Вейн Суржевская Марина

Глава 27

Сверху на воротах блестел медный герб: хомяк с весами в лапах. «Заколодило», – думал, глядя на него, Юрка. Так рвался! Через степь в межсезонье, слугой у вейна-параноика, разменной монетой для жузгов… А теперь возвращается сюда снова и снова. Достало!

– Все дороги ведут в Бреславль, – сказал Грин. – У меня на родине была похожая поговорка. Ну что, пробуем? Юрий, кроме собственно входа, проверяй конец иванцовской цепочки.

– Сообразил, не дурак.

Наверное, со стороны это выглядело глупо. Трое зашли за ограждение, взялись за руки и несколько минут стояли молча. Юрку раздражали любопытные взгляды.

– Мимо, – первым сдался Дан.

Один узел, второй, третий… Шестой пристроился на углу площади, неподалеку от маленького рынка, где торговали зеленью и рыбой. Гнусаво выпрашивал подаяние нищий. Шмыгали коты. Уличные мальчишки играли в пристенок, покрикивая от азарта. Завидев Дана с его связкой амулетов, заинтересованно подошли ближе. «Нашли цирк», – сердито подумал Юрка.

Между столбиками, огораживающими узел, висели цепи. Грин снял железное кольцо, пропуская спутников.

– Эй! Вейн Уфф! – крикнул кто-то.

Юрка оглянулся. Перед Даном стоял пацан лет двенадцати в старой, давно не стиранной рубахе и рваных штанах. Зацепившись пальцами за пояс, он нахально оглядывал пришлых.

– Ты – вейн Уфф?

– Ну, – буркнул Дан.

– У меня привет для тебя.

Мальчишка пошарил за пазухой и вытащил замызганный сверток.

– От кого?

– Хозяина «Речного попрыгунчика».

– Откуда он знал, где ждать вейна? – вмешался Грин.

Мальчишка ухмыльнулся:

– Зырят у каждой дырки, фартануло мне.

Дан развернул тряпицу, и лицо у него стало таким, что Юрка испугался. Вейн схватил пацаненка за грудки:

– Где она?

– Кто?!

– Говори, сопляк!

– Хрена знаю! Велели, пусть чалит в «Речной попрыгунчик»!

– Задушишь! – Грин попытался оторвать Дана от мальчишки, но вейн лишь двинул локтем.

– Кто велел?

– Хозяин его! Пусти!

Дан разжал пальцы. Мальчишка мгновенно вывернулся и бросился в переулок. Крикнул оттуда:

– Придурок!

Догонять его вейн не стал.

– Что это? – спросил Грин.

Лоскут с вышивкой – рыба с оторванным хвостом и прядь белых волос, перетянутая ниткой. Тряпка показалась Юрке знакомой.

– Ареры, – сказал Дан и с шипением втянул воздух, словно у него болели зубы. – У них Хельга.

Вот черт! Юрка вспомнил глаза того, кто убил Евсея, и зябко поежился.

Дан убрал сверток в карман.

– Видит Всевышний, я собирался отдать амулет йорам, пусть бы подавились. Ну, поторговался бы, конечно, не без этого. Расходы, моральный ущерб…

– Ты и сейчас будешь торговаться, – перебил Юрка. – Ты из-за этого камушка всех продашь.

– Заткнись!

– А что, не так?

Юрка едва успел уклониться от летящего в лицо кулака, Дан задел его вскользь по волосам.

– Хватит! – прикрикнул Грин. – Зверята в клетке, ей-богу, дружнее живут. Дан, почему ты решил, что это ареры?

– А кто? По старым грехам? Вряд ли. Я перед этим несколько месяцев тихо сидел, готовился. Йоры? Не их метод, они и так трясутся, что дар сдохнет.

– Если ты отдашь амулет арерам…

– Отдам! За Хельгу – запросто. Не мои разборки, пусть сами выкручиваются.

– Не твои? – сердито переспросил Грин. – А кто его украл?

– Между прочим, – встрял Юрка, – амулета у тебя нет.

– По твоей милости, сопляк!

– Зашибись! Можно подумать, я его у тебя из кармана спер!

Грин устало потер лицо ладонями.

– Стоп. Давайте решать проблемы последовательно. Сначала выручим Егора, а там посмотрим, как быть с амулетом.

Огонек трепыхался на конце фитиля, с трудом отвоевывая у темноты жизненное пространство. Еще полчаса, и погаснет. Эрик смотрел на него, то смыкая перед глазами пальцы, то разводя их в стороны. Пальцы просвечивали алым – сердце работало добросовестно, гоняя кровь по организму. В ладонь въелась грязь, под ногтями залегли траурные каемки. Не за скальпель, за мотыгу браться.

Метнулся огонек и едва не погиб – открылась дверь. Эрик снова не услышал, как поворачивался в замке ключ.

– Выходи.

Какое чудо – большой фонарь. Пляшет за стеклом огненная птица, застит глаза. Эрик, ничего не видя, запнулся о порог.

– У, мясо! На ногах держись! – ругнулся конвоир.

Сорок восемь ступеней вверх, высоких, с ложбинками посредине. Над четырнадцатой и тридцатой горят лампы. Лестница заканчивалась площадкой с единственной дверью. Петли лоснились от масла, ключ легко вошел в скважину. Дверь открылась бесшумно – и Эрик подался навстречу солнцу. Оно с трудом проникало в узкий двор-колодец, другому бы показалось тут сумрачно, но только не узнику, чья камера на нижнем ярусе. Ветер погладил небритую щеку, и от этой ласки сдавило горло.

– Направо.

Лекарь помедлил, не желая уходить, и конвоир подтолкнул его.

В кабинете мастера было еще светлее – огромное окно в полстены выходило на внешнюю сторону. Виднелось небо с кусочком пушистого облака. Эрик с трудом заставил себя отвернуться и встать лицом к Фариду.

– Знаешь ее? – спросил мастер.

В кресле, обхватив колени и упершись пятками в край, сидела злая девчонка в рваной поморской одежде. Коротко остриженные пряди едва прикрывали скулы. Девчонка сверкнула на лекаря глазами и отвернулась.

– Нет.

– Ты уверен? Посмотри внимательно. Она утверждает, что невеста Уффа.

– Я не встречался с его женщинами.

Под пристальным взглядом Фарида Эрик поджал пальцы. Мог бы – спрятал руки за спину, но боялся шелохнуться.

– Как только амулет окажется на Середине, немедленно дашь знать, – напомнил мастер.

Эрик торопливо, точно его пихнули в затылок, кивнул.

– Убрать.

Конвоир схватил за шиворот и вытолкал в коридор.

Во дворе Эрик споткнулся, выгадывая пару лишних секунд. Жадным, обострившимся взглядом поймал все: и прозрачное облачко, растворенное в синеве, и черный прочерк промелькнувшей ласточки.

– Топай, – беззлобно сказал конвоир, сам щурясь на солнце. Ему, наверное, тоже не хотелось возвращаться в подземелье.

В камере царила мгла, огонек погас. Эрик беспомощно замер на пороге. Бесполезно было сетовать на несправедливость – узнику полагалась четверть крохотной плошки масла, и не важно, что оно прогорело в его отсутствие.

Лекарь сделал осторожный шаг, второй. Колено уперлось в лавку. Сел. Тишина и темнота сдавили, точно кокон.

Рука скользнула по досками, читая зазубренное наизусть: трещина, выемка от сучка, шероховатость. Пальцы оставались по-прежнему чуткими. Эрик сжал кулак и с силой ударил по лавке. Он испугался только раз, когда в тисках повернули винт и пластины сдвинулись. Не боли, ведь до того выдержал и не такую муку. Нет, он просто явственно, до холодного пота на висках представил искалеченные руки, которые не то что скальпель, топор не удержат.

Струсить один раз – хватило.

Туман казался розовым, поднимающееся солнце с трудом проглядывалось между деревьями. Лес звенел птичьим криком. Далеко окрест разносился стук дятла, неприятно отдаваясь в затылке. Юрка вдохнул прохладный воздух и закашлялся. После «техногенного» мира до сих пор першило в горле. Даже вспомнить жутко раскаленные сумерки, наполненные взвесью пепельных чешуек. Узел там пришелся под искореженный подвесной мост. Скрученный штопором пролет покачивался над головами, и Юрка все время напряженно прислушивался к его скрипу. Ориентиры взять не смог, спасибо, быстро вытащили на Середину. Оттуда две ходки – и вот он, лес. Наконец-то!

Юрка подавил зевок, лязгнув зубами. С позавчерашнего утра подремать удалось не больше пяти часов, и то в какой-то ночлежке. Клопов, казалось, там разводили специально, откармливая постояльцами.

– Ну, я пошел, – сказал Дан.

«Чего еще придумал?» – раздраженно подумал Юрка.

Удивился Грин:

– Куда?

– Шэт, к Жельке в постельку! В «Речной попрыгунчик», естественно.

– Хозяин вряд ли знает, где держат заложницу. А без амулета с тобой разговаривать не будут. Смысл?

– Сообрази, коли умный. Сопляк, ясное дело, рванул деньги срубить, не бесплатно же он меня караулил. Если не приду, могут решить, что Хельга мне не нужна.

Грин кивнул:

– Удачи!

– Встретимся в интернате.

Дан шагнул в узел и пропал.

– Вы на самом деле отдадите ему амулет? – спросил Юрка. – А как же йоры?

– А как же Хельга? – посмотрел на него Грин.

Юрка не знал. Хельга одна, а йоров много. Но с ними он не знаком, а с ней – да. Потер затылок. Гадский дятел, как по мозгам долбит!

Грин сверился с компасом и двинулся напрямик через березовую рощу. Там, где проходил вейн, с листьев облетали капли. Юрка старался держаться проторенной тропы, но все равно ветровка быстро намокла, и стало зябко.

– Дан узнает, на каких условиях состоится обмен, и по факту что-нибудь придумаем, – уверенно пообещал Грин.

– Хотите Хельгу вытащить и амулет заныкать? А если не получится?

– Потише, голоса далеко слышно.

– Нет, вы скажите, что важнее: Хельга или ну… пятьдесят тысяч йоров? Которые ласты склеят или нет, еще неизвестно. Подумаешь, так жрица сказала! А Хельгу точно убьют.

– Юра…

– Алекс, черт возьми, я не просто так спрашиваю! Мой отец… – он сжал губы, не договорив.

Грин первым влез под упавшее дерево, затрещали ветки.

– Осторожнее тут. Знаешь, умом я понимаю, что нужно вернуть амулет жрице. Но, так сказать, сердцем… Страшнее там, где реальная опасность для конкретного человека. А не абстрактная для народа.

– Значит, Хельга? – глядя вейну в спину, уточнил Юрка.

Грин обернулся.

– Если не будет шанса переиграть ареров, я отдам амулет йорам.

Сказал, как отрезал: раз – и нет Хельги. Вот так и Зеленцов. Что ему Даша, что ему он, Юрка?

– Конечно, это же круче, разом кучу народа спасти! На фиг поштучно размениваться?

– Ну и характер у тебя!

– Какой есть. Меня устраивает.

Юрка потер глаза. Под веки точно песок насыпали, смотреть на восходящее солнце больно. А оно все сильнее подъедало туман, зачищая небо до прозрачного голубого цвета. Кажется, на сегодня дождь отменяется.

– Ладно, хрен с ними, йорами, давайте про Егора. С чего начнем? – спросил Юрка.

– С того, что отдохнем. Пойдем в город после полудня.

– Нет. Сейчас.

– Ты спишь на ходу.

– Пока мы дрыхнуть будем, Егора повесят!

– Если полезем очертя голову, убьют нас.

– Сдрейфили, да?

– Послушай, – раздраженно сказал Грин, видно, Юрка его все-таки достал. – Ты же разумный парень, так чего задираешься? Я хочу спасти Егора не меньше твоего. Он сын моего друга. Но если я сунусь на рожон и меня пристрелят, никому от этого лучше не станет. У нас есть только одна возможность, и нужно все хорошенько просчитать.

Юрка скрипнул зубами.

– Егору, между прочим, осталось шесть дней, – напомнил он. – А без этого – пять!

– Вот именно. Поэтому прекрати ныть. Будем думать конструктивно.

– Я – ною? – Юрка задохнулся от возмущения.

Черт возьми! Он нашел узел, он заставил в него поверить, а эти взрослые только и знают, что отговаривать и спорить. Вейны, блин, по особым поручениям! Процедил, с трудом сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик:

– Я предлагал конкретный вариант, с велосипедом.

– Тебя подстрелят раньше, чем ты заберешься в кузов. Да и хорошо бы тянуть Егора вдвоем, узел слабый. Один может не справиться.

– Это вы так думаете.

– Угу. И я опытнее, не так ли?

Ну, все!

– Да идите вы со своим опытом! – заорал Юрка. – Конечно, че, блин, подвиги не совершать, когда смотрят! В газетах напишут, медаль дадут. А скольких вы втихушку бросили, вон как с Хельгой? И с Егором! Может, вы из него мученика решили сделать, а? Во благо победы. Из искры возгорится пламя! Подумаешь, пацан. А тут целый народ. Вы же все выбираете то, что больше. Все! И тех, дома, вы тоже бросили! Смотрите теперь в чужие окошки, завидуйте!

У Грина вспухли желваки на скулах.

– Замолчи!

– А с какой стати? Я имею право так говорить! Папаша мой… Тоже мне, вейны! К черту!

В горле заскребло – вот уж некстати! Юрка круто развернулся и бросился в лес.

– Куда?! – крикнул Грин. – Стой!

Хлестнула по лицу ветка, затрещали кусты. Налево? Нет, вперед, через бурелом. Кроссовки заскользили по хвое. Врубился с размаху в стену из молодых сосенок. Земля круто оборвалась под ногами, и Юрка скатился в овраг. Поскуливая от боли, схватился за разбитый локоть.

– …а-а-рка! – донеслось еле слышно. Кажется, вейн побежал в другую сторону.

Тьфу ты, вот дерьмо! Устроил истерику, как девчонка. Грину теперь хоть на глаза не показывайся.

«Речной попрыгунчик» когда-то ходил по Ранне вниз, до Старых холмов, но вот уже лет пять как встал на прикол у Южной пристани. Его перестроили в ресторанчик, завели «специальную речную кухню» и обрядили персонал в тельняшки и полотняные штаны. Туристам нравилось, по вечерам все столики оказывались занятыми. Но сейчас, ранним утром, палуба пустовала. Ветер трепал края скатертей и флажки, развешанные на вантах.

Сходни закачались под ногами. Стоило Дану подняться, как подскочил «матросик», слишком чистенький для настоящего.

– Господин желает позавтракать?

Вышколенный, даже глазом не моргнул на мятую рубаху и арбалет за спиной.

– Сегодня у нас флотская яичница с ветчиной и помидорами. Паштет. Свежие булочки…

– Неси все, – перебил Дан, выбирая место поближе к борту.

На поручень села чайка, посмотрела на пустой стол и укоризненно крикнула. В утренней дымке едва проглядывался противоположный берег. Белое здание Торгового присутствия растворилось в тумане, и только кораблик на шпиле поблескивал, отражая восходящее солнце.

Появился официант, расставил тарелки с хлебом и зеленью.

– Яичница уже жарится. Что-нибудь еще?

– Хозяин на месте? Передай ему, что пришел Дан Уфф.

– Сию минуту.

«Матросик» умчался, суетливо подергивая узкой спиной.

На палубу поднялась молодая парочка в сопровождении хмурой тетки. Уселись неподалеку от Дана. Говорила больше девица, тетка изредка вставляла замечания, после которых парень горестно восклицал:

– Но, мама, вы же вчера не хотели!..

«Теща», – подумал Дан и неожиданно для себя посочувствовал молодому человеку.

Смялась в кулаке салфетка. Если хоть одна сволочь посмеет тронуть Хельгу…

– Утро доброе, вейн.

Хозяин оказался немолодым, слишком худым и мрачным для владельца ресторана. Сунуть бы ему нож к горлу: говори, сука! Но вместо этого Дан приветливо кивнул:

– Прошу, садитесь. Я получил ваше приглашение.

– Не мое, – поправил мужчина. – Ко мне пришел человек и оставил инструкции.

– Вот как? Хотите сказать, вообще не при делах?

– Я просто не мог отказаться, у меня семья, дело… ну, вы понимаете. Вещь у вас?

– Пока нет. Но я ее достану, обязательно.

– Когда достанете, тогда и приходите.

Перед Даном опустилась скворчащая яичница в сковороде. Хозяин глянул на «матросика», и тот испарился.

– Условия?

– Если вы согласны на обмен, появится человек, назовет узел и время. Там с вами встретятся.

– А если я не знаю ориентиры того узла?

– Не мои проблемы. Разбирайтесь сами.

Дан ковырнул вилкой яичницу, выуживая из-под белка поджаристый кусочек ветчины. Подержал на весу.

– Еще просили передать: им не нужны лишние сложности. Им нужна вещь, и только она. Ни вы, ни ваша подруга их не интересуете. Отдадите – и проваливайте куда заблагорассудится. Но если попытаетесь обмануть и вещи при вас не окажется – девочку покалечат. Не воспользуетесь вторым шансом, убьют.

Хозяин поднялся.

– Завтрак за счет заведения.

– Спасибо, – ядовито отозвался Дан и стряхнул ветчину за борт. Сорвавшись с поручня, за ней спикировала чайка.

Компас остался у Грина, и пришлось долго плутать, пока не выбрался на шоссе. Обгоняли тени, липли к кроссовкам, все больше укорачиваясь. По городу Юрка бежал, рискуя нарваться на патрульных. Сердце колотилось в горле, заливало потом глаза – солнце плавило Верхнелучевск. Только услышав, как рычат овчарки, Юрка сбился на шаг. Ну, одно из двух: или Егора уже увезли, или грузовик скоро появится. Тяжело дыша, он вывалился из переулка и сразу же наткнулся на оцепление. Кажется, успел!

Вклинился в толпу, протискиваясь ближе к помосту. Одни пропускал молча, другие ругались. Гудели голоса:

– Совсем мальчик! Позавчера увидела, аж зашлась.

– …вроде с шестнадцати дают взрослую карточку.

– Да кого, меня из подъезда вытащили! Хотел отсидеться.

– Меня давеча проверяли и опять загребли. И-ех, придумали же!

– Мам, ну мам, когда мы домой пойдем?

– Собирались пораньше…

– Вздернули бы уже сопляка! Нет, тянут чего-то кота за яйца.

Юрка вздрогнул. Пожилой мужчина смотрел на помост и цедил брюзгливо:

– Прекратили бы честным людям нервы трепать. День в разгаре, а ты стой.

– Это вы-то честный? – Юрка знал, что нужно молчать, но не сдержался.

Мужчина глянул на него: