Мятежный наследник Киланд Ви

Глава 10. Раш

— Отнеси бочонки в бар на крыше! — рявкнул я на тень мужчины, проходящего мимо моего кабинета. Хотя в холле было темно, я совершенно точно знал, кто это. Этот осел был на мушке с тех пор, как Джиа взорвала бомбу в машине по дороге из города.

— Я? — Рис отступил на шаг и оказался в дверном проеме. Я тем временем не потрудился поднять голову от бумаг и совсем зарылся в них носом.

— С кем еще, черт побери, я разговариваю? Разве здесь еще кто-то ошивается? — сказал я, все еще не поднимая на него глаз.

— Эмм… Обычно Дуб относит их наверх. Эти штуки весят фунтов сто шестьдесят.

Разумеется, я точно знал, сколько весят бочонки, и был уверен, что они не под силу этой тощей заднице.

Я поднял налитые кровью глаза, блестевшие от нехорошего чувства.

— Хочешь сказать, что не в состоянии справляться с работой?

— Ээ… нет. Нет. Я… я отнесу их.

Тем не менее он продолжал стоять и смотреть на меня.

— Чего ты ждешь? — отрезал я. — Иди работай.

— Эээ… Конечно. Сейчас. Слушаю, босс.

Хотя он и произнес это, увидев, как я встал и направился к двери, этот заморыш прирос к месту. На мгновение, увидев его расширенные глаза и подумав, что бедняга наложит в штаны, я почти пожалел парня. Почти. Но мимолетная жалость исчезла, прежде чем я захлопнул дверь перед его носом.

Последние три дня я старательно избегал Джии. Давно планировал перестройку в одном из принадлежащих мне зданий, которые предназначались для аренды, и вот наконец из города пришло разрешение. Пока нанятая команда сносила старую кухню и задний двор, я проводил целые дни, встречаясь с субподрядчиками, чтобы выбить у них лучшие условия для проведения реконструкции. Хотя я мог позволить себе за дополнительную плату нанять компанию, которая занималась бы всем этим дерьмом, мне нравилось самому вести строительные проекты. И хвала Господу, это чертово занятие не позволяло мне торчать здесь все время, следя за Джией.

Зазвонил телефон, и я наконец впервые за несколько дней искренне улыбнулся. Вновь сев в свое кресло, я ответил:

— Кто же это, как не именинница? Спала? Я звонил тебе два часа назад.

— Нет, ходила за продуктами, — ответила мама, — телефон звонил, когда я была за рулем, а я не знаю, как подключать громкую связь. Тебе придется заняться этим в выходные.

— Договорились.

— Купила еще акриловых красок и холстов. Надеюсь, закат будет таким же красивым, как и в прошлом году.

— Погода обещает быть хорошей. Когда ты выезжаешь?

— Сегодня после обеда, если не возражаешь. Знаю, что обычно приезжаю в пятницу, но надо вернуться пораньше, чтобы помочь в организации пикника, который устраивают в церкви.

— Разумеется. Как пожелаешь. Приезжай в любое время, буду рад. Сама знаешь. Когда приедешь, заходи в дом, а я постараюсь вернуться из ресторана пораньше и захвачу праздничный ужин.

— Вообще-то… я бы хотела сегодня прийти в ресторан, чтобы нарисовать закат. Если, конечно, тебе мое присутствие не очень помешает. Много места я не займу, стула в углу верхнего бара вполне достаточно. Даже мольберт не понадобится.

— Бери все что хочешь. Если люди вокруг будут мешать, закрою это сраное заведение.

— Следи за словами, Хитклифф…

Я вновь ощутил себя десятилетним.

— Прости. Постараюсь держать язык на привязи. Но и ты могла бы не называть меня Хитклиффом в том месте, где я работаю. Ни одна душа не подозревает, что меня зовут иначе, чем Раш. Я как Мадонна… только с большим мистером Ди… Тебе не будет трудно называть меня Раш, ма?

— Хорошо, мой дорогой. Увидимся через несколько часов.

Когда я появился в офисе, было почти пять часов. Ненавижу торчать целый день за столом, поэтому и пришлось провести весь вечер, разбирая бумаги, чего я обычно старался избегать.

Когда я зашел, народ на кухне уже готовился к началу вечерней толкотни.

— Мне нужно нечто не из сегодняшнего меню. Где-то часам к семи.

— Не вопрос. Что хочешь, Раш? — спросил Фред, шеф-повар, которого я первым нанял пять лет назад, когда приобрел это заведение.

— Лосось «Оскар». Тот, которого ты готовил в «Мак-Кормик и Шмик».

Фред махнул в мою сторону щипцами и улыбнулся.

— Ты его получишь. Когда пожелаешь.

— Это не для меня. Но я оценил… Мне нужен всего лишь бургер. Попозже.

— Горячее свидание?

— У мамы сегодня день рождения. Скоро будет здесь.

— Тогда сделаю его лучше, чем в те времена, когда работал в «Мак-Кормик и Шмик».

Мне предстояло отправиться наверх и расчистить немного места для того, чтобы мама могла спокойно рисовать. По четвергам было полно народа, но обычно вся тусовка начиналась гораздо позже ужина. Заката к тому времени уже не будет, а мама далеко не поздняя пташка.

Поднимаясь через две ступеньки с мягким креслом в руках, я вошел на крышу и замер. Мы еще не открылись, но команда уже суетилась, устанавливая столы и пополняя барные запасы. Все сновали туда и сюда, кроме бармена. Рис. Вместо того чтобы работать, он положил руки на стойку и флиртовал с женщиной. И не просто с женщиной. Улыбающийся мудак флиртовал с моей девушкой.

Увидев эту картину, я почувствовал, как ярость вскипела в венах. Рис сказал что-то, чего я не расслышал, а Джиа засмеялась, откинув назад голову. Черт. Она так прекрасна, когда смеется.

Почувствовав мой взгляд, Джиа повернула голову, и наши глаза встретились. Она выпрямила спину и с вызовом выставила подбородок, как бы приглашая отреагировать на сцену, которую я только что увидел.

Она же сегодня не работает. Какого черта тогда она здесь делает?

Потребовалось собрать всю силу воли, чтобы не подойти и не врезать по морде этому мелкому сукину сыну. Каким-то чудом удалось совладать с собой. Глубоко вдохнув, я сделал вид, будто не обратил на нее внимания. Вместо этого занялся делом: подтащил стол в угол, из которого открывался лучший вид на закат, поставил на него табличку «Зарезервировано» и подвинул удобный стул, чтобы маме было лучше рисовать.

Когда все было сделано, я обратился к бармену, который теперь был врагом номер один, и прорычал:

— На сегодня этот столик занят. Если кто-то опустит на это кресло свою задницу, ты уволен.

Ответа дожидаться не стал. Спустившись, я дал волю гневу, проревев подчиненным, чтобы они двигали задницами. Люди уставились на меня так, будто я был бомбой замедленного действия. Судя по количеству ярости, которая плескалась в моей груди, они были не так уж неправы.

Чувствуя необходимость успокоиться, я направился к бару, налил стаканчик виски, опрокинул его и зажег сигарету.

Дым успокоил огонь в горле, который уже был готов разгореться в пламя.

Я почувствовал ее запах еще до того, как услышал голос. Погруженный в свои мысли, даже не заметил, как Джиа открыла и закрыла дверь.

— Эй. Вот ты где. Все в порядке?

— Конечно, — отрезал я и затянулся так глубоко, что кончик сигареты стал в конце концов ярко-оранжевым.

— Я не хотела отрывать Риса от работы, если тебя это разозлило. Отнесла наверх пару бутылок с ромом, потому что сегодня в специальном меню коктейль с ромом.

— Зачем ты здесь? — Мой тон вышел более едким, чем тот, которым я намеревался задать этот вопрос.

— Работаю сегодня. Разве Карла тебе не сказала? Мы поменялись на субботу, потому что у нее какие-то дела.

— Нет, — ни один мускул не дрогнул на моем лице, — не сказала. Да и какого хрена кто-то должен мне сообщать о том, что здесь творится? Ведь я всего лишь хозяин этого чертова места.

— Ты явно не в настроении. Хочешь, поговорим?

— Нет, Джиа. Не хочу с тобой об этом говорить. Я просто хочу, чтобы все мои сотрудники занимались своими делами и, черт возьми, держались подальше от моих. Неужели, вашу мать, это так трудно сделать?

Джиа несколько раз моргнула, лицо у нее было как будто я ее ударил.

— Нет. Это не так трудно сделать, босс. Прости, если переступила черту и сделала глупость, потому что ты выглядел расстроенным.

Она повернулась, чтобы уйти, и остановилась на пороге.

— Больше такого не повторится.

Мама появилась в шесть часов. Я как раз разговаривал с диджеем, которого нанял для проведения вечеринки, посвященной 4 июля, когда увидел ее краем глаза. Заметив меня, она улыбнулась, и тут я впервые за целый вечер почувствовал, будто гора свалилась с плеч и я смог свободно дышать.

— Привет, ма!

Я закружил ее в объятиях. Мамуля была совсем крошкой. Она любила шутить, что я чуть не убил ее во время родов своей могучей четырехфунтовой задницей. Размер мне достался от отца, и это была единственная его черта, которая меня не раздражала.

— Счастливого пятьдесят второго дня рождения!

— Шшш… сегодня мне тридцать восемь. — Она засмеялась.

Если честно, никто бы и глазом не моргнул, если бы мама сказала, что ей тридцать восемь. Мелоди Рашмор держала себя в отличной форме с помощью ежедневной йоги и какой-то трансцендентной медитации, к которой она всегда стремилась приобщить и меня. Глядя на нее, никто не мог предположить, какая у нее тяжелая жизнь. Самая младшая из четырех детей, выросшая в канадской деревне с жестоким отцом и матерью-алкоголичкой, в восемнадцать лет она переехала в Нью-Йорк. В двадцать два она встретила моего придурка-отца и попалась на его удочку. Полтора года спустя, когда она уже два месяца как была беременна, открылась его истинная сущность: он велел ей сделать аборт. До этого момента мама и не подозревала, что он женат. И, разумеется, не было никакого намека на то, что его собственная жена полугодом ранее подарила ему сына. Поскольку дорогой папочка не собирался брать на себя ответственность без теста на отцовство, мама бросила работу своей мечты в арт-галерее и нашла ту, где была предусмотрена страховка.

Еще до моего рождения она отказалась от многого.

— Твой мольберт в машине?

— Да. Но он не потребуется. Буду держать холст на коленях.

— Не смеши. Давай я дам тебе что-нибудь выпить, а потом заберу барахлишко из машины.

Пока я вел маму до бара, я не сводил глаз с соседнего зала, где какой-то придурок в дешевом костюме пялился на задницу Джии, когда она провожала его к столику. Чертова Вселенная сошла с ума, испытывая мое терпение.

Вино, которое я в расстроенных чувствах наливал маме, чуть не убежало через край.

— Дай ключи. Я скоро.

Дешевый Костюм все еще пожирал Джию глазами. Направляясь к машине матери, я прошел мимо столика, за который этот идиот так и не уселся.

— Все в порядке? — Выражение моего лица говорило, что это был не праздный вопрос.

— Все прекрасно. Тебе что-то нужно? — Джиа слегка нахмурила брови.

— Только то, чтобы клиенты заняли свои места, а ты вернулась к работе.

Джиа взглянула на своего визави.

— Благодарю. Если нам понадобится помощь, дадим знать.

Я помчался к машине. В дверях Дуб наградил меня понимающей ухмылкой, которая говорила, что он видел перепалку с сотрудником. Я пригрозил ему пальцем.

— Скажи хоть одно слово, мать твою.

А затем с треском распахнул дверь.

Пока я добирался до маминой машины, гравий под ногами хрустел в такт вскипающему во мне бешенству.

Схватив краски, холст, кисти и мольберт, я с треском захлопнул багажник маминой «Киа» и прислонился к нему, закрыв глаза.

Звук шуршащего под ногами гравия нарушил тщетную попытку прийти в себя. Прямо ко мне направлялась Джиа, и выглядела она так же разъяренно, как и я. Подняв глаза к небу, я взмолился:

— Только не надо опять.

— Что за дерьмо. — Она уперла в бока свои крошечные ручки.

— Почему ты вышла из ресторана, когда должна находиться внутри и работать? Я этого не потерплю.

— Ты знаешь, о чем я. — Она покосилась на меня.

Оттолкнувшись от машины, я сделал шаг вперед.

— Не в настроении выслушивать твое психоаналитическое дерьмо, Джиа. Возвращайся и продолжай работать.

— Я думала, ты отличаешься от остальных хэмптонских мажоров. Но на самом деле ты только кажешься другим. Внутри ты такой же самовлюбленный нарцисс, как и все эти придурки.

— Я самовлюбленный?! И это потому что я хочу, чтобы ты занималась делом, а не совала свои титьки в физиономии персоналу и посетителям?

Если раньше я думал, что она злится, то теперь на ее лице читалась настоящая ярость. Оно просто исказилось от гнева. Губы искривились от гнева, на лбу появились морщины, а кожа приобрела приятный малиновый оттенок. И в этот момент я понял, что теряю рассудок.

Держу пари, трахать ее злой было бы великолепно.

Джиа стояла передо мной практически с пеной у рта, а перед моими глазами маячила картина, как я, держа в кулаке ее волосы, врезаюсь в нее сзади, смачно снова и снова шлепая по заднице.

Твою мать.

— Ты эгоистичный маньяк. Ты не хочешь меня, но не хочешь и того, чтобы я оказывала внимание кому-то постороннему.

По мере того как я смотрел на нее, слова расплывались, а видения становились все более отчетливыми: привязанные к изголовью кровати запястья, Джиа, уже готовая кончить, извивается под моим языком. Потом я поднимаю ее ноги и кладу их себе на плечи. Ее смазка от клитора до щелки увлажняет девственную попку. А затем я снова и снова трахаю ее пальцем, пока она не взмолится…

— Бла-бла-бла… — Наконец я стал слышать голос Джии, но не мог разобрать ни одного проклятого слова.

— Ты хоть слышишь меня? — почти крикнула она.

Ни одного слова. Лучше повернись, нагнись и прислонись к капоту маминой машины, и я услышу каждый стон, который сорвется с твоих губ.

Боже, неужели я надеюсь, что до ее задницы никто еще не дотрагивался? Ударит ли она меня, если я спрошу об этом прямо сейчас? И какое мне до этого дело?

— Что, черт возьми, с тобой творится? — Джиа смотрела так, будто у меня было две головы.

Мрачная ухмылка тронула уголок моих губ.

— Могу я задать тебе личный вопрос?

— Что? — Терпение девочки иссякало.

Мои глаза скользнули по соскам, которые вызывающе топорщились на тяжелой груди. Боже, как же она привлекательна! Вопрос о статусе ее попки определенно еще более повысит градус сексуальности…

Сделав шаг вперед, я наклонился так, чтобы наши лица были на одном уровне. Джиа стояла, глотая воздух.

— Кто-нибудь уже входил в твои задние двери, Джиа?

Злость на ее лице сменилась замешательством.

— Что? Я вышла через передние двери. Разве ты не видел?

— Речь о твоей заднице, Джиа.

С минуту она соображала, что я, черт возьми, имею в виду. Потом поняла. Внезапный шторм превратил спокойную синеву ее глаз в бурлящие темные воды. Джиа отступила, и я было подумал, что она собирается убежать. Но потом осознал, что ей просто нужно пространство, чтобы размахнуться и ударить меня по физиономии.

Глава 11. Джиа

Яйца у него были.

Еще какие огромные. Если бы нужно было нанести быстрый удар ногой, наверняка я бы не промахнулась.

Посадив пожилую пару за столик, я наблюдала, как этот придурок флиртует с какой-то женщиной в баре. Он торчал здесь с того самого времени, как приперся сюда с отпечатком моей пятерни на физиономии. Очевидно, Раш ранил мое сердце сильнее, чем его самого моя оплеуха, потому что этот дебил уже вовсю смеялся и флиртовал, явно наслаждаясь собой, в то время как во мне продолжал кипеть гнев.

Женщина поднялась, и рука Раша тут же легла ей на спину. В прикосновении и в их общении в целом было что-то фамильярное. Пожалуй, это была одна из его летних шлюшек. Издали я смотрела, как он провожал ее к лестнице на крышу.

Она определенно была старше. Тридцать с хвостиком или даже за сорок. Не похожа на других женщин, которые ошивались в баре и чуть не мастурбировали на него. Эта не была одета как шлюха.

Закатанные по щиколотку джинсы и свободная, почти до колен футболка. На ногах не обычные шпильки, которые обожали эти сучки, а сандалии с маргаритками.

Ты что, издеваешься надо мной?

У него хватило наглости на улице разговаривать со мной подобным образом, а сейчас прямо у меня под носом спокойненько перейти к одной из своих майско-декабрьских потаскушек.

Ну нет.

Ни за что!

Лавируя между посетителями, я помчалась к лестнице. Взбежав на крышу, почувствовала, как мой пульс участился.

И как раз застала момент, когда Раш, поставив кресло для дамы, усаживался напротив нее. Было видно, что им очень хорошо вместе, а он — не побоюсь этого слова — улыбался как дурак.

Кровь у меня так и кипела, когда я напряженно смотрела, как Раш прошествовал к бару, заказал бокал вина и отнес его за столик.

Прерывисто дыша, я стояла у входа и наблюдала за ними издалека, пока терпение не лопнуло.

— Ты сейчас издеваешься надо мной? — как буря прорвавшись к их столику, выдохнула я.

Вскочив от неожиданности, Раш протянул руки, явно пытаясь погасить вспышку моего гнева.

— Джиа… это…

— Нет, — я отказалась отступать, — прости, но я не собираюсь заткнуться.

— Джиа! — рявкнул он громче.

В баре было полно народа, и никто, казалось, не замечал нашей перепалки, кроме спутницы Раша. Ее глаза были прикованы ко мне.

— Какую игру ты ведешь? — не обращая внимания на протест, сказала я прямо в глаза боссу. — Минуту назад на улице ты спрашиваешь, не трахал ли кто меня в задницу, а в следующую ты уже выпиваешь и ужинаешь с какой-то женщиной?

Спутница Раша невольно поежилась.

— Стоп. Остановись. — Раш стиснул зубы.

— Нетушки. Я…

Тут он оторвал меня от земли. Прежде чем опомнилась, этот мужлан уже выносил меня из бара.

Я дрыгала ногами и кричала:

— Что ты делаешь?

Не отвечая, Раш донес меня до лестничного пролета и поставил на пол, крепко прижав к стене.

Впившись в меня глазами, он не говорил ни слова, пока мимо сновали посетители, которые хотели пройти на крышу.

— Кто эта женщина? — тяжело дыша, спросила я вне себя от ревности.

Прежде чем ответить, он несколько секунд смотрел на меня и наконец выдохнул:

— Это не женщина в том смысле, в каком ты подумала. Это моя мать.

Неожиданно кровь потоком заструилась по моим венам.

Нет.

Этого не может быть.

— Твоя… — я откашлялась. — Ты врешь. Это… она… я всего лишь… ох… нет.

Я обеими руками схватилась за голову.

— Я только что сказала это перед твоей матерью?!

— Да, черт подери, именно это ты и сделала.

Я впала в дикую панику.

— О боже, Раш. Прости! Я не знала.

Босс, похоже, готов был взорваться.

— Возвращайся к работе, — скомандовал он, — и не смей приближаться к крыше.

— Раш… — взмолилась я.

Кипя от гнева, он пошел прочь, оставив меня одну на площадке. Потом обернулся и, обнаружив, что я все еще торчу не месте, рявкнул громче:

— Пошевеливайся!

Не знаю, сколько времени я провела в неподвижности, уставившись невидящим взором в пространство, пока Дуб не прервал мое оцепенение:

— Ты в порядке, Джиа? Какая-то бледненькая…

До закрытия оставалось уже недолго. С тех пор как я, совершенно этого не желая, выставила себя на посмешище перед его матерью, Раш не спускался из бара на крыше. Хотя мне сразу хотелось броситься домой сломя голову, каким-то чудом удалось продержаться до конца смены.

Я повернулась к Дубу и сказала, едва сдерживая слезы:

— Я облажалась, Дуб… по-настоящему облажалась.

Дуб подвинул стул ко мне поближе и произнес:

— Не хочешь рассказать, что случилось?

— Если честно, нет.

— Дай угадаю. Это связано с боссом?

— Как ты догадался? — Я закатила глаза.

— Дикое предположение, — вздохнул он, — не знаю точно, что произошло, но подозреваю, дело в Раше, который надулся на что-то.

— Ну да, хорошо, он надулся.

Дуба, казалось, вся эта ситуация только забавляла.

— Моя дочь Джеззи… она в пятом классе, понимаешь? На днях меня вызвали в школу, потому что один парень доставал ее… дразнил, дергал за волосы… и все такое прочее.

— И что?

— Мама пацана тоже явилась. И знаешь, что сказала? Что дома у парня Джеззи не сходит с языка. Похоже, он без ума от нее, но показывает свою симпатию таким вот забавным способом.

— И к чему это ты клонишь, Дуб?

— Думаю, сама сложишь два и два. — Он поднял бровь.

— Знаешь, сегодня чувства Раша или их отсутствие ни при чем, — зардевшись, сказала я, — сегодня на сто процентов виновата я сама.

Выдохнув, я решила рассказать, что произошло.

— Решила, что мать Раша — это его прежняя пассия, ринулась наверх и при ней наболтала то, чего не следовало. Сказанного уже не воротишь, и я абсолютно уверена, что сейчас босс готов убить меня.

— Вот это да. О’кей. Что ж… во-первых, подозреваю, что босс хочет много чего сделать, когда дело касается тебя, Джиа, но это далеко не убийство. — Он засмеялся. — Все же, что такого ужасного ты наговорила? Что ты сказала?

Я потрясла головой.

— Даже не могу повторить. По иронии судьбы, я перефразировала то, что он сказал мне лично. Чувствую, меня сейчас стошнит.

— Так, не пори горячку, давай на секунду вернемся назад. Хорошая новость состоит в том, что Мелоди очень земная. Пожалуй, она просто посмеется над этим. И она вовсе не ханжа. Уверен, что Раш уже все объяснил ей.

— Что именно он объяснил? Что на него работает идиотка, которая выкрикивает вещи откровенно сексуального характера посреди переполненного бара… перед его матерью?

— Откровенно сексуального характера? Ничего себе. Хреново оказаться на твоем месте.