Мой хозяин – 2 Алиса Ковалевская
— Здесь готовят потрясающую закрытую пиццу с морепродуктами, — когда мы вошли внутрь, сказал Вандор и повёл меня к маленькому круглому столику, сервированному очень просто и со вкусом: ярко-рыжие накрахмаленные скатерти, на каждом столике резные салфетницы с жёлтыми и зелёными салфетками, солонка и перечница в маленькой плетёной корзинке. Усадив меня, Вандор подошёл к стойке и, оперевшись о неё локтём, принялся что-то объяснять. Внезапно я поняла, что он тут уже не в первый раз — судя по всему, немолодая круглолицая женщина — должно быть, хозяйка пиццерии, хорошо его знала. Улыбнувшись напоследок, он кивнул в сторону нашего стола и пошёл обратно.
— Нужно немного подождать, — сказал он, присаживаясь. — Сейчас нам принесут домашний томатный сок. Ты любишь томатный сок?
Стоило ему упомянуть об этом, и рот мой наполнился слюной. До этого момента сока мне совершенно не хотелось, но тут… Словно издеваясь, Вандор продолжил:
— Хозяйка этого местечка — София, готовит его со свежим базиликом и капелькой морской соли. Думаю, тебе должно понравится.
Я облизала губы и сглотнула слюну. Уголок рта Вандора дёрнулся. Видимо, на лице моём что-то отразилось, потому как было видно — настроение его улучшилось. Накрыв мою лежащую на столе руку, он провёл пальцем по кольцу. Прищурился и глянул мне в глаза.
Подошедшая к нам с графином в одной руке и двумя высокими прозрачными бокалами в другой София улыбнулась мне и поставила всё на стол. Что-то сказала Вандору и снова пошла к стойке. Он же, наполнив один из стаканов густым соком, протянул мне, и я сразу сделала большой глоток.
— Боже, как вкусно! — застонала я, едва сок коснулся языка и нёба.
Вандор снова усмехнулся и налил сока себе. Коснулся моего стакана своим и сказал:
— За мою ревнивую беременную жену.
Вскоре нам принесли пиццу. Вандор сам разрезал её специальным круглым ножом и, взяв самый большой кусок, поднёс к моим губам. Откусив, я снова закатила глаза и, не сдержавшись, потихоньку засмеялась.
— Как же тут всё вкусно, — пробубнила я с набитым ртом и, проглотив, потянулась к куску. Откусила ещё раз, а потом забрала его у Вандора и дала откусить ему. Он последовал моему примеру, а после взял второй кусок.
Минут через пять к нам снова подошла София и, к моему глубочайшему удивлению, на сильно ломанном русском, обратилась ко мне:
— Всё ли Вам нравится, сеньорита? — поинтересовалась она с доброй улыбкой.
Я улыбнулась в ответ.
— Всё прекрасно, София, — искренне ответила я. — Вы волшебница.
Вандор тут же перевёл последнюю фразу, и женщина заулыбалась ещё сильнее. Легко поклонилась нам и пошла в зал.
Лежащий на столе телефон Вандора заиграл мелодией, и он бросил взгляд на дисплей. Сунул остатки куска в рот и взял трубку.
— Да, Алекс, слушаю тебя, — проговорил он, стараясь одновременно дожевать. Глядя на него, я опять не сдержала смешок.
Очевидно, Алекс что-то объяснял ему или рассказывал, потому что выражение его лица становилось то мрачным, то недовольным. Не сказать, чтобы в чертах отражалось беспокойство, но услышанное ему однозначно не нравилось.
— Ясно, — довольно сухо ответил он. — Спасибо, что сказал. Я тебя понял.
Попрощавшись, он взял новый кусок и откусил едва ли не треть. Кивнул на пиццу и сказал:
— Ешь.
Спорить я не стала и тоже подцепила ароматный треугольничек.
— Что-то случилось? — спросила я.
— Не совсем, — отозвался Вандор, но я понимала — всё не так гладко. — Но нам придётся вернуться.
— Куда? — не поняла я. — Мы же и так собирались после пиццерии домой.
— Не домой. Нам придётся вернуться в Москву. Кажется, скоро каждая собака будет знать, что мы с тобой женаты. — Он качнул головой. — Господи, когда ты повзрослеешь, Милана?!
Вандор
На обратном пути Милана сидела притихшая и, честно сказать, меня это устраивало. Если бы сейчас она полезла ко мне с дурацкими расспросами, не знаю, чем бы кончилось дело. Высадил бы нахер у обочины и пускай бы пёрлась пешком! И так дел наворотила хуже некуда. Ирка, конечно, баба симпатичная, но дура дурой. В пустой башке только круизы, шмотки и сплетни. Как-то, давным-давно, было у меня с ней несколько раз, но на том и закончилось. С чего же началось, уже и не вспомнить. Надо же было наткнуться тут на неё… И ещё Милана! Всыпать бы хорошенько, да толку?! Эта, кажется, уже и сама поняла, что повела себя, как последняя ревнивая истеричка. Сидит, притихла, коробку с остатками пиццы держит… Не был бы я сейчас так раздражён, посмеялся бы. Ещё и литр сока с собой попросила. Куда только лезет?!
Не удержавшись, я всё же искоса взглянул на неё. Выражение лица серьёзное, чуть напряжённое, поза тоже. Правильно, в следующий раз своей хорошенькой головой будет думать прежде, чем отбросить какой-нибудь фортель. Мало мне п её милости проблем, теперь очередное говнище разгребать придётся. Не удивлюсь, если отцу уже доложили. А учитывая, где именно мы с Иркой столкнулись… Я крепче стиснул руль и выругался сквозь сжатые зубы.
— Выпороть бы тебя, Милана, — процедил я, не глядя на сидящую рядом девчонку. — Да толку…
Стоило нам зайти в дом, Милана скрылась в спальне, но когда я зашёл вслед за ней, её там не оказалась. Стеклянные двери были настежь распахнуты, она же стояла на берегу. Я знал, что ей нравится этот тихий безлюдный пляж с золотым песком. И море ей тоже нравилось, хотя на воде она всё ещё держалась так себе. Глядя на неё, я подумал, что в скором времени мы обязательно приедем сюда ещё раз. И не только сюда — обязательно покажу ей мир. Япония, Португалия, Штаты… Цветущую сакуру и статую Свободы, Эйфелеву башню и первобытную природу Норвегии. Эта маленькая, порой ещё неразумная женщина, достойна самого лучшего. Моя женщина достойна самого лучшего.
Взяв лежащий на кресле плед, я вышел к ней на пляж и встал рядом.
— Извини, — выдохнула она и поджала губы. — Я просто… Она так на тебя вешалась.
Я усмехнулся и бросил плед на песок.
— Садись.
Милана посмотрела под ноги, потом на меня, но усаживаться не спешила. Напротив, снова уставилась на воду задумчивым, серьёзным взглядом. Мне нравилось смотреть на неё такую. Да что там! Мне просто нравилось смотреть на неё, наблюдать за ней в те моменты, когда она возилась у плиты или лежала, едва-едва проснувшаяся и ещё совсем сладкая и тёплая ото сна. Мне нравилось смотреть, как лицо её меняется в моменты страсти и слушать её смех. Сам того не замечая, я превратился… Да в болвана я превратился! В кретина, повёрнутого на девчонке, которую изначально и купил-то даже не для себя, а так, отцу для развлечения на месяцок-другой. Теперь же…
Нагнувшись, я лучше расстелил плед на песке и, присев, потянул Милану за штанину шортов. На сей раз она опустилась рядом, прижалась ко мне бедром и, не сводя глаз с воды, спросила:
— И что теперь будет?
— Ничего не будет, — отозвался я. — По крайней мере, ты не должна беспокоиться. Возможно, тебе придётся познакомиться с некоторыми людьми. И ещё… — Я шлёпнул Милу по коленке. — Тебе придётся научиться сдержанности. Иначе я запрещу тебе покидать территорию дома и общаться с кем-либо, помимо обслуживающего персонала.
— То есть я снова буду твоей вещью? — недовольно поджала она губы.
— Называй это, как хочешь. Но проблемы мне не нужны. Ты же совершенно не умеешь сдерживать свои эмоции. Это может навредить и мне, и тебе самой.
— Я буду стараться, — вздохнула она спустя несколько секунд и положила свою ладонь поверх моей.
— Вот и хорошо.
Я сжал её кисть. Вроде бы, должен злиться на неё, но злость была какой-то волнообразной — накрывала и тут же отступала прочь. Умом я понимал, что она перестраивается точно так же, как и я. Странно, но я действительно понимал это. А ещё беременность… Сама, в сущности, ребёнок, а тут… Однако мысль о том, что я скоро стану отцом, с каждым днём всё сильнее укоренялась в моём сознании и начинала вызывать удовлетворение. Я стану отцом. Рядом со мной — моя женщина, а скоро у меня будет ребёнок. И я ответственен за них, ответственен за свою семью. Свою собственную, ту, что создал именно я, за свою жену — ту, что выбрал для себя я.
Повернувшись к Милане, я посмотрел на неё с прищуром и взял пальцами за подбородок. Нет, всё-таки злость до конца не отступила, а эти её глазища… Наорать бы как следует, чтобы раз и навсегда дошло! Ведь не поняла ничего на самом деле! Сидит, будто бы виноватая, а чуть что… Не сдержавшись, я ухватил её за волосы, пристальнее посмотрел в глаза и в бессилии стиснул челюсти. Да ебись оно всё конём! И отец с его планами на мою жизнь, и грёбаная корпорация, и Ирка с её заскоками! Приедем в Москву — тут же выведу Милану в свет. Пусть смотрят и переговариваются у меня за спиной, если делать нехер! А переговариваться будут. Но какая разница?! Рано или поздно это всё равно бы случилось. Ненавижу внезапности, но если так сложилось…
Накрыв губы Милы своими, я повалил её на спину и придавил весом собственного тела. Она тут же потянулась ко мне, выдохнула, заёрзала. Волосы ореолом рассыпались по пледу вокруг её лица, солнце заиграло в чёрных прядках, оттеняя их особенным золотистым блеском. Член мой тут же напрягся и встал, в голове поплыло, дыхание перехватило. Как обычно. Милана откинулась на покрывало и теперь смотрела на меня снизу вверх, дотянулась до моего лба, убрала волосы и принялась обрисовывать пальцами контуры лица. В этом её простом, абсолютно земном прикосновении было столько чувственности, что меня скрутило. Каждую мышцу пробило дрожью, каждая клетка наполнилась желанием быть с ней, в ней, снова и снова подчинять её себе, делать своей. Ладонь её переместилась к горловине моей майки, пальцы пробежали по кадыку, и я сглотнул. Схватил её руку и резким движением припечатал к покрывалу над её головой.
— Доиграешься, — рыкнул я, склонившись к ней.
Она лишь чуть заметно прогнулась в спине, словно бы подалась мне навстречу, словно бы сама хотела оказаться ближе. Обнажив её тело, я откинул майку на песок и тут же склонился к полной, великолепной груди. С жадностью накрыл ртом сосок и втянул его. Милана громко и откровенно застонала. Пальцы её скользнули в мои волосы, и она, выгнувшись, прижала мою голову ещё плотнее.
— Нравится? — просипел я, лишь на миг отстранившись. Подул на влажную кожу и аккуратно прикусил.
Вместо ответа она заёрзала подо мной. Развела шире ноги, требовательно погладила меня по плечам.
Возле наших ног потихоньку шелестело Средиземное море, над головами покрикивали чайки, катящееся к закату солнце грело кожу. Великолепный вечер для того, чтобы на какое-то время попрощаться с этим чудесным местом.
Раздевшись, я потянул Милану за руку и заставил встать на колени. Прижал к себе спиной и накрыл её груди ладонями. Её затвердевшие соски тут же упёрлись мне в кожу. Для меня… она только для меня. Стиснул груди сильнее, смял, впиваясь губами в жаркую от солнца кожу её плеч. Заведя руки назад, она обхватила меня за шею, откинулась мне на плечо. Я опустил ладонь ей на живот, расстегнул её шорты и махом спустил их вместе с тоненькими трусиками. Бёдра её тоже были тёплыми, упругими, как и всё тело, и мне немедленно захотелось нагнуть её, вогнать в неё себя. Но я не спешил. Как самый настоящий гурман, растягивал удовольствие — терпкое, ни с чем не сравнимое и ничем не прикрытое. Найдя влажные складочки её плоти, раздвинул их и проник внутрь сразу двумя пальцами. Узкая и всё ещё такая же тугая, словно в первый раз.
— М-м-м… — не удержался я от низкого гортанного рыка, когда она шумно и тяжело задышала. Чуть развёл пальцы в стороны, провернул в ней и резко вогнал до самого упора. Милана дёрнулась, вскрикнула, ухватилась за моё запястье. Качнулась, уже сама насаживаясь на мою руку, и я принялся трахать её. Уже через несколько секунд её влага капелькой скатилась мне на ладонь… Мокрая. Положив другую руку ей на живот, я поднёс пальцы к носу и с удовольствием втянул её запах, лизнул и провёл по её губам.
— Ты такая вкусная… — прохрипел я ей на ушко. — Даже не представляешь, какая ты вкусная.
— Вандор! — всхлипнула она не то смущённо, не то не в силах совладать с собой.
Я усмехнулся. Снова коснулся её плоти и, собрав влагу, провёл меж ягодицами. Раздвинул и, найдя сладкую дырочку, аккуратно ввёл в неё один палец. Милана тут же застыла, напряглась, словно ожидая, что я сделаю ей больно. Как тогда, в первый раз. Но повторять подобного я не собирался. Больше никогда.
— Не бойся, — покусывая её мочку, успокоил я. — Я не сделаю тебе больно. Обещаю.
Тело её расслабилось, но всё ещё оставалось скованным. Я принялся аккуратно гладить её изнутри. Анус её туго обтягивал меня, и от этого ощущения кровь в венах буквально бурлила. Член болезненно пульсировал, кровь билась висках, язык прилип к нёбу. Но, чёрт подери, как же мне нравилось дразнить её! Какая же у неё попка! Я вытащил палец и снова ввёл его на две фаланги, сжал Милину грудь, прикусил шейку, а после резко убрал руки.
Милана разочарованно выдохнула, но уже в следующую секунду я подтолкнул её вперёд, заставляя опуститься на руки. Стянул шорты и, приставив головку члена к её лону, толкнулся в неё. Её громкий, похожий на крик чайки вскрик, смешался с моим стоном. Пальцы мои впились в её бёдра, и я подался ей навстречу — быстро, сильно, как и хотел.
Голова её моталась из стороны в сторону, на спине вырисовывалась тонкая и нежная дорожка позвонков, лопатки походили на не оформившиеся крылья. Я закрыл глаза и вставил ей до самого упора — резко, махом. Вскинув голову, она всхлипнула, потом ещё и ещё, застонала, сжала пальцами ткань покрывала.
— Господи, Вандор! — застонала она с очередным моим толчком. — Господи… Да… Да…
Журчание её голоса сводило меня с ума, лишало последних здравых мыслей. Её гортанные стоны, её смешанные с шумом волн всхлипы… Один влажный шлепок наших тел, второй, третий… Я сжимал её бёдра, понимая, что, скорее всего, на коже её останутся синяки, но не мог ничего с этим поделать. Как же сильно я желал её! Это было сродни жажде путника, долго бродившего по пустыне и наконец дорвавшегося до живительного ручья. Господи, да она, в сущности, и была моим живительным ручьём… Ручьём с журчащим голосом и самыми голубыми в мире глазами…
С последним толчком я подхватил её под животом и ткнулся носом во влажную кожу ей меж лопаток. Её трясло, сердце её колотилось, дыхание вырывалось неровными шумными толчками так же, как и моё собственное.
— Вандор, — прохныкала она и, приподнявшись, дрожащая, прильнула ко мне. Сцеловала солёный пот с моих плеч, словно безумная прошлась языком по ключицам, ткнулась в шею. Обвила меня руками. — Ты мой, Вандор… — услышал я её сбивчивый шёпот и обнял крепче. — Ты только мой. Никому тебя не отдам. Ты обещал, что я — твоя. Я твоя, а ты — мой. Я… Я люблю тебя. Ты невыносимый, циничный… но я… я так тебя люблю.
Я почувствовал, как по щекам её бегут горячие слёзы. Обнял обеими руками и вжал в себя. Моя. Навсегда только моя.
=14.
Милана
— Иди в душ, а потом начинай собирать вещи, — скомандовал Вандор, стоило нам вернуться в дом.
Я нехотя вздохнула. Уезжать мне очень не хотелось, и до конца поняла я это, наверное, только сейчас. Единственное, чем влекла меня перспектива возвращения в Москву — возможность встретиться со Стэллой, но разговора об этом пока не было, так что и перспектива была туманная. Тем не менее делать было нечего, и я поплелась в ванную. Прежде, чем скрыться за дверью, я ещё раз посмотрела на Вандора и, не удержавшись, спросила с едва тронувшей мои губы улыбкой:
— А ты чего будешь делать?
— Да так… — уклончиво отозвался он, но всё же пояснил: — Надо обсудить кое-какие дела с Артуром. Это тебя не касается.
Я снова вздохнула, но ничего не ответила и ушла. Это меня не касается… Возможно и так, но всё же мне хотелось, чтобы Вандор больше рассказывал о своих делах, о том, что его беспокоит, о важных для него вещах. Умом я понимала, что отношения наши, по сути, только-только начинаются, что, может быть когда-нибудь потом… Когда-нибудь, когда он полностью осознает, что может мне доверять, что может рассчитывать на меня в любой сложной ситуации. Пока я все равно оставалась для него девчонкой из питомника. Конечно не на тех условиях, что прежде, и всё же…
Встав под упругие тёплые струи, я подставила воде лицо, облизнула губы. Провела пальцами по груди, по шее, опустилась к животу. Несмотря на совсем ещё маленький срок, тело моё начинало потихоньку меняться. Особенно грудь. Она стала чуточку полнее, налилась, и, кажется, Вандору это нравилось. Признаться честно, мне тоже. Представив, как в скором времени округлится мой живот, я невольно улыбнулась. Тронула кончиками пальцев пупок, опустилась ниже.
— Привет, — шепнула я. — Ты ещё совсем крошка… Моя маленькая крошка. Ничего не бойся. Я никому не позволю тебя обидеть. И… — на глаза мои внезапно выступили слёзы, хотя на губах так и играла улыбка. — Кажется, твой папа тоже настроен решительно. Он у нас строгий и порой вредный, но… Но, поверь, с ним мы в надёжных руках.
С губ моих сорвался тихий всхлип, а вслед за ним смешок. Я потёрла запястье с четырёхлистником и улыбнулась, коснувшись вслед за этим обручального кольца. Да, мы в надёжных руках. В самых надёжных, что только могут быть.
Вандора я нашла на кухне. Судя по всему, вещи собирать он ещё даже не начал — сидел, зажав в руках трубку и потягивал кофе.
— А ещё есть? — спросила я очень тихо, практически одними губами, и он кивком указал в сторону плиты.
На плите и в самом деле стояла наполненная до половины турка. Пока я наливала себе кофе, до слуха моего доносились обрывки разговора.
— Да, Артур… Ты меня правильно понял. Не хочу, чтобы хоть один косо на неё смотрел. Нет, на своё усмотрение. Не думаю, что смена этих парней на что-то повлияет. Да…
Взяв чашку, я вернулась к столу и уселась напротив Вандора, подогнув под себя одну ногу. Посмотрела на него с интересом, отхлебнула кофе и, достав кусок уже остывшей пиццы, откусила. Вандор тут же усмехнулся и подмигнул мне, я же жестом указала ему на коробку, но он лишь мотнул головой.
— Времени у нас не так много, — прикрыв динамик, шепнул он. — Поэтому поторопись.
Торопиться я, впрочем, не собиралась. Не спеша выпила кофе, всё это время наблюдая за тем, как Вандор решает дела, договаривается насчёт билетов, отдаёт распоряжения Артуру. Его движения, слова, действия были чёткими, выверенными. Ни одной пустой фразы, ни одного лишнего слова. Всё по делу, всё с расчётом на конечный результат. Признаться, если по первой это меня в нём несколько раздражало, теперь начинало нравится. Всё в нём вселяло в меня уверенность: в сложной ситуации он сможет защитить нас — и меня, и ребёнка. В сложной ситуации я могу полностью довериться ему, не думая о собственной безопасности. Именно таким и должен быть настоящий мужчина — сдержанным, не бросающим на ветер слова.
Примерно через час чемоданы наши были собраны. В последний раз осмотрев комнату, я задержалась взглядом на стеклянных дверях, за которыми багряное закатное солнце уже касалась водной глади. Сердце защемило странной тоской, словно я оставляла тут что-то очень важное для себя, очень дорогое сердцу.
Поняв моё настроение, Вандор обнял меня и негромко сказал:
— Не грусти, мы ещё обязательно сюда вернемся.
— Всё равно… — как-то неопределённо выдохнула я и потянулась к ручке чемодана, но Вандор остановил меня.
— Вещи заберет Артур, — взяв меня за руку, произнёс он. — Нам нужно заехать ещё кое-куда.
— Куда? — тут же обернулась на него и посмотрела в глаза.
Отвечать он не спешил. Выражение его лица было серьёзным, чересчур напряжённым, и это мне не понравилось. Словно бы он вновь думал о чём-то, но не хотел со мной делиться. Не хотел или не знал как. Я взяла его за руку и потянула на себя.
— Вандор… — позвала я, но он лишь мотнул головой и, высвободив кисть, пошёл к двери. Я проводила его взглядом. Сколько у него ещё от меня тайн, секретов? Сколько мне ещё предстоит разгадывать его?
Взяв лежащую на постели соломенную шляпку, я пошла следом. Ленточки болтались возле подола льняного сарафана, время от времени задевая ткань. Выйдя на подъездную дорожку, я остановилась. Вандор протирал стёкла стоящего чуть поодаль внедорожника. Надев шляпку, я поправила лямку маленькой сумки и пошла к нему, остановилась рядом и стала ждать.
— Тебе идёт это платье, — закончив со стёклами, сказал Вандор. — Да и вообще… Ты похожа на итальянскую сеньориту.
— Тогда уж сеньору, — задорно улыбнулась я, протягивая ему руку с кольцом.
Неожиданно он взял мою кисть и провёл по кольцу пальцем. Как-то задумчиво, с лёгкой грустинкой улыбнулся, задержал мою руку в своей и только затем выпустил.
— В Москве уладим оставшиеся формальности, — серьёзно проговорил он. — Надо будет заняться твоими документами. Я прикажу Артуру всё подготовить, так что не думай об этом.
<>Если честно, я и не думала. Просто стояла и смотрела на него, не отводя взгляда, прекрасно зная, что он действительно обо всём позаботится. Мысли, что и там в доме, были спокойными и неспешными. Меня вдруг охватило ощущение странного умиротворения, словно бы впервые за всю мою жизнь мне больше не надо было ни о чём думать, ни о чём переживать. Словно бы я могла вложить свою жизнь в твёрдые, широкие ладони этого мужчины и быть уверенной — он не уронит, не разобьёт.— Садись, — отворив передо мной дверцу, сказал Вандор. — Всё взяла, что тебе необходимо.
Кивнув, я заняла место пассажира. А что мне, собственно, нужно? Блеск для губ и зеркальце… Больше у меня и нет ничего. Ну, ещё бутылка питьевой воды. Пристегнувшись, я дождалась, пока Вандор усядется за руль и спросила:
— Куда мы всё-таки едем?
Ответил он не сразу. Завёл двигатель, проверил ремни и только когда машина выехала на дорогу, проговорил:
— Скоро сама поймёшь.
Я уставилась на блестящую за стеклом полоску вечернего моря. Этот тон я знала слишком хорошо — расспрашивать бесполезно — всё равно не ответит. Украдкой посмотрела на профиль Вандора — напряжённый, на скулах желваки, на подбородке — тёмная щетина, меж бровей складочка. Захотелось коснуться пальцами и разгладить, но вместо этого я снова отвернулась к морю. Что же… Скоро, так скоро.
Машина остановилась возле красивого двухэтажного дома, утопающего в тени фруктовых деревьев, и я тут же уставилась на него с интересом. Розовые кусты с белыми, нежно-кремовыми и ярко-алыми цветами, персиковое дерево прямо в саду, рядом с витиеватыми садовыми качелями…
— Чей это дом? — тут же спросила я, заметив, что Вандор отстегнул ремень.
Но он не ответил. Он вообще был каким-то замкнутым, словно за то время, что мы пробыли в дороге, полностью ушёл в себя. Я ожидала, что он попросит меня остаться в салоне, но он этого не сделал: открыл дверь и сухо проговорил:
— Пошли.
Задавать лишних вопросов я не стала. Оставив шляпку на сиденье, выбралась на улицу и двинулась рядом с ним по садовой дорожке к небольшому деревянному крылечку, по пути осматривая открывающиеся моему взгляду детали.
Поднявшись по ступеням, Вандор громко постучал. Вначале за дверью стояла тишина, но буквально через несколько секунд изнутри послышалась громкая итальянская речь и звук торопливых шагов. Голос был женским, и я слегка напряглась, но Вандор тут же взял меня за руку. Пальцы его были более жёсткими и горячими, чем всегда, и внезапно я поняла, что напряжён он даже сильнее, чем я могла бы представить.
Дверь перед нами распахнулась, и на пороге возникла… Девушка. Та самая девушка, что впорхнула в кафе в окружении трёх парней, когда мы с Вандором ели мороженое. Я так и застыла, Вандор же буквально впился взглядом в её лицо.
Девчонка что-то сказала на итальянском, и Вандор довольно сдержанно ответил ей. Губы её недовольно поджались, в больших чёрных глазах блеснул огонёк интереса, а уже в следующий миг она громко крикнула вглубь дома по-русски:
— Мам! — добавила что-то на итальянском и поспешила скрыться внутри, оставив дверь перед нами распахнутой.
— Пойдём, — потянул меня Вандор внутрь.
— Но нас же не приглашали, — заметила я, не торопясь переступать порог.
— Не важно, — ответил Вандор и затянул меня внутрь.
Внутри дом был такой же уютный, как и снаружи. Кое-где в беспорядке лежали вещи, по тумбочке была рассыпана мелочь вперемешку с мелкими конфетами и жевательной резинкой. Не знаю, бывал ли тут Вандор раньше — интереса своего он никак не выдал. Стоял, всё такой же собранный и мрачный, и чего-то ждал.
Сверху раздались женские голоса, и я вскинула голову. У спуска с лестницы стояла та самая девушка, а рядом с ней — женщина. Достаточно высокая, стройная, с чуть вьющимися длинными чёрными волосами. Что-то в её манере держаться, в гордой посадке головы показалось мне смутно знакомым, и я попыталась вспомнить, где могла её видеть прежде, но на ум ничего не приходило. Наконец не выдержав, перевела взгляд на Вандора и застыла — так поразил меня весь его вид. Жадный, какой-то ненормально-жадный взгляд, цепкий, со сгустившейся в глубине зрачков теменью. И всё те же желваки на скулах…
Он смотрел за тем, как женщина спускается по лестнице, ловил буквально каждое её движение и молчал. Всё это казалось мне странным, таким странным, что слова застряли где-то в горле, и я не решилась нарушить тишину.
