Лесная ведунья Звездная Елена

Ну да беда – не завсегда смерть, так что как в лес мой войдут, по ситуации смотреть буду.

Когда исчезли среди деревьев и обоз, и помощник купца, назад отправившийся, медленно подошла к пленнику, которого усадили да прислонили спиной к стволу дерева, видимо, чтобы не упал. Подошла я близко, страха во мне не было – это мой лес, тут я сила и власть. Да едва приблизилась – усомнилась в безопасности своей. Слишком уверенно смотрели на меня фиолетово-синие, как небо перед грозой, глаза, слишком явной была усмешка, таившаяся в уголке губ.

– Что, ведьма, коли сама рожей не вышла, то и мужика себе под стать выбрала – самого завалящего? – язвительно спросил он.

– Ну, допустим, как мужик ты мне и даром не сдался, – ответила я задумчиво, – но про себя верно сказал – вконец ты завалящий, небось уже и под себя ходишь.

Синие глаза сверкнули яростью.

И не то чтобы знакомство мы правильно начали, а все равно на душе приятно стало – знай наших, зазнайка невольничья.

– И кто же я тебе теперь? Раб? – вопросил властным да повелительным голосом мужик.

– Охраняб, – поправила я, задумавшись, откуда же у невольника голос такой взяться мог. – Охранять меня будешь, – продолжила насмешливо. – А то, знаешь ли, развелось тут в последнее время желающих под венец меня повести без спросу да без согласия, а я, может, девушка переборчивая, мне по любви надоть. Вот и будешь ты мой верный охраняб, вверяю тебе свою честь девичью.

По мере моих слов глаза у раба спасенного становились все шире и шире, пока явно привычный для него язвительный прищур вовсе не исчез. Судя по всему, мужик, как, впрочем, и все, был искренне убежден, что от квитка моей чести девичьей только поганка и осталась и на нее уже вряд ли кто позарится, но… Но он был раб, а я теперь его хозяйка, так что будет по-моему.

– А за службу… – смирившись с неизбежным, начал было раб.

– А за службу твою верную, не буду к тебе как к мужику приставать, – предложила я.

– По рукам! – мгновенно согласился он.

Видать, лобызаться со мною для него было хуже смерти, оно и неудивительно – страшна я. Ух и страшна! Я как маску, перчатки и нос надену, сама себя в зеркале боюсь, так что неудивительно, нет.

Другое удивляло меня – от чего ж я опасность чую от мужика этого, что даже ходить не в силах? На вид слабый совсем, одни кости, жилы да кожа, чуть ли не на издыхании последнем, а угрозой веет, да такой ядреной, что чащу Заповедную призвать хочется и жизнь его оборвать решительно. И может, правильно то было бы, да только… несправедливость чудовищная над ним все так же висела тучей мрачною, а я как-то по справедливости все делать привыкла.

И вот стою я, под носом накладным собственный зачесался, никак с пудрой переборщила, и думу думаю. Оно как – коли мужика к себе беру, надо бы лешего позвать, с ним посоветоваться да к Силе Лесной обратиться, у нее дозволения спросить, но точно знаю – и лешенька против будет, и Силушка Лесная запретит. И мне бы как ведунье лесной поступить полагается, по протоколу, но не могу я так. И скрыть все тоже не выйдет – коли я раба этого в избенки рыбацкие отправлю, помрет он там, как бы ни хорохорился, так что надо в мою избушку его и лечить пусть и бедового, но болезного. В конце концов живет же у меня домовой приблудный, уже года два как живет, и ничего, пока никто ничего не заметил. Правда, цельный мужик это не тихушный домовой, да делать нечего.

На том и порешила, точно ведая, что влетит мне теперь что от лешеньки, что от Силы Лесной. А еще от беды неминучей, что в лес мой следом за мужиком этим придет, и мне это известно. Ну да кто с бедой ко мне придет, тот сам виноват, я ему не лекарь.

А мужика спасать надобно, он без меня и до полуночи не доживет.

– Подняться сможешь, охранябушка мой? – ласково вопросила я. – Али плечо подставить хрупкое, женское?

На плече росла поганка, так что мужик такой вариант даже не рассматривал, и хоть тяжело ему было, а поднялся… С шестого раза поднялся, уж думала помочь, но ничего – встал, шатаясь аки камыш на ветру да за ствол древесный из последних сил держась.

– Что ж ты за него как за родного цепляешься-то? – не смолчала я. – Может, все ж ухватишься за плечо мое нежное, а там, глядишь, и до лобызаний дойдем?

Мужик только зыркнул злобно, а говорить ничего не стал – сил просто не было, все на подъем ушли, а может, понял он, что не хочу я приказывать. Могла бы, достаточно слово сказать да к кулону подчиняющему прикоснуться, но в том-то и дело, что не амулет это был, а артефакт, и волю ломал он необратимо, от того я не хотела его использовать, а мужик… Мужик, видимо, понял это каким-то своим, звериным чутьем.

И точно понял.

– Спасибо, ведьма, – сказал вдруг.

– Да не за что, охранябушка, – усмехнулась я, – давай, милый, два шага – и дома будем. Сдюжишь?

Он только кивнул в ответ.

А я клюкой дважды оземь ударила да и открыла короткий экстренный путь к дому своему. Только вот не два шага тут было, а все пять. Но мужик ничего – первый шаг сделал, на втором пошатнулся и не устоял, третий прополз, к четвертому только рухнул, аккурат на ступеньки избушки моей. И все бы ничего, только все так же змеилась, клубилась, кралась за ним несправедливость зверская… и как помочь рабу своему, я не знала. Как излечить ведала, а вот как помочь беде его – нет.

На пороге моей избушки долго сидели мы оба…

Ну как сидели – я сидела, задумчиво подпирая щеку кулаком, и ждала Михантия, а мужик – он лежал кулем почти бездыханным, впрочем, про куль это я утрировала чрезмерно. Хорош был мужик… когда-то давно. Стать, разворот плеч, волосы черные, словно вороново крыло, а ныне с проседью на висках, руки… многократно ломанные, но видать до пыток пальцы были красивые, сильные, меч держали уверенно, да и не только его. Сильный был мужик… когда-то. А сейчас смотреть на него и то больно было.

Когда Михантий появился перед моим домиком, сразу и не понял, от чего это рядом со мной мужик лежит.

– Тяжелый, – сообщила я медведю, одновременно потянувшись за бочонком с медом, который на гостинец ему припасла. – Знаешь, поначалу решила, сама справлюсь, выглядит же как мешок костей, но тяжелый оказался, не поднять.

– Угуррр, – прорычал медведь сочувственно.

А я серьезно чуть не надорвалась. Думала, ну мужик и мужик, тут уж точно только кожа да кости, постелила ему в сенях, поставила отвары нужные на плиту, ужин в печку, а как пришла тянуть этого – ни в какую, даже с места не сдвинуть. Пришлось звать Михантия.

– Только ты осторожно, – попросила, поднимаясь со ступенек и отодвигаясь, чтобы медведю было где развернуться, – и так ему досталось.

– Угум, – подтвердил лесной зверь и мой закадычный приятель, берясь лапами за бессознательного мужика.

И тут случилось то, чего вообще никто не ждал – едва когти медведя бережно и практически трепетно сжали изможденное тело охраняба, как мужик вдруг мгновенно пришел в себя, оттолкнулся от ступеней ногами, опрокидывая на спину моего медведя и сноровисто падая следом, чтобы со всей силы локтем острым прямо мишеньке в живот треснуть.

– Ты что творишь, ирод окаянный?! – возопила я, хватаясь за клюку. – Не смей медведя бить, сволочь!

Ирод на меня взглянул, глаза его помутились, и мужик снова вырубился. Прямо на медведе и вырубился.

И вот после всего этого, когда Михантий тащил мужика в сени, я сделала вид, что не заметила, как медведь его пару раз о косяк приложил, и вообще кинул не очень бережно на матрас, свежим сеном набитый, да хоть пинать не стал, усовестился.

– Ну, может, у него инстинкт такой, шкуросохранятельный, – глубокомысленно предположила я, пытаясь оправдать нападение одного виновного мужика на одного невинного медведя.

Михантий очень скептически на меня посмотрел, показательно тяжело вздохнул да помычал неодобрительно. Не одобрял в смысле.

– Ничего, оклемается… наверное, – неуверенно сказала я, глядя на мужика, который сейчас больше на груду сломанных костей в мешке походил.

Медведь был со мной не согласен, логика и здравый смысл тоже, но какая ж ведьма мимо несправедливости жгучей пройдет? Правильно – умная. А это явно не я…

– Мед не забудь, – крикнула в спину уходящему медведю.

Тот поклонился благодарственно, бочонок прихватил и был таков.

А не особо умная ведьма осталась и со своим рабом, и с бедой надвигающейся, и с чувством опасности неминучей, и с цельной жгучей несправедливостью. Та зависла в углу облаком немого укора, напоминая, что пора браться за лечение охранябушки, а то ж до утра не доживет же.

Всю ночь я как самая умная просидела рядом со охранябом. Сначала вливала в него отвары пипеткой по капле, после часу ночи по две капли, к четырем утра по ложечке чайной каждые пять минут, в седьмом часу я вырубилась на моменте заливания в него отвара уже через носик фарфорового чайничка.

Оно, может, я бы и не вырубилась, но прошлую ночь одна не очень умная лесная ведунья всю эту самую ноченьку читала пошлый рыцарский роман, а на сегодня почитать уже было нечего, от чего спать хотелось неимоверно. И в какой-то момент, я только на секундочку глаза прикрыла, чайничек у рта мужика моего удерживая… А дальше не помню.

Проснулась я утром, спозаранку, часов было восемь, не больше, и разбудил меня низкий мужской голос:

– Девушка, что вы тут делаете?

С трудом разлепив ресницы, обнаружила, что мой охраняб уже очень даже пришел в себя, выпил все из чайничка, и из ведерка допил, и даже самовар, что стоял рядом опустошил тоже, а теперь будил меня, сладко спящую на его законном спальном месте, хотя я точно помнила, что сидела рядом на низкой табуретке, когда поила его, и вообще не помнила, чтобы перебиралась поближе к болезному.

Проморгавшись, поняла, что, во-первых, мужик слишком быстро как-то в себя пришел, во-вторых, я, не ожидавшая столь быстрого восстановления пленника, несколько была не в образе, а в-третьих:

– Сегодня же суббота!

– Суббота? – нахмурился мужик.

– Ну да, суббота, ярмарочный день! – воскликнула я, соскакивая с его постели.

Охранябушка поднялся тоже, но не столь резво… хотя одно то, что сам с первого раза поднялся, немного смущало. И вообще многое смущало, но не суть-то.

– Ты это, ложись, – приказала я, – ведьма скоро придет, а она ого-го суровая!

Раба это не напрягло.

– И до мужиков охочая! – добавила я.

А вот это уже напрягло, мужик мгновенно сел и принялся изображать бледный и болезненный вид. Но это не помешало ему задать крайне неприятный вопрос:

– А ты… кто?

– А я тебя отпаивать должна была, – практически не соврала я. – Но ты уже и сам все выпил, как я погляжу. Нужник-то сам найдешь?

На меня посмотрели так, что стало ясно – коли не найдет, то у меня тут два нужника появятся, в смысле этот если не найдет, то отстроит с нуля. Решительный такой индивид, явно со всеми проблемами привык справляться сам.

– Вот и славненько, – засуетилась я, из сеней пятясь в избушку, – а я побежала, ждут меня родители-то.

И юркнув в дом, споро схватила сарафан, натянула его поверх рубашки-вышиванки, в нее вчера сразу переоделась, как помыться смогла за пять минут в перерыве между ложечками вливаемого в мужика отвара. Волосы заплела в две косы, украсила лентами с рябиной, взяла корзинку, монеток мелких и, обувая лапти на ходу, попрыгала к двери.

Вот тут-то мы и встретились.

Моя голова и живот охраняба. Но так как живота толком не было, от столкновения стало больно… причем мне.

– Ох ты ж! – только и прошипела.

– Аккуратнее. – Мужик меня придержал, не дав упасть. – Что ж ты как оголтелая носишься?

– Так спешу же! – подавив вопрос о том, как он вообще ходит, выдохнула я.

Выпрямилась и мужика еще раз внимательно оглядела.

В общем… большой был мужик. И плечистый. И опасный такой, как волк-одиночка, которого серые всей стаей разом побаиваются, а еще мужик видел. Избу мою в смысле видел. Для других тут, как ни зайдешь – тьма беспросветная, а этот одним взглядом быстро все осмотрел, да так, что стало ясно, – видит он. И чашку на столе оставленную, и пирожок надкушенный, и книжку…

Книжка!

Я метнулась к столу, хватая томик, засунула в корзинку и обратно к выходу было подалась, когда до охраняба дошла одна только ему видимо ведомая истина:

– Стало быть, ведьме служишь.

Хм, интересное предположение.

– Стало быть – служу, – не стала я отпираться.

И невежливо вытолкав мужика из светлицы, дверь закрыла, а затем добавила:

– Ведьма сказала, тебе до заката есть ничего нельзя, только пить. И спать. И пить, и…

– И спать, я понял, – произнес мужик.

– Ну вот и хорошо, что понял, – улыбнулась ему я и, обойдя его, такого статного да широкоплечего, выбежала во двор.

А то ярмарка же сегодня, могу не успеть, да и леший ругаться будет, если вернусь слишком поздно.

Кстати, о лешем.

– И со двора не уходи, – крикнула мужику в целях конспирации, – лес для тебя опасен пока.

А вот для меня лес был домом родным!

Самым чудесным местом на свете, самым светлым, самым любимым! И я бежала навстречу новому дню, здороваясь с деревьями, лесными обитателями, нечистью, стадом оленей, матерым волком Хоеном, который сюда, ко мне в Заповедный лес, заходил порой просто побегать словно молодой волчонок, и мы промчались с ним вместе наперегонки до самого дуба Знаний. Тут волк отстал, не любят волки котов, хоть и ученых да магических, а все равно не любят.

– Все выучила? – вопросил призрачный кот Ученый, глядя на меня двумя фосфоресцирующими глазами прямо из дуба.

– Выучила! – Я достала книгу, с поклоном протянула ее дубу.

Дуб у меня был необычный, а по сути если уж честно, то сообщником в деле почитания романов любовных, приключенческих, юмористических и вообще. Любили мы с ним почитать, даром что я ведунья, а он дуб-дерево.

– А про что книжка-то была? – с нескрываемым подозрением вопросил наставник мой по учебной части.

Обыкновенно дуб устраивал подмену в лучших традициях мимикрии – на любовный роман он цеплял обложку учебника какого-нибудь, чем и маскировал нашу почитательную деятельность. И с одной стороны, ход был умным, но с другой – я опять забыла прочитать название предположительно учебника, так что затея начала трещать по швам.

– Эм… – промямлила я, сильно сожалея, что уже отдала книгу дереву, и нет возможности подглядеть название.

– Ты ж все выучила, – коварненько протянул кот Ученый.

– Так я содержание учила, – попыталась выкрутиться, – а не название.

– Ну-ну, – кот Ученый проявился частично, растянулся на ближайшей ветке и промурлыкал: – Тогда рассказывай, Весенька, о чем книженька-то была, что нового из знаниев тебе дала, чему научила?

Я посмотрела на дуб, дуб молча посмотрел на меня – у нас с ним сейчас было так много общего. Проблема в том, что дуб на новом языке читать не мог, и не важно, что он цельный дуб Знаний, дуб на то и дуб, чтобы старину помнить – вот на стародавнем он и читал, а на современном никак. От того романы ему я зачитывала вслух или пересказывала, если стиль и слог были так себе, в общем, помочь он мне сейчас вообще ничем не мог. А я не могла сдать нас обоих, и потому пришлось выкручиваться.

– Ой и много знаниев поведал мне учебник-то, – начала я, – а уж сколько мудрости жизненной, сколько…

На этом красноречие мне отказало. В целом романчик был так себе – про деву, что на протяжении всей книги размышляла, кого ей полюбить-то искренне и на всю жизнь. С одной стороны, она вроде как любила оборотня, да с другой стороны, у вампиров и жизнь подлиннее, и денег побольше. В общем, здравомыслящая девица сделала здравый выбор в пользу долголетия и сребролюбия. А оборотень от тоски выл на луну… пару дней, а потом новую деву встретил и закрутилось у них… В общем мы с дубом с самого начала симпатизировали деревцу, что в знак любви посадил для девицы оборотень. Серьезно, я хотела бы знать, как там дальше дело было у яблони, как росла, какой сорт яблок дала, как в целом жизнь сложилась? Яблоня в книге вообще самым интересным персонажем оказалась, она даже посреди зимы зацвести умудрилась. Но, увы, все закончилось банальнее некуда – свадьбой. Причем вампирской. А чем там все завершилось у оборотня я вообще не помнила. Однако я бы выкрутилась, не впервой же, только день вчера выдался, событиями сверх меры насыщенным, так что общий сюжет книги я припоминала с трудом, с очень большим трудом.

– Мм-м… как сажать яблони, – вымученно выдала я, стараясь не смотреть на кота, который саркастично взирал на меня, словно все давно знал, и ему просто нравилось меня мучить.

Ибо к совести он взывать перестал давно, осознав, что совести у меня нет. Но у него ее, между прочим, тоже отродясь не водилось!

– Веська, а там точно учебник был али как? – промурчал наставник.

Дуб аки идеальный подельник, мгновенно схомячил книгу.

– Точно! – прижав руку груди, клятвенно заверила я.

Ну а чего бы и не поклясться, коли доказательств обратного нет?

«С яблонькой что?» – вопросительно прошелестел дуб.

«Слили персонажа», – расстроенно сообщила я.

«Вот же ж» – посетовал мой сообщник.

«И не говори», – поддакнула я.

Кот продолжал внимательно на меня смотреть, я продолжала делать самый честный и невинный вид, а я с этим делом навострилась уже так, что не прикопаешься. И доказательств у наставника не было, так что…

Так что кот Ученый перешел к извечному.

– А к экзамену когда готовиться будем? – укоризненно начал он.

– Эм-м-м… – начала я придумывать очередное оправдание.

– Год до экзамена остался! – поучительно напомнил кот. – Год всего! А ты? Про любовь она книги читает!

– Про яблони, – вставила я.

– Про любовь! – не согласился кот.

– Про любовь к яблоням, – не сдавалась я.

И усатый гневно выдохнул, осознав, что пора переходить к более веским аргументам.

– Смотри, Веська, добегаешься до алтаря самого, вон, поговаривают, товарка твоя вчерась замуж выскочила! А все почему? А потому что охранительную магию не выучила… прямо как ты.

Если честно, я понадеялась, что он издевается. Посмотрела на наставника – но тот, похоже, вообще не шутил.

И я похолодела.

– Как выскочила? – спросила сдавленным шепотом.

Кот высунулся из дерева весь, потянулся призрачным телом, устроился на толстой ветке, скептически на меня посмотрел и сообщил:

– Да поговаривают, маг там был, и не чета тому плешивому, что прошлым днем через малинку нашу повышенной колючести рысаком породистым бежал сломя голову…

– Надо же, беда-то какая, – расстроенно проговорила я.

Вообще в сообществе нашем ведуний лесных интересоваться делами было не принято. В целом-то если честно, то не каждая ведунья и говорить-то могла, разве что только по-звериному, ибо преимущественно со зверями же и общалась, ведь во времена стародавние люди в Заповедные леса не совались да и вообще стороной обходили, кто ж знал, что все изменится.

– Так что учись, дева ты моя непутевая, – грозно начал наставлять меня кот Ученый. – Денно и нощно, без сна, без отдыху…

– Котя, я ж так свалюсь на третий день от недосыпу-то! – не сдержалась я.

– А что делать? – развел лапами он. – Суровые времена требуют суровых решений, Весь.

Да уж, вот и поговорили.

– А может, мы того… это… ну его, этот кодекс гостеприимства, к лешему, главное, не моему, а? – предложила я. – Переведем чащу Заповедную в боевой режим – никого не впускать, никого не выпускать, и будем жить себе спокойненько. Опять же – у меня запас пудры зеленой на исходе, я ее уже месяц ищу по всем ярмаркам, а ее днем с огнем теперь не сыскать, между прочим.

– Кодекс надо чтить, – не согласился с моим предложением кот, – иначе сама знаешь – придет Сила Лесная и никому не поздоровится, он у нас мужик, знаешь ли, суровый. Ну, если все еще мужик…

Да, с этим вот тоже с недавних пор возникли проблемы. Ранее был Дух Лесной и всем все было понятно. Но внезапно дух решил, что сила – оно и звучит красиво, и солиднее так, и теперь вот все, хоть убейся, но отзывался он только на «Сила Лесная», иначе никак.

– Еще не определился? – вздохнув, спросила я.

Кот развел лапами, демонстрируя, что понятия не имеет.

Просто это как-то так не совсем нормально, когда взываешь, выдавая что-либо наподобие: «Ой ты гой еси Силушка Лесная, будь так добр помоги с делом таким-то». «Силушка» и «будь так добр», или «так милостив»… Уже решил бы поскорее, нам-то, простым нечистям, как-то без разницы мужик или женщина, но определенности хотелось бы.

– Поговаривают, главный маг королевский лично за дело взялся, и куда он шагнет, там падают рубежи охранные Заповедных лесов, – сообщил наставник по учебной части.

– Вот оно как, значит, вконец неймется королю, – расстроенно подытожила я.

Кот важно кивнул.

И он и я, мы оба знали преотлично, что ведунья лесная из меня никакая. Кое-как живу-существую да лесом пытаюсь по наитию управлять. Если бы не леший мой, даже и не ведаю, что было бы. Так что прав кот Ученый, надо мне науками заняться, лесоведение закончить, правила ведуний наизусть заучить, а не с методичкой вечно бегать, да и способы защиты от магов отработать. Пока что везло мне – чаща Заповедная с гостями незваными сама управлялась, а я, коли требовалось, на силы ведьминские полагалась, но сколько еще везти будет? Делать нечего, придется засесть за учебники.

– И-эх, жизнь моя поганка, – вздохнула я.

Ближе к дубу Знаний подошла, трижды по стволу постучала, сочитальник мой выдал свиток берестяной да карандаш грифельный.

Полчаса под присмотром кота Ученого я список составляла. Хорошо хоть Мудрый ворон не прилетел, а то список стал бы вдвое больше. В первую очередь наставник потребовал, чтобы я трактаты по охранительной магии изучила, но тут я слукавила слегка, и помимо книг ведунических, еще и ведьминские в список внесла. А пользуясь тем, что кот ничего в профессиональном магическом языке не смыслил, добавила книгу по подчиняющим артефактам – так, на всякий случай. Просто мужика-то я спасла вот уже почти, до сих пор понять не могу, как так быстро вышло, а с теми, кто родных Саврана-купца погубил, разобраться все равно хотелось. Не терплю я несправедливости да злодейств непокаянных. В отношении себя стерпела бы, а в отношении других как-то не получается.

Написав весь заказ, в дуб Знаний отправила, с котом Ученым попрощалась да и пошла в Веснянки. Ярмарка сегодня только там, в Западянке через неделю, еще через неделю в Выборге, а опосля в Нермине. Мне было удобно – так я одну неделю была Весей из Западянки, которую папенька на ярмарку в Веснянки отправлял, в другую уже Зарей из Веснянок, которую бабушка слала на торжище, в Нермин я ходила сиротой, в Выборг падчерицей злой мачехи. Когда-то думала, зря я так, проще ж правду людям говорить сразу, а потом… нет, не зря. Ох не зря. Давно миновали времена, когда охраняло вече лесных ведуний, давно канули в Лету древуны и культ их Древесного бога. От всей старины полесской только мы, ведуньи, и остались, а в остальном…

Поначалу все казалось несерьезным – король взял и своего бога поставил, одного над всеми. Мы пожали плечами да и внимания не обратили – ну бог и бог, сколько их было и будет… да не тут-то было. Новый бог требовал храмов, жертв и… власти. Власти хотел и король.

И понеслось…

В один год, я еще девчонкой была, отменил король власть вече, отменил и сами народные собрания. В другой – приказал гнать служителей Древесного бога, высмеяв их поклонение идолам деревянным. А потом больше и дальше. Были те, кто против изменений восстал, но на сторону власти встали маги, и запылали в единый день все храмы Древесного бога. А мы, ведуньи, остались. Остались потому, что сама земля нас бережет, сам лес охраняет да вся нечисть лесная на защиту встанет, коли что не так. Но если… если ведунья за руку с мужчиной в храм нового бога войдет – нити силы рвутся, словно паутинка непрочная… Коварен оказался новый бог али сильны стали маги, кто его разберет. Однако все меньше нас. Мой вот лес вообще ослабел, без ведуньи оставшись, до сих пор восстанавливаю, и работы еще край непочатый. Ну да ничего, справлюсь… как-нибудь. Надо бы, конечно, по науке лесоведческой, но там книга такая – во сколько бы ни начал читать – все равно заснешь странице на второй так. И тут не поймешь – то ли книга заколдованная, то ли я умом не отличаюсь. Сильно подозреваю, что второе.

В Веснянки я вошла грустная из-за всех этих нерадостных дум.

Махнула приветственно дяде Зоргу, стоящему на воротах, да и смешалась с толпой, ныне странной какой-то. По обыкновению как – все вдоль прилавков ходят, к товарам прицениваются, с продавцами весело торгуются, а сегодня торговые ряды пустые были почти, весь люд честной на площади перед воротами собрался, чего-то обсуждали эмоционально очень. А чего?

Подойдя к бабе Урре, у которой я завсегда творог со сметаной покупаю, низко поклонилась старой женщине, но спросить ничего не успела, бабушка первая заговорила:

– Ох, шла бы ты, Веся, домой сегодня, да скоренько, – и без счету, без взвешивания, протянула мне творог, в тряпицу чистую замотанный.

– А что случилось-то? – с благодарностью принимая, тревожно спросила я.

– Маг случился, – прошептала одними губами баба Урра, – да охальник тот. По вечеру на сеновал увел девку Ванко-кожемяки, с утреца из его комнаты красная как маков цвет Кора, дочка Ветова, вышла. И сама понимаешь – он маг, закон ему не писан и отказу не принимает, а девкам бесчестье на всю жизнь-то оставшуюся. А ты ж, Весенька, девка приметная, мимо тебя точно не пройдет. Иди домой, и денег не надо, уходи от греха подальше.

И не успела она договорить все это, а я уже ощутила взгляд чужой, изучающий. Да такой, что одним этим взглядом явно любые двери открываются, в смысле смотрел маг, и уровень у него был не абы какой. И я отчетливо прочувствовала, как маг изучил взглядом и ноги мои, и все что выше, и косы, и профиль. И, видать, все ему понравилось, ибо решительно направился мужик на завоевание крепости, в смысле чести моей девичьей и всего, что к ней прилагалось. А прилагалось к ней многое. Ой и многое… столько всего прилагалось, что на месте мага я бы раз так сто подумала, прежде чем подходить, а он не думал – с ходу на приступ пошел.

Я почувствовала его прежде, чем мужик материализовался рядом, впритык практически, заставив испуганно вскрикнуть бабу Урру и отшатнуться от нас чуть ли не весь люд веснянский, явно к магическим явлениям не привыкший. А еще определенно не привыкший к тому, что мужик с ходу, с наскоку впритык придвигается, да так, что и мужу смелому не по себе станет, что уж о девице испуганной говорить.

Только вот адресом маг любвеобильный на сей раз ошибся.

– Извините, неуважаемый, – сказала, неприязненно мазнув взглядом по магу, стоящему настолько близко, что я дыхание его чувствовала, не говоря о масле нательном ароматическом, – я сейчас расплачусь, и вы сможете купить себе творога, раз вам ТАК СИЛЬНО надо.

И казалось бы – охолонись, маг, ведь дева что скромной да испуганной быть должна априори, явно и не скромная, и страху на нее черта с два нагонишь, но нет!

Стоило мне за кошелем полезть, как маг перехватил руку мою и шепнул, шагнув еще ближе:

– Не торопись, милая, сам расплачусь. И за творог, раз он тебе так нужен, и за все, что пожелаешь, красавица моя.

И он сделал пасс рукой, от чего на колени к бабе Урре свалился самый настоящий золотой. Учитывая, что творог два медяка стоил – это была не просто щедрость, это был перебор. Показной, демонстративный и наглый перебор.

Я постояла, глядя на бледную бабушку, после чего наклонилась, забрала золотую монету с ткани ее юбки, не чураясь, опробовала на зуб, задумчиво осмотрела, показно, демонстративно и нагло, и вынесла вердикт:

– А золотой-то не полновесный. Скупердяйничаете, господин маг.

И вернула монету бабушке Урре, добавив положенные две медные.

Затем, обойдя застывшего мага, отправилась дальше вдоль рядов, попутно укладывая творог в корзину.

А позади раздалось от бабы Урры:

– Гггосподин ммаг, ваша мммонета…

– Себе оставь! – рявкнул он.

И направился за мной, шагая решительно и зло. Догнал да заступил дорогу. Не поднимая взгляда, попыталась обойти – не дал, снова заступив путь. Попытка обойти слева тоже не принесла результата. Смирившись с тем, что день сегодня определенно не задался, я развернулась и пошла назад, намереваясь в конце молочного ряда на мясной свернуть. Сама я мясо редко ела, но теперь у меня дома появился мужик, а мужиков кормить же надо… Особенно таких, слишком быстро оклемавшихся. Ой, чую, хлебну я горюшка с ним, ох и хлебну.

И тут случилось неприятное.

В конце молочных рядов вдруг появился новый путь – и вел он явно не в мясные ряды, а куда-то, видимо, туда, где есть кровать и где сразу появится господин королевский маг… А драться с магом такая себе затея, не самая мудрая, потому как и лес мой далече, даже чащу не призвать, и как ведьма я магу не соперник.

Короче мне туда, на путь, в опочивальню направлятельный, точно не надо было.

Остановилась, не дойдя двух шагов до смены пути, затем медленно повернулась и впервые прямо посмотрела на мага.

Маг был… такой маг типичный. Высокий мужчина с черными, зализанными назад волосами, черными, подведенными черной сурьмой глазами, от чего взгляд казался пронизывающим, насмешливо приподнятой соболиной бровью и таким поганым выражением на морде, которое явно не сулило мне ничего хорошего… А еще маг стопроцентно ждал, что я сейчас сойду на тот самый магический путь, который завершится в его спальне. И вот ведь что досадно – сказать ему прямо, что он козел блудливый, я не могу, местные девушки не бывают столь прямолинейны, вступить на путь не могу тоже, я-то с него сойду, но и тем самым выдам себя с головой – с магического пути только ведьма сойти и может, но маг это обязательно почует и явится тотчас же, а в прямом бою он меня в два счета уделает.

– Что же ты остановилась, милая? – явно подначил маг. – Иди уже куда шла, раз не мил я тебе.

В своей силе маг был определенно уверен, все окружающие были точно уверены в том, что я теперь попаду к магу в постель, и мое мнение по данному поводу мага вообще не волнует, от того сочувствовал мне люд честной да помочь ничем не мог. А бабка Урра так вообще смотрела на меня с сожалением… Золотая монета так и блестела на ее юбке, не взяла бабушка денег маговских.

А денег у мага, судя по всему, было много…

И я улыбнулась.

Нет, обычно я, как и подобает девице, скромна, почтительна и вообще селянку завсегда изображаю прилежно, но хорошего понемногу. Хочешь поразвлечься, охальник королевский? Сейчас развлечемся. Причем исключительно за твой счет.

– Так за что вы там собирались заплатить? – поинтересовалась я, с вызовом приблизившись к магу и неласково сунув ему в руки корзинку.

Он мужик? Мужик. Вот и пусть таскает, а то мы туточки девушки хрупкие, нам не положено.

– Э-э-э… – Маг несколько раз моргнул недоуменно, но тут же собрался и лукаво гарантировал: – За все, милая.

Ну… он сам это сказал, за язык я его не тянула.

Спустя час мы уже смотрелись парой, как минимум прожившей лет двадцать в браке, и это был определенно не самый счастливый брак.

– Весенька, поверь мне как специалисту, это хорошее мясо, – шипел маг, указывая мне на идеальную говяжью вырезку.

– Мм-м, даже не знаю, Заратаренька, – капризно надула губки я. – Я-то тебе верю и в тебе ни капельки не сумневаюсь, а вот по поводу мяса есть у меня сомнения. А сомнения, они, знаешь ли, разъедают душу, и настроение, опять же, портится.

Заратарна эль Тарга от моего обращения перекосило в очередной раз, но мужик к настоящему моменту смирился уже даже с этим. Вообще любой бы смирился, если бы пришлось таскать огромную корзину, в которой скромно тулилась моя нехилая корзинка, со всякой снедью хрупкою, а уже в большой корзине имелись копченый свиной окорок, копченый говяжий окорок, копченый карп тоже приличного размера. И да – все это ни в коем случае нельзя было поднимать магией, а иначе: «Ты что, миленький, магия продуктам вредит, излучения же в ней всякие, потом продукты эти хоть бери да выбрасывай!» Так что Заратарн нес все сам, явственно скрипя зубами, и хоть мужиком он был не слабым, а все же пот на лице проступил да и от тела уже попахивало.

– Весенька, это хорошая вырезка! – начал срываться маг.

Надо же, наконец-то! Я уж переживать стала, что не доведу его до срыва нервного. Но дело это стало делом чести, опять же честной народ за меня переживал, а у бабушки Урры сердце слабое, так что не могла я в грязь лицом ударить, никак не могла. А вот мага по уши макнуть следовало.

– Да, но там жилочка. – И снова губки надула капризненько.

У мага задергался глаз.

– Заратаренька, не злись же ты так, а то морщинки будут, а ты маг, тебе лицо надобно хранить. – И я покровительственно похлопала его по щеке, надавав лещей попутно, чтоб жизнь сказкой не казалась. – Сейчас вот вырезку справную выберем, потом в тканевый ряд, а там и за бусиками зайдем, да? Я, правда, еще не решила, какие хочу…

И это стало последней каплей.

Разъяренный маг сорвал с пояса кошель с золотом, сунул мне в руки, махнул ближайшему вознице, загрузил в подъехавшую телегу мою и не мою корзины, сказал что-то извозчику, а затем, развернувшись ко мне, ухватил за подбородок и совершил то, за что его вообще казнить должны были бы на столичной площади.

– К закату придешь в мою спальню, Весенька! – И глаза его вспыхнули синим пламенем, закрепляя приказ магией.

Любая девушка на моем месте сама не заметила бы, как на закате ноги принесли бы ее в постель мага… и от осознания этого я оторопела.

– А вот потом будут тебе и бусики, и издевательства над королевскими магами, – уже без магии добавил Заратарн.

И ушел, оставляя площадь и меня в потрясенном молчании.

И если я была потрясена тем, что маг в открытую, не стесняясь и вообще не чураясь, магию влияния спокойственно использует, и народ был потрясен примерно тем же, то стоящий в постромках бык потрясен был совсем иным – в спальню мага на закате предстояло отправиться именно ему, да. И учитывая обстоятельства, один королевский маг решит, что просто слегка перенервничал, от чего преломил вектор направления магии, пребывая в ярости, а одна скрывающаяся ведьма коварно промолчит о том, что преломление было уже ее рук делом…

Но магия влияния! Посреди бела дня! На глазах у людей!!

Что происходит-то вообще?!

«Деточка, – раздался вдруг тихий голос за моей спиной, – кошель заговоренный».