Кельтские мифы Олдхаус-Грин Миранда
Он превратил жен Улада в стаю птиц, и они полетели с ним на юг в Бруг-на-Бойнн, где живут сиды. А в Эмайн Махе никто больше их не видел и не слышал и не знал, куда они подевались и какая беда с ними приключилась.
Прошел год, и Конхобар вновь созвал уладов в Эмайн Маху на пир, на который явились храбрые воины и мудрые советники короля. Вдруг они увидали в окно стаю птиц, которые опустились на землю и принялись поедать на своем пути все до последней травинки.
Мужи Улада рассердились на птиц, запрягли девять повозок и помчались за ними вдогонку. Первым был Конхобар, а за ним следом подгоняли коней возницы Фергуса, сына Ройга, и Лойгайре Буадаха Победителя-В-Сражениях, и Келтхайра, сына Утехайра, и многих других, среди них злоязычного Брикриу.
Они скакали вслед птицам на юг через Слиав Фуад, через Ат Летай, через Ат Гарах и Маг Госса, между Фир Роис и Фир Арде, но никак не могли догнать их. Зато и прекраснее этих птиц им в жизни не доводилось видеть. Девять стай летели в вышине. Все птицы в них были по две скованы серебряной цепью, впереди каждой стаи летели две птицы разной окраски, соединенные золотой цепью, и еще три птицы летели сами по себе. Когда на землю опустилась ночь, они исчезли из виду, и Конхобар сказал мужам Улада так:
– Надо распрячь повозки и найти дом для ночлега.
Фергус отправился на поиски и рано ли, поздно ли набрел на бедную лачугу, в которой жили мужчина и женщина. Они сказали ему:
– Веди к нам твоих товарищей. Мы всем будем рады.
Фергус возвратился и рассказал, что видел и слышал.
– Зачем нам идти туда, где нет для нас ни еды, ни постелей? Незачем нам идти туда, – заявил злоязычный Брикриу.
Сам же он все-таки отправился посмотреть на дом и увидел на месте бедной лачуги новый, просторный, сверкающий огнями дом, а возле двери высокого красивого воина, от которого будто исходило сияние.
Он сказал:
– Что ты крутишься тут, Брикриу? Входи в дом!
Рядом с юношей стояла прекрасная девица благородного вида и с вьющимися волосами, и она тоже сказала:
– Добро пожаловать, Брикриу.
– Почему она приглашает меня? – спросил Брикриу.
– Это я приглашаю тебя по ее просьбе, – ответил ему юноша. – Скажи, никто не пропал у вас в Эмайн Махе?
– Пропал, конечно, – ответил Брикриу. – Целый год мы ничего не слыхали о пятидесяти юных женах.
– А ты узнаешь их, если увидишь вновь? – спросил юноша.
– Если не узнаю, – воскликнул Брикриу, – то лишь из-за перемен, происшедших с ними за год, а так отчего мне их не узнать?
– Что ж, попытайся, – молвил юноша, – потому что все они сейчас в этом доме, а рядом со мной их хозяйка Дехтире. Это они, обернувшись птицами, полетели в Эмайн Маху и привели вас сюда.
Дехтире накинула Брикриу на плечи алый плащ с золотой каймой, и он вернулся к своим товарищам. Однако по дороге недобрая мысль пришла ему в голову: «Конхобар богато одарит того, кто отыщет пятьдесят жен и Дехтире с ними. Не скажу ему пока, что нашел их. Скажу только, что видел дом, в котором живут прекрасные жены, а больше ничего не скажу».
Едва Брикриу оказался среди уладов, Конхобар окликнул его:
– Эй, Брикриу, нет ли у тебя новостей для меня?
– Я видел богатый дом, в котором светло, как днем, – отвечал Брикриу. – Еще я видел настоящую королеву, добрую, благородную, по-королевски прекрасную и с вьющимися волосами. Там же было много других прекрасных жен в богатых платьях. Видел я и хозяина дома. Он высокий, щедрый и весь так и светится.
– Пойдем к нему, – сказал Конхобар.
Мужи Улада, не забыв о повозках, о конях и об оружии, повиновались своему королю, и едва они явились в дом, в котором побывал Брикриу, как на столах появилось много еды и разных вин, о которых они слыхом не слыхивали. И пошло веселье! Когда же все вволю утолили голод и жажду, Конхобар спросил юного мужа:
– А где же хозяйка дома? Почему она не вышла к нам?
– Сегодня ты ее не увидишь. Она рожает.
Улады легли спать, а утром Конхобар, проснувшись раньше всех, не нашел хозяина дома, зато услышал крик ребенка. Он пошел на голос и в одном из покоев увидел Дехтире и всех ее прислужниц, а еще новорожденного мальчика. Дехтире радостно поздоровалась с Конхобаром и без утайки поведала ему обо всем, что с ней приключилось, а еще сказала, что заманила его в этот дом, желая вернуться вместе с сыном обратно в Эмайн Маху.
– Ты была добра ко мне, Дехтире, – ответил ей Конхобар. – Ты укрыла от непогоды и меня, и моих воинов, да и повозки тоже. Ты не дала замерзнуть нашим коням. Ты по-королевски накормила и напоила меня и пришедших со мной мужей Улада, а теперь еще вручаешь мне бесценный дар. Наша сестра Финдкоем примет к себе дитя.
– О нет, не ее дело растить мальчика, – возразил Сенха, сын Айлиля, главный судья и первый бард Улада. – Это я учен, искусен в спорах, ничего не забываю и первым говорю в присутствии короля, я и ему советую, что говорить, ко мне за справедливым решением приходят враждующие короли. Я – судья в Уладе, и никто не смеет оспаривать мой приговор, кроме тебя, Конхобар.
– Если ты отдашь мальчика мне, – сказал Блай, – он не будет страдать от недосмотра. Это я сообщаю всем волю Конхобара. Я созываю воинов со всей Ирландии. Я могу кормить их семь, а то и десять дней. Я улаживаю их дела и решаю их споры, я славлю их и я же наказываю.
– Слишком ты хвастлив, – заявил Фергус. – Я лучше всех воспитаю мальчика. Я силен и учен. Меня сделал король своим посланцем, и никто не поспорит со мной ни в благородстве, ни в богатстве. Я закален в битвах и искусен в ремеслах. Я могу сделать из мальчика воина. Это я – защитник несчастных, гроза сильных, помощник слабых.
– Если вы выслушаете меня, то не о чем вам будет спорить, – подал голос Амергин. – Я по-королевски воспитаю мальчика. Люди славят меня за благородство, за мужество, за храбрость, за мудрость, они славят меня за удачу, за молодость, за красноречие, за доброе имя, за смелость и за мой древний род. Я не только воин, я еще и бард. Я достоин королевского отличия, ибо никто лучше меня не сражается в повозке. Никого я не благодарю, кроме короля, и никому не повинуюсь, кроме Конхобара.
Последним вступил в спор Сенха:
– Пусть Финдкоем возьмет дитя и заботится о нем, пока мы не вернемся в Эмайн, а там судья Моран разрешит наш спор.
Финдкоем взяла младенца на руки, и все поехали в Эмайн, а там судья Моран сказал так:
– Долг Конхобара, – сказал он, – дать мальчику доброе имя, потому что он – его кровь. Пусть Сенха научит его говорить, Фергус подержит его на коленях, Амергин передаст ему свои знания. – Но на этом он не остановился. – Все будут любить его, возницы и воины, короли и мудрецы и знатные мужи тоже будут любить его. А он будет мстить за ваши обиды, защищать ваши земли, сражаться в ваших битвах.
На том и постановили. Младенец, пока не достигнет разумного возраста, должен оставаться при матери и ее муже Суалтайме. Он рос на равнине Муиртемне, и все звали его Сетанта, сын Суалтайма.
2. Деяния юного Кухулина
Случилось так, что, когда Сетанте, который жил в доме своей матери, исполнилось семь лет, он услышал о дворе короля Конхобара в Эмайн Махе, а также о мальчиках и благородных мужах, которые живут там и большую часть времени проводят в играх и воинских упражнениях.
– Разреши мне поехать туда и поиграть с ними, – попросил он мать.
– Ты еще мал, – ответила Дехтире. – Подожди, пока немного подрастешь, чтобы у тебя хватило сил для дальнего путешествия. А там кто-нибудь поедет ко двору Конхобара и тебя возьмет с собой.
– Слишком долго ждать, – пожаловался малыш. – Я и один справлюсь, а ты расскажи, какой дорогой ехать.
– Маленький ты еще ездить один. Сначала надо добраться до Слиав Фуад, а потом уже до Эмайн Махи, где живет король, – старалась урезонить сына Дехтире.
– На восток или на запад от Слиав Фуад?
Она ответила, и Сетанта тотчас пустился в путь, не взяв с собой ничего, кроме палицы для упражнений, серебряного меча, маленького дротика и копья по руке, а ради развлечения он сначала ударом палицы бросал далеко вперед мяч, потом следом за ним палицу и дротик и бежал во всю мочь, чтобы поймать их, пока они не коснулись земли.
Так он веселил себя всю дорогу до Эмайн Махи, а в Эмайн Махе увидел трижды пятьдесят королевских сыновей, которые в упражнениях постигали военную науку. Он встал между ними, а когда рядом упал мяч, то поймал его между ног и донес до цели, как ни старались королевские отпрыски отобрать его. Изумлению их и ярости не было границ. Фолломайн, сын короля Конхобара и первый из первых среди его сыновей, заорал, чтобы братья не стояли, опустив руки, а выкинули мальчишку с поля и забили его до смерти.
– Он не должен, – кричал Фолломайн, – играть с нами, не испросив прежде нашего заступничества! Откуда он пришел? Чей он сын? Если его отец простой воин, пусть идет вон!
Трижды пятьдесят мальчишек бросились к Сетанте и принялись кидать в него палицы, мячи и дротики, но он, увернувшись от них, сам напал на своих противников и многих положил в драке.
Тут из своего дворца вышел Фергус. Увидав, как лихо защищается малыш, он привел его к Конхобару, который в это время играл в шахматы, и рассказал ему о том, что видел своими глазами.
– Ты беспощаден в игре, – упрекнул мальчика Конхобар.
– Это их вина, – возразил Сетанта. – Я пришел издалека, а как меня приняли?
– Разве ты не знаешь, – спросил Конхобар, – что никто не смеет играть с мальчишеским воинством, не заручившись его защитой и покровительством?
– Я этого не знал, – не стал спорить Сетанта, – а то бы все сделал как надо.
– Как тебя зовут и чей ты сын? – поинтересовался Конхобар.
– Зовут меня Сетантой. И я – сын Суалтайма и Дехтире.
Когда Конхобар узнал, что перед ним его племянник, он обрадовался и попросил своих сыновей принять его в воинство.
– Мы согласны.
Но когда началась игра, Сетанта не стал ждать, когда на него нападут, а сам принялся без пощады валить их на землю, так что они не чаяли, как им спастись от него.
– Что теперь тебе от них нужно? – спросил его Конхобар.
– Клянусь богами моего народа, – ответил мальчик, – что не устанет моя рука, пока они тоже не попросят у меня защиты и покровительства.
Никто не воспротивился его желанию. Сетанта поселился в доме короля в Эмайн Махе, и самые доблестные воины и самые мудрые советники не остались в стороне от его воспитания.
В ту пору на земле уладов жил великий кузнец по имени Кулан, и он задумал дать пир в честь Конхобара. Путь короля лежал мимо луга, на котором юное воинство играло в свои игры, и, недолго понаблюдав за ним, король подивился, как легко сын Дехтире опережает остальных.
– Этот малыш еще послужит Уладу, – сказал Конхобар. – Позовите его, и пусть он сопровождает меня на пир к кузнецу.
– Сейчас я не могу идти с тобой, – ответил Сетанта, – потому что мы еще не закончили с упражнениями.
– Но я не могу тебя дожидаться! – воскликнул король.
– И не надо, – сказал Сетанта. – Я поспею.
Конхобар отправился к кузнецу. Его с радостью приняли, постелили на полу свежие циновки, потом затеяли декламировать стихи и петь песни, а когда гости уселись за накрытые столы, то и вовсе развеселились.
Кулан спросил короля:
– Ты больше никого не ждешь?
– Нет, – ответил Конхобар, совсем забыв о племяннике. – А почему ты спрашиваешь?
– У меня в сторожах свирепый пес, – объяснил кузнец. – Если его спустить с цепи, он разорвет любого, кто посмеет приблизиться к дому, потому что послушен только мне, а силы у него, как у ста псов.
– Спускай его с цепи, – разрешил Конхобар. – Пусть он сторожит нас.
Кулан так и сделал. Пес обежал дом кругом, а потом улегся на свое обычное место, и из страха перед ним ни один человек или зверь не решался подойти к дому кузнеца. Такой это был кровожадный сторож.
