До конца урока 45 минут Зарипова Йолдыз
Есть она и я.
Вдвоем.
И на множестве планет
Ветер
Зноем напоен. 19
– Слушайте, – вдруг над друзьями прогремел голос Андрейки, – я тут долго размышлял над словами Ксении Васильевны.
– О номере для бала?
– Нет, о том, кто льет воду на кактусы.
– Серьезная проблема. И?
– Думаю, кактусы и пропажа баллона из нашего кабинета связаны.
– Баллон украли, чтобы кактусы поливать?
– Да нет! Хотя… звучит глупо, но в одно и то же время, в одном и том же месте.
– У нас в кабинете есть раковина и кран с водой, а еще на подоконнике лейки стоят.
– Вы можете не соглашаться, но я считаю, что эти два случая взаимосвязаны.
– 10А! Приношу свои извинения! – влетела в кабинет Сылу Саматовна. – Так, осталось 20 минут, успею проверить домашнее задание. Достаем листочки, подписываем, дальше название самой работы и номер параграфа. Быстрее! И на полях число не забудьте зафиксировать!
– Конечно, – шепотом пробурчал Андрейка, – я еще и секунды запишу, вдруг вам понадобится.
– Я начинаю диктовать вопросы.
– Георгий! А ты куда собрался? – возмутилась Нина. – Интересные такие! Все разбежались, а с кем мы спектакль ставить будем? Со стульями?
– Очень умная идея, – пробурчал Гоша и снова двинулся к двери.
– Да ладно тебе! – Надя поспешила старосте на помощь. – Мы тебе даем главную роль!
Но Георгий не остановился.
– И слов нет! Ничего учить не надо.
– Это что за роль такая? – возмутился Сева. – А моя?
– Со словами!
– А почему такая несправедливость?
– Да что ж ты ноешь все время?
– Я ухожу. И ныть не буду.
– А ну сядь! Как тресну! – и Нина погрозила кулаком.
Сева послушно сел обратно.
– Георгий! – девочки снова взялись за одноклассника. – Помоги уж. Это же не наша идея, это Сылу Саматовна придумала.
– И ведь не для себя стараемся! Выступать будем перед начальной школой, а маленькие зрители самые пытливые! Их не обманешь.
– Смотрите, сама как будто не маленькая!
– Я, Лешенька, учусь в восьмом, как и ты, а не в третьем, как наши будущие зрители.
– Что и пошутить нельзя?
– А помните, Лидия Захарьевна рассказывала, что раньше было слово «льзя» и означало оно свободу?
– Миша, не мешай.
– А ты, Раяз, чем занимаешься?
– Методикой Станиславского.20
– Зачем ты из цветной бумаги вырезаешь красные и зеленые кружочки?
– А не только Миша слушает Лидию Захарьевну, – отвечал однокласснице Раяз, – Станиславский, когда видел плохую игру актера, кричал: «Не верю!». Вот и я, если замечу фальшь в вашей игре, подниму красный флажочек…
– Так это флажочки!
– А если буду доволен, подниму зеленый.
– Лидия Захарьевна так не рассказывала, – обиделся за учительницу Миша.
– Я развил методику Станиславского.
– Георгий, ты остаешься?! – хором воскликнули Нина и Надя, увидев, как одноклассник снимает портфель и бросает его у двери.
– Вы ж потом ныть будете до самого Нового года.
– Чудесно!
– Все в сборе!
– Товарищи актеры, прошу всех на сцену!
– У меня мама так про пионерлагерь рассказывала.
– Ленин21 своих рабочих так на революцию звал.
А Нина в это время старалась построить актеров на импровизированной сцене.
– Нет, Георгий первый!
– А первый где начинается: слева или справа?
– Вот здесь! – и девочка махнула в сторону учительского стола, стоявшего у окна напротив двери.
– Это право, Нина.
– Вообще-то для Нины это лево.
– Дальше идет Леша! – командовала староста своим актерам.
– А сфига ли Раяз мне красную карточку показывает?
– Это удаление с поля, Леш. Видимо, ты рожей не вышел.
– Да пошли вы!
– Сказал Леша, но почему-то пошел сам.
– Алексей, вернись в строй! Раяз, прекрати!
– Долго вы революцию делаете, товарищи! – возмутились зрители с последних парт – одноклассники, которых в постановку не взяли, но идти домой им не хотелось.
– Эрмитаж уже без вас разнесли!
– Вот что значит сходить с классом на историческое кино, – вздохнула Нина.
– А это не мы! – хором ответили зрители. – Это все Сылу Саматовна!
– Где она, кстати?
– У директора.
– Все из-за информатики? Неужели никто не поверит, что не трогали мы их комп?!
А Нина продолжала строить актеров в одну шеренгу. Всего людей на импровизированной сцене должно было быть шестеро. Староста пересчитала: пять.
– Где мой последний герой?
– Остаться в живых
Отчаянный псих
Ни свой, ни чужой
Последний герой! 22
– О, Би-2!
– А помните, Бодров23 вел эту передачу?
– Который в горах потерялся?
– Да жалко очень.
– Крутой был.
– А мне больше «Брат»24 нравится.
– А мама мне не разрешает его смотреть.
– Где мой последний герой?!
– Да тут я, – вздохнул Миша и поплелся с конца кабинета на импровизированную сцену.
– Да это мы вас, Михаил, тут все ждем? – возмутились актеры.
– Он вообще кого играет?
– Лидию Захарьевну. Сейчас расскажет, что в словах «пакет и тарелка» один и тот же корень.
– Это какой?
– Зонт.
– Пакет, тарелка и зонт – это не однокоренные слова, – вздохнул Миша.
– Спасибо, Михаил.
– «Зонт» пришло из нидерландского, и звучало оно как «zondek» – зонтик, это потом у нас в России придумали форму «зонт».
– Да, и в России придумали революцию!
– А вот и нет! В конце XVIII века во Франции произошла революция.
– А у нас в каком веке? В XIX?
– 1917 год – это XX век, дурья башка!
– Что?! Иди сюда!
И Леша погнался за Севой. Первого поймала Нина, второго – Надя.
– Хорошего мы все-таки старосту выбрали, – улыбнулся Раяз.
– Я и забыл уже, зачем мы здесь собрались, – вздохнул кто-то за последней партой.
– Спектакль вообще-то ставим!
– Слушайте, может, пока Сылу Саматовны нет, не будем напрягаться?
– Я тебе дам!
– Удивительно чуткий староста.
– Так, у меня все построились? Все.
– А теперь на абордаж Зимнего,25 товарищи!
– Попрошу в зале заткнуться! Надя, роли всем раздала?
Актеры потрясли перед ней своими листочками.
– Вижу, на сцене остается Георгий и дед.
– Это как это дед? – не понял Леша.
– То есть на сцене остается Георгий и Леша, который играет деда.
– А Георгий играет Георгия?
– А ты не знал? Мы ставим «Детство Георгия». В период с 2007 по 2010-е годы.
– Нет, просто Георгию не сказали, кого он играет.
– Чтоб не сбежал.
– Надо дверь с той стороны чем-нибудь подпереть.
– Лучше с этой. Чтоб Сылу Саматовна не зашла.
– И Георгия не спасла!
– Гош, ты только не волнуйся, – начала Нина.
– Когда узнаешь, кого играешь.
– Надо будет сесть на корточки, Георгий, – продолжила Нина.
– Георгий в детстве на районе был главным.
– Теперь понятно, почему Леша играет деда.
– Леша, начинаем!
– Там слова автора вообще-то!
– Ой, прости, Надя!
– «Посадил Дед репку и говорит», – начала Надя.
– Это что, «Репка»? – возмущенно вскочил на ноги Георгий.
– Нет, баклажан.
– Ну все, они сейчас его по второму кругу будут уговаривать, – вздохнули в зале.
– Можно поспать.
– А лучше учить слова, – не согласился с Севой Миша.
– Успокойтесь, Михаил, вы играете мышь, у нее в сказке нет слов.
– У нее вообще слов нет. Главное, Михаил, пищать не забывайте, – давал последние наставления Раяз.
– У Миши это получается.
– А хвост у тебя, Миша, есть?
– А можно, когда я сажаю репку, Георгия по голове лопатой ударю?
– Это ж где ты, Лешенька, видел, чтоб семена так сажали?
– Да, услышала бы тебя Сылу Саматовна…
– Товарищи! – воскликнула Нина.
– Зимний как стоял, так и стоит! Непорядок, товарищи!
– Мы с вами за это время сыграли из сказки одну фразу!
– Да и то слова автора.
– Ускоряемся!
– А может, мы отмотаем в конец, где Миша мышью выбегает на сцену?
– Разговорчики в зале!
– Наша Нина похожа на Надежду Крупскую.26
– Надя, начинаем!
– «Посадил Дед репку и говорит…»
Тут Раяз поднял красный флажочек и показал его Георгию.
– Ты хочешь этим сказать, что не веришь его игре? – решил уточнить Сева.
– А мне кажется, Георгий и репка – одно лицо, – вмешался Миша.
– Станиславскому виднее.
– Как Ленину Зимний.
– Не будем спорить с мэтрами.
– Хотя Георгий и редька были бы ближе.
– На генетическом уровне.
– Все, замолкаем, – и мальчики, увидев злое лицо старосты, подняли руки в знак примирения.
– Надя, начинаем, – в третий раз дала команду Нина.
– «Посадил Дед репку и говорит…»
И тишина.
– Леша, – кто-то громко зашептал, – теперь твои слова.
– Я уже выучил первую фразу, – зрители с последних парт не могли долго сидеть молча.
– Мне не терпится узнать, что там было дальше.
– Сразу видно, дед – болван.
– Я думаю, нам и вправду нужно дождаться Сылу Саматовны.
– Леша, ты когда-нибудь что-нибудь читал? – спросила Нина.
– Ну, уж поинтереснее, чем ваша «Репка».
– Так читай, Лешенька, читай!
– Хм… Гм… Уф…
– Какая интересная сказка! – зрители были рады, что не пошли домой, а остались на репетицию.
– Расти, кхм-кхм, расти, репка, сладко! Расти, расти, кхм-кхм, репка, крепко!
– Ты неправильно ставишь ударения!
– Там не наречия, дурень, – встрял в разговор Сева, – там краткие прилагательные единственного числа женского рода.
– Посмотри на Лешу.
– Да он еще никогда не слышал в течение одной минуты столько умных слов!
– А на уроке?
– Все, что Леша понимает из уст учителя, это слово «Здравствуйте»!
– А как же фраза «Достаем листочки»?
– Не всегда он достает листочек.
– «Расти, расти, репка, сладкА! Расти, расти, репка, крепкА!» – учила Лешу Нина. – Надя, начинаем!
Все схватились за головы.
– «Посадил Дед репку и говорит…»
Все сжали кулачки.
– «Расти, расти, репка… сладка-а-а! Расти, расти, репка, крепка-а-а!»
Все выдохнули.
– Ох, ты мое солнышко! – заулыбалась Нина.
– Ура, товарищи! Вы почему без цветов?
– Так, открываем шампанское! Зимний взят!
– Ух, меня аж пот прошиб, – выдохнул Сева.
– Да, это тебе не каждый день ударения расставлять!
– А ты что, без ударений разговариваешь?
– А ты, я смотрю, умник! – разозлился Раяз.
– Все, тихо, товарищи! Продолжаем! Надя, начинаем!
– Нееет!
– Ну Крупская дает!
– Хорошо, с того момента, где мы остановились.
По классу пролетел вздох облегчения.
– И чего все обрадовались? Леше этот момент еще найти надо.