То, что приходит по ночам Чеширская Евгения

Тем более, что девка выглядела как раз как человек, которому очень нужна помощь. И эта ее рваная рубашонка намекала… В общем, сердце мое дрогнуло, и я решил, что просто не имею права пройти мимо человека, которому нужна помощь. Ну, а если не человек, или подстава какая-то, то ружье у меня с собой, и в нем далеко не соль.

Выхожу, значит, из домика, зову пострадавшую к себе, а та ланью испуганной смотрит и бежать. Я еще подумал – вид мой ее напугал, надо было без ружья идти – и за ней бегу, чтобы, значит, она какой глупости не сотворила. Кричу, стой, мол, зла не желаю, помочь хочу, но девка, несмотря на то что босиком, летит стрелой вперед, через лес, прямо к озеру.

Вылетаем цепочкой на берег и… Девка прямо с разбегу падает всей собой на песок, ударяется об землю и… Вместо того, чтобы отрубиться от силы удара, как все нормальные люди, внезапно, с яркой такой, ослепляющей вспышкой превращается в… лошадь. Натурально – в лошадь! Черную, или, как конники говорят, вороную, страшную… Глаза у нее кровавые, налитые, из пасти пар вылетает, копыта песок роют чуть ли не на метр в глубину…

Я стою, как дурак, в полном шоке, на нечисть смотрю, шевельнуться боюсь. А той видимо надоело – взбрыкнула, копытами передними по воздуху ударила и на меня поперла. Летит, несется, мои шансы на выживание стремительно сокращаются… Ну, я чисто на рефлексах и выстрелил. Уже и дева из головы вылетела, и то, что я кому-то там помочь хотел. Патроны у меня убойные, на лося или медведя, но… По-хорошему, если бы это была обычная лошадь, башку бы пробило без сомнений. Только вот лошадь эта была не обычная. И, видимо, не живая. Пуля вонзилась аккурат между ушей, но та даже с курса не сбилась, прет на меня тараном и все тут. Я отпрыгнул, откатился, снова выстрелил – и снова ничего.

Не знаю, сколько мы так в догонялки со смертью играли, только в какой-то момент я оступился и в воду упал. Лошадь прыгнула на меня, я перекатился вперед, уходя от копыт, копыта коснулись воды и… Все пропало. Ни девки, ни кобылы вороной – никого нет. Только я сижу с мокрыми во всех смыслах штанами, как дурак, и молюсь всем святым, которых вспомнил.

Как добрался обратно до домика и как провел остаток ночи – не помню. Мозг на волне адреналина этот момент как-то стер, вычеркнул из памяти. Утром, как солнышко взошло, сел в машину и уехал. Ну, ее к дьяволу, такую охоту…

Потом от других охотников слышал, что нечисть в нашем лесу завелась. Кто-то про девку говорил, кто-то про лошадь, кто-то даже про коня вороного, проклятого. Но суть одна – небезопасно в лесу стало, и люди, и зверье это на себе ощутили. Ну, и перестали туда ездить. Потому что с нечистью бороться – дело неблагодарное, все равно проиграешь.

На балу у смерти

Побыть принцессой хотя бы на один вечер, конечно, хотелось, но… Я подозревала, что ничего хорошего из очередной папиной затеи не выйдет. Арендовать дворец для праздника – не проблема, проблема была только в том, КАКОЙ дворец папа хотел арендовать.

Дело в том, что из всего многообразия вариантов он выбрал именно старый, восстановленный дворец одного из королей прошлого, о котором ходило так много легенд, что я просто запуталась в том, какую из них взять за основу. Увы, не в хорошем смысле. Самая милая и добрая страшилка оттуда начиналась с обезглавливания и заканчивалась многочисленными самоубийствами.

Пытки, массовые казни, призраки, врата в Ад, подселение сущностей в гостей дворца – все это наличествовало в прайсе и даже особенно не скрывалось новыми владельцами, которые охотно пускали во дворец любителей пощекотать себе нервы. Стоило это сказочно, конечно, но всяких оккультных личностей цена почему-то не смущала. Ну, и ролики, которые они потом выкладывали в сеть, реально пугали. Мебель двигалась, приборы шалили, тени шастали по коридорам туда-сюда…

На самом деле я понимала прекрасно, что большинство этих легенд и роликов – постановка. Причем не всегда блогерская, владельцы дворца и сами могли шалить с разными эффектами для поддержания супер-мистического образа, но… Знаете, как говорят – дыма без огня не бывает. К тому же на промо-фото местечко и правда выглядело жутковато, из тех, которые леденят кровь.

В общем, идея провести там мой 18й день рождения мне категорически не нравилась. Она мне вообще не нравилась, потому что это был не мой праздник, как, впрочем, и всегда. Папа решал какие-то свои вопросы с партнерами, а я так, ширма симпатичная. Если повезет – кому-то понравлюсь и меня возьмет замуж один из этих самых влиятельных друзей и партнеров или его сын. Если нет – ну, хоть контракты и договоренности обновят.

Короче, меня никто не спрашивал. Просто поставили перед фактом, нарядили в принцессу и сказали молча улыбаться и махать, как те пингвины из Мадагаскара. Ширма, говорю же.

Внутри дворец выглядел даже ужаснее, чем на фото. Нет, он был полностью восстановлен, мебелирован, украшен разными красивыми штуками, но… Это была мрачная, пугающая красота. Я, стоя на верхней ступеньке в своем платье принцессы, чувствовала себя как в гробу. Таком, знаете, бархатном, красивом, но… в гробу.

Это ощущение не спасали ни гости, ни официанты, ни мои друзья, которые на самом деле тоже больше напрягались и оглядывались по сторонам, чем веселились. Хорошо было только взрослым, но и те нет-нет, да и косились куда-то в стороны темнеющих коридоров.

А потом был бал. Ну, конечно, зачем же еще арендовать целый дворец, если не устраивать в нем бал. Меня кружили в вальсах разные не слишком приятные мне люди, я улыбалась и строила из себя хорошую, ничего не понимающую девочку, хотя на самом деле чувствовала себя куском вырезки на весах или призовой собачкой-производительницей – достаточно ли молода, хорошо ли обучена, умею ли прыгать по команде… Все, как всегда. Я привыкла.

Около полуночи старшие гости наконец-то переместились куда-то в соседние залы, где предлагали напитки покрепче, игры посерьезнее, и всякие переговоры. Я выдохнула, извинилась перед очередным сынком очень богатого человека, и… попала в объятия другого. Только уйти хотела, как странный, высокий типчик меня под локти схватил и в толпу потащил. Я даже сопротивляться не могла от такой наглости, молча ногами перебирала, все вспомнить пыталась – кто такой и откуда.

Кружит он меня, значит, в танце, улыбается, а я в лицо его смотрю и понять не могу, что не так. Красивый, с правильными чертами лица, мужчина, двигается правильно, хорошо, не наглеет, а у меня в тех местах, где он меня касается, холод ледяной по коже даже через платье! И мурашки табунами. И главное – я вроде бы и хочу его остановить, вырваться, но совершенно ничего не могу сделать!

А потом… В какой-то момент у меня все же получилось оторвать взгляд от своего кавалера, и… Боги, лучше бы я никогда этого не делала! Потому что зал, в котором мы танцевали, вовсе не был ТЕМ САМЫМ залом!

Вернее… Стены, лепнина на потолке, старая люстра – были теми же, но все остальное… Новое! Блестящие канделябры на стенах, другие обои, другие зеркала, другие… гости! Пары, кружащиеся вокруг нас, определенно не были ни моими друзьями, ни папиными партнерами. Я вообще не знала, кто это! А самое жуткое – все они смотрели на нас – на меня – какими-то голодными взглядами, жадно, не отрываясь, даже во время сложных поворотов…

Я закричала. Мой партнер прижал меня к себе и сказал только одно слово «Беги». А потом разжал руки. И я побежала, так, как никогда раньше не бегала, по пути роняя туфли и обрывки платья.

Это определенно был дворец, арендованный моим отцом. Только… он выглядел не отреставрированным, а… новым. Мраморные полы, мраморные лестницы, позолота, витражи, зимний сад… Я бежала по коридорам, пыталась скрыться в темноте среди живой изгороди, а гости во главе с тем самым незнакомцем преследовали меня и… смеялись. Я слышала их дыхание за своей спиной, видела мелькающие то тут, то там силуэты, я знала – захоти они всерьез меня поймать, мне бы уже ничего не помогло. Они просто играли…

А потом большие часы на одной из башен пробили полночь и я, споткнувшись о какую-то корягу, отключилась.

Очнулась я уже в своем времени, в одной из комнат для гостей. Надо мной склонялась мама и мои подруги, все с обеспокоенными лицами. Они говорили, что я куда-то пропала, они искали меня, а нашли уже в саду, всю истрепанную и без сознания, спрашивали даже, не сделал ли кто-то из гостей со мной что-то ужасное.

Я не стала им ничего рассказывать, просто не смогла. Привела себя в порядок, вернулась к гостям, извинилась за случившееся. А когда уходила обратно наверх, обернулась и четко в центре бального зала увидела ЕГО – того самого мужчину, который преследовал меня.

Я правда не знаю, что это тогда было, и что случилось бы, если бы те люди – а люди ли? – меня поймали. Думаю, что ничего хорошего. Но это еще не вся мистика, в конце концов, я не очень верю в путешествия между мирами, скорее в нехватку кислорода и галлюцинации. Вот только того мужчину я потом встретила снова.

Мы уже собирались уезжать, когда я зачем-то решила сходить в картинную галерею, скрытую в соседнем крыле. Правда, не знаю, зачем, как будто потащило меня туда что-то.

Он был там. Нет, не живой, не из плоти и крови – на картине. Художник, который его рисовал, определенно был очень талантливым, потому что сумел передать каждую линию его лица…

Это был хозяин дворца. Тот самый неудачно скончавшийся король, который погиб от рук врагов почти сразу же, как только дворец был достроен. И я могла бы поклясться – никогда раньше я не видела его изображений! Нигде! Но, тогда как? Как я могла видеть в галлюцинации того, кого никогда не видела раньше, пусть даже на фото или картинах? Это противоречит науке. Только если…

Возможно, часть спецэффектов, которые снимали блогеры об этом дворце – ложь и постановка. Возможно, призраков на самом деле не существует. Возможно, Я сошла с ума. Но я видела то, что видела, клянусь. И благодарна тому королю только в одном – что отпустил меня живой.

Гори, гори ясно…

Беда пришла в начале лета, когда на полях только начали появляться первые колоски и разнотравье. Женщины плели венки из одуванчиков, табуны молодых коней пробегали мимо до водопоя, дети резвились под цветущими яблонями… И вдруг всего этого не стало.

Первым пропал Степан, местный пастух. Говорили, что он вывел стадо коров к югу от села, туда, где за старой мельницей зеленели луга, и больше его не видели. Стадо пришло само, к вечеру, когда на небе показались первые звезды. Степана искали, жена его причитала и умоляла всех вернуть кормильца, но старания селян оказались бесполезны. «Волки», решил староста, и постановил выходить на пастбища по двое.

Второй стала Аглая, молодая, веселая девка, тайком от матери убежавшая в поля на свидание к парню из соседней деревни. Вечером, дождавшись, когда старшие уснут, она выскользнула в приоткрытое окно и… исчезла. До места свидания она так и не добралась – это узнали позже, когда ее родня и мужики с вилами пришли к несчастному жениху за ответом. Думали, украл девку, чтобы выкуп не платить, а тот, прождав любимую до рассвета, уже уверился, что она, коварная, ушла с другим. Аглаю тоже искали, даже старательнее, чем Степана, и даже нашли кое-что – вышитый платок с головы. Он висел на одиноком кустике аккурат посередине поля, колыхаясь на ветру. Самой девки так и не нашли.

В деревне заговорили о волках. Нашлись и те, кто, якобы, слышал по ночам громкий вой на границе с избами, и следы отыскали, только вот это не помогало. Люди как ходили привычными тропами – кто на ярмарку, кто по своим каким-то делам – так и продолжили ходить. И пропадать. И все – за старой мельницей, где обычно пасли коров и высаживали пшеницу. В других местах почему-то все было спокойно.

Причем пропадали все – и дети, и старики, и мужики, и женщины, хоть днем, хоть с утра, хоть поздней ночью. И это было страшнее всего – неизвестность, когда непонятно, откуда приходит беда и почему. Староста все еще пытался доказать всем, и себе в первую очередь, что проблема в распоясавшемся звере, вот только люди не слепые, сельские и прекрасно понимали, что от зверья, любого, даже самого лютого, следы должны оставаться, а тут – ничего.

Когда все поняли, что от старосты толку нет – пошли к местной бабке-травнице за советом. Бабка та мудрой считалась, знающей, детей лечила, роды принимала и вроде как видела что-то.

Та сначала долго отнекивалась, мол, не ее это дело, надо кого-то другого спрашивать, а может и Богам молиться, чтобы милость свою подарили и напасть от деревни отвели, но потом смилостивилась.

– Полуденница это. Дух летний, защитница полей. Обидели вы ее чем-то, по законам жить перестали, вот и пришла сама свое забрать. Как натешится, плату соберет – уйдет.

– Так как же можно? Она ж нам все село сгнобит! Делать-то что, скажи, Матрена, уважь уж, – запричитали женщины, утирая слезы платочками. Мужики стояли поодаль, хмурились, в разговор с вредной старухой не вступали, но слушали внимательно.

– Жертву ей надобно, чтобы успокоилась, да позволила нам дальше поля возделывать. И жертва та должна от чистого сердца идти. Отдайте ей пятерых девок, ровно в полдень, и поле за старой мельницей сожгите дотла. Пять девок – пять лет не возделывать поле – и больше не будет пропаж, – сказала, как отрезала и дверь захлопнула. Жители переглянулись.

Самое страшное – понимали все, что не врала бабка Матрена, говорила, как есть. Получалось, что на одной чаше весов у них пять душ невинных, а на другой – судьба всего села. Покумекали между собой, и решили – жертве быть. Хоть и страшно грех на душу брать, а куда деваться? Матери, чьих дочерей на участь страшную обречь решили, рыдали в три ручья и умоляли всех одуматься, да куда там! На след день похватали пятерых по завету бабки Матрены, в поле отвели связанных и бросили. А потом со всех четырех концов поле-то и подожгли.

Все село тогда слышало крики, а кто-то говорил, что своими глазами в дыме от пожарища видел силуэт женский, огромный, в платье белом. Приняла, значит, Полуденница жертву…

Поплакали, погоревали, да зажили как раньше. Люди пропадать перестали, правда и не ходил в те края никто, боязно было и незачем – поля-то больше не было. Но решили, что сработало наставление Матрены.

Три года прошло, поле не трогали, как договаривались, а на четвертый решили мельницу старую снести, а на ее месте новую построить, рабочую. Начали доски с пола снимать, а там…

Могильник. Кости. Большие и маленькие, человеческие, лежали рядами от самого входа до жерновов. Одежды частично сохранились, и многие матери да жены тогда своих по обрывкам ткани признали. Нашелся и Степан, и Аглая, и другие пропавшие.

Не Полуденница людей на тот свет утаскивала, ой, не Полуденница…

А спросить не с кого. К тому времени померли и бабка Матрена, и староста, а чужаки в их селе если и останавливались, то все как на ладони были. Свой кто-то беду сотворил. Но… разбираться не стали. Все виноваты – и чудовище в человечьем обличие проглядели, и девок пятерых сгубили.

От мысли этой, а может и со страха, все друг на друга коситься стали. Как можно продолжать доверять соседу, если правду не знаешь? Вдруг это он, а умолчал. Со временем кто мог – разъехался по другим деревням да селам, одни старики остались свой век доживать, но не было между ними мира. В спины друг другу плевались, урожаи портили, винили друг друга.

Так и разрушилось мирное когда-то село. Из-за злобы людской, да суеверий. Говорили потом, что на поле том так ничего и не уродилось, а в полночь, если луна круглая да полная, можно увидеть, как пятеро девок в длинных рубахах ходят по границам поля и спрашивают, «За что?». Если им ответить – к себе утащат, и поминай как звали. Но… может это очередное суеверие, кто знает?

Передала свое

Жила у нас в подъезде бабушка Петровна. Одинокая, особенно никем не любимая – даже другие соседки ее возраста с ней не слишком охотно общались, хотя между собой периодически устраивали разные сходки. Все, что эта бабушка делала – сидела на лавочке под подъездом в любую погоду и смотрела. Просто смотрела, по сторонам там, или в пространство. Это было жутко, так что мы, дети, старались обходить ее стороной.

Кто-то даже говорил, что Петровна – ведьма. В доказательство приводили и кота черного, и глаза странные – они у бабушки действительно были какие-то нечеловеческие, один черный, а второй совершенно белый из-за бельма – и то, что якобы в квартире у нее всякие травы да коренья по стенам висят. Не знаю, было ли это правдой, ну, про ведьму, но мне тоже всегда казалось, что есть в ней что-то такое… Страшное. Нет, не в Барсике дело, и не в глазах, просто рядом с ней сразу же становилось не по себе, мурашки аж по телу.

Еще одна, реальная, странность была в том, что к ней никто не приходил, совсем, даже из социальной службы, и она сама никуда от подъезда не отходила, но… Где-то же Петровна должна была брать продукты, лекарства, вот это все? Не могла же она воздухом питаться. Остальные соседки просили то нас, то наших родителей метнуться в магазин по соседству, а Петровна – никогда.

Несмотря на явное пренебрежение со стороны соседей бабушка эта несколько раз помогала жителям. Однажды отогнала какого-то мужика подозрительного с детской площадки. Он пришел и сидел на краю песочницы, посторонний и без своих детей, какие-то куличи с малышами лепил, а потом подошел к нам и начал говорить, что у него есть что-то секретное, интересное, чтобы мы пошли посмотреть. Мы и хотели, но Петровна внезапно встала с лавочки, подошла к мужику, посмотрела на него как-то странно, и тот убежал быстро-быстро, и больше не возвращался.

В другой раз подростки из соседнего двора машину соседа поцарапали. Петровна тогда, как обычно, на лавочке сидела и смотрела, а потом… не знаю уж, что она им сказала, но они сами пошли и покаялись перед соседом, даже деньги отдали за краску. И плакали, чтобы только Петровну от них убрали, хотя больше в их сторону она даже не смотрела.

А мои родители… Ну, они в мистику и прочую паранормальщину не слишком верили, Петровну жалели, говорили о несчастной судьбе женщины, и… Когда вышло так, что их стали отправлять в командировки по работе, стали просить ее за мной присмотреть. Такое себе счастье, на самом деле. Но надо сказать, она ко мне и не лезла – сидела как обычно на лавочке, вроде бы даже не смотрела в мою сторону, когда я на улице бегала. А в квартиру к нам и вовсе не заходила, так и сказала родителям, что в ее время 14летние девки уже замуж выходили, так что суп себе я сама подогрею и с уроками разберусь.

Только поэтому, когда Петровна сунула мне в руки какой-то сверток, я его взяла. Хотя говорили мне другие соседки не связываться с ней, что, мол, родители мои молодые и глупые, не понимают ничего, и брать из ее рук любую вещь нельзя, опасно. Но…

Уже дома я обнаружила в свертке куклу. Обычную куклу, красивую, дорогую, фарфоровую. У меня как раз день рождения на днях должен был быть, и я подумала, что может она так поздравить меня решила. Хотя, конечно, выбор подарка странный – зачем мне кукла, я же уже взрослая? Даже родителям показала, а они только посмеялись, что вот на самом деле Петровна какая, хорошая, подарки дарит.

Ага, подарки.

На следующее утро весь подъезд узнал, что Петровна умерла. Ночью. В своей постели. А к вечеру того же дня пришли ОНИ.

Я думала, что схожу с ума. Тени, непонятные, страшные, бродили по моей комнате, что-то шептали, смысла чего я никак не могла понять. Мне было страшно засыпать, страшно просто закрыть глаза. Я плакала и звала на помощь, но мама посчитала, что я просто пересмотрела страшилок или что-то такое, и велела не выдумывать.

Мама забила тревогу, когда утром обнаружила, что один мой глаз – правый, как у Петровны – ослеп. Просто так, ни с того ни с сего, обычная голубая радужка за ночь покрылась жутким бельмом, которое врачи отказались оперировать. Но… я не была слепой! Я видела! Вот только то, что я видела, не имело никакого отношения к реальности.

Тени продолжали ходить за мной по пятам. Вскоре их шепот стал различим, и я поняла, что они говорят о вещах, которые я не могу знать – о будущем, о каких-то событиях, которые случаются где-то, о… разном. Это было жутко потому, что я совершенно не могла их выключить, они говорили, говорили, говорили, и кружились вокруг как стая пираний.

Врачи говорили, что это стресс, что мой мозг так компенсирует потерю одного глаза, что все пройдет после волшебных таблеточек… Не проходило. Становилось только хуже. Я не могла спать из-за постоянного шепота. Я обнаружила, что и самой мне говорить лишний раз не следует, потому что мои слова внезапно сбываются. Сказанное со злостью «Исчезни» одному парню из школы, сработало буквально – парень пропал без вести, «Чтоб у тебя язык отсох», брошенное вредной девчонке, заставило ту потерять голос…

В конце концов родители догадались, что нужно вести меня не к врачам. Нашли какую-то знахарку или что-то вроде того, привезли, а та прямо с порога заявила, что мне нужно учиться управляться силой, которую мне ведьма оставила. У нас всех челюсти так и упали.

А та «Вспоминай, что брала у ведьмы?» и у меня перед глазами сама собой та кукла всплыла. Оказалось, что не подарок то был, просто Петровне очень нужно было свой дар передать. Вот и отдала единственной, кто оказался достаточно наивной, чтобы взять подарок из чужих рук. Ну, то есть мне.

Сейчас я уже далеко не ребенок. Семьи своей у меня так и не получилось, родители недавно отправились на тот свет, а тени… Тени до сих пор со мной. Я уже не боюсь их, хотя подружиться мы тоже не смогли. Но… они помогают. Правда плата за их помощь почти непосильная – они отбирают у меня годы моей жизни. Мне всего 40, а выгляжу я на 90. Теперь мне даже интересно, сколько же лет на самом деле было Петровне… С другой стороны, терять уже нечего, так что я иногда пользуюсь ими в каких-то важных вещах. Стараюсь людям добро нести.

А кукла так и стоит на шкафу, в ее сторону я даже смотреть боюсь лишний раз. Знаю – когда придет время, мне придется отдать ее кому-то вместе с даром, но пока что даже думать об этом не хочу. Может и получится так… Без передачи…

Зачем он возвращался?

В те годы, когда все случилось, с развлечениями у молодежи было не слишком хорошо. Детей помладше на лето отправляли в лагерь, кому-то везло оказаться в деревне, в разгар садово-огородных работ, остальные же… Придумали себе совершенно небезопасное, зато очень веселое развлечение.

Подростки приходили на железнодорожную насыпь, ложились на рельсы и ждали. Их главной задачей было дождаться проезжающего мимо состава и убежать до того, как машинист заметит лежащее на путях тело. Особенным шиком считалось не просто убежать с рельсов, а дождаться, когда поезд будет максимально близко. Ну, а те, кто даже во время движения поезда оставались на месте, пережидая, пока все вагоны промчатся над их головой, и вовсе становились героями. Как же – смелые, храбрые… дураки.

Взрослым, особенно машинистам, подобное развлечение категорически не нравилось. Детям объясняли, что это опасно, что может случиться страшное, для убедительности били ремнем, но… Видимо никто из них не шарил в психологии, потому что молодёжь запреты только подстегивали. Виталик тоже ходил с другими, но сам никогда не оставался до конца, хотя пару раз убегал практически из-под колес поезда.

Ну, и в конце концов однажды все закончилось печально, хоть и вполне ожидаемо. Один пацан из типичных обиженных жизнью решил доказать всем, что он на самом деле крутой. Лег на рельсы, подождал, а потом… Толи он испугался, толи поезд был какой-то другой – не обычный товарняк, а какой-то заниженный, с современными вагонами… В общем, намотало пацана на днище поезда, размазало от начала состава до последнего, 14го, вагона. Он вроде даже крикнуть не успел, а может из-за шума поезда никто этого никто не услышал.

Говорили потом, что пацан тот и вовсе специально все устроил. Вроде как девушка его бросила, друзей не было, одинокий и обиженный на всех… Но Виталик был уверен, что это чушь. Никакое одиночество не стоило того, чтобы вот так…

Короче, что-то там похоронили, что собрать смогли, мать пацана в психушку уехала – не смогла пережить потерю единственного ребенка, ну, а остальные… Логики не ищите, но на рельсы прыгать никто не перестал. Даже наоборот, придумали себе какую-то байку, вроде как в честь того пацана развлекаются. Вот только с момента его смерти все пошло наперекосяк.

На насыпи, в том самом месте, где парень погиб, стали видеть… призрак. Силуэт – не силуэт, тень скорее, что-то такое. А травмы и всякие нехорошие вещи стали случаться регулярно, причем не только с подростками, а вообще. Пару раз поезда сходили с рельсов, какие-то пьяницы погибали, люди падали с насыпи и ломали руки-ноги… И все это буквально за пару месяцев после смерти пацана, хотя раньше, если и случалась какая-то жуть, то максимум раз в год или даже реже. И каждый раз, когда случалось что-то нехорошее, очевидцы говорили, что видели на насыпи тень мертвого пацана.

Как поняли, что это он? Ну, городок маленький, тихий, прежде никого на поезд не наматывало… Но был и другой знак – прежде чем появлялась тень, очевидцы могли услышать характерный шелест конфетной обертки. Пацан обожал дешевые карамельки, всегда таскал по карманам несколько десятков штук и шуршал ими в самых неподходящих местах.

Ну, и, конечно, тут же появилась городская легенда о том, что призрак-де охраняет людей. Показывается в момент опасности, предупреждает, что ходить нельзя, беспокоится, чтобы кто-то не повторил его судьбу. Компания Виталика в это тоже верила, и каждый раз во время своих тупых развлечений, вглядывалась в насыпь – не покажется ли призрак? Если его не было, значит можно было спокойно скакать.

Вот только… Виталик как-то встретился с ним. Тогда была его очередь на рельсах лежать. Он лег, приготовился, дождался поезда и… понял, что не может пошевелиться. Нужно было вскакивать и бежать, но руки-ноги не слушались, отказывались двигаться. А потом что-то прошуршало конфетной оберткой, резко схватило его за ногу и потащило прямо поперек рельсов! А поезд уже приближался.

Виталик чувствовал спиной как гудят и трясутся рельсы. И все пытался пошевелиться, повернуться, хотя бы сгруппироваться по-человечески, но никак не мог. А когда понял, что все, конец, начал про себя молиться как умел.

Вот тогда он и увидел того пацана. Тот сидел у него в ногах, крепко держал за лодыжки и…ухмылялся. Но после того, как молитва была прочитана до конца, исчез, буквально в последнюю секунду. И Виталик смог, оттолкнувшись, скатиться с насыпи, практически из-под колес первого вагона.

Как он потом повторял – не спасти всех тот пацан хотел, не спасти. Это ОН творил все то зло, видимо, собирал себе товарищей для игр. А может просто стал злобным духом.

Но правду никто так и не узнал. Вскоре власти, решив, что все дело в технических неисправностях, закрыли часть путей на реконструкцию. Что они там меняли – Виталик не знал, но… тень пацана и шорох фантиков больше не преследовали местных жителей. Люди потом говорили, что вовсе не ремонт на рельсах рабочие мутили, а вызывали настоящего экзорциста, только вот доказательств никаких не было, так что эта история так и осталась типичной городской легендой с хорошим концом.

Живая нечисть

Время тогда было другое, советское, безбожное. Отправили нас, молодых студентов, на поля заводские добро и труд нести, или, по-простому, картошку убирать, чтобы к труду с малолетства приучались. Ну, мы, понятное дело, больше веселились, чем помогали, но норму сдавали стабильно, даже ударников каких-то назначали.

Жили в двух домах-бараках – один для девочек, другой для мальчиков, еще один домик, поменьше, вроде как для преподавателей, только эти товарищи не спешили в коллектив вливаться – один сразу с председателем завода сдружился и переехал под теплую крышу к хлебосольному товарищу. Видели мы его два раза, и оба он был в дрова. Вторая, сама вчерашняя студентка, поначалу вроде бы помогала, своим примером молодежь заряжала, а потом закрутила любовь с трактористом и появлялась только по вечерам, для отчетности.

Ну, и мы тоже не дураки. Парни наши быстро с местными договорились – мы им из города что-то хорошее – тушенку там, дефицитную жвачку, они нам за это самогон и местные деликатесы. Любовь крутили тоже, песни под гитару пели, душевно, в общем, жили, почти как каникулы, только с картошкой в обнимку.

История эта случилась где-то в середине смены, когда половина картофельного поля уже была выкопана. Местные нам и раньше говорили не выходить за территорию бараков по ночам, мол, что-то там такое у них бродит по картошке, нехорошее, но… Говорю же, мы – дети советов – к подобной ерунде относились скептически, не верили ни в Бога, ни в черта, на предупреждения клали с прихлопом. Хотя все равно по полям ночью не бегали – незачем было.

А тут повадилась у нас одна парочка – Мишка с Тамаркой – места на свежем воздухе для любви выискивать, чтобы и не видно, и не слышно, и романтика в поле под звездами. Дело молодое, понятно, что свидетелей никому не хотелось, как и быть застуканными во время процесса кем-то из старших. Чем уж их посадка рядышком с бараками не устроила – не знаю, начали они на поле ходить. Ну, как – начали.

Раз сходили, другой, а на третий возвращаются – оба бледные как смерть, трясутся, одежда криво-косо намотана – видно было, что впопыхах одевались, и кричат на все лады, что, мол, чудище в поле видели. Огромное, страшное, рогатое, как черт.

Мы их, конечно, на смех подняли, а потом сами пошли посмотреть. Любопытно же, что наших товарищей напугало. Приходим – земля вроде-как и правда вытоптанная, не ногами, а копытами, но странно, как будто существо ходило на двух конечностях. И следы такие огромные, у нас несколько ребят охотой увлекались, так они сразу сказали, что понятия не имеют, кто мог такие оставить.

Нас это почему-то не напугало, скорее любопытно стало глянуть хоть одним глазком на чудо чудное. И стали караулить по двое по ночам.

Тварь и правда была. Огромная, рогатая, горбатая, подробностей в темноте не разобрать, но жутко! Она еще и орала дуриной, кричала так надрывно, страшно… А самое страшное – вообще непонятно было, какого лешего ей надо – она просто приходила и стояла на поле, иногда перемещалась туда-сюда, но по факту ничего не делала. Не пыталась напасть, вообще никак себя не проявляла, кроме того, что шастала вокруг и орала.

В ту ночь мы с моим товарищем и его другом втроем караулили. Тварь, как обычно, ровно в полночь вышла на поле, потопталась, поорала и затихла. И тут нас в голову что-то ударило, адреналин наверно. Я говорю: «А пойдемте поближе, посмотрим, что это такое?», и парни почему-то согласились.

Подкрались как могли, тихонько, по-пластунски. Лежим, смотрим – вблизи существо еще гаже, прям мерзкое такое, огромное, местами лысое, местами меховое, все перекрученное, а башка маленькая, и рога к ней криво так сверху приставлены, явно больше, чем тонкая шейка может выдержать. Мы с вторым парнем лежим, пошевелиться боимся, а мой товарищ вдруг как вскочил, как попер на тварь, кричит, палкой какой-то машет…

Тварь дернулась, развернулась к нему, пригнулась, вроде как на таран пойти и закричала, еще пронзительнее и истошнее, а потом медленно так навстречу пошла. Ну, тут уже и мы не выдержали – непонятно же, чем дело кончится, а бросать товарища нехорошо. Втроем-то точно победим, мы же спортсмены!

Заметалась тварь по полю – то к одному кинется, то к другому, кричит страшно, палками-руками машет. Потом к домикам нашим метнулась… Что было дальше, мы толком так и не поняли – может она налетела, может товарищ мой сам споткнулся, только секунда – и он уже лежит на земле, а тварь над ним нависает.

Пока я в нее картошкой кидался, в надежде отвлечь от друга, третий наш с испуга зажигалку схватил (хорошую, немецкую, туристическую, которую ни одним ветром не затушишь) и кинул прямо промеж рогов твари. Та вспыхнула как спичка, еще громче закричала, завертелась…

Мы товарища под руки схватили и бежать. Потом всей нашей студенческой бригадой смотрели, как поле догорает, и тварь вместе с ним. Победителями себя чувствовали, героями – как же, смекалкой и силой прогнали нечисть.

А утром… Председатель колхоза, директор завода, вышестоящее начальство, милиция, деканы… Нас едва под трибунал не отправили. Все спрашивали, зачем мы поле сожгли. Мы им про тварь рассказываем, на местных косимся, а те…

Не было никакой потусторонней нечисти. Был Иван, местный дурачок, под два метра ростом, косая сажень в плечах, а ума как у трехлетки. Одевался во что зря, а по ночам любил по полю погулять, повыть, значит, на луну. Безобидный был. Странный, но вреда никому не делал, а мы его…

Мы, когда узнали, что ЧЕЛОВЕКА заживо сожгли, сами тут же и сдались. Каждый свой срок получил и отсидел, об образовании, конечно, пришлось забыть, но и не до того нам было. Никто из нас понять не мог – зачем? Ну, зачем мы сражаться с нечистью кинулись? Она ведь ничего плохого не делала…

Уже много лет с тех пор прошло, а я до сих пор помню те крики и запах паленой плоти. И мне страшно, до ужаса страшно, что все так вышло. Зато теперь я точно понимаю, почему самым ужасным злом на земле по праву считаются не подкроватные монстры, не нечисть, а люди…

Она приходила предупредить

Это история не моя, моей мамы, сама я ничего подобного не видела и с мистикой, к счастью, не сталкивалась. Но не верить маме у меня как-то повода нет, а вы…решайте сами. Для удобства буду рассказывать от ее лица.

В первый раз это случилось, когда мне было лет 17. Приехала в деревню к бабушке, вечером уже отдыхала на веранде после дел огородных, книжку читала, и вдруг вижу, по дому кошка идет с видом королевы. Думаю, может наша, а я не в курсе? Хотя бабушка у меня кошек никогда не жаловала, но в последнее время говорила, что мыши в подполе совсем обнаглели, отраву как десерт жрут. Могла и завести. Я кошке «Кис-кис», а она хвостом меня мазнула и мимо прошла, гордая.

А ночью я проснулась от того, что кошка эта у меня на груди лежит и давит, как будто веса в ней килограмм 50, не меньше. Я ее спихивать, а она как зашипит! Спину выгнула, когтями меня прямо по лицу до крови шарахнула и убежала через окно. Я вскочила, только хотела поймать гадину, как чую – не то что-то, запах такой странный в доме. Побежала в кухню, где у нас котел горел на запальнике, а там кто-то умный тряпку бросил, и тряпка уже чадить начала. Если бы я тогда не проснулась – могли и погореть!

Утром своим рассказала, еще повторила, что кошку надо бы отблагодарить – она же меня разбудила, но бабушка сказала, что в доме кошки нет и никогда не было! Я реально потом искала – не нашла. И больше та кошка у бабушки не появлялась.

Второй раз эта же черная кошка появилась уже в нашем с мужем доме, когда сын родился. Я тогда мало что соображала, ребенок маленький все силы выпивал… Видимо задремала неудачно или еще что, и тут чувствую, по ногам что-то пушистое прошлось, а потом, как в прошлый раз, кошка эта вцепилась в меня обеими передними лапами. Я заорала – от боли и неожиданности – а кошка прыг – и исчезла, вроде как через стену. Я к кроватке детской, а сынок во сне видимо срыгнул неудачно, уже синеть начал, захлебываясь в своей рвоте. Опять чудом только спасли, кошке спасибо.

Потом еще несколько похожих случаев в разное время в разных местах происходило, но с меньшим трагизмом. А когда от мужа бывшего ушла, кошка тоже пропала, как отшептали. Больше не приходила. Я даже жалела, потому что теперь и предупредить об опасности некому. Завела черного котенка, Барсика, но этот такой ленивец, только и делает, что дрыхнет. А что за кошка ко мне приходила – так и осталось неизвестным.

О реликтах и защитниках природы

Был у нас в деревне ручей один, говорили даже, что вода в нем жутко полезная, чуть ли не целебная. Люди из города приезжали, пили и в канистры набирали, и местные прикладывались от болезней часто. Ручью хоть бы что – начинался он от родника и шел тоненькой, мелкой ленточкой до реки, в ней же и растворяясь. Хоть пей, хоть купайся, что хочешь, в общем, делай – места всем хватит.

А в ту пору ветер сильный случился, почти ураган. Много тогда он бед наделал, с домов крыши посрывал, сараи разрушил, деревья поломал, но это ладно, хоть люди не пострадали и животные. Но одно дерево так неудачно упало, прямо посередине ручья. Тот хоть и глубокий был – по колено взрослому человеку, а в некоторых местах и по пояс – но и дерево было не маленькое, старое, трое мужиков его обхватить не могли. И вот оно аккурат ручей перегородило – руслу ни туда, ни сюда дернуться не выходило.

Но на совете председатель села решил дерево не трогать, попилить по максимуму и все. А для ручья новое русло прокопать, удобное для людей – между полями, чтобы воду для полива не таскать черт знает откуда, а сразу рядышком брать. А старое забросили, мол, само рано или поздно обмелеет, воду-то ему брать неоткуда.

Вот тогда-то и начались проблемы. Старое русло не сразу обмелело, сначала оно превратилось в небольшое стоячее озерцо, чистое и приветливое. Животные охотно пили оттуда воду и… Это был их билет в один конец. Вся скотина – собаки, кошки, овцы – погибала, кто-то сразу, кто-то через пару суток. Около русла находили и дохлых диких животных, вроде лис, зайцев или волков, которых не смущала близость села.

Люди попытались вручную осушить теперь уже прОклятую воду, но по совершенно непонятной причине у них ничего не вышло. Не ведрами же было вычерпывать? А вся техника глохла еще на подъезде к странному месту. Год озерцо простояло, два, его огородили как могли, чтобы никто – ни зверь, ни человек – не ходили туда лишний раз. Думали уже, так и останется, со временем превратится в болото, но со временем природа все же взяла свое. Без постоянной подпитки от родника озерцо стало мелеть, усыхать, и на пятом году своей жизни совсем высохло, оставив после себя только потрескавшееся русло.

Тогда-то и удивились все, даже городских вызывали. На высохшем дне местные жители обнаружили… кости. Разные – собачьи, лисьи, еще каких-то животных и даже птиц, но самое страшное – человеческие кости. Их было много, больше одного или пары наборов. Ученые стали выяснять, и обнаружили, что это почти исторический могильник – многим скелетам, которые, к слову, сохранились в хорошем состоянии, больше 50ти, а то и 100 лет. А некоторые новые, свежие – определить хозяев не удалось, но люди вспомнили, что нет-нет, да и пропадал кто-то без вести в их краях. Думали на лес или на лихих людей, но…

Человеческие кости собрали, куда-то увезли, остальные закопали на холме, подальше от воды и полей, и вроде как забыли про эту историю. Тем более, что новое русло ручья прекрасно себя чувствовало. Но… Стоило только последним костям покинуть братскую могилу, такое началось… Вся деревня той же ночью услышала дикий, нечеловеческий вой. Кинулись смотреть – а на берегу бьется в агонии… что-то. С виду похожее на человека, антропоморфное, руками четырехпалыми, когтистыми, землю скребет, пасть распахнуло широко-широко, воет… Пригляделись, а на ногах у существа не пальцы, а ласты самые настоящие, и по телу то тут, то там чешуйки в свете фонариков блещут.

Подойти не решились, постояли, головы почесали и ушли. А утром на том месте уже и не было ничего, только взрытая земля по краям, да те же чешуйки, много, как будто кто-то рыбу на берегу потрошил. Ну, да и ладно, решили, что всем просто показалось в темноте.

Только вот с тех пор полезная, лечебная вода в ручье стала… тиной отдавать. Обычной стала, не волшебной и не целительной, а со временем новое русло заросло-затянулось болотной ряской и водорослями, а потом и вовсе родник обмелел. И пары лет не прошло с тех пор, как предыдущий ручей пересох.

Говорили потом бабушки-старожилы, что дух воды то был, потревожили его, вот он или ушел (или умер без дома), а с ним вместе и сила родниковая, целебная. Надо было, мол, убирать дерево поваленное любой ценой. Но… Чего теперь гадать, поздно уже – духа не вернуть.

Поиграли мы немножко

У меня нет объяснения тому, что случилось, и по сей день. Я даже до конца не уверена, что это мистика, а не неисправность, но…

Моей дочери на пятилетие подарили интерактивную пони, маленькую такую, прикольную. Она песенки пела, что-то там танцевала, в комплекте шла расчесочка и какие-то прикольные украшалочки на гриву… В общем, игрушка интересная, и очень уж дочери полюбившаяся – дочка ее таскала везде и всюду, даже спала с ней, позабыв об остальных плюшевых друзьях. В садике с подружками у них даже был какой-то тайный девчачий клуб с этими поняшками, ну, как это обычно бывает у девчонок.

И вот как-то вечером шли мы с садика, дочка свою поняшку на руках несла, потом что-то поросилась задержаться на детской площадке, и передала игрушку мне, пока сама резвилась на горках. Я с этой пони на лавочке сидела, следила за игрой, ничего необычного.

А в какой-то момент чувствую – у меня игрушку из рук вырывают. Я глаза опустила, а рядом с мой ребенок какой-то маленький, и активно так пони нашу пытается себе отобрать, молча и крайне настырно. Ну, я вежливо говорю, мол, это чужая игрушка, так нельзя, можешь попросить вон у той симпатичной девочки в розовой куртке – если она разрешит, то дам посмотреть. Конечно, дочка никому бы свое сокровище не дала, она у меня бойкая и умеет отстаивать свои границы, но все же хозяйка она – с нее и спрос, как говорится.

А малыш этот продолжает игрушку дергать. С силой так, вырывая из гривы волоски. Я игрушку повыше подняла, еще раз объясняю, что, нет, не дам, это чужое. Даже встала, чтобы отойти подальше и не смущать малыша, мало ли, что там с ним не так, раз в три-четыре года он не знает слова «Нельзя». Не успела пары шагов сделать – ко мне женщина подлетает, видимо мамаша. И с ходу начинает кричать, что я игрушку УКРАЛА у ее ребенка!

Я ей «Женщина, опомнитесь, какое «украла»? Это наша пони, дочкина, это ваш ребенок пытался у меня ее забрать», но та меня как не слышит – продолжает кричать и общественность на свою сторону привлекать. Только обломалось ей – меня, мою дочку и ее пони весь район отлично знал, ей так и сказали, чтобы она не выдумывала и детей не пугала. Я думала, на этом скандал и закончится, но нет.

Диапазон визгов сменился на «Подарите». Типа, ее ребенку игрушка понравилась, значит мы должны немедленно ее отдать. Тут уже и дочка моя подбежала, пони схватила, говорит: «Нельзя друга отдавать, пойдите и купите своему ребенку другого». Короче, эль скандаль.

Я, окончательно осознав, что нормальной прогулки уже не будет, дочку под мышку и к подъезду. А ненормальная за нами бежит, даже про ребенка забыла, и все твердит, чтобы мы нашу пони им отдали. А в конце, когда я уже почти дверь захлопнула, прошипела: «Значит по-плохому. Пусть тогда на вас беды нападут, покоя знать не будете». Что там она дальше вещала – не знаю, я ушла, не став дослушивать весь этот бред.

Казалось бы, в чем мистика? А она дальше была. Вечер прошел как обычно – поужинали, поиграли, искупались и спать легли. Повезло, что именно в ту ночь муж на работе задержался – он у меня таксист, и отвозил пассажира на поезд в соседний город. Я проснулась посреди ночи именно от звука открывающейся двери.

А дальше начался кошмар. Сначала был запах, странный, как будто кто-то жег покрышки – такой характерный пластиковый. Я на кухню, муж окна открывать, а потом хрипит из детской. Я туда, и… Клянусь, у меня волосы дыбом по всему телу встали!

Дочка спит в кроватке, а рядом эта пони несчастная… горит. Вернее, плавится и чадит по страшному. Практически у лица моего ребенка. Муж игрушку хватает и швыряет в раковину в ванной одним броском. А та… Искры, треск, дым… Потом глаза игрушечные загорелись красным, и вся пони разом вспыхнула как спичка. Еле потушили, но от игрушки не осталось почти ничего кроме оплавленного пластикового остова. Еще бы секунда и она рванула бы прямо в детской кроватке…

Муж потом говорил, что внутри игрушки механизм какой-то закоротило, вот она и загорелась. Звучит разумно, вот только… Не горели у пони глаза никогда раньше, в них вообще не было подсветки. А в ванной я четко видела именно горящие ярко-красным светом пуговицы глаз. А еще то, что игрушка сгорела именно после встречи с той женщиной… Может быть тоже совпадение, но какое-то очень уж жуткое, не находите?

В общем, остатки пони мы торжественно похоронили под балконом, и завели новое правило – не брать на улицу дорогих красивых игрушек. А то мало ли, вдруг кто-то еще проклянет, а я не успею…

Убирайся

Мы с бывшим мужем тогда только начинали встречаться. Романтика, конфеты, свидания… И вот однажды он предложил мне в деревню к нему съездить, мол, там никого (а нам, студентам, это было очень важно, потому что он жил с мамой, а я в общежитии с тремя соседками, где никак нельзя было уединиться), свежий воздух, шашлык пожарим. И я подумала: «Почему нет?», действительно, провести выходные на природе только вдвоем – это шикарная возможность наконец-то перейти с поцелуев к чему-то более интересному. Ну, и согласилась.

Дом мне, если честно, сразу не понравился. Старый, покосившийся, с заваленными сараями и травой по пояс – в такой даже заходить было страшно, не то, что ночевать. Из приличного там только забор был, добротный такой, металлический, резко контрастирующий с остальным великолепием. Нет, вы не подумайте, я сама из деревенских, и к быту селян приучена с малолетства, но у моих родителей все вылизано-вычищено, канализация давно в дом проведена, окна пластиковые, сад по линеечке и куры строем ходят. А это…

Но я сделала вид, что все отлично. Тем более, мой тогда еще парень так радовался, что показывает мне свое родовое гнездо, что у меня язык не поворачивался намекнуть ему хотя бы на уборку. Правда все равно так и не поняла, почему «родовое гнездо» в таком печальном состоянии, если дед, который жил в деревне, умер полгода назад. Не могло оно все так запуститься за полгода! Или что, родственники деду вообще не помогали?

Внутри дом выглядел даже хуже, чем снаружи. Все грязное, пыльное, в паутине и какой-то плесени… Мы даже зайти не успели, как к нам под ноги мышь вышла, толстая такая, усатая. Лениво так посмотрела и скрылась в дыре в полу. Желание ночевать в ЭТОМ месте у меня снизилось примерно до нуля, но парень обещал, что я обязательно проникнусь. Со временем. Наверно.

В четыре руки грязь и паутину мы отмыли, затопили котел, прокосили дорожку до туалета типа «вон там у нас яма», воды из колодца наносили… Вроде как симпатичнее стало, но все равно это место ничего, кроме брезгливости, у меня не вызывало. Потом шашлык пожарили, вино открыли, сидим, на звезды смотрим, я пытаюсь настрой на романтику поймать… А в голове все равно мысли только о том, что спать-то в доме придется, а там не сегодня-завтра крыша рухнет, и привет.

В какой-то момент парень мой по нужде в кусты отлучился, и я одна осталась. И вот тогда мне стало по-настоящему жутко, сама не знаю почему. Вокруг какие-то шорохи, стуки, дом скрипит неприветливо как-то. Я поежилась, прижмурилась, к мангалу поближе подошла, чтобы из полоски света в темноту не выходить, и…

Я так и не поняла, откуда она появилась. Просто открыла глаза – а передо мной женщина стоит, пожилая. Не бабушка еще, но видно, что в возрасте. Вроде обычная, но у меня мороз по коже! Я ей – кто вы? Зачем пришли? Подумала еще, что, наверно, соседка на шум заглянула. А она…

– Убирайся! – кричит, и рукой замахивается. Я снова ей сказать что-то пытаюсь, объяснить, что не воры мы, а она все равно – Убирайся! – с такими шипящими жуткими нотками, и на меня идет.

Я не выдержала – развернулась в сторону дома и бежать. Думала, за дверью от нее спрячусь, не будет же она дверь выламывать. А она мне в спину хохочет недобрым таким смехом, ненормальным, и снова свое «Убирайся» повторяет.

Парень очень удивился, когда нашел меня сидящей в доме на полу и крепко сжимающей какую-то палку. Я ему про ненормальную рассказываю, спрашиваю, что у них тут за соседи и порядки, и как он смог мимо нее пройти, а он…

– Не было во дворе никого, че выдумываешь? – говорит. И обнимать меня лезет.

Я вроде бы оттаяла, думаю, может ушла уже. В комнату переместились, я на фотографии на стенах мельком посмотрела, а там… На одной из фоток, старых таких, советских, ТА ЖЕНЩИНА. Один в один! Даже свитер тот же, под горло, с каким-то воротником белым. Я в ужасе спрашиваю у парня, кто это.

– Это? Бабушка моя. Я ее не знал никогда, умерла рано. Маме еще и пятнадцати не было. Дед для нее этот дом строил.

В общем, романтики у нас так и не случилось. После всего увиденного я в полной истерике прыгнула в машину и потребовала увозить меня оттуда немедленно. И больше в тот дом не возвращалась никогда.

Уродина

Я тогда в школе учился, в десятом классе. Красавцем или супер-популярным парнем не был, но вел вполне обычную школьную жизнь, с друзьями, подружками, посиделками после уроков. Пока к нам в класс новенькую не перевели.

Ее как-то сразу невзлюбили. Машка, так ее звали, была… Ну, что уж там ходить вокруг да около, уродиной. Косая на один глаз, носатая, с намечающимся под старым свитером горбом… и ладно бы внешность, в конце концов не мы выбираем, какими нам родиться, у нас в классе тоже не все фотомодели обитали. Но Машка почему-то принципиально игнорировала любое понятие о гигиене. Ну, знаете, весь этот набор – сальные волосы, лицо в прыщах и черных точках, монобровь, руки такие, как будто только что с огорода вылезла – под ногтями, наверно, новая жизнь давно завелась, и вечно один и тот же пыльный, вонючий свитер на все случаи жизни.

Наши девчонки сначала с ней разговаривать пытались, даже жалели – мало ли какие ситуации в жизни бывают, может в семье денег нет или еще что-то? И учительница тоже пыталась намекать, что мыться хотя бы изредка стоит. Но потом мы все увидели ее родителей – абсолютно нормальных, адекватных людей, прилично выглядящих и очень несчастных – и поняли, что дело вовсе не в семье или проблемах. Просто вот такая Машка, уродина. Вроде как она не совсем здоровая была, но это не точно, по крайней мере на все замечания она только улыбалась и молчала, даже от своих же родителей.

И снова – пусть бы ходит и выглядит как хочет, ее право. Если бы эта Машка глаз на меня не положила. Уж не знаю, чем я нашу уродину зацепил, но стала она меня буквально преследовать. Все время норовила сесть рядом, улыбалась больше обычного, ходила хвостиком, даже, блин, в туалет за мной следом. Гулять ходили тоже паровозиком – мы с компанией, и следом по кустам Машка с влюбленным взглядом.

Поначалу было смешно, и мы с друзьями прикалывались над такой странной моей поклонницей. Потом смеяться перехотелось. Я честно сказал ей, что у нас ничего никогда быть не может, вежливо даже, а она… как всегда улыбнулась и продолжила меня преследовать. Я уже грубее с ней поговорил, потом и вовсе наорал – ноль реакции.

Потом, когда уже даже под моим подъездом Машка сидеть начала сутками, мы с друзьями над ней издеваться стали. Не столько со зла – какой интерес убогую терроризировать? – сколько надеялись, что хотя бы так до нее дойдет – лезть ко мне не надо. Не дошло. Машка продолжала делать все ровно то же самое, что и раньше.

Где-то в середине года я научился просто ее игнорировать. Ну, есть и есть. Такое себе неизбежное зло. Даже шутить или издеваться уже не хотелось. Тем более, что в моей голове к тому времени прочно поселилась Наташа, наша красавица и гордость волейбольной команды.

Мы с Наташей стали встречаться, по-взрослому, с поцелуями и планами на будущее. Гуляли вдвоем, я ее из школы провожал, ручки целовал, подарки там разные. И все было бы идеально, но… Машка, да. Эта уродина никуда так и не делась, наличие у меня любимой девушки ее вообще не смутило. Зато конкретно так смущало Наташу. Ну, ее-то понять можно – какая уж тут романтика, когда из-за кустов на тебя чучело таращится?

Честно, не знаю, что там у них двоих случилось, вроде как Машка Наташу доставать стала – та жаловалась пару раз, что ненормальная ей смски странные пишет и просит отпустить меня. Но в конце концов любимая моя не выдержала и решила разобраться по дворовому, а именно забила Машке стрелку за гаражами. Сразу скажу, я об этом узнал уже постфактум, хотя вряд ли стал бы ее отговаривать, если честно.

В общем, Наташа и парочка ее подруг Машку просто и незатейливо избили за гаражами недалеко от школы. В том, что она тогда была еще жива и относительно здорова, клялись все трое, и экспертиза позже подтвердила, что умерла уродина не от девчачьей драки. Только это было уже не важно.

Утром, выходя из свей квартиры, я нашел Машку на пороге. Весь пролет и лестничная клетка были в крови – я и не подозревал, что в человеке может быть СТОЛЬКО крови! Часть этой крови даже попала нам на дверь. Машка уже не дышала.

Мои родители вызвали и полицию, и скорую, и потом общались с ними всеми – я почти в бессознанке блевал в тазик в своей комнате и пытался прийти в себя от увиденного. Наташу и ее подруг никто не винил – тот ужас, что я увидел на лестничной клетке, Машка сделала с собой сама, своими руками. Единственное, что могли предъявить девчонкам – доведение, но даже этого делать не стали, обошлись суровым разговором. Даже Машкины родители их не винили, как по мне, так они даже выдохнули с облегчением, по крайней мере скорби на их лицах на кладбище я не заметил.

А потом она стала приходить ко мне. Ага, я не шучу. На третий день после похорон Машка пришла ко мне в первый раз, и снова ничего не делала, только стояла в углу комнаты и смотрела со своей жутковатой пустой улыбкой. Я сначала подумал, что мне просто снится кошмар, а потом до меня дошло… Я НЕ СПАЛ! Вот тогда от моего вопля и проснулась вся наша многоэтажка.

С тех пор Машка приходила каждую ночь. КАЖДУЮ, блин, ночь! Так-то она продолжала только смотреть, но вы сами попробуйте поспать, когда у вашей кровати призрак пялится на вас из темного угла. Я и не спал. Вообще. Молиться пробовал, соль сыпал, святой водой все вокруг, включая Машку, поливал… А самое обидное – ее никто, кроме меня, не видел. Родители списывали мое странное поведение на психологическую травму и даже потратились на психолога, только тот вообще не умел работать с призраками.

Постепенно остро встал вопрос о моем психическом здоровье. Бессонница, нервы… Я стал дерганным, раздражительным, ничего не мог делать, силы уходили как в трубу… Жуткое время и состояние.

Врачи никаких отклонений не нашли, а потом и вовсе, отводя глаза, намекнули родителям о том, что по мне психушка плачет. Мол, так страдал, так страдал, что кукушкой поехал. Спасибо маме с папой, что они решили для начала отвезти меня в какую-то глухомань к бабке-отшельница, а уже потом переходить на нейролептики.

К слову, в знахарку никто из нас не верил, но мне было уже глубоко фиолетово. Машка теперь приходила не только ночью, но и днем, и вообще преследовала меня похлеще, чем живая – теперь-то двери ей никак не мешали. Пока ехали до отшельницы, я изо всех сил старался не смотреть, как она сидит рядом со мной в машине и пялится буквально в упор…

– Что ж ты так нехорошо с невестой? – было первым, что я услышал от сухонькой старушки в странной хламиде.

– С какой невестой? – опешил я и даже на короткое время выпал из состояния тупой апатии.

– Да вон с той, которая рядом стоит, – шмакнула вставной челюстью бабулька, и волосы на голове зашевелились даже у моих родителей.

Потом меня чем-то окуривали приятно пахнущим, водили по телу яйцом и творили волшбу. А потом отшельница и выдала:

– Кольцо, – говорит, – ей подарил, на нем и обряд вершила, дуреха влюбленная. Черное венчание называется. Вот и держит тот обряд ее рядом с тобой, даже после смерти не пускает.

– Какое еще кольцо?

– Обычное. Она решила, что обручальное.

Но я точно знал, что никаких колец Машке не дарил, и вообще ничего не дарил! А потом меня в пот бросило… Вспомнил…

Как-то, когда мы с друзьями еще на фазе издевательств кружились, я в Машку крышкой от бутылки пластиковой кинул. А она потом с тем ободочком, что крышку на бутылке держит, как с колечком-то и таскалась…

В общем, сняли с меня венчание это проклятое, и Машка ушла, к счастью, навсегда. Жалко ли мне ее? Не знаю. Вроде и да – не виновата она была в том, что кукушка у нее свистела по страшному, а как про ужас тот вспомню – так на могилу плюнуть хочется, никакой отбитостью то, что она с собой и со мной сотворила оправдать не получается.

А еще у меня теперь паранойя стабильная. Никакие свои вещи я посторонним в руки не даю, даже мусор – собираю по карманам, а потом сам сжигаю во дворе дома. Мало ли в какие руки это добро попасть может.

Чирик-чирик и полетели

Решил я как-то стать владельцем загородной недвижимости, сам не знаю зачем. Насмотрелся романтики своего дома – с камином, креслом-качалкой, беседкой для барбекю… Даже довольно быстро нашел подходящий под все мои пожелания домик: в относительно хорошем состоянии, не новый, но с небольшим ремонтом и красивейшим участком, граничащем прямо с лесом.

Немного смущала цена – за эту роскошь просили сущие копейки – и расположение – дом стоял на отшибе, чуть в стороне от поселка. Нет, я не мистики боялся или гостей из леса, скорее того, что туда дороги нормальной не было, а по осенней слякоти моя машинка-пузотерка вряд ли смогла бы заехать в глушь. Да и зима вызывала вопросы. Кто подъезд чистить-то будет? Я? Так я там и помру с лопатой наперевес. Но меня заверили, что дорогу в ту сторону почти не размывает, насыпанного сверху гравия вполне достаточно, а зимой чистят все. И я решился.

Заехал я поздней весной, и первое время искренне наслаждался. Свежий воздух, природа, птички по утрам, красота… Но как только весна сменилась жаркими летними ночами, начался мой персональный кошмар. В доме и на участке ЗАВОНЯЛО. Не просто какой-то мерзкий запах, нет, везде, на каждом, блин, сантиметре моей земли стояла такая ВОНЬ, что находиться там без хорошего респиратора было просто невозможно! Аж глаза выедало.

Какой там шашлык и барбекю?! Какая природа?! Я мечтал вернуться обратно в город исключительно ради привычного смога и ощущения, что мои легкие не разъедает какая-то неизвестная мне погань! Ну, и искал, конечно – откуда-то же шел этот мерзейший запах.

Сначала перерыл все сам – от чердака до подвала дома, и весь участок, включая старый колодец. Ничего не нашел. Вернее, какую-то гниль в подвале извел, но потом оказалось, что это обычная плесень, которая в подобных местах спокойно себе живет десятилетиями и никому не мешает. Колодец тоже почистил немного от грязи, и получил в подарок ключевую воду с кучей минералов, как уверяла меня одна маленькая конторка, куда я отнес образцы на проверку. А запах остался. И чем теплее становилось на улице, тем невыносимее он был.

Я даже вызвал специалистов, и те с умным видом набрали образцов всего, до чего у них дотянулась рука. Потом они же вскрыли в доме полы, ободрали стены – на мышей грешили – и вкатили мне ценник за повторный ремонт. Но проблему это вообще не решило. Казалось, что стало даже хуже.

Соседи косились на меня и тихо хихикали, а кто-то даже порывался рассказать мне жуткие истории, якобы связанные с моим домом. В то, что предыдущий хозяин зверски зарезал свою семью и закопал в подвале, я поверить никак не мог – во-первых, хозяина и его семью – жену и двух очаровательных дочек-погодок – я знал лично, мы же документы оформляли, смотрели все перед покупкой, а во-вторых, подвал я тоже перекопал. Никаких трупов. Ни единого даже намека.

Тем более, если уж говорить про что-то загадочное, спрятанное в стенах, так оно и воняло бы в доме. Но смрад стоял везде, даже заходил немного в лес!

Не знаю, чем бы все разрешилось, может и продал бы в конце концов свой милый домик, но однажды, проснувшись с дичайшей головной болью и тошнотой я просто… сорвался. Некрасиво и очень громко. И начал крушить все вокруг тем, что попадалось под руку. Да, ужасно, но я правда больше так не мог…

Когда осколок табуретки влетел в хлипкую вентиляционную решетку на кухне, я даже не заметил этого. Только услышал тихий плюх. Обернулся и… О! Как же я орал!

Из вентиляционной шахты ПОТЕКЛО что-то мерзкое, непонятное, вонючее настолько, что меня вырвало прямо на пол и еще пару раз по пути из дома через ближайшее окно. Уже на улице, отбежав на приличное расстояние от дома, я вызвал всех, кого смог – полицию, мчс, газовиков….

Да, я перебрал и перекопал все, а рабочие разобрали оставшееся. Но почему-то никто из нас не догадался заглянуть в… трубы. Не только те, что для воды, но и вентиляционные, а вот в них-то и обнаружился источник моей проблемы.

Тот, кто строил дом, явно ненавидел людей, потому что выход вентиляции он разместил прямо на крыше, целомудренно прикрыв широкой такой решеткой. Кошка бы не пролезла, а вот птицы… Они летели в тепло, привлеченные запахами с кухни, спокойно падали себе в эту чертову вентиляцию и больше не выбирались. Много-много птиц разной степени разложения. Хоть сейчас пособие по орнитологии защищай…

И все это копилось в металлических трубах ровно до тех пор, пока не наступило лето. На жаре процессы разложения происходят намного быстрее и интереснее, а учитывая, что недостатка в материале у моей вентиляции не было – каждый день все новые и новые птичьи жертвы набивались внутрь… Логично, что со временем этот суп завонял. И вонял все интенсивнее, в зависимости от того, насколько тепло становилось на улице.

Систему вентиляции рабочие полностью перебрали и заменили. Поставили более качественные, надежные решетки, бонусом обновили стоки все с той же крыши, потому что и в них обнаружились маленькие пернатые подарочки. И со временем запах ушел.

В моей истории нет мистики как таковой, да, просто вдруг у кого-то похожая проблема. Не забывайте про трубы, и будет вам счастье. А мне бы кто объяснил, почему весь этот кошмар случился именно со мной, точно тогда, когда именно я переехал в этот дом?

По словам предыдущего владельца – у него все было в порядке. Бывало, что залетал кто-то, но никогда – тайно. Так что есть вариант, что это мое персональное вонючее проклятие. Знать бы только как оно работает…

Музыка ветра для души