Убить Отца Дациери Сандроне
Приглядевшись, она заметила, что кроссовки не просто зацепились, а привязаны за шнурки. Она обернулась и посмотрела на Ровере:
– Кто-то их сюда повесил.
– Именно. Поэтому группа спустилась. – Он указал на тропинку. – Можешь пройти здесь, только поосторожнее, спуск крутой. Один из ребят лодыжку подвернул.
Ровере пошел впереди, заинтригованная Коломба невольно двинулась следом. Кто повесил там кроссовки? И зачем?
Внезапный порыв ветра обдал ее водяными брызгами, и Коломба вздрогнула. Легкие сжались.
«Не хватит ли приступов на сегодня? – подумала она. – Вот вернешься домой и паникуй сколько хочешь. Можешь даже поплакать опять. Только, пожалуйста, не сейчас».
Она сама не знала, к кому обращается, и понимала только, что здешняя атмосфера начинает действовать ей на нервы. Ей захотелось как можно скорее уехать. Пройдя мимо деревьев, они оказались на заросшей чахлым кустарником и ежевикой крутой насыпи, размеченной полукругом из крупных камней. Возле одного камня собралось человек десять, включая Франко Де Анджелиса и замначальника Центрального следственного управления Марко Сантини. У подножия валуна что-то фотографировали два типа в белых комбинезонах. На груди у них красовалась эмблема отдела анализа тяжких преступлений, и Коломба разом все поняла. В глубине души она предчувствовала это с самого начала. Ведь поиск пропавших – не ее конек, она занимается расследованием убийств. Она подошла поближе. Валун отбрасывал темную заостренную тень на скорченную на земле фигурку.
«Только бы не ребенок», – мысленно взмолилась Коломба. Ее молитва была услышана.
Труп принадлежал женщине. Она была обезглавлена.
Тело лежало на животе: ноги скрещены, одна рука поджата под себя, другая обращена ладонью к небу. Шея оканчивалась зияющей бордовой раной. В свете прожекторов поблескивала влажной белизной обнаженная кость. На расстоянии метра лежала голова, обращенная лицом к телу.
Подняв взгляд от трупа, Коломба обнаружила, что остальные смотрят на нее.
Сантини, пятидесятилетний мужчина спортивного телосложения с тонкими усиками, был явно взбешен.
– А тебя кто сюда звал? – спросил он.
– Я, – ответил ему Ровере.
– И с какой стати, осмелюсь спросить?
– Для повышения квалификации.
Сантини воздел руки к небу и отошел прочь. Коломба пожала руку судье.
– Славно, славно, – рассеянно проговорил тот и почти тут же под благовидным предлогом удалился, утащив за собой Ровере.
Издалека Коломба видела, как они вполголоса о чем-то спорят.
Остальные – кое-кто ее узнал, а другие о ней только слышали – продолжали глазеть на нее, пока к ней на выручку не пришел, материализовавшись из сумрака, Марио Тирелли. Судмедэксперт был высоким сухопарым человеком в рыбацкой панаме. Он жевал лакричный корень. Тирелли неизменно имел при себе запас лакрицы в серебряном портсигаре, который был едва ли не старше его самого.
– Как ты? – сжав ее ладонь ледяными руками, спросил он. – Я страшно соскучился.
– И я по тебе, – откликнулась Коломба. – Я до сих пор в отпуске, так что не больно-то радуйся.
– Тогда что ты забыла здесь в такую погодку?
– Как видно, я позарез понадобилась Ровере. Лучше расскажи, что тут делают они.
– Ты про управление или про аналитиков?
– Да про всех. По идее, они должны заниматься организованной преступностью или серийными убийствами. А тут всего один труп.
– Строго говоря, если повелит начальство, они хоть пропавших кошек будут разыскивать.
– А Де Анджелис – закадычный дружок Сантини.
– И они охотно друг друга прикрывают. Видимо, криминалистам Сантини не доверяет, вот и приволок этих клоунов в белых комбинезонах. Если ему повезет, не придется ни с кем делить лавры.
– А если не повезет?
– Свалит все на вас.
– Вот же дерьмо сволочное!
– Сантини в своем репертуаре. А ты бы лучше отдыхала, чем в это дерьмо вляпываться.
– Да и ты тоже. Ты разве не вышел на пенсию?
– Я тут в качестве консультанта. Мне не по нраву сидеть дома и читать детективы, а кроссворды решать я не умею, – улыбнулся Тирелли. Он был бездетным вдовцом и предпочел бы умереть со скальпелем в руке. – Хочешь, расскажу про эту женщину, или так и будешь делать вид, что тебе все до лампочки?
– Выкладывай.
– Ее обезглавили холодным оружием с изогнутым клинком. Чтобы отделить голову от туловища, убийца нанес как минимум четыре-пять ударов между вторым и третьим шейным позвонком. Скорее всего, смертельным оказался уже первый удар, нанесенный под затылочную кость, когда женщина еще стояла.
– То есть ее ударили сзади.
– Судя по направлению удара, да. Она моментально потеряла сознание и через минуту умерла. Судя по степени трупного окоченения, убийство произошло сегодня после полудня, но из-за дождя время точно не определить. Я бы сказал, между тринадцатью и восемнадцатью часами. Вот увидишь, умники-аналитики назовут время смерти с точностью до секунды, – язвительно добавил он.
– Никаких следов борьбы, – сказала Коломба. – Она явно доверяла убийце, иначе успела бы хоть немного обернуться до убийства.
– Он напал неожиданно и окончательно обезглавил ее после того, как она упала на землю.
Воспользовавшись тем, что Сантини и прочие отошли от трупа, Коломба вернулась, чтобы повнимательней взглянуть на тело. Она осмотрела его машинально, почти не задумываясь, что делает. Тирелли последовал за ней.
– Одежду с нее не снимали и не одевали ее заново, – произнесла Коломба. – Признаки посмертного изнасилования отсутствуют.
– Согласен.
Она рассмотрела голову вблизи. Глаза повреждены не были.
– Никаких признаков проникновения в рот и уши.
– Слава тебе господи…
– Думаешь, мальчик все видел?
– Пока неизвестно. Его еще не нашли.
– Его похитил убийца?
– По всей вероятности.
Коломба покачала головой. Она терпеть не могла, когда в такие дела оказывались замешаны дети. Обернувшись, она снова взглянула на место преступления:
– С сексом это не связано. Над телом не надругались.
– По-твоему, обезглавливание надругательством не считается?
– Помимо этого, признаки насилия отсутствуют, на женщине ни царапины.
– Может, ему хватило и того, что он натворил, – сказал Тирелли.
Не успела Коломба ответить, как один из прочесывавших кусты экспертов крикнул из зарослей:
– Эй! Сюда!
Все, включая в очередной раз пошедшую на поводу у собственных рефлексов Коломбу, кинулись к нему. Эксперт поднял садовый нож, держа его за лезвие кончиками затянутых в перчатку пальцев. Сантини нагнулся и пригляделся:
– На лезвии небольшие сколы, возможно от контакта с костью.
– Тебя ждет большое будущее в качестве заточника, – произнесла Коломба.
На скулах Сантини выступили желваки.
– Ты еще здесь?
– Нет, у тебя галлюцинации.
– Главное, ничего не трогай. Меньше всего нам нужно, чтобы ты и здесь облажалась.
К лицу Коломбы прилила кровь. Сжав кулаки, она шагнула вперед:
– А ну-ка повтори, урод.
Обнаруживший нож эксперт примирительно вскинул руку:
– Ладно вам, завязывайте с этим детским садом.
– Да она же психопатка, не видишь, что ли? – сказал Сантини.
Тирелли положил ладонь Коломбе на плечо.
– Оно того не стоит, – прошептал он.
Коломба медленно выдохнула:
– Пошел на хрен, Сантини. Делай свою работу и представь, что меня здесь нет.
Сантини хотел было ответить колкостью, но ничего достойного ему на ум не пришло. Он кивнул на нож:
– Может, это оно?
– Может, – отозвался Тирелли.
Эксперт провел по клинку ватной палочкой. Хлопок окрасился в темно-синий: кровь. Он убрал нож в пакет и снабдил соответствующим ярлыком. Лаборатории еще предстояло сопоставить кровь с ДНК жертвы, однако, по мнению Коломбы, вероятность ошибки стремилась к нулю. Тирелли последовал за экспертом, а Сантини, которого позвал какой-то полицейский в форме, исчез где-то в направлении дороги. Коломба осталась стоять возле кустов в одиночестве. Пока она прикидывала, не стоит ли послать все к чертям собачьим и вернуться к машине, из-за деревьев раздался шорох и прожектор выхватил из темноты бледное, покрытое испариной лицо Альберти. Он вытирал рот бумажной салфеткой.
Коломба поняла, что его стошнило, и пожалела, что бросила парня одного.