Женщина подняла взгляд, на губах её отразилась полуулыбка. Всё это было словно в каком-то замедленном действии: она посмотрела на меня, потом на Вандора и, так же как он, буквально изменилась в лице. С неё словно бы разом сошли все краски — как будто кто-то мазнул по ней огромным ластиком. Губы дрогнули, стали бескровными, и только огромные голубые глаза остались единственным живым пятном. Огромные голубые глаза…
Я почувствовала, как у меня задрожали руки. Тело вначале обдало диким холодом, но уже в следующую секунду холод этот сменился жаром. Не может быть…
— Не может быть… — повторила я вслух, глядя на спускающуюся к нам по ступеням женщину.
Несмотря на не проходящую бледность, лицо её оставалось красивым. Уже не молодая, она по-прежнему оставалась интересной. Можно было даже сказать, что с возрастом красота её заиграла особыми оттенками, словно хорошее выдержанное вино.
Спустившись на несколько ступенек, она остановилась и судорожно выдохнула. Взгляд её так и скользил по лицу Вандора — такой же жадный, как и его, словно бы она стремилась запомнить каждую черту, впитать в себя. Глаза её лихорадочно блестели, длинные изящные пальцы нервно подрагивали на отполированной поверхности деревянных перил. И тут я всё поняла…
— Боже… — слетел с моих губ тихий выдох. Взгляд мой метнулся к Вандору и вновь остановился на женщине. Как я сразу не догадалась, кто она?! Те же глаза, та же мимика, та же уверенность.
— Здравствуй, мама, — словно в подтверждение моих мыслей, выговорил Вандор, и сделал шаг к лестнице.
Я ожидала, что он распахнёт объятья, а женщина, как, это обычно бывает в красивом кино, опрометью бросится вниз по ступеням и утонет в них. Но ничего такого не случилось. Она по-прежнему стояла — бледная, словно напуганная, а выражение его лица оставалось напряжённым, сдержанным. Наконец она всё-таки сделала шаг вниз. Вандор напрягся ещё сильнее, и когда мать его-таки достигла подножья, весь превратился в каменное изваяние. Он был намного выше даже несмотря на то, что и она не отличалась крохотным ростом. Широкоплечий, крупный, на её фоне он выглядел настоящим мужчиной — сильным и уверенным в себе. Женщина вскинула голову, и я заметила в её глазах слёзы. Предательские слёзы, которые она наверняка не хотела показывать. Наконец и Вандор сглотнул. Кадык его дёрнулся, взгляд изменился.
— Здравствуй, мам, — повторил он глухо, сдавленно.
Женщина громко всхлипнула и прижала ладонь ко рту. И наконец всё задвигалось, закрутилось, слетело с орбиты. Я даже не заметила, как она оказалась у его широкой груди. Одна рука Вандора оказалась у неё на плечах, вторая — на голове. Закрыв глаза, он шумно выдохнул, я же… я же почувствовала, как по лицу у меня катятся слёзы. Не сдержавшись, всхлипнула — громко и, должно быть, совсем некрасиво, как-то по-бабски. Но честно? Мне было плевать! На лице женщины отражалась такая мука вперемешку с облегчением, что в этот момент всё остальное теряло всякую значимость. И Вандор… Возможно, кто-то бы мог сказать, что ему всё равно, но я точно знала — это не так. Внутри него бушевало столько разных эмоций, чувств, что отделить нечто конкретное было бы крайне сложно. Обида, досада, разочарование, непонимание и огромная… непомерная любовь сильного мужчины к собственной матери. Любовь, которую столько времени он хранил внутри себя, скрывал, не позволяя ей выйти наружу.
— Я не знаю, что сказать тебе, — со слезами на глазах выдавила женщина, дотрагиваясь до покрытых щетиной скул Вандора. Обвела пальцами, сжала руку в кулак и снова принялась гладить щёки, нос, подбородок своего уже давно взрослого сына. — Прости меня… Проти.
Он перехватил её руку, болезненно выдохнул, сжал пальцы.
— Не сейчас, — сказал он довольно сухо, хоть я и понимала, что он всего-навсего не хочет позволять себе в данный момент слишком многое. — Не сейчас, мама.
Женщина кивнула и, собрав все силы, сделала крохотный шаг назад.
Вандор обернулся ко мне и знаком подозвал. Я тут же подошла и встала рядом.
— Это Милана, мам, — взяв меня за руку, сказал он. — Я хочу… хочу, чтобы ты знала. У тебя скоро будет внук… или внучка.
Она тут же уставилась на меня, открыто посмотрела в лицо, чуть смущённо улыбнулась.
— Можно я тебя обниму? — услышала я её мелодичный, сейчас немного дрожащий голос, и тут же с готовностью ответила такой же несмелой улыбкой.
Она прижала меня к себе, и я почувствовала, как колотится у неё сердце. Тут же обняла её в ответ и шепнула:
— У Вас прекрасный сын.
Почувствовала её неровный выдох, объятья её стали ещё крепче.
— Александра, — сказала она. — Меня зовут Александра. Но ты можешь звать меня просто Сашей.
Отстранившись, я снова всхлипнула. Она тоже. Обе мы были зарёванные и со стороны выглядели, должно быть, нелепо, потому что Вандор, поспешив воспользоваться входящим вызовом, тут же отошёл от нас на несколько метров. Честно сказать, он и сам был какой-то… взъерошенный, непривычно взволнованный, пусть и пытался сохранять спокойствие. Не знаю, сколько он не видел свою маму, сколько не общался с ней, но что-то подсказывало мне, что долго. Очевидно, визит этот и его выбил из колеи…
— Вандор очень скучает по Вам, — тихо сказала я, дотронувшись до руки женщины. — Очень. Даже если он не показывал Вам это…
Она вскинула голову и буквально впилась жадным взглядом в моё лицо.
— Мне казалось, он ненавидит меня… За то, что у меня семья, а с ним…
— Это неправда, — поспешила заверить я её. — Он очень Вас любит. Может быть, пытается сохранять дистанцию, но на самом деле…
С лестницы послышались шаги, и буквально в следующую секунду перед нами возникла та самая девушка, что открыла нам дверь. Быстро и громко сказав что-то Александре, она, словно праздничный фейерверк, помчалась к входной двери. Александра лишь улыбнулась ей вслед и качнула головой.
— Марике семнадцать, — пояснила она. — Сущий ребёнок…
Я обернулась ей вслед. Значит, сестра Вандора… Так вот оно что. Уголков моих губ невольно коснулась улыбка. Переживает…. Надо же! Старший брат!
В аэропорт ехали молча. После визита в дом матери, Вандор не проронил ни слова, я понимала, что первым он не заговорит. Слишком… Это для него слишком. И этот визит… Ведь в том числе и из-за меня он случился. Но почему? Почему это для него стало таким важным? Ведь и раньше было важным, но решился он только теперь.
— Мы с твоей матерью похожи, — заметила я, когда мы уже подъезжали к аэропорту. — Глаза, волосы… — Я посмотрела на него прямо, не скрываясь. — Ты поэтому меня выбрал?
Некоторое время он молчал, и я уже думала было, что молчанием дело и закончится, но Вандор всё же ответил:
— Вы обе очень красивые, Милана. Красивые по-своему. Возможно, на первый взгляд может показаться, что в вас много общего, но нет. Когда-нибудь, ты это поймешь.
— Когда-нибудь? — спросила я с лёгким нажимом. — Так ты…
— В последнее время я очень много думал, — признался он. — Много лет я был зол на мать за то, что её не было в моей жизни, но потом… Ты многое помогла мне понять, и я тебе за это благодарен.
— Я? — Честно говоря, слова его меня удивили.
— Да, — ответил он коротко. — Только не спрашивай сейчас ни о чём.
На некоторое время мы замолчали, но, спустя несколько минут я всё-таки не выдержала.
— И все-таки… Можно ещё один вопрос?
Машина остановилась на парковке у аэропорта, и Вандор отстегнул вначале свой, а потом и мой ремни безопасности. Откинулся на спинку сиденья, потер переносицу и только потом сказал:
— Ну давай.
— Откуда у тебя такое имя? — спросила я с улыбкой. — Отец Александр, мама — Александра…
Внезапно он усмехнулся, искоса посмотрел на меня, положил ладонь мне на коленку и сжал.
— У моего отца было два папы. Родной умер, когда отцу не было и пяти, и воспитал его приёмный. В итоге, когда я появился на свет, батя не смог определиться — Ванькой меня назвать или Фёдором, — в уголке губ его заиграла усмешка. — Вот и вышло, что вышло.
Я округлила глаза и уставилась на него с недоверием.
— Стоп! — воскликнула я, смеясь. — То есть Вандор — это…
— Ваня и Фёдор, — подтвердил он, потом сгрёб меня и поцеловал в губы. — Только никому не говори. Это тайна.
Ладонь его прошлась по моим волосам, губы снова накрыли рот. Я выдохнула и обвила его за шею.
— Никому, — шепнула я горячо и страстно. — Обещаю. Это наш страшный секрет.
Он вновь усмехнулся, и уже в следующий миг язык его скользнул мне в рот — влажно и жарко, так, как мне нравилось, так, как умел целовать меня лишь он один.
=15.
На этот раз мы расположились в удобных креслах салона бизнес-класса. Комфорт и качество обслуживания были намного лучше, чем во время нашего перелёта в Италию. Оно не удивительно — билеты обошлись мне в хорошую сумму, но это меня не волновало. На то они и деньги.
Милана с интересом смотрела в иллюминатор, я же наблюдал за ней. Всё в ней вызывало живой интерес: и вид удаляющейся Сицилии, и уже скрытые сумерками ватные облака в тот момент, когда мы, набрав высоту, взяли курс на Москву. Вышколенная стюардесса принесла нам напитки — крепкий кофе с коньяком для меня, чай Артуру и капучино с лёгкой пенкой для моей… для моей жены, чёрт возьми! Протянув руку, я убрал пенку с её верхней губы и невольно усмехнулся. Милая. Я ведь действительно выбрал её для отца лишь потому, что она похожа на мою мать. Но Милана этого никогда не узнает. Отец так и не смог избавиться от своей странной тяги… Но это уже не имеет никакого значения. Мила совершенно другая. И я не врал ей, когда говорил об этом. Да, пусть внешне они с моей матерью схожи, но только на первый взгляд. Две разные женщины, две разные жизни, две разные судьбы. И я сделаю всё, чтобы моя женщина — моя жена и мои дети были счастливы со мной, чтобы они не знали горечи, обид и разочарований, тех самых, что из-за прихоти отца пришлось пережить мне самому.
— О чём думаешь? — спросила Милана, посмотрев на меня. Сделала новый глоток кофе и отставила пустую чашку в сторону. Придвинулась ближе, так, что я ощутил лёгкое прикосновение её плеча к своему.
— Да так… — уклончиво отозвался я и, положив руку ей на плечо, прижал к себе. Она тут же привалилась ко мне, склонила голову.
— Устала? — Я глянул на часы. За иллюминатором было уже темно, облака приобрели черничный оттенок, словно бы их тоже раскрасила ночь.
— Угу, — призналась Мила и устроилась удобнее. — Можно я немного посплю?
— Конечно, — жестом подозвал стюардессу и попросил три пледа.
Улыбнувшись, она кивнула и тут же достала требуемое — два отдала нам с Артуром, а третьим сама укрыла Милу. Та лениво приоткрыла глаза, улыбнулась и благодарно кивнула в ответ. Губы Артура тронула усмешка, и я, перехватив его направленный на нас взгляд, тоже усмехнулся. Да, судя по всему, перелёты — не самое любимое занятие моей новоиспечённой жёнушки. Что же… Не самый большой недостаток. Я вполне готов потерпеть, тем более плечо зажило настолько, что совершенно меня не беспокоило. Зато от волос Миланы исходил чудесный запах — солнца, моря, дурманящий аромат любимой женщины и тонкие нотки малины.
В Москву мы прилетели так рано, что было ещё темно. Всю дорогу до припаркованного возле аэропорта внедорожника, Милана недовольно фыркала и куталась в своё льняное летнее платье. У меня же даже ветровки не было, чтобы накинуть ей на плечи. Пришлось срочно открыть чемодан и вытащить то, что лежало сверху. Моя рубашка… Что же, выглядела Милана в ней и своей соломенной шляпке весьма оригинально, но жаловаться даже не думала. Напротив, завернулась, словно в тёплый надёжный кокон, и уткнулась в ворот Не знаю почему, но именно этот момент окончательно подвёл для меня грань, отсёк прошлое и любое возможное будущее без неё. Внезапно мне захотелось найти точку опоры и перевернуть для этой маленькой женщины весь мир. Весь свой собственный чёртов мир с его устоями и правилами.
— Пойдём в машину, — взяв её за локоть, сказал я как-то сипло, сам не зная от чего.
Мила подняла на меня взгляд, встала на носочки и, прильнув, потёрлась носом где-то в районе ключиц.
— Домой хочу, — призналась она, зевая.
— Скоро приедем, — пообещал я. Поцеловал её в нос и подтолкнул к машине. Поначалу хотел усадить на переднее сиденье рядом с собой, но передумал и указал на заднее. — Тут тебе будет удобнее. Сможешь подремать.
Она капризно скривила личико. Вздохнула, но ничего не сказала и устроилась сзади. Я достал из багажника одеяло и протянул ей. Пальцы наши соприкоснулись, когда она потянулась за ним, и на миг мы оба замерли. Да, всё изменилось… Изменилось настолько, что скрывать этого больше не было смысла. Я взял Милану за руку и сплёл наши пальцы. Кольца мягко блеснули, и мы не сговариваясь обратили внимание на этот блеск, а после посмотрели друг другу в глаза. С губ Милы слетел тихий судорожный выдох, я же погладил её по щеке.
— Поспи. Около часа у тебя есть, — посоветовал я прежде, чем закрыть дверцу.
Сам обошёл машину и уселся на место пассажира спереди. Артур уже убрал наши чемоданы и устроился за рулём.
— Ты отдал распоряжение по поводу охраны? — первым делом спросил я.
— Да. — Он завёл двигатель. — Не волнуйтесь, Вандор Александрович. Всё сделано. Не беспокойтесь за Милану. Она — ваша жена. Никто не посмеет выказать ей своё неуважение или напомнить о чём-то неловком. Я лично всё перепроверю.
— Спасибо, Артур, — кивнул я. — Комфорт Милы для меня превыше всего. Донеси до каждого из своих ребят, что она — не просто девчонка, она — моя жена. Любое её слово для меня имеет большое значение. Любая её просьба, любая её жалоба.
— Не беспокойтесь, Вандор Александрович, — повторил Тур. — В конце концов, после последних событий я и сам планировал сделать кое-какие кадровые перестановки. Так что всё это только на пользу.
Дом встретил нас тишиной и угрюмым фейсом вышедшего навстречу нового управляющего. Почему-то первым делом я посмотрел на Милану. Закатив глаза, она качнула головой и прошла вперёд, ничего не ответив на сухое, дежурное приветствие. Я догнал её у лестницы и, взяв за руку, повёл вверх по ступеням. На миг она остановилась. Подняла на меня взгляд и улыбнулась уголками губ.
— Он похож на отмороженного пингвина, — шепнула она. — Как ты только терпишь этих людей в своём доме?
— Ты хочешь поговорить об этом прямо сейчас? — приподнял я бровь, утаскивая её вверх.
Милана снова остановилась. Посмотрела на меня внимательнее, словно уловила в моих словах скрытый подтекст. Умная она девочка, всё-таки. Молоденькая, но уже умная. Я взял её за запястье, посмотрел на четырёхлистник, погладил его пальцами. Она вздрогнула — едва ощутимо, но я почувствовал. Сжал её тонкую руку чуть сильнее.
— Если хочешь, можешь заняться обслуживающим персоналом. Но не в ближайшие дни. К тому же, к людям, работающим в доме, у меня высокие требования. Каждого проверяет служба безопасности, и это не обсуждается.
Некоторое время она молчала, словно раздумывала над моими словами. Усталость никуда не делась, и я понимал — мысли даются ей с трудом. Наконец она всё же спросила:
Читать бесплатно другие книги:
