужден искать способ добывать еду, а семья продолжала страдать от голода.

Однажды, идя по городу, я обнаружил, что нахожусь довольно далеко от тех мест, где обычно просил подаяние. Я оказался вблизи царского дворца, который раньше видел только издалека. Осторожно, чтобы не попасться на глаза стражей, охранявших территорию дворца, я обогнул высокую каменную стену, примыкавшую к роскошному зданию. В восторге я глядел на прекрасные сады, видневшиеся через отверстия в ограде. Неожиданно я увидел узкую расселину в стене, служившую частью ее узора. Долго не думая, я проник в нее и оказался в саду.

Прячась в ароматных кустах жасмина, я обошел весь сад, не удаляясь далеко от стены на случай, если придется быстро спасаться бегством. Через несколько мгновений я уловил восхитительный запах еды, исходивший из одной из прилегающих построек. Не теряя бдительности, я последовал за этим запахом, приведшим меня к двери в царскую кухню. Находясь в полуобморочном состоянии от голода, я протянул руку, чтобы открыть дверь, и лицом к лицу столкнулся с огромным мужчиной внушительной комплекции с темными усами и бородой.

Эта неожиданная встреча сковала меня ужасом, и я бы так и продолжал стоять, если бы его громадная рука не схватила меня за ворот рубахи и не втолкнула внутрь строения. Когда я пришел в себя, я понял, что нахожусь в кладовой, где было столько еды, сколько я не мог себе даже вообразить. Мужчина, втолкнувший меня внутрь, сказал, что его зовут Сиддхартха и он – царский повар. Он также сказал, что дерзкая выходка могла бы стоить мне жизни, если бы царские охранники обнаружили меня. Когда я спросил его, к какой касте он принадлежит, если не боится дотронуться до парии, он ответил, что относится к третьей касте вайшей, но не придает значения делению общества на касты, поскольку он отказался от индуизма и перешел в буддизм.

«Только индуисты признают существование каст, – сказал он. – Но я следую учению Будды, который положил начало новой религии».

«Что за религия не обращает внимания на касты и считает равными неприкасаемых и вайшей?»

«Религия, которая утверждает, что все люди равны и что ни один человек не обладает большей ценностью, чем остальные», – ответил он.

«Даже брамины?» – спросил я недоверчиво.

«Даже они», – заверил меня мой новый друг с улыбкой.

Затем он объяснил мне, что Будду, чье имя означает «просветленный», изначально звали Сиддхартха, как и его самого. Но Будда к тому же был принцем, и его полное имя было Сиддхартха Гаутама. Этот принц покинул свой дворец, жену и ребенка, чтобы обрести истину, которая снизошла на него, когда он сидел под деревом Боддхи. Просветление помогло ему понять, что все проблемы и страдания в этой жизни проистекают из жадности, ревности и эгоизма. С этой минуты от стал проповедовать добро, равенство и истину. Будда считал: чтобы стать счастливым, человек должен простить себя и жить, помогая другим. Только так душа может достичь состояния подлинной гармонии и счастья, которое называется нирвана, если не в этой жизни, так в следующей, поскольку Будда считал, что все души следуют через цикл воплощений в стремлении к очищению и обретению блаженства в нирване.

Учение Будды, о котором я впервые услышал от Сиддхартхи, напомнило мне другое учение, уже давно мною позабытое. Я знал, что слышал что-то похожее, когда был ребенком, но не мог вспомнить, где и от кого. Голоса Иава и Иеремии уже давно исчезли из моего сознания.

Мое жалкое существование в качестве неприкасаемого и плачевные условия, в которых находилась моя семья, тронули Сиддхартху, который дал мне мешок разных лакомств и попросил прийти снова на следующий день. Он предупредил, что я не должен возвращаться на кухню, а должен ждать его на другой стороне залива, куда он принесет еще один мешок еды.

Когда я вернулся домой с огромным мешком лакомств, которые мы раньше даже не могли себе представить, моя семья была вне себя от радости. Мы так давно не видели хорошей еды, что этот праздник показался нам всем сном.

На следующий день я с нетерпением ждал Сиддхартху на выбранном им месте. Чуть погодя он появился, нагруженный всевозможными лакомствами. Радостно поприветствовав друг друга, мы уселись возле воды, и Сиддхартха продолжил свой рассказ об учении Будды, начатый им днем ранее.

Наши встречи стали ежедневными и продолжались в течение многих месяцев. Во время этих встреч я получал пищу не только для тела, но и для души. С каждым днем я все больше постигал прекрасное учение Будды и проникался идеей единства людей и самопожертвования во имя близких. Моя принадлежность к касте неприкасаемых больше не угнетала меня, потому что я знал, что это всего лишь часть моей кармы, испытание, которое должен пройти дух, чтобы усвоить необходимый урок. Моя текущая жизнь закончится, а за ней последуют другие жизни, в которых я получу награду за свои страдания и хорошие поступки.

Хорошая еда и лекарства, купленные мною на деньги, которые мне время от времени давал Сиддхартха, улучшили состояние моей матери и помогли оправиться от голода братьям и сестрам. Но ничто в жизни не вечно, и что-то подсказывало мне, что эта ситуация рано или поздно придет к завершению. Не знаю, каким образом я мог это чувствовать, но часто я просыпался среди ночи в холодном поту, а сердце было готово выскочить из груди. Я был настолько неуверен, что начал запасать еду, как белка. Из продуктов, которые каждый день приносил мне Сиддхартха, я откладывал большую часть, пряча еду в импровизированной кладовой, которую устроил в одном из углов комнаты. Мать улыбалась, видя мою тревогу, и говорила, что я слишком беспокоюсь, хотя порой мне удавалось заметить следы волнения на ее истощенном лице.

