Реликтовая популяция. Книга 1 Ананишнов Виктор

Глава 13

Он вошёл в большое помещение – зал – с потолками, уходящими под самую крышу. Мальчику трудно было делать какие-либо предположения о назначении такого громадного помещения. Он никогда ещё не видел ничего подобного. В Керпосе особо старых зданий, построенных из вечных материалов, не существовало – город возник хотя и давно по человеческим меркам, но обстраивался и обзаводился защитными стенами сравнительно, уже с историей самого человечества, недавно, во всяком случае, позже постиндустриальной эпохи и после падения городов-спутников. Административные постройки в городе предназначались сугубо функциональному использованию, собрания горожан обычно проводились на центральной площади, а собирать их под крышу одного строения никому не приходило в голову. Зачем, если даже в середине зимы можно установить такую погоду и температуру воздуха, чтобы не чувствовать холода и не испытывать неудобств от состояния неба над головой – ни дождей, ни снегопадов, ни збунов.

На уровне второго этажа шла, местами обвалившаяся, узкая галерея – её ограждали тонкие ажурные перила с тремя лесенками, ведущими на неё с первого этажа. Сверху, вдоль стен, выше и ниже галереи, свисали с наполовину ободранной изоляцией фальшивые кабели, змеились провода – всё говорило о попытке кого-то в своём представлении воссоздать древнее жилище человека из невечных материалов.

Но не это бросилось в глаза мальчику в первую очередь.

Посередине зала, на высоте всего каких-то трёх берметов висела и матово поблескивала чудом сохранившаяся люстра, слепок с древнейших образцов. Её поддерживала толстая чёрная от времени цепь в руку толщиной. Звенья её покрылись бахромой ржавчины, пыли и копоти.

Люстра пережила историю и как повидавший воин, с трудом пробившийся сквозь ряды врагов – веков, воздействий разумных и диких, ветров, продувающих покинутый дом – несла на себе отметины давних и недавнего, но пока что успешного боя: вмятины, натёки, обрывки каких-то верёвок, не ухоженность. От славных времён остались широкий и толстый обруч и шар, от которого к обручу тянулись цепи, не такие мощные, как подвесная, опорная, но достаточно прочные, чтобы выдержать тяжесть массивного обруча до настоящих дней.

Камрат засмотрелся на люстру. Он что-то помнил или ему показалось – нечто подобное он уже видел, и оттого по телу растекалась приятная волна. На его лице появилась мечтательная улыбка. Ему вдруг пригрезилась невероятное и яркое. Будто люстра цела, блистает идеальной чистотой и играет в бликах огня, заливая сверкающий красотой зал ослепительным светом…

– Эй, Камрат! Закрой рот! – хохотнул Свим, вдребезги разбивая возникшую в голове мальчика иллюзорную сценку былой жизни в этом зале, о которой можно фантазировать бесконечно. Стёрлось и смутное воспоминание о чём-то важном.

Свим стоял с ещё обнажённым громадным мечом, а перед ним лежал обезглавленный выродок из бобров, голова его укатилась далеко от тела. Толстый плоский хвост поверженного вздрагивал – ещё жил. Другой выродок, неизвестно от кого произошедший, лежал ничком, разрубленный почти пополам.

У ног дурба сидел человек, маленький, щуплый, лысый, но с дремучей бородой, снежно-белой пеной прикрывающей нижнюю часть его лица, вплоть до ушей и затылка. Вначале эта пушистая поросль показалась мальчику широкой белой разлохмаченной повязкой. И он удивился было тому, как быстро Свим сделал раненому человеку перевязку.

Человек сидел без движений. Глубоко запавшие его глаза уставились в одну точку. Тощие узловатые руки, оголённые по плечи, он безвольно бросил на колени подвёрнутых под себя ног. Одежда на нём: почти новая вечная куртка-безрукавка и прорванные во многих местах меховые штаны самодельного производства, покрытые, словно звёздочками с пушистыми лучиками. На ногах обычные грубые вечные башмаки, потрёпанные, но подошва толстая, не снашиваемая.

– Попробуй поговорить с ним, малыш. Он, сдаётся мне, говорит только на ландук-прен.

Камрат внимательно посмотрел на старого человека и почувствовал к нему жалость с какой-то подсознательной долей уважения, природа которого ему самому была не ясна. Какое уж тут уважение? Подле человека громадный нож, придавленный сейчас не менее громадным сапогом Свима. Таким ножом можно убить не только любого разумного, но и крупного дикого.

– А о чём с ним говорить?

– Ну, – Свим нерешительно пожал плечами. – Спроси его, кто он, что здесь делает, почему они решили на нас напасть? Мы же ничем им не угрожали. Да и… вообще поговори с ним.

– Ладно, спрошу. Но вы с К”ньюшей отойдите от нас. Видите, как он дрожит. Боится.

– Это ты зря, малыш. Страх ты его преувеличиваешь. Да и раньше надо было бояться. – Не сводя с бородатого настороженного взгляда, Свим поднял его нож, выпрямился, взвесил оружие в руке, оценил с оттенком удивления: – Могуч! А ты – боится. Ты тут с ним, малыш, поосторожнее… Нет! Встань-ка лучше поближе ко мне, вот сюда, к ноге. Он этой штукой – Свим поиграл ножом бородатого, – хорошо владеет.

– Ты кто? – без охоты и неуверенно спросил Камрат старика на ландук-прен.

Его неуверенность исходила не от страха быть непонятым, а из-за возможного незнания спрашиваемого восточного диалекта ландук, вопреки уверениям Свима.

И его опасения вначале как будто подтвердились. Бородатый вздрогнул, глаза его вспыхнули ярче. Но он не ответил, лишь пошевелил губами, будто что-то проговорил про себя.

– Он, наверное, не понимает, – разочарованно посмотрел на Свима мальчик.

– Всё он понимает. Поверь мне, малыш. Когда ты его спросил, он забеспокоился. И недаром, думаю. Спрашивай ещё!

– Ты кто?.. Что здесь делаешь?.. – с расстановкой, чеканя каждое слово, вопросил Камрат старика. – Почему…

И тут человека словно прорвало. Он заговорил, захлёбываясь, без интервалов между словами и предложениями:

– Выдумаете еслинапалитоможете счиатьчтопобедили сейчас придутлюдиидругие исвами сделаюттакоеочём вынедумалиишкурусдерут и…– Он совсем захлебнулся, истратив весь воздух в лёгких, замолчал и уронил голову в белое жабо бороды.

– Он угрожает нам, – перевёл Камрат. – Говорит о каких-то людях и… о других. Говорит, они придут и спустят с нас шкуру.

– Во, каков! А ты говоришь, боится и не понимает. Узнай, кто эти, другие и сколько их?

Камрат повторил вопрос для старика. Белобородый помолчал, шумно дыша через широкий нос, потом не без злорадства в голосе членораздельно произнёс:

– Когда вас подвесят за ваши интересные места вот здесь, на кольце, – он показал на люстру, – тогда всех сверху увидите. И мы вас как следует рассмотрим. Узнаем, откуда вы сюда набежали. Кемеш, – старик указал пальцем на стену, там появился портрет строгого на вид, но с приятными чертами лица, человека, – любит таких, как вы лечить!

– Это серьёзно, – выслушав мальчика, в задумчивости проговорил Свим и взглянул на обрывки верёвок на толстом кольце. – К”ньюша, ты слышал? Как думаешь, пугает или правду говорит?

– Он не соврал. Их тут, по запаху, обитает десятка три или больше. Люди и путры. Банда.

– Та-ак! – озадачился Свим. – Хорошенькая у нас днёвка получилась. Что будем делать? Уходить?

Сверху раздался какой-то звук, похожий на рыдания.

– Кто там? – встрепенулся Свим и показал пальцем в сторону, откуда доносился плач.

Белобородый долго двигал всей бородой и ответил после повторного вопроса мальчика.

– Он говорит… – Камрат засомневался, ещё переспросил у старика, что-то уточняя. – Там у них Ф”ент. И ещё он добавил слово – быкель. Я не знаю, что оно означает.

– Зато я хорошо знаю. К”ньюша, проверь! И… поосторожнее там.

Хопс, постукивая копытцами, взбежал по ступенькам ближней лесенки. Ступеньки скрипели даже под его весом, а когда по ним поднимались люди, какой же здесь стоял скрип?

К”ньец наверху постоял, прислушался, поводя ушами, личина его заострилась. Наконец, двинулся вдоль галереи, заглядывая в темнеющие провалы, некогда, возможно, перегороженные дверьми, а сейчас их лишённые. Перед одним из них выродок постоял дольше, чем у первых, потом осторожно шагнул за порог и вскоре вышел. На его лапинах тяжело свисало конечностями и хвостом какое-то существо. Хопс, пока спускался по ужасно скрипучей лестнице, беспрерывно и громко, напоказ выдавая своё неудовольствие, фыркал и отворачивал нос от находки.

Положив существо перед человеком, К”ньец демонстративно отступил на несколько шагов от них и отвернулся, будто всё, что должно сейчас произойти к нему не имеет никакого отношения.

Свим склонился над принесённым путром. Это оказался выродок из лисьих, закованный в цепи. Они были наброшены как на лапины разумного, так и на ноги.

– Вот тебе, малыш, и перевод того словечка, которого ты не понял, – нахмурившись, произнёс Свим и приложил ладонь к носу Ф”ента. – Холодный.

– Это быкель?

– Да, малыш. Он у них раб. Давно что-то я о таком не слыхивал… Ладно. Ты спроси у него, почему на него навесили цепи, а я постараюсь сбить их с несчастного.

Камрат присел на корточки перед лежащим во всю длину выродком. Ф”ент ростом едва ли достигал полубермета и находился явно в истощённом состоянии – в нём не хватало трети веса для выродка такого роста. Цепи, снятые не без труда Свимом, оставили следы: стёртая до кожи шёрстка, язвочки на запястьях, шее и лодыжках.

Долгое время казалось, что быкель никак не может понять слов Камрата, и тому приходилось задавать ему вопросы и на ландук, и на ландук-прен, и на хромене – официальном языке бандеки.

Грустные светлые глаза Ф”ента бессмысленно уставились в одну точку, которая находилась вдалеке за спиной мальчика. Облезлый хвост ещё сохранял клочьями бывшую пушистость и слегка дрожал. Выродок не отреагировал даже тогда, когда Свим снял с него цепи и опять приложил ладонь к его носу.

– К”ньюша, ну-ка подержи его за голову. Я ему сейчас волью немного коввты, сразу в себя придёт.

– Это собака! – Неприязненно отозвался К”ньец и опять отвернулся.

– К”ньюша! – рявкнул Свим.

Хопс вздрогнул и под строгим взглядом человека подошёл и приподнял голову Ф”ента личиной вверх.

– Так. Он, К”ньюша, такой же разумный, как и мы с тобой, – проговорил Свим уже тише, – и имеет право на помощь, потому что нам он ничего плохого не сделал, а быкольство – самое противное, что может быть среди разумных.

Отчитывая хопса, Свим отстегнул от пояса меньшую флягу, открыл её, вытянул шею и понюхал содержимое, комично скривился от паров, пахнувших в его нос. Прижав пальцами громадной руки рот выродка, он без особых усилий раскрыл его и плеснул в него из фляги немного желтоватой жидкости. Подождал, пока выродок глотнёт её.

– А-а!.. Ах-ха!.. – Ф”ент замотал головой и попытался приподняться на ноги. Заскулил.

– Сейчас пройдёт… Ну, ну… Вот хлебни воды из моей сарки, – Свим опять раскрыл задыхающемуся выродку рот и влил в него воду из питьевой фляги.

Ф”ент проглотил воду жадно. В его взгляде появилось осмысленное выражение.

Бородатый молча наблюдал за действиями пришельцев, цокал языком и осуждающе покачивал головой.

– За что тебя посадили на цепь? – спросил Камрат, видя как разумный оживает и даже с любопытством посматривает по сторонам и на незнакомцев.

Ф”ент в ответ жалобно заскулил. Хопс оставил его голову в покое, отшагнул и отвернулся – всё-таки лисий выродок был из собачьих, и К”ньецу противно было смотреть на хныкающего пса. Он имел твёрдое убеждение, воспринятое с молоком матери – такие, как Ф”ент, то есть собаки, всегда прикидываются такими вот беспомощными и несчастными, если им выгодно так выглядеть.

Его напарник, человек, был другого мнения. Он стал успокаивать разумного, поглаживать за ушами, вдоль спины.

– Ну, дорогой, – приговаривал Свим рокочущим баском. – Ну, успокойся… Спроси его ещё, малыш о том же…

– Чего его спрашивать-то, – неожиданно сварливо заметил белобородый. – Слишком много знает и хитрый как никто другой. Вот Кемеш и посадил его на цепь, чтобы не убежал. Нужен он Кемешу, вот что я скажу. Да и здоров он.

– Разговорился, – хмыкнул удовлетворённо Свим после перевода Камратом пылкой речи старика. – Спроси у него, кто такой Кемеш и почему ему нужен Ф”ент?

– Кемеш? О! Кемеш – наш вождь! – важно заявил ответчик и даже выпятил узкую грудь и опять показал на портрет. – У Кемеша голова варит. Да-а уж… Не то, что у некоторых. Вот явится он скоро, оцените на себе, когда он вам казнь придумает. А уж он придумает…

– Об этом позже, – перебил мальчика Свим, синхронно переводившего выступление белобородого. – Пусть расскажет о нём, о путре Ф”енте.

Старик перестал дрожать, сел удобнее, сколько позволяли путы, наложенные на него Свимом, и стал подробно объяснять Камрату свою точку зрения на взаимоотношения вождя их банды с выродком по имени Ф”ент, которого сам-то он, Токма, презирает.

Камрат слушал его внимательно, но затруднялся сразу переводить, так как многие слова он не понимал, а некоторые шли в таких сочетаниях с другими, что ему очень нелегко было уловить основную нить пространного повествования. Единственное понятое им достоверно, сводилось к одному – Кемеш ценил Ф”ента очень высоко и ни одну операцию не проводил без совета с выродком. Он посвящал Ф”ента о задуманном, а тот вырабатывал план его исполнения. Конечно, не добровольно. Этот выродок знал себе цену, кочевряжился, вот Кемеш и сажал его на цепь и томил голодом и жаждой, ждал, пока Ф”ент не удосужится проявить покорность. А уходя, Кемеш всегда его на цепь сажает – сбежит же…

Свим выслушал вольный перевод Камрата не менее внимательно, чем тот белобородого.

– Любопытно, – резюмировал он и указательным пальцем придавил кончик своего носа. Некоторое время размышлял над услышанным. – Всё это хорошо, но что это даёт нам?.. Лишь одно. Надо отсюда убираться. И чем быстрее, тем для нас же будет лучше. Мало, что тескомовцы могут нагрянуть. Но если у Кемеша два десятка вооружённых разумных, встреча с ним нам ни к чему. Ваши предложения? К”ньюша? Малыш?

– Какие могут быть предложения? – презрительно фыркнул К”ньец. – Выбираться отсюда надо. Но ведь по полю сейчас не побежишь. Надо бы эту облезлую собаку расспросить. Помогала бандитам, так и нам сможет что-нибудь предсказать, если она такая умная, по словам этого человека.

– Почему это я – облезлая собака?

Голос у Ф”ента оказался тонким и сварливым. Загривок его от возмущения взъерошился, злой взгляд упёрся в К”ньеца.

– А кто же…

– Ха! Заговорил!

Свим схватил выродка за шкуру у головы и поставил на ноги. И Ф”ент остался твёрдо стоять, а минутой раньше казалось, будто он и хвостом шевельнуть не сможет.

Белобородый дико захохотал, открыв в сплошном клубке белых волос тёмный провал рта значительного размера, однако зубов в нём оставалось наперечёт – давно не проверялся в городе. Он хохотал и тыкал пальцем в выродка – быколя Кемеша, не в силах выговорить слова.

– Ви-и-идали? – наконец выдавил он из себя.

– А кто же ты ещё? – не унимался хопс, не слыша со стороны Свима увещеваний. – Зеркало тебе дать бы, сам бы со страху от себя убежал. А ещё спрашиваешь.

– Я… Я Ф”ент, как вам уже известно. И не облезлая собака, а происхожу из клана капов, знаменитых и известных ещё как Хранители Талисмана. Во!

– Кому это они известны? – фыркнув, подозрительно поинтересовался К”ньец.

– Всем! – твёрдо заявил выродок.

Токма опять захохотал.

– Кому всем? Кому всем? – не на шутку возмутился хопперсукс. – Если даже я не знаю ни о каких капах, слава Биологу, ни о талисмане вашем паршивом не ведаю! Что храните-то? Обглоданную тысячу лет назад кость? Одна на всех или у каждого своя?

– Ах ты, неудавшаяся кошка! Да за такое поношение… Да за такие слова… Да…

– Молчать! – загремел Свим. – Тебя, К”ньюша, я предупреждал. Не задирайся. Ты же… – повернулся он к Ф”енту, тот припал на лапины. – С тобой позже. А ты, К”ньюша, пройдись по дому и посмотри. Поищи, чем можно поживиться. Особенно еду. И что там ещё есть… Сам знаешь. Иди, иди!

– Вот вернётся Кемеш, он вам поищет… – на сироче, общем языке всех разумных Сампатании, начал высказываться белобородый и тут же испуганно прикусил язык. Выдал себя.

– Понимаешь, значит, – недобро усмехнулся Свим. – Что там сделает с нами Кемеш, я не знаю, но тебе… Тебе это зачтётся.

– Да я что? Сами… – Токма, сидя, стал усиленно ерзать нижней частью тела и отодвинулся от наклонившемуся к нему Свима на полбермета. – Что? Что ты делаешь?

– Не кричи так громко, я хорошо слышу. А делаю… Привяжу-ка я тебя, чтобы не сбежал.

– Куда здесь убежишь, – оторопело посмотрел на дурба старик. – Кемеш везде найдёт.

– Ав-во! Надо знать куда и как бежать, тогда никакой Кемеш не найдёт, – ответил за Свима Ф”ент. – И правильно делаешь, дурб. Привязать его обязательно надо, а то он дурной. У него мозги там, на чём сидят. А он и садиться по-хорошему не может – стукается. Оттого мозги терпели, терпели и – всмятку. Что от них теперь ждать?

– Ну, смотри! Я тебя! – грозился Токма, покорно давая себя привязывать. – Увидишь, я твою шкуру ещё высушу на колышках. Ноги об неё вытирать буду.

Свим приладил ругающегося старика к перилам лестницы, ведущей на галерею, предварительно проверив её прочность. Они скрипели, но держались.

– Ты тоже помолчи! – гаркнул он почти в ухо белобородому. – Сиди тихо! А я тут поговорю. Итак, Ф”ент, тебе известно, когда вернётся Кемеш?

– Сегодня. К вечеру.

– Банда у него большая?

– Как считать. Разумных или только людей?

– Всех и в отдельности.

– Тогда так. Людей шестеро, хотя один из них помесь какая-то.

– Как это – помесь? Он человек?

– По виду – да, но… Не могу о нём сказать ничего определённого. Он к нам недавно прибился, я не успел с ним познакомиться по-настоящему. Кемеш его привёл от Суременных гор. Странный человек. У него…

– Не знаешь, так не знаешь. Говори по делу.

– Хорошо. Значит, шесть человек. Есть два хопперсукса. Есть очень старый, совсем изношенный, вьючный торн. Ну и штук семнадцать всякого сброда. Полуразумного, конечно. Не могу я их разумными называть, язык не поворачивается.

Свим с некоторым удивлением посмотрел на выродка.

– Так они путры?

– Естественно. Говорю же, сброд всякий. Кошки…

– Это всё?

– Всё, – подтвердил выродок. – Я этих, – он небрежно показал на трупы убитых Свимом выродков, – не считал.

– А этого? – кивнул на Токму Свим.

– Этот тоже не в счёт. Я уже про его мозги сказал.

– Ну, погоди… – твердил своё старик, сверля выродка взглядом.

– Значит, единиц двадцать пять получается. Н-да… – Свим вздохнул. – Да, вот ещё что. Откуда Кемеш вернётся? Со стороны леса по тропе? Нам бы с ним не хотелось встречаться.

– Фи, по тропе. К нашей базе, так Кемеш называет этот дом, ни одна тропинка не ведёт. Есть тропа, но она от нас в свидже, не ближе.

– Знаю.

– А здесь вокруг места нехоженые. Они придут по другому пути. Не по тропе.

– Ты не тяни и не темни, – строго сказал Свим, заинтригованный словами Ф”ента. – Говори яснее!

– Я и говорю яснее ясного. Они придут по подземному ходу.

– Оторвёт тебе Кемеш твой длинный язык и калубам бросит. Ох, оторвёт! – будто сокрушаясь участи, уготовленной выродку, прокричал от лестницы белобородый.

– Заткнись! – цыкнул Свим. – Что за подземный ход?

– Обычный. Да их здесь несколько.

– И… – Свим старался не выдать своего волнения. – И что? По ним и в лес добраться можно?

– Они все ведут в лес, – авторитетно заверил Ф”ент. – Лес-то большой. Он везде, где нет тескомовских дорог.

– Здесь ты прав.

Свим порыскал глазами вокруг, увидел грубо сколоченную скамейку из небрежно обработанных стволов деревьев, подошёл к ней и, ощущая усталость во всех членах тела, сел. Устанавливая надёжность седалища, качнулся на нём. Удовлетворенно хмыкнул.

– Малыш, ты тоже присаживайся, – пригласил Свим, хлопнув рядом с собой широкой ладонью. Камрат не замедлил воспользоваться приглашением. – Так лучше. А теперь… Подойди ко мне, – подозвал Свим выродка. – Сдаётся, у нас с тобой разговор будет долгим и серьёзным.

Белобородый захихикал, но под грозным взглядом Свима поперхнулся.

– А что я…

Ф”ент, неуверенно переставляя ноги, от истощения или притворно, подошёл к человеку и сел по-собачьи, опершись лапинами о пол. Личина его заискивающе осклабилась, но ощеренные желтые зубы вызывали сомнение в её искренности.

– О чём будет разговор, дурб? – на равных заговорил он.

– О многом. Как предпочитаешь называться?

– Стехаром.

Свим крутанул головой – выродок высокого о себе мнении.

– Вначале вот о чём, стехар. Как я понимаю, тебе ожидать прихода Кемеша ни к чему?

– Это правда, дурб. Он хороший человек, но иногда бывает грубым и любит подраться. А больше всего он не любит, когда ему говорят правду. Тогда он подобен дикому, а не разумному. Но как человек – хороший.

– Любопытное у тебя представление о хорошем человеке. Да, ладно. О другом речь. Раз тебе нельзя здесь оставаться, то спрошу прямо. Ты поможешь нам уйти подземельем подальше в лес и чтобы не встретиться при этом с бандой вашего вождя, хорошего человека?

– Конечно, могу, – Ф”ент вильнул облезлым хвостом с не то болезненным, с не то уродливым каким-то наростом в середине его. – Вы мне нравитесь. Потому говорю тоже прямо. Но, дурб… Лес большой, а ходы ведут и к большим дорогам, и к незаметным тропам, а те могут открыть путь и на юг, и на запад, и на север. Если ты имеешь в виду ближний лес.

– А что, есть ходы и до дальнего, на востоке? – не удержался и спросил Свим, хотя возвращаться не собирался.

Его всё больше заинтересовывало сообщение о наличии подземных ходов, идущих, похоже, от руин, где организовал свою базу Кемеш, во все стороны.

– Что лес. Даже до Суременных гор. Не желаешь?

– Нет… Мы идём на запад. Вернее, на северо-запад.

– Но там… В Заповедник Выродков?

– Не совсем. Туда соваться не будем. На северо-запад – это пока. А потом… Потом видно будет.

Говоря так, Свим не кривил душой. Он сам ещё не представлял всего пути, по коему придётся пройти, прежде чем доберётся до Соха. Здесь, далеко севернее дороги Кепрос-Примето, он никогда не ходил. Лишь как фундаренец и многоимённый, прошедший обучение, имел кое-какие представления о землях, которые сейчас ему пришлось пересекать. Поэтому он добавил неопределённо:

– Там разных дорог и троп много. Найдём нужную и пойдём. Впрочем, оставим это в стороне.

– Да, там дорог и троп много, – как эхо повторил выродок. – Такой ход есть…

– До Заповедника? – вскинулся Свим и с надеждой посмотрел на стехара.

– Нет, конечно. Я к словцу тут много наговорил. Лишь в сторону гор они тянутся свиджей на пять-семь, а так – один-два свиджа.

– Жаль, – разочаровался человек, потому что неожиданно для себя увлёкся не столько разговором, сколько фантазией на тему этого разговора, представляя эти подземные ходы едва ли не торными дорогами, дублирующими построенные древними или протоптанные современниками на поверхности земли.

На галереи показался К”ньец. Челюсти его двигались, он жевал.

– Еды здесь, – доложил он, – на сотню разумных.

– А как же, запас должен быть, – тявкнул Ф”ент.

– Вот и хорошо, если так, – обрадовался Свим. – Камрат, иди и помоги К”ньюше. – И хопсу: – Возьмите побольше. Свои мешки набейте и о моём не забудьте. Беги, малыш!

Камрата очень заинтересовал разговор между Свимом и стехаром, но пришлось пойти наверх, да и есть ему хотелось, даже в животе урчало. Последний раз они поели ещё вчера.

Ф”ент проводил его долгим внимательным взглядом, а когда мальчик скрылся с К”ньецем в одной из комнат по галереи, спросил:

– Кто этот мальчик?

– А что? – насторожился Свим.

До сих пор Ф”ент не удосужился выяснить о них ничего. Его явно не заинтересовал хопс, не смотря на недавнюю их перепалку. И, видимо, сам Свим стехару тоже не слишком был интересен. А о Камрате вдруг спросил. И хотя Свим ещё не был хорошо знаком с манерой разговора у выродка, в его тоне, каким тот задал будто бы невинный вопрос, звучало жгучее любопытство, он даже сделал характерную для собачьих стойку, словно охотился на дичь.

Они посмотрели друг другу в глаза, выродок вильнул уродливым хвостом и отвёл взгляд.

– Да так. К слову пришлось, – и он вновь стал вялым и даже как будто беззащитным – вот сейчас в тоске заскулит или с ног свалится от слабости.

– А зачем спрашивал?

– Как зачем? – мгновенно воспрял стехар. – Если спрашивается, то почему не спросить? Разве нельзя?

– Можно, – всё ещё поглядывая на выродка с подозрением, согласился Свим.

О розыске Камрата пока что знают только они. Сюда же, в глушь, новости попадают с опозданием. Так чего он так испугался естественного вопроса?

– Сам посуди, – развивал стехар причину своей любознательности, – ведь странно. Мальчик он. Здесь, в Диких Землях. Вдали от контролируемых Тескомом дорог… Обидеть могут.

– Так уж и обидеть. А я на что? А он – мальчик как мальчик. Сын моей сестры, – придумал Свим, понимая шаткость своего утверждения.

Неизвестно, где побывал Ф”ент и чего насмотрелся, а сам он тоже никогда не видел на дорогах малолетних людей. Дети находились под защитой кугурума, потому стража городских ворот, выполняя волю управленцев, никогда не выпускало из города даже подростков, тем более таких, каковым был Камрат. Недаром же ему пришлось воспользоваться лазом.

– Правильно, – не замедлил подтвердить его уловку стехар. – Я и говорю. Вот мальчик как мальчик. Идёт с вами. Что ему бояться?.. Или кого?.. Сын твоей сестры…

– Может быть, хватит. Лучше скажи вот что… – решил уйти от скользкого разговора с намёками Свим. – Когда нам лучше отсюда уйти?

– Сейчас, конечно. Вы ведь так и собирались сделать. Хотя и торопиться ни к чему. Кемеш к ночи придёт, не раньше.

– Хорошо, коли так. А Кемеш, как думаешь, может броситься за нами вдогонку? Мы тут… – Свим повёл перед собой рукой, – как видишь, наследили.

– Естественно. Во всяком случае, его первым побуждением будет организовать за вами погоню. Сам раскинь умом…

Свим отозвался на фразу выродка хмыканьем.

– А что? Я не прав? – спросил Ф”ент.

– Прав, прав. Продолжай, стехар.

– Так вот. Кемеш возвращается и что видит? Кто-то без него сюда ворвался, двоих убил, другого, самого лучшего, то есть меня, с собой увёл, четвёртого – привязал. Ты бы на месте вождя разве усидел?