Убийственно просто Джеймс Питер
– Выглядишь потрясающе! – с улыбкой объявил он.
Эшли окинула зал нетерпеливым взглядом, как видно, ища официанта.
– Спасибо, – процедила она, – а вот у тебя видок – просто дерьмовый.
– Сейчас поймешь почему.
Девушка, точно не слышав ни слова, вскинула руку, а когда официант, наконец, подбежал к их столику, потребовала «сан-пеллегрино».
– Вина хочешь? – спросил Марк. – Я, пожалуй, выпью.
– Заодно закажи и воды – в последнее время ты многовато пьешь. Тебе нужно остановиться, взять себя в руки? Идет?
– Идет. Возможно…
Эшли пожала плечами:
– Ладно, делай как знаешь.
Марк через стол протянул руку, но она отдернула свою и гордо выпрямилась, скрестив на коленях пальцы.
– Пока не забыла. Завтра похороны Пита. В два часа, отпевание в «Добром пастыре», Дайк-роуд. Похороны Люка в среду, пока неизвестно во сколько, а о Джоше и Роббо я еще не знаю. Так какую там новость ты собирался мне выложить?
Принесли минеральную воду, и они сделали заказ. Подождав, пока уйдет официант, Марк рассказал об отрезанном пальце.
Эшли покачала головой.
– Марк, – тихо заметила она, – это невероятно! Невозможно!
Палец в оберточной бумаге Марк оставил дома, в холодильнике, но записку принес с собой и дал ей прочитать.
Эшли несколько раз, шевеля губами, внимательно изучила послание с таким видом, будто не могла поверить увиденному. Вдруг в глазах девушки полыхнул гнев, и она смерила Марка негодующим взглядом:
– Ты, часом, меня не разыгрываешь?
Тут уж он был потрясен до глубины души и не сразу нашелся с ответом.
– Что?! Ты думаешь, я где-то спрятал Майкла и отрезал ему палец?! Да, я его недолюбливаю, но чтобы сотворить такое…
– Выходит, ты спокойно оставил его задыхаться в гробу, но ни за что не сделал бы ничего настолько ужасного, как отрезать палец? Перестань, Марк, за кого ты меня принимаешь? – Эшли едва не кричала.
Марк с тревогой огляделся по сторонам. Но никто не обращал на них внимания.
Уоррен не понимал, за что девушка вдруг на него напустилась.
– Эшли, перестань, ты ведь меня знаешь! Господи боже, что с тобой? Мы ведь заодно – разве мы не договорились? Мы любим друг друга, мы вместе, да?
Оттаяв, она тоже поглядела туда-сюда, потом нагнулась, взяла его за руку и, поднеся к губам, нежно поцеловала.
– Милый, – выдохнула Эшли, понизив голос, – я так тебя люблю… но это, видимо, просто шок…
– Вот и у меня – тоже.
– Нам обоим нелегко… И мы стараемся справиться со стрессом. Каждый – по-своему.
Кивнув, Марк тоже поднес ее руку к губам и поцеловал еще нежнее.
– Нам нужно что-то придумать насчет Майкла.
Эшли покачала головой:
– Все прекрасно, разве ты не понимаешь? Нам и делать ничего не нужно! Тот человек… Вик… пусть думает, будто тебя волнует судьба компаньона. – Она улыбнулась. – Невероятная удача!
– Я еще не все тебе рассказал. – Допив пиво, Марк вновь огляделся – может, официант несет вино? Потом он пересказал Эшли свой разговор с Виком, описав и доносившиеся издали крики явно подвергнутого пыткам Майкла.
Девушка слушала, не перебивая.
– Боже, бедный Майкл… он… – Она прикусила губу, и по щеке скатилась слеза. – То есть… Ах, черт! Ах, черт! – Она ненадолго закрыла глаза, потом в упор поглядела на собеседника. – Как… ради всего святого… как тот тип сумел разыскать Майкла?
Марк решил пока умолчать о внезапном появлении Грейса, полагая, что Эшли и без того изрядно расстроена.
– Единственное, что приходит мне в голову, – он наткнулся на могилу случайно, потому что она была недостаточно хорошо замаскирована. Черт возьми, ребята собирались зарыть его максимум на пару часов! Я слегка прикрыл насыпь всяким хламом, но, видать, не очень хорошо… какой-нибудь бродяга вполне мог ее заметить.
– Бродяга – еще бы ладно. Но этот тип – нечто совсем другое, – деревянным голосом возразила она.
– Возможно, он просто воспользовался удобным случаем. Наткнулся на Майкла, посмотрел телик, понял, что перед ним тот самый богатенький парень, которого все ищут, и сообразил, что может обеспечить себе безбедную старость. Он перевозит его в другое место и посылает нам записку наугад, а также доказательство того, что у него именно Майкл.
– Как… мы… откуда… то есть… откуда мы знаем, что это палец именно Майкла? – срывающимся голосом спросила Эшли.
– Недели три назад, в субботу, мы с Майклом ездили в док – надо было кое-что подремонтировать на яхте, помнишь?
– Смутно.
– Так вот, Майклу прищемило дверью указательный палец. Он скакал, ругался, совал палец под холодную воду. А через несколько дней показал черную отметину на ногте. – Марк помолчал. – На том пальце, что мне прислали, была черная отметина. Понимаешь?
Эшли принесли блюдо с авокадо, моццареллой и помидорами, а перед Марком поставили большую миску супа минестроне. Едва официант вновь отошел, Эшли спросила:
– Марк, что ты намерен делать? Позвонишь в полицию, этой ищейке суперинтенденту?
Тот обдумал ее слова. Эшли принялась за еду, но он не спешил, дожидаясь, пока суп немного остынет. Если они обо всем расскажут полиции, а тот тип выполнит свою угрозу и убьет Майкла, все закончится наилучшим для них образом. Вот только… как Майкл кричал от боли! До сих пор все происходящее казалось ему каким-то нереальным. Все ребята погибли в аварии. Потом он поехал на могилу и вытащил из крышки гроба дыхательную трубку – даже доносившиеся из могилы крики Майкла его не тронули… Но сейчас, когда он слышал, как он мучается…
– Наверное, карманный компьютер у Майкла при себе. Если он останется жив, то сразу поймет, что я знал, где могила.
– После аварии и речи не было о том, что он восстанет из гроба, – пожала плечами Эшли и, немного помолчав, испытующе посмотрела на него. – Или?..
Марк не ответил. В его мозгу, обычно таком спокойном и сосредоточенном, сейчас царила полная сумятица. В ночь мальчишника у них и в мыслях не было по-настоящему навредить Майклу – они просто собирались расквитаться с ним за все его дурацкие розыгрыши. И ведь план, придуманный ими с Эшли, даже осуществись, не навредил бы его здоровью. Она должна была выйти за него замуж и получить половину его акций в «Дабл-Эм пропертиз». А не успеют высохнуть чернила на свидетельстве о браке, у них с Марком оказалось бы достаточно голосов, чтобы взять компанию под контроль. Дальше оставалось лишь убрать Майкла из совета директоров, и он превратился бы в младшего партнера. А потом… Майклу пришлось бы уступить им свою долю по дешевке.
Какого черта он промолчал в ту ночь, когда прилетел из Лидса и услышал об аварии? Зачем? Почему?!
Разумеется, Марк прекрасно понимал причину. Он промолчал из ревности. Мысль о том, что Эшли уедет с Майклом в свадебное путешествие, сводила его с ума, – а тут решение всех проблем, можно сказать, само упало с неба.
– В чем дело, Марк? – вторгся в его размышления настойчивый голос Эшли.
– А что?
– Эй! Очнись! Неужели кто-нибудь из нас собирался оставить его в живых?
– Нет. Конечно нет.
Она сурово и решительно поглядела ему в глаза.
Марк не отвел взгляда, но в голове у него по-прежнему звучали вопли нечеловеческой боли. Эшли, Эшли, если б ты только это слышала!
72
Майкла окружал асфальтово-черный мрак. Сердце глухо стучало в груди, голова раскалывалась, указательный палец ныл, а мучительная боль в мошонке пронзала все тело. Он не знал, много ли времени – может, час, может, больше или меньше – минуло с тех пор, как ублюдок в капюшоне поднес к его половому органу провод и пустил ток.
Но боль была мелочью по сравнению с завладевшим сознанием темным, холодным страхом. Майкл вспоминал фильм «Молчание ягнят», виденный несколько лет назад в кино, а совсем недавно – по телевизору с Эшли. Там серийный убийца, сдиравший со своих жертв кожу, бросил девушку, дочь сенатора, в колодец. Майкл ничего не мог с собой поделать, его просто колотило от страха. Он пытался сосредоточиться. Так или этак – надо выжить!
Вернуться к Эшли. Обвенчаться с ней. Вот и все, чего он хочет.
Боже, как он тоскует по ней!
Майкл не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Накормив его с ложки тушенкой и хлебом, тюремщик вновь залепил рот пластырем, и дышать приходилось только носом, а он был частично забит. Пленник жадно втянул в легкие воздух, но вдруг испугался, как бы нос не заложило окончательно. Нет, не сдаваться! Майкл потянул сильнее, глубже и стал дышать чаще, заставляя кровь быстрее бежать по венам.
Знать бы еще, где он… Здесь сыро, пыльно и попахивает машинным маслом. Майкл лежит на твердой поверхности, в позвоночник упирается что-то острое. Чертовски больно, и с каждой минутой эта пакость врезается все сильнее.
Он почувствовал себя лучше: несмотря на боль, в голове прояснилось. Еда подкрепила его. Не надейся, сволочь, я не буду просто лежать и умирать. У меня еще мною дел в этой жизни – не хочу подохнуть здесь, как собака. Нет, ни за что! Подавись, мать твою, я не сдохну!
Майкл напряг мышцы, пытаясь растянуть веревки. Еще раз глубоко вдохнул – на сей раз, чтобы путы слегка провисли, потом выдохнул, вновь напружинясь изо всех сил. И почувствовал: поддается! Пускай самую малость, но путы ослабли. Майкл снова вдохнул, сжал мышцы рук, выдохнул. Вдох – выдох. О боже! Он может шевельнуть правой рукой. Совсем чуть-чуть. И все-таки! Так, опять: напрячься – сжаться, напрячься – сжаться… Путы на правой руке еще чуть-чуть сдали.
И еще!
Майкл перекатился на бок, потом – на живот. Теперь запах бензина ощущался куда сильнее. Майкл уткнулся носом во что-то липкое, но ему было все равно: какое счастье – избавиться наконец от острой боли в пояснице!
Он слегка подвигал рукой, потом еще – и вдруг что-то нащупал.
О господи!
Майкл добрался до антенны своего мобильника «Эрикссон»!
Обхватив его ладонью, пленник потянул, и телефон вылез из заднего кармана джинсов.
Сердце забилось с бешеной скоростью. Телефон был с ним в гробу, под водой. Даже если производители не обманули и корпус водонепроницаемый, скорее всего, мобильник не заработает. Но Майкл все равно возликовал. Пальцы так мягко забегали по корпусу, словно он приветствовал лучшего друга. Майкл нащупал кнопку включения, нажал. Прислушался.
Послышался слабый гудок. Дисплей тускло засветился, и Майкл разглядел уходящие вверх стены. Он оказался в каком-то помещении приблизительно шесть на пять футов, а на пятифутовой высоте было нечто вроде двери. Майкл приободрился, мозг его заработал четко и сосредоточенно. Прежде всего пленник попытался освободить руку от клейкой ленты и поднести телефон к лицу, но эти усилия не увенчались успехом. Его связали слишком туго, старательнейшим образом примотав руки к телу.
И все же!
Надо все как следует обдумать.
Текст?
Можно попробовать послать эсэмэску.
Думай! Что происходит, когда включается телефон? Сначала запрашивают пин-код. Как и большинство людей, Майкл пользовался очень простым: 4-4-4-4. Его счастливое число!
Палец пробежал по панели. Цифра «4» – слева во втором ряду сверху. Майкл нажал на кнопку и услышал гудок. Да, все три раза, когда он давил на ту же кнопку, в ответ раздавался гудок. Невероятно! Телефон так долго лежал под водой, в гробу, и все-таки работает! Но хватит ли батарейки на то, чтобы послать текстовое сообщение?
Следующая часть задачи оказалась намного труднее. Надо было вспомнить, как расположены на клавиатуре буквы. Под цифрой «2» – буквы А, Б, В, Г.[11] Майкл произвел в голове несложные подсчеты. Весь алфавит разбит на группы по три-четыре буквы, за исключением двух цифр, «отвечающих» за пять литер каждая. Но какие это цифры? Черт, он ведь так часто посылает эсэмэски! Давно пора набирать не глядя!
Кажется, под цифрой «3» пять букв – Д, Е, Ё, Ж, З. И еще пять последних букв – Ы, Ь, Э, Ю, Я – под цифрой «9».
Очень медленно, осторожно считая в уме, Майкл попытался вспомнить расположение и последовательность букв на своем телефоне. Кнопка «Меню» – верхняя слева. Нажать один раз – подменю «Сообщения». Второй – «Отправить сообщение». Третий раз – «Ввести текст». Майкл стал нажимать кнопки, надеясь, что рассчитал правильно. «Жив. Позвони в полицию». Оставалось верить, что память не подведет: еще одно нажатие кнопки вызова означает «Отправить сообщение».
Теперь… на какой номер послать эсэмэску?
Майкл набрал номер Эшли и нажал вроде бы ту самую клавишу.
К своему невероятному облегчению, он услышал гудок, подтверждающий, что сообщение отправлено.
Но тут его внезапно охватила паника. Даже если сообщение дойдет, какой от него прок и для девушки, и для полиции? Тьфу, черт! Да разве его сумеют найти по эсэмэске? Майкла швырнуло в бездну самого беспросветного отчаяния, куда темнее окружавшего его мрака.
Но он не сдавался. Выход должен быть непременно. Думай! Думай же!
Пальцы пробежали по клавиатуре, отсчитывая кнопки. 1-2-3-4-5-6-7-8-9. Он набрал номер экстренной службы: 999. Потом нажал на клавишу посыла вызова. Секунду спустя Майкл услышал слабый гудок, и женский, тоже едва различимый голос отозвался:
– Экстренный номер. С какой службой вас связать?
Он отчаянно попытался заговорить, но мог издать лишь глухой стон.
– Абонент! Алло! Вы меня слышите? – кричала женщина. – Алло, алло, абонент, вы можете назваться? Алло! Вы в беде? Вы меня слышите, абонент?
Молчание.
Потом снова:
– Алло, алло, абонент! Вы меня слышите?
Он нажал отбой и опять набрал тот же номер. На сей раз другой женский голос произносил те же стандартные фразы. И вновь – отбой. Если Майкл будет все время набирать один и тот же номер, в конце концов они догадаются. Ведь должны же, правда?
73
Сидя в салуне паба, Грейс заказал Клио Мори вторую рюмку клюквенной водки «Полстар», а себе – диетическую колу. Сам он решил ограничиться двойной порцией виски «Гленфиддиш», поскольку ему еще предстояло вести вечернюю планерку, и хотелось сделать это на трезвую голову.
Клио и Грейс устроились за угловым столиком на мягком диване. Кроме них, в пабе было менее десятка посетителей. Всеми покинутый «однорукий бандит» в дальнем конце зала зазывно подмигивал лампочками, однако вид у него был столь же подобострастно-жалкий, как у старой шлюхи в продуваемом ветрами переулке.
Клио, с ниспадающими до плеч свежевымытыми блестящими волосами, выглядела сногсшибательно. На ней был безупречный светлый замшевый пиджак поверх бежевой безрукавки, модные белые джинсы капри, на треть обнажающие стройные лодыжки, и простые белые туфли на низком каблуке.
От Марка Уоррена Грейс ненадолго заскочил на работу – распечатать схему, нарисованную Дэви, и разослать ее по факсу всем своим сотрудникам – откуда стрелой полетел в паб и все равно опоздал на час двадцать. Разумеется, времени на то, чтобы переодеться или хотя бы привести себя в относительный порядок, не хватило. Поэтому на нем был простой темно-синий костюм, надетый утром на тот случай, если придется ехать в суд, и белая рубашка с неброским темно-синим галстуком. По сравнению с Клио Грейс – с распущенным узлом галстука и расстегнутой верхней пуговицей рубашки – чувствовал себя расхританным ничтожеством.
– Никогда раньше не видел тебя в гражданском, – заметил он.
– Может, тебе было бы приятнее, приди я в зеленом комбинезоне и бахилах?
– Полагаю, в этом было бы определенное je ne sais quoi.[12]
Клио лучезарно улыбнулась и подняла рюмку:
– Будем здоровы!
Фигура у нее была великолепная. Грейсу нравились ее голубые глаза, маленький аккуратный носик, губы, похожие на бутон розы, ямочка на подбородке, стройное тело… И пахло от нее тоже сногсшибательно – как будто она искупалась в каких-то редкостных и дорогих духах. Ничего общего с «ароматом» дезинфектанта «триджин», обычно исходившим от этой очаровательной женщины. Сегодня Клио лучилась женственностью, в глазах ее плясали смешинки, и все мужчины в зале не сводили с нее восхищенных взглядов. Интересно, подумал Грейс, как бы они отнеслись к Клио, узнав, где она работает?
Он подлил на лед с ломтиком лимона еще колы и тоже поднял стакан.
– Рад тебя видеть.
– И я тоже. Как провел день?
– Не надо о грустном!
Клио подалась вперед – Грейс мог читать все ее жесты, как книгу. Если она придвинется еще ближе, то уткнется прямо ему в грудь. Ему стало тепло и уютно, и на мгновение все заботы улетели в другую вселенную.
– Надо-надо, – засмеялась Клио. – Я требую подробного, поминутного отчета!
– А может, сойдет сокращенный вариант? Я встал, принял душ, вышел, встретился с Клио за выпивкой. Достаточно?
Она рассмеялась:
– Для начала годится. А теперь выкладывай, что ты пропустил.
Помня, что время поджимает, Рой быстро рассказал ей о последних событиях. Четверть десятого – через час ему нужно возвращаться на работу. Ему вообще не следовало назначать девушке свидание, либо из-за множества дел отменить его, но, черт побери, неужели он не имеет права хотя бы на одну-единственную поблажку?
– Тяжело, наверное, иметь дело с теми, кто совсем недавно потерял кого-то из близких, – задумчиво проговорила Клио. – За семь лет мне бы пора привыкнуть, но каждый такой разговор по-прежнему ужасает.
– Возможно, я покажусь тебе черствым и бессердечным, но – увы, таких свидетелей важно захватить врасплох в первые же часы. Тогда их можно растормошить, заставить разговориться. После потери близкого человека первая реакция – шок. Пока свидетель в таком состоянии, он волей-неволей будет вести себя искренне. А вот часов через двенадцать родственники и друзья собираются вместе и замыкаются в себе, как устрицы. Если хочешь узнать что-то ценное, необходимо действовать сразу.
– Ты любишь свою работу? – спросила Клио.
– Да. – Рой отхлебнул еще колы. – Кроме тех случаев, когда имеешь дело с тупыми чинушами из собственной конторы.
Клио помешала в бокале соломинкой, словно искала там что-то, и на мгновение напряженность ее взгляда напомнила Грейсу о том, как она работает, беря ткань на биопсию. Интересно, каково заниматься с ней любовью? Не навеет ли обнаженное тело девушки мысль о ее «пациентах»? Не почувствует ли он отвращение, представив, что под этой шелковистой кожей – точно такие же отвратительные, скользкие, покрытые слоем жира внутренности, что и у всех остальных, – как и вообще у всех млекопитающих, включая людей?
– Рой, я давно хотела тебя спросить… особенно после той развесистой клюквы в «Аргусе». С чего это вдруг такой интерес к сверхъестественному?
На сей раз ковыряться соломинкой в бокале начал уже Грейс: проткнул соломинкой ломтик лимона, пошевелил ею, выдавливая в колу кислый сок…
– Когда я был маленьким, мой дядя – папин брат – жил на острове Уайт, в Бембридже, – наконец заговорил он. – Я гостил у него каждое лето… правда, всего неделю. Мне там нравилось. У них было двое сыновей: один чуть старше меня, другой – чуть младше. Лет с шести мы вроде как росли вместе. Ты когда-нибудь бывала в Каузе?
– Да, папочка много раз брал меня с собой на Каузскую регату.
– Ах, стало быть, папочка? – подколол ее Грейс.
Смущенно вспыхнув, Клио рассмеялась и легонько ткнула его в плечо.
– Не дразнись! Давай дальше.
– У дяди был домик, точь-в-точь такой же, как и все остальные на их стороне улицы. А напротив стоял большой четырехэтажный особняк, где жили две очень милые старушки. Они все время сидели у окна эркера и всякий раз, как мы их видели, махали нам рукой. Когда мне было четырнадцать, дядя с тетей продали дом и эмигрировали в Новую Зеландию, и лет восемь я в тех местах не бывал. Потом, весной или летом того года, когда мы с Сэнди поженились, я повез ее в небольшое путешествие – своего рода экскурс в прошлое. И подумал, а не свозить ли ее в Кауз и показать те места, где я был так счастлив в детстве.
Рой на мгновение умолк, закуривая сигарету (Клио удивленно вскинула брови), а затем продолжал:
– Когда мы добрались до дядиного дома, особняк напротив как раз сносили – там собирались построить многоэтажку. Я спросил рабочих, что случилось с двумя старушками, и они дали мне адрес застройщика – тот всю жизнь провел в Каузе и знал всех тамошних жителей. Застройщик сказал, что дом более сорока лет пустовал. – Грейс глубоко затянулся. – Да, жили там две старушки сестры, обе потеряли мужей в Первую мировую войну. Они стали неразлучны, но потом у одной обнаружили рак, и вторая не захотела жить в одиночестве. Обе отравились газом в той самой комнате на верхнем этаже. Случилось это в сорок седьмом году.
Клио долго молчала.
– Ты никогда не видел старушек на улице, вне дома? – подумав, спросила она.
– Нет… тогда я был ребенком. Мне и в голову не приходило задаваться вопросом, почему они всегда сидят дома. Я думал, что многие старики вообще не выходят на улицу.
– А твои дядя и тетя?
– Потом я говорил с ними – звонил в Новую Зеландию. Они сказали, что часто махали пустому окошку, чтобы угодить нам, – думали, что эти самые две бабушки – наши воображаемые друзья.
– А для тебя они были настоящими?
– Я порылся в газетных архивах. Там нашлись фотографии обеих. Ошибки быть не может. Совершенно никаких сомнений – те самые две старушки, что каждый божий день махали мне рукой целых десять лет.
– Поразительно! Вполне достоверная история! – воскликнула Клио. – И как ты все это объясняешь?
Тут Грейс заметил, что ее рюмка пуста.
– Еще?
– Почему бы и нет? – согласилась она. – Но сейчас моя очередь платить.
– Я заставил тебя прождать час двадцать, значит, я и плачу. Не спорь!
– Тогда на следующем свидании плачу я – договорились?
Они с улыбкой переглянулись.
– Заметано.
Клио нетерпеливо постучала по столешнице наманикюренным пальчиком:
– Ну так как ты все это объясняешь?
Грейс заказал третью рюмку клюквенной водки.
– У меня есть несколько версий насчет привидений. – И, немного помолчав, Рой добавил: – Вообще-то они бывают разными…
Тут зазвонил его мобильник.
Извинившись перед Клио, он ответил суше, чем обычно:
– Да! Грейс слушает.
Это оказалась детектив-констебль Бутвуд.
– Извините за беспокойство, сэр. У нас новости. Вы едете?
Грейс посмотрел на Клио Мори – расставаться с ней ужасно не хотелось. Наконец он недовольно буркнул:
– Да, буду через пятнадцать минут.
74
В деловой обстановке время летело незаметно. К десяти с небольшим, когда Грейс вернулся в управление, почти вся его команда была в сборе. В отсеке, отведенном под операцию «Сальса», Ник ковырял вилкой в пластиковом стакане с китайской лапшой, продаваемой навынос, Белла жевала яблоко, а Эмма Джейн как будто приклеилась к монитору, одновременно потягивая из пакетика через соломинку рябиновый сок. Вначале никто из подчиненных не заметил шефа.
– Привет! – поздоровался он. – В чем дело?
Все, как один, тут же уставились на него.
– Гленн отлучился домой – что-то там с няней, – набитым ртом доложила Белла Мой. – Скоро вернется.
– Отлично! – рявкнул Грейс. – Именно об этом вы хотели мне рассказать?
Констебль Бутвуд бросила на него испуганный взгляд, – будучи новичком в команде, она еще не научилась мгновенно распознавать, когда он шутит, а когда и вправду сердится. На всякий случай она сохраняла осторожность – сейчас не до шуток, а он очень устал.
– Сэр, по обнаруженному вами наброску карты на участке, принадлежащем «Дабл-Эм пропертиз», найдена замаскированная могила, а в ней – гроб.
– Прекрасно! Великолепная новость!
Все трое молчали, и Грейс понял: что-то не так.
– Дальше!
– Боюсь, сэр, новость не так уж хороша. Там никого нет.
– Просто пустой гроб – в разрытой могиле?
– Насколько я поняла, да, сэр. – Эмма Джейн нервничала все заметнее.
– А там кто-нибудь был – я имею в виду, раньше?
– Сэр, на внутренней стороне крышки есть царапины свидетельствующие о том, что в гробу кто-то определенно был.
– Можно без «сэр», идет? Называйте меня Рой.
– Да, сэр… то есть Рой.
Он ободряюще улыбнулся:
– Так что там на крышке?
– Кто-то пытался ее процарапать… проскрести ее изнутри.
– И Майклу Харрисону… или тому, кто там лежал, это удалось?
– Крышка была снята, сэр… простите, Рой… но сверху могила была закрыта листом рифленого железа, на который кто-то накидал веток и мха. Такое впечатление, будто могилу пытались скрыть.
Грейс устало облокотился на столешницу.
– Так с кем мы, черт возьми, имеем дело? С Гудини?
– Не понял, при чем здесь Гудини, – вмешался Николл.
– Тот парень – Майкл Харрисон – пользуется репутацией шутника, – с раздражением отозвался Грейс. На него вдруг навалилась сильная усталость. Ему стало досадно. Он дорого бы дал, лишь бы сейчас оказаться не здесь, а в пабе, с теплой и очаровательной Клио Мори.
Понимая, что у него сейчас, наверное, резко понизился уровень сахара в крови, – кроме сандвича, у него с утра маковой росинки во рту не было, – Грейс сходил к автомату в коридоре и купил двойной эспрессо, бутылку минералки и батончик «Марс».
Когда он, на ходу жуя шоколадку, вернулся, Эмма Джейн передала ему телефонную трубку:
– Эшли Харпер! Настойчиво требует вас, говорит, что дело очень срочное.
Грейс, дожевав кусочек, взял трубку.
– Детектив-суперинтендент Грейс!
– Это Эшли Харпер, – услышал он взволнованный голос. – Я только что получила эсэмэску от Майкла. Он жив!
– Что он пишет?
– «Жив, позвони в полицию» – вроде бы так.
– Вроде бы?
– Кое-где слова записаны странно, – но ведь при наборе эс-эм-эс часто ошибаешься, верно?
– Больше ничего?
– Нет.
– Он послал эсэмэску со своего мобильного? – лихорадочно соображая, спросил Грейс.
– Да, номер его.
Можно было послать к ней Ника или Беллу, однако он решил повидаться с Эшли сам.