Солдаты живут Кук Глен

31. Хатовар. Открытые врата

Ворошки подкрадываться не стали. Они обрушились на нас с северо-запада разъяренным, рвущимся в бой роем. В первой волне их было не менее двадцати пяти.

Все мои люди уже находились за вратами, на подъеме к равнине, но многие из Неизвестных Теней не успели вернуться. Перед уходом я разбросал в лесу раковины улиток, чтобы им было где укрыться. Я вызволю их потом, когда суматоха уляжется.

Рой приближался, волоча за собой огромные развевающиеся полотнища черной ткани. Хоть они и видели, что мы уже за вратами, а главные наши силы успели подняться на равнину, они все равно снизились и закружились над нашим брошенным лагерем, поливая его дождем небольших предметов, которые превращали грунт в лужицы лавы, а растения заставляли вспыхивать почти со взрывом. Ни одна хижина или загон для животных не уцелели. Но раненая девушка и погребальный костер форвалаки остались нетронутыми.

— Рад, что мне не нужно бегать под таким дождиком, — заметил я. Парочка Ворошков попробовала обогатить меня подобным опытом, но барьер между Хатоваром и равниной легко отбросил их снаряды. А заодно и поглотил их магию. Снаряды не взрывались, даже падая на землю.

— Все они тоже дети, — сказала Госпожа.

Казалось, что каждый летун делает что хочет и летает там, где ему вздумается, но тем не менее они не сталкивались. Убедившись, что атака оказалась безрезультатной, почти все летуны приземлились возле раненой девушки.

Мы, стоя по свою сторону врат, оперлись на бамбуковые шесты и стали наблюдать.

Во второй волне пришельцев оказалось всего трое. И показались они через несколько минут после авангарда.

— А это наверняка лидеры, — решила Госпожа. — Раз они чуть осторожнее подростков, — Полотнища черной ткани у этой троицы выглядели еще более внушительно.

— Старейшины семейства совершают путешествие, — согласился я. — А семейка у них очень даже немаленькая. Учитывая размер армии, которую они привели.

Мои шпионы доложили, что к нам движется отряд численностью более восьмисот человек, не считая самих Ворошков. Торопящийся к нам авангард легкой кавалерии насчитывал менее полусотни. Вполне вероятно, что мы смогли бы их разгромить, если бы их не прикрывала с воздуха такая армада летунов.

Приземляясь, летуны ставили свои летательные столбы вертикально, и они еще больше становились похожи на столбы изгороди, которые не опрокидываются, если их не толкнуть.

Старейшины описали несколько кругов и приземлились. Потом долго осматривали раненую девушку и лишь затем соизволили обратить вниманий на нас.

Я подал сигнал рукой. Все, кто стоял на склоне и глазел на прилетевших, двинулись наверх. Но я уже позволил вождям Ворошков увидеть, как мы уносим другую девушку и как еще четверо тащат захваченный у нее летательный столб. А мы с моей дражайшей половиной стояли у самых врат в наших лучших маскарадных костюмах. И я, не снимая шлема, ухмылялся до ушей.

Среди приземлившихся, пока игнорируемый, но замеченный, в ревущем пламени костра догорал безголовый труп нашего старого врага. Я жалел, что мы не можем показать этим ребятам и Копье Страсти. Мои вороны так и не смогли сообщить мне, поняли ли Ворошки, кто мы такие на самом деле.

— Прошлое всегда возвращается, — заметил я и помахал им рукой. Потом сказал Госпоже: — Думаю, сейчас самое время уходить. Их хорошее отношение к нам из-за того, что мы позаботились об их девчонке, вряд ли продлится долго.

— Ты и так наверняка слишком долго занимался показухой, — ответила Госпожа и зашагала вверх по склону. А она неплохо смотрелась в своих доспехах. И темп для своего возраста держала приличный.

Вскоре все летающие колдуны смотрели на склон, переговариваясь и показывая на нас. Похоже, то, что мы уносим летательный столб, взволновало их гораздо больше, чем пленение второй девушки. Может, она не принадлежала к числу важных персон. А может, они решили, что она достаточно взрослая и способна сама о себе позаботиться.

Один из старших вышел из мельтешащей черной толпы. В руке он держал маленькую книгу. Он перевернул несколько страниц, отыскал нужную и стал читать вслух, водя пальцем по строкам. Второй старейшина кивнул и прочитал свою часть текста, сопровождая чтение жестикуляцией. Через секунду эстафету принял третий, которые делал такие же жесты, но не синхронно с первыми двумя.

— Это колдовской круг, — сказал я Госпоже. Мы уже догнали на склоне самых медленных из нашей команды. — Быстро сматываемся, — Я сам сделал несколько жестов. — Если вы что-то задумали, ребята, то вы об этом пожалеете.

Троица колдунов повернулась к нам спинами.

Вспышка оказалась такой яркой, что на мгновение ослепила меня. Когда ко мне вернулось зрение, я увидел еще одну многорукую морскую звезду из коричневато-серого дыма. Только не в небе, а как раз на том месте, где находились врата. Точнехонько там, где я спрятал захваченный летательный столб под «брошенной» палаткой.

— Я ведь предупреждал, — пробормотал я.

— Как ты догадался? — спросила Госпожа.

— Сам не знаю. Наверное, интуиция. Незамутненная интуиция.

— Они только что убили сами себя. — В ее голосе почти пробился намек на сочувствие. — Им никогда не остановить поток Теней, который хлынет через такую дыру.

Некоторые из Ворошков уже осознали величину все еще разворачивающейся перед их глазами катастрофы. Черные фигурки заметались, точно внезапно попавшие под свет тараканы. Летательные столбы взмывали один за другим, устремляясь на север с такой скоростью, что от балахонов летунов отрывались клочки черной ткани, планируя вниз темными осенними листьями.

Трое старейшин остались на месте, глядя на нас. Я стал гадать, что происходит сейчас в их головах. Почти наверняка не осмысление того факта, что катастрофа стала прямым следствием высокомерия Ворошков. Никто из них никогда не признавал, что допустил хоть маленький, но промах.

И еще я не сомневался, что все оставшееся им время будет потрачено на грандиозную склоку по сваливанию вины друг на друга. Человеческая натура за работой.

— О чем ты думаешь? — спросила Госпожа.

До меня дошло, что я уже не иду, а стою, глядя на смотрящих на нас Ворошков.

— Просто заглядываю в себя, пытаясь понять, почему это уже не волнует меня так, как волновало бы много лет назад. И почему я теперь гораздо легче признаю боль, но трогает она меня уже намного меньше.

— Знаешь, что говорил о тебе Одноглазый? Ты слишком много думаешь. И он был прав. Теперь у тебя нет перед ним моральных обязательств. Так что давай вернемся в наш мир, отшлепаем нашу непослушную дочурку и приструним мою младшую сестричку. — Ее голос резко изменился. — Но я требую одного. До сих пор. Нарайяна Сингха. Я хочу его. Он мой.

Я поморщился. Бедный Нарайян.

— У меня еще осталось тут одно дело.

— Какое? — рявкнула она.

— Когда эта троица улетит, я должен вернуть приятелей Тобо.

Она что-то буркнула и пошла дальше. Ей еще предстояло позаботиться, чтобы вход на дорогу через равнину был заперт у нас за спиной и мы тоже не стали жертвами этого взрыва.

32. Страна Теней. Протектор всея Таглиоса

Столетия приключений среди людей, считавших ее затянувшееся доброе здоровье оскорблением, отточили инстинкты выживания Душелова до бритвенной остроты. Она ощутила изменение в мире задолго до того, как поняла, каким может это изменение быть — плохим, хорошим или нейтральным, — и еще намного раньше, чем она осмелилась даже гадать о его причине.

Сперва это было просто ощущение. Затем оно постепенно превратилось в давление тысяч взглядов. Но она ничего не могла обнаружить. Вороны тоже ничего не могли отыскать, если не считать случайных и непредсказуемых встреч с их добычей, двумя Обманниками. Но это были уже старые новости.

Душелов немедленно забросила охоту. Если понадобится, к Обманникам будет совсем нетрудно снова подобраться вплотную.

До самого заката она не узнала ничего больше, разве лишь то, что ее вороны стали чрезвычайно непоседливыми, все более нервными, все менее управляемыми и все более склонными пугаться Теней. А ясно объяснить причину своей тревоги они не могли, потому что сами ее не понимали.

С приближением вечера кое-что стало проясняться. Размышления Душелова прервали вороны-посыльные, сообщившие, что несколько из них погибли из-за внезапной болезни.

— Покажите.

Она не стала маскироваться или менять облик, следуя за птицами к ближайшему пернатому трупику. Она подняла его, не снимая перчаток, и осторожно осмотрела.

Причина смерти вороны была очевидной. Не болезнь, а Тень-убийца. Когда она приканчивала жертву, характерный внешний вид трупа позволял делать безошибочный вывод. Но такого не могло быть. Ведь ночь еще не наступила. Ее ручные Тени все еще сидят в укрытиях, а бродячих диких Теней здесь уже не осталось. Да и не стали бы дикие Тени размениваться на ворон, когда поблизости есть другая добыча — люди. Уж вопли Нарайяна Сингха и своей наглой племянницы она услышала бы раньше любой вороны… Кстати, эта птица умерла молча. Да и полдюжины других погибших ворон тоже не издали ни звука. А уцелевшие много чего пожелали ей сказать. И среди всего прочего ясно дали ей понять, что они более не собираются улетать далеко, чтобы не лишиться ее защиты.

— Но как я смогу одолеть врага, если не знаю, кто это? И если вы его не отыщете?

Но ворон нельзя уговорить или умаслить. По птичьим меркам они были гениями. А это означало, что у них хватило ума сообразить, что все их погибшие товарки были совершенно одни, когда на них обрушилось зло.

Душелов сперва прокляла ворон, потом успокоилась и убедила самых храбрых птиц, что им все же надо отправиться на разведку, пока не стемнело окончательно, но только группами по три или четыре. А ночью их сменят летучие мыши, совы и прирученные Душеловом Тени.

Наступила темнота. Как верно подметили Обманники, темнота всегда наступает.

А с темнотой началась и безмолвная, но до ужаса яростная война, в самом центре которой оказалась Душелов.

Поначалу ей пришлось отчаянно отбиваться от неизвестных противников, пока ее собственные Тени не прислали достаточное подкрепление. Затем, безжалостно жертвуя своими Тенями, она перешла к атаке. И лишь когда наступил рассвет, а она почти лишилась в сражении всех сверхъестественных союзников, она позволила себе вспомнить об усталости. Зато она узнала частицу правды.

Они вернулись. Черный Отряд был уже здесь, с новыми батальонами, новыми союзниками, новыми чарами и, как и прежде, без капли жалости в сердцах. Эти люди были уже не тем Отрядом, который она знала в молодости, — они были духовными детьми хладнокровных убийц прежних дней. Похоже, как ни старайся, но убить можно лишь людей. Идеал продолжает жить.

Ха! Вот и закончилась скука в империи.

Однако бравада не уменьшила необъяснимый страх Душелова. Они сбежали на равнину. И теперь вернулись. И наверняка этот факт означает гораздо большее. Нужно будет допросить Тени, обитавшие на равнине в те молчаливые годы. Когда будет время. Прежде чем заниматься чем-то, еще придется заняться тем, что ей всегда так хорошо удавалось, — выживанием.

Она здесь одна и в сотнях миль от любой поддержки. Ее атакуют существа, которые не уступят ее воле или чарам и которые она, похоже, может засечь лишь с помощью ее ручных Теней или когда ее атакуют. Эти существа столь же яростны, как Тени, но странные. Они гораздо больше не из мира сего, чем ее призрачные рабы. И еще они, похоже, гораздо более разумны.

Каждое существо из тех, кого она уничтожала лично, заражало ее одновременно и огромной печалью, и уверенностью, что она сражается лишь с наиболее слабыми представителями этой породы. Она всегда видела яркие образы демонов или полубогов, с которыми ей еще предстоит встретиться.

Но чего она не могла понять, так это почему все происходящее ее настолько пугало. Ведь в этих стычках не было ничего более смертоносного, угрожающего или опасного, чем те тысячи угроз, с которыми ей уже доводилось сталкиваться. И ничто даже в сравнение не шло с мощной темной угрозой, исходившей в свое время от Властелина.

Она до сих пор изредка тосковала по тем мрачным и древним временам. Властелин овладел ею и ее сестрой, сделал одну из них своей женой, а вторую любовницей…

Он был сильным, крепким и жестоким человеком, этот Властелин. И империя его держалась на жестокости и стали. И Душелов упивалась ее помпезностью и мрачным величием. И она никогда не простит свою соперницу, свою последнюю выжившую сестру за то, что она все это погубила. Если хотите, можете винить в смерти Властелина Белую Розу. Но Душелов знает правду. Властелин никогда не пал бы, если бы его жена не помогала его свергнуть.

А кто после их воскрешения столь упорно сражался и плел заговоры, лишь бы Властелин остался в могиле? Его любящая женушка, вот кто!

Она вернется. Она где-то там, где сейчас затаился Черный Отряд. Пока ее здесь нет, но скоро она заявится. И даже то, что она была похоронена заживо, не может оттянуть неизбежное — тот мрачный момент, когда они начнут выяснять отношения лицом к лицу.

Несмотря на приобретенный за столетия циничный опыт, Душелов иногда заставляла себя не видеть то, чего не желала. А сейчас она не желала видеть, что фортуна может стать столь же переменчивой и безумной, как и она сама.

Душелов обладала поразительной способностью восстанавливать силы. Отдохнув несколько часов, она встала и двинулась на север длинными и уверенными шагами. Сегодня ночью она соберет вокруг себя армию ручных Теней. И никогда больше не подставит себя под такую угрозу, как накануне ночью.

Так она себе говорила.

Во второй половине дня она уже обрела прежнюю уверенность, а часть ее сознания уже заглядывала за краешек сегодняшнего кризиса, разведывая, что можно сделать для формирования будущего.

Душелов давно уже свыклась с тем, что с ней могут произойти и происходят ужасные вещи, но она всегда наслаждалась уверенностью в том, что выйдет живой из любых испытаний.

33. Хатовар. Уход не с пустыми руками

— На вид чисто, — сказал Лебедь. Мурген и Тай Дэй что-то буркнули, соглашаясь. Я кивнул нюень бао. То, что он скажет, здесь кое-что значит. Глаза у него до сих пор остались такими же зоркими, как у пятнадцатилетнего парня. А я на один глаз почти ослеп, а вторым плохо видел вдаль.

— Дой! А ты что думаешь? Они сбежали? Или подкрались обратно на тот случай, если мы подкрадемся обратно? — Утратив союзника в виде элемента неожиданности, я больше не желал наткнуться на Ворошков. Особенно на тех, что постарше. Они, должно быть, злы и настроены уволочь меня с собой в ад.

— Они улетели. Вернулись, чтобы готовиться к нападению. Они знают, что к ним направляются ужас и отчаяние, но еще они знают, что достаточно сильны и могут с ними справиться, если сохранят спокойствие и станут упорно работать.

Наверное, я удивленно разинул рот.

— Откуда ты все это знаешь?

— Это лишь логическое упражнение. Возьмем то, что мы знаем о них, о колдунах как о группе, и о человеческой природе в целом, и получим вывод. Они уже пережили подобное, только в меньшем масштабе. У них уже есть план действий на случай, если такое повторится. И вся эта безлюдная местность, отсюда и до дальних склонов местного Данда-Преш, выполняет ту же роль, что расчищенная полоса вокруг крепости, ожидающей нападения.

— Ты меня убедил. И будем надеяться, что они не настолько подготовлены, чтобы знать, как нас отыскать, когда разделаются с Тенями. — Впрочем, врата и прилегающий к ним барьер были повреждены настолько сильно, что я очень сомневался, что в ближайшие несколько поколений Ворошки смогут тратить на поиски нас много сил и энергии.

— Он и меня на минуту убедил, — заметил Лебедь, — но вот приближается аргумент, подтверждающий то, что я знал всегда: дядюшка Дой полон дерьма.

Из зарослей ниже по склону выбрались шесть черных фигурок. Они шли очень медленно, попарно, разведя руки в стороны. Их летательные столбы следовали за хозяевами, зависнув в воздухе на уровне талии.

— Понятия не имею, что за чертовщина там происходит, но пусть Гоблин и Дой будут готовы ко всему, — приказал я. — Мурген, ты и Тай Дэй заходите с флангов, чтобы мы могли накрыть их с фронта и сбоку перекрестным огнем. — У нас имелись три еще действующих бамбуковых шеста — в буквальном смысле все, что осталось у нашего отряда. Госпожа сказала, что во всех трех есть только шесть огненных зарядов. Во всяком случае, она на это надеялась.

По одному на каждого Ворошка.

— А ты уверен, что нам и правда нужно собрать все оставшиеся здесь Тени? — спросил Лебедь. — Жизнь стала бы намного легче, если бы…

— Здесь. И сейчас. Но что будет дома, когда на нас навалится Душелов и мы попросим Тобо спустить на нее Черных Гончих, а никаких Черных Гончих у него не окажется? А остальные Неизвестные Тени заявят: «Да пошли вы куда подальше! Мы не собираемся подыхать из-за парней, которые даже не попытались привести Гончих из Хатовара».

Лебедь что-то буркнул. А Гоблин фыркнул:

— Сочувствие проявляешь, Капитан? А я-то думал, у тебя его уже давно не осталось.

— Когда я захочу узнать твое мнение, сморчок, я его из тебя вышибу. Что он только что сказал? — Ворошки остановились, не дойдя до нас. Один из них заговорил. О чудо! Кажется, некоторые из его слов я разобрал. — Повтори-ка, приятель.

Колдун понял и повторил фразу, произнося слова громко и медленно, как разговаривают с людьми глуховатыми, слабоумными и иноземцами.

— Что это за трескотня? — спросил я, — Теперь я точно знаю, что расслышал знакомые слова.

— Помнишь Арчу? — напомнил Гоблин. — Похоже, он пытается говорить на их языке.

— А что, вполне вероятно. Бовок была родом из Арчи. Так что слушай внимательно. — Гоблин тоже был с нами в Арче. Очень давно. А у меня талант к языкам. Смогу ли я вспомнить этот язык достаточно быстро, чтобы это нам хоть как-то помогло? До заката осталось не так уж много времени.

Постепенно я начал что-то понимать, хотя у колдуна был ужасный акцент, а с грамматикой он обращался вообще убийственно, обрезая времена и путая глаголы и существительные.

Мы с Гоблином по ходу дела сравнивали услышанное и понятое. Наш коротышка никогда не говорил на этом языке хорошо, зато без труда его понимал.

— Что происходит? — возмутился Лебедь. Он держал одни из бамбуковых шестов. И тот становился все тяжелее.

— Кажется, они хотят, чтобы мы взяли их с собой. Они думают, что приближается конец света, и не хотят в этом участвовать.

Гоблин кивнул, подтверждая мои слова, но тут же добавил:

— Но я и на секунду не стал бы им верить. И постоянно считал бы, что их послали шпионить за нами.

— Правильно, — согласился я. — Я так отношусь почти ко всем.

Гоблин проигнорировал шпильку и продолжил:

— Заставь их раздеться. Догола. А мы с Доем осмотрим их одежду. Как следует, словно блох поищем.

— Ладно. Только Доя я возьму с собой — пусть поможет собирать раковины улиток. — И я стал перечислять Ворошкам, что им следует сделать, если они действительно хотят уйти с нами. Услышанное им не понравилось. Им захотелось спорить. Но я спорить не стал, хотя и надеялся заполучить парочку летательных столбов, чтобы Госпожа и Тобо смогли их изучить. Проклятье, а ведь парочка таких штуковин нам и в самом деле не помешала бы.

Вместо того, чтобы спорить, я сказал им:

— Если я не увижу обнаженных тел, то предпочитаю увидеть спины тех, кто уйдет. В любом случае тот, кто не сделает того или другого, когда я досчитаю до пятидесяти, умрет на месте, сохранив достоинство. — Язык вспоминался весьма быстро, хотя свое требование я, разумеется, сформулировал не настолько четко.

Двое из пришельцев — наверное, самые сообразительные — начали раздеваться почти немедленно. Они оказались такими же светлокожими блондинами, как и девушки, которых мы уже видели, хотя и пунцовыми от смущения и трясущимися от ярости. Я внимательно наблюдал за ними, особо не присматриваясь к их телам. Меня гораздо больше интересовало иное — сколько решительности они вкладывают в столь унизительную процедуру. Это могло дать мне намек-другой на их искренность.

Для одной из молодых женщин унижение оказалось слишком большим. Она дошла до стадии, когда ее пол стал очевиден, но завершить раздевание не смогла.

— Тогда лучше беги, девочка, — сказал я. И она побежала. Прыгнула на свою леталку и рванула прочь.

Ее дезертирство повлияло и на одного из юношей. Он передумал, хотя и успел полностью обнажиться. Я не стал поторапливать его, пока он одевался.

Остались четверо — трое парней и девушка, всем примерно лет по пятнадцати.

Я помахал рукой, не сомневаясь, что к этому времени Госпожа уже наблюдает и успела догадаться, что мне понадобится. Она у меня умница. И вскоре двое наших уже спускались по склону с охапками разномастной одежки, в которую предстояло облачиться пленникам.

Они еще не осознали свой новый статус.

Через врата я их провел по одному, внимательно наблюдая. Я не ожидал от них никаких фокусов, но дожил я до таких лет именно потому, что был готов к неприятностям, когда они казались наименее вероятными.

— Все понимают, что у того, кто выйдет через врата обратно, будут неприятности? — уточнил я у пленников. Их еще больше унизило то, что всем им связали за спиной руки, как только они переоделись.

Парень, кое-как говоривший на языке Арчи, сказал что-то про униженное достоинство.

— Это лишь временно, — заверил я. — До тех пор, пока несколько наших остаются снаружи. — Я перешел на таглиосский: — Мурген, Лебедь и Тай Дэй, держите этих ребят на коротком поводке.

Бамбуковые шесты рассекли воздух и уставились на пленников. Несмотря на возраст и неотделимый от него цинизм, эти ребята еще способны на энтузиазм. В основном, показной.

— Если с тобой что-нибудь случится, то от них останутся только мокрые пятна и кончики ногтей, — пообещал Лебедь.

— Ты хороший человек, Лебедь. Дой, ты пойдешь первым. — Пожилой нюень бао извлек свой меч по имени Бледный Жезл, шагнул через поврежденные врата в Хатовар и занял там оборонительную позицию. — Твоя очередь, Гоблин. — Мургену я подал знак рукой, чтобы он не стеснялся пустить шар через врата, если там вдруг кто-нибудь появится.

Дальше все прошло скучно. Я прошелся с мешком по всем местам, где прежде разбрасывал раковины улиток, и собрал их. Те, в которых кто-то спрятался, отличаются от пустых, если их взять.

Пока я собирал урожай, вернулись мои вороны и доложили, что Ворошки отчаянно готовятся к наступлению темноты. Ужас и паника распространялись по их миру со скоростью, с какой могли летать их посланники.

С помощью птичек поиски наших призрачных компаньонов стали намного легче. Они показывали мне, на какие раковины не стоит тратить время и где найти те, про которые я забыл. Мы вместе вернулись через врата за час до заката.

Гоблин все еще изучал ткань, конфискованную у юных Ворошков.

 — Это воистину поразительный материал, Костоправ, — пропищал он. — Кажется, он даже откликается на мысли того, кто его носит.

— А для нас он безопасен?

— Думаю, он остается совершенно инертным, пока не соприкасается с тем, на кого он настроен.

— Вот и еще задачка для Тобо. Пусть потешится, если выкроит посреди войны свободное время. Сверни ткань и погрузи на мула в голове колонны. Нам пора выступать. — Я сменил язык и сказал приунывшим пленникам: — Сейчас я вас развяжу. А потом выпущу по одному, чтобы вы забрали свои леталки. Летать на них вам не позволят. Вы пойдете в конце нашей колонны.

Пока они выполняли мои указания, я рассказал им об опасностях равнины. Их страх перед Тенями дал мне возможность удерживать их внимание. Я попытался внушить им, что неверное поведение на равнине может убить не только идиота, нарушившего правила, но и всю команду, поэтому пусть не ожидают от нас вежливости, если мы сочтем их поведение неприемлемым.

Я стал последним из Отряда, покинувшим землю Хатовара. Перед уходом я провел краткую личную церемонию прощания. А может, и экзорцизма.

Один из двух пленников, способных общаться, — тот, что помоложе, спросил:

— В чем смысл того, что ты делал?

Я попытался объяснить. Он ничего не понял. Вскоре я обнаружил, что он никогда не слышал о Свободных Отрядах Хатовара. Что он ничего не знает об истории своего мира, предшествующей временам, когда его предки захватили власть. И более того, на всю эту историю ему наплевать.

Короче, он оказался пустоголовым юнцом. Не сомневаюсь, что его товарищи недалеко от него ушли.

Отряд станет для них откровением.

Мы с Госпожой стояли возле врат у начала дороги. Нужно было проверить, действительно ли мы надежно восстановили здесь защитный барьер и не просочатся ли сквозь него Тени. Солнце село. Ощущение, возникающее, когда вокруг собирается большое количество Теней-убийц, после наступления темноты становилось все сильнее. Об их присутствии свидетельствовало нарастающее возбуждение, словно Непрощенные Мертвецы знали, что у врат произошли какие-то изменения, хотя они и не могли выйти на разведку днем.

Небеса над Хатоваром оставались чистыми. Луна взошла как раз перед закатом, и ее серебристого света вполне хватало, чтобы высветить начальную стадию вторжения Теней. Ручеек мелких Теней постепенно просачивался сквозь поврежденную границу. Мы услышали визг умирающей свиньи. Все новые Тени спускались по склону к вратам. Они вроде бы не умели общаться друг с другом, но каким-то образом все большее число Теней узнавало о возможности поживиться.

— Посмотри туда, — сказала Госпожа. В небе, иногда мелькая на фоне луны, закружились Ворошки. Вскоре в густых зарослях на склоне начали вспыхивать светящиеся шарики, — Наверное, это нечто вроде наших огненных шаров.

Мы тоже поначалу создали огненные шары, чтобы уничтожать потоки мрака, которые Хозяева Теней упорно обрушивали на нас.

— В любом случае, они собираются дать им отпор. О, взгляни-ка туда.

Мы увидели Нефов.

— Сноходцы вышли наружу? Интересно, зачем?