И вот день, которого я так боялся, наконец, настал. Временное состояние уверенности и безопасности благодаря помощи моего друга было полностью уничтожено одним беспощадным ударом. Калинга была захвачена императором Ашокой, который господствовал над Индией последние тринадцать лет.

Нападение на Калингу было таким стремительным и жестоким, что буквально за несколько часов город превратился в руины. В течение многих дней мы прятались в хибаре, слушая нестихающие крики менее удачливых соседей. Впервые в жизни я был рад тому, что неприкасаемый, потому что захватчики, принадлежавшие к высшим кастам, почти не наведывались в ту часть города, где жили люди моего сословия.

Моя предусмотрительность и предчувствие катастрофы спасли нам жизни во время тех первых ужасных дней. По прошествии недели, видя, что запасы уменьшаются, я решил выйти на улицу в поисках пищи. Я надеялся, что царский дворец уцелел и Сиддхартха по-прежнему служит царским поваром. Мать предложила взять с собой брата Парсиса, который, несмотря на свои шесть лет, был очень умным и хорошо усваивал учение Будды, о котором я рассказывал ему и другим своим братьям и сестрам. Парсис не знал о том, что в Индии существует кастовая система, потому что я поклялся спасти его и остальных детей от этого позорного наследия с помощью учения Будды.

Выйдя из дома, я обнаружил, что город разрушен намного больше, чем я предполагал. От его прекрасных зданий не осталось ничего, кроме пепла и каменных обломков. Проходя по улицам города, мы увидели все признаки разорения, которые появляются во время ведения военных действия: обугленные тела пострадавших в битве, заблудившиеся дети, зовущие своих матерей, матери, в отчаянии ищущие своих детей. Голод, страх, болезни и смерть объединились воедино, поражая своим ужасом.

Пребывая в шоке от увиденного, я решил направиться прямо ко дворцу в надежде найти Сиддхартху. За время пути мы ни разу не встретили захватчиков, и я начал думать, что они покинули опустошенный город, но затем увидел стены дворца и множество вооруженных мужчин, окружавших здание. Я сразу же понял, что это армия Ашоки, потому что их форма отличалась от той, что носили царские охранники.

Понемногу я приближался к солдатам, а брат шел сзади, держась за мою рубашку. Я был уверен, что, будучи детьми, мы не будем подвергнуты преследованию, и надеялся, что наш статус неприкасаемых позволит рассчитывать на милостыню. Подойдя ближе к дворцу, я заметил высокого мужчину, стоявшего напротив ворот, ведущих в сад. Он был одет в богатые одежды из золотой парчи.

«Наверно, это Ашока, – прошептал я брату. – Я уверен, что он решил завладеть царским дворцом. Возможно, именно поэтому он и не уничтожил его».

«Ты думаешь, Сиддхартха еще жив?» – спросил меня Парсис.

«Не знаю, но я в этом сильно сомневаюсь, – ответил я с грустью. – Не думаю, что Ашока пощадил кого-нибудь из обитателей дворца».

«Вероятно, он очень могущественный, – сказал Парсис. – Я никогда прежде не видел такой одежды. Чандра, как ты думаешь, он даст нам милостыню, если мы подойдем к нему?»

Я покачал головой, помня, что неприкасаемые не могут приближаться к представителям высшей касты браминов под страхом смертной казни. Но Парсис ничего не знал о кастах и о том, что мы принадлежали к низшей социальной группе в Индии.

«Я попрошу у него милостыню, – сказал он неожиданно. – Я уверен, что он не откажет мне».

И прежде чем я попытался остановить его, он отпустил мою рубашку и побежал к группе солдат, окружавших Ашоку.

«Нет, Парсис, подожди», – закричал я в ужасе, зная, что ожидает моего брата, если он окажется слишком близко к императору. Но Парсис не обратил внимания на мой крик и продолжил бежать к Ашоке. В отчаянии я побежал за ним, но, прежде чем я догнал его, случилось самое страшное.

Мой брат, не зная о том гневе, который он мог навлечь на себя, приблизился к великому захватчику и, протянув свою ручонку, схватил его за край одежды и поднес его к губам. В этот момент я подбежал к нему. Все, что случилось позже, происходило будто во сне. Император повернулся, чтобы посмотреть на нас. Его лицо сначала побледнело, а затем потемнело от гнева. Солдаты, окружавшие его, не смогли задержать моего брата, чей поступок застал их всех врасплох. Теперь они обнажили свои мечи, но не решались воспользоваться ими. Испытывая ужас и отвращение от того, что неприкасаемый поцеловал одежду императора, они отступили назад и ждали реакции Ашоки.

Глаза Ашоки налились яростью.

«Скотина! – взревел он, вынимая блестящую саблю из золотых ножен, висевших у него на боку. – Как смеешь ты прикасаться ко мне своими грязными руками! Из-за тебя я теперь столь же испорчен, как и ты, и должен пройти обряд очищения перед тем, как смогу прикоснуться к представителям своей касты. Готовься к смерти!»

Но до того, как сабля опустилась на голову моего брата, я выступил вперед и заслонил его.

«Пощадите, Ваше Величество! – воскликнул я в отчаянии. – Мой брат не виноват. Это я прикоснулся к Вашему Величеству, а не он».

Ашока взглянул на меня, держа саблю в руке.

«Так ты признаешь, что ты сделал, – прорычал он. – Как ты осмелился поступить подобным образом, зная, что я принадлежу к касте браминов?»

«Потому что я голоден, – заплакал я. – Я надеялся попросить у вас милостыню. И забыл о вашей принадлежности к другой касте».

«Я позабочусь о том, чтобы ты никогда не забыл больше об этом, – закричал Ашока. – Вытяни свои руки».

Дрожа от страха, я вытянул руки вперед.

Сабля, подобно серебряному полумесяцу, опустилась на мои руки, и поток крови хлынул оттуда, где минуту назад были мои кисти. В полузабытьи я услышал крик своего брата.

«Это был я, мой господин, это был я! – кричал Парсис, а его тело сотрясалось от рыданий. – Это сделал не мой брат, а я. Отрубите и мне руки тоже!» – И он протягивал свои маленькие ручонки к сабле императора.

Ашока посмотрел на нас, и его лицо побледнело.

«Это правда, что не ты прикоснулся ко мне?» – спросил он меня.

Я упал на колени к его ногам, не чувствуя своих рук ниже локтей. Мне было не больно, но потеря крови и недоедание затуманивали мой взгляд и мой разум.

«Нет, Ваше Величество, это был не я, – сказал я едва слышно. – Но мой брат не виновен. Никто и никогда не рассказывал ему о существовании каст. Он знает только об учении Будды, согласно которому все люди равны. Вот почему он осмелился прикоснуться к вам. Для него мы все братья, и он уверен, что сострадание живет в сердце каждого человека. Простите его, господин, будьте милосердны».

Сквозь сгущающийся вокруг меня туман я слышал, как император закричал своим солдатам:

«Быстро, кто-нибудь, остановите ему кровотечение. И приведите сюда врача».

Но никто не пошевелился, чтобы выполнить его приказ. Я все еще был неприкасаемым, и ни один представитель другой касты не желал приблизиться ко мне, не говоря уже о том, чтобы спасти мою жизнь.

Ашока повернулся к моему брату.

«Ты! Дай мне руку!» Своей саблей, все еще испачканной в моей крови, он отрезал куски от своего льняного платья и с помощью Парсиса туго обвязал их вокруг моих окровавленных культей. Перевязав мои раны, на глазах у своих изумленных солдат, он встал на колени у моего тела и взял мою голову в свои руки.

«Прости меня, – сказал он дрожащим голосом. – Прости меня. Ты всего лишь ребенок, но ты хорошо усвоил урок Будды о бескорыстном самопожертвовании».

«Это ты должен простить меня, – ответил я. – В другой жизни я причинил тебе большой вред и забрал твою жизнь. Теперь, когда я нахожусь на пороге вечности, я все вспомнил. Не огорчайся из-за случившегося. Мы оба должны были исполнить свою карму. Только пообещай, что позаботишься о моей матери, братьях и сестрах».

«Я обещаю, – сказал Ашока. – Умри с миром».

Это были последние слова, которые я услышал в своем втором воплощении на Земле.

Глава 8

Вердигрис

Как и предсказывали мои проводники, жизнь в теле Чандры стала самым мучительным, но в то же время самым полезным из моих воплощений. Моя духовная чистота позволила вспомнить предыдущие жизни в то время, когда я еще находился в физическом теле. Лежа посреди развалин Калинги на коленях у Ашоки, я чувствовал, как жизнь покидает тело вместе с кровью, которая подобно реке струилась из моих искалеченных рук. И в эту минуту все предыдущие жизни прошли перед моим взглядом, осветив сознание божественным светом. Я отчетливо вспомнил воплощение в теле Александра Македонского и преступления, приведшие меня к ужасной жизни в образе Чандры. В те последние минуты я понял, что Ашока в той, прежней жизни был генералом Парменионом, которого я приказал уничтожить. Брат Персис, ради которого я пожертвовал жизнью, был моим дорогим другом Клитом, которого я убил во время пьяной ссоры.

В эту минуту просветления я понял, что впервые за свои многочисленные воплощения я полностью справился с поставленной мне задачей. Глубокое чувство покоя и радости снизошло на меня, и я осознал, что продвинулся далеко вперед в долгом поиске Вердигрис.

Пребывая в состоянии духовного просветления, я вручил душу Создателю. Я почувствовал, что с помощью неописуемой силы быстро поднимаюсь в те места, где никогда прежде не был. Когда я пришел в себя, я увидел, что нахожусь в огромном амфитеатре, освещаемом разноцветной радугой, чьи лучи уходят в бесконечность. Посреди этого безграничного сияния я заметил два светящихся существа. Это были Иав и Иеремия. Мой дух наполнился непередаваемой радостью при виде моих дорогих проводников, а их всеобъемлющая любовь окутала душу благоухающими волнами мира и покоя.

«Радуйся! – воскликнули они хором. – Наконец-то ты одержал верх над материей!»

Дрожа от переполнявших меня эмоций, я спросил, почему нахожусь не в преддверии входа для душ на астральный план. Они ответили, что поскольку я справился со своей миссией, то могу больше не задерживаться в прежнем месте для отдыха, где души остаются на какое-то время, чтобы восполнить свою энергию и подготовиться к следующему воплощению.

«Что же будет теперь?» – спросил я.

«Теперь ты пройдешь через самое сложное испытание, – ответил Иеремия. – Ты вернешься на Землю, где, наконец, встретишься с Вердигрис».

Эти долгожданные слова наполнили мою душу непередаваемыми эмоциями, среди которых были восторг, счастье и страх; счастье от предвкушения новой встречи со своей возлюбленной и ужас при мысли об очередной катастрофе, которая может вновь отсрочить наше воссоединение.

«Вердигрис! Неужели я смогу воссоединиться с Вердигрис?» – спросил я, чувствуя, как моя душа наполняется восторгом.

Ответ Иеремии подтвердил мои опасения.

«Воссоединиться! – произнес он сурово. – Я не обещал воссоединения, я говорил только о встрече».

Эти слова ошеломили меня, но все же ослабили мою тревогу.

«А в чем разница? – спросил я. – Разве наша встреча не приведет к воссоединению?»