– Все нормально?
– Да, госпожа Каселли, – кивнул он, но голос выдавал его с потрохами. – Мне надо было…
– Да уж, представляю. Не переживай, со всеми бывает. Впервые видишь труп?
– Нет, – покачал головой Альберти. – Но такого еще не видел… А вы долго привыкали?
Не успела Коломба ответить, как ее позвал Ровере:
– Пошли, а то пропустишь последний акт спектакля.
Коломба похлопала Альберти по плечу:
– Побудь здесь.
Она подошла к бывшему начальнику, стоящему возле одного из самых отдаленных от места преступления валунов. Тела отсюда было не видно.
– О чем это вы?
Собравшаяся около погибшей группа полицейских словно чего-то ждала, особенно нервно улыбавшийся в пустоту Де Анджелис.
– Сейчас появится муж, – сказал Ровере.
Пару секунд спустя они услышали, как заглушили мотор. Из-за деревьев показался Сантини. Его сопровождали двое агентов в форме и недоуменно оглядывающийся по сторонам мужчина в шортах и грязной футболке.
Стефано Мауджери. Судя по изнуренному виду, Мауджери не покидал зоны поисков с момента исчезновения жены.
– Зачем эти кретины его сюда притащили? – спросила она. – Опознать тело можно и в морге, когда его приведут в божеский вид.
– Его не на опознание привезли, – отозвался Ровере.
Сантини и двое полицейских подвели Мауджери к валуну. Коломба увидела, как тот нерешительно замялся и наконец застыл как вкопанный.
– Что там за камнем? – спросил он.
«Боже, ему ничего не сказали», – подумала Коломба.
Сантини попросил Мауджери пройти вперед, но мужчина уперся, как гонимое на бойню животное.
– Нет, никуда я не пойду, пока вы не скажете мне, что там. С места не сдвинусь. Я отказываюсь идти.
– Там ваша жена, господин Мауджери, – пристально глядя на мужчину, сказал Сантини.
Мауджери покачал головой, начиная понимать:
– Нет…
Как потерянный, он оглянулся по сторонам. И побежал вперед. Через несколько метров ему преградил путь кордон окруживших тело полицейских. Когда мужчина заплакал, Коломба отвернулась.
– Поехали отсюда, – сказал Ровере за несколько минут до одиннадцати.
К этому времени Мауджеро, поддерживая за плечи, увели, а тело его жены начали упаковывать в пластиковый мешок. Коломба, Ровере и Альберти в полном молчании вернулись к машине.
Наконец джип двинулся. Первой нарушила тишину Коломба.
– Это был грязный трюк, – пробормотала она.
– Но ты ведь понимаешь, зачем они так поступили? – спросил Ровере.
– Не надо быть гением, чтобы догадаться, – сказала Коломба. У нее разболелась голова. Вот уже несколько месяцев она не чувствовала себя такой усталой. – Надеялись выбить из него признание.
Ровере постучал по плечу Альберти:
– Останови здесь.
Они притормозили у кафе, которое проезжали по дороге к Монте-Каво. Под навесом остался только заносивший внутрь столики и стулья хозяин.
– Ты же не откажешься от кофе, Коломба? – спросил Ровере. – А может, хочешь перекусить?
– Против кофе не возражаю, – солгала она.
Чего ей по-настоящему хотелось, так это вернуться домой и обо всем забыть. Почитать брошенную раскрытой на журнальном столике книгу – старое издание романа Джованни Верги «Дон Джезуальдо» – и прикончить дожидавшуюся в холодильнике бутылку «примитиво». Заняться чем-то нормальным, от чего не разило бы кровью и грязью.
Хотя кафе уже закрывалось, хозяин впустил их внутрь. Старая закусочная с деревянными столами и скамейками пропахла хлоркой и прогорклым вином. Внутри оказалось холоднее, чем снаружи. Несмотря на то что стояло лишь начало сентября, Коломбе показалось, что лето кончилось давным-давно. И что они очутились вдали от Рима.
Они сели за столик у окна. Ровере заказал американо и рассеянно крутил чашку в руках, глядя куда-то сквозь Коломбу.
– С чего они взяли, что убийца – муж? – спросила она.
– Во-первых, с женой и ребенком Мауджери никто в Пратони не видел, – ответил Ровере. – Все опрошенные свидетельствуют, что видели только его одного.
– Отчаявшийся отец, разыскивающий жену и сына, – гораздо более запоминающееся зрелище, чем обыкновенная семья на пикнике.
– Верно. Однако на данный момент все показания указывают в одном направлении. – Ровере постучал по губам ручкой кофейной ложки. – Во-вторых, в багажнике машины обнаружена кровь.
– По словам Тирелли, женщину убили у валунов, – возразила Коломба. – Обычно Тирелли ерунды не болтает.
– Кровь принадлежит ребенку. Буквально пара плохо отмытых капель. Отец ничего объяснить не может.
– Что еще?
– Мауджери поколачивал жену. В местный полицейский участок трижды поступали жалобы соседей. Месяц назад она попала в больницу со сломанным носом. Сказала, что поскользнулась на кухне.
Голова у Коломбы буквально раскалывалась на части. Чем больше она вникала в эту историю, тем более измаранной себя ощущала.
– Все сходится. Тогда какого хрена я здесь делаю?
– Подумай хорошенько. Женщина не оказала никакого сопротивления.
Мысли ее чуть прояснились.
– Она знала, что муж склонен к агрессии. Но повернулась к нему спиной и даже не попыталась убежать… – На мгновение задумавшись, Коломба покачала головой. – Согласна, это странно, однако подозрений от него не отводит. Можно найти тысячу объяснений.
– Со сколькими убийцами, которых можно отнести к психопатам или социопатам, ты имела дело? – спросил Ровере.
– Была у меня парочка, – преуменьшила она.
– И сколько из тех, кто убил кого-то из родственников, в итоге признались?
– Кое-кто так и не раскололся, – сказала Коломба.
– Но как бы они все ни отрицали, что-то в их поведении подсказывало тебе, что они виновны, правда?
Она неохотно кивнула:
– Лгать не так-то просто. Но домыслы не слишком хорошо смотрятся в полицейских отчетах.
– Да и в суде тоже… И все-таки ведут они себя не совсем естественно. То ляпнут что-то некстати, то сострят, когда должны бы плакать. То плачут, когда должны бы разозлиться. Даже тех, кто вытеснил из памяти момент убийства, можно поймать на непоследовательности. – Он помолчал. – Заметила что-то подобное, когда Мауджери увидел труп жены?
Коломба помассировала виски. Что происходит?
– Нет. Но я же с ним не говорила. Только видела, как он катается в грязи.
– Я присутствовал при первом допросе, когда еще ничего было не известно. Он не лгал.
– Хорошо. Значит, он невиновен. Рано или поздно Сантини и Де Анджелис это поймут и найдут настоящего убийцу.
Ровере тоскливо воззрился на нее:
– А как же мальчик?
– Думаете, он еще жив? – спросила Коломба.
– Думаю, такую вероятность нельзя отметать. Если отец невиновен, значит ребенка похитили с места убийства. А крови в багажнике отца найдется и другое объяснение.
– Если только он не свалился в какой-нибудь овраг, пытаясь сбежать.
– Тогда мы бы его уже нашли. Далеко ли убежит ребенок босиком?
– Как бы там ни было, Сантини наверняка его разыскивает, – произнесла Коломба. – Он же не конченый тупица.
– У Сантини и Де Анджелиса уже есть удобная им версия событий. Будут они, по-твоему, брать в расчет обстоятельства, которые ей противоречат? Я имею в виду сейчас, а не через неделю и не через месяц.
– Вряд ли, – признала она.
– И что станется с мальчиком за это время?
– А вам-то что?
Ровере скривился:
– Я же не робот какой-то.
– Но и не вчера родились. – Коломба подалась к нему. – Вас поставили во главе спецподразделения, потому что вы не только отличный полицейский, но и умеете просчитывать ходы наперед. А совать нос в чужое расследование – плохой ход.
– А кто сказал, что я намерен совать туда свой нос? – спросил Ровере.
Коломба треснула ладонью по столу:
– Твою мать! Так это меня вы решили бросить на растерзание?
– Вот именно, – невозмутимо ответил Ровере.
В прошлом у Коломбы не раз случались размолвки с шефом. Как-то раз они настолько поцапались, что дело дошло до криков и хлопанья дверьми. Но никогда еще он так с ней не обходился.
– Напрасно вы затеяли эту поездку.
– Ты сама сказала, что планируешь подать в отставку, значит терять тебе нечего. Ты могла бы совершить доброе дело ради этого мальчишки.
Не в силах усидеть на месте, Коломба вскочила и отвернулась к окну. Прислонившийся к джипу Альберти зевал так широко, что, казалось, вот-вот свернет себе челюсть.
– Ты передо мной в долгу, Коломба, – добавил Ровере.
– Почему вы так настаиваете, чтобы за дело взялась именно я?
– Знаешь, кто возглавляет управление? – вздохнул Ровере.
– Скотти, если ничего не изменилось.
– В следующем году он выходит на пенсию. Знаешь, кто главный претендент на его место?
– Да мне по фигу.
– Сантини. А знаешь, кого прочили на эту должность до него?
Коломба повернулась и ошеломленно посмотрела на шефа:
– Вас?
– Меня. После того что с тобой случилось, Сантини меня слегка обошел. Ладно, если бы человек был стоящий. Но Сантини попросту не справится.
– А я, значит, должна ради вас подсидеть Сантини, – с отвращением произнесла Коломба. Казалось, Ровере преображается прямо на ее глазах. С этой стороны она еще никогда его не видела и даже представить не могла, что такое возможно. – Ради вашей карьеры.
– Если все пойдет хорошо, ты спасешь ребенка. Не забывай об этом.
– Если мальчик до сих пор жив и не погибнет, пока я его разыскиваю.
– В этом случае вина падет на того, кто запорол расследование.
– Де Анджелис будет в ярости, если я вмешаюсь.
– В иных обстоятельствах он мог бы добиться твоего отстранения или увольнения. Но в твоей ситуации ничего не сможет поделать, если только ты не нарушишь закон. В любом случае ты всегда можешь сказать, что вмешалась по собственной инициативе, потому что тебя задолбал Сантини, вот и все.
Коломба снова села и откинулась на спинку стула. Ее тошнило и от себя, и от начальника. Но в одном Ровере прав: она перед ним в долгу. В долгу, потому что он единственный, в чьих глазах она не увидела ни тени подозрения и недоверия после Катастрофы. Только скорбь.
– Я буду действовать как частное лицо? – спросила она.
– При необходимости можешь предъявить удостоверение. Только не привлекай к себе внимания: если что нужно, обращайся сразу ко мне.
– А если я что-то раскопаю?
– Я без лишнего шума передам информацию Де Анджелису.
– Стоит Де Анджелису заподозрить, что он поставил не на ту лошадку…
– И он ее тут же сменит, – продолжил за нее Ровере.
Коломба дотронулась до ноющего виска:
– Но ведь это невозможно. Одна я ничего не добьюсь.
Ровере поколебался, но Коломбе было ясно, что это всего лишь притворство. На самом деле у него был на все готов ответ.
«Неплохо он подготовился, чтобы использовать меня в своей проклятой войне», – подумала она.
– Есть один человек, который мог бы тебе помочь, – сказал Ровере. – Будь ты из тех полицейских, что дорожат своей карьерой, ты бы и близко к нему не подошла, да он, вероятно, тебя и не подпустил бы. Но в твоем случае…
– Кто это?
Ровере прикурил сигарету.
– Слышала о мальчике из силосной башни?
III. Ранее
Громче всех разговаривает молодая парочка в центре зала. К роскоши они не привыкли и решили поужинать здесь в честь первой годовщины свадьбы. Она поглядывает на другие столики, надеясь встретить какую-нибудь знаменитость, он старается не думать об астрономическом счете, который ему выставят. Он и раньше знал, что здесь дорого: ресторан находился на верхнем этаже бутика, в который они и соваться боялись (правда, она-то уже не раз в нем бывала – регулярно заходит, чтобы посмотреть на новые коллекции), а увидев цены в меню, пришел в ужас. И все-таки ему не хочется просить жену умерить аппетит, ведь она ждала этого вечера целую неделю и перемерила все свои купленные на распродажах вещи от «Zara», выбирая наряд.
Ему двадцать семь лет, ей двадцать девять.
В нескольких метрах от них в одиночестве ест суши-сет какой-то немец. Он читает американское издание «Собирателя костей»[1] и с легким неудовольствием отмечает про себя, что за последние годы совсем позабыл английский. Он с трудом продирается сквозь текст, хотя раньше уже читал этот роман на немецком. Он возглавляет компанию, производящую микрокомпоненты, и ему редко представляется случай попрактиковаться. Немец думает, что неплохо бы снова начать заниматься с репетитором, хотя одна мысль об этом нагоняет на него тоску. Он чувствует, что слишком стар, чтобы вновь сесть за парту, и подозревает, что память у него уже не та, что прежде. Он обожает суши и ужинает здесь раз в неделю, обычно в одиночестве.