Путин. Прораб на галерах Колесников Андрей
22-й Съезд фермеров проходил в драмтеатре города Тамбова. В эти дни здесь дают культовый для Тамбова спектакль «Волки и овцы» (культовым он по идее должен быть и для фермеров)…
Фермеры в ожидании Владимира Путина проявляли нервозность. Все они, конечно, приехали заранее и часа через три ожидания сильно оголодали. Буфет в театре между тем был закрыт. Первым сорвался фермер, изготавливающий хлебобулочные изделия. Виновато оглянувшись по сторонам, он схватил со своего стола могучий бублик и весь его запихал себе в рот. Вторыми на очереди оказались ветчинные рулетики. Появилась опасность, что к приезду премьера экспонатов может вовсе не остаться. Некоторые фермеры, впрочем, находили в себе силы делиться пищей, причем интеллектуальной.
— Недра наши с вами какого хрена в чужих руках?! — воскликнула, обращаясь ко мне, Лидия Петрова, широкая женщина из Ленинградской области. — Тройные налоги платим этим сволочам! Надо снижать для нас цены на ГСМ и на электричество! А то только обещают! Ничего, еще немного потянут, и мужики-то подымутся!
Таким образом, в театре и в самом деле разворачивалась настоящая драма.
Владимир Путин, который наконец прилетел в Тамбов, осмотреть выставку до выступления перед делегатами уже не успевал: его выступление должны были транслировать «Вести 24».
Речь его произвела на делегатов съезда ошеломляющее впечатление. Столько Владимиру Путину не аплодировали, кажется, несколько лет. Список мер для поддержки сельского хозяйства стоил этого.
Он пообещал помочь с приобретением посевных семян и удобрений. Заявил, что у недобросовестных страховых компаний будут отбирать лицензии (пока отозваны шесть лицензий).
Пообещал, что больше 9 млн крестьян смогут закрепить за собой право собственности на землю, причем это будет происходить в упрощенном порядке — без проведения торгов. Цена выкупа земли снижена с 20 % от стоимости, как планировалось, до 15 % — и не от рыночной, а от кадастровой. Правительство приняло решение субсидировать Росагролизинг, чтобы он имел возможность продавать сельскохозяйственную технику за 50 % ее стоимости (цена вопроса — 4 млрд руб.). Премьер заявил, что меняется порядок расчетов за электроэнергию для фермеров: будут отменены штрафы за перерасход и за недобор энергии, и это снизит цену.
Такой была развязка этой драмы в тамбовском театре. Фермеры стоя аплодировали премьеру и кричали ему (то есть мужики-то, как верно предсказывала перед встречей с премьером товарищ Петрова, все-таки поднялись).
Что могут кричать люди в театре? «Браво!»
Впрочем, на этом форум не закончился, а начался, потому что премьеру стали задавать вопросы и продолжалось это еще около двух часов…
Во-первых, делегаты без конца в той или иной форме переспрашивали его насчет того, что он уже сказал. Было такое впечатление, что делегаты либо не слышали его речи, либо не поверили своему счастью, либо просто не поверили.
Во-вторых, его, конечно, просили. Одна многодетная мать (шестеро своих детей и четырнадцать приемных) предложила премьеру построить ей ферму на 20 голов (скота).
Пораженный количеством детей, премьер пообещал погасить ей сельхозкредит, построить ферму и купить микроавтобус для транспортировки 20 голов (детей).
В общем, хорошо она съездила в Тамбов.
После этого, конечно, встала еще одна женщина-делегат, у которой тоже 20 детей (четверо своих и шестнадцать приемных)…
По существу задал вопрос делегат из Карачаево-Черкесии, который хотел понять, как им, простым крестьянам, в своих регионах узнать, что все обещанное уже делается.
— А то мы сидим на лошади, а уздечку тянут они… — горько признался делегат.
Премьер пообещал, что он обо всем узнает и что уздечка будет в его руках.
— Последний вопрос! — крикнул кто-то из зала.
— Как говорят в деревне, — поправил его премьер, — последняя у попа жена, а вопрос — завершающий…
А сам-то в городе вырос.
Рабочий Владимир Крутов выступил с радикальным предложением: часть сэкономленных на строительстве четвертого блока Калининской АЭС средств пустить на развитие социальной сферы в городе Удомле.
Премьер поправил рабочему шарфик и разъяснил, что сэкономленные средства должны идти в фонд развития Росатома.
— Но давайте поощрим из этого фонда строителей, — предложил премьер.
Ближе других к сердцу это предложение принял господин Кириенко, от души поблагодаривший премьера.
Перед началом заседания Всероссийского форума сельских поселений Владимир Путин зашел на выставку сельскохозяйственной продукции. Во многом продукция оказалась водочной, что в целом, конечно, соответствовало умонастроениям в сельских поселениях и достоверно отражало их.
Так, один из сельхозпроизводителей создал около ста сортов водки.
Почти все он демонстрировал на выставке. И каждый сорт, по мнению производителя, был элитный.
— Владимир Владимирович, это не для простого народа! — несколько раз торжественно повторил он.
— У нас весь народ — простой, — поправил его премьер.
Кроме того, премьер задержался возле чучела курицы, несущей золотые яйца. Они и в самом деле были выкрашены в яростно-золотой цвет, и министр сельского хозяйства Елена Скрынник даже поинтересовалась, где взяли такую: «Будем тоже использовать обязательно».
Чучело курицы было прекрасно само по себе, особенно ее заботливо причесанный хохолок. Он совершенно поразительным образом сочетался с прической селянки, которая отвечала за этот уголок экспозиции. Было такое впечатление, что их обслуживал один парикмахер…
— Поехали в карьер вечером, — поделилась Светлана Губенко своей технологией решения проблем сельских поселений. — Да, вечером… А то все-таки частные охранные предприятия на железной дороге есть… распилили, погрузили, привезли, за ночь покрасили и сделали мельницу на центральной площади!
Раздались оглушительные аплодисменты. Светланой Губенко восхищались как талантливым предпринимателем.
— Она вас нехорошему научит, это точно, — при этом вздохнул премьер.
Но по-настоящему нехорошему только предстояло учиться.
— И вот теперь люди сидят в красивом месте, пьют лимонад… Да, лимонад, именно лимонад! — настаивала Светлана Губенко под хохот зала.
Ей поверили во всем, но в лимонад не поверил никто.
— Я сейчас приехала к вам, — продолжила она, — без синяков и ссадин. А полгода назад они у меня были! Я боролась за газификацию! Долго ничего не получалось. И тогда я пошла на прямой контакт с губернатором!
Зал охнул. Губернатор покраснел.
— И вопрос решился! — торжествующе закончила Светлана Губенко.
— И губернатор тоже не прогадал! — заметил господин Путин.
— Бедная железная дорога, — вздохнула еще одна руководительница сельского поселения. — А мы булыжники у них забрали потихоньку и тротуары обложили!..
Искренние аплодисменты зала.
— Только рельсы не разбирайте, пожалуйста! — попросил премьер.
Но как удержаться? Где силы взять?
События в избирательном штабе кандидата Путина разворачивались еще долго после президентских выборов. Владимир Путин беседовал с рабочими «Уралвагонзавода», конечно, и благодарил их за то, что они «поставили на место людей, которые зарвались и оскорбили человека труда».
— Оказалось, — приободрил он их, — ваш интеллектуальный уровень на два порядка выше, чем у тех, на ком боженька заснул!
А они и в самом деле приободрились.
Дискуссия на совещании по поводу сельского хозяйства продолжалась около трех часов. Ее нельзя было закончить, ее можно было только прервать.
Господин Путин это и сделал.
В коровник он после совещания заходить не стал (а это планировалось).
Жаль. Коровы, конечно, почувствовали себя осиротевшими. Ведь они так ждали его. Теперь еще и молоко пропадет.
И это будет, увы, единственным реальным результатом этого совещания.
Один рабочий признался, что Нижний Тагил в плохом состоянии, дороги ужасные, люди уезжают…
— Так если дороги отремонтировать, — отреагировал президент, — тогда вообще все по ним уедут!
И он останется один.
На прямой линии с президентом всех поразил председатель колхоза, который объяснил, что весь их колхоз живет по старому времени.
— Коровы-то как доятся: по часам, не по часам? Как? — поинтересовался президент, можно сказать, на свою беду.
— Мы время не переводим, у меня все-таки власть есть в колхозе. Мы живем по старому времени, — пожал плечами председатель.
— По старому? Серьезно?! — поразился президент.
— Дети в школу… Мы их несем в садики… — сбился председатель. — Это просто убийство!
— То есть вы на новое время не перешли даже?
— Нет, — покачал он головой. — Мы на работу ходим по-старому.
— А вам там известно, в колхозе, что Ленин умер уже, нет? — напрасно пошутил президент.
— Мы время просто на час сами передвинули, — пробормотал председатель.
Он обиделся. И правильно сделал.
Говоря про необходимость наращивать усилия в деле создания новых рабочих мест, Владимир Путин заявил:
— Как мною сейчас было сказано…
Стало понятно, что президент научился цитировать самого себя в середине своего приветственного слова, беря цитату из его начала.
На Нижне-Бурейской ГЭС Владимир Путин уже был в 2010 году. Вернее, он тогда уже был, а ее тогда еще не было. Он подъехал на желтой Lada Kalina Sport к длинной железной лестнице, спустился по ней и отдал должное традиции: снял с руки часы и со вздохом (или его вздох мне послышался, или это был мой вздох) бросил часы в жидкий цемент.
Традиция у строителей ГЭС, надо признать, безжалостная, но они всякий раз с легкостью готовы встретиться с ней лицом к лицу: берут с собой часы, которые даже в благовещенском универмаге больше 500 рублей не стоят.
А у Владимира Путина в сероватую жижу цемента с легкими брызгами ушли часы, цена которых была сравнима со всеми инвестициями в строительство первой очереди Нижне-Бурейской ГЭС.
Теперь это место, квадрат бетона полтора на полтора метра, огорожено бетонными же блоками и является священным для каждого нижнебурейца. Это памятник не часам Владимира Путина. Это памятник самому Владимиру Путину.
— Да, — вспомнил один из старожилов, отвечая на мой вопрос, — после отъезда Владимира Владимировича сюда сгоряча еще много всяких вещей люди покидали…
В Ижевске на заводе концерна «Калашников» Владимиру Путину показывают автоматы, и как же его это интересует! Мне кажется, он подавляет в себе желание взять в руки ну хоть пистолет, ну хоть его. Но не надо: наснимают, напоказывают, и хлопот потом не оберешься…
И вот доходит очередь до нового пулемета. И как он внимательно его изучает… И говорит наконец разработчику, который, конечно, всегда рядом и уже три раза успел произнести в пространство одну-единственную фразу: «Такой замечательный пулемет…» Так вот, президент ему и говорит:
— Да, хороший… Но надо, мне кажется, одну вещь тут усовершенствовать…
И он объясняет какую, и разработчик пытается понять…
— Ну вот эту… — выразительно и почти мучительно смотрит на него Владимир Путин. — Эту… Ну вы поняли…
— Конечно! — с облегчением восклицает разработчик. — Сделаем!!
Гарант мерси
Интеллигентское
В селе Грайворон начался форум сельской интеллигенции, который, правильнее, конечно, было бы назвать вече.
Владимир Путин после встречи с многочисленными детьми был в хорошем настроении и поэтому задирал, собственно говоря, интеллигенцию. Один бывший председатель колхоза рассказал, что у них в селе функционирует хор из 250 человек («Причем половина — мужчины-водители, то есть это настоящий хор!») и что село его не пьет:
— Из полутора тысяч человек ни от одного не пахнет алкоголем!
— Да? Я-то еще поверю в это, а вот интеллигенция — вряд ли!
Владимир Путин и дальше с удовольствием противопоставлял себя интеллигенции.
Когда заведующая фельдшерско-акушерским пунктом в Алтайском крае рассказала, что ей не на что отремонтировать и без того на ладан дышащий пункт, господин Путин удивился:
— Но мы же выделяем деньги! Что, до реципиентов, как говорит интеллигенция, то есть до конечных получателей, не дошло?
В другой раз он произнес:
— Некоторые продвинутые деятели, прежде всего из числа интеллигенции, в свое время поздравляли японцев с победой над русским оружием. Иначе как предательством я назвать это не могу!
Да, в этот вечер Владимир Путин был на стороне сельских тружеников. Встреча с городской интеллигенцией будет, видимо, позже.
Выступающие, видно, почувствовали его настроение, и заведующая одним сельским ДК заявила:
— Сельчане резко отличаются от горожан: добрые, надежные, трудолюбивые!
Водитель «Скорой помощи», который предпочел остаться неназванным, рассказал, что его машину, когда она едет на вызовы, регулярно часами вытаскивает из грязи МЧС.
— У меня же «Скорая»! — кричал он, размахивая микрофоном. — И лысая резина!
Бывают крики, а бывают крики души. В этом случае, без сомнения, было второе.
Водитель рассказал, что никакой социальной заботы, о которой все время говорят в Москве, на самом деле по отношению к селу нет.
Так, ему за всю жизнь только недавно предложили взять в кредит «Запорожец», и он с возмущением отказался.
— Он отказался! — удивился премьер. — А я 12 лет на «Запорожце» ездил!
— Ладно, все! — оборвал его водитель, которому не нравилось легкомысленное отношение к этой теме. — И я еще скажу!.. Я отдал документы по данному вопросу вот в это окно и шесть месяцев ждал! Говорят: иди в банк, иди туда, иди сюда!..
— Что это за окно? — переспросил господин Путин.
— Вы мне не верите?! — угрожающе спросил водитель.
— Я вам верю! Что это у вас за окно? Вот то окно, которое я видел… там никаких проблем не было.
Нет никаких сомнений, что в том окне, которое показывали премьеру, на самом деле не было никаких проблем.
— Ну чему гаишник может научить своих детей?! — горько спросил физик.
— У нас, — неторопливо ответил премьер, — есть гаишники, которые подставляют свои машины, чтобы спасти детей!
Да, их не много. И регулярно становится меньше. Но ведь они еще есть.
Одна учительница сказала, что когда один папа-шахтер пришел в школу на полчаса, то вышел со словами:
— Если бы я знал, каково тут работать, я из шахты не вылезал бы!
Учительница хотела, чтобы зарплату повысили, кажется, все-таки учителям, а не шахтерам.
— Если бы вы, — сказал ей господин Путин, — залезли в шахту, я посмотрел бы, что бы вы сказали.
Она, кажется, поняла это как отказ.
Новый зал Мариинского театра, где Владимир Путин закрывал Год литературы в России и открывал Год кино в России, был еще скорее наполовину пуст, чем наполовину полон, а Владимир Путин уже вышел к микрофону и говорил про то, как хорошо, что и литература, и кино утверждают идеалы добра и света.
В то же самое время на входе в театр происходили драматичнейшие события. Десятки гостей не успевали попасть в зал: на входе был жесткий досмотр. Людям, которые осуществляли его, не было никакого дела ни до чего другого: они осуществляли то, что должны были.
И сливки творческой интеллигенции начали пениться. И раздражение, а потом и отчаяние гостей по эту сторону рамок бессмысленно было адресовать сотрудникам службы безопасности театра. И тогда интеллигенция, литераторы и кинематографисты начали адресовать его друг другу, стремительно теряя человеческий облик.
И можно было застать удивительные картины. Так, писатель Михаил Кураев со знаменитым коллекционером русских автографов Рене Герра сначала долго пихали друг друга локтями, прорываясь ко входу, потом перешли к словам (собственно, и церемония выстраивалась под мысль, что «вначале было слово»), а потом от слов перешли к делу: начали плеваться друг в друга (интеллигенция, в конце концов, генетически поднаторела именно в таком противостоянии).
Тем временем Владимир Путин, еще раз упомянув про целительную силу искусства и процитировав Наталию Дмитриевну Солженицыну с ее мыслью о том, что Год литературы в России не должен заканчиваться никогда, покинул успевшую за короткое время стать священной Новую сцену Мариинского театра.
Приближение равноудаленных
Деловое
Владимир Путин согласился со снижением ставок страховых взносов для бизнеса.
— Мы прекрасно понимаем, — добавил он, — чем чревато повышение налогов.
Уходом от них, он имел в виду.
— Поэтому мы обсуждаем различные пути снижения фискальной нагрузки, — добавил господин Путин и рассказал, что в ближайшее время будут зарегистрированы две новые организации: Агентство по страхованию кредитов и Российский фонд прямых инвестиций, куда планируется направить часть денег от нефтегазовых доходов.
— Мы идем на это, — сказал премьер, — хотя и в виде исключения: обычно эти деньги мы направляем в Резервный фонд.
Да, похоже, все эти уступки будут дорого стоить бизнесу.
И на его месте я подумал бы.
Глава бюро РСПП Александр Шохин считает, что эксперты РСПП уже активно работают для дела обновления «Стратегии-2020», а вот что касается снижения налоговой нагрузки: «Вы, Владимир Владимирович, формально правы, но дьявол, как всегда, кроется в деталях». Он пояснил, что у предпринимателей много льгот, но ими очень трудно воспользоваться.
— И любая льгота, — воскликнул Александр Шохин под смешки и покашливания с министерской стороны стола, — это тут же проверки! И не каждая компания решится взять льготу и решится таким образом на проверку, чтобы нашелся способ тут же взять обратно то, что дали по льготе!
Александр Шохин зачем-то раскрывал далеко не козырные карты. Получалось, что компании, за снижение налоговой нагрузки для которых он так страстно боролся, уязвимы по определению все до единой.
Тем не менее господин Шохин шел дальше и увязал все глубже. Он говорил, что если тем не менее не дать бизнесмену льготу, то не будет и расширяющейся налоговой базы, и хорошо, что Минфин сейчас начал понимать это…
— Это не совсем новое, — нехорошо улыбаясь, перебил его господин Путин. — Всегда были за это.
— Минэкономразвития было, а Минфин не был, — упорствовал господин Шохин. — Вот налоговые льготы по Ямалу получили…
— Налоговые льготы по Ямалу уже сняли, — сказал ему премьер.
— Сняли? — огорченно переспросил Александр Шохин.
Он-то знал, что еще с утра они были, но все могло случиться в любую секунду, так что не очень и удивился.
— Конечно! — с иезуитской улыбкой подтвердил премьер.
— Да нет, пока одобрили… — возразил премьеру министр промышленности Виктор Христенко.
— Одобрили? — неодобрительно посмотрел на него Владимир Путин. — А, ну да… Это по Ванкорскому месторождению сняли!
Уверен, что он с самого начала все знал и про Ямал.
— Позвольте, — негромко вступил в разговор вице-премьер Игорь Сечин. — Я хотел бы пояснить. Не сняли, нет. Временно приостановили.
— Вот видите, — еще больше развеселился премьер, — главное, в правительстве есть люди, которые говорят с вами на одном языке!
Чиновники не могли отказать себе в снисходительном удовольствии лишний раз рассыпаться в любезностях перед бизнесменами.
Руководитель крупной мясоперерабатывающей компании рассказал, что, хотя начинал с того, что взял на развитие своего бизнеса 300 руб. у мамы, теперь способен на большее:
— Сейчас меня выбросят на необитаемый остров — и я произведу кусок колбасы!
Было полное впечатление, что производство у него и в самом деле безотходное.
— А как вы с пьянством боретесь? — неожиданно спросил его Владимир Путин.
— А вот это хороший вопрос! — обрадовался собеседник премьера. — Это 16 лет воспитательного процесса! В самом начале работы спрашивал у ребят: «Тебя на работе нет. Ты где? Что? Как?» «Забухал!» Это была абсолютно уважительная причина!
Как я понял, с тех пор причина стала неуважительной, но бухать ребята все-таки не перестали.
Проблема этой курганской мясоперерабатывающей компании, оказывается, в том, что в области нет поросят:
— Мы, конечно, боремся с этим! Договариваемся о покрытии свиноматок, потом ждем… Но ведь за любую покрытую свиноматку платить требуют!
— Что ж, за любовь платить надо… — задумчиво произнес Владимир Путин.
— Так ее же два-три раза покрыть надо, чтобы получилось! — с таким отчаянием воскликнул его собеседник, словно покрывать свиноматку всякий раз вынуждают его самого.
Премьер пожал плечами. Он не видел в этом ничего удивительного.
Владимир Путин подъехал к берегу Азовского моря, переоделся в гидрокостюм и вместе с Сергеем Шойгу и профессором Кузнецовым, тоже в костюмах (casual для прогулок по морскому дну), пошел к небольшому самодеятельному пирсу. То есть премьер собрался нырнуть с аквалангом и поплавать в подводной части Фанагории, которая несколько веков назад ушла под воду.
Вдруг он увидел Олега Дерипаску и удивленно посмотрел на него:
— А ты не ныряешь, что ли?
— Нет, — развел руками господин Дерипаска. — Костюма-то нет!
— Понятно… — подозрительно посмотрел на него господин Путин.
Он сделал еще несколько шагов, обернулся и характерно пошуршал пальцами руки: откупился, значит, от такого удовольствия.
Алексей Кузнецов из фонда «Дашевский и партнеры» (сам господин Дашевский, видимо, не решился), представившись одним из самых молодых участников форума, сказал, что «банк ВТБ красиво ушел от оферты миноритариям в случае покупки пакета акций Банка Москвы», и спросил, как премьер относится к защите миноритариев.
— Действительно, молодой инвестор какой-то незрелый вопрос задал, по-моему! — качнул головой глава ВТБ господин Костин.
— Почему незрелый?! — перебил его действующий премьер. — Нет-нет, он как раз абсолютно зрелый вопрос задал! Я его прекрасно понимаю!
Такое впечатление, что Владимир Путин, судя по его горячности, и сам является миноритарием Банка Москвы.
— Помню хорошо ситуацию с Банком Москвы, — продолжил премьер. — Вы залезли в этот Банк Москвы, а теперь не знаете, как отмыться от этого!
— Отмоемся, Владимир Владимирович, — пообещал господин Костин.
И сами отмоются, и других отмоют.
— А потом пришли в правительство, — не мог успокоиться премьер, — и говорят: «Спасите, помогите!»
— Спасибо родному правительству, но мы работаем. Мы работаем, не просыхая!
Нет уверенности, что он хотел сказать именно это.
— Работают, не просыхая?! — подхватил премьер. — День рождения мой еще не начался, а они уже не просыхают!..
Напоследок Андрей Костин пожелал премьеру, поскольку у него «ответственный период времени впереди», «не просто успеха, а самого убедительного успеха»!
— Я не очень понял, о чем, о какой ответственности вы сейчас говорите. Если вы имеете в виду день рождения, я не злоупотребляю… Так что все будет нормально.
Если иметь в виду день рождения, то злоупотреблений и в самом деле нет.
Владимир Путин, как обычно, по-отечески пожурил миллиардеров, а когда его спросили, как он относится к процессу «Березовский против Абрамовича» в Лондоне, заявил:
— Лучше бы, если бы они судились в России! Это было бы выгоднее для России с экономической точки зрения! Деньги были заработаны и украдены здесь, пусть здесь и делят!
Но такая линейная логика тут не работает.
Во время выступления главы Магнитогорского металлургического завода Виктора Рашникова премьер вдруг снова вернулся к теме налога на роскошь. К этому времени монотонная речь не привыкшего к публичности господина Рашникова привела к тому, что ему стали аплодировать, мешая говорить. Премьер заступился за него.
— Этот человек у доменной печи стоял! Он все равно договорит!
— Ребята, — взмолился господин Рашников, обращаясь к залу, — ну у меня тема такая, что вы хотите!
Судя по раздавшемуся хохоту, после этого признания господина Рашникова готовы были слушать до конца дня. Но премьер прервал его:
— Виктор Филиппович, а как вы относитесь к налогу на роскошь?
Вопрос был без преувеличения жестоким по отношению к 11-му номеру в российском списке Forbes.
— Владимир Владимирович! — с мольбой посмотрел на премьера господин Рашников. — Вы только его озвучили… Надо сейчас переварить, посмотреть…
Зал неистовствовал. Равнодушных не было. Каждый, наверное, представлял сейчас себя на месте Виктора Рашникова на сцене и благодарил бога и Владимира Путина, что это не он.
— Но если подошло это время, то… — выдохнул наконец Виктор Рашников.
Под стоны тех, кто уже не мог смеяться, в зале раздались аплодисменты. Он, Виктор Рашников, прошел и через это. Такие уж это люди, металлурги. У печи стояли.
— Ладно, — сказал ему Владимир Путин. — Спасибо, ответ хороший.
Спасен.
— Очень много обращений по сносу палаток, — обеспокоенно произнес уполномоченный по защите прав предпринимателей Борис Титов.
— А чего палатки сносят? — удивленно переспросил президент.
Вопрос был не по адресу, его, конечно, следовало адресовать в первую очередь мэру Москвы Сергею Собянину и некоторым другим мэрам, которые близко к сердцу приняли действия своего московского коллеги и, как умели, поддержали их в своих регионах.
На совещании в Улан-Удэ Владимир Путин с самого начала демонстрировал недовольство состоянием лесного хозяйства страны. Он, можно сказать, морщившись, приводил цифры: в 4,6 раза уменьшилась численность пожарного персонала, который занимался тушением лесных пожаров, валютная выручка от продажи леса упала на 6 %, площадь лесов, пройденных пожарами, увеличилась в 1,6 раза.
Господин Путин рассказал, что на него сильное впечатление произвело посещение двух частных лесохозяйств.
— Как организован сбыт у них? Да, рынок немного припал… Но они и здесь, во внутренних тендерах, перестали участвовать. Говорят, туда трудно пробиться.
Оба предпринимателя, Сергей Кухтин и Сергей Тагмазьян, виновато подтвердили это.
— Вы посредникам за сколько лес продаете? — поинтересовался Владимир Путин.
— По 2,5 тысячи, — вздохнул Сергей Кухтин.
Читать бесплатно другие книги:
