Краткая история Европы Дженкинс Саймон

На карте показаны границы европейских государств после объединения Германии.

Новообразованная Германская империя выходила далеко за границы современной Германии. После того как она потерпела поражения в двух мировых войнах, ее владения на востоке ощутимо сократились. Сейчас на территории, которая некогда была восточной частью Пруссии, находится Польша.

Италия, как и Германия, стала единой страной очень поздно, и произошло это по схожему сценарию. В результате революций 1848 г. здесь также пошатнулись позиции местных властителей. В Риме была провозглашена демократическая республика, претендовавшая на власть над всей Италией.

Европейские государства после объединения Германии

Однако вскоре ее разгромили. Спустя какое-то время премьер-министр Сардинского королевства Кавур все же сумел объединить Италию благодаря умелой дипломатии и сильной армии. Король Сардинского королевства, Виктор Эммануил, стал королем единой Италии. Папская область стала последним государством, сопротивлявшимся вхождению в состав новой страны. Она по-прежнему занимала обширные территории прямо посередине полуострова. В Риме квартировалась французская армия – ее послал сюда Наполеон III на помощь папе во время восстаний 1848 г. Только когда французский император был разбит Пруссией в 1870 г., Италия наконец смогла овладеть Римом.

К востоку от Германии и Италии расположились две громоздкие империи – Российская и Австрийская, отстававшие от Западной Европы в экономическом отношении. Обе были империями многонациональными. На их территориях проживали народы, которые все чаще объявляли себя угнетенными нациями. Мадьяры, коренное население Венгрии, превратились в такую серьезную угрозу, что в 1867 г. австрийская королевская династия согласилась разделить с ними власть. Страна была преобразована в дуалистическую монархию и стала называться Австро-Венгрией.

Еще одним многонациональным государством Европы была Османская империя со столицей в Стамбуле (бывшем Константинополе). Она переживала глубокий кризис, благодаря которому Балканские народы получили возможность начать борьбу за независимость. Это, впрочем, было рискованным делом. Турция пошла на определенные уступки и признала право народов на самостоятельное существование, но все же стремилась сохранить свое влияние в этом регионе. Австрия и Россия были, разумеется, заинтересованы в дальнейшем ослаблении Османской империи, но в то же время они не хотели, чтобы балканские народы почувствовали себя чересчур независимыми. Они преследовали свои интересы. Россия хотела занять место Турции в Европе, тем самым получив свободный доступ из Черного моря в Средиземное – через проливы в районе Константинополя. Австрия, потерпевшая поражение от Пруссии на севере, не хотела уступать России на юго-востоке. Таким образом, Балканы всегда были полем боя для европейских государств, здесь всегда возникали конфликты. Меж тем положение Турции ухудшалось, и это дарило надежды националистам. Освободившиеся из-под турецкой власти народы служили вдохновляющим примером для тех, кто по-прежнему находился в подчинении у Австрии и России. Национально-освободительные движения начинали сталкиваться со стратегическими интересами великих держав. Картина осложнялась тем, что уже обретшие независимость нации и те, кто только к этому стремился, начинали конфликтовать между собой, поскольку народы были перемешаны и на одну и ту же территорию находилось несколько претендентов.

На тот момент в Европе было пять великих держав: Британия, Франция, Германия, Австрия и Россия. Италия претендовала на роль шестой и даже входила в систему альянсов, однако серьезным влиянием не обладала. Бисмарк считал своими главными союзниками Австрию и Россию, во главе которых, как и в Германии, стояли императоры. На союз с Францией, которая была разбита Пруссией в 1870 г., рассчитывать не приходилось. Там были сильны реваншистские настроения: Германия присоединила к себе две области на востоке Франции – Эльзас и Лотарингию, в которых проживало в основном германоязычное население. К тому же немецкие генералы рассчитывали овладеть территорией, лежащей к западу от Рейна. Британия старалась лишний раз не вмешиваться в происходящее на континенте. Ее главные интересы были сосредоточены в колониях. Впрочем, она твердо придерживалась линии на сохранение баланса сил в Европе, чтобы ни одна крупная держава не получала слишком ощутимого перевеса.

Австрия и Россия пошли на предложенный Бисмарком тройной союз, однако удержать эти державы вместе было непросто, поскольку их интересы сталкивались на Балканах. Волей-неволей Бисмарк должен был вмешаться в ситуацию в этом регионе, чтобы оставить обе стороны в игре. Если бы в Балканском конфликте Германия стала в открытую поддерживать Австрию, Россия вполне могла обратить взор на Францию как на потенциального союзника. Тогда бы сбылся ночной кошмар Бисмарка: в случае войны Германии пришлось бы воевать на два фронта. Однако немецкий канцлер был непревзойденным мастером политического лавирования, и потому вплоть до его отставки тройной союз Германии, Австрии и России не распадался.

Вильгельм II и его канцлеры отказались от политики Бисмарка. Они пошли на однозначное сближение с Австрией, что привело к неизбежному результату: в 1893 г. Россия вступила в союз с Францией. В 1904 г. Англия и Франция объединились в Антанту. Заключенный между ними пакт касался в первую очередь урегулирования споров, связанных с их колониальными владениями. Англия не давала никаких обязательств помогать Франции в случае войны на континенте. Однако, поскольку эти державы были давними врагами, их союз говорил о многом. Германия и Австрия остались вдвоем против троих. Не особо помогло и то, что к ним присоединилась Италия, которая к тому же во время Первой мировой перешла на противоположную сторону.

Вильгельм II и его министры были уверены в своих силах и не очень переживали из-за потери союзника в лице России. Австрийцы, как германоязычный народ, были гораздо ближе им по духу, чем отсталые восточные славяне, которых они воспринимали как варваров (этот аргумент вряд ли убедил бы Бисмарка, без колебаний пошедшего войной на Австрию, когда того требовали интересы Пруссии). Так или иначе, теперь Германия должна была готовиться к войне на два фронта. Она планировала в кратчайшие сроки разбить французскую армию, после чего обрушить все свои силы на Россию.

В Пруссии (и затем в Германии) была очень развита транспортная инфраструктура, позволявшая довольно быстро мобилизовывать и перебрасывать вооруженные силы с места на место. Солдаты перемещались на поездах, а телеграф позволял отслеживать их местонахождение и корректировать направление движения. В 1870 г. Пруссия разбила Францию за шесть месяцев. Теперь она планировала сделать это за шесть недель. Другие державы вслед за Германией разрабатывали планы срочной мобилизации войск. Все готовились в войне.

Германия превратилась в одну из крупнейших сухопутных военных держав Европы, однако и этого было мало. Вскоре у нее появился весьма внушительный военно-морской флот. Его создание было личным проектом императора, которого ужасно злила гегемония Британии на море. Англичанам было крайне важно удержать власть над морскими путями, чтобы сохранить империю и чтобы в буквальном смысле выжить: сельское хозяйство острова не могло прокормить всех его жителей. Британия была весьма встревожена развернувшимся строительством военного флота в Германии и попыталась продемонстрировать, что может превзойти своего противника. Началась настоящая гонка морского вооружения. В обеих странах за ней ревностно наблюдали простые жители, то ликуя, то впадая в панику. Политики и пресса манипулировали национальными чувствами, которые стали новым средством оборонительной борьбы. Уинстон Черчилль, один из министров британского правительства, рассказывал, что однажды у правительства возникла необходимость построить шесть новых боевых кораблей. Экономисты уверяли, что Англия может позволить себе только четыре. «В конце концов мы достигли компромисса и остановились на восьми».

Иными словами, все понимали, что разразится война. Можно даже сказать, что европейские державы были ей рады. Тогда в Европе были популярны расистские идеи: о превосходстве одних народов над другими и выживании сильнейших… На этом фоне война казалась неплохим испытанием нации. Конечно, рассуждать подобным образом можно было только при условии, что война будет стремительной и короткой. И практически все именно так ее себе и воображали.

Из всех европейских держав войны больше всего хотела Германия. Фактически она была на это обречена: экономическая мощь страны росла крайне стремительно, и ей было необходимо расширяться. В июле 1914 г. немецкие военные лидеры пошли ва-банк и сделали ставку на победу в общеевропейской войне. Повод для развязывания конфликта представился в ходе очередного Балканского кризиса. Во время церемониального визита в Боснию (бывшую тогда южной частью Австрийской империи) наследник австрийского престола эрцгерцог Франц Фердинанд был убит сербским националистом. Дело в том, что в Боснии проживало тогда множество революционно настроенных сербов – к восстанию против империи их подстрекали собратья, уже получившие независимость. По иронии судьбы Сербия сумела в свое время добиться независимости от Турции именно благодаря Австрии, которая теперь воспринимала сербов как подрывной элемент и представляла для них серьезную угрозу. В новых обстоятельствах Сербия искала защиты у России.

Австрийское правительство понимало: если оно поведет себя чересчур жестко с Сербией, на которую оно возлагало ответственность за убийство Франца Фердинанда, это спровоцирует войну с Россией. Германия же настаивала, чтобы Австрия именно так и действовала. Император лично обещал ей поддержку при любом развитии событий. Тогда Австрия предъявила Сербии ультиматум с унизительными требованиями, на которые та не могла согласиться. Это дало Австрии повод для объявления войны. Теперь главная опасность заключалась в том, что Сербия станет сопротивляться Австрии и призовет на помощь Россию. Правда, Россия, как и другие европейские страны, не хотела войны и пыталась предотвратить ее. Германия делала вид, что не имеет никакого отношения к австрийскому ультиматуму, и в то же время срывала все попытки мирного урегулирования конфликта. Немецкое военное командование очень хотело, чтобы Россия оказалась поскорее втянута в войну с Австрией, поскольку в тот момент масштабная программа перевооружения русской армии еще не была завершена. Если бы Россия успела провести полное перевооружение, Германии бы точно не удалось выиграть войну на два фронта. Опасаясь такого развития событий, Вильгельм даже думал ретироваться, однако был вынужден отступить под напором канцлера и генералов.

Мольтке, глава германской армии, стремился поскорее начать войну. Ему нужно было успеть разбить Францию до того, как Россия придет в полную боевую готовность. В то же время важно было дать России возможность провести мобилизацию первой, чтобы выставить ее агрессором. Дело в том, что немецкие социал-демократы выступали против войны: они осудили слишком суровое обращение Австрии с Сербией, однако были готовы поддержать войну оборонительную – то есть если агрессором в ней выступит Россия. И русские действительно провели мобилизацию, надеясь таким образом удержать австрийцев от активных боевых действий. Немецкие военные были счастливы – теперь они имели все основания объявить войну России, провозгласив ее инициатором конфликта, который на самом деле был спроектирован в Берлине. После этого начала мобилизацию Франция, стремившаяся защитить себя от Германии.

Итак, немецкие военные перешли к осуществлению плана, предусматривавшего завоевание Франции за шесть недель. Их армия должна была пройти через Бельгию и вторгнуться во Францию с севера, затем повернуть на юг, окружить Париж и двинуться на восток, чтобы ударить в тыл французским соединениям, которые шли в наступление к франконемецкой границе. Германия обратилась к Бельгии с просьбой пропустить свои войска, однако получила отказ. Не обратив на него внимания, немецкая армия вошла на ее территорию, тем самым нарушив нейтралитет Бельгии, которая являлась одним из гарантов европейского мира. Беспринципность Германии вызвала волну негодования в Англии. До этого оставалось неясным, вступит ли она в войну. Нарушение бельгийских границ заставило ее это сделать.

В своем обращении к рейхстагу Вильгельм II откровенно лгал: он объявил, что Германия делала все, чтобы избежать войны. Возможно, социал-демократы и не верили в это, однако же в анонимном голосовании они присоединились к остальным фракциям и поддержали выделение средств на военные нужды. Им казалось, что будет хуже, если победит Россия. Социалисты во всех других странах, где они имели представительство, также поддержали войну. Национальный принцип восторжествовал над социальным. Рабочие из разных стран должны были воевать друг против друга.

Немецкий план завоевания Франции провалился. Для стремительной атаки им не хватило сил. Вместо того чтобы окружить Париж, немецкая армия прошла к северу от него, и франко-английские отряды сумели напасть на противника с фланга. Вскоре ситуация ста ла патовой. Противоборствующие стороны просто встали друг напротив друга вдоль линии окопов, которая протянулась через Бельгию и Северную Францию вплоть до сохранявшей нейтралитет Швейцарии. В течение трех лет линия фронта практически не менялась, несмотря на многочисленные попытки с обеих сторон потеснить противника, приведшие к многомиллионным жертвам. Держать оборону было безопаснее.

Солдаты, вылезавшие из окопов, сразу же попадали под пулеметный обстрел с противоположной стороны, сверху на них падали артиллерийские снаряды. На их пути лежали мотки колючей проволоки. Выйти из окопа означало обречь себя на верную гибель. Только в последний год войны, когда британцы изобрели танк, идущие в атаку люди оказались хоть под какой-нибудь защитой.

Таким образом, победа должна была остаться за тем, кто сможет дольше всех поставлять на фронт людей и оружие. Целые европейские экономики были ориентированы исключительно на военные нужды. Целые народы должны были неустанно воевать, работать в тылу и верить в свое дело. Это была тотальная война.

Британский флот блокировал Германию с моря, чтобы отрезать ее от снабжения товарами. Германия в свою очередь снаряжала подводные лодки, которые топили корабли, поставлявшие в Британию ценные грузы, прежде всего продовольствие. Однако немцам нужно было действовать с осторожностью. Соединенные Штаты сохраняли нейтралитет, и если бы Германия потопила их корабль, американцы, скорее всего, вступили бы в войну. В феврале 1917 г. Германия, стремившаяся во что бы то ни стало сдвинуть военные действия с мертвой точки, начала тотальную подводную войну без разбора. Она понимала, что рано или поздно это заставит США вступить в войну – что и случилось в апреле 1917 г., – однако сделала ставку на скорость: пока американские войска достигнут Европы, думали немецкие генералы, Британия начнет голодать и капитулирует. Император и его канцлер сомневались в правильности такого решения. Однако власть в Германии уже перешла в руки военных. Генералы Гинденбург и Людендорф стали фактическим правительством страны. Позже они будут активно сотрудничать с Гитлером. Людендорф будет поддерживать его в ходе неудачного путча 1923 г., а Гинденбург назначит канцлером в 1933 г.

Вскоре Германии улыбнулась удача. В России разразилась революция. Царь Николай II отрекся от престола. Временное правительство намеревалось продолжать военные действия, при этом в Германии знали, что Ленин, лидер российский коммунистов, выступал против войны. В тот момент он находился в ссылке в Швейцарии. Немецкое правительство предоставило ему так называемый «пломбированный вагон», на котором он пересек Германию и вернулся на родину, где и осуществил то, чего от него ожидали: вывел Россию из войны. Таковы чрезвычайные меры, на которые толкает людей война. По иронии судьбы генеральское правительство Германии способствовало первым победам коммунизма (если, конечно, считать, что без Ленина большевики не смогли бы захватить власть в России, что звучит вполне убедительно).

Выходя из войны, Россия была вынуждена согласиться на очень тяжелые условия, выдвинутые Германией, которая претендовала на обширные территории на западе бывшей Российской империи. Теперь немецкое командование могло спокойно сосредоточить все свои силы на Западном фронте. В начале 1918 г. Германия провела последнюю наступательную операцию, в результате которой ей удалось потеснить англо-французские войска, но не прорвать их линию обороны. Вскоре Антанта перешла в контрнаступление при поддержке многочисленных американских соединений, прибывших раньше, чем того ожидала Германия. Началось ее полномасштабное отступление. Уже в августе немецкие генералы понимали, что война проиграна.

Решение о вступлении в войну нелегко далось тогдашнему президенту США Вильсону. В Соединенных Штатах существовала давняя традиция воздерживаться от вмешательства в европейские конфликты. Президенту нужно было добиться того, чтобы население поддержало его решение, и он сделал это, заверив американцев, что вступление в войну не является ни актом завоевания, ни актом возмездия. По его словам, это была война, которая должна «спасти демократию во всем мире». Вильсон провозгласил, что по условиям мирного договора, который будет заключен по итогам войны, угнетенные народы станут полноценными нациями; государства больше не смогут заключать тайные соглашения; появится новое объединение наций, задачей которого станет урегулирование конфликтов. Эти и другие принципы, сформулированные Вильсоном, легли в основу его мирной программы, получившей название «Четырнадцать пунктов Вильсона».

Понимая неизбежность поражения, немецкие генералы решили, что вести переговоры о мире лучше с Вильсоном, а не с Англией и Францией, которые будут более склонны к мщению. Они вполне осознавали, что Вильсон не станет иметь дело с военными, и приказали Вильгельму II создать нормальное парламентское правительство, с канцлером и министрами, подотчетными рейхстагу. Таким образом, германское военное командование осуществило то, чего не сумели добиться либералы в 1848 г. Однако столь внезапные перемены не убедили Вильсона. Он считал, что все решения в Германии по-прежнему принимают «военные и автократы-монархисты». Вильсон настаивал на отречении императора. Какое-то время Вильгельм упорствовал и не соглашался.

Однако за революцией сверху пришла угроза революции снизу. Теперь в Германии всем было очевидно, что война проиграна. Начались восстания солдат и моряков, рабочие вышли на забастовки. Они образовывали советы, выдвигавшие самые разные требования, однако все сходились на том, что война должна быть прекращена, а император – отправлен в отставку. Советы создавались по образцу российских. Россия вообще была ориентиром для социалистов, стремившихся использовать советы в революционных целях. Однако всем остальным большевизм внушал ужас. Жестокость коммунистической власти, утвердившейся в России, была общеизвестна. Большевики репрессировали не только собственников-капиталистов, но и другие либеральные и социалистические партии, наподобие Германской социал-демократической партии. Обещание остановить распространение большевизма было визитной карточкой Гитлера.

И в то же время именно опыт русских коммунистов показал ему, каким успешным может быть революционное движение, которое ничем себя не ограничивает.

Последнего канцлера Вильгельма II удалось убедить в том, что для предотвращения революции нужны две вещи: отречение императора и допуск к власти социал-демократов. Вильгельм II бежал из страны, а Фридрих Эберт, лидер социал-демократов, занял пост канцлера. Он был сторонником социализма, однако считал, что достичь его можно законным парламентским путем. Революция, по его мнению, легко могла перерасти в массовый террор и гражданскую войну, жертвами которой наверняка стали бы он сам и его соратники. Радикально настроенные социалисты выступили против Эберта. Они утверждали, что демократия в Германии будет фикцией, если все останется как прежде: большие промышленные комплексы, армия, гражданская служба и судебная система. Однако какое-то время Эберт не позволял себе применять против них силу.

Поначалу новый канцлер заигрывал с советами рабочих и пытался править вместе с ними, однако, когда в хаосе послевоенных лет социалисты-революционеры провозгласили создание сразу нескольких социалистических республик на территории Германии, Эберт проявил твердость и подавил их выступления с помощью армии, поддержавшей канцлера. Это привело к многочисленным жертвам среди пролетариев. Когда простые солдаты стали отказываться стрелять в рабочих, армейское командование и министр обороны из социал-демократической партии стали создавать неофициальные вооруженные объединения (так называемые добровольческие корпуса), куда вступали офицеры и бывшие солдаты, решительно настроенные подавить революцию. Свою работу они выполняли с остервенением.

Социалисты-революционеры и их сторонники не могли простить Эберту и социал-демократам предательства их общего дела.

Они создали коммунистическую партию, по численности уступавшую лишь российской, и, как и все другие коммунистические партии мира, стали подчиняться Москве. На выборах в рейхстаг немецкие коммунисты добились существенного представительства, однако это ни к чему не привело, разве что угроза российского большевизма стала более заметной и осязаемой.

Тем временем страны-победительницы встретились в Париже, чтобы утвердить условия мирного договора. Стараясь учитывать требования малых народов, они прочертили границы новых стран в Восточной Европе, однако это не могло гарантировать спокойствия, поскольку различные этносы, проживавшие здесь, были перемешаны. Создать каждому народу отдельное государство, которое смогло бы при этом оказаться жизнеспособным, было крайне проблематично. Также была учреждена Лига Наций, которая изначально была немного неполноценной: сенат США высказался против вступления страны в новую организацию. По всем вопросам, связанным с Германией, президент Вильсон должен был идти на постоянные компромиссы: выработать условия мирного договора было очень сложно. В итоге были приняты следующие решения. Германия потеряла свои восточные территории, на которых теперь была образована Польша. На западе от нее были отторгнуты Эльзас и Лотарингия. Ей было запрещено размещать военные части и боевую технику ближе, чем на 50 км к Рейну. Оборонительные резервы (как людские, так и материальные) должны были быть существенно сокращены. Германии запрещалось иметь военную авиацию. На нее были наложены огромные репарации, которые она должна была выплачивать в качестве компенсации ущерба, причиненного войной. Как мы понимаем, мирный договор открытым текстом обвинял Германию в развязывании конфликта.

Немецкая сторона не присутствовала на Парижской конференции. Условия мирного договора просто сообщили правительству Германии вместе с требованием их подписать. Они вызвали волну негодования в немецком обществе. Теперь к испугу, смятению, злости от поражения добавился несмываемый ярлык виноватых. Да, наверное, если бы Германия одержала победу, она бы повела себя не менее, а то и более сурово; да, именно на ней в значительной степени лежала ответственность за произошедшее. Однако, обходясь таким образом с Германией, страны-победительницы сами создавали условия для новой войны. Германия не могла принять такие унизительные условия. Рано или поздно она должна была начать борьбу за их пересмотр.

В довоенное время рабочее движение в Германии было довольно многочисленно, но не обладало серьезным влиянием. Было не совсем понятно, каким образом оно могло быть встроено в политическую жизнь страны. Двенадцать послевоенных месяцев дали ответ на этот вопрос. Социал-демократов отрядили во власть – расправляться с социалистами-революционерами и брать на себя ответственность за национальное унижение. Но благодарностей за выполнение этой грязной работы не последовало – ни от среднего класса, ни от высших слоев общества, ни от армии. Напротив, социал-демократов стали винить в поражении. Гинденбург рассказывал на каждом углу о том, как политики из их партии нанесли армии «удар в спину». В этом была доля истины: на момент, когда были прекращены боевые действия, немецкие войска располагались довольно глубоко на французской и бельгийской территориях. Гинденбург и Людендорф не сомневались в успехе; они хотели завершить войну на этом этапе, поскольку опасались, что в случае дальнейшего наступления Англии и Франции в Германии разразится революция. Однако как раз на этот момент и пришелся «удар в спину». Эта история стала одним из самых сильных козырей Гитлера в политической борьбе. Социал-демократов он называл «ноябрьскими преступниками».

Сразу после войны в Германии действовала конституция, составленная наспех в октябре 1918 г. с целью удовлетворить Вильсона. В январе 1919 г. народным голосованием было избрано учредительное собрание, задачей которого стало создание полноценной конституции для молодой республики. В Берлине его депутатам собраться не удалось: велика была вероятность того, что там будут проходить забастовки и революционные выступления социалистов. Вместо этого депутаты встретились в Веймаре – маленьком городке, в честь которого была названа и принятая здесь конституция, и учрежденная ею республика. Революция, еще даже не начавшись, очень страшила членов учредительного собрания, поэтому в руках президента новой демократической республики сосредоточилась широкая власть: он избирался населением (и мужчинами, и женщинами) каждые семь лет, а в чрезвычайной ситуации имел право закрыть глаза на базовые права человека и прибегнуть к военной силе ради сохранения республики. Учредительное собрание сделало первым президентом Эберта, лидера социал-демократов, и в годы своего правления он не раз прибегал к своим чрезвычайным полномочиям. В мирное время власть сосредотачивалась в руках канцлера, который назначался президентом, но при этом должен был иметь поддержку большинства рейхстага.

Всякий новый режим должен приложить немало усилий, чтобы стать легитимным в глазах населения. Веймарской республике пришлось особенно трудно, так как она ассоциировалась с поражением в войне и национальным унижением. Более того, в рейхстаге уже с самого начала его работы было немало противников республики. Далеко не все партии были согласны с тем, что учредительным собранием была разработана удачная конституция, которая сможет их всех объединить. Левое крыло рейхстага представляли коммунисты, открыто выступавшие в поддержку революции, которая превратила бы Германию в советскую страну, послушную России (теперь называвшуюся Советским Союзом). Справа расположились консерваторы и националисты, мечтавшие вернуть императора, обуздать демократические тенденции и положить конец ограничениям, наложенным на Германию по Версальскому договору. В центре находились социал-демократы, католическая партия Центра и либералы, представлявшие интересы среднего класса.

Спустя два года после учреждения Веймарской республики в Германии разразилась гиперинфляция, и общество оказалось повержено в хаос. Резко выросли цены на товары, что привело к девальвации немецкой валюты. Если вы до этого погрязли в долгах, теперь с ними легко было разделаться. Если же у вас были какие-то накопления (как, например, у среднего класса), все они были уничтожены. Правительство было вынуждено запустить печатный станок, а жителям теперь впору было ходить по магазинам с чемоданами или тачками, чтобы умещать в них свои купюры. Через год правительству удалось стабилизировать ситуацию, введя новую валюту, однако в обществе сохранились воспоминания о том, как все вышло из-под контроля и даже самые уважаемые люди оказались на дне. В случае очередного кризиса средний класс был теперь готов поддержать чрезвычайные меры.

Ни одной партии не удавалось заполучить большинство в рейхстаге. Все правительства оказывались коалиционными. При этом канцлеры должны были каким-то образом заполучать поддержку большинства депутатов. Очень часто они терпели неудачу, так как непрочные парламентские коалиции быстро распадались и меняли состав. Партийная борьба – это всегда нелицеприятно, однако сильная центральная власть, руководимая одной партией, имеющей большинство, имеет свои плюсы. У немцев, живших во времена Веймарской республики, не было возможности этого ощутить. Гитлер имел все основания уличать республику в бесконечных размежеваниях и склоках.

Казалось, у социал-демократов, самой крупной партии довоенного времени, было больше всего шансов заполучить большинство голосов. Этому, однако, мешал возродившийся страх перед социализмом, спровоцированный правлением большевиков в России и коммунистической угрозой в самой Германии. Ведь, несмотря на всю свою преданность республике, социал-демократы не отреклись от Маркса. Это означало, что за них вряд ли будет голосовать кто-нибудь, кроме рабочих. При этом значительная часть рабочего электората перешла на сторону Коммунистической партии, которая считала социал-демократов лакеями капиталистов и отказывалась сотрудничать с ними. Обе эти партии выступали против нацизма, однако остановить Гитлера в столь разобщенном состоянии было довольно сложно.

Коммунисты были настолько недальновидны, что на президентских выборах после смерти Эберта в 1925 г. выставили своего собственного кандидата (разумеется, не имевшего никаких шансов на победу) вместо того, чтобы поддержать фигуру, на которой сошлись и центристы, и социал-демократы. Это привело к тому, что избран был правый кандидат – консерватор Гиндербург, авторитарный генерал, который обвинял политиков-социалистов в поражении Германии и который в 1933 г. назначит канцлером Гитлера.

Большую часть 1920-х гг. партия Гитлера оставалась в тени. Она называлась Национал-социалистической. «Социалистической» – потому что Гитлер хотел привлечь рабочих, «национал» – потому что он стремился обозначить ее отличие от интернациональной повестки марксистского социализма. Гитлеру страшно не нравились слова Маркса о том, что у рабочих нет отечества, что они в первую очередь должны ассоциировать себя со своим классом и стремиться к разжиганию классовой борьбы внутри своей страны. Собственно социалистическая часть гитлеровской программы постепенно вымывалась, тех же, кто воспринимал ее всерьез, исключили из партии или, когда Гитлер занял пост канцлера, репрессировали. К примеру, Гитлер не стал бороться с крупным бизнесом, который, по его замыслу, должен был перевооружить немецкую армию. В то же время он хотел, чтобы пролетарии не оставались без работы, могли иметь комфортное жилье, больше выходных дней, но при этом не имели права на создание политических организаций. Гитлер был автором идеи автомобиля «Фольксваген», то есть «народной машины», которая, впрочем, в годы его правления так до народа и не добралась. Все произведенные автомобили использовались для нужд армии.

По своему содержанию программа Гитлера была гораздо более националистической, нежели социалистической. Он хотел положить конец партийным разногласиям и создать единую Германию под собственным руководством – Германию, которая будет достаточно сильна, чтобы отменить Версальские ограничения, принятые трусливыми политиками прошлого, и заявить свои претензии на «жизненное пространство». Так Гитлер называл территории к востоку от Германии, которые были в тот момент заняты «низшей» расой – славянами: поляками, украинцами, русскими. Их земли должны были отойти Германии. Устранить следовало также и внутренних врагов: марксистов (как коммунистов, так и социал-демократов) и прежде всего евреев. Гитлер верил в существование мирового еврейского заговора, целью которого было ниспровержение «высших» рас – проводников цивилизации. Маркс был евреем, как и некоторые большевистские лидеры в России. Большевизм при нем стали называть «еврейским большевизмом». Гитлер возлагал на евреев ответственность за поражение Германии в Первой мировой и раздумывал о том, скольких страданий можно было избежать, если бы все они были вовремя отравлены газом…

В Европе издавна существовало предубеждение против иудеев как против убийц Христа. Однако с развитием расистских идей в XIX в. антисемиты стали видеть в евреях в первую очередь непосредственную и страшную угрозу чистоте «высших» рас. Смешение представителей этих рас с евреями уменьшало их шансы в борьбе за выживание. Подобные идеи были широко распространены, и не только в Германии. Они отстаивались как научные. Гитлер выбивался разве что паранойей перед предполагаемой угрозой, исходившей от евреев. Отсюда его совершенно бесчеловечные методы борьбы с ней.

Гитлер не был основателем нацистской партии. Она была учреждена в Мюнхене, на юге Германии, в январе 1919 г. и называлась изначально Немецкой рабочей партией. Гитлер впервые посетил одно из заседаний НРП лишь спустя несколько месяцев после ее основания. Он был удивлен тем, что партия выступала против парламентской демократии и при этом принимала собственные решения с помощью голосования.

Вскоре Гитлер продемонстрировал ее членам, как нужно действовать. Очень быстро он превратился в непререкаемого лидера, закрыл различные партийные комитеты и так выстроил свою власть, что о возникновении каких-либо альтернативных течений внутри партии не могло быть и речи. Гитлер сумел добиться всего этого потому, что обладал невероятным ораторским талантом. Он очаровывал, убеждал, волновал, возбуждал своих слушателей. Этот уволенный в запас солдат, до войны бывший маргиналом и проходимцем, нашел свое дело. Благодаря его уникальным способностям маленькая рабочая партия превратилась в заметного игрока мюнхенской политической жизни, а сам Гитлер снискал покровительство довольно влиятельных людей.

В 1923 г. Гитлер, при поддержке местных мюнхенских отрядов и под покровительством генерала Людендорфа, запланировал поход на Берлин. Вместе со своими сторонниками он намеревался свергнуть правительство. Гитлер вдохновлялся примером Муссолини, который в 1922 г. совершил знаменитый «Поход на Рим» и установил в Италии собственную диктатуру. Сторонники Муссолини называли себя фашистами. Это слово происходит от «фасций» – связок прутьев, символизировавших власть в Древнем Риме. Фашисты стремились преодолеть разногласия в обществе, особенно провоцируемые рабочими, и выстроить мощное национальное государство вокруг фигуры одного сильного лидера, или диктатора.

Гитлер восхищался примером Муссолини, однако его собственная попытка таким же образом захватить власть с треском провалилась. Чтобы подавить его выступление, оказалось достаточно сил полиции. Все свелось к небольшой перестрелке, в ходе которой погибли четверо полицейских и четырнадцать сторонников Гитлера. Сам он был привлечен к уголовной ответственности за государственную измену. Как и другие правые повстанцы-националисты, участвовавшие в беспорядках в период Веймарской республики, Гитлер получил довольно мягкий приговор – пять лет тюрьмы. Считалось, что он действовал из патриотических чувств. Восстававших социалистов и коммунистов, к слову, обычно даже не судили: их сразу расстреливали. Людендорф, к своему собственному неудовольствию, был признан невиновным.

У Гитлера были достаточно комфортные условия заключения: его содержали не в тюрьме, а в старинном замке, куда направляли политических преступников. В заточении у него было время читать, размышлять и писать. Там он создал свою огромную бессвязную книгу под названием «Майн кампф» («Моя борьба»), ставшую Библией для его последователей. Она представляла собой мешанину из его биографии, политических взглядов, а также истории и будущего расистского движения. Ни одна из высказанных здесь идей не была оригинальной. Собственные рассуждения Гитлера были связаны разве что с его открытиями в деле манипулирования толпой. Он называл свой подход массовым гипнозом, или эффектом масс. Первостепенную роль в нем играла живая речь. Печатное слово было слишком слабым оружием. Увещевания не действуют на людей, ведь все они имеют уже устоявшиеся взгляды и привычки. Ваша задача – ошеломить их. Ваша воля должна подчинить себе множество частных воль. Крайне важны время и место встречи с толпой. Ночь лучше, чем утро. В каких-то помещениях можно добиться результата, в других – нельзя. Начав с мюнхенских пивных, Гитлер со временем стал руководить огромными людскими собраниями на открытом воздухе, с большой тщательностью срежисированными и поставленными. Он понимал, почему его метод работал: одинокие, сомневающиеся люди начинали ощущать себя частью большого коллектива, испытывая чувство общности.

В своей книге Гитлер хвастался тем, как ему удавалось давать отпор коммунистам, приходившим срывать его митинги. Он считал, что прибегать к помощи полиции в таких случаях было ошибочным решением. Ему было важно продемонстрировать, что он и его сторонники сами могут за себя постоять. Так возникли знаменитые штурмовые отряды Гитлера, или коричневорубашечники, – его телохранители, появлявшиеся с ним на митингах и на улицах и превратившиеся со временем в огромную личную армию. Гитлер с презрением относился к среднему классу, который ненавидел коммунистов, но не знал, как с ними справиться. Он знал: «террор можно сломить только террором».

Гитлера освободили меньше чем через год. Он заявил, что отказывается от незаконных методов борьбы. Его партия будет идти к власти конституционным путем. При этом он не скрывал, что, как только она этого достигнет, конституция будет радикально изменена. На смену нескольким конкурирующим партиям придет одна – во главе с ним, фюрером. В то же время на пути к власти Гитлер всегда мог опереться на свои вооруженные отряды штурмовиков, в любое время готовых к действию. Чтобы продемонстрировать, что в случае необходимости он не побоится прибегнуть к насилию, Гитлер всегда носил с собой кнут для собак.

Нацистская партия привлекала людей всех классов: рабочих, служащих, лавочников, студентов, земледельцев, среднюю и крупную буржуазию. Другие партии отстаивали интересы определенного класса, сторонников определенных убеждений, последователей определенной религии. Нацистская пария была единственной поистине общенациональной партией и обрела свою популярность потому, что никто больше не мог претендовать на подобный статус. Гитлер и не руководил ею как партией. Это было динамичное национальное движение, претендовавшее на власть над всей страной. Внутри него люди самого разного происхождения чувствовали себя равными, что стало новшеством в стране, где по-прежнему огромную роль играл общественный статус человека. В партии Гитлера все были равны в своей любви к отечеству, принадлежности к арийской расе и покорности фюреру, который, по словам официальных пропагандистов, также входил в ряды этих простых граждан.

Если бы не Великая депрессия и не колоссальный вред, нанесенный ею немецкой экономике, нацизм, скорее всего, так и остался бы политическим течением, не имевшим серьезных последствий. В 1930-м, на второй год Великой депрессии, правительство (как и всегда, коалиционное) распалось. Входившие в него социал-демократы отказывались снижать размер пособий по безработице, на которые жили теперь миллионы людей. Такая принципиальность была гибельной для страны. На последовавших вскоре выборах нацисты совершили заметный рывок: с 2,6 % в прошлый раз до 18,3 % сейчас. В 1932 г., в самый тяжелый момент Великой депрессии, они уже получили 37,3 % голосов и стали самой многочисленной партией в рейхстаге. Поначалу на их сторону переходили последователи других правых партий, затем – центристов, представлявших интересы среднего класса. Общее число голосов, которое набирали рабочие партии – социал-демократы и коммунисты, – еще вполне конкурировало с показателями нацистов. Гитлер поначалу не мог переманить их избирателей на свою сторону. Однако в 1932 г. за него уже голосовал примерно каждый четвертый рабочий. Главным образом это были пролетарии из малых городов и сельской местности. Как видим, Гитлера поддерживали самые разные классы.

С 1930 г. президент Гинденбург стал пользоваться своими чрезвычайными полномочиями, чтобы обеспечивать нормальную работу власти, поскольку ни одно правительство не могло заполучить большинства в рейхстаге. Социал-демократы отказывались сокращать расходы на социальную сферу, а нацисты и коммунисты не хотели ни с кем сотрудничать. Президент и его окружение стали раздумывать о создании авторитарного правительства: оно будет неподконтрольно рейхстагу и сумеет провести суровые меры, необходимые, чтобы выйти из экономического кризиса и предотвратить волнения безработных, которых активно вербовали коммунисты. Крупные землевладельцы, армейские чины и некоторые видные предприниматели убеждали президента ограничить демократические свободы или вовсе покончить с ними.

Большинства в рейхстаге можно было добиться, если бы нацисты пошли на коалицию с другими правыми партиями. Однако Гитлер поставил жесткое условие: нацисты не войдут в правительство, если он не будет назначен канцлером. К тому моменту Гитлер уже превратился в национального лидера, который не собирался, не мог быть простым министром или депутатом. Гинденбург поклялся, что никогда не сделает канцлером такого фанатика. Однако народная поддержка, которую могло принести авторитарному правительству назначение Гитлера, в итоге оказалась решающим фактором. Вступление Гитлера в должность канцлера пытались уравновесить другими решениями: так, только три человека из нацистской партии могли получить министерские портфели. Остальные доставались представителям других правых партий, которые, как предполагалось, будут держать Гитлера под контролем. Страшный просчет! Нацисты были настолько беспринципны в борьбе за власть, а Гитлер вскоре стал настолько популярен, что все старые политики очень быстро ушли в тень. Единственной сдерживающей силой оставался президент Гинденбург. Однако в 1934 г. он умер. Гитлер, будучи канцлером, занял и президентский пост.

Формально нацистская диктатура была установлена на законных основаниях. План Гитлера состоял в том, чтобы заставить рейхстаг принять закон, по которому правительство также наделялось бы законодательными функциями. Существование Парламента в таких условиях теряло всякий смысл. Чтобы провести эти конституционные изменения, требовалось набрать две трети голосов в рейхстаге. Вступая в должность канцлера, Гитлер потребовал от президента досрочных выборов в Парламент и добился своего. Благодаря этому нацисты увеличили в нем свое представительство. Прямо накануне голосования один голландский коммунист поджег здание Рейхстага. Гитлер заявил, что это было началом коммунистического переворота, и убедил президента воспользоваться чрезвычайными полномочиями, чтобы приостановить действие гражданских и политических свобод. Коммунистическую партию объявили вне закона, ее членов отправили в концентрационные лагеря. Но и после этого нацисты не смогли набрать большинства – они получили 43,9 % голосов. Им нужно было заручиться поддержкой правых партий и прокатолической Партии Центра, чтобы провести нужный им закон о чрезвычайных полномочиях правительства. Партия Центра, чья поддержка увеличилась, как и у нацистов, с неохотой, но согласилась поддержать Гитлера после того, как получила от него устное обещание предоставить церквям независимость. Гитлер его не исполнил. Одни лишь социал-демократы отважились голосовать против нацистской инициативы. Коммунисты уже находились либо в заточении, либо в бегах. В день голосования здание Рейхстага наводнили штурмовики, которые должны были запугать всех несогласных. Правительство добилось расширения своих полномочий и благодаря этому смогло запретить социал-демократическую партию, а затем и все остальные.

Таким образом, с левыми партиями Гитлеру удалось расправиться довольно быстро. Этого в первую очередь и хотели люди, разработавшие проект авторитарного правительства.

С евреями, которые были навязчивой идеей Гитлера, нацисты действовали более осторожно. Поначалу им даже приходилось ограничивать агрессию штурмовиков, самовольно нападавших на евреев. Законы, вводившие бойкот еврейского бизнеса, ударили по широким слоям населения и привели к экономическим проблемам, а потому вскоре были отменены. Однако уже в 1935 г. евреи были лишены гражданства, им было запрещено вступать в брачные и даже сексуальные отношения с немцами. В одну ночь 1938 г. с молчаливого согласия нацистов произошли массовые погромы еврейских магазинов, предприятий и синагог. Эту ночь прозвали «хрустальной» – ночью разбитых стекол. После этого евреев начали впервые отправлять в концлагеря просто потому, что они были евреями, а не за их принадлежность к какой-либо политической партии. Затем вновь пошли в ход «законные» методы борьбы: были изданы указы, по которым евреи лишались частной собственности, им запрещалось появляться в общественных местах, их дети были исключены из школ. Поощрялась эмиграция евреев. Пока еще не было понятно, какие страшные формы тотального уничтожения примет эта политика.

Гитлеру понадобилось всего лишь несколько лет в должности канцлера, чтобы выполнить свое обещание об отмене ограничений, наложенных на Германию Версальским договором. Он восстановил воинскую повинность и планировал создать армию, численность которой в пять раз превышала бы дозволенную Версалем. Он возобновил производство военной авиации. Он отправил немецкие войска в демилитаризованную Рейнскую область. Англия и Франция не хотели рисковать и не стали останавливать Гитлера. Они боялись повторения ужасов Первой мировой, к тому же чувствовали – особенно это прослеживалось в Британии, – что условия мирного договора были чересчур суровыми по отношению к Германии и считали нужным дать ей возможность поравняться с другими странами. Лидеры европейских стран старались вести политику умиротворения: нужно позволить Германии делать то, чего она хочет, – в разумных пределах, и тогда агрессия Гитлера пойдет на спад. Или, как это сформулировал Уинстон Черчилль, наиболее последовательный сторонник политики умиротворения в Британии: «Миротворец – это тот, кто кормит крокодила в надежде, что тот съест его последним».

В немецкоязычной Австрии было множество сторонников нацистской партии, которые хотели, чтобы их страна объединилась с Германией. После Первой мировой на территории бывшей Австро-Венгерской империи было создано несколько новых независимых государств. В самой Австрии, территория которой сильно уменьшилась, проживали теперь в основном носители немецкого языка. Однако по условиям Версальского договора им было запрещено объединяться с Германией. Гитлер же был полон решимости присоединить их. Австрийский канцлер под давлением местных нацистов решил созвать референдум по этому вопросу. Однако еще до того, как его успели провести, Гитлер вошел со своими войсками в Вену, где его встретили с ликованием. Так же его встретили и в Германии, когда он вернулся.

Та невероятная популярность, которой добился Гитлер благодаря отмене условий Версальского договора, показывает, насколько сильное чувство национального унижения они вызвали у немцев. Кто-то был готов мириться с этими условиями до лучших времен, другие рвались немедленно их оспаривать. И вдруг в одночасье они просто исчезли! Теперь все немцы – и те, кто поддерживал Гитлера, и те, кто голосовал против него, – были объединены чувством гордости за свою страну, которая возвращалась в ряды великих держав. Позднее, когда на смену победам пришли поражения, Гитлер начал терять свою популярность, однако к тому моменту у него уже сложился репрессивный аппарат, позволявший расправляться с недовольными: их либо устраняла тайная полиция – Гестапо, либо они оканчивали свою жизнь в концлагерях.

В недавно образованных по Версальскому договору государствах – Чехословакии и Польше – располагались области, где также проживало немецкоязычное население. Гитлер выдвинул претензии и на эти территории. Франция и Британия были связаны обязательством защищать целостность Чехословакии, однако, когда Гитлер, желая включить в состав Рейха немецкоязычных чехов, стал угрожать им войной, они ретировались и посоветовали Чехословакии уступить. Когда британский премьер-министр Невилл Чемберлен возвращался в Англию после переговоров с Гитлером, люди встречали его как героя: он сумел сохранить мир. Гитлер заявил, что у него нет больше никаких территориальных претензий в Европе. Однако Чемберлен ускорил оборонительные приготовления Британии…

Лишь после того, как Гитлер вторгся в Польшу в сентябре 1939 г., Англия и Франция наконец объявили ему войну. Чтобы обезопасить себя от противостояния на два фронта, Гитлер заключил с Советским Союзом пакт о ненападении, сумев договориться со страной, вызывавшей у него отвращение, страной еврейско-большевистской заразы. На этот раз немецкий план по захвату Франции сработал: она была повержена за пять недель в ходе так называемой «молниеносной войны» («блицкрига»). Немецкие войска, которых поддерживали танки на земле и авиация с воздуха, очень быстро разгромили противника.

Британия осталась с Гитлером один на один. В Германии уже был разработан план вторжения на остров, однако сначала ей нужно было установить контроль над воздушным пространством. В Битве за Британию безоговорочную победу одержали английские летчики. Черчилль, занявший к тому моменту пост премьер-министра, так отозвался о них: «Никогда еще на полях сражений многие не были обязаны столь немногим». Гитлер предложил Британии сделку: она сохраняет полную власть над своей мировой империей, а в его распоряжение переходит Европа. Однако британцы ответили отказом, чем поставили Гитлера в тупик. Он объяснял их решение происками «еврейской плутократии». Так или иначе, не сумев покорить Британию, Гитлер направил свой взор на восток. Теперь он шел войной на Советский Союз. Это означало, что рано или поздно ему все-таки придется вести войну на два фронта. На первый взгляд это было ошибкой, однако Гитлер не собирался мириться с процветающим «еврейским большевизмом», который к тому же контролировал территории, необходимые для «жизненного пространства» немецкого народа. Некоторых британских политиков привлекала перспектива уничтожить российский коммунизм руками Гитлера, и потому они раздумывали над тем, чтобы пойти на предложенную им сделку. Однако Черчилль, разумеется, не принадлежал к их числу.

Гитлер не считал, что ему придется воевать на два фронта, так как был уверен, что сумеет разгромить российскую армию за пять недель. Это было грубым просчетом. «Молниеносная война» не могла сработать на огромных российских расстояниях и против врага, который имел большие человеческие ресурсы. Сталин, русский диктатор, с помощью жесточайшего контроля и террора сумел провести индустриализацию в отсталой стране, совсем недавно захваченной коммунистами. Это означало, что его армия была снабжена танками, самолетами и артиллерией, сопоставимыми с немецкими. Германия сумела довольно глубоко продвинуться на территорию Советского Союза, однако русские все отступали, пока наконец в феврале 1943 г. не окружили всю немецкую армию под Сталинградом, взяв ее в плен. Гитлер запретил своим войскам отступать и капитулировать даже в тот момент, когда всем было очевидно, что битва проиграна. После Сталинграда русские перешли в наступление. Им понадобилось чуть больше двух лет, чтобы дойти до Берлина.

Война на востоке была для Гитлера больше, чем просто войной. Он превратил ее в настоящий крестовый поход против славян и евреев, которых он массово порабощал и убивал. Освободившиеся земли предназначались для представителей высшей расы. Поначалу евреев просто сгоняли и расстреливали. Однако, поскольку это была монотонная и неприятная работа, нацисты отстроили целые заводы по их уничтожению. Там евреев отравляли газом, а трупы сжигали в печах. Как только эта система заработала, сюда начали свозить евреев со всех завоеванных нацистами земель. Их поиски и транспортировка продолжались даже тогда, когда ситуация на фронте складывалась для Гитлера неблагоприятно и он был сильно ограничен в ресурсах. Для него уничтожение евреев стало первостепенной целью, выполнение которой являлось, во-первых, залогом безопасности Германии в будущем, во-вторых, справедливым наказанием для расы, которая, по его убеждению, спровоцировала как нынешнюю, так и предыдущую войны.

В результате Холокоста в общей сложности погибло около шести миллионов евреев. И хотя нацисты считали, что поступают правильно, свои действия они не афишировали. И все же тысячи немцев, как состоявших, так и не состоявших в национал-социалистической партии, знали об уничтожении евреев, так как были напрямую замешаны в происходящем.

Вера Гитлера в мировой сионистский (еврейский) заговор позволяет объяснить и другие его военные «ошибки». Вот лишь один пример. США воздерживались от участия в разразившей войне вплоть до тех пор, пока Япония, бывшая тогда союзницей Германии, не совершила нападение на американский флот в гавани Перл-Харбор на Гавайях в декабре 1941 г. Президент Рузвельт, естественно, объявил Японии войну. При этом он знал о предубеждении против вмешательства США в европейские конфликты, до сих пор сохранявшемся в американском обществе. Он не стал объявлять войну Германии. Однако Гитлер тотчас же сам объявил войну США, нажив себе врага в лице сильнейшей державы мира. Поступая так, он стремился разоблачить президента Рузвельта, который, по его словам, опирался на «совершенно сатанинское коварство» евреев. Таким образом, чтобы удовлетворить свою жажду расправы с евреями, Гитлер вынужден был вступить в войну против Соединенных Штатов.

Президент Рузвельт уже давно видел в гитлеровской Германии угрозу своей стране, хоть большинство его соотечественников не разделяли опасений своего лидера. Теперь же, когда США вступили в войну, Черчилль и Рузвельт договорились, что в первую очередь они разгромят Гитлера и будут в то же время вести сдерживающую войну против Японии. Таким образом, большая часть войска, высадившегося в оккупированной гитлеровцами Франции в 1944 г., принадлежала США. Командовал им также американец – Дуайт Эйзенхауэр.

Теперь Гитлер должен был воевать на два фронта. Несмотря на то, что война была безоговорочно проиграна, его армия твердо сражалась до самого конца. Американские войска, наступавшие с запада, и советские войска, наступавшие с востока, встретились в Германии в апреле 1945 года. Русские дошли с боями до центра Берлина, где в бункере скрывался Гитлер со своими приближенными. Фюрер не очень переживал из-за того, что затеянная им война довела Германию до страшного опустошения. Вина лежала на немецком народе, который подвел его, и потому не заслуживал жить дальше. Чтобы не попасть в плен, Гитлер покончил с собой.

Нацистский режим, с одной стороны, вписывается в общеевропейскую модель того времени, но в чем-то он представляет собой исключение. Практически во всех европейских странах в межвоенное время демократия уступила место фашистским и авторитарным режимам. Все же представительное правление, не говоря уже о демократии, имело к тому моменту довольно слабые корни. К тому же демократии приходилось прокладывать себе дорогу в том числе в тех странах, которые были созданы совсем недавно по условиям Версальского договора. И в то же время нацизм стал наиболее опасным и губительным явлением XX в. С одной стороны, это произошло потому, что в руках нацистов оказалась величайшая европейская держава, народ которой имел все основания испытывать реваншистские настроения, с другой – потому что ее лидером оказался Гитлер – злой гений, не знающий аналогов в мировой истории. Почему такой человек смог прийти к власти, вроде бы вполне понятно. А вот как ему удалось осуществить свое намерение истребить евреев, кажется, находится уже за пределами нашего понимания. И потому Холокост по-прежнему волнует и ужасает нас.

Гитлер не просто не сумел уничтожить русских коммунистов, он еще и привел Красную армию в самое сердце Европы. Русские установили коммунистические режимы в тех странах, которые они освободили от нацистов: в Польше, Чехословакии, Венгрии и балканских странах, за исключением Греции. Германия была разделена на коммунистический восток и капиталистический запад. В 1946 г. Черчилль заявил, что Европу теперь разделяет «железный занавес».

Однако вскоре, в 1951 г., был поднят другой важный «занавес». Франция и Германия, давние враги, достигли ключевого соглашения, договорившись о совместном использовании угля и железа и прекращении гонки в деле выплавки стали. Из этого начинания родился Европейский общий рынок (1958), куда вошли шесть европейских стран; Франция и Германия стали ядром новой организации. Благодаря этим экономическим преобразованиям Германия начала возвращаться в европейское сообщество и налаживать мирные отношения с другими странами. Экономическое сотрудничество этих государств вылилось в создание Европейского союза (1993) – политической организации, которая в перспективе могла бы стать Европейской федерацией.

В конце 1980-х гг., когда в Советском Союзе началась Перестройка и он перестал поддерживать коммунистические режимы Восточной Европы, все они довольно быстро канули в Лету. Бывшие страны социалистического блока обратились с просьбой вступить в Евросоюз и были приняты. Падение коммунистических режимов привело не только к освобождению миллионов людей, освободилась и вся Европа – от страшного учения, согласно которому европейская цивилизация была всего лишь аппаратом угнетения, на смену которому – через беспощадную диктатуру – должно прийти рабочее государство всеобщего равенства.

Вопрос о том, какой властью должен обладать Европейский союз, до сих пор остается предметом споров. Сама идея такого союза направлена против националистической идеологии, из-за которой разразилась война, однако может ли государство успешно развиваться, если у его жителей нет объединяющего чувства? Может ли на смену национальной идее прийти некий общеевропейский дух, который станет опорой новой федерации?

В 2004 г. страны-участницы Евросоюза составили официальную конституцию – единый документ, который был призван сделать его более сплоченным и заменить различные соглашения, регулировавшие жизнь ЕС до этого. Для принятия конституции нужно было получить согласие всех стран-участниц. Французы и голландцы в ходе народных референдумов выступили против, так что этой инициативе не суждено было реализоваться. Тогда было принято другое соглашение, куда вошла лишь часть мер, предусмотренных конституцией. Возможно, страны Евросоюза также переоценили свои силы, введя общую валюту – евро, поскольку не существует центральной власти, которая была бы ответственна за ее обеспечение.

В проекте еще не принятой конституции Европейского союза, как это обычно бывает, есть преамбула. Естественно, шли споры о том, что стоило в нее включить, ведь европейская цивилизация имеет так много разных корней. Папа хотел упомянуть христианство. Германия бы согласилась с этим, однако Франция – родина и колыбель Просвещения – выступила резко против. Поэтому в преамбуле сказано не о христианстве, а менее определенно – о «религиозном наследии» Европы, которое перечисляется наряду с наследием гуманистическим и культурным. Наибольшее отражение получили здесь идеи Просвещения: Европа, приверженная «общечеловеческим ценностям, нерушимым и неприкосновенным правам личности», следует по пути «прогресса и процветания». А национализм будет преодолен, поскольку, «гордясь своей национальной самобытностью и историей, народы Европы полны решимости преодолеть былые различия и, еще сильней объединившись, выковать свою общую судьбу».