Поздние розы Кариди Екатерина
- Вот и вся правда.
Оба сидели притихшие, Марина все-таки не совладала с собой и спросила:
- А ко мне... Что ты чувствуешь...
И тут же, словно опомнилась, понимая, что сейчас выпрашивает у него то, чего не может быть, встала и жестко проговорила:
- Забудь. Я поеду...
- Никуда ты не поедешь! – перебил он ее, внезапно оказавшись рядом.
- Пусти, - прошипела вырываясь.
- Перестань. Неужели мы не можем поговорить мирно?
- Зачем? – сердитый взгляд, а в глазах слезы.
Сергей не стал отвечать на ее вопрос, вместо этого сказал:
- Не знаю, Марина. Я не знаю, что чувствую к тебе. Знаю только... что такого секса у меня ни с кем не было.
Женщина вздрогнула, вскинув на него смятенный взгляд. Обнять ее казалось правильным, казалось нужным и единственно верным.
- Значит... – горько усмехнулась куда-то ему в грудь, - Только секс...
- Марина, - ответил он, прижимая ее к себе ближе. - Ты не представляешь, что это значит для мужчины. Ты хочешь слов, признаний. Слов у меня нет. Но может, мы попробуем жить с тем, что есть? Просто попробуем жить?
Господи... Она хотела жить...
Просто жить с ним.
За эти дни Сергей наконец осознал, что теперь они с Мариной повязаны. Браком, бизнесом, общими интересами, деньгами проклятыми. А может быть, об этом он тоже не мог не думать, и ребенком. И сексом. Никто не подходил ему лучше, чем она.
Он не сказал всей правды, только то, что касается их двоих. Всей правды ей знать не нужно. Но раз уж такой расклад дала жизнь, лучше его принять пока судьба не сменила карты. Лучше иметь жену союзником. Тем более, что у него возникли некие амбициозные планы.
- Марина, - проговорил он, зарываясь пальцами в ее волосы, - Есть еще кое-что.
Женщина напряглась в его объятиях, но промолчала.
- Я хочу отомстить отцу. Отыграться.
На эти его слова она подняла голову, взглянув на мужа совершенно другим, непривычным взглядом. А то, что сказала, и вовсе было неожиданным:
- Ты должен взять на себя бизнес. Иначе тебе не видать свободы и самостоятельности до самой смерти, - она зло хохотнула. - Понимаешь? Он никогда не даст тебе дохнуть, всегда будет давить.
О, он это понимал! Он действительно испытывал со стороны отца постоянное глумливое давление. Возможно, потому и ерничал постоянно, и противился. Но только после этих слов жены осознал, что все его детские протесты ничего не стоили.
А Мерина продолжала:
- Тем более, сейчас, когда твой отец собирается завести молодую любовницу. Ты сам видел. А у молодых женщин рождаются дети. Знаешь, как это бывает у мужчин его возраста. Вторая семья.
Сергею сразу вспомнилось, как отец смотрел на Лену Маслову, аж зубы свело от ненависти. Вторая семья. Да таких примеров полно! А потом престарелый герой-любовник, думающий, что вместе с молодой любовницей обрел вторую молодость, отправляется к праотцам, наплодив предварительно еще кучу наследников.
- Ты должен взять свою долю сейчас, - прозвучал в сознании голос Марины.
Сергей мрачно кивнул. С этим он полностью согласен. Довольно быть бесполезным дорогостоящим придатком, пора самому заниматься делами. Иначе ему так и придется всю жизнь ходить на вторых ролях. Но Марина-то, Марина... Ай да тихоня послушная... То-то она такая тигрица в постели!
- Ты... Маленькая стерва! Давно это придумала? – он оттянул ее голову за волосы и взглянул в глаза.
- Давно! Ты же, тюфяк несчастный, сам не догадаешься, – а в глазах читался вызов.
- Ах так...
Сдавить ее за эти слова, наказать, бросить на диван... Вывернуться из его рук, укусить...
Все снова стало диким и невероятным.
А после каждый думал, что общая цель есть. Союз состоялся.
***
Не менее важный разговор произошел тем же вечером в спальне Лешкова старшего. Его супруга, Ирина Васильевна, готовилась ко сну, и вдруг заговорила с мужем о вещах, на первый взгляд совершенно невинных.
- Славик, ты не находишь, что эти Кисельниковы, я имею в виду маму и дочку, довольно приличные люди?
Тот промычал что-то нечленораздельное. Женщина бросила на мужа быстрый взгляд и продолжила:
- Да, Мария Ивановна воспитанная, интеллигентная женщина, а ее дочка Инна такая умница. Но в наше время так трудно найти работу... И вообще, я считаю, жизнь несправедливо обошлась с ними... Знаешь, я бы даже взяла Марию Ивановну к себе, в помощницы к экономке.
- Угу, - вот уж ему было все равно!
Вячеслав Сергеевич уткнулся в газету, удобнее устраиваясь в огромной постели. Женщина посмотрела в глаза своему отражению и проговорила:
- А дочку, Инну, можно взять горничной, чтобы на виду была... Да и Федора можно куда-нибудь пристроить...
- Что? А, да, хорошо, - отозвался мужчина, сообразив, что через этих родственников легче подобраться к объекту своего вожделения.
Идея жены устроить этих людей в доме показалось неплохой, потому что они в любой момент будут под рукой, и бегать никуда не надо. Потому речи Ирины Васильевны и не вызвали у него никаких подозрений. Хочет новую прислугу – ради Бога!
Он спокойно продолжил чтение, так и не взглянув в сторону супруги. Зато у нее на лице было написано полное удовлетворение, а на душе цвели розы. Хитрый план начал воплощаться в жизнь.
***
У Полины Гребешковской тоже были свои идеи. За ужином, обсуждая с мужем всех, кого видела на сегодняшней выставке, она как бы невзначай спросила:
- Лёня, ты помнишь переводчицу, ту, что была у Лешковых?
- Ну, - жуя, отвечал Лёня. – Помню, я ее сегодня вместе с Энцо видел. Да ты сама с ней говорила.
- Да, вот об этом я и хотела сказать! Знаешь, я ведь с ней потом еще и в туалете разговорилась...
- И что?
- Ой... Она же в школе работает... Представляешь, жаловалась, мол, в школе так мало платят, что приходится эскортом подрабатывать. Работает только с очень богатыми мужчинами. Сам понимаешь... – тут Полина понизила голос для пущей таинственности и состроила невероятные глаза.
- Даааа? – оживился Леонид, его чрезвычайно заинтересовала эта сплетня. – И что она ...?
- Ну... Мы же не настолько близки, Лёня. К тому же, что у меня может быть общего с женщиной, которая зарабатывает подобным образом?
- Точно, - ткнул в нее пальцем муж.
А сам при этом подумал, что надо эту Маслову иметь в виду. Однако Полина не закончила:
- Конечно, странно, что Лешковы ее за один стол с нами посадили. Не знаю... Разве что как переводчицу?
- Ага, переводчицу! – погано захихикал Гребешковский. – Личную! Для нашего друга Энцо.
Полина невинно распахнула глаза, теперь должна была последовать заключительная наводящая информация.
- Вообще, я удивляюсь, как ей позволяют работать в школе? Притом, что она... ну ты сам понимаешь.
- Дааа, - протянул Лёня, подняв бровь и выпятив губу. – Действительно, куда директор смотрит...
Отлично. Цель была достигнута. Теперь эта тварь, что увела у нее итальянца, вовек не отмоется.
***
В семье Кисельниковый весь вечер был посвящен бурному обсуждению сегодняшнего знакомства и всех выгод, которые оно сулило. Федечка был в восторге, что удалось удачно представить сестру. Может быть, и она кого-то заинтересует. Ленка была права, зря он ее не слушал.
Его немного коробила ненависть, которой буквально дышали мать и сестра. Он считал, что Лена такого не заслуживает, но при матери никогда не высказывался на эту тему. Зачем лишние неприятности?
Подсчитывая в уме Ленкиных воздыхателей, Федя просто диву давался, как ей это удалось. И больше всего его впечатляло, что на сестру всерьез запал настоящий иностранец. Итальянец казался ему почти инопланетянином.
***
Что же касается господина Маури, то он имел совершенно честные мужские планы по покорению сердца северной беллы. Она казалась ему спящей красавицей.
Пусть сегодня она велела ему исчезнуть из ее жизни, это ничего не значит. Если бы мужчины выполняли все подобные требования женщин, Земля давно уже превратилась бы в пустыню. Энцо был уверен, что спящую красавицу просто нужно разбудить, и тогда она станет той женщиной, что сможет превратить его жизнь в сказку на какое-то время.
Именно с этой целью и собирался устроить ей сюрприз. Не зря же он узнал от Федора Кисельникова все подробности ее жизни.
Завтра Энцо Маури собирался навестить ее в школе. Он даже примерно подготовился к тому, как Елена может себя повести. Потому следовало обставить свое появление правильно, чтобы у нее не было возможности сразу ответить отказом. А уж потом он сможет ее уговорить. Энцо не сомневался в своем таланте очаровывать женщин.
Что ж, у него и не было на это причин. Все как одна рано или поздно отдавали ему свое сердце. Все, кроме одной, той, что сделала его таким. Вечным скитальцем в стране любви, неуверенным и неприкаянным, но притягательным и желанным.
Глава 19
Бешеная гонка на кольцевой не угомонила огонь в крови. Что бы Константин ни делал, перед глазами упрямо всплывало ее лицо, голос, обжигая его приливами страсти и страха. Страха, что он сам все себе придумал, или что она может передумать. И то, и другое было одинаково болезненно для него, заставляя сдавленно рычать сквозь зубы.
Три машины неотступно следовали за ним. Ребята, сопровождавшие его везде, куда бы он не направился. Белецкий знал, что всегда может на них рассчитывать, но они не железные, устали, а многих ждут дома и волнуются. Все-таки работа у него была связана с риском для жизни, а у людей семьи.
А у него слишком много врагов. Сейчас он боялся еще и того, что навлечет опасность на Елену, хотелось защитить, спрятать ее от всех. Но у него пока нет такого права. Осознание этого заставляло хмуриться, выжимать из машины еще больше скорости.
Пора ехать домой. Но он не мог.
Он обещал ей, что придет завтра. Завтра.
А потом вдруг понял простую вещь...
***
Было уже около полуночи, но Лена все не ложилась спать. Тот разговор с Белецким взволновал слишком сильно. Чудовищные откровения, которые должны были бы вызвать в ней волну ужаса и отвращения. Но не вызвали. То ли она такая извращенка, то ли этот человек был прав в том, что сделал? Но она не могла его осудить.
Принять его? Принять...
Она уже приняла его.
Но еще никак не могло улечься в душе то несоответствие, что ей внезапно в нем открылось. С самого начала он был пугающим. Непонятным. Внешне всегда холодный, молчаливый и отрешенный, какой-то ледяной мужчина оказался кипящей лавой внутри. Сейчас она могла бы сказать, что замечала прорывавшиеся у него горящие каким-то ледяным огнем взгляды. Но не могла верно их истолковать, ей тогда казалось, что в его взглядах сквозит презрение, или ненависть. А оказалось...
Страсть, скрытая подо льдом.
Это невольно вызывало ответное волнение. Какой может быть любовь такого человека?
Внезапно раздавшийся звонок заставил вздрогнуть.
Кто?
Она не без трепета пошла открывать дверь. На пороге стоял Белецкий. Такой же застывший как всегда, но теперь она могла различить. Бледный, напряженный, скованный, только глаза блестят странной смесью решимости и еще чего-то, чему она не смогла найти названия.
На ее удивленный взгляд мужчина хрипло проговорил:
- Завтра уже наступило.
Он не просил впустить его, не предъявлял прав, он просто смотрел. И все это было в его взгляде. В сбитом тяжелом дыхании, в нервном жесте, которым он поправил волосы. Ни слова. Но его воля, незримо вившаяся вокруг, словно говорила:
- Впусти меня. Прими.
Если она сейчас впустит его, будет принадлежать ему. Этому странному и страшному мужчине. Хотела она его впустить? Могла ли она не хотеть?
Лена молча отстранилась, приглашая его в дом.
Мужчина прошел близко, едва не касаясь ее своим телом. Лену внезапно обдало холодом, а потом она покраснела, задерживая дыхание. Откуда в ней возникло это странное ощущение, будто пушистая волна прошлась по ней, смягченная воздушной прослойкой, оставшейся между телами? Наверное, от общей напряженности момента? Лена постаралась отвернуться, чтобы Белецкий ничего в ее поведении не заметил, и тут же отошла вглубь.
Он вошел, но так и остался стоять на пороге. Молча, только смотрел. Надо было как-то выбираться из этого взаимного напряжения, ставшего уже осязаемым. Лена сказала:
- Проходите, Константин Олегович.
Надо было что-то говорить, она чувствовала себя полной идиоткой, взволнованной, озабоченной идиоткой, потому что Белецкий стоял в прихожей как каменная статуя и молчал.
- Хотите кофе?
И тут он отмер, ответ прозвучал глухо:
- Нет, кофе не надо...
И остался стоять на месте. Так, будто отвечал на автопилоте, а думал совершенно о другом. Голос мужчины странно резанул ей по нервам, вызвав непроизвольную дрожь. Лена повела головой, стараясь избавиться от ощущения мурашек, побежавших по шее. Открыла рот, чтобы сказать, но в горле пересохло, пришлось сглотнуть, а он почему-то именно в этот момент впился взглядом в ее губы.
Заговорили одновременно.
- Тогда пройдемте в комнату...
- Простите, Елена Сергеевна, я...
Лена слегка отшатнулась, а он непроизвольно качнулся вперед. Сделал два шага и очутился прямо перед ней.
- Простите, я хотел... пытался дать вам время. Но не смог, - голос срывался, видно, что слова давались ему с трудом.
- Ничего... – еле слышно прошептала Лена, поведя рукой.
- Что? – его тревожный вопрос так же был еле слышен.
- Я все равно уже приняла решение.
Она смотрела ему в лицо прямо, бесстрашно, как-то даже... по-мужски? Неизвестно, что именно он прочитал в ее взгляде, но мужчина шумно вздохнул, собираясь с силами, потом спросил:
- Мне уйти?
Женщина покачала головой. Что-то странное случилось с мужчиной, он весь напрягся в струнку, руки дернулись к ней, но движение застыло, подавленное железной волей. Спросил только, словно через силу:
- Мне... остаться?
Взгляд женщины.
Что бывает в ее взгляде, когда она принимает то самое решение, решение которым она отдает себя мужчине? Кто знает... Но только на мужчину это действует как хлыст, подгоняющий коня. Горячий, властный, обжигающий удар.
Но он все еще сдерживал себя. Медленно, как во сне поднялась рука, прикоснулась к ее лицу.
- Скажи это... – хриплый шепот, от которого закрываются глаза и невольно приоткрываются пересохшие губы.
- Да...
Поцелуй обжигающий, пронзающий ледяной молнией. Руки, губы везде...
Какова любовь такого человека, спрашивала она себя?
Теперь она могла сказать.
Это... Словно вокруг бушует ураган, сметая все с лица земли. А она в центре, и легкий ветерок любовно касается, нежит, бережет.
Неизвестно, что сулит будущее, но она приняла его безоговорочно.
Потерявшись в ощущениях, в эмоциях, она не сразу услышала его срывающий шепот, скорее шумное дыхание, чем слова:
- Не здесь...
Недоуменно оглядевшись вокруг, поняла, что они в прихожей, вжаты в спутанный ворох верхней одежды, висевшей на вешалке. Кажется, там раньше царил образцовый порядок...?
Мысли снова уплыли. Он подхватил ее на руки и понес в комнату, туда, где еще раньше заметил альков, скрытый за ширмой. Ширма полетела в сторону.
- Подожди...
Остановился, дыхание с шумом поднимает грудную клетку, руки бугрятся мышцами, в напряженном взгляде, подернутом дымкой страсти, вопрос.
- Хочу видеть тебя, - женщина чуть отстранилась, глядя ему в лицо.
Он казался очень большим по сравнению с ней, изящной и хрупкой. Внутренняя мощь, нечто, прорывавшееся во взгляде, в дыхании, в жестах. Даже в том, как он держал ее. Властно, крепко, но бережно и нежно.
- Какую же силу он держит в узде? - подумалось ей.
Мужчина опустил ее на краешек кровати. Легко касаясь, провел ладонями вдоль тела, прикрывая глаза, горящие голодным огнем. Губы шевельнулись:
- Хорошо.
Вспомнилось это ощущение урагана от его поцелуев. Каково это, быть с этим мужчиной? Не страшась, на равных? Знать...
Пиджак отправился на кресло. Галстук, что он развязывал нервными движениями, вслед за ним. Пальцы начали расстегивать пуговицы рубашки и вдруг замерли. Какая-то уязвимость и неожиданное смущение прочиталось в его глазах, так, будто он боялся показать ей себя. Нерешительность длилась мгновение, потом он тряхнул головой и скинул рубашку одним движением.
Лена смотрела во все глаза, не отрываясь. Красивый? Нет. Красивым его не назовешь. Но в ее глазах он был прекрасен.
Мужчина подавлял ощущением силы, скрытой внутри. Однако и внешне был хорошо сложен. Крепкий, стройный торс, широкие плечи, сильные руки, подтянутый пресс. Волосы на груди густые, чем-то похожие на шерсть и такие же сероватые, клином сужаются к животу.
И шрамы. Множество.
- Повернись, - ее шепот заставил мужчину вздрогнуть, но он подчинился.
Мощная мускулистая спина, как и грудь, тоже была покрыта шрамами от ножа, короткими колотыми, длинными резаными. Но на спине с левой стороны было четыре округлых шрама, лежащих кучно, похожих на кляксы или звезды – следы от пуль.
- Насмотрелась? – глухо спросил Константин, не поворачиваясь.
- Костя...
Мужчина резко повернулся, чтобы увидеть блеснувшие в ее глазах слезы. Лена даже зажмурилась, представляя, сколько же боли досталось этому телу. Сколько всего ужасного перенес человек, стоящий перед ней.
Он мгновенно оказался рядом, рукой коснулся ее дрожащих губ, легко сцеловывая слезы.
- Не плачь, глупая... Что ты...
- Костя... Ты... – не было слов, она просто покачала головой, притронулась к большому шраму на его лбу. – В тебя стреляли...
- Тшшш... Теперь моя очередь... – он не договорил, застыл на несколько мгновений, потом выдохнул, – Лена... Лена прекрасная...
Потому что под его пальцами, снимавшими одежду, потихоньку открывалась мерцающая белизной кожа. Тело желанной женщины. Он оглядывал ее жадно, впитывая всю. Казался застывшим изваянием в своем восхищении.
А Лена видела в нем эту сжатую пружину страсти, которая вот-вот распрямится, срывая все запреты, отпуская на волю дикую силу. Его неподвижность - просто затишье перед бурей.
Она не ошиблась. Потому что в следующее мгновение ураган вернулся, еще более голодный, чем прежде.
***
А потом она расслабленно лежала в его объятиях, с наслаждением зарывалась лицом в эту сероватую шерсть на груди, нежась под его взглядом, словно под ласковым солнцем. А он улыбался. Глазами, уголками губ.
Властно прижал к себе.
- Моя, - прошептал. – Я убью любого, кто посмеет...
- Что посмеет? – проговорила она и поцеловала мужчину в грудь, наслаждаясь тем, как он вздрогнул и резко потянул воздух сквозь сжатые зубы.
Странное дело, она ведь понимала, его слова не пустой звук. Он выполнит то, что говорит. Но ей не было страшно. Потому что он никогда и ни за что не причинит ей вреда. Пусть он дико ревнивое чудовище, но это ее чудовище.
Вдруг ей стало весело.
Так это волк проглотил красную шапочку? Или она проглотила волка? Что-то там в сказке напутали...
Пожалуй, она все-таки выпустила на волю стихийное бедствие, потому что притихший на время шторм разразился с новой силой.
***
Под утро он все-таки ушел. Чтобы дать ей поспать хоть чуть-чуть. Перед этим сказал:
- Михаил теперь будет всегда рядом с тобой.
- Но... – пыталась возразить Лена, что это безобразие какое-то, никакой свободы.
- Не спорь. Когда меня рядом нет, он будет...
- Что?! И на уроки со мной пойдет?! – все-таки высказала возмущение.
- Неподалеку, - невозмутимо, спокойно, словно ее воплей и не слышал.
Потом прижался лбом к ее лбу и проговорил в губы:
- Мне так будет спокойнее. Не спорь.
Ну что с ним делать...
Закрыла дверь, а на лицо наползает глупая, счастливая улыбка.
Звонок.
На пороге снова стоял Белецкий. На ее удивленный взгляд кашлянул и сказал повелительно:
- Иди спать.
- И ты тоже, Ромео! – фыркнула она, пока мужчина закрывал дверь снаружи.
Прислонилась. Глаза прикрыла, а губы расползаются. Закрыла лицо ладонями, качая головой.
Звонок.
Снова он. Быстро открыла, глядя на него. Мужчина чуть улыбнулся уголками губ, провел рукой по волосам и, перед тем, как закрыть перед собой дверь ее квартиры, проговорил:
- Теперь ушел.
***
От смущения и избытка чувств чуть не съездил в улыбающуюся рожу Михаила, когда тот пробасил:
- Шеф, ты уж туда или сюда.
Тот ловко увернулся, и уже серьезно сказал:
- Иди спать, шеф. Все будет в порядке.
Ехал домой как пьяный. Не гнал. Хохотнул мысленно, Ленке не понравится, если он от большого ума врежется во что-то. Тряхнул головой.
И тут же чудесные мысли в голову полезли. Срочно выкупить все квартиры вокруг той, где Лена живет. И ту, в которой живет – тоже. Но ей он об этом не скажет. Секрет.
А завтра он придет к ней днем, сюрприз будет.
Белецкий с удивлением замечал за собой, что безоговорочно принял Лену женой, хозяйкой своей жизни. Хотя еще ни слова не сказал об этом, а она и не заикалась. Это он-то, клявшийся, что в жизни женщине не поверит? Он, презиравший баб, потому что всем цена «рубль за ведро». Нет, он точно спятил.
Но как приятно ощущать себя сумасшедшим...
***
Когда Белецкий ушел, Лена легла спать не сразу. Бродила по дому, рассеянно улыбаясь, то вдруг хмурилась. Думала, вообще не сможет заснуть, но на самом деле, стоило улечься в постель, еще хранившую запах их страсти, как заснула мгновенно.
Но во сне ей снилось тревожное.
То снилось, что в Костю стреляют, то в его авто врезается сразу три машины, и он разбивается на смерть. То розы горящие. Много-много горящих роз.
***
Вот кому этой ночью снились дивные сны, так это Феде Кисельникову. После трудов праведных и сны снятся... праведные.
Глава 20
Утром, прежде чем Лена собралась на работу, к ней зашел Михаил. Поздороваться и сообщить, ну... чтобы не пугалась, если что. Она нахмурилась, представив, как будет выглядеть ее появление в школе, если несколько таких шкафов станет постоянно торчать рядом с ней.
Читать бесплатно другие книги:
