Поздние розы Кариди Екатерина
Тот словно не слышал, перебирал ее пальцы, негромко говоря:
- Не буду, белла, если назовешь меня Энцо и пообещаешь, что дашь мне возможность оправдаться. Я ни о чем не прошу, хочу всего лишь извиниться. Прошу.
- И ведь не объяснишь, почему не хочешь, - подумалось Лене. – Он не отстанет.
К тому же, его вина, даже если она и была, была чисто гипотетической. Не могла Елена долго злиться.
- Хорошо, Энцо.
Глаза итальянца загорелись.
- Я отвезу тебя! – горячо проговорил он.
Вот этот момент был очень важен.
Белецкий, все это время молча стоявший рядом, напрягся и подался вперед. Но опять же не сказал ни слова. Он просто смотрел, как на его глазах итальянец обрабатывает женщину, а она склоняется, поддается на его уговоры. И если она поддастся, он больше никогда не взглянет в ее сторону.
- Нет, спасибо. Меня отвезет господин Белецкий, - прозвучал голос Елены.
И только сейчас Константин Белецкий понял, он все это время сжимал кулаки так сильно, что короткие ногти врезались в ладонь. Разжал их с силой и выдохнул. Пора было прервать этот надоевший ему разговор.
- Елена Сергеевна... – начал он твердо, напоминая о своем присутствии.
- Да, Константин Олегович. Я готова ехать, - Лена тут же повернулась в его сторону.
Энцо Маури пришлось отступить. Белецкий сам взял чемодан Елены и направился по коридору в сторону выхода. Лена кивнула Энцо на прощание и пошла следом.
Этот разговор оставил у нее странный привкус незаконченности и недоговоренности. Взглянув украдкой на Белецкого, Лена заметила, что тот хмурится, словно чем-то недоволен, впрочем, сколько она этого человека могла видеть, он всегда был хмур и чем-то недоволен. Мрачный тип...
***
Он был мрачен. Еще бы! За две-три минуты эта женщина устроила ему такой эмоциональный шторм, прямо как в далекой молодости... Адреналин, мать его.
Белецкий был зол на Елену. За то, что разговаривала у него на глазах с другим мужиком, что позволила взять себя за руку, позволила шептать, очаровывать, оплетать словами. Заставила его на это смотреть, нервничать как идиота, как мальчишку на экзамене.
Но, вместе с тем, он был ей несказанно благодарен. За то, что между ним и итальянцем выбрала сразу и без сомнений. От ее слов, когда услышал: "Меня отвезет господин Белецкий", даже сердце жаром наполнилось, словно осветилось.
Неожиданное чувство, странное и опасное. Сейчас Константин старался от него избавиться. Потому и хмурился, и старался не смотреть в ее сторону.
Он пока все еще наблюдал. Мысленно уже склоняясь к определенному решению, но не спешил, воздерживался его принять. Хотел убедиться. Слишком неприятный жизненный опыт. слишком необычен он сам, его запросы. Он знал это, всегда знал. И если он возьмет эту женщину себе, назад пути у них не будет.
Сейчас он просто отвезет ее домой.
О том, что делать с итальянцем, подумает потом.
***
Проводив Елену, Энцо Маури вернулся в залу и продолжил веселиться с еще большим энтузиазмом. Теперь-то он мог полностью отдаться в распоряжение дам, которые были от него в восторге. Можно сказать, его последующее поведение заслонило воспоминания о предыдущем. Но не стерло, ибо прелесть похождений в том, что о них никто никогда не забывает, напротив, рассказы свидетелей обрастают самыми невероятными подробностями. Однако Энцо, зная подобную тенденцию, постарался дать как можно больше других, не менее ярких подробностей.
Праздник в доме Лешковых продолжался, но ни сын, ни невестка хозяина среди гостей этой ночью уже не появились. После неприятной сцены с отцом Сергей Лешков все-таки отправился к себе. Поговорить с Мариной.
В их общей гостиной было темно. Свет пробивался из-под двери ее спальни. Значит не спит. Пойти сейчас или отложить на завтра? Или сначала переодеться? Сергей понял, что стоя напротив двери, ведущей в спальню жены и раздумывая о подобных вещах, он просто оттягивает неприятный момент. Переборол себя и толкнул дверь.
Не заперто. Последний шанс уйти. Он вошел.
Жена сидела перед зеркалом.
***
У себя в спальне, куда Марина вернулась сразу после той малоприятной сцены, что закатил ее муженек, она смогла наконец дать волю чувствам. Хорошо, что в этот момент никого рядом не было. Все баночки с ее кремами полетели в стену, оставля там жирные пятна и потеки. Вслед за кремами отправилась декоративная косметика. Лосьоны, духи и прочие пахучие жидкости она разбивать не стала, чтобы не задохнуться потом от вони, да и гнев схлынул немного. А в голову пришли здравые мысли.
С удовлетворением оглядев наведенный беспорядок, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, вытерла руки и пошла в душ. Стояла под горячей водой, стараясь смыть с себя все сегодняшние впечатления, и все думала. Думала и злилась. Злилась. И снова злилась. На себя, дуру бессловесную, на всю семейку своего мужа, но куда больше на него самого. Раз уж ты мужик, то будь мужиком до конца.
Потом долго сушила волосы, сидя перед зеркалом, и продолжала проговаривать про себя все, что хотела выплюнуть ему в рожу. Давно копилось, да все не было случая.
И тут, словно по заказу, открылась дверь, и в ее спальню вошел тот, кого она хотела, но меньше всего ожидала увидеть. Собственный муж.
В первый момент Марина онемела от неожиданности. Даже обидно, только что кипела возмущением, казалось, увидит его – порвет в клочья, и вот он, пришел, а у нее нет слов. Оставалось только сдерживать дыхание. Марина отложила в сторону щетку и уткнулась носом в скрещенные ладони.
Сергей прошел в комнату, бросил косой взгляд на заляпанную стену. Остановился напротив, разглядывая, фыркнул. Потом вопросительно повернулся к Марине, она все так же смотрела на себя в зеркало.
Так и будет молчать? Ему не хотелось начинать первым.
- Что тебе нужно? – не выдержала она.
- Поговорить, - сказал он, хмуро поглядывая по сторонам.
Марина презрительно хмыкнула, а к нему вдруг вернулась уверенность.
- Почему ты ушла из-за стола? – даже тон вернулся привычный.
И тут она повернулась в его сторону и, как-то странно наклонив голову, проговорила:
- Неужто ты заметил?
- Не ерничай, тебе не идет, - он прошелся к окну, стал смотреть в ночь, отодвинув занавеси.
Марина вдруг рассмеялась и язвительно заметила:
- Да что ты? А тебе известно, что мне идет?
Ее настроение передалось Сергею, сам того не желая, он здорово разозлился, а ведь шел сюда с мыслью извиниться.
- Мне плевать, что за вожжа тебе под хвост подъехала. Ты не должна была уходить без меня.
- Это почему же? – зло прищурилась женщина. – Если мой муж весь вечер пялится на другую женщину? Впрочем, чему я удивляюсь? Если даже мой свекор пялился на нее?!
- Замолчи, - прошипел Сергей, его задело это упоминание, потому что он и сам заметил интерес отца.
Но Марину уже было не остановить, все Лешковые ей в печенках сидели.
- Как думаешь, моя свекровь тоже заметила, как вы оба на нее пялились? Или ей начхать?!
- Замолчи! Не смей так говорить о моей матери! – Сергея начинало накрывать бешенство.
Оба были раздражены до предела, злость бродила в крови, требуя выхода.
- Впрочем, мне то что? Это дело Ирины Васильевны, следить за тем, в какую сторону смотрит ее муж. У меня есть свой муж. Есть, ведь правда?! Ммм?!!
Марина вызверилась на него, тяжело дыша. Уже не ощущая, Сергей сжал в кулаке занавесь и оскалился, глухо зарычав:
- Замолчи!
Ей бы внять предупреждению, но...
- И что же в это время делает мой муж? О да, он устраивает драку!
- Еще одно слово, Марина... – в лице Сергея уже было мало человеческого.
- Кстати, поздравляю! - издевательски выкрикнула она, - ты просрал Энцо. Вот это мужик, я понимаю! Не то что ты, дерьмо унылое!!!
Ее крик потонул в его нечленораздельном рычании, бешенство наконец прорвалось. Он уже не контролировал себя. Схватить! Смять ее, схватить в охапку, бросить на постель, придавить своим телом, чтобы прекратила, чтобы заткнулась! А она отчаянно сопротивлялась, выкрикивая что-то обидное, царапалась и дралась как ведьма.
Как оно произошло, оба так и не поняли. В какой-то момент все изменилось, и это уже была не драка, а яростный, дикий, необузданный секс.
Глава 11
Они ехали по глухому ночному лесу уже примерно час. Лена старалась смотреть в окно или на дорогу, но не на мужчину за рулем. Он внушал ей двойственные чувства: необъяснимую тревогу и в то же время ощущение безопасности и надежности.
Еще там, в имении Лешкова, как подошли к машинам, Белецкий удивил тем, что велел своему водителю пересесть в одну из машин сопровождения, которых у него было три. Сказал, что поведет сам. Никто не возразил, приказ исполнили немедленно, у Лены вообще создалось впечатление, что его люди разговаривают только с его разрешения. И все какие-то собранные, сумрачные, взгляды цепкие, быстрые, холодные. Волки. Прямо как под себя подбирал, хоть бы одна улыбающаяся физиономия.
Вот и ехала она с ним в его огромном черном джипе одна.
Надо сказать, Белецкий показался ей хоть и отстраненно-равнодушным, но галантным. Вежливо пригласил в машину, подал руку. В этот момент рукав ее костюма чуть поднялся, открывая тонкое запястье. И свежую красную царапину на нем. Мужчина аж застыл, впившись в нее взглядом.
Лена сама удивилась, в том нервном состоянии просто не обратила внимания, а сейчас заметила – браслет потерялся. Видно в запале зацепилась за что-то и не почувствовала. Ей было немного жаль пропавшего браслета, но возвращаться за ним в дом Лешковых не стала бы ни за что.
Но как странно реагировал Белецкий, Лене даже страшновато стало:
- Что это? – его пальцы непроизвольно сжались на запястье.
Услышал про браслет, зубы сжал так, что желваки заходили, даже побледнел от злости. Но больше ни слова. Молча усадил в машину, проверил, пристегнула ли ремень. Машина рванулась, выезжая в ночь, а вслед за ним остальные.
Ехал он очень быстро, выглядел сосредоточенным. Смотрел на дорогу, иногда бросал на нее короткие непонятные взгляды. Лена чувствовала их кожей, как какие-то холодные прикосновения. Но сила, исходившая от мужчины, убаюкивала тревогу, сглаживая предубеждение. Вроде с таким человеком страшно просто рядом находиться, но ведь он ничего плохого ей не сделал, наоборот, везет вот...
Оставалось еще больше половины пути. Постепенно Лена расслабилась, усталость взяла свое. Она откинулась на спинку кресла, и через какое-то время уснула.
***
Присутствие женщины ощущалось так остро, словно все рецепторы оголены и настроены на нее. Наверное, это была ошибка с его стороны, ехать с ней вот так, один на один. Да что там, конечно, это была ошибка! Но он бы мог сколько угодно проклинать себя за глупость, а отказаться от этого ощущения ее тела рядом – никогда.
Ехал быстро, Белецкий всегда ездил очень быстро. Правда, как заметил, что женщина чувствует себя неуютно, чуть сбросил скорость. Не хотел, чтобы она боялась. Потому что она его боялась, понял это, еще когда в машину сажал. Не привык сдерживаться, а она заметила его реакцию.
А он чуть не озверел!
Когда увидел ее ободранное запястье и вспомнил, что тот щенок Лешков ее тискал, а итальянец отдирал его, как пластырь, аж кровь в голову ударила. Ясно, что тогда кто-то из них и поранил.
Руки у женщины были тонкие, изящные, с длинными умными пальцами. Красивые. Она держала их сложенными на коленях. Сейчас на ней были брюки, но Константин помнил, что у нее удивительно красивые, точеные колени. Мог даже вообразить.
Все время приходилось бороться с собой: надо смотреть на дорогу, а глаза так и норовят в ее сторону. Женщина на него не смотрела, видимо, стеснялась. И вообще вела себя тихо и не заметно, но само ее присутствие...
Он снова искоса взглянул на нее, не мог удержаться. Сложенные на коленях руки расслабились, чуть подогнулись в сторону ноги. Голова запрокинута, стройная белая шея изогнулась. Спит.
Как там ее макаронник называл? Белла, прекрасная.
Елена прекрасная. Елена...
Как он понимал итальянца, все тянувшего к ней руки. Он и сам желал прикоснуться к ней. Лена сползла во сне, колено расслаблено прижалось к его ноге, манящая нежная шея, мерцающая в полутьме кожа в вырезе рубашки. Грудь тихо поднимается от дыхания. Это все действовало на него убийственно.
Если бы женщина вела себя как-то иначе, обозначила бы кокетство или сексуальный интерес, он давно бы уже остановил машину и дал волю зверю, желавшему самку. Но.
Беззащитная во сне, окруженная своей доверчивой невинностью, как коконом, она была неприкосновенна. Вот она рядом, только руку протянуть, а недоступная. Нельзя.
Целомудрие. Константин нашел, наконец, это слово, все думая, что же делает ее такой. Елена...
Светлые волосы выбились из прически, одна прядь прилипла к губам. Рука потянулась и застыла в миллиметре. Усилием воли отвел руку, сжал пальцы. Нельзя касаться.
Мужчина понял, что ходит по острию ножа.
Нужно было отстраниться, отойти, чтобы увидеть все издали.
А сейчас он вез женщину домой, оберегая ее сон.
***
Лене снилась мама, будто она маленькая, а мама молодая, и светло так кругом, из окошка свет, от мамы свет, она поет и гладит ее по руке, зовет, зовет...
- Елена Сергеевна... – наконец услышала она, выплывая из сна.
Взгляд сфокусировался на Белецком. Стало немного неудобно.
- Ой... Я заснула...
- Ну что вы, все нормально. Мы просто приехали, - сказал он отстраняясь.
- Да? – она выпрямилась, оглядываясь, пригладила волосы, - Действительно... Спасибо вам большое, Константин Олегович. Я сейчас выйду.
Елена стала приводить в порядок волосы, чтобы выйти, а он вдруг понял, что сейчас она уйдет.
- Подождите, я провожу вас.
Она обернулась к нему и, чуть приподняв брови, повторила:
- Спасибо.
Как давно Константин Белецкий не чувствовал себя мужчиной по-настоящему, не испытывал этого непонятного внутреннего трепета рядом с женщиной. Они превратились для него в какую-то однообразную массу, которая использовалась по мере надобности и потом отбрасывалась. Сейчас все было иначе, он словно проснулся. Было немного неуютно в этом новом состоянии, не было уверенности, как себя вести, чего ждать.
Скрыв все чувства под маской бесстрастия, он обошел машину и помог Елене выбраться. Бросил взгляд в сторону своих людей, три машины остановились в отдалении. Никто из них не посмеет беспокоить хозяина без необходимости.
Достал чемодан из багажника, женщина пошла вперед, Белецкий следом. Довел до двери и остановился, ждал, пока Лена доставала ключи из сумочки, пока открывала дверь. Понимал, что надо уходить, но он почему-то медлил. И тут она обернулась.
Взглянула на него, смущенно улыбнулась:
- Спасибо вам еще раз.
- Не за что, Елена Сергеевна.
Белецкий едва заметно поклонился, по-прежнему продолжая стоять перед ней. А ей было как-то неудобно закрыть перед его носом дверь. Лена предложила:
- Давайте... я вас хотя бы чаем напою?
- Если можно, я бы предпочел чашечку кофе, - проговорил он.
- Тогда проходите.
Женщина пригласила его в дом, и он вошел, ощущая, как будто что-то исчерпанное, завершенное вдруг обрело новую жизнь и силу. Будто перевернулась какая-то страница, или песочные часы, а может, судьба.
***
Квартира, которую снимала Лена, была довольно большая для однокомнатной. Высокие потолки, арочные окна, винтажный налет на всем, она специально выбирала дом в старом районе города. Хоть за нее и приходилось платить аховые деньги, зато она напоминала родительскую. Ту, что пришлось оставить мачехе. Но Лена об этом не жалела, свобода дороже всего стоит, и если цена свободы была всего лишь квартира, она бы ее с удовольствием принесла. Но Кисельниковы умудрялись доставать ее и здесь.
Слава Богу, не так часто.
***
- Константин Олегович, вам какой, растворимый или в турке? - донесся до Белецкого голос Лены из кухни.
- В турке, пожалуйста.
Идти в кухню мужчина не рискнул. Слишком близко к ней. Прошел в комнату.
- Посидите пожалуйста, я быстро, - снова донеслось до него.
Присаживаться тоже не стал, он ходил по комнате, присматриваясь к деталям ее жилища. Детали больше всего могли рассказать о Елене, как о человеке. А ему хотелось знать о ней все.
Очень чисто, уютно и светло. но не по-женски, а как-то... Даже не так, во всем чувствовалась внимательная и добрая женская рука, но не было этих бесчисленных баночек и флакончиков, бессмысленных фигурок и рамочек. Красиво, и ничего лишнего.
Внимание привлекли книги, их было много, и все весьма ценные на вид. Сам Константин Белецкий, с его детством, проведенным в трущобах, всегда с благоговейным ужасом относился к книгам и к тем, кто все эти книги прочел. Хотя с возрастом он наверстал многое и улучшил свое образование, это чувство осталось.
Он подошел ближе, рассматривая корешки, потом перевел взгляд на стены. Их украшало несколько картин в старинных рамах.
- А ведь это подлинники, - подумалось ему.
Особенно поразила одна из картин, на холсте был букет роз, объятый пламенем. Внезапное предчувствие, словно укол в сердце, заставило его отступить. Он оглянулся на картину еще раз, теперь натюрморт уже не казался зловещим, так, яркое, необычное пятно на стене. Но осадок остался.
Вошла Елена, неся на маленьком подносе чашечку кофе, сахарницу и молочничек.
- Я не знала, как вы любите, вот принесла все сразу, - проговорила женщина, чуть нахмурив брови от усердия.
А у него душа затрепетала, потянулась к ней и застыла. Как он любит?! Господи милосердный, лучше не знать ей, как он любит... Но тут он себя обманывал, потому что именно того и хотел, показать, что и как любит.
- Просто я пью без сахара, - продолжала женщина. - Вы присаживайтесь пожалуйста.
И показала ему жестом на диван.
Нельзя на диван. Если он присядет, то уже сегодня не уйдет.
- Спасибо, - он взял чашечку, - Я спешу.
- Ой... Простите, что же это я... И так отняла у вас столько времени, - женщина виновато улыбнулась.
Он искал в ней двусмысленности, намека. Намека на внутреннюю, скрытую душевную грязь и не находил. Хотя искал с пристрастием. Уж он-то умел разбираться в людях, иначе не дожил бы до своих лет.
Женщина действительно было такой, как казалась, и это заставляло Белецкого вглядываться в нее еще пристальнее, замирая от предвкушения и предчувствия.
Он осознал также, что не вызывает у нее никаких чувств. Пока. И что быть ему мальчишкой влюбленным и прятать свой интерес еще долго, потому что с такой, как она, нельзя торопиться.
Размышляя обо всем этом, мужчина отпивал горячий горький кофе маленькими глоточками, хотя сам любил сладкий, но узнать вкусы человека, которого собираешься сделать своим, значит приблизиться на один шаг.
А пока пил, задал вопрос:
- У вас картины. Я так понимаю, подлинники?
- Да, в наследство остались от родителей.
- Это их дом?
- Нет, - ответила она, качнув головой. - Нет, это съемная квартира.
- Съемная? - удивился Белецкий, ему приходилось видеть съемные квартиры.
- Да, в нашей старой квартире живет моя мачеха и сводные брат с сестрой.
- Сводный брат, этот тот, с которым вы...
Елена не дала договорить, предчувствуя его удивление и дальнейшие расспросы:
- Не спрашивайте почему, Константин Олегович, просто так вышло, - она посмотрела на него с легкой улыбкой, но твердо, как бы закрывая тему.
- Значит и с ее мачехой, и со сводными придется разобраться, - подумал про себя Белецкий, приплюсовывая их к списку, в котором уже были Лешковы и Энцо Маури.
- Спасибо за кофе, - произнес он вслух, поставив чашечку на журнальный столик.
А потом добавил:
- Было очень приятно познакомиться.
- Мне тоже, - ответила Лена, нисколько не соврав.
Белецкий хоть и внушал ей страх поначалу, оказался вполне приятным человеком. Ненавязчивым и даже интересным. Потому улыбнулась ему она вполне искренне. И тут услышала:
- Вы не будете возражать, если я вас приглашу завтра... Впрочем, уже сегодня. На завтрак? Нет, пожалуй, на обед.
Своим приглашением он, конечно, ее озадачил, но причин отказаться не было. Опять же, Лена была ему благодарна. Да и обед не ужин, ни к чему не обязывает.
- Хорошо, обед, так обед.
- Тогда я заеду за вами в два, - сказал он, церемонно поклонился и ушел.
***
Этот странный, холодный, непроницаемый и опасный мужчина ушел. Лена закрыла дверь.
- Серый волк оказался не так страшен, как казалось? - задала она вопрос себе.
- Но ты его совершенно не знаешь, - сама же и ответила.
На вопрос:
- А хочешь ли узнать? - у нее ответа не было.
Вернее, не хотела отвечать, чтобы, обозначив что-то для себя, не накликать беду.
После неудачного романа с Сергеем Лешковым Лена вообще стала сторониться мужчин. Некоторые могут влюбляться хоть по нескольку раз на дню, а себя она считала из той глупой породы женщин, что любят раз и навсегда. Ветреным характером Лена и раньше-то не отличалась, а когда «принц» Лешков бросил ее, цинично улыбаясь, в душе будто что-то умерло. Слишком больно было тогда. Второй раз она бы такого точно не вынесла.
Потому никого к себе не и подпускала, страшно было поверить снова.
А этот человек казался необычным, не проявлял навязчивого интереса, но в то же время предлагал необременительное общение. То, что он холоден, как айсберг, даже хорошо, с ним она могла чувствовать себя комфортно.
Но Лена не была бы женщиной, если бы вспоминая, не стала сравнивать в душе разных мужчин, с которыми ей пришлось познакомиться сегодня. Однако и тут холодный и неразговорчивый Константин Белецкий выигрышно смотрелся на фоне остальных.
Хотя, конечно, Энцо Маури...
О, этот итальянец... Лена не могла не улыбнуться. Вот кто был слишком напорист, напрягая ее и ставя в тупик. Но хорош... Видели бы ее школьные коллеги, как он танцует, удавились бы от зависти. Представив выражение их лиц, Лена даже засмеялась.
Принципиально не хотела даже думать о Сергее. Потому что вызывал в ней какие-то отголоски былых чувств. Потому что когда-то имел на нее права. Потому что был женат. Потому что... Просто потому что.
Не говоря уже о его отце. От Лешкова старшего ощущения остались как от скользкого моллюска. А ведь сначала показался человеком благородным.
Из остальных гостей, может быть, хотелось бы еще раз увидеться с четой Флемингов, действительно приятные люди, но с ними она уж точно больше не пересечется. Да и вообще, ни с кем из них.
Странный и тяжелый был день, слава Богу, наконец закончился. И чтобы она еще раз поддалась на Федькины уговоры... да никогда!
Это маленький обзор событий одного длинного дня происходил в ванной. Лена быстро приняла душ перед сном, а после ушла спать, потому что время было уже совсем позднее, четыре часа ночи.
***
Константин Белецкий так и не уехал, пока не погас свет в ее окне. Пока не убедился, что она легла спать.
Сначала, когда только вышел из квартиры, замер на лестничной клетке, сжимая кулаки и опустив голову. Все это время он тщательно сдерживал малейшие порывы, но теперь дал волю чувствам. Дыхание тяжело вырывалось из груди, глаза закрыты, а перед глазами мелькали картинки. Она. Елена.
Успокоиться.
- Шеф, все в порядке? - голос Михаила.
Его личный телохранитель ждал в подъезде. Остальные снаружи.
- Нормально, - ответил Белецкий, становясь самим собой. – С сегодняшнего дня ты за нее отвечаешь.
Телохранитель не стал задавать вопросов, он понял, что это означало. Как, впрочем, и остальные его люди. Оно и к лучшему, хозяин слишком долго жил бобылем.
Только все знали, что дело будет опасное и хлопотное.
Все знали историю с бывшей женой хозяина.
Глава 12
Этой ночью не пришлось нормально спать не только Лене Масловой. С ее отъездом настоящее «веселье» в доме Лешковых, можно сказать, только началось.
Отсутствие среди гостей сына и невестки Ирина Васильевна объяснила довольно просто, это и впрямь не составило труда с ее-то опытом. Всего лишь намекнуть, что, мол, дело молодое... И гости сочли своим долгом поверить, а возможно, даже и поверили. Это не означало, что хозяйка собиралась простить эту выходку, но все семейные разборки должны проводиться без посторонних глаз и ушей.
Наконец, где-то уже около четырех часов, гости утомились и стали разбредаться.
Вячеслав Сергеевич устроенным праздником был доволен. Не считая мелких помарок, до которых ему почти не было дела, он смог заключить три выгодные сделки, а еще о двух договорился на будущее. Поэтому недовольство жены просто разбивалось о его приподнятое настроение. Но так было до того момента, как они с Ириной Васильевной не оказались один на один в супружеской спальне. Тут уж ему некуда было деться, в отличие от своего сына, он не имел привычки спать с женой в разных комнатах.
Неприятный разговор все-таки настиг его. И начала супруга издалека.
- Славик, тебе не показалось, что наш друг Энцо был очень оживлен сегодня?
- Да? По-моему, он всегда оживлен, эти итальянцы, они вообще очень оживленные.
- Угу, - она сидела перед зеркалом, снимая украшения.
Надеясь, что на этом разговор будет окончен, Вячеслав Сергеевич попытался незаметно ускользнуть в ванную.
- Славик... – вкрадчивый голос супруги не сулил ничего хорошего.
Пришлось вернуться.
Читать бесплатно другие книги:
