Хроника Убийцы Короля. День первый. Имя ветра Ротфусс Патрик
Меня нашли без сознания на железном колесе, убившем демона. Местный костоправ заштопал меня как мог и, не зная о замечательной крепости моего черепа, выразил глубокое сомнение, что я вообще очнусь.
Поначалу все полагали, что я просто невезучий прохожий или что я как-то ухитрился выломать колесо из церковной стены, однако мое чудесное выздоровление в сочетании с дырой, прожженной в стойке, побудило людей наконец обратить внимание на то, о чем целый день талдычили мальчик и старая вдова: когда дуб вспыхнул, как факел, они увидели, что кто-то стоит на крыше церкви. Снизу фигуру озарял свет, а руки ее были воздеты, будто в молитве.
Наконец мэр и констебль исчерпали все, что могли сказать, чтобы заполнить молчание, и умолкли, взволнованно переводя взгляд друг на друга.
И тут до меня дошло, что они видят перед собой не оборванного нищего парнишку, но загадочного, покрытого ранами человека, который убил демона. Я не имел причин их разубеждать: было самое время извлечь из этого дела хоть какую-то пользу для себя. Если они считают меня героем или святым, у меня в руках есть хороший рычаг.
— Что вы сделали с телом демона? — спросил я, и старики облегченно вздохнули. До этой секунды я и десятка слов не произнес, почти на все их вопросы отвечая угрюмым молчанием.
— Не тревожьтесь об этом, сэр, — сказал констебль. — Мы сделали все, что нужно.
Мой желудок сжался, и я понял даже раньше, чем они это произнесли: драккуса сожгли и закопали. Это существо было научной диковиной, а они сожгли и закопали его, словно мусор. Я знал хранистов-натуралистов из архивов, которые бы руки дали на отсечение, чтобы изучить столь редкое животное. Я даже в глубине души надеялся, что, предоставив им такую возможность, смогу получить допуск в архивы.
А чешуя и кости! Сотни килограммов органического железа, за которое алхимики устроили бы драку…
Мэр радостно закивал и пропел:
— «Вырой яму, десять на два. Вяз в огонь, рябину, ясень…» — Он закашлялся. — Хотя тут, конечно, яма побольше была. Все в очередь копали, чтоб как можно быстрее вышло. — Он поднял руку, с гордостью показывая ряд свежих мозолей.
Я закрыл глаза и подавил порыв разнести эту комнату вдребезги и обругать их на восьми языках. Теперь понятно, почему город до сих пор в таком плачевном состоянии: все были заняты сжиганием и захоронением существа, стоящего королевских деньжищ.
Однако с этим уже ничего нельзя было поделать. Я сомневался, что моей новообретенной репутации хватит, чтобы защитить меня, если они поймают меня за выкапыванием драккуса.
— А девушка, которая выжила на свадьбе у Маутенов, — сказал я. — Кто-нибудь ее сегодня видел?
Мэр вопросительно посмотрел на констебля.
— Я вроде не слышал. Думаете, она как-то связана с чудовищем?
— Что? — Вопрос был столь абсурдным, что я поначалу его даже не понял. — Нет! Не говорите чепухи, — сурово велел им я. Вот уж последнее, что мне сейчас нужно: замешать во все это Денну. — Она помогала мне в работе, — сказал я, благоразумно избегая излишней ясности.
Мэр зыркнул на констебля, потом снова посмотрел на меня.
— А ваша… работа здесь закончена? — спросил он осторожно, словно боясь причинить мне обиду. — Я, конечно же, не собираюсь вмешиваться в ваши дела… но… — Он нервно облизнул губы. — Почему это случилось? В безопасности ли мы теперь?
— Вы в безопасности настолько, насколько я могу вам помочь, — уклончиво ответил я. Кажется, это прозвучало героически. Если единственное, что я смогу получить здесь, — некоторая репутация, стоит позаботиться о том, чтобы она была правильной.
Потом у меня родилась идея.
— Чтобы быть уверенным в вашей безопасности, мне кое-что нужно. — Я наклонился вперед в кресле и переплел пальцы. — Мне нужно знать, что Маутен выкопал на Стогробнике.
Отцы города удивленно переглянулись: «Как он об этом узнал?»
Я откинулся в кресле, подавив порыв заухмыляться, как кот, дорвавшийся до голубятни.
— Если я узнаю, что Маутен там нашел, я смогу сделать все возможное, чтобы такого больше не случилось. Я знаю, что это был секрет, но кто-то в городе наверняка знает хоть немного больше. Пустите слух и приведите ко мне всякого, кто хоть что-нибудь знает.
Я встал, легко и изящно. Потребовалось немалое сознательное усилие, чтобы не поморщиться от взрыва боли во всем теле.
— Но пусть они придут побыстрее. Я уеду завтра вечером. У меня срочные дела на юге.
И я вышел, театрально взмахнув плащом. Я актер до мозга костей и знаю, как надо уходить, когда сцена закончена.
Следующий день я провел, отъедаясь и валяясь в мягкой кровати. Я принял ванну, позаботился о своих многочисленных и многообразных ранах — в общем, насладился заслуженным отдыхом. Несколько человек зашли, чтобы рассказать мне то, что я и так уже знал: Маутен выкопал захороненные кости и нашел еще что-то зарытое. Что это было? Просто «что-то». Больше никто ничего не знал.
Я сидел у кровати, обдумывая идею написать песню о драккусе, когда услышал робкий стук в дверь — такой слабый, что я едва его заметил.
— Войдите.
Дверь приоткрылась чуть-чуть, потом шире. Девочка лет, наверное, тринадцати нервно оглядела комнату и проскользнула внутрь, тихо закрыв за собой дверь. У нее были волнистые мышасто-русые волосы и бледное личико с яркими пятнами румянца на щеках. В глазах девочки застыла темная пустота, как будто она долго не спала или много плакала — или и то и другое.
— Вы хотели знать, что Маутен раскопал? — Она посмотрела на меня и отвела взгляд.
— Как тебя зовут? — мягко спросил я.
— Вериания Грейфлок, — послушно отозвалась она. Потом испуганно присела в реверансе, не поднимая глаз.
— Прекрасное имя, — сказал я. — Вериан — это такой крошечный алый цветок. — Я улыбнулся, пытаясь успокоить ее. — Ты когда-нибудь видела такой?
Девочка покачала головой, все так же глядя в пол.
— Но тебя, наверное, никто не зовет Верианией. Ты Нина?
Она подняла глаза. Слабая улыбка появилась на ее измученном личике.
— Так меня бабушка зовет.
— Давай присядем, Нина. — Я кивнул на кровать, поскольку в комнате не имелось ничего другого, на что можно было бы сесть.
Она села, нервно теребя подол.
— Я видела это. Ту штуку, что они из гробника откопали. — Нина посмотрела на меня, потом снова на свои руки. — Джимми, младшенький Маутена, он показал мне.
Мое сердце забилось быстрее.
— Что же это было?
— Большущий разукрашенный горшок, — тихонько сказала Нина. — Такой вот высоты. — Она подняла руку на метр над полом. Рука ее дрожала. — На нем всякие надписи да картинки были. Весь-весь был разукрашенный. Я таких цветов и не видела никогда. А кой-какие краски блестящие были, словно золото и серебро.
— А что было на картинках? — спросил я, с трудом сохраняя спокойствие.
— Люди, — ответила она. — Больше все люди. Там женщина была, она держала сломанный меч, и мужчина возле засохшего дерева, и еще один, его собака за ногу кусала… — Нина умолкла.
— Там был человек с белыми волосами и черными глазами?
Она кивнула, вытаращившись на меня во все глаза.
— Опиши мне остальных.
Девочка поежилась.
Чандрианы. Это была ваза, изображающая чандриан и их знаки.
— Ты можешь вспомнить еще что-нибудь про эти картинки? — спросил я. — Не спеши, подумай хорошенько.
Она подумала.
— Был еще один без лица — просто капюшон, а внутри ничего. Возле его ног зеркало лежало, а над ним всякие луны. Ну знаете: полная, половинка и серник. — Нина опустила глаза, припоминая. — И была еще женщина… — Она зарделась. — Не вся одетая.
— А еще что-нибудь можешь вспомнить? — спросил я.
Она покачала головой.
— А что за надписи?
Нина опять покачала головой.
— Там все по-иноземному было. Ничего не понять.
— Как думаешь, сможешь нарисовать что-нибудь из тех надписей?
Она снова потрясла головой:
— Я горшок этот всего-то полминутки видела. Мы с Джимми знали, что если евоный папаша поймает нас, то как пить дать прибьет. — Ее глаза внезапно наполнились слезами. — Раз я его видела, демоны теперь и за мной придут?
Я успокаивающе покачал головой, но она все равно расплакалась.
— Я уж так боюсь после того, как у Маутенов все так вышло, — прорыдала Нина. — И все сны снятся. Я же знаю, они и за мной придут.
Я сел рядом с ней на кровать и обнял ее, бормоча успокоительные глупости. Ее рыдания медленно утихали.
— Никто за тобой не придет.
Нина подняла на меня взгляд. Она больше не плакала, но я видел, что в глубине души она все еще боится. Никаких успокаивающих слов не хватило бы, чтобы разубедить ее.
Я встал и подошел к своему плащу.
— Давай-ка я тебе кое-что подарю, — сказал я, шаря в одном из карманов. Я вытащил деталь симпатической лампы, над которой работал в артной, — диск из светлого металла, покрытый с одной стороны сложной сигалдри.
Я вручил Нине диск.
— Я получил этот амулет, когда был в Велоране — далеко, за Штормвальскими горами. Это самый лучший амулет против демонов.
Нина посмотрела на него, потом на меня.
— А вам он разве не нужен?
Я покачал головой.
— У меня есть другие способы защиты.
Она прижала диск к груди, слезы снова заструились по ее щекам.
— О, спасибо, спасибо вам. Я его всегда буду при себе носить. — Костяшки ее пальцев побелели.
Она потеряет его. Не скоро, но через год, два или десять. Такова человеческая натура, и, когда это случится, ей будет еще хуже, чем сейчас.
— В этом нет нужды, — быстро сказал я. — Он работает вот так. — Я взял ее руку, крепко сжимавшую металлический диск, и обхватил ее ладонь своей. — Закрой глаза.
Нина закрыла глаза, и я медленно процитировал первые десять строк из «Вевалора сартане». На самом деле не слишком подходяще, но больше мне в тот момент ничего в голову не пришло. Темийский — очень впечатляющий язык, особенно если у вас хороший драматический баритон, как у меня.
Я закончил, и Нина открыла глаза. Они были полны восхищения и чуда, а не слез.
— Теперь он настроен на тебя, — сказал я. — Не важно, где он находится, он все равно будет тебя защищать и хранить. Ты можешь даже сломать его и расплавить, но чары будут держаться.
Девочка обвила меня руками и поцеловала в щеку. Потом вдруг вскочила, покраснев. Ее глаза сияли, она больше не выглядела бледной и измученной. К тому же она оказалась красавицей, а я и не заметил сперва.
Вскоре Нина ушла, а я немного посидел на кровати, размышляя.
За последний месяц я вытащил девушку из пылающего ада, призвал огонь и молнию на убийц, а сам остался невредим. Я даже убил существо, которое могло быть драконом или демоном — в зависимости от точки зрения.
Но только здесь, в этой комнате, я впервые почувствовал себя героем. Если вы ищете причину, почему я стал тем, кем стал, если вы ищете начало — загляните туда.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ТРЕТЬЯ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Тем же вечером я собрал свои вещи и спустился в общий зал. Горожане пялились на меня и взволнованно перешептывались. Проходя к стойке, я уловил несколько комментариев и вспомнил, что вчера большинство людей видели меня обмотанным повязками, предположительно скрывающими ужасные раны. Сегодня же все повязки исчезли, и на мне оказалась лишь парочка небольших ссадин и синяков. Еще одно чудо. Я изо всех сил постарался не улыбнуться.
Унылый трактирщик сообщил мне, что и помыслить не может требовать с меня деньги, когда весь город у меня в долгу и все такое прочее. Я настаивал. Нет-нет, ни за что, он и слышать об этом не хочет. Разве только он может сделать для меня что-нибудь еще, чтобы выразить свою благодарность.
Я напустил на лицо задумчивое выражение. Ну, раз уж он завел об этом речь, то не случилось ли ему разжиться еще одной бутылкой того прекрасного земляничного вина…
Я отправился в Ивсдаунские доки и получил место на барже, идущей вниз по реке. Потом поспрашивал докеров, не видел ли кто молодую женщину, проходившую здесь в последнюю пару дней. Темноволосую, красивую…
Видели: она была здесь вчера днем и уплыла вниз по реке. Я почувствовал некоторое облегчение, узнав, что Денна цела и относительно здорова. Но в остальном я не знал, что и думать. Почему она не пришла в Требон? Решила ли она, что я ее бросил? Помнила ли что-нибудь из того, о чем мы говорили, лежа в обнимку на серовике?
Мы пристали в Имре за несколько часов до рассвета, и я отправился прямиком к Деви. После бурной торговли я отдал ей лоденник и один талант, чтобы покрыть мой чрезвычайно краткосрочный заем в двадцать талантов. На мне все еще висел прежний долг, но после всего, через что я прошел, четыре таланта уже не казались мне столь зловеще невозможной суммой, хотя мой кошелек был снова почти пуст.
Возвращение в привычное русло заняло некоторое время. Я отсутствовал всего четыре дня, но мне пришлось извиняться и давать объяснения самым разным людям. Я пропустил встречу с графом Трепе, два занятия с Манетом и обед с Фелой. Анкеру пришлось два вечера обходиться без музыканта. Даже Аури мягко упрекнула меня, что я не приходил навестить ее.
Я пропустил занятия у Килвина, Элксы Дала и Арвила. Все они приняли мои извинения с милостивым неодобрением. Я знал, что, когда назначат плату за следующую четверть, мне придется кошельком ответить за мое внезапное исчезновение.
Но важнее всех для меня были Вил и Сим. Они слышали сплетни, что на какого-то студента напали в переулке. Поскольку физиономия Амброза в последние дни была еще самодовольней, чем обычно, друзья решили, что я бежал из города или, в худшем случае, покоюсь на дне реки Омети с камнем на шее.
Они были единственными, кто получил истинное объяснение всего происшедшего. Хоть я и не открыл им правду о том, почему так интересуюсь чандрианами, но рассказал всю историю целиком и показал чешуйку. Друзья были должным образом поражены, но тут же недвусмысленно объяснили мне, что в следующий раз следует оставить им записку, иначе придется жестоко поплатиться.
И я искал Денну, надеясь дать самые важные объяснения из всех, но мои поиски, как всегда, были безуспешны.
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
ВНЕЗАПНАЯ БУРЯ
В конце концов я нашел Денну — как у меня всегда получалось, по чистой случайности.
Я торопливо шел по улице, занятый кучей разнообразных мыслей, и, повернув за угол, остановился как вкопанный: я чуть не налетел на нее.
Полсекунды мы оба просто стояли, ошеломленные и потерявшие дар речи. Хотя я искал ее лицо в каждой тени, в каждом окне кареты многие дни, встреча поразила меня. Я помнил форму ее глаз, но не очарование, их темноту, но не глубину. И теперь близость Денны вытеснила воздух из моей груди, как будто я внезапно оказался глубоко под водой.
Долгими часами я обдумывал, как должна пройти наша встреча, — я проиграл эту сцену в мозгу тысячу раз. Я боялся, что Денна будет отчужденной, молчаливой и обиженно замкнутой. Я опасался, что она заплачет, или накинется на меня с бранью, или просто отвернется и уйдет.
Денна одарила меня восторженной улыбкой.
— Квоут! — Она схватила мою руку и сжала ее в ладонях. — Я скучала по тебе. Где ты был?
От облегчения на меня навалилась слабость.
— Да ты знаешь, и там и сям. — Я рассеянно помахал рукой. — Везде.
— Ты намедни оставил меня на мели, — сказала она с насмешливо-серьезным видом. — Я ждала и ждала, но прилив не пришел.
Я уже собрался объяснить ей все, но тут Денна указала на мужчину рядом с собой.
— Простите мою грубость. Квоут, это Лентарен. Лентарен, это Квоут.
Лентарен был высокий и поджарый; прилично мускулистый, прилично одетый и прилично воспитанный; с линией подбородка, которой гордился бы каменотес, и ровными белыми зубами. Он выглядел как прекрасный принц из сказки и прямо-таки вонял деньгами.
Он улыбнулся непринужденно и дружелюбно.
— Приятно познакомиться, Квоут, — сказал он с изящным полупоклоном.
Я вернул поклон на чистом рефлексе, блеснув своей самой очаровательной улыбкой.
— К вашим услугам, Лентарен.
Я снова повернулся к Денне.
— Нам обязательно надо пообедать в ближайшие дни, — жизнерадостно заявил я, чуть заметным изгибом брови спрашивая: «Это мастер Ясень?» — У меня есть для тебя парочка интересных историй.
— Непременно. — Она чуть качнула головой, отвечая мне: «Нет». — Ты ушел раньше, чем закончилась предыдущая. Я ужасно огорчилась, что пропустила финал. Прямо чуть с ума не сошла.
— О, там вышло то же самое, что уже ты слышала тысячу раз, — сказал я. — Прекрасный принц убивает дракона, но теряет сокровище и девушку.
— Ах, какая трагедия, — опустила глаза Денна. — Не тот конец, на который я надеялась, но не худший, чем ожидала.
— Если бы на этом все кончилось, это действительно была бы трагедия, — согласился я. — Но на самом деле все зависит от того, как смотреть. Я предпочитаю думать, что эту историю ждет увлекательное продолжение.
Мимо прокатилась карета, и Лентарен отступил с дороги, случайно задев Денну. Она рефлекторно ухватилась за его руку.
— Обычно я не ввязываюсь в истории с продолжениями, — сказала она. На мгновение ее лицо стало серьезным и непроницаемым, но потом она пожала плечами и одарила меня тенью кривой улыбки. — Но я уже изменяла этому принципу раньше. Может быть, ты убедишь меня сделать это еще раз.
Я указал на футляр за своим плечом.
— Я играю у Анкера почти каждый вечер, так что заглядывай, если что…
— Загляну. — Денна вздохнула и посмотрела на Лентарена. — Мы уже опаздываем?
Он сощурил глаз на солнце и кивнул.
— Опаздываем. Но мы еще можем их догнать, если поторопимся.
Она снова повернулась ко мне.
— Извини, у нас встреча: катаемся на лошадях.
— О, тогда я не стану вас задерживать, — сказал я, изящно отступая с пути.
Мы с Лентареном вежливо кивнули друг другу.
— Я скоро найду тебя, — сказала Денна, повернувшись ко мне, когда они проходили мимо.
— Иди же. — Я кивнул в ту сторону, куда они направлялись. — Не позволяй мне тебя задержать.
Я смотрел, как они уходят по мощеным улочкам Имре. Вместе.
Вил и Сим уже ждали меня во дворике перед «Эолианом», заняв скамейку с видом на фонтан. Вода посверкивала на скульптурных нимфах, бегущих от сатира.
Я поставил футляр с лютней у скамейки и рассеянно откинул крышку, подумав, что моей лютне, наверное, хочется погреть струны на солнце. Если вы не музыкант, вам этого не понять.
Потом я сел рядом с друзьями, и Вил вручил мне яблоко. По площади бродил ветерок, и я засмотрелся, как струя фонтана колышется на ветру, словно газовый занавес. Несколько красных кленовых листьев кружились в танце над камнями мостовой. Я смотрел, как они скачут и вьются, рисуя в воздухе странные сложные траектории.
— Полагаю, ты наконец нашел Денну? — через некоторое время спросил Вилем.
Я кивнул, не отрывая глаз от листьев. Рассказывать о встрече мне не очень-то хотелось.
— Я догадался по тому, что ты такой тихий, — сказал он.
— Плохо прошло? — робко осведомился Сим.
— Повернулось не так, как я надеялся, — признал я.
Они многозначительно покивали, и снова наступила тишина.
— Я все время думаю о том, что ты нам рассказал, — сказал Вил, — что твоя Денна говорила. В ее истории есть дырка.
Мы с Симом с любопытством уставились на него.
— Она сказала, что ищет своего покровителя, — объяснил Вилем. — Она пошла с тобой искать его. Но потом сказала, что знает, что он уцелел, потому что он… — Вил сделал многозначительную паузу. — Встретил ее, когда она шла к горящей ферме. Так вот, кое-что не сходится. Зачем ей искать его следы, если она знала, что он жив?
Мне это и в голову не приходило. Прежде чем я нашелся с ответом, Симмон покачал головой.
— Да она просто придумала повод провести время с Квоутом, — сказал он, словно это было ясно как день.
Вилем чуть нахмурился.
Сим перевел взгляд с меня на Вила, явно удивленный, что надо еще что-то объяснять.
— Да очевидно же, что она к тебе неровно дышит, — сказал он и начал загибать пальцы. — Она находит тебя у Анкера. Она приходит и уводит тебя из «Эолиана» в тот вечер, когда мы там пили. Она придумывает повод, чтобы пару дней побродить с тобой в глуши…
— Сим, — раздраженно оборвал его я. — Если бы она интересовалась мной, я бы находил ее чаще, чем раз в месяц.
— Это логическая ошибка, — с готовностью парировал Сим. — Ложная причинность. Это доказывает только то, что ты плохо ее ищешь или ее трудно найти. А вовсе не то, что ты ее не интересуешь.
— На самом деле, — указал Вил, принимая сторону Сима, — поскольку она находит тебя чаще, чем ты ее, то, вероятно, она проводит немало времени в поисках. Тебя не так уж легко выследить. Это признак интереса.
Я подумал о записке, которую Денна оставила мне, и на секунду почти поверил, что Сим может оказаться прав. В моей груди затеплился огонек надежды при воспоминании о том, как мы лежали вместе на серовике.
Но потом я вспомнил, что той ночью Денна бредила, и припомнил, как она опиралась на руку Лентарена. Я представил себе высокого, красивого, богатого Лентарена и всех прочих бесчисленных мужчин, которым есть что предложить ей — кое-что побольше неплохого голоса и мужского бахвальства.
— Да ты сам знаешь, что я прав! — Симмон отбросил волосы с глаз, по-мальчишески ухмыльнувшись. — Тебе нечего возразить! Она явно одурела от тебя. А ты вообще дурачок, так что вы прекрасно подходите друг другу.
Я вздохнул.
— Сим, я счастлив, что дружу с ней. Денна замечательный человек, и мне нравится общаться с ней. И все.
Я вложил в голос нужное количество веселого безразличия, чтобы Сим не поймал меня на слове и хотя бы на время оставил эту тему.
Секунду Сим пялился на меня, а потом пожал плечами.
— Ну, раз так, — сказал он, махнув куском курицы, — то Фела тоже все время о тебе говорит. Полагает, что ты классный парень. Да еще вся эта история со спасением жизни. Уверен, у тебя там есть шанс.
Я пожал плечами, наблюдая за игрой ветра с фонтанной струей.
— Знаешь, что нам надо…
Сим остановился на полуслове, глядя куда-то мимо меня. С его лица исчезло всякое выражение.
Я повернулся туда и увидел, что футляр пуст. Моя лютня пропала. Я дико огляделся, готовый вскочить и броситься на поиски, но нужды не было — в нескольких метрах от нас стоял Амброз с дружками. Он небрежно держал мою лютню за гриф.
— Ох, Тейлу милосердный, — вздохнул Симмон за моей спиной. Потом нормальным голосом сказал: — Отдай, Амброз.
— Тихо, э'лир, — огрызнулся тот. — Не твое дело.
Я встал, глядя прямо на него — и на мою лютню. Раньше я считал, что Амброз выше меня, но тут заметил, что мы одного роста. Он, кажется, тоже слегка удивился.
— Дай, — сказал я и протянул руку, с удивлением заметив, что она не дрожит. Зато я дрожал внутри: наполовину от страха, наполовину от ярости.
Две части меня пытались говорить одновременно. Первая кричала: «Пожалуйста, не делай с ней ничего. Не разбивай ее. Пожалуйста, отдай. Не держи ее так». Вторая половина скандировала: «Я ненавижу тебя, ненавижу тебя, ненавижу!» — как будто плевалась кровью.
Я шагнул вперед.
— Отдай ее мне.
Мой голос казался странным для моих собственных ушей: бесстрастный и ровный. Ровный, как моя протянутая ладонь. Я перестал дрожать внутри.
Амброз застыл на секунду: что-то в моем тоне его озадачило. Я чувствовал: он в замешательстве — я повел себя не так, как он ожидал. За моей спиной Симмон и Вилем задержали дыхание. За спиной Амброза умолкли его дружки, вдруг потеряв уверенность.
Амброз улыбнулся и вскинул бровь.
— Но я написал для тебя песню, и надо на чем-то подыграть.
Он неуклюже перехватил лютню и ударил по струнам, не заботясь ни о ритме, ни о мелодии. Люди остановились посмотреть, а он запел:
- Жил однажды оборвыш по имени Квоут,
- Чей язык был на колкости скорым.
- Магистры его умным считали
- И поркой его награждали.
К этому времени собралось довольно много прохожих, они засмеялись и захлопали маленькому выступлению Амброза. Ободренный, Амброз изобразил низкий поклон.
— Теперь все хором! — крикнул он, воздевая руки, словно дирижер оркестра, и размахивая моей лютней как палочкой.
Я сделал еще один шаг.
— Отдай, или я убью тебя. — В этот момент я говорил совершенно серьезно.
Все умолкли. Видя, что от меня он не добьется желаемого успеха, Амброз изобразил полную невозмутимость.
— У некоторых людей нет никакого чувства юмора, — со вздохом сказал он. — Лови.
Он бросил мне лютню, но лютни не созданы для того, чтобы их швыряли: она неуклюже перевернулась в воздухе, и я схватил лишь пустоту. Неловок был Амброз или жесток, значения не имеет — моя лютня, издав жалобный треск, упала корпусом вниз на камни мостовой.
Этот звук напомнил мне тот ужасный треск, с которым отцовская лютня раскололась подо мной в покрытом копотью тарбеанском переулке. Я наклонился подобрать лютню, и она застонала, как раненое животное. Амброз полуобернулся ко мне, и я увидел насмешливые искорки в его глазах.
Я открыл рот, чтобы закричать, заорать, обложить его проклятиями. Но что-то иное вырвалось из моего горла — слово, которого я не знал и не мог помнить.
Потом я слышал только голос ветра: он взревел во дворике, как внезапная буря. Ближайшую двуколку боком протащило по мостовой, лошади в панике подались назад. Вырвавшаяся из чьих-то рук нотная тетрадь промелькнула мимо, словно белая молния. Меня толкнуло вперед. Всех толкало ветром — всех, кроме Амброза, который лежал, пригвожденный к земле будто бы ударом длани Господней.
И вдруг все снова успокоилось. Бумаги попадали, кружась, как осенние листья. Люди оглядывались: ошеломленные, с растрепавшимися волосами и одеждой. Несколько человек пошатнулись, когда напор стихии, которой они сопротивлялись, исчез.
Горло у меня болело. Моя лютня была разбита.
Амброз, шатаясь, поднялся на ноги. Он неловко прижимал руку к боку, по волосам текла кровь. Полный дикой растерянности и ужаса взгляд, который он бросил на меня, доставил мне краткое, но сладкое удовольствие. Я прикинул, не крикнуть ли на него еще раз — интересно же, что получится. Придет ли снова ветер? Или, может, земля поглотит его?
Я услышал паническое ржание лошади. Из «Эолиана» и других домов вокруг дворика начали выбегать люди. Музыканты ошарашенно озирались, и все галдели разом.
— …это было?
— …ноты все разлетелись. Помогите собрать, пока они…
— …сделал это. Этот, вон там, с рыжими…
— …демон. Демон ветра и…
Читать бесплатно другие книги:
