Королевство Несбё Ю

Забытая земля

«Неужели я последний Хранитель из первоначальных ста сорока одного?» Эта мрачная мысль не шла из головы у Дхакала.

Восемь недель назад главные силы захватчиков стремительно и жестоко вторглись в страну. Кавалерия и пехота обрушивались с холмов и затапливали долины, стирая с лица земли деревни и убивая всех на своем пути.

Вместе с армией шли отборные отряды, у которых была одна задача: найти священный Теуранг и принести королю. Предвидя это, Хранители, чьим единственным долгом было хранить священную реликвию, извлекли ее из почетного хранилища и унесли.

Дхакал пустил лошадь шагом, свернул с тропы через заросли и остановился на маленькой тенистой поляне. Слез с седла, позволяя лошади подойти к ближайшему ручейку, наклонить голову и начать пить. Пройдя за лошадью, проверил кожаные ремни, удерживавшие деревянный кубический ларец под ее крупом. Как всегда, груз держался прочно.

Это ларец — настоящее чудо; такой прочный, что без малейших трещин выдерживает падение с высокой скалы и постоянные удары. У него много замков, они потайные и устроены так изобретательно, что открыть их почти невозможно.

Ни у одного из десяти Хранителей из отряда Дхакала не было ни возможностей, ни способностей открыть этот уникальный ларец, да они и не знали, что в нем: подлинная реликвия или замена. Эта честь, а возможно, проклятие принадлежит исключительно Дхакалу. Ему неизвестно, как он был избран. Он знает только, что в его ларце священный Теуранг. Скоро, если повезет, он найдет ему безопасное укрытие.

Почти девять недель он бежит, покинув столицу со своим отрядом всего за пару недель до ее захвата. Два дня скакали они верхом на юг, и дым горящих домов и полей заполнял небо за их спинами. На третий день они разделились, каждый Хранитель пустился заранее назначенной дорогой, некоторые прочь от передовой линии захватчиков, но некоторые повернули к ней. Эти храбрецы либо мертвы, либо принимают мучения от рук иноземцев, которые, завладев ларцом с приманкой, теперь пытаются узнать, где подлинник. Но, как и задумано, никто из Хранителей не способен сообщить им это.

Дхакал же получил приказ ехать строго на восток, навстречу восходящему солнцу, и этого направления он придерживался шестьдесят один день. Земля, где он оказался, очень отличается от суровой горной местности, в которой он вырос. Здесь тоже горы, но они поросли густым лесом и разделены глубокими ущельями, дно которых усеяно озерами. Это позволяет без труда скрываться, но сильно замедляет продвижение. Такая местность — обоюдоострый меч: врагам легко подстеречь его в засаде.

До сих пор ему много раз едва удавалось уйти, помогала отличная выучка. Пять раз Дхакал наблюдал из укрытия, как преследователи проезжают в нескольких футах от него, а дважды ему пришлось вести тщательно продуманный бой с конными отрядами врага. Их было много, а он уставший, но всякий раз его враги падали замертво, а их лошади разбегались.

Последние три дня он не видел и не слышал преследователей. Да и местных жителей встречал редко; те, кого встречал, не обращали на него внимания. Лицом и фигурой он такой же, как они. Чутье говорило ему, что надо ехать, пока достаточное расстояние не станет отделять его от…

Ярдах в пятидесяти по течению ручья хрустнула ветка. Другой не обратил бы на это внимания, но Дхакал знал, с какими звуками лошадь пробирается через густой подлесок. Его собственная лошадь перестала пить и подняла голову, прядая ушами.

С тропы донесся новый звук — удар лошадиного копыта о камешки. Дхакал снял со спины лук, достал стрелу из колчана и присел в высокой, по колено, приречной траве. Частично закрытый ногами лошади, он вглядывался из-под брюха, искал следы движения. Ничего. Он повернул голову направо. Сквозь деревья едва виднелась узкая тропа. Дхакал смотрел, ждал.

Снова скрип камней под копытами.

Дхакал наложил стрелу и слегка натянул тетиву.

Несколько мгновений спустя на тропе появилась лошадь и начала осторожно приближаться. Потом остановилась. Дхакал видел только ноги всадника и руку в черной перчатке на луке седла, с пальцев свободно свисал повод. Рука дернулась, слегка натянув его. Лошадь заржала и топнула.

Намеренное движение, сразу понял Дхакал. Отвлекает.

Они нападут со стороны леса.

Дхакал натянул лук, прицелился и выпустил стрелу. Острие пронзило ногу всадника почти у самого верха. Чутье подсказало Дхакалу, что он поразил цель. Стрела пробила жилу: противник выведен из строя и через несколько минут умрет.

Все еще присевший, Дхакал развернулся на пятках и достал из колчана еще три стрелы; две положил на землю рядом с собой, третью наложил на тетиву. В тридцати футах от него трое, обнажив мечи, подбирались к нему через подлесок. Дхакал прицелился в переднего и выстрелил. Тот упал. Дхакал стремительно выстрелил еще дважды и попал одному в грудь, другому в горло. Четвертый нападающий с боевым кличем кинулся к нему из-за деревьев. Он почти добрался до ручья, когда его сбила стрела Дхакала.

В лесу стало тихо.

«Четверо? — подумал Дхакал. — Раньше они никогда не посылали меньше дюжины».

И словно в ответ на его удивление позади на тропе послышался конский топот. Дхакал обернулся и увидел целую цепь всадников, несшихся к нему по тропе мимо упавшего товарища. Три лошади… четыре… семь… Десять лошадей, и показываются все новые. Слишком много. Дхакал сел верхом, наложил стрелу, повернулся и успел увидеть, как первый всадник показывается на поляне. Дхакал выстрелил. Стрела попала всаднику в правый глаз. Удар отбросил человека, он упал на своего коня и на следующего всадника; лошадь того встала на дыбы, попятилась и перегородила путь остальным. Лошади налетали друг на друга. Нападение потеряло стремительность.

Дхакал уже сидел верхом и ударил пятками бока лошади. Та прыгнула с берега в воду. Дхакал повернул ее, пришпорил и поскакал вниз по ручью.

Он понимал, что это не случайная засада. Преследователи какое-то время скрытно следовали за ним и сумели окружить.

Сквозь плеск мелкой воды под копытами своей лошади он слышал их: по лесу справа от него и по каменистой тропе слева скакали всадники.

Впереди ручей поворачивает направо. Здесь деревья и подлесок чаще, они теснятся на берегу, закрывая солнце, оставляя путника в полутьме. Услышав позади крик, он повернулся. Четверо всадников преследовали его. Посмотрел направо и увидел темные силуэты лошадей, скачущих параллельно ему. Загоняют, понял Дхакал. Но куда?

Ответ стал яснее несколько мгновений спустя, когда деревья неожиданно расступились и впереди показался луг. Ручей оказался здесь вчетверо шире; цвет воды досказал, что увеличилась и глубина. Подчиняясь порыву, он повернул лошадь налево, к песчаному берегу. Прямо впереди из-под деревьев появились пятеро всадников; двое пригнулись, выставив вперед пики, еще трое скакали выпрямившись, натянув луки. Дхакал лег, прижавшись к холке, и дернул повод, поворачивая коня вправо, снова в воду. На другом берегу из-под деревьев показалась еще одна цепь всадников, тоже вооруженных пиками и луками. И, замыкая засадное кольцо, прямо позади к нему скакала по ручью еще одна группа всадников.

Словно по приказу, все всадники перешли на шаг, потом остановились. Держа пики наготове и натянув луки, они смотрели на него.

«Почему они не идут за мной?» — удивился Дхакал.

И тут же услышал оглушительный рев воды.

Водопад.

Я в ловушке. Попался.

Он натянул повод и до поворота реки позволял лошади медленно идти. Там вода была глубже и текла быстрее. В пятидесяти ярдах впереди Дхакал видел облако брызг над поверхностью, видел, как вода низвергается между камней большим водопадом.

Он повернулся в седле.

Его преследователи не двигались, за исключением одного. Одеяние этого человека подсказало Дхакалу, что он предводитель. Человек остановился в двадцати шагах и поднял руки, показывая, что не вооружен.

Он что-то крикнул. Языка Дхакал не знал, но смысл понял: уговаривает. Все кончено, говорит этот человек. Ты славно сражался и выполнил свой долг. Сдавайся, и с тобой поступят по справедливости.

Это ложь. Его будут пытать и со временем убьют. Живой он не позволит проклятым врагам завладеть Теурангом. Не позволит без боя.

Дхакал развернул лошадь, так что встал лицом к преследователям. С подчеркнутой медлительностью он снял со спины лук и бросил в воду. То же самое сделал с колчаном, затем последовали длинный и короткий мечи. Наконец кинжал у пояса.

Предводитель врага кивнул в знак уважения, потом повернулся в седле и что-то сказал своим людям. Медленно, один за другим, всадники подняли пики и убрали луки. Предводитель снова повернулся к Дхакалу и знаком пригласил приблизиться.

Дхакал улыбнулся и покачал головой.

Он резко повернул лошадь направо, ударил ее и сжал ногами бока. Лошадь встала на дыбы, сорвалась с места и понеслась к брызгам, поднимавшимся над водопадом.

Граница пустыни провинции Сицзян

Империя династии Цинь, Китай, 1677 год

Облако пыли на восточном горизонте Джузеппе увидел раньше брата. Шириной в милю, ограниченная склонами узкой долины, коричневая стена пыли и песка двигалась к ним.

Не сводя с нее глаз, Джузеппе потрепал старшего брата по плечу. Франческо де Лана Терци из Брешии, что в Ломбардии, в Италии, повернулся не разгибаясь — он разглядывал чертеж — и посмотрел, куда показывает брат.

Младший де Лана Терци нервно прошептал:

— Это буря?

— Своего рода, — ответил Франческо. — Но не то, что ты думаешь.

Это облако пыли рождено не обычной поднятой ветром пыльной бурей, к которым за последние полгода они привыкли, но сотнями лошадиных копыт. А верхом на этих лошадях скачут сотни отборных смертоносных воинов.

Франческо, успокаивая, похлопал брата по плечу.

— Не волнуйся, брат, я их ожидал — хотя, должен признать, не так скоро.

— Это он? — хрипло спросил Джузеппе. — Он? Ты мне этого не говорил.

— Не хотел пугать. Не волнуйся. Еще есть время.

Франческо ладонью заслонил глаза от солнца и стал изучать приближающееся облако. Он знал, что расстояния здесь обманчивы. Обширная империя Цинь лежит далеко за горизонтом. За два года, проведенные в этой стране, Франческо и его брат повидали самые разнообразные местности: от джунглей и лесов до болот, но эта территория, это место, которое называют десятками способов и произносят эти названия по-разному, самое проклятое и забытое богом.

Состоящая преимущественно из холмов, частично пологих, частично острых каменных утесов, эта земля — огромное полотно, написанное всего двумя красками: коричневой и серой. Даже вода в реках, текущих по долинам, тускло-серая. Как будто Господь взмахнул своей могучей десницей и проклял это место. В дни, когда облака расходились, поразительная синева неба только подчеркивает пепельный ландшафт.

А еще здесь ветер, с содроганием подумал Франческо. Бесконечный ветер свистит в скалах и гонит тучи пыли; он кажется настолько живым, что местные жители говорят, это призраки приходят за их душами. Полгода назад Франческо, ученый по природе и занятию, смеялся над такими суевериями. Теперь он уже не так уверен. Слишком много необычных звуков слышно здесь по ночам.

Еще несколько дней, утешал он себя, и у него будет все необходимое. Но дело не только во времени. Он заключил договор с дьяволом. То, что он делает, надеялся Франческо, в конечном счете делается во имя добра. И Господь вспомнит об этом в Судный день.

Несколько мгновений он разглядывал приближающееся облако, потом опустил руку и повернулся к Джузеппе.

— Они еще в двадцати милях, — определил он. — У нас не меньше часа. Давай заканчивать.

Франческо повернулся и окликнул одного из мужчин, приземистого, могучего, в черной рубашке и брюках из грубой ткани. Хао, главный посредник и переводчик Франческо, подошел.

— Да, господин, — сказал он по-итальянски с сильным акцентом, но вполне понятно.

Франческо вздохнул. Он давно отказался от попыток уговорить Хао звать его по имени, но надеялся, что хотя бы сейчас Хао откажется от церемоний.

— Вели людям заканчивать быстрей. Гости скоро прибудут.

Хао взглянул на горизонт и увидел то, что несколько минут назад заметил Джузеппе. Глаза его округлились. Он коротко кивнул, сказал: «Будет сделано, господин», повернулся и начал выкрикивать приказы десяткам местных жителей, толпившимся вокруг на поляне на вершине холма. Потом побежал и присоединился к ним.

Поляна, примерно сто на сто шагов, на самом деле представляла собой крышу внутреннего двора гомпы. Со всех четырех сторон от поляны в долину по склонам спускались стены с башнями и сторожевыми вышками, как хребет гигантской ящерицы.

Хотя Франческо говорили, что гомпа первоначально была укрепленным пунктом для обучения, но обитатели этой крепости практиковали только одно ремесло — воинское.

И он был этому рад. Как свидетельствовали постоянные нападения и засады на равнинах внизу, он и его люди жили на самых границах государства. И не случайно их перевезли сюда, чтобы они закончили работу над машиной, которую их благодетель назвал Великим Драконом.

Поляна наполнилась стуком деревянных молотков: рабочие под руководством Хао заколачивали в каменистую почву последние сваи. Столбы коричневой пыли поднимались в воздух, ветер подхватывал их и уносил куда-то прочь. Еще через десять минут на поляне стало тихо. Хао снова поднялся туда, где стояли Франческо и Джузеппе.

— Мы готовы, господин.

Отступив на несколько шагов, Франческо восхищенно осматривал сооружение. Он был доволен. Конструировать на бумаге — одно; увидеть, как твой замысел воплощается в жизнь, — совсем другое.

Высотой в сорок футов, занимая три четверти поляны, палатка из снежно-белого шелка, с бамбуковыми распорками, выкрашенными в красное, походила на облачный замок.

— Отличная работа, — сказал Франческо Хао. — Джузеппе?

— Великолепно, — прошептал младший де Лана Терци.

Франческо кивнул и тихо произнес:

— Будем надеяться, то, что внутри, произведет еще большее впечатление.

Хотя остроглазые часовые гомпы заметили облако пыли раньше Джузеппе, тревожный рог прозвучал лишь за несколько минут до прибытия свиты. Франческо догадывался, что это, как и направление, с которого приближались всадники, и раннее их прибытие, — тактическое решение. Вражеские укрепления располагались преимущественно на западе. Отряд приближался с востока, и поднятую им пыль закрывали холмы, окружающие гомпу. Враг не успел бы подготовить засаду и перехватить прибывших. Зная своего благодетеля, Франческо подозревал, что за гомпой тайно наблюдали, ожидая, пока изменится направление ветра и переместятся вражеские патрули.

Их патрон хитрый человек, напомнил себе Франческо. Хитрый и опасный.

Меньше чем через десять минут Франческо услышал скрип кожи и звуки шагов на гравии дорожки, по спирали опоясывающей холм. Пыль достигла границы поляны. Затем неожиданно наступила тишина. Хотя Франческо этого ожидал, то, что произошло дальше, все равно его удивило.

По резкому приказу, исторгнутому невидимым ртом, на поляну вступила двойная шеренга солдат гвардии; каждый одновременный шаг они подчеркивали громким выдохом. С мрачными лицами, не сводя глаз с горизонта, горизонтально держа перед собой пики, стража растянулась по поляне и принялась теснить испуганных рабочих на дальнюю сторону и за палатку. Проделав это, они застыли по краю поляны, лицами наружу, наискось прижимая пики к себе.

Снизу, с тропы, снова донесся гортанный приказ, и по гравию заскрипели подкованные сандалии. На поляну вышел ромбовидный строй солдат личной гвардии императора в красно-черных бамбуковых доспехах и направился туда, где стояли Франческо и Джузеппе. Фаланга неожиданно остановилась, передние солдаты шагнули вправо и влево, раскрыв в человеческой стене ворота, через которые прошел один человек.

На три ладони выше своих самых высоких воинов, император Канси из династии Цинь, правящий по мандату небес, выглядел так, что самые мрачные его солдаты казались по сравнению с ним добродушными.

Император Канси сделал три широких шага к Франческо и остановился. Прежде чем заговорить, он несколько секунд изучал раскосыми глазами лицо итальянца. Франческо собирался позвать Хао, чтобы тот переводил, но Хао уже был рядом; стоя за Франческо, он прошептал ему на ухо:

— Император говорит: «Ты удивился, увидев меня?»

— Да, удивился, но я рад, ваше величество.

Франческо знал — это не просто вопрос. Император Канси чудовищно подозрителен: если бы Франческо недостаточно удивился его прибытию, император сразу заподозрил бы его в том, что он шпион.

— Что за сооружение я вижу перед собой? — спросил император Канси.

— Это палатка, ваше величество, моей собственной конструкции. Она не только защищает Великого Дракона, но и не дает врагам увидеть его.

Император Канси коротко кивнул.

— Передашь чертежи палатки моему личному секретарю.

Подняв палец, он приказал секретарю приблизиться.

— Конечно, ваше величество, — ответил Франческо.

— Хорошо ли трудились рабы, которых я прислал тебе?

Франческо внутренне поморщился при этом вопросе императора, но ничего не сказал. Шесть последних месяцев они с Джузеппе работали бок о бок с этими людьми в труднейших условиях. Они подружились. Однако он не стал признаваться в этом вслух. Такая эмоциональная привязанность стала бы рычагом, который император не замедлил бы использовать.

— Они прекрасно показали себя, ваше величество. К сожалению, на прошлой неделе четверо умерли…

— Такова суть этого мира — смерть. Если они умерли на службе своего повелителя, предки примут их с гордостью.

— Мой десятник и переводчик Хао особенно хорошо проявил себя.

Император Канси посмотрел на Хао, потом снова на Франческо.

— Семью этого человека освободят из тюрьмы.

Император поднял палец над плечом, и секретарь что-то быстро записал на листке пергамента.

Франческо с облегчением вздохнул и улыбнулся.

— Ваше величество, благодарю за доброту.

— Скажи мне: когда будет готов Великий Дракон?

— Еще два дня, и…

— У тебя время до завтрашнего рассвета.

С этими словами император Канси повернулся и отступил в свою фалангу, и та сомкнулась за ним; с одинаковым выражением лица окружающие императора солдаты пошли с поляны, а несколько мгновений спустя за ними двинулись и все остальные, освобождая периметр поляны. Когда их шаги и ритмичные выдохи стихли, Джузеппе сказал:

— Он с ума сошел? Завтра на рассвете. Как мы сможем?..

— Сможем, — ответил Франческо. — И даже запас времени будет.

— Но как?

— Работы осталось всего на несколько часов. Я сказал императору «два дня», зная, что он потребует невозможного. Но благодаря этому мы можем ему угодить.

Джузеппе улыбнулся.

— Ты хитер, брат мой. Отлично сделано.

— Пошли, нужно добавить последние штрихи к этому Великому Дракону.

При свете привязанных к столбам факелов, под взглядом секретаря императора, который стоял у входа в палатку, сложив руки под одеянием, они работали всю ночь, и Хао, их верный, надежный десятник, подгонял людей, подгонял, подгонял. Джузеппе и Франческо тоже работали, ходили по палатке, задавали вопросы, наклонялись, осматривая то и это… Растяжки из бычьих жил развязали, проверили на прочность, снова завязали и снова проверили; бамбуковые стойки и медные крепления простучали деревянными молотками в поисках трещин; чтобы проверить готовность ходовой части из плетеного ротанга, на нее напали с заостренными кольями (Франческо заранее подготовил второе покрытие из черного лака, чтобы промазать стены и перегородки, если они окажутся слабыми); наконец художник Джузеппе нанес последние мазки на носовую роспись — изображение драконьей морды с выпученными глазами, оскаленными клыками и высунутым раздвоенным языком.

Когда над холмами на востоке показался верхний край солнечного диска, Франческо приказал закончить все работы. Как только это сделали, он медленно обошел машину от носа до кормы. Подбоченясь, наклоняя голову то так, то этак, Франческо разглядывал все поверхности корабля в поисках малейших изъянов. И ничего не нашел. Вернулся к носу и решительно кивнул секретарю императора.

Тот нырнул под клапан палатки и исчез.

Час спустя послышались уже знакомый топот и выдохи императорской свиты. Звуки заполнили поляну почти неожиданно и вдруг смолкли. Император Канси в простом сером шелковом одеянии вошел в палатку. За ним шли его личный секретарь и главный телохранитель.

Император замер, глаза его округлились.

За два года, что Франческо знал императора, тот впервые проявил изумление.

Сквозь белые шелковые стены и крышу палатки пробивался солнечный свет, и внутри все было окутано неземным сиянием. Обычный земляной пол покрыли совершенно черными тканями, и у зрителей создавалось впечатление, что они стоят на краю пропасти.

Франческо де Лана Терпи был ученым, но в глубине его души жил артист.

Император Канси сделал шаг вперед и невольно замешкался, когда его нога должна была коснуться черной поверхности. Потом подошел к носу и долго смотрел на морду дракона. И вдруг улыбнулся.

Франческо и это увидел впервые. Он никогда не видел императора без его обычной мрачной мины.

Император обернулся к Франческо.

— Он великолепен! — перевел Хао. — Выпускай его!

— Как прикажет его величество.

Снаружи люди Франческо заняли свои позиции вокруг платки. Перерезали растяжки. По замыслу Франческо, к верхним краям шелковых стен были привязаны грузы, и теперь стены упали. Одновременно десяток людей сзади потянул назад крышу, которая поднялась и развернулась, как огромный парус, прежде чем опуститься и исчезнуть из виду.

Все замолчали, только ветер свистел в башнях и окнах гомпы.

Посреди поляны возвышалась летающая машина императора Канси — Великий Дракон. Франческо не радовало и не огорчало это название, он просто угождал своему благодетелю; но как для ученого эта машина была для него просто прообразом его мечты — подлинного Летучего Корабля легче воздуха.

Корабль был длиной пятьдесят футов, шириной двенадцать и высотой тридцать футов; его верхнюю часть составляли четыре сферы из плотного шелка, внутри которых находились бамбуковые распорки толщиной в палец, перевязанные жилами животных. Расположенные от носа до кормы, сферы были длиной двенадцать футов каждая, все снабжены клапаном в нижней части; каждый из этих клапанов соединялся с вертикальной медной трубой, окруженной собственной решеткой из бамбука и сухожилий. От уровня клапанов труба спускалась на четыре фута к тонкой бамбуковой планке с прикрепленной к ней защищенной от ветра угольной жаровней. И, наконец, прикрепленная сухожилиями к сферам сверху, красовалась выкрашенная черным лаком гондола, достаточно длинная, чтобы вместить десять солдат в ряд, а также припасы, оборудование, оружие и пилота-навигатора.

Император Канси прошел вперед и остановился под передней сферой; теперь он смотрел в пасть дракона. Поднял руки над головой. «Словно разглядывает собственное создание», — подумал Франческо.

И только тут он понял серьезность своего деяния. Его обдало волной печали и стыда. Поистине он заключил договор с дьяволом. Этот человек, этот жестокий монарх будет использовать его Великого Дракона, чтобы убивать других людей, и солдат, и гражданских.

Вооруженный хо яо, или порохом, веществом, с которым только сейчас с умеренным успехом учатся обращаться в Европе, но с которым китайцы знакомы уже давно, император Канси сможет насылать огонь на противников с помощью фитильных мушкетов, бомб и огнеметов. И сможет это делать с неба, передвигаясь быстрее скачущей лошади.

Франческо понял, что слишком поздно осознал правду. Теперь машина смерти в руках императора Канси. И изменить это невозможно. Достигнув успеха со своим подлинным Летучим Кораблем, возможно, он смог бы уравновесить зло добром. Но узнать это суждено ему только в Судный день.

Франческо отвлекся от своих мыслей, увидев, что император Канси стоит рядом с ним.

— Я доволен, — сообщил ему император. — Покажи моим военачальникам, как строить много таких, и сразу получишь все необходимое для дальнейшей работы.

— Ваше величество…

— Он готов лететь?

— Только прикажите.

— Приказ отдан. Но сначала небольшое изменение. Как и планировалось, мастер де Лана Терпи, ты поведешь Великого Дракона в первый испытательный полет. Но твой брат останется с нами.

— Прошу прошения, ваше величество, но почему?

— Конечно, чтобы обеспечить твое возвращение. И уберечь тебя от соблазна отдать Великого Дракона моим врагам.

— Ваше величество, я не стану…

— Так мы будем уверены в этом.

— Ваше величество, Джузеппе мой второй пилот-навигатор. Мне он нужен…

— У меня везде глаза и уши, мастер де Лана Терпи. Твой хваленый десятник Хао обучен не хуже твоего брата. Тебя будут сопровождать Хао и шестеро моих гвардейцев на случай, если тебе понадобится… помощь.

— Должен возразить, ваше величество…

— Нет, не должен, мастер де Лана Терци, — холодно сказал император Канси. Предостережение было недвусмысленным.

Франческо вдохнул, пытаясь успокоиться.

— Где я должен совершить испытательный полет?

— Видишь горы на севере, большие горы, касающиеся неба?

— Да.

— Ты полетишь туда.

— Ваше величество, это вражеская территория.

— Как лучше испытать оружие? — Франческо открыл рот, собираясь возразить, но император Канси продолжил: — В холмах вдоль ручьев ты найдешь золотой цветок— Хао знает, о чем я говорю. Принеси мне цветок раньше, чем он увянет, и ты получишь награду.

— Ваше величество, это горы… — Сорок миль, подумал Франческо. А то и пятьдесят… слишком далеко для испытательного полета. Может…

— Ты принесешь мне цветок раньше, чем он увянет, или я насажу голову твоего брата на пику. Понял?

— Я понял.

Франческо повернулся к младшему брату. Джузеппе слышал разговор, лицо его посерело. Подбородок дрожал.

— Брат… мне страшно.

— Не бойся. Я вернусь быстро, ты даже не заметишь, что меня нет.

Джузеппе вздохнул, стиснул зубы и расправил плечи.

— Да. Я знаю, ты прав. Корабль настоящее чудо, и никто лучше тебя его не поведет. Если повезет, мы сегодня вместе поужинаем.

— Отличная мысль, — согласился Франческо.

Они обнялись, и через несколько секунд Франческо отступил. Повернулся лицом к Хао и сказал:

— Прикажи наполнить жаровни. Вылетаем через десять минут.