Сила привязанности. Эмоционально-фокусированная терапия для создания гармоничных отношений Джонсон Сью

На сеансе семейной терапии, находящейся на стадии стабилизации, четвертое движение ЭФТ-танго может выглядеть следующим образом.

Терапевт: Что вы почувствовали, когда протянули руки к отцу и сказали: «Я хочу, чтобы у меня был отец — я хочу, чтобы ты был мне отцом»? Это было очень смело. (Джейкоб говорит, что ему было приятно это сказать.) Сэм, что вы почувствовали, когда услышали эти слова?

Сэм: Я тронут. Я тронут до глубины души, Джейкоб. Но внутри я трясусь как заяц. Я не знаю, что это такое — быть отцом, и поэтому я как бы замираю. Я боюсь, что подведу тебя. От этого мне грустно и страшно. Я тоже очень хочу быть тебе отцом.

Терапевт просит Сэма повторить и развивает эту тему, чтобы исследовать ощущение отцовской некомпетентности, которое мешает Сэму отзываться на запросы сына.

В терапии пар на стадии реструктуризации четвертое движение может выглядеть так.

Терапевт: Пол, что вы почувствовали, когда сказали Мэри: «Я правда злюсь. Ты права. Я так одинок и ничего не могу с этим поделать»?

Пол: Я почувствовал себя более уверенно. Словно обрел почву под ногами. Все так и есть. Я не хочу остаться в одиночестве и пытаюсь дать ей понять это.

Терапевт спрашивает Мэри, что она почувствовала, когда услышала слова Пола.

Мэри: Я чувствую себя… странно. Пол никогда еще не выглядел таким уязвимым. Я понимаю его. Я понимаю его. Похоже, я только подстегиваю его злость, когда просто молчу! Кто бы мог подумать?

В индивидуальной терапии на стадии реструктуризации это движение может выглядеть следующим образом.

Терапевт (обращаясь к Кэрол, которая представляет встречу с матерью): Что вы чувствуете, когда говорите матери: «Я больше не собираюсь унижаться и умолять тебя о любви. Мне нужна была твоя любовь, но ты меня отвергла. И дело было не во мне»? (Кэрол вскидывает голову и широко улыбается.)

Кэрол (со смехом): Невероятно. Я как будто вот-вот взорвусь от переполняющей меня энергии!

Пятое движение ЭФТ-танго: интеграция и подтверждение

На заключительном этапе процесса обретения нового и более глубокого взаимодействия клиента со своими переживаниями и переживаниями близких людей терапевт характеризует все предыдущие четыре движения как единое целое и выделяет ключевые моменты и реакции, используя их как подтверждение силы и мужества клиента. Клиент уверяется в том, что может управлять своими эмоциями, понимать себя и окружающих и стать полноценным партнером в том танце, которым являются отношения с близкими людьми. Пятое движение вносит согласованность и завершенность во весь процесс ЭФТ-танго, создавая фундамент для дальнейшего прогресса в терапии. Кроме того, терапевт улавливает положительные эмоции, которые часто возникают на этом этапе, выделяет их и называет. Доказано, что положительные эмоции обостряют внимание и делают мышление более гибким и творческим, снижают тревожность и тем самым мотивируют более пристально приглядеться к привычным паттернам поведения30. В идеале ЭФТ-танго заканчивается моментом позитивного баланса и удовлетворения. Нейробиолог Яак Панксепп, например, считает эмпирическую терапию процессом достижения аффективного нейрохимического баланса31.

Последовательность движений ЭФТ-танго создает фундамент для изменений, укрепляет у клиента чувство уверенности в себе — клиент начинает лучше понимать, что происходит внутри него или нее, осознает, что происходит в его отношениях с другими людьми, и обретает силу изменять и то и другое.

В индивидуальной терапии на стадии стабилизации это движение может выглядеть так.

Терапевт: Кэрол, это просто потрясающе. Вы приняли всю свою «слабость», как вы ее назвали, всю свою боль, встретились с ней лицом к лицу, смело сказали об этом своей матери, а сейчас просто сияете! Похоже, теперь вы в состоянии справиться с этой болью. Вы обрели такой нужный вам кислород.

В семейной терапии на стадии консолидации пятое движение ЭФТ-танго может выглядеть следующим образом.

Терапевт: Вот это да. Просто поразительно. Джейкоб, вы только что переступили через свой гнев и сказали отцу, в чем нуждаетесь. А вы, Сэм, признались в своей неуверенности, но потянулись навстречу сыну. Фантастика — вы просто интуитивно знаете, что такое быть отцом! А вы, Мэри, поддерживали мужа добрыми словами. Благодаря вашей помощи Сэм и Джейкоб нашли путь друг к другу. Сегодня вы все сделали огромный шаг вперед!

Процесс ЭФТ-танго ориентирует терапевта. В случае затруднений или сомнений терапевт может просто вернуться к основе этого процесса — базовому набору фундаментальных терапевтических приемов — и найти нужное направление. Конечно, не все пять движений ЭФТ-танго можно уместить в один сеанс. Большую часть сеанса может занимать вообще только одно из этих движений — особенно на стадии реструктуризации, когда сеансы проходят наиболее насыщенно. Исследования ЭФТ для пар и ЭФСТ показали, что в смягчающих эпизодах изменений усиливаются и часто несколько раз повторяются второе, третье и четвертое движения, образуя совершенно новые уровни взаимопонимания и отзывчивости. Повторение углубляющейся эмоции, ее сочетание с другими эмоциями и разыгрывание волнующих сцен часто приводят к возникновению новых сценариев, укрепляющих связь между партнерами (смягчающие эпизоды изменений требуют особого внимания, и мы более подробно остановимся на них в следующих главах).

В совершенстве овладев базовыми последовательностями движений ЭФТ-танго, терапевт может творчески импровизировать. Знание, как выявить эмоции, как работать с ними в процессе анализа и углубления, как переключать паттерны взаимодействия во время важнейших, насыщенных взаимодействий, как формировать новую, конструктивную привязанность — все это помогает терапевту быть искренним и полностью вживаться в происходящее на сеансе. Во всех этих процессах терапевт и клиент слушают музыку эмоций и изменяют ее, придумывают новые движения танца отношений и инсценируют целое балетное представление безопасной связи, чтобы способствовать положительным изменениям в клиенте и его системе взаимоотношений с эмоциями и другими людьми.

Позиция терапевта в ЭФТ-танго

Терапевт участвует в пяти движениях ЭФТ-танго на нескольких уровнях. Чтобы терапия была эффективной, терапевт должен вживаться в происходящее и быть искренне вовлеченным на личном уровне, но при этом сохранять профессионализм, например, его обязанность — структурировать и направлять сеанс. Контекст отношений — неявные сообщения об отношениях между терапевтом и клиентом — это платформа, на которой базируются все процессы изменений в ЭФТ. Во-первых, терапевт настраивается на эмоциональную музыку сеанса, входит с ней в резонанс и использует свои эмоции, чтобы прочувствовать состояние и проблемы клиента. Внимание терапевта к каждому клиенту должно быть искренним и идти от глубины сердца.

Во-вторых, терапевт должен постоянно контролировать и активно поддерживать безопасность альянса с клиентом. Например, при общении с очень чувствительным клиентом терапевт может рассказать о поведенческих проблемах в очень мягкой, принимающей манере, сразу же подкрепив их словами поддержки. Терапевт осознанно подает сигналы, которые формируют у клиента восприятие сеанса как «тихой гавани», где риски дозируются, а эмпатия ни в коем случае не ослабевает (эта позиция соответствует роли любящего родителя, который помогает ощутить безопасность и спокойствие в бурном море жизни). Терапевт старается быть отзывчивым, неравнодушным и искренним (О. Н. И. — три главных компонента надежной связи, о которых мы говорили в первой главе) с каждым клиентом, и, если ощущение безопасности пропадает, терапевт не продолжает, а стремится всеми силами устранить этот разрыв.

В-третьих, терапевт искренне заинтересован в изучении мира клиента. Он поддерживает клиента на каждом маленьком шажочке, вместе с ним осторожно затрагивает и осмысливает переживания, находит фрагментированные, отрицаемые и избегаемые эмоции. Благодаря ощущению безопасности в альянсе с терапевтом клиент отваживается перейти на новый уровень взаимодействия со своими новыми эмоциональными переживаниями — по мере их возникновения и осмысления. Нейробиологи считают, что более глубокое взаимодействие с эмоциями помогает оптимальным образом формировать и перестраивать нарушенные нейронные цепи32.

В-четвертых, терапевт непрерывно обдумывает все происходящее на сеансе и находит связи с этапами и приемами терапии, а также с целями терапии клиента. Терапевт выступает в роли надежного тыла, когда на сеансе клиент сталкивается с ситуациями, выталкивающими его из зоны комфорта. Например, терапевт может попросить клиента глубже погрузиться в сложное или травмирующее событие или попытаться взаимодействовать с объектом привязанности таким образом, который затрагивает основные проблемные точки.

В-пятых, терапевт и клиент часто совместно размышляют над дилеммами человеческого бытия — не как наставник и ученик, но как два человека, пытающихся научиться жить. Терапевт может отойти от роли эксперта и помочь клиенту понять, что эти дилеммы универсальны, а найти оптимальное решение часто не так-то просто. Терапевт может даже немного рассказать о собственных трудностях.

В целом процесс изменений в ЭФТ требует наличия между клиентом и терапевтом особого альянса, с эмоциональной и личной вовлеченностью терапевта, которая создает основу для перемен.

ОБЩИЕ ЭМПИРИЧЕСКИЕ ПРИЕМЫ

Мы в общих чертах рассмотрели суть человека, общечеловеческие дилеммы и ключевые процессы, способствующие изменениям. Теперь мы можем переходить к конкретным терапевтическим приемам, которые используются в ЭФТ. Описанные ниже приемы полезны и сами по себе, но их комбинирование и сочетание в разных вариациях обеспечивает уникальность подхода в каждом терапевтическом случае — как из отдельных ингредиентов готовят разные сорта хлеба. Например, рефлексия может быть проникнута эмпатией и сочувствием, может использоваться как инструмент для воссоздания целостной картины или даже вести к конфронтации, если в результате описывается поведение, которые клиент не хочет признавать своим. Описанные ниже приемы могут использоваться абсолютно во всех движениях ЭФТ-танго, но некоторые больше подходят и, следовательно, чаще используются для конкретных движений. Например, ЭФТ-терапевт использует любую возможность для рефлексии и подтверждения — от первой встречи с клиентом до прощального рукопожатия. Наводящие вопросы также используются довольно часто, но особенно полезны они в процессе анализа и углубления эмоций.

Приемы индивидуальной терапии

• Отражение — осмысливание эмоций по мере их возникновения. Цель — сосредоточиться на внутренних переживаниях и выразить явными и конкретными словами. Боулби называл внутренние переживания «чувственным опытом» — то есть отражение необходимо не для того, чтобы получить или обработать информацию, а чтобы сделать эти переживания осязаемыми, живыми.

  Пример

  «Когда вы говорите, что смирились с потерей лучшего друга, я замечаю, что вы замираете и вцепляетесь в подлокотники кресла».

• Подтверждение привычных и возможных стратегий управления эмоциями, блоков, имеющих отношение к привязанности желаний и страхов. Цель — дать клиенту уверенность в том, что его защитные механизмы и попытки развиваться нормальны, помочь избавиться от частого чувства одиночества или стыда и обеспечить ощущение постоянной безопасности на терапии.

  Пример

  «Должно быть, вам очень тяжело, Тим. Вы говорите, что ничего не понимаете. Вы еще никогда раньше не прислушивались к своим чувствам, не придавали им значения. Вашим единственным средством защиты было отвлечься и отключиться. Конечно, вы рефлекторно поступаете именно так».

• Пробуждающие вопросы и ответы, вызывающие на поверхность глубинные эмоции и мысли — способы создания переживаний. Цель — воспроизвести ключевые моменты и переживания, которые формируют личность и ее взаимоотношения с миром. При этом процесс идет снизу вверх — от базовых элементов (ощущений, восприятий и эмоций), а не сверху вниз — от абстрактной точки зрения.

  Пример

  «Что вы почувствовали, когда я сказала то-то?», «В какие моменты жизни вы ощущаете эту беспомощность?», «Как именно вы это делаете — “просто отключаетесь”, по вашим словам?», «В каком месте вашего тела сосредоточено сейчас это ощущение?», «Как ваш партнер может помочь вам в этот момент?»

• Углубление взаимодействия с внутренними переживаниями — подчеркивание характерных особенностей момента или реакции и разбор происходящего. Лучше всего для этого использовать повторение и наглядные образы. Намеренное повторение под надзором профессионала можно представить как ослабление мышц, подавляющих эмоции, и постепенное превращение нового и странного во что-то знакомое и привычное. Углубление — основной прием второго движения ЭФТ-танго, но его можно использовать и отдельно. Например, терапевт может использовать особенно яркие наглядные образы, чтобы задать тон и спровоцировать начало драмы (третье движение ЭФТ-танго).

  Пример

  «Я вас понимаю. Так хочется спрятаться, просто скрыться от всех. И немедленно. Часть вас говорит, что это вопрос жизни и смерти. Если кто-то вас увидит, случится нечто ужасное, да? Нельзя этого допустить. Это будет просто катастрофа. Вы не уверены, что выживете, если кто-то увидит вас настоящего. Это опасно? Конечно. Единственный путь спасения — стать невидимым. Спрятаться под плащ невидимки. Он защищает — но из-под него так трудно выбраться».

• Интерпретация на самой границе переживаний клиента. Терапевт пытается помочь клиенту раскрыться сильнее. Но такие попытки должны быть очень аккуратными. Если цель — повысить интенсивность и углубить эмоции, интерпретацию можно предложить опосредованно — так, чтобы клиент самостоятельно сформулировал свои предположения.

  Пример

  «Джим, мне нужна ваша помощь, чтобы разобраться кое в чем. Когда ваш сын пытается до вас достучаться, вы как бы замираете, верно? Именно это сейчас и происходит. Вы замолкаете и почти перестаете дышать. Может быть, вы не знаете, как ответить? Вам незнакомы такие ситуации — из людей, окружавших вас в детстве, никто не стремился наладить контакт и никто не отвечал на такие призывы. Может быть, вы думаете: “Если я сейчас пошевелюсь, я все испорчу. Мои сын и жена разочаруются во мне, все разочаруются во мне. Мне снова скажут, что я неудачник. Лучше уж я помолчу, пока все не уладится как-нибудь само”. Я права, Джим?»

Приемы межличностной терапии

• Отслеживание и отражение взаимодействий и межличностных драм, возникающих на сеансе между близкими людьми, в рассказе клиента или во время воображаемого контакта. Цель — определить и выделить важные реакции и типовые паттерны, которые заводят клиента в проблемные места или блоки, а также очень подробно изобразить суть самоподдерживающихся циклов взаимодействий между людьми.

  Пример

  «Итак, это происходит очень часто. Вы настаиваете и заставляете ее выслушать вашу точку зрения. Вы требуете реакции. Но она “отказывается” соглашаться с вами и “игнорирует” вас. И чем больше она отгораживается от вас, тем сильнее вы давите и требуете, пока не исчерпаете все силы».

• Рефрейминг (Переопределение), направленный на изменение смыслового наполнения реакции или цикла в отношениях. Например, от беспомощности перейти к свободе воли, от негатива и опасности — к позитиву, от критики и враждебности — к страстