Черная ведьма в Академии драконов Мамаева Надежда

Я уже было возрадовалась, что заседание окончено и можно удрать, как Ленирросский, подняв щит, в лучших традициях темных, которые любят приберегать самую большую пакость напоследок, произнес:

– В этом году в турнире Четырех стихий участвуют не только три традиционные команды из академий светлой магии империи. В качестве жеста доброй воли и ради укрепления отношений наш император, Аврингрос Третий, и правитель Сумеречных земель договорились, что четвертой командой – участницей турнира станет сборная университетов темного чародейства.

Есть такая тишина, которую можно резать ножом. Есть такая, что звенит осколками хрусталя. Есть та, которая рвет оголенные нервы. Так вот, подобного не было и в помине. От сказанного загудели не только адепты, но и преподаватели. Похоже, и магистры были не в курсе подобного «приятного» сюрприза.

Под столь бурное обсуждение я и начала тактическое отступление. Сначала за спину Гарда, потом – к своему месту в зале.

Увы. Удрать мне не удалось. Я была отловлена драконом и схвачена за талию со словами: «Куда пошла, напар-р-рница».

Пришлось стойко выдержать оставшуюся часть ректорских напутствий и короткую (а посему встреченную с большим одобрением) речь наставника команды Аэрина Ромирэля.

И все это – под рулады моего голодного желудка. Все сокомандники и ораторы делали вид, что не слышат ничего, а первые ряды не могли понять, кто же урчанием так и норовит перебить сначала ректора, а потом полуэльфа.

Наконец, слава темным богам, собрание было завершено. Наставник сообщил, что ждет нас шестерых к четвертому удару вечернего колокола на тренировочном поле номер семь, и я с чистой совестью дала деру.

Думать о том, что в перспективе возможна встреча с темными, не хотелось в принципе. Я планировала, что наша команда проиграет быстро и качественно в первом же состязании.

Увы, как бы мне ни хотелось пойти на занятие по основам элементарной алхимии, но я поняла: если сейчас не возьму штурмом столовую, то просто сдохну. Или мучительно умрет тот, кого я загрызу, если не доберусь до супа и каши.

Едва я завернула за очередной угол, как натолкнулась на очередную поджидающую меня неприятность. На этот раз рыжую, с огненным торнадо в руке наголо.

– Ты заняла не свое место, Блеквуд, – протянула адептка.

Только этого мне не хватало! Похоже, Моркер думает, что некая Блеквуд специально ее обставила. Тоже мне нашла конкурентку.

Спокойно, спокойно… Черная ведьма должна всегда вести себя спокойно, даже с соперницей. Спокойно поговорила, спокойно умертвила, спокойно закопала.

Потому я изогнула бровь и осведомилась:

– Какое?

– А сама не догадываешься? Я должна была стать напарницей Бьерна. Я! А не какая-то уродливая пустышка. Из какой помойки ты выползла? Но да не суть важно. Главное, что сейчас ты в нее вернешься. – И она замахнулась, готовясь кинуть в меня иссушающую воронку Кахриса – вещь препротивную, за использование которой вне занятия можно было легко вылететь из академии.

Настроение у меня стало еще «лучше». Таким, что ни проклятием сказать, ни пером описать. Потому я, памятуя, что лучшая защита – это нападение, начала закатывать рукава со словами:

– А ты не обнаглела ли, плешивая?

От такого обращения Калирисса на миг опешила. Хм, наверняка к этой породистой коб… в смысле лэриссе, еще ни разу так не обращались.

Я не спеша, словно совсем рядом со мной не танцевало на руке огненное торнадо, сняла с плеча сумку, стянула с ног башмаки и начала подтыкать подол юбки.

Калирисса следила за мной с все возрастающим удивлением.

Когда с юбкой было покончено, я милостиво разрешила:

– Теперь нападай.

– Ах ты! – отмерла наконец рыжая, и в меня таки полетело огненное торнадо.

Уклонилась в последний миг, упав и впечатавшись грудью в пол. Воронка просвистела над головой, не задев. О том, что, коснись она меня – и резерв сгорел бы в один миг, а я сама при этом имела бы неплохие шансы превратиться в древнюю старуху, постаралась не думать.

Между тем воронка, не найдя конечной цели, зависла у стены и вновь помчалась на меня.

Я не зря так основательно готовилась к бою. Лазурный, которого я ловко выудила из сумки, а ныне зажатый в руке, был выпущен на свободу с криком:

– Удирай, мелкий!

Дракоша недовольно рыкнул, но, узрев летящее на него торнадо, заработал крыльями во все лопатки, уводя за собой огненную смерть.

Я не стала ждать, пока Калирисса сплетет еще одно заклинание, и, свято чтя устав академии о неприменении боевой магии вне учебных занятий, занялась тем, что, собственно, устав разрешал, – банальной дракой.

Кто сказал, что черные ведьмы умеют только проклинать? Нет. У нас физическое воспитание еще в каком почете! Правда, отчего-то испокон веку так получалось, что темные лидировали в беговых дисциплинах, в отличие от светлых, которые лучше стреляли пульсарами. Но в плане выдирания шевелюр мы с рыжей были на равных. Правда, недолго.

Я схватила одной рукой Моркер за ее распущенные лохмы и дернула, засадив кулаком свободной руки еще и под дых. Тут же сама получила локтем в челюсть так, что на миг увидела звездное небо.

Удар по моему колену заставил упасть на пол. Я так и не выпустила из руки огненной шевелюры, утянув за собой и ее владелицу. Калирисса взвыла и схватила меня за ворот платья.

Припечатавшись лопатками к полу, я поняла, что скальп – это прошлый век. А вот лодыжка соперницы – это в ногу со временем! Выпустив волосы, я вывернулась и подмяла рыжую под себя. Одной рукой схватила каблук, второй – нос сапога Калириссы и… крутанула.

Характерный звук было трудно с чем-то перепутать. Вой, перешедший в дикий ор, подтвердил, что я достигла своей цели!

Мою одежду отпустили, и я решила поступить в лучших традициях ведьмы: смотаться подальше от этой озабоченной, которой то ли нужна была слава и победа на турнире, то ли она положила глаз на Гарда, и я стала помехой ее любовным планам.

Рванула с низкого старта. Но Калирисса оказалась упорной и резво похромала следом за мной. «Делать нечего, придется добивать», – решила я и устремилась не налево, в коридор, а к узкому стрельчатому окну, главным достоинством которого был высокий подоконник.

Рыжая, ковылявшая за мной, наверняка ожидала, что я выпрыгну. Но вот чего она никак не предвидела, так это того, что я, набрав приличную скорость, оттолкнусь ногой от подоконника и, совершив кульбит над ее головой, перевернусь в воздухе и оседлаю ее же шею.

Я тихо и мирно начала душить эту ненормальную, сдавливая горло и руками и ногами, но она отчего-то прощаться с жизнью не возжелала, а понеслась как оголтелая в коридор, а из него – в дверь, над которой и был он, косяк. Висел, родненький, черной ведьмы дожидался.

С ним-то мой лоб и поздоровался, горячо и прочувствованно. Я упала хорошо, на спину. Причем так выразительно, что решила: а почему бы не полежать, не поизображать труп? Хотя бы отдохну. Не стала подниматься, а так и осталась давить лопатками пол, старательно отыгрывая роль еще не поднятого зомби.

Калирисса замерла. Через густые полуприкрытые ресницы я видела, как она, сама мертвенно-бледная, склонилась надо мной и дрожащей рукой потянулась к шее то ли пощупать пульс, то ли придушить до конца. Я не стала полагаться на волю случая и, резко воскреснув, впечаталась своим многострадальным лбом в переносицу Калириссы.

Удар вышел знатным. Кровь брызнула резко и фонтаном. Не мешкая, я закрепила успех еще и хуком.

Спустя несколько ударов сердца рыжая с заломленной рукой молила о пощаде.

– Отзывай свою воронку, пока она моего дракона не сожрала, – остервенело шипела я, выкручивая ей кисть.

Вообще, кисть – самая ценная конечность всех магов. Чародей может быть без ног, с одной почкой, слепым, без ушей, но не без рук. Ведь именно кисти и пальцы совершают пассы, через ладони внутренняя энергия мага выходит вовне.

– Не могу. – Из глаз Калириссы лились слезы. И отнюдь не сожаления, а боли. – Я над ней контроль потеряла.

– Зато я, кажется, нашел. – Раздавшийся в коридоре голос был знаком нам обеим.

Полуэльф стоял и держал на ладони воронку. На плече у него сидел лазурный и что-то верещал в острое наставничье ухо. По-моему, ябедничал.

Я умилилась мелкому. Какой умничка! Не только отвлек на себя торнадо, но и нашел выход, как спасти собственный хвост!

– Адептка Моркер. Вам неуд по контактному бою и пересдача полевого практикума! Подходить к противнику абсолютно неподготовленной, даже без стандартного пульсара, не будучи уверенной в том, что он – труп? Моркер, вы позорите весь пятый курс!

Челюсти у нас с рыжей отпали синхронно.

Наставник как ни в чем не бывало продолжил:

– Кстати, Моркер. Вы хотели знать, чем Блеквуд лучше вас? Сейчас вы смогли сами в этом убедиться. Она умудрилась без применения магии справиться с заведомо более сильным и опытным противником. К тому же атаковавшим ее заклинанием шестого уровня. – Полуэльф сжал ладонь, и огненное торнадо впиталось в его руку. – Кстати, о том, что вы нарушили устав. Поскольку пострадавших нет…

Рыжая усиленно закивала головой, подтверждая, что вывихнутая лодыжка и почти вылетевшая из сустава кисть, которую я так и не отпустила, сущие пустяки, меньше заусенца, право слово.

– Так вот, поскольку пострадавших нет, ректору я докладывать не буду. Ограничитесь внесением штрафа в тысячу золотых на счет академии и пересдачей, – и обращаясь уже ко мне: – Блеквуд, отпустите адептку Моркер, будьте столь любезны.

Делать нечего, я разжала руки.

И тут за спиной послышались голоса. Я обернулась, чтобы лицезреть пятерых своих коллег по несчастью, которые, видимо, тоже решили, что учеба – это хорошо, а поесть – еще лучше. А чтобы воссоединиться побыстрее с едой, срезали путь до столовой.

Узрев нас с Калириссой, они замерли как вкопанные. Первым нашелся Урилл.

– Гард, смотри, кажется, девочки тебя не поделили, – усмехнулся алхимик и, сделав вид, что оговорился, поспешил исправиться: – В смысле не поделили место в команде.

Рыжая зло сверкнула на алхимика глазами. Расправляя юбку и убирая за уши выбившиеся из прически пряди, я спокойно возразила:

– Увы, не поделили мы обед. Я просто жутко хотела есть, а Моркер решила, что мне стоит еще поголодать. Я и так на диете! А когда девушка на диете – она звереет.

Парни ошарашенно прошлись взглядом по мне, потом по рыжей и, похоже, поняли, что давать мне голодать нельзя. Для их же безопасности нельзя.

Ромирэль выразительно хмыкнул, а потом, сняв с плеча лазурного, отрывисто произнес:

– Адептка Моркер, вы свободны.

Рыжая, кривясь при каждом шаге, удалилась. Причем хромала она в гробовой тишине. Едва она скрылась за поворотом, как наставник продолжил:

– Раз уж все в сборе, то прошу пройти на поле для поединков. Начнем пораньше.

Ответить я не успела. Разом таким тренировочным произволом возмутились и мой желудок, и мелкий дракон. Причем последний заверещал так пронзительно, словно у него собрались отнять самое ценное.

Полуэльф ничтоже сумняшеся цапнул лазурного за хвост и подвесил перед лицом вниз головой. Мелкий затрепыхался.

– Блеквуд, а с каких пор у вас, человеческого мага, мета – дракон?

Повисла пауза, про которую можно было смело сказать – это прелюдия паники. Но только не для тех, кто рожден в Темных землях. Потому я смахнула невидимую пылинку с плеча и с интонаций «надоело объяснять очевидное» произнесла:

– А она не моя. Она мимо пролетала. Чей это дракон, я вообще не знаю.

От такой наглости Гард закашлялся, а лазурный даже верещать перестал, хоть и остался все так же висеть вниз головой.

– Очевидно же, эта мета кого-то из драконов, – продолжила я. – Моя при мне… – и потянулась к вороту платья.

Когда я решила спрятаться от палача в стенах академии, то знала, что рано или поздно вопрос с моей метой всплывет, и заранее позаботилась об этом. На плече ныне у меня красовалась татуировка – пятиконечная звезда стихий, классическая мета магов-элементалистов.

Но продемонстрировать ее Ромирэль мне не позволил, выразительно кашлянув.

– А что? Я только показать хотела.

– Да, что? – тут же поддержал меня Урилл. – Мы совсем не против посмотреть.

Судя по выражению лица Гарда, который так и прожигал меня взглядом, пепельный был отчего-то совсем даже против.

Повернувшись к дракону лицом так, чтобы полуэльф узрел лишь мою спину, я попыталась изобразить пантомиму: мол, скажи, что лазурный – твой. Но, видимо, я была больше похожа на старуху, которую сразу одолели и нервный тик, и удар, отчего пол-лица перекосило, но Гард решительно ничего не захотел понять и лишь сильнее нахмурился.

Остальные четверо зрителей взирали на мои лицедейские потуги в немом удивлении. Потом до дракона начало наконец что-то доходить, и он процедил:

– Это моя мета. Просто она очень… свободолюбивая.

Я тут же перестала изображать орочьего шамана, занятого профессиональной деятельностью, и выдохнула. Мелкий был не столь свободо… сколь бутербродолюбивым. А еще мясопирого- и кофелюбивым. В общем, губа у лазурного была не только не дурой в плане поесть, но еще и широкой.

– Отчего тогда этот летун, едва я поймал воронку, стал всем своим видом показывать, что надо мчаться за ним кого-то спасать? – подозрительно уточнил Ромирэль.

– Вы хотите сказать, что меня спасать не надо было? – Я повернулась к полуэльфу и уперла руки в бока.

– Знаете, глядя на вас с адепткой Моркер, я задал себе тот же вопрос.

– Ну знаете… – Я изобразила праведный гнев.

Да что гнев, я была готова сыграть любые чувства, лишь бы уйти от щекотливой темы меты.

Дракончик, от которого все отвлеклись, изловчился и цапнул-таки узурпатора его свободы за палец. Полуэльф непроизвольно разжал руку, и мелкий получил долгожданную свободу.

Я молилась демонам бездны лишь об одном: чтобы этот лазурный паршивец не полетел сейчас ко мне. И то ли я исчерпала запас неприятностей на сегодня, то ли эта мелочь из исключительной вредности решила меня проигнорировать, но опустилась она на плечо Гарда.

Я выдохнула. А потом решила, что, раз мне повезло, надо ловить удачу за хвост, крылья, клюв, лапы и тянуть к себе. Потому и заявила:

– На тренировку – только после столовки! Ибо если я не поем, то все. Конец. Причем всем и сразу.

На такой ультиматум полуэльф мученически вздохнул, брюнетистый Икстли закатил глаза, его сестра не сдержала улыбки, Урилл хмыкнул, а здоровяк Вронг рассмеялся. Пепельный, гладя по голове лазурного, лишь фыркнул.

Да, Гард знал причину моей диеты. И то, что пусть его мета в прямом смысле у него в руках, но слиться с хозяином все равно не может.

– Ну, раз адептка Блеквуд настаивает… – задумчиво начал Ромирэль.

– Я тоже с удовольствием перекушу, – подхватил Урилл и многозначительно добавил: – К тому же сегодня в столовой борщ.

При этих словах я неожиданно для себя покраснела, вспомнив о том, как совсем недавно был обворован доблестный адепт (он же – первая язва академии).

– И я не прочь пообедать, – пробасил Вронг.

По надменному лицу Икстли было видно, что он к трапезе приобщиться не желает…

Спустя совсем недолгое время я убедилась, что корчивший брезгливую мину аристократ был еще как голоден. Во всяком случае, от супа, каши и компота он нос не воротил, а ел весьма шустро. Причем делал это, строго следуя правилам этикета: нож держал в правой руке, а окружающих – в страхе. Хейм так сверкал глазами в адептов, которые проходили мимо стола, что юные маги торопились обогнуть нашу шестерку по широкой дуге. Не у всех подобное получалось тихо и мирно.

Так было обронено три подноса, расквашен один нос и опечалена целая прорва девиц, пытавшихся состроить глазки брюнету.

Даже Йола не выдержала:

– Хейм, перестань злиться и испепелять взглядом всех и каждого! Ты же ф… – Девушка замолчала, словно в последний момент успела поймать слово, уже почти слетевшее с языка, и тут же исправилась: – В конце концов, ты эмпат и должен всегда держать себя в руках.

Тоже мне эмпат. Хотя да, у дуалов сочетание стихийник-эмпат редкое, но все же…

Все равно этому Икстли далеко до тетки Морриган. Вот уж кто безо всякого дара способен одним взглядом убить. Причем не фигурально. Как-то на праздновании ночи Сярем она так зыркнула на старика Грошича, что тот скончался. Правда, как выяснилось, не от проклятия, а от банального разрыва сердца. Вот так-то. Этот дряхлый некромант, повидавший армию зомби, упырей и вурдалаков, не выдержал одного женского взмаха ресниц. Так что плевать я хотела на прожигающий взор Икстли. Моему аппетиту он ничуть не мешал.

Только одно непонятно. Если ему так неприятно сидеть со мной рядом, зачем, спрашивается, поперся за общий стол? К слову, я хотела поесть одна, но здоровяк Вронг заявил, что мы теперь команда и все должны делать вместе.

Я невинно уточнила: совсем ли все? В разговор тут же вмешался Гард и заявил, что «все», но в пределах разумного.

Самым приятным в обеде было то, что за съеденное мне не нужно было платить. В очередной раз порадовалась, что участники команды на время подготовки к турниру получают полное обеспечение за счет академии. Это обстоятельство даже слегка примиряло меня с ежедневными тренировками.

К слову, о последних… Через один удар колокола первая из них должна была начаться.

Поев, я прикинула, что вполне успею сбегать переодеться, и шустро поднялась из-за стола, над которым все время трапезы висела тишина.

– Спасибо за компанию, встретимся на поле, – излучая дружелюбие, произнесла я.

А что, в точности так должна себя вести прелесть какая дурочка, чью роль я усиленно пыталась играть в академии.

На меня уставились четыре пары недоуменных глаз. Ну да, сокомандники как-то не ожидали от еще недавно злой и готовой оторвать голову Моркер меня такого благодушия и радостно-придурковатых интонаций. Гард же, в отличие от Икстли, Вронга и Мейнса, тренированный ведьмиными вывертами, уже ничему не удивлялся. Зато он столь же резво отставил недопитый компот и тоном, не терпящим возражений, заявил:

– Я тебя провожу до поля, а то вдруг заблудишься…

Урилл усмехнулся и прокомментировал:

– Гард, не знаю, хочешь ли ты поближе узнать свой новый «щит» или прикопать его где-нибудь в кустах, но в любом случае не затягивай процесс и не опаздывайте. А то не хочется в первый же вечер закончить тренировку, когда приличные люди видят десятый сон.

Остальные заулыбались, но ничего не сказали. Гард, впрочем, тоже, но то, как резко обозначились желваки на скулах дракона, говорило – он в бешенстве.

Я не стала дожидаться окончания милой беседы Урилла и пепельного, развернулась и потопала к выходу. Едва оказалась за дверью, дала деру. Нужны мне еще всякие провожатые…

Увы, как выяснилось опытным путем, драконы не только хорошо летают, но и отлично бегают.

Драконистый вихрь нагнал меня в конце коридора. Я и пискнуть не успела, как Гард схватил и куда-то потащил одну черную ведьму. Как оказалось – в каморку под лестницей, что была недалеко от нас.

Как только мы оказались в тесном помещении, где ютились ведра и швабры, я удостоилась фирменного драконьего рыка:

– Ви, ты что творишь? Как ты вообще оказалась в команде? И эта драка с Моркер… Ты что, сошла с ума?

Ухватившись за последнюю, самую безопасную фразу, как кот за хвост голубя, не успевшего вовремя взлететь, я выдала:

– Гард, открою тебе тайну: ведьмы с рождения чокнутые на всю голову. Абсолютно все. Я сама ведьма, по себе знаю, – и улыбнулась рассвирепевшему гаду в лицо.

– Ви, порою мне кажется, что по тебе дом скорби плачет! – обреченно выдохнул дракон.

– Ну хоть кто-то! – оптимистично воскликнула я.

– Ви! – закипая, прорычал Гард, не иначе как подзабывший все цензурные слова, кроме моего имени. Он сцепил зубы, видно было, что едва сдерживается. – Скажи мне только одно: как получилось, что ты оказалась в нашей команде?

– Жалеешь о замене рыжей на меня? – прищурилась я.

– При чем здесь Моркер? Я говорю сейчас о тебе, демонова ведьма!

– Не у меня надо спрашивать, а у вашего длинноухого наставника. Это его решение.

– Интересно, а за какие заслуги он решил взять в команду адептку, потенциал которой недотягивает даже до второго уровня? – Дракон, на скулах которого проступили чешуйки, буквально рычал, давя на меня не только своим голосом, но и массой. Я оказалась буквально впечатана в стену подсобки.

– До девятого.

– Что?

– Потенциал. Он едва недотягивает до девятого, а не до второго, – прошипела я в лицо дракону. – Искрящий восьмой уровень. Именно столько позавчера показали браслеты Дианары.

Гард замер. Его тело буквально закаменело.

– Восьмой?

– Да.

– Увеличение потенциала? И как…

– Судя по всему, когда ты пытался меня убить в моей же комнате. Или скинуть с метлы. Или…

– Дос-с-статочно. Я понял! – процедил дракон, но от меня таки не отстранился. – Ты хоть понимаешь, что, дав согласие на участие… Это не показуха для публики. На этом турнире… Там сама арена – артефакт древний. В нее заключены элементали со своим нравом. И задания, что они могут уготовить участникам, не всегда позволяют вернуться живыми тем, кто ступил на песок этого ристалища.

– Слушай, а отчего тогда вы, светлые, такие правильные, вообще проводите на ней свой турнир? Забыли бы об этой арене ко всем архырам, разбили бы там сад фруктовый или музей какой… Или вовсе с землей сровняли. Зачем надо на нее каждые пять лет выпускать команды сильных магов, чтобы кто-то из них в итоге лишился жизни?

– Потому что у каждой силы есть своя плата. Соревнуясь с элементалями, мы, маги, доказываем, что достойны светлого дара, что способны подчинить себе стихии, какой бы вызов они нам ни бросили.

Я закусила губу. «У каждой силы есть своя плата». Увы. Эта истина была мне знакома. Хорошо знакома. Даже излишне.

– А что будет, если однажды элементали победят? Если никто из магов не сумеет их одолеть? – Я задала вопрос наобум, чтобы лишь избавиться от теней прошлого, что напомнили о себе.

Хотя ответ на вопрос представляла: будет то же, что и с седоком, которого сумел сбросить дикий жеребец при попытке его объездить. Если повезет, то не сдохнет. Но, скорее всего, неудачливому наезднику перешибет хребет. Либо при падении, либо под копытами взбесившегося животного.

– Ничего не будет. И нас самих, светлых, не будет, – посуровел Гард. – Поэтому на турнире хуже, чем на подпольных боях: магия разрешена, и ее уровень не ограничен. И выступают там самые сильные, соревнуясь не только со стихиями, но и друг с другом. Команды стремятся показать, на что способны. Престиж академии – не пустой звук. К тому же многие участники весьма тщеславны.

– А я – нет, – пожала плечами, не совсем понимая, к чему клонит Гард.

– А я – да. И Моркер в этом плане была бы для меня отличным щитом.

От столь честного ответа мне стало даже обидно. Слегка. Совсем капельку. Ровно настолько, чтобы захотелось проклясть пепельного какой-нибудь смертельной хворью.

– Она была столь хорошо подготовлена? Вы с ней сработались или… – решила все же уточнить.

– Нет. Она была идеальна, потому что мне на нее было на-пле-вать. Как любому атакующему не жаль его щит, – прорычал Гард. – И не смотри на меня так. Да. Каждый нападающий должен уметь без раздумий подставить свой щит под удар, чтобы иметь возможность закрыться и вновь атаковать. Что при этом станет с тем, кем он заслонился, – об этом не думают. Икстли в этом плане отлично сработанная пара. Хейм не знает жалости, а Йола… Она такая же сумасшедшая, как и ты. Для нее вообще нет понятия «невозможно». Урилл прекрасно знает, что его напарник может выдержать практически любой удар, и жалеть его незачем. А вот я с тобой… Ви, я не представляю, как я буду прикрываться тобой.

– Боишься, что если со мной что-то случится, то останешься навсегда с плющом? – Мой взгляд помимо воли переместился на макушку пепельного, где в волосах мелкий устроил себе нечто вроде гнезда.

– Да при чем здесь мета? – вскипел Гард. – Ви, ты изворотливая черная ведьма, но на турнире этого мало, чтобы выжить, а уж тем более победить.

– А зачем тебе так нужна эта самая победа?

– Она для меня шанс заявить о себе как о сильном маге. Очень сильном. Выйти из тени рода и отца.

Дракон больше не сказал ничего, но я и так поняла: вечно участвовать в боях он не может. И осознает это. А потому смотрит в будущее, пытаясь добиться всего сам.

Да, Гард упрямо гнул свою линию, не желая идти на поклон к отцу, Бьерну-старшему, прокладывая в жизни свой путь… Такому упорству, которое характерно истинным темным, можно только позавидовать. Но имелась одна незадача: мне выигрывать нельзя было категорически.

– А если я не хочу побеждать?

– Захочешь. Ромирэль умеет убеждать. К тому же у него стоит сейчас задача не только одержать победу… – И тут Гард закашлял. Его горло словно обхватила огненная удавка.

Вены на шее дракона вздулись, мышцы напряглись, а сам дракон зашипел от боли.

– Клятва? – Я посмотрела в упор.

Гард кивнул, ожидая, когда удавка на шее чуть успокоится и ослабнет. Когда кольцо начало исчезать, он сглотнул:

– Как видишь, говорить я не могу. Но ты сама присмотрись и к наставнику, и к членам команды.

– Да я уже поняла, что все вы уникумы. – Я пожала плечами.

– Ага. Только один из нас особенно уникален. И император лично в нем заинте…

Договорить Гард не успел. Удавка клятвы вновь посчитала, что еще немного – и дракон нарушит обет, данный на крови.

Я потянулась к шее, пытаясь успокоить рарху – удавку клятвы. Мы, ведьмы, это умеем, хотя и расход энергии при таком колдовстве большой.

Моя рука прикоснулась к коже Гарда, и мы оба вздрогнули. Мне показалось, что меня ударило разрядом.

Дракон тяжело выдохнул и, не обращая внимания на огненную петлю, сияние которой стало убывать, покачал головой:

– Ви, с тобой я становлюсь сумасшедшим.

На меня смотрели практически черные глаза цвета штормового неба, в которых даже не знаю, чего было больше: желания меня придушить или просто желания. И если с первым я прекрасно понимала, что делать, то со вторым…

Дракон рывком притянул меня к себе. Его губы впились в мои. Он буквально смял их. Лизнул, словно обжег. Прикусил нижнюю губу.

А потом прижал меня к стене, буквально припечатал. Я почувствовала, как к позвоночнику прижался черен швабры. Что-то загрохотало под ногами. Но нам обоим было плевать.

Его руки скользили по моему телу. Казалось, Гард был везде. Пальцы, губы, мысли… Хотя последних практически не осталось, поскольку голова отчего-то отказывалась трезво оценивать происходящее. Воздуха не хватало. Вдохи и выдохи заменил один долгий жадный поцелуй.

Я впервые так горела. Изнутри. В животе ничего не порхало, вопреки ванильным утверждениям. Жгло, скручивалось змеей, разносилось лавой по венам. Требовало. От этого огня, казалось, я засыхаю. И единственный способ утолить жажду – напиться. И не воды – губ Гарда, его прикосновений, просто – его.

Мои руки жили своей жизнью. Мелкие пуговицы рубашки дракона. Шуршание ткани. Мой протяжный стон, когда его рука коснулась моей обнаженной груди. Я провела пальцами по затылку. Кожи коснулись жесткие волосы, а потом меня кто-то недовольно цапнул. Ощутимо укусил, отрезвляя.

Я почувствовала, как мета перетекает на мою руку, вливаясь в нее, становясь едва ощутимым рисунком.

Протрезвела ли я от этого? Так сама до конца и не поняла. Лишь уперла руку в грудь Гарда. Не отталкивая, не дразня. Просто пытаясь дать нам обоим передышку.

Но дракону она, казалось, не нужна. Он для себя уже все решил. Поднес мою кисть к своему лицу и поцеловал раскрытую ладонь. Его язык двинулся выше. К запястью, по предплечью, во впадинку и дальше, к плечу, шее, мочке уха. Эти прикосновения доводили практически до безумия.

На пол полетели мои шпильки – это Гард запустил руки в прическу и бесцеремонно хозяйничал, то лаская затылок, то собирая волосы в кулак и чуть сжимая.

– Моя, – то ли стон, то ли сказанное вслух желание. – Мое проклятие, от которого я схожу с ума.

Он дышал рвано, хрипло, не прекращая то ли ласкать, то ли завоевывать мое тело.

Я простонала, сдаваясь. И тут же почувствовала, как Гард вжался в меня. Его вздувшиеся от напряжения вены на шее, буквально закаменевшие мышцы, его возбуждение… Дракон сейчас жил одними чувствами и желаниями.

Мой ответ, когда я закинула ногу ему на бедро, был понятен без слов. От прикосновения его пальцев к моей коже там, где заканчивался чулок, я протяжно простонала.

Гард сглотнул, потом что-то прорычал, подхватывая меня под ягодицы.

Кровь неслась по венам стремительным потоком, стучала в висках. А внутри плескалась сила. Резерв, как и я сама, словно сошел с ума. Чувствовала, как буквально пьянею от прилива энергии. Хотелось еще и еще. И Гарда. Гарда хотелось особенно.

Неужели то же самое происходит и с драконом?

Затуманенным взором поймала взгляд пепельного: расширенный зрачок, что почти закрыл собою радужку. Мы были двумя сумасшедшими, сорвавшимися с цепи. Или…

– Нет, – выдохнула из последних сил.

Как? Я же черная ведьма! Расчетливая, циничная. И этот светлый? Что со мной?

Попыталась отпихнуть от себя дракона. Куда там. Увы, мне доподлинно было известно: проще сдвинуть скалу, чем пепельного.

– Ви, я хочу тебя… – неприкрыто, откровенно. Не просьба и не приказ. Но руки Гарда по-прежнему держали крепко.

А до меня начало доходить. Это дракон никогда не сталкивался с обменом метами и эффектом притяжения. Но я-то, черная ведьма, как могла сразу не понять!

– Это всего лишь резонанс. Гард. Ре-зо-нанс, – произнесла по слогам, чтобы до дракона быстрее дошло.

– Какой, к демонам, резонанс? – прорычал пепельный.

– Притяжение. Взаимное. Твоя сила раскачивает мою. И наоборот. – Я говорила и чувствовала, как мои губы распухли от поцелуев. А Гард… Он неотрывно следил за ними и, казалось, вообще не слышал, что именно я сказала. Но нет, это только показалось.

– Мне плевать. Точно знаю только одно, Ви. Я схожу от тебя с ума. Я все утро, как только ты ушла, был словно оглушенный. И весь день. Мысли – только о тебе… Когда ты стояла рядом, там, на сцене, знаешь, я не думал о турнире. Я думал лишь о том, что не смогу подставить тебя под удар. И это бесило.

Но тут за дверью загрохотало ведро. Бряцанье ключей и… Я так и не успела убрать ногу с бедра Гарда, а уж тем более одернуть юбку и поправить платье. Дракон и вовсе стоял без рубашки, в одних штанах.

Заклинание невидимости слетело с наших губ синхронно. А мы сами застыли соляными столбами. Еще бы. Одно движение – и морок спадет.

Между тем дверь открылась, и появилась бука. Маленькая, деловая, в передничке и чепце на полностью мохнатом тельце, она покрутила носом из стороны в сторону, фыркнула в усы и затащила в каморку ведро. Оно было едва ли не с нее ростом. Но буки – народ сильный. Ребятню вон враз могут схватить за пятку и утащить под кровать или в шкаф.