Кельтские мифы Олдхаус-Грин Миранда

4. Пир Брикриу, или Словесная Битва прекрасных жен Улада

Однажды Брикриу Злоязычный задумал задать великий пир в честь Конхобара, сына Несса, всех воинов и всех знатных мужей Улада. Целый год он провел в приготовлениях к пиру и построил большой дом в крепости Рудрайге, очень похожий на Дом Алой Ветви в Эмайн, но превзошедший все дома в Ирландии размерами, удобством, роскошью колонн, облицовки, резьбы и других украшений, о чем сразу же заговорили по всей Ирландии. Внутри он был точь-в-точь как питьевая зала в Эмайн, и в нем было девять перегородок от очага до стены, все из позолоченной бронзы, и тридцати футов в высоту. В передней части залы стояло на возвышении кресло Конхобара, украшенное бриллиантами и другими драгоценными каменьями всех цветов и оттенков, которые сверкали, как золото и серебро, и ночь превращали в день. Рядом стояли двенадцать кресел для двенадцати героев Улада.

Не меньше, чем на дерево и каменья, дивились люди на строительных дел мастеров, ведь одно бревно везли шесть коней и ставили один столб – шесть мужей. Тридцать самых искусных мастеров Ирландии присматривали за постройкой.

Брикриу приказал устроить для себя солнечную комнату на одном уровне с креслом Конхобара и креслами героев, и украсил ее как нельзя лучше, и застеклил по одному окну на каждой из стен, чтобы всех видеть в зале, ибо знал он, не сидеть ему рядом с героями Улада.

Когда зала и комната были готовы, он приказал принести занавеси и покрывала, кровати и подушки, мясо и вино и всего вдоволь, а сам отправился в Эмайн Маху звать на пир Конхобара и его воинов.

Случилось так, что все мужи Улада были в Эмайн Махе. Они приветливо поздоровались с Брикриу и усадили его рядом с Конхобаром.

– Я зову вас на пир, – сказал Брикриу.

– Что ж, я приму твое приглашение, если его примут все улады, – ответил Конхобар.

Однако Фергус, сын Ройга, и другие заявили:

– Мы не поедем. Если мы поедем, мертвых у нас станет больше живых, потому что Брикриу нас всех перессорит.

– Хуже будет, если вы не приедете, – пригрозил им Брикриу.

– А что ты сделаешь?

– Тогда всех перессорю, – сказал Брикриу, – королей и вождей, славных героев и простых воинов, пока вы все не перебьете друг друга. А если не выйдет, тогда поссорю матерей с дочерьми. Не выйдет это, поссорю всех жен Улада, чтобы они подрались друг с дружкой.

– Пожалуй, нам лучше принять приглашение, – сказал Фергус.

– Посоветуемся с вождями, – предложил Сенха, сын Айлиля.

– Недоброе случится, если мы не решим, как нам быть, – сказал Конхобар.

Мужи собрались на совет, и первым заговорил Сенха:

– Во избежание беды ты, Конхобар, должен защитить себя от Брикриу, если собираешься ехать к нему. Приставь к нему восемь мечников, и пусть он покинет дом, когда накроет столы.

Фербер Фербесон, сын Конхобара, отправился к Брикриу.

– С радостью все исполню, – сказал он.

Мужи Улада покинули Эмайн – и король, и его свита, и его войско.

Брикриу же стал думать, как ему обмануть стражников и поссорить уладов. Первым делом он решил поговорить с Лойгайре Буадахом, сыном Конала, сыном Илайта.

– Доброго здравия тебе, Лойгайре Победитель, безжалостный молот Брегии, огненный молот Меата! Почему ты не первый из первых героев Улада?

– Могу быть и первым, если захочу, – ответил ему Лойгайре.

– И будешь, – сказал Брикриу, – если сделаешь, как я тебя научу.

– Сделаю.

– Ты станешь первым героем Ирландии, если сумеешь отвоевать долю победителя на моем пиру. За нее надо побороться, – продолжал он, – потому что она дорогого стоит. В ней много вина и в любое время покои в моем доме, в которых легко разместятся три добрых воина Улада, и семилетний боров, с рождения кормленный одним молоком, и вкусная еда весной, и творог со сладким медом летом, и орехи с хлебом осенью, и мясо с супом зимой. И еще семилетний бычок, вскормленный материнским молоком и сладкой травой, и пять дюжин сладких медовых пирогов. Такая доля победителя в моем доме. Ты же лучший из лучших в Уладе, и она по праву принадлежит тебе. Возьми ее. Когда день сменится вечером и пир будет в самом разгаре, пусть придет твой возница и возьмет твою долю победителя.

– Клянусь, если кто ему помешает, умрет на месте! – воскликнул Лойгайре.

Брикриу обрадовался, что у него так легко все получилось, и долго смеялся над Лойгайре Буадахом. Потом он подошел к Коналу Кеарнаху.

– Доброго здравия тебе, Конал, – сказал он, – герой многих битв и сражений, не раз побеждавший в бою героев Улада. Когда мужи Улада пересекают чужие границы, ты всегда на три дня и три ночи впереди и позади тебя уже много рек и бродов. Ты стоишь на страже Улада, и ни один враг не минует тебя незамеченным ни справа, ни слева, ни сверху, ни снизу. Почему бы тебе не быть первым из первых?

Ловко Брикриу обошел Лойгайре, но с Коналом Кеарнахом ему понадобилось вдвое больше ловкости. Убедившись, что Конал не прочь ввязаться в ссору, Брикриу догнал Кухулина.

– Доброго здравия тебе, Кухулин, победитель Брегии, сияющее знамя Лайфе, любимец Эмайн, баловень жен и девиц. Давно уже ты не Кухулин, ибо ты первый из первых героев Улада. Твое слово в спорах и ссорах последнее, твой суд справедлив, всем владеешь ты, о чем только могут мечтать мужи Улада. Храбр и доблестен ты без меры, и подвигам твоим нет равных. Почему же ты не берешь себе долю победителя, если ни один из мужей Улада не может сравниться с тобой?

– Клянусь! – вскричал Кухулин. – Если кто пожелает отнять ее у меня, поплатится головой!

Довольный Брикриу отошел от него и, как ни в чем не бывало, присоединился к войску, словно не задумал он поссорить первых героев Улада между собой.

Когда они наконец добрались до места, каждый занял положенное ему место в пиршественной зале. В одной половине дома расположились Конхобар и его свита, в другой – жены уладов.

Вместе с Конхобаром за стол сели Фергус, сын Ройга, Келтхайр, сын Утехайра, Эоган, сын Дуртхакта, Фиах и Фихайг, сыновья короля, Фергус, сын Лета, Кускрайд, Сенха, сын Айлиля, три сына Фиахаха, которых звали Рус, Даре и Имхад, Муинремар, сын Геайргинда, Эрге Эхбел, Амергин, сын Эсаита, Менд, сын Салхаха, Дуабтах Доэл Уладх, Ферадах Финд Фектнах, Феделит, сын Илайра Хетинга, Фурбайде Фербенд, Рохад, сын Фатхемона, Лойгайре Буадах, Конал Кеарнах, Кухулин, Конрад, сын Марнаи, Эрк, сын Феделита, Эолан, сын Фергуса, Финдтайн, сын Найала, Кетерн, сын Финдтайна, Факина, сын Сенкада, Кондла-лжец, медоворечивый Айлиль, знатные мужи Улада, а еще юноши Улада и барды Улада.

Пока шли приготовления к пиру, музыканты развлекали воинов, но едва накрыли на стол, как король приказал Брикриу удалиться, и воины с мечами повели его к двери, но на пороге Брикриу остановился и крикнул:

– Доля победителя в моем доме дорогого стоит. Пусть ее возьмет себе первый из первых героев Улада!

С этими словами он ушел.

Распорядители поднялись со своих мест, чтобы оделить всех вином и мясом, и вместе с ними поднялся Кедланг, сын Райангабра и возница Лойгайре Буадаха.

– Подайте долю победителя Лойгайре Буадаху, потому что она принадлежит ему по праву.

Тотчас вскочил со своего места Ид, сын Райангабра и возница Конала Кеарнаха, и потребовал отдать долю победителя Коналу Кеарнаху.

Не уступил им и Лаэг, сын Райангабра и возница Кухулина.

– Доля победителя принадлежит Кухулину. Мужи Улада покроют себя позором, если не отдадут ее ему, потому что он самый храбрый из храбрых в Уладе.

– Это неправда, – сказал Конал.

– Это неправда, – сказал Лойгайре.

Они повскакали со своих мест, схватили мечи и щиты и набросились друг на друга. Тогда в одной половине залы словно вспыхнул пожар, так сверкали мечи и копья, а в другой стало белым-бело от белых щитов. Всех охватил страх. И все были на ногах. Ярость охватила Конхобара и Фергуса, сына Ройга, когда они увидели, как двое напали на одного, как Конал и Лойгайре вступили в бой с Кухулином. Однако никто не посмел вмешаться, пока Сенха не шепнул Конхобару:

– Пора тебе сказать свое слово.

Конхобар и Фергус вышли на середину и встали между славными мужами Улада, которым пришлось опустить мечи.

– Послушаетесь ли вы меня? – спросил Сенха.

– Да, – сказал Кухулин.

– Да, – сказал Конал.

– Да, – сказал Лойгайре.

– Вот мой совет вам. Сегодня мы разделим долю победителя поровну, а потом вас по справедливости рассудит Айлиль, король Коннахта, ибо мужам Улада лучше решить свой спор в Круахане.

Все вновь расселись по своим местам и подняли заздравные чаши. Ничто больше уже не нарушало воцарившегося веселья.

Брикриу и его жена все это время были в верхнем покое и наблюдали за тем, что происходило в зале. Раздосадованный Брикриу, которому не удалось поссорить мужей Улада, задумался о том, как ему поссорить жен Улада. Пока он думал, Федел Чистое Сердце вместе с пятьюдесятью другими женами покинула залу. Брикриу поспешил за ней.

– Доброго здравия тебе, жена Лойгайре Буадаха! Не зря называют тебя Федел Чистое Сердце, ибо всем ты взяла, и лицом, и мудростью, и знатностью. Сам Конхобар, король Улада, твой родич. Лойгайре Буадах – твой муж. Первой ты должна входить в залу, ибо ты первая из первых жен Улада. Если ты сегодня раньше других переступишь порог залы, быть тебе навеки королевой над женами Улада.

Федел пошла дальше, а следом за ней из залы вышла Лендабайр Благодатная, дочь Эогана, сына Дуртхакта, и жена Конала Кеарнаха.

Брикриу поспешил к ней.

– Доброго здравия тебе, Лендабайр. Не зря называют тебя Благодатная, ибо к тебе обращают взоры и сердца мужи со всей земли. Нет никого красивее тебя. И если твой муж первый из первых мужей Улада, то ты по праву первая из первых жен Улада.

Брикриу ловко улестил Федел, но, чтобы улестить Лендабайр, ему понадобилось вдвое больше ловкости.

Потом вышла из залы Эмер и с нею пятьдесят жен.

– Доброго здравия тебе, Эмер, дочь Форгала Манаха, жена первого из первых мужей Улада! Не зря называют тебя Эмер Прекрасные Волосы. Короли и вожди Ирландии ссорятся из-за тебя друг с другом. Как солнце затмевает звезды, так ты затмеваешь других жен красотой лица, знатностью рода, молодостью, добрым именем, мудростью и красноречием…

Ловко Брикриу улестил Федел и Лендабайр, но вдвое больше ловкости понадобилось ему, чтобы улестить Эмер.

Когда Федел, Лендабайр и Эмер сошлись вместе, они не знали, что Брикриу говорил со всеми тремя.

Они отправились в обратный путь и поначалу шли медленно, словно у них не было никаких задних мыслей. Но постепенно они все убыстряли и убыстряли шаг, а возле самого дома подхватили юбки и побежали что было мочи, ибо они поверили Брикриу и пожелали возвыситься. Шуму от них было не меньше, чем от сорока повозок. Дом пошатнулся, и мужи схватились за оружие, когда их бросило друг на друга.

– Стойте! – крикнул Сенха. – Это не враги. Это опять проделки Брикриу. Теперь он подбил жен на ссору. Клянусь, если не закрыть перед ними дверь, то лучше уж быть мертвым, чем живым!

Привратники поспешили исполнить приказ, однако Эмер, опередившая других жен, изо всех сил уперлась спиной в дверь и стала кричать, чтобы ей открыли, пока ее не догнали Федел и Лендабайр. Мужи повскакали со своих мест, чтобы прийти на выручку своим женам.

– Недобрая ночь предстоит нам! – вскричал Конхобар и с такой силой ударил серебряным жезлом о бронзовый столб, что все тотчас расселись по своим местам.

– Угомонитесь, – сказал Сенха. – Нас ждет Словесная Битва, а не битва мечей.

После этого три жены под защитой своих мужей начали знаменитую битву слов прекрасных жен Улада.

Первой заговорила Федел Чистое Сердце, и она сказала так:

– Мать, носившая меня под сердцем, была свободной и знатной женой, ровней моему отцу, и в жилах у меня течет кровь королей, отчего воспитывали меня как королевскую дочь. Я красива лицом и телом, благонравна, учтива и храбростью не уступаю доблестному воину. Посмотрите на моего мужа Лойгайре! Разве мало его красные руки сделали для Улада? Он один стережет границы от врагов. Он – наша защита. Он – первый из первых. Его победы славнее побед других героев. Почему же мне, прекрасной и веселой Федел, не вступить сегодня первой в пиршественную залу?

Второй заговорила Лендабайр, и она сказала так:

– Я тоже красива, мудра и учтива, и это я должна первой войти в пиршественную залу. Мой муж – непобедимый Конал. Гордо поднята его голова, когда он идет в бой. И гордо поднята его голова, когда он возвращается победителем с головами своих врагов. Он всегда готов биться за Улад. Все броды под его защитой. Он – герой из героев. Кто посмеет оспорить храбрость сына благородного Амергина? Конал ведет за собой храбрых мужей Улада. Все взгляды устремлены на славную Лендабайр! Так почему бы мне не переступить первой порог королевской залы?

Третьей заговорила Эмер, и она сказала так:

– Ни одна из жен не сравнится со мной в красоте и мудрости. Ни одна не сравнится со мной в блеске глаз, доброте, благонравии и здравомыслии. Никто не умеет радоваться и любить сильнее, поэтому все мужи Улада желают меня и все держат меня в своих сердцах. Будь я доступна им, уже завтра их жены остались бы без мужей. Кухулин – мой муж. Если он пес, то сильный пес. Кровь на его копье, кровь на его мече, его белое тело черно от крови, его нежная кожа вся в шрамах от мечей и копий. На запад устремлен его огненный взор. Нет защитника у Улада надежнее его! Повозка у него красная, и подушки в повозке тоже красные. Как лосось прыгает он, совершая геройский прыжок. И черный подвиг, и слепой подвиг, и подвиг девятерых на его счету. Если выходит против него воинство, он его побеждает. И спасает гордые воинства от гибели. И находит радость в страхе врагов. Ваши герои не стоят и травинки под ногами моего мужа Кухулина. И жены отворачиваются, едва завидят их. Мой муж – алая чистая кровь, а они – нечистоты, для которых жалко пучка травы. Прекрасные жены Улада похожи на коров, когда стоят рядом с женой Кухулина.

Выслушав речи жен, Лойгайре и Конал бросились на стены и пробили в них дыры в свой рост, а Кухулин высоко поднял ближайшую стену, так что стали видны небо и звезды.

Первой вошла в залу Эмер и следом за ней пятьдесят жен, которые были с нею. А за ними и те дважды пятьдесят жен, которые сопровождали Федел и Лендабайр, которым не под силу было сравниться с Эмер, как их мужьям не под силу было сравниться с Кухулином.

Со всего маху Кухулин опустил стену, и она на семь футов ушла в землю, отчего дом перекосило и Брикриу с женой выпали во двор в самую грязь, где собаки рыли землю в поисках отбросов.

– Горе мне! – крикнул Брикриу. – Враги!

Когда он вскочил на ноги и увидел, что сталось с его домом, то хлопнул в ладоши и, как был, весь в грязи побежал в залу. Поначалу его никто не узнал, и тогда он вышел на середину и сказал:

– Горе мне, мужи Улада, что решил я задать для вас пир! Дороже всего на земле мне мой дом, поэтому кладу на вас заклятье: не пить вам, не есть и не спать, пока вы не уйдете из моего дома тем же путем, каким вошли в него.

Все вместе взялись мужи Улада за стены, но дом даже не покачнулся.

– Что нам делать?

– Делать нечего, – сказал Сенха. – Придется просить Кухулина о помощи.

Тогда мужи взмолились, чтобы Кухулин вытащил стену из земли, и громче всех кричал Брикриу:

– О король ирландских героев, если ты не поставишь дом как следует, никто его не поставит!

Пожалел Кухулин голодных воинов. Он встал, но с первой попытки и у него ничего не вышло. Тогда он рассердился, и над головой у него вспыхнул геройский огонь. Изо всех сил потянул он за стену, так что ребра у него разошлись и между ними могла бы поместиться нога мужа. Стена встала на место, и дом снова был как прежде.

Улады вспомнили о мясе и вине. На одной стороне пировали могучие мужи во главе с Конхобаром, королем из королей Улада, а на другой стороне их жены – Федел Девяти Обличий (девять разных обличий она могла принять, и одно было прекраснее другого), и Финдкоем, дочь Катбада и жена Амергина Железная Челюсть, и Деворгил, жена Лугайда Краснополосного, и Эмер, и Федел Чистое Сердце, и Лендабайр, и другие знатные жены, всех и не перечислить.

Вскоре, однако, вновь поднялся шум. Это жены принялись расхваливать своих мужей. Не дожидаясь, пока их спор перейдет в ссору, встал со своего места Сенха, сын Айлиля, потряс веткой с колокольчиками и сказал так:

– Хватит с вас и одной битвы слов, а не то ваши мужья побелеют от ярости и тоже накинутся друг на друга.

По вине жен разбиваются щиты мужей, и они идут сражаться и убивать друг друга.

По вине жен мужи творят несообразное, рушат то, что не составить вновь, сносят с лица земли то, чего не вернуть. Уймитесь, жены героев! А то накличете беду на свою голову!

Эмер ответила ему:

– Сенха, есть у меня право говорить, потому что я – жена первого из первых героев, который всех превосходит красотой, мудростью, красноречием, ибо он многому учился у многих!

Никто не в силах превзойти его в подвигах: ни в нагрудном подвиге, ни в яблочном подвиге, ни в призрачном подвиге, ни в кошачьем подвиге, ни в красно-вихревом подвиге, ни в копийном подвиге, а еще в быстром ударе и в огненном дыхании, и в геройском крике, и в колесном подвиге, и никто не бросается так на острые шипы, как он.

Никто не сравнится с ним в юных летах, в красоте, в уме, в знатности, в сладкоречии, в храбрости, в доблести, в живости, в ловкости. Никто не сравнится с ним в охоте и в беге, в силе, в победах и в величии. Нет на всей земле мужа, который стоял бы вровень с Кухулином.

– Эмер, если то, что ты говоришь, правда, – сказал Конал Кеарнах, – пусть поднимется твой герой, и мы все поглядим, на что он способен.

– Ну уж нет, – вздохнул Кухулин. – Я устал. Вот наемся и высплюсь, а там посмотрим.

Правду сказал Кухулин. Утром того самого дня он увидел возле серого озера, где Слиав Фуад, Серого Коня из Махи. Едва тот вышел из озера, как Кухулин обхватил его руками за шею и проскакал на нем всю Ирландию, прежде чем привел его, но уже послушного своей воле, обратно в Эмайн. Точно так же он укротил Черного Кинглайна из черного озера Санглен.

Он сказал:

– Сегодня Серый Конь из Махи прокатил меня по великим равнинам Ирландии, по Брегии Меат, приморскому болоту Муиртемне Маха, Мой Медбе, по Курех Клейтех Керне, Лиа в Линн Локарне, Фер Фемен Фергне, Курос Домнанде, по Рос Ройгне и Эо. И теперь я хочу есть и спать. Клянусь, кто помешает мне, горько пожалеет об этом.

– Шутка слишком затянулась, – сказал Брикриу. – Пусть несут мясо и вино, а битву жен отложим на потом.

Так они и сделали. Три дня и три ночи мужи и жены Улада ели, пили и веселились до упаду.

5. Борьба за первенство в Уладе

Попировав, мужи и жены Улада возвратились в Эмайн, и с новой силой разгорелся спор между Коналом, Лойгайре и Кухулином за долю победителя. Пришлось вмешаться Конхобару и его мудрым советникам. Конхобар повелел героям отправляться в Круахан, что в Коннахте, чтобы рассудили их Айлиль и Медб.

– А если и они вам не указ, – сказал он, – поезжайте к Курою, сыну Дайре, в Слиав Мис, что в Мунстере. Он рассудит вас по совести. Курой честен и справедлив, его дом всегда открыт для гостей, его рука крепка в бою, он все понимает и никого не боится, как настоящий король. Он даст вам мудрый совет, но только спрашивать его должен храбрый человек, ибо он сведущ в колдовстве и умеет то, чего никто не умеет.

– Сначала мы поедем в Круахан, – решил Кухулин.

– Согласен, – сказал Лойгайре.

– Едем, – заторопился Конал Кеарнах.

– Пусть первыми приведут твоих коней и первой запрягут твою повозку, – Кухулин сказал Коналу. – Поезжай первый.

– Мне это не нравится, – возразил Конал.

– Все знают, как упрямы твои кони и как ненадежна повозка, – заявил Кухулин. – Она такая тяжелая, что оставляет следы, по которым тебя и через год можно найти.

– Ты слышишь, Лойгайре? – завопил Конал. – Поезжай ты первый!

– Не смеши меня, – отозвался Лойгайре. – Никто быстрее меня не приедет к броду и никто быстрее не отразит даже тучу летящих копий. Однако я предпочитаю узкие тропинки, и лучше мне не встречать другие повозки, чтобы не пугать воинов, которым всего-то и надо, что проехать мимо.

С этими словами Лойгайре запряг коней и прыгнул в повозку. Он направился на запад через Маг-да-Габал, равнину Двух Вил, через Бернайд-на-Форайре, Смотровую Брешь, через брод Карпат Фергус, через брод Морриган по направлению к Каэртхунд Клуана-да-Дам, Рябиновый Луг Двух Волов, через Дандеалган, Маг Слисех, Голую Равнину, и Брегию. Немного прошло времени прежде, чем его догнал Конал Кеарнах с другими доблестными мужами Улада.

Кухулин же не спешил, забавляя жен Улада своими подвигами. Девять подвигов он совершил с яблоками, девять – с копьями, девять – с ножами, не дав им ни разу упасть или коснуться друг друга. А еще он взял у них трижды пятьдесят иголок и подбросил их вверх одну за другой, так что каждая следующая вдевалась в глазок предыдущей. Потом он отдал женам их иголки.

Тем временем Лаэг везде искал его, а когда нашел, то принялся пенять ему:

– Жалкий слепец, совсем не осталось в тебе храбрости! Никогда не получишь ты долю победителя, потому что Конал и Лойгайре раньше тебя явятся в Круахан.

– Не думал я ехать, Лаэг, – признался Кухулин. – А теперь готовь повозку.

Лаэг запряг коней, и они отправились в путь.

К этому времени два героя Улада уже добрались до Маг Бреаг, Великолепного Луга, однако Кухулин, подстрекаемый Лаэгом, так мчался на Сером Коне из Махи и Черном Кинглайне через Слиав Фуад и Брегию, что догнал их задолго до Круахана.

Улады не жалели коней, под копытами которых сотрясалась земля. В Круахане оружие падало со стен на пол, и люди трепетали, как тростник на берегу реки.

Медб сказала на это:

– С тех пор, как я в первый раз приехала в Круахан, ни разу не помню такого грома, а ведь на небе ни облачка.

Финдабайр Прекрасные Брови, дочь Айлиля и Медб, встала с кресла и поднялась в свой солнечный покой над большими воротами, чтобы посмотреть, кто едет. У нее было орлиное зрение.

– Матушка, я вижу повозку.

– Какая она? – спросила Медб. – Какого цвета впряженные в нее кони? Ты знаешь воина, который сидит в ней?

– Вижу! Вижу! – воскликнула Финдабайр. – Два коня впряжены в повозку. Оба серые в яблоках и не уступают друг другу ни в росте, ни в красоте, ни в беге. Уши у них прижаты, головы высоко подняты, ноздри раздуты, лбы широкие и груди тоже, гривы и хвосты кудрявятся, и шаг у обоих ровный и быстрый. Повозка сделана из хорошего дерева и вся блестит. Еще я вижу два черных колеса и упряжь, украшенную серебром. Сидит в ней муж с рыжими волосами и длинной бородой, разделенной надвое, как вилы. На нем алый с золотом плащ. Бронзовый щит окаймлен золотой полосой. В руке у него копье, а на голове шапка из перьев невиданных птиц.

– Знаю, кто это, – откликнулась Медб. – Друг королей, всегдашний победитель в битвах, буря в войне, огонь в споре, нож в победе, который разрежет нас на куски. Могучий Лойгайре Красная Рука. Его меч рубит людей, как нож режет лук. И кулак его бьет не слабее, чем волна бьет берег. Клянусь богами моего народа, коли Лойгайре Буадах в ярости и едет драться с нами, то, как лук срезают близко к земле, так и нас он срежет и многих других в Круахане, если не умилостивим мы его богатыми подношениями.

– Матушка, – крикнула Финдабайр, – я вижу еще одну повозку. И она не хуже первой.

– Расскажи мне о ней, – приказала Медб.

– Один впряженный в нее конь рыжий. Широкими прыжками одолевает он броды и реки, горы и долины, и быстр он, как птица. Мне не уследить за ним. Другой конь гнедой. На полном скаку перепрыгивает он через поля между горами и скалами, и дубы ему не помеха. Куда-то торопится он. Повозка из хорошего дерева и вся изукрашена, колеса из сверкающей бронзы, и упряжь блестит серебром.

В повозке прекрасный обликом муж с длинными волнистыми волосами, щеки у него белые с ярким румянцем, и рубаха на нем белая, чистая, плащ – синий с алым, щит у него коричневый с желтым и по краю отделан бронзой. В руке у него сверкающее копье, а на повозке покрывало из перьев невиданных птиц.

– Знаю я, кто это, – отозвалась Медб. – Рык льва, огонь, который убивает, как острый камень. Привычно ему складывать голову к голове, из одной битвы бросаться в другую. Как форель режут острым камнем, так нас взрежет сын Финдкоем, если он в ярости.

Клянусь всеми клятвами моего народа, как пятнистых рыбин бьют на красном камне железными прутьями, так нас побьет Конал Кеарнах, если он решил пойти против нас.

– Я вижу еще одну повозку! – крикнула Финдабайр.

– Рассказывай! – приказала Медб.

– В нее впряжены два коня под стать друг другу. Уши у них прижаты, головы подняты. Это красивые и сильные кони, ноздри у них раздуты, лбы широкие, гривы и хвосты завиты. Когда они идут шагом, комья земли вылетают у них из-под копыт, как стаи птиц, а когда бегут – пар вырывается из ноздрей и огонь из пасти. Один конь серый, легкий, стремительный. Другой – черный, с маленькой головой, ни в чем он не уступает первому. Весело скачут они рядом, словно туман в горах, олень на холме, заяц на равнине или зимний ветер в ночи.

Повозка сделана из самого лучшего дерева, колеса у нее железные, упряжь сверкает серебром, бронзой и золотом.

В повозке сидит усталый муж с потемневшим лицом, прекраснее которого не сыщешь во всей Ирландии. На нем алая туника, на груди пряжка из золота, а поверх плащ с белым капюшоном, украшенным золотом. Брови у него черные, как черна земля под ногами, глаза семи цветов и волосы тоже, а во взгляде у него любовь и пламя. На коленях он держит меч с золотой рукоятью, под рукой у него лежит копье с острым наконечником, а на спине висит алый щит с серебряным ободком и золотыми фигурками зверей.

Впереди сидит возница. Он высокий, худой и весь в веснушках. У него рыжие волосы, на них золотой венец. На нем короткий плащ, и в руках, голых по локоть, он держит вожжи.

– Воистину, то были капли перед ливнем, – сказала Медб. – Знаю я этого мужа. Он – как шум разгневанного моря, как огромная волна, в которой безумие дикого зверя, поднятого охотниками. Во время битвы он мчится прямо на врагов, и в его крике они слышат свою смерть. Он совершает подвиг за подвигом и кладет одну голову на другую, не считая. Его имя славят в песнях. Как на мельнице растирают солод в порошок, так нас разотрет по земле Кухулин.

– Клянусь клятвой моего народа, – продолжала Медб, – если мельница с десятью жерновами растирает солод в пыль, то он и вовсе сотрет нас с лица земли, будь даже с нами целое воинство, если гнев не оставит его.

– Как скачут остальные улады? – спросила Медб.

Финдабайр ответила ей:

– Рука к руке, плечо к плечу, колесо к колесу. Так они скачут. Их кони словно гром в небе, словно волны, поднятые бурей, и земля дрожит под их копытами.

– Пусть наши жены принесут много холодной воды в бадьях, постелят мягкие ковры, нажарят вкусного мяса, сварят лучшего эля. Открывайте ворота, встречайте их по-доброму, и они не причинят нам зла.

Медб сама вышла во двор. И с ней трижды пятьдесят юных девиц с тремя бочками холодной воды, в которой она решила остудить воинственный пыл героев.

Потом она спросила их: будут они жить в одном доме или порознь, каждый в своем?

– Каждый в своем, – ответил Кухулин.

Прискакали остальные улады. Их тоже встретили Медб и Айлиль со всеми своими чадами и домочадцами и предложили им еду и постель.

Вышел вперед Сенха и поблагодарил Медб и Айлиля за гостеприимство.

Улады поспешили следом за хозяевами во дворец, и все нашли себе пристанище. Тем временем музыканты услаждали слух гостей музыкой. Конхобар и Фергус, сын Ройга, остались в покоях Айлиля, а еще было девять покоев, и пировали там три дня и три ночи.

Когда все отпировали, Айлиль спросил Конхобара, что привело его в Круахан. Сенха ответил вместо Конхобара и все рассказал ему о ссоре жен, желавших первыми войти в пиршественную залу, и о ссоре мужей, желавших забрать себе долю победителя.

– Рассуди их, – попросил Сенха.

Айлилю это не понравилось.

– Не в добрый час недобрый друг вспомнил обо мне.

– Нет никого справедливее тебя, – стоял на своем Сенха.

– Мне надо подумать, – сказал Айлиль, требуя отсрочки.

– Не думай слишком долго, – попросил его Сенха. – Кто защитит нас, если нет с нами наших героев?

– Три дня и три ночи.

– Три дня не повредят дружбе, – согласился Сенха.

Лойгайре, Конал и Кухулин остались ждать суда Айлиля, а остальные улады отправились в обратный путь, благодаря Медб и Айлиля и ругмя ругая злонравного Брикриу, затеявшего всех поссорить между собой.

В тот же вечер в честь трех героев Медб и Айлиль задали пир, не хуже того, который задал уладам Брикриу, но только пировать герои должны были втроем. Едва стемнело, в залу ворвались отпущенные из пещеры сидов чудовища в обличии кошек. Конал и Лойгайре подскочили до потолка и до самого утра просидели на стропилах, забыв о мясе и вине.

Один Кухулин не встал с кресла. Едва чудовище приблизилось к нему, как он ударил его мечом, и хотя меч соскользнул с каменной головы, чудовище больше ни разу не пошевелилось. Кухулин всю ночь не сводил с него глаз.

С первыми лучами солнца воинственные кошки исчезли, а потом пришел Айлиль, от которого ничего не укрылось.

– Теперь Кухулин может взять долю победителя? – спросил он Конала и Лойгайре.

– Нет, – ответили они в один голос, – потому что мы вышли сражаться с воинами, а не с кошками.

– Придется вам тогда, – сказала Медб, – эту ночь провести в доме моего приемного отца Эркола и его жены Гармны.

Но сначала Медб и Айлиль на славу накормили и напоили героев. Когда же они пожелали накормить коней, то Конал и Лойгайре взяли двухлетний овес, а Кухулин – отборный ячмень. Потом они отправились в путь и всю дорогу старались обогнать друг друга, но первым все же был Кухулин.

Эркол и Гармна приветливо встретили героев, которые не скрыли, что приехали ради испытания, и тогда Эркол и Гармна отправили их одного за другим сражаться с жившими в долине ведьмами.

Первым пошел Лойгайре, однако он не устоял против ведьм и возвратился без оружия и доспехов.

Вторым пошел Конал и тоже не устоял, но потерял только копье, а меч сохранил.

Третьим пошел в долину Кухулин. Ведьмы с воплями набросились на него, но Кухулин не отступил. Вот уже от копья и щита остались одни обломки, а ведьмы все били и били его без устали.

Увидел это Лаэг и крикнул:

– Эй, Кухулин! Бессильный трус! Слепой шут! Куда делась твоя храбрость? Или ты хочешь, чтобы ведьмы одолели тебя?

Разгневался Кухулин и стал крушить и рубить окруживших его ведьм так, что вскоре всю долину залил их кровью. Когда же он возвратился с ведьмиными доспехами, Гармна и ее дочь Буан обрадовались, увидев его целым и невредимым, и с почетом проводили в дом.

Ночью герои отдыхали, а на другой день поутру Эркол вызвал их всех троих одного за другим на поединок.

Первым оседлал коня Лойгайре, но не успел он и глазом моргнуть, как конь Эркола убил его коня, а Эркол чуть не убил его самого, так что он побежал в Круахан и всем рассказал, что Эркол убил Конала и Кухулина.

Конал тоже бежал после того, как конь Эркола убил его коня, а его слуга утонул в реке, которую с тех пор называют Снам Ратханд.

Зато Серый Конь из Махи не уступил коню Эркола и сам убил его, и Кухулин одолел Эркола, после чего привязал его сзади к повозке и поехал в Круахан.

Буан, дочь Гармны, побежала следом за ним, потому что полюбила Кухулина и не пожелала с ним расстаться. Следы от повозки Кухулина не терялись среди других следов, потому что он всегда ехал напрямик и нигде не сворачивал, даже если на его пути оказывались скала или глубокое ущелье. В одном таком месте Буан не рассчитала своих сил, упала и ударилась головой о камень. Она умерла, и то место стали называть Могилой Буан.

Когда Конал и Кухулин объявились в Круахане, то не сразу догадались, почему их оплакивают, ведь они не знали о лживой вести Лойгайре, будто они оба погибли от руки Эркола.

Все поняв, Айлиль скрылся в своем покое и долго стоял, прислонившись к стене. Он старался успокоить свои мысли, ибо знал, какая великая опасность грозит его королевству, если он совершит ошибку. Три дня и три ночи он не ел и не спал, пока Медб не сказала ему:

– Ты трус и только зря тянешь время! Я сама рассужу их, если ты боишься!

– Не под силу мне судить героев, – согласился с ней Айлиль. – Да и кому это под силу?

– Мне, – заявила Медб. – Да и что в этом трудного? Лойгайре и Конал Кеарнах не похожи друг на друга, как бронза и серебро. И Конал Кеарнах с Кухулином не похожи друг на друга, как серебро и красное золото.

Поразмыслив, Медб призвала к себе Лойгайре Буадаха.

– Привет тебе, Лойгайре Буадах, – сказала она ему. – Мы считаем тебя первым из первых героев Улада и тебе отдаем долю победителя вместе с чашей из бронзы, на дне которой серебряная птица. Возьми ее как знак нашего суда, но никому ее не показывай, пока не предстанешь перед Конхобаром и всеми воинами Алой Ветви. Увидишь, что несут долю победителя, доставай чашу, и никто не посмеет оспорить ее у тебя, ибо мы вручаем тебе знак твоего первенства. – Лойгайре подали чашу, до краев наполненную сладким вином, и он одним глотком опорожнил ее. – Ты – первый из первых, – повторила Медб. – Живи сто лет и радуйся жизни, лучший из лучших в Уладе!

Едва Лойгайре ушел, как Медб призвала к себе Конала Кеарнаха.