«Нет, – ответил Иеремия. – Пока нет. Ты встретишься, но не воссоединишься с Вердигрис. Это не одно и то же. Если ты захочешь воссоединиться с ней, вы потеряете друг друга навеки. Однако разделение поможет вам навсегда остаться вместе в состоянии, которое просветленное существо, известное на Земле под именем Будда, называет нирваной. Возможно, это станет твоим последним воплощением. Вердигрис – вторая половинка твоей души. Теперь вы оба несовершенны, поскольку разлучены друг с другом, а душа, лишенная целостности, не может вернуться к Создателю. Очень важно, чтобы ты успешно прошел испытание и не сбил Вердигрис с правильного пути. На тебе лежит огромная ответственность. Если не справишься, твой цикл воплощений начнется с самого начала».

«Я не понимаю, – воскликнул я, ощущая, как внутри вновь появляется чувство страха. – Как разделение может привести к воссоединению? В этих словах нет логики».

Свет, окружавший моих проводников, внезапно начал мерцать, и уходящие вдаль лучи слились с переливчатыми оттенками радуги, которая образовывала амфитеатр. Казалось, что проводники исчезли в сияющем разноцветном свете. В ужасе я забился в самый дальний угол освещенного пространства.

«Не бойся, – мягко сказал Иав. – Ты упомянул логику, которой научился от своего наставника Аристотеля во время своего пребывания на Земле в теле Александра. Но эта логика бессильна в мире духа. Для души существует только одна истина, и эта истина заключается в объединении с породившим ее Светом. Ты воплощаешься в мире материи, чтобы приобрести нужный опыт, а затем вновь возвращаешься к Источнику, или Космической Душе. Вот и все. Но чтобы вернуться к Источнику, ты должен очиститься от влияния материи. Если тебе удается сделать это в первом же воплощении, это огромное счастье, но так случается редко. Гораздо чаще душа вынуждена воплотиться несколько раз, пока полностью не избавится от пагубного влияния физического мира. Чтобы в полной мере усвоить этот урок, душа разделяется на две половинки, мужскую и женскую. Они составляют ее истинную сущность. Для того, чтобы вернуться к Источнику, обе половинки должны очиститься и заблаговременно воссоединиться. Ты и Вердигрис – две половинки одной души. Вы почти завершили свое очищение и находитесь на пути к Свету. Но вам предстоит еще одно, последнее испытание, которое завершит очищение. Вы должны вместе одержать верх над материей так же, как вы это сделали, находясь вдали друг от друга. В этом и состоит последнее испытание».

«Ты испугался, когда увидел, как мы слились с разноцветным Светом, – добавил Иеремия. – Радуга означает, что Свет делится на части; с помощью преломления мы можем воспринимать различные цвета спектра. Это явление свойственно земному разуму и является следствием разделения единого потока Света. Поэтому в материальном мире существует понятие цвета. Свет делится на составляющие его части. Твоя задача в этом последнем воплощении состоит в том, чтобы объединить Свет и таким образом преподать урок человечеству. Чтобы достичь этого, ты должен оставаться вдали от мира и от Вердигрис. Союз с Вердигрис теперь приведет к преломлению твоего света и долгому расставанию ваших душ».

«Разве такое слабое существо, как я, может нести свет всему человечеству?» – спросил я.

«Ты помнишь об учении Будды, о котором ты узнал, когда был Чандрой?» – спросил Иеремия.

«Да».

«Будда – одна из величайших душ, когда-либо воплощавшихся на Земле, – сказал Иав. – Его задачей было принести на Землю любовь, единение, добро и сострадание. Это универсальное учение было принесено не только на Землю, но на все планеты во всех галактиках вселенной с помощью множества просветленных душ. Одно из таких просветленных и чистых существ воплотилось на Земле, чтобы рассказать людям о силе Единства и Света, и пожертвовало своим физическим телом, которое было уничтожено самым трагическим и постыдным образом. Но его послание преодолело испытание временем и до сих пор несет в себе урок для человечества. Для того, чтобы оно продолжало жить и дальше, другие души должны на какое-то время воплощаться на Земле, чистотой своей жизни поддерживая воспоминание об этой великой душе и уроке любви и самопожертвования, который она принесла человечеству».

«Значит, это моя последняя миссия на Земле?» – спросил я.

«Только если ты сам этого захочешь, – сказал Иав. – Мы всегда предупреждаем о том, что душа должна добровольно принимать возложенную на нее задачу. Свободная воля – один из фундаментальных принципов Космического Закона».

«Тогда я согласен, – ответил я. – Но не уверен, что смогу противостоять власти материи или согласиться на отсрочку своего воссоединения с Вердигрис».

«Это часть испытания, – сказал Иеремия. – Мы понимаем, какой властью обладает материя, но ты не должен преуменьшать силу своей души или любви к Вердигрис. В этом и состоит твоя сила».

«Кто эта великая душа, чье послание я должен оберегать?» – спросил я с любопытством.

«Его звали Иисус», – ответил Иеремия.

Вскоре после того, как я получил последние наставления от своих проводников, я вновь оказался на Земле. В этот раз голоса Иава и Иеремии не сопровождали меня в детстве, и я рос совершенно обыкновенным ребенком, ничего не помня ни о советах проводников, ни о задаче, которую мне предстояло выполнить.

В отличие от предыдушего воплощения, новая жизнь на Земле была окружена роскошью. Я родился в богатой семье торговца шелковым тканями в Италии. Детство сменилось отрочеством, а у меня по-прежнему было все, чего бы ни пожелала душа. Будучи всегда в приятном и веселом расположении духа, я постоянно был окружен многочисленными друзьями, принимавшими участие в моих детских забавах.

Несмотря на богатство родителей, я не был вхож в круги правящей знати из-за того, что имел статус сына торговца. С раннего возраста я был одержим идеей прославиться на поле брани, как будто слабые отголоски моей прежней жизни в теле Александра все еще преследовали мою душу. Я вступил в армию, чтобы защищать свой родной город от военной угрозы со стороны соседних правителей. В эпоху средневековья военные столкновения между близлежащими городами были довольно распространенным явлением.

Мое первое сражение оказалось провальным. Мой город попал во власть захватчиков, и я целый год провел в тюрьме. Когда меня выпустили на свободу, я решил присоединиться к еще одной военной кампании, в этот раз – чтобы защитить папу Римского от его врагов. Но вечером накануне нашего выступления мне приснился странный сон, в котором приказано было вернуться в родной город.

Поверив сну, я вернулся в отчий дом. Несколько дней спустя, прогуливаясь вдоль дороги, я увидел маленькую полуразрушенную часовню, которая напоминала небольшое уютное гнездышко посреди разросшейся травы. Очарованный красотой часовни, я вошел внутрь. В полумраке я разглядел старое распятие, висевшее на одной из стен. Распятие привлекло мое внимание, несмотря на то, что в нем не было ничего необычного. Когда я подошел поближе, чтобы рассмотреть его, я встретился взглядом с глазами распятого Христа и услышал, как внутри меня чей-то голос произнес: «Мой дом разрушен. Восстанови его!»

Дрожа, как лист, я выбежал из часовни и не останавливался до тех пор, пока не прибежал домой. Но в ту ночь я видел во сне распятие и слышал тот же голос, принадлежавший, как я теперь точно знал, Христу, который произносил те же самые слова: «Мой дом в руинах. Восстанови его!»

На следующий день, вспомнив о сне, я вернулся в часовню. Больше я не боялся; напротив, чувствовал странное ликование, будто понял, в чем состоит мое истинное предназначение. Оказавшись в часовне, я вновь остановился перед распятием.

«Господи Иисусе, – начал я свою молитву, – если увиденное мною не является просто плодом воображения, дай мне знак. Я готов служить тебе всем своим сердцем, если Ты этого хочешь».

Почти мгновенно я снова услышал голос Христа, повелевающий мне восстановить часовню. Нисколько не сомневаясь в истинности этого послания, я с того дня посвятил себя реконструкции часовни. Поскольку у меня не было собственных денег, я взял со склада своего отца большой отрез дорогостоящей алой парчи и продал его в одном из соседних городов. Затем я отнес сумку с золотыми монетами в часовню и отдал ее старому священнику, который заботился об этой церквушке. Однако святой отец, узнав во мне сына одного из богатейших торговцев в округе, отказался принять деньги.

«Золото принадлежит твоему отцу, а не тебе, – сказал он. – Оно не может быть использовано для восстановления дома Господа».

«Вы правы, святой отец, – сказал я, опустив голову от стыда. – Я об этом не подумал. Я найду другой способ восстановить церковь без денег своего отца».

В тот день я забросил сумку с деньгами в дальний угол и остался жить в часовне. Мой отец, который к тому времени уже узнал о том, что я сделал, обратился в церковный суд и потребовал вернуть ему деньги. Городской епископ, знавший причины, по которым я отважился продать ткань, попросил меня вернуть деньги моему отцу. Спокойно и без тени обиды я поднялся и обратился к епископу.

«Это правда, Ваше Превосходительство, – сказал я. – Деньги, полученные мною за продажу парчи, принадлежат моему отцу, и он имеет право требовать их назад. Но моему отцу принадлежат не только эти деньги. Одежда, которая сейчас находится на мне, также принадлежит моему отцу, и я хочу вернуть ее ему, потому что с этого дня я признаю своим отцом только Бога».

Произнеся эти слова, я стал раздеваться до тех пор, пока не остался абсолютно нагим перед своим отцом и церковным судом. Затем я положил одежду и сумку с монетами к ногам своего отца. Его лицо побелело, и он заметно дрожал от гнева, когда епископ прикрыл мое обнаженное тело своей мантией.

После того, как я вышел из здания суда, один садовник дал мне кусок мешковины, из которого я сделал импровизированное одеяние, изобразив на нем белый крест, чтобы показать свою преданность Иисусу. Затем я подпоясался веревкой, и это платье вместе с парой сандалий и капюшоном, также сделанным из мешковины, с тех пор стало моей единственной одеждой. Помня о бедности Иисуса и его призыве к апостолам жить за счет милостыни, я полюбил бедность как самую прекрасную из невест.

Я не забыл о своем обещании Иисусу восстановить часовню. Я начал просить подаяние, чтобы приобрести камни, кирпичи и строительный раствор. Моя безграничная преданность своей цели стала привлекать другие родственные души, также желавшие посвятить себя Господу, и вскоре вокруг меня появилась небольшая группа миссионеров, проповедовавших мир и добрую волю. Вместе мы работали день и ночь, пока, наконец, полностью восстановили маленькую часовню, которая впоследствии превратилась в церковь святого Дамиана.

Каким прекрасным было для меня то время, и как сильна была моя любовь к Христу и вера в Создателя! После этого наша группа восстановила еще несколько церквей, и мы начали называть себя «Младшие Монахи», или младшие братья, чтобы подчеркнуть свою незначительность. Но невзирая на мою искреннюю любовь к Иисусу и его церкви, я так и не был посвящен в сан священника, и когда вместе со своими братьями спустя много лет отправился в Рим, чтобы получить признание Папы, был очень удивлен, узнав, что он уже слышал о нашем существовании.

Когда же, наконец, мы вернулись в свой родной город Ассизи, епископ обратился ко мне с просьбой прочитать проповедь в соборе. После того, как я произнес пламенную речь о добродетельном влиянии бедности и любви к Христу, один из моих братьев сказал, что дочь одного из самых влиятельных дворян нашего города хочет поговорить со мной. Я с готовностью согласился встретиться с ней, потому что ничто не доставляло мне большей радости, как нести учение Христа в мир людей, обладавших богатством и могуществом. Я пытался помочь им осознать тщетность земных благ.

Через несколько минут монах вернулся в сопровождении красивой молодой женщины не старше восемнадцати лет, одетой с пышностью и богатством, которые соответствовали ее социальному классу. Я поднялся, чтобы поприветствовать ее, и протянул руку навстречу поданной ею руке, но так и не смог прикоснуться к ней. Ослепительный свет вспыхнул между нами, и я неожиданно услышал голоса, окружившие меня подобно огненному вихрю.

«Вердигрис! – кричали они. – Вердигрис!»

Я стоял перед ней, окаменев подобно мраморной статуе, а моя рука застыла в нескольких дюймах от ее руки.

«Отец Франциск, – прошептал мне на ухо монах. – Это госпожа Клара, о которой я вам говорил».

Глава 9

Расставание

Какими словами можно описать ту минуту, когда я вновь встретился с Вердигрис? При ее появлении я мгновенно вспомнил все предыдущие воплощения и наставления проводников. Они сказали, что наше расставание необходимо для последующего воссоединения. Но как мне было выдержать еще одно расставание со второй половинкой моей души?

После того, как ко мне вернулись все воспоминания, я понял, что образ Франциска Ассизского – это всего лишь маска, под которой спрятан мой дух, кратковременное воплощение в бесконечности мироздания. В чем состояла важность этой жизни? Почему я должен был пожертвовать своим счастьем с Вердигрис, чтобы продолжить это мрачное существование?

«Ради Иисуса», – сказала Вердигрис устами Клары Ассизской. Ее дрожащая рука нашла мою руку, а в ее очаровательных глазах я прочитал, что она тоже узнала меня.

«Что вы сказали, госпожа?» – спросил монах, удивленный ее словами.

Клара посмотрела на него своими голубыми глазами.

«Ради Иисуса, – повторила она. – Я пришла поговорить с отцом Франциском. Ради Иисуса я решила посвятить свою жизнь бедности и самопожертвованию».

Монах взглянул на нее с любопытством. Он знал, что она была старшей дочерью в одной из самых благородных и влиятельных семей в Ассизи. И теперь это изящное создание, самый прекрасный цветок дома Оффредуччо, хотела оставить великолепие отчего дома, чтобы последовать примеру Христа.

«А что скажет ваша семья, узнав об этом решении, госпожа?» – спросил он, внимательно рассматривая ее богато украшенное парчовое платье.

«Я еще не говорила им о своих замыслах, – ответила она мягко, не отрывая от меня своего взгляда. – Я хотела бы, чтобы отец Франциск решил мою судьбу. Я поступлю так, как он скажет».

Мой дух восстал внутри меня. Почему я должен был принять такое ужасное решение? Почему только на мне лежала такая тяжелая ответственность?

«Потому что ты слабее ее, – прозвучал откуда-то голос Иава. – Ответственность сделает тебя сильнее».

«Ради Иисуса», – повторила Клара, отпустив мою руку.

Затем, внезапно, подобно некоему озарению, в моем сознании возникло воспоминание о часовне, и распятии с его пронзительным взглядом, и голосе Иисуса, повелевавшим мне восстановить его церковь. Ради Иисуса я должен был прожить эту жизнь, пройдя через самопожертвование и расставание. Ради его любви и ради памяти о его жертве и послании, которое он принес людям, я должен был справиться с горечью этого расставания. В этот раз моя миссия на Земле состояла в том, чтобы способствовать слиянию учений Будды и Иисуса в единое целое. Моя жизнь должна была быть наполнена бедностью и постоянным самопожертвованием, как и жизнь этих двух великих учителей. Моя задача заключалась в том, чтобы напомнить людям, что не только они, но и все существа в природе равны между собой, что наша общая душа принадлежит мирозданию, а материальный мир – всего лишь иллюзия. Для того, чтобы показать людям, что физическое тело тленно и преходяще, мне было необходимо отказаться от всех мирских удовольствий, включая любовь Вердигрис. Не для того, чтобы мир последовал моему примеру, а с тем, чтобы показать, что тело и прочие земные вещи существуют недолго, и только дух вечен. Спасение всего мира заключалось в этой простой, но глубокой мысли. Теперь я понимал важность своей миссии и необходимость физического расставания с Вердигрис. Что значит пожертвование одной земной жизнью в сравнении с вечной жизнью нашей души?

«Ради Иисуса, – сказал я, глядя прямо в глаза Клары Ассизской. – Если вы действительно этого желаете, я расскажу вам, как послужить Господу и Ему».

Ослепительная улыбка озарила ее дорогое лицо.

«Я действительно этого хочу», – ответила она. Ее глаза сказали мне, что она верно поняла мое решение.

В тот же вечер Клара тайно покинула свой дом, чтобы встретиться со мной и моими братьями в церкви Ангелов. Перед алтарем в присутствии монахов она дала торжественную клятву служить Христу и сменила свое прекрасное платье на мешковину и сандалии, которые с тех пор стали ее единственной формой одежды. Она больше не вернулась во дворец своего отца и провела жизнь в нищете за стенами монастыря с другими женщинами, которые, как и она, посвятили все служению Богу. Но именно ее, Клару Ассизскую, мир запомнил как одну из самых чистых душ, когда-либо обитавших на третьей по счету планете Солнечной системы.

В течение следующих пятнадцати лет я нес знамя своей веры всюду, где мне приходилось бывать. Моя маленькая группа монахов стала быстро увеличиваться, подобно зернам, брошенным в подготовленную почву, и продолжала нести учение Христа о любви и достоинствах скромной жизни во все концы земного шара. Несмотря на то, что одним из правил нашего ордена был отказ от материальных благ и жизнь за счет милостыни, тысячи молодых людей различных сословий вступали в наши ряды.

Моя преданность учению Христа с годами только увеличивалась. Его необыкновенное смирение и покорность божественной воле были самыми ценными уроками, которые я усвоил на Земле. С его помощью я узнал, что мы не должны позволять телу одерживать верх над духом, и что, каким бы долгим ни казалось время нашего пребывания на Земле, оно является лишь мгновением по сравнению с бессмертием души. Именно поэтому Иисус смог выдержать такие сильные искушения. Он знал, что земные блага недолговечны, а боль так же иллюзорна, как и удовольствие. Полностью контролируя мир материи, он приобрел власть над ним. Все чудеса, которые он сотворил, не были чем-то сверхъестественным, потому что он понял принцип мироздания и его законы.

Как только я осознал все эти вещи, я погрузился в изучение природы. Солнце и Луна, земля и небо, реки и моря для меня были воплощением Бога-Творца. Все они были моими братьями и сестрами, потому что Земля является частью уникальной объединяющей силы. Когда представление о Космическом Единстве возникло в моем сознании, я обрел способность производить те же преобразования, что и Иисус. Мой дух настолько отождествился с его духом, что на моих ладонях и ступнях стали появляться стигматы, как и у Иисуса после пыток.

Для остальных монахов стигматы служили доказательством моей святости. Но на самом деле они лишь свидетельствовали о моем полном самоотождествлении с Иисусом.

Моя жизнь на Земле в теле Франциска Ассизского оказалась самым счастливым и законченным воплощением. Дух Вердигрис всегда был со мной, несмотря на нашу физическую разлуку.

Конец моей жизни настал неожиданно, подобно тому, как ветер задувает свечу. Когда я, наконец, испустил дух, я поблагодарил Космическую Душу за то, что мне была подарена эта жизнь, и за то, что впереди меня ждала вечность. Встречая смерть с ощущением покоя и радости, я попросил своих братьев перенести мое тело в монастырь, где жила Клара. Когда мы вновь встретились, ее глаза, наполненные светом, излучали безмерную вечную любовь.

«Мы справились», – прошептала моя душа.

«Ради Иисуса», – ответила она.

Глава 10

Объединение

Понятие времени настолько незначительно по сравнению с вечностью, что, хотя я покинул Землю на двадцать семь лет раньше Вердигрис, мы прибыли к Иаву и Иеремии одновременно.

Радость, исходившая от наших дорогих проводников, превосходила даже наше собственное счастье.

«Как долго вам пришлось ждать и как много жизней прожить для того, чтобы вы вновь смогли встретиться на пороге вечности!» – воскликнул Иеремия.

«Теперь я понимаю, что это было необходимо, – ответил я, и моя душа наполнилась бесконечным спокойствием. – Мне многому нужно было научиться, и многое в душе должно было получить очищение до того, как я смог познать истину».

«В чем же заключается истина?» – спросил Иав, и его светящаяся аура стала издавать слабое мерцание.

«Единство всех вещей, – ответил я. – Есть только одна истина, но она имеет бесконечное множество проявлений».

«Теперь ты знаешь, кто ты?» – спросил Иеремия.

«Я – душа вселенной, мельчайшая частица, из которой возникло все сущее», – ответил я.

«Кто такая Вердигрис?» – спросил Иав.

«Вердигрис – это я», – ответил я.

«Где она была в течение всех этих тысячелетий?» – упорствовал мой проводник.

«Она всегда была со мной, – ответил я. – Но я настолько погряз в мире материи, что не мог увидеть ее. Только в Ассизи я, наконец, смог узнать ее. Но для этого я должен был расстаться с Вердигрис. Только с помощью этой разлуки я смог понять ее сущность».

«Теперь Свет находится в тебе, – сказали проводники. – Наконец ты стал Единым Целым».

Все прекрасные цвета радуги, из которых состоял амфитеатр, где мы находились, слились воедино в яркой вспышке ослепительного белого света. Я почувствовал, как что-то толкнуло меня прямо в центр этого Света, и неожиданно я сам стал этим Светом. Мой дух расширился до бесконечности, превратившись в волну безграничной любви, и в то же время сжался до размера атома, ставшего источником жизни во вселенной. В одно прекрасное мгновение я ощутил, как Вердигрис дрожит внутри меня, а затем наши души соединились навечно. Восторг и бесконечное счастье наполнили мое существо.

Моя очищенная душа быстро поднялась к центру вселенной, чтобы объединиться с Космической Душой, которая является источником жизни для всего сущего. Свет, который был ярче и ослепительнее миллиона солнц, освещал мироздание бесчисленным множеством гамма-лучей и других лучей, пока неизвестных человечеству, потому что они настолько яркие, что не доступны человеческому глазу. В самом центре, в концентрических кругах из прозрачного огня, самые возвышенные души, обретшие счастье через любовь и самопожертвование, наслаждались вечным покоем в сияющих лучах Света Создателя. Среди них я узнал прекрасные души Будды и Иисуса.

Когда я оказался в этом божественно красивом месте, моя душа сразу же объединилась с другими душами в вечном танце радости. Совершенное сознание, принадлежавшее Свету Создателя, приветствовало меня с бесконечной теплотой и нежностью. Какими словами можно описать это невыразимое чувство? Какими словами можно выразить невыразимое?

«Киркудиан, теперь ты, наконец, счастлив?» – прошептал Иав моей душе.

«Бесконечно», – ответил я.

«Тогда пойдем со мной. Ты должен увидеть другие планы бытия, где подобное счастье невозможно».

Мы быстро спустились на внутренние планы астрального мира. Позади осталось вечное счастье и блаженство, которое Будда назвал нирваной. Свет вокруг нас начал слабеть и преломляться на тысячи различных цветов, которых я никогда раньше не видел. По мере того, как мы спускались, я видел, что каждый план отличается от предыдущего, как и его обитатели. На высших планах находились высокоразвитые души, которые, однако, еще не объединились со Светом. Они обладали блестящим рациональным разумом, отрицая при этом бытие Духа.

На более низких планах обитали несчастные души, снедаемые пагубными и вредными чувствами. Свет здесь был таким тусклым, что он почти полностью поглощал наш собственный. Сколько криков, исполненных болью и отчаянием, мы услышали в этом мрачном месте! Как страдал мой дух, видя такое печальное разрушение Духа!

«Зачем ты привел меня сюда? – спросил я, наконец, в ужасе. – Я не могу смотреть на это разрушение».

«Потому что ты еще молодая душа, – сказал Иав. – Ты только что завершил свое объединение с Источником. Мы отвели тебя к Свету, чтобы ты смог насладиться его близостью и его любовью. Теперь Свет стал твоим домом. Ты – его часть. Но гораздо важнее, чтобы ты научился использовать этот Свет для того, чтобы нести его мудрость тем, кто находится во мраке, и вдохновлять тех, кто ищет истину. Если ты захочешь вновь наполниться светом или объединиться с Источником, ты можешь подняться к Создателю. Но затем ты должен будешь вернуться, чтобы продолжить свою работу. Это обычная задача для любой высокоразвитой души, и так будет, пока все души не объединятся со своим Создателем».

«Чем я могу помочь?» – спросил я с готовностью.

«Ты станешь учителем, проводником для тех, кому понадобится твоя помощь. Ты будешь нести надежду тем, кто ее утратил, и вдохновение тем, кто находится в поиске своего пути».

«Здесь?» – спросил я.

«Здесь или где пожелаешь, – ответил Иав. – Ты можешь делать это в любом месте вселенной по своему выбору. Если хочешь, можешь вернуться в качестве проводника на любую из планет, где ты жил прежде, или отправиться туда, где ты еще не был. Как всегда, решение за тобой».

«Тогда, если это возможно, я хотел бы выбрать Землю, – сказал я, не колеблясь. – Там я сильнее всего страдал, но там я, наконец, обрел себя».

«Земля – очень сложная и наполненная страданиями планета, – сказал Иав. – Ее эволюция происходит настолько быстро, что человечество подвергает себя постоянной опасности. Ты можешь сделать много добрых дел на Земле. Возможно, тебе следует стать посланником скорби, ведь ты так много страдал. Вместе с болью ты сможешь нести людям надежду и утешение. Хочешь ли ты взять на себя эту задачу?»

«Нет, – быстро ответил я. – Скорбь – не самый мой лучший друг. Я не хочу нести ее людям».

«Скорбь необходима для того, чтобы душа развивалась, – серьезно ответил Иав. – Ты не можешь пренебрегать ею или отвергать».

«Я не собираюсь отвергать ее, – быстро сказал я. – Но ты сказал, что я могу выбирать…»

«Да, можешь, – мягко ответил Иав. – Чем бы ты тогда хотел заниматься? Что ты скажешь о вдохновении?»

«Вдохновение, – задумался я. – Да. Это для меня посильная задача. Я мог бы помогать людям, неся им вдохновение, чтобы они смогли преодолеть свои слабости и все препятствия на пути к Свету».

«Да будет так, – сказал Иав. – С этого момента начинается твоя миссия на Земле. Ты сам будешь выбирать души, которым станешь помогать. Это будет только твое решение. Но будь внимателен, – предупредил он, – и пусть твои действия несут справедливость и способствуют быстрому продвижению человечества на пути к Свету».

Прошло много лет с тех пор, как я приступил к выполнению своей задачи на Земле. Я уже рассказал вам историю первой души, чью жизнь я изменил с помощью вдохновения. Это была русская балерина Анна Павлова. После того, как миссия по отношению к ней завершилась, я помогал многим другим душам исполнить их мечту и тем самым способствовать их духовному развитию. Некоторые из них уже были высокоразвитыми существами, тогда как другие – новичками, стоящими у истоков своей эволюции, но я стремился нести им веру и настойчивость, чтобы они смогли добиться своих целей. Самой простой душой, которую мне довелось сопровождать, была душа попрошайки, которому я помогал справиться с нелегкими обстоятельствами его жизни. Благодаря моему вмешательству он выстоял и смог вновь вернуться в общество людей, став высокоуважаемым учителем; но что гораздо важнее – его дух обрел дальновидность и проницательность и нашел свой путь к Свету. Среди высокоразвитых душ был ученый в области ядерной физики по имени Альберт Эйнштейн, которому я помог разгадать тайну Света, и индийский юрист по имени Мохандас Ганди, которому я подсказал, что Бог есть Истина и что Он существует, несмотря на то, что мир может отрицать это. Это учение он передал человечеству, тем самым способствовав укреплению веры и развитию людей. Эти две души было легко вдохновить, потому что они обладали глубокой верой и истинным благородством.

Я все еще нахожусь здесь, в пространстве от Гималаев до Средиземноморья, на южных и северных широтах и западных и восточных долготах Земли. Мой дух простирается подобно защитному покрову над всей планетой. Если я нужен, позовите меня. Я приду, чтобы стать вашим проводником. Мой свет будет озарять вашу душу всякий раз, когда вы будете испытывать сомнение или нуждаться в духовном водительстве. Не забудьте мое имя. Меня зовут Киркудиан.