Когда мальчики в Эмайн закончили играть и разошлись по своим домам или по домам приемных родителей, Сетанта побежал по следам повозок, укорачивая себе путь при помощи палицы и мяча, как он это делал обычно. Едва он оказался на лугу перед домом кузнеца, пес заслышал его шаги и принялся громко лаять, так что его было слышно во всем Уладе, а потом прыгнул на мальчика, намереваясь разорвать его когтями и проглотить целиком. У Сетанты с собой ничего не было, кроме палицы и мяча, поэтому, завидев бегущего пса, он изо всей силы кинул мяч, который попал псу в открытую пасть и разворотил ему кишки. Сетанта же, недолго думая, схватил пса за задние лапы и, ударив о ближайший камень, вышиб из него дух.
Веселившиеся на пиру мужи услышали лай, и Конхобар сразу вспомнил о сыне своей сестры.
– В недобрый час отправились мы в путь. Верно, сын моей сестры погиб от зубов пса.
После этих слов все, кто был в зале, бросились вон, устроив такую толкучку в дверях, что прошло много времени, прежде чем они выбрались во двор. Первым возле Сетанты оказался Фергус, который подхватил его на руки и усадил себе на плечо, а потом передал Конхобару живым и невредимым, отчего все возвеселились и возрадовались.
Лишь кузнец Кулан, когда увидел своего пса мертвым, опечалился сердцем. Возвратившись в дом, он сказал Сетанте:
– Не рад я тебе.
– Почему ты не рад мальчику? – спросил его Конхобар.
– В недобрый час он пришел. Или я в недобрый час затеял этот пир, король, – сказал кузнец, – потому что теперь, когда нет со мной моего пса, не сберечь мне моего добра и не жить, как прежде, в тепле и сытости. Ты, малыш, – посетовал он, – забрал у меня доброго члена моей семьи, ибо он стерег и мой дом, и мои стада, и все, что у меня есть.
– Не сердись, – попросил его мальчик, – я не останусь у тебя в долгу.
– О чем это ты? – не понял Конхобар.
– Вот что я сделаю. Отыщу в Ирландии щенка того же семени, что и убитый мною пес, и буду растить его, покуда он не научится служить, как его родич, а до тех пор я сам буду сторожить твое добро.
– Хорошо сказано! – воскликнул Конхобар.
– Даже я не рассудил бы лучше, – согласился с ним друид Катбад. – Отныне тебя будут звать Кухулин, Пес Кулана.
– Мне больше нравится мое прежнее имя Сетанта, сын Суалтайма, – заявил малыш.
– Не говори так, – возразил друид, – потому что наступит день, и имя Кухулина будет на устах у всех мужей на земле.
– Если так, я согласен.
С тех пор Сетанту стали звать Кухулином.
Прошло довольно много времени. Друид Катбад занимался с учениками в своем доме к северо-востоку от Эмайн. Восемь мальчиков были с ним в тот день, и один из них попросил его:
– Можешь ты по своим знакам сказать, не уготовил ли нам что-нибудь особенное нынешний день?
– Если сегодня юноша возьмет в руки меч мужа, – ответил Катбад, – его имя воссияет ярче всех других имен в Ирландии. Однако короткой будет нить его жизни.
Кухулин играл в это время во дворе, но, услыхав слова друида, сбросил платье для игр, оделся во все чистое и отправился прямиком к Конхобару в спальню.
– Здравствуй, король.
– Чего ты хочешь? – спросил Конхобар.
– Хочу сегодня же взять в руки меч.
– Кто вбил тебе это в голову?
– Друид Катбад, – ответил Кухулин.
– Если так, то и от меня отказа не будет, – решил Конхобар.
Он дал ему несколько мечей на выбор, но Кухулину ни один не понравился, хотя там были мечи покрепче Конхобарова. Тогда король вручил ему два своих копья, свой меч и свой щит.
В это время пришел друид Катбад и не смог скрыть удивления.
– Неужели мальчик сегодня задумал взять в руки меч?
– Так оно и есть, – ответил король.
– Мне жаль, что сегодня сын его матери берется за меч, – промолвил Катбад.
– Разве не ты прислал его ко мне? – изумился король.
– Ну нет!
– Ты солгал, мальчишка! – возмутился король.
– Нет, король, – возразил Кухулин. – Катбад вложил эту мысль в мою голову, правда, рядом с ним были другие ученики. Один из них спросил, не знает ли он что-нибудь особенное про сегодняшний день, и он сказал, что тот, кто сегодня в первый раз возьмет в руки меч, прославит свое имя по всей Ирландии, и ни о чем плохом он не говорил, разве только, что этот воин недолго будет жить на земле.
– Я сказал правду, – подтвердил Катбад. – Ты прославишь свое имя, но твоя жизнь будет короткой.
– Мне все равно, – заявил Кухулин. – Даже если бы мне остались до смерти всего один день и одна ночь, но мое имя и мои подвиги пережили бы века, я и то согласился бы.
И тогда Катбад сказал:
– Возьми повозку, а мы посмотрим, правильно ли было мое предсказание.
Кухулин взял повозку и разнес ее в щепы. То же самое случилось с еще семнадцатью повозками, которые Конхобар держал в Эмайн для мальчишеского воинства.
– Конхобар, – вскричал Кухулин, – эти повозки недостойны меня.
Тогда Конхобар призвал к себе Ибара, сына Райангабра, и тот, не медля, явился на зов короля.
– Приготовь мою повозку и впряги в нее моих коней для этого мальчугана, – приказал Конхобар.
Чего только Кухулин ни делал с королевской повозкой, она все выдержала.
– Эта повозка мне подходит.
– Что ж, – сказал тогда Ибар, – позволь мне выпрячь коней и отвести их на конюшню.
– Рано еще, Ибар. Поедем на ней туда, где сейчас все мальчишеское войско, пусть они пожелают мне удачи.
Так они и сделали, и все мальчишки, завидев их, дружно закричали:
– У тебя уже настоящий меч!
– Настоящий, – отозвался Кухулин.
– Теперь ты можешь по-настоящему ранить и убивать! Но жалко, что ты мало пробыл с нами!
– Пора отпустить коней, – сказал Ибар.
– Еще рано, – возразил Кухулин. – Скажи мне, куда ведет широкая дорога, что рядом с Эмайн?
– Она ведет к Ат-ан-Форайре, Броду Дозора, у подножия Слиав Фуад, – не замедлил с ответом Ибар.
– А почему его так называют?
– Неужели ты не знаешь? Там сменяют друг друга в дозоре самые славные улады, чтобы ни один недруг не перешел границу.
– Ты знаешь, кто стоит там сегодня? – спросил Кухулин.
– А ты разве не знаешь? Сегодня в дозоре непобедимый Конал Кеарнах, первый из первых воинов в Уладе и Ирландии.
– Поехали, – решил Кухулин.
Они пересекли равнину и нашли Конала на берегу реки.
Тот спросил:
– Малыш, ты сегодня впервые взял в руки настоящий меч?
– Впервые, – отозвался Ибар вместо Кухулина.
– Пусть он принесет тебе удачу в твоей первой битве, – пожелал Конал мальчику. – Однако не поспешил ли ты, Пес Улада? Ведь ты еще не дорос до службы воина.
– Что ты делаешь здесь, Конал? – спросил его Кухулин.
– Стою в дозоре и стерегу покой Улада.
– Уходи, Конал. Позволь мне постоять на страже всего один день.
– Даже не проси, малыш, – заявил Конал. – Не дорос ты еще биться с настоящим воином.
– Тогда я еду к Лох-Эхтранд, и посмотрим, сумею ли обагрить руки в крови друга или врага.
– Я поеду с тобой и буду защищать тебя.
– Нет, – сказал Кухулин.
– Да, – стоял на своем Конал. – Если ты один отправишься в чужие пределы, улады не простят мне этого.
Конал запряг коней в повозку и отправился следом за Кухулином, потому что Кухулин не захотел его ждать. Заметив догонявшего его Конала, Кухулин подумал: «Если я захочу совершить подвиг, Конал наверняка помешает». И, подобрав с земли камень с кулак величиной, бросил его в повозку Конала. Камень попал в ярмо, перебил его надвое, отчего повозка опрокинулась и Конал повалился на землю.
– Зачем ты это сделал?
– Я хотел посмотреть, как далеко могу бросить камень, ведь без этого мне не стать настоящим воином.
– Будь проклят твой камень и ты с ним вместе, – не сдержался Конал. – Пусть кто хочет рубит тебе голову, а я не поеду дальше.
– Вот и хорошо, – сказал Кухулин.
Конал повернул обратно в Ат-ан-Форайре.
А Кухулин отправился дальше на юг к берегам Лох-Эхтранд, когда Ибар сказал ему:
– Послушай меня, малыш, давай вернемся в Эмайн. Теперь там уже варят обед, и тебя ждут колени Конхобара. А мое место, – продолжал он, – между возничими, шутами и гонцами, с ними я ем и с ними дерусь, если выпадает случай.
– Что это за гора впереди? – спросил Кухулин.
– Слиав Мурне. А наверху Финнкаирн, белый каирн.
– Подъедем поближе, – решил Кухулин.
– До него долгий путь, – возразил Ибар.
– Ну и ленивый же ты, – возмутился Кухулин. – Ведь это мое первое приключение, и ты в первый раз едешь со мной.
– И в последний, – заметил Ибар, – ибо не видать нам больше Эмайн.
Они отправились наверх к белым камням.
– Добрый Ибар, – попросил Кухулин, – расскажи мне все, что тебе известно об Упаде, потому что я совсем ничего не знаю о владениях короля Конхобара.
Ибар показал ему сверху и горы, и долины, и крепости, какие они только могли разглядеть.
– А что это за равнина на юге?
– Равнина Маг Бреаг с отличными лугами.
– А какие на ней крепости и укрепления?
Ибар назвал Кухулину все крепости, какие знал сам: Тару и Тальтиу, Клеатнах и Кногба, а еще Бруг Энгуса на реке Бойнн да крепость сыновей Нехта Скене.
– Не те ли это сыновья Нехта, что похваляются, будто убили столько уладов, сколько теперь живет в королевстве?
– Те самые.
– Что ж, поехали к ним.
– Неладное ты задумал, – сказал Ибар, – и пусть едет с тобой кто-нибудь другой, а я не поеду.
– Живой или мертвый, но ты поедешь со мной.
– Лучше уж ехать живым, – вздохнул Ибар. – А мертвым я и так возвращусь оттуда.
Они подъехали совсем близко к крепости сыновей Нехта, и когда уже были на зеленом лугу, Кухулин соскочил с повозки, потому что увидел каменный столб с железным обручем, на котором письмена огама гласили: ни один воин, будь он при мече, не должен покинуть поле, не сразившись в поединке. Прочитав письмена, Кухулин вывернул столб из земли и швырнул его в реку.
– Не понимаю, зачем ты это сделал! – воскликнул Ибар. – Теперь тебе не придется долго искать смерти.
– Добрый Ибар, – попросил мальчик, – позволь мне немного поспать.
– Еще не хватало, – возмутился Ибар, – спать на вражеской земле!
Однако он устроил ложе для Кухулина, и тот не успел лечь, как сразу заснул.
В это время на луг вышел Фойл, сын Нехта Скене, и, увидев повозку, крикнул Ибару:
– Не смей выпрягать коней!
– Я и не выпрягаю. Видишь, поводья еще у меня в руках!
– Чьи это кони?
– Конхобара.
– Так я и подумал. А кто посмел пригнать их на мои земли?
– Малыш, который сегодня в первый раз взял в руки меч воина. Он хочет показать себя и для этого пересек Маг Бреаг.
– Не видать ему тут удачи, – сказал Фойл. – Будь он настоящим воином, я бы отрубил ему сегодня голову и он не вернулся бы в Эмайн живым.
– Наверное, ты прав. Ведь он еще ребенок, и место ему в доме отца, – согласился с ним Ибар.
При этих словах мальчик поднял голову, и щеки у него побагровели от обиды, да и весь он стал багровым.
– Почему это не видать мне удачи?
– Так я думаю, – отозвался Фойл.
– Скоро ты не будешь так думать! – вскричал Кухулин. – Пойдем к броду, но сначала вернись в крепость и возьми свой меч, потому что не в моих правилах убивать безоружного.
Фойл рассердился и побежал за мечом.
– Ну, теперь берегись, – остерег малыша Ибар. – Ведь это же Фойл, сын Нехта, которого не берут ни копье, ни меч.
– Тем лучше, – ответил ему Кухулин.
Тут примчался Фойл, и мальчик встал против него, держа в руках железный мяч. Он бросил его в Фойла и прошиб ему голову, так что вместе с мячом из затылка вылетели и мозги. А потом Кухулин отрубил Фойлу голову.
Пришел на луг Туахал, другой сын Нехта.
– Похоже, ты хвастаешь своей победой, – сказал он.
– Чем же мне хвастаться? – возразил Кухулин. – Пока всего один воин пал от моей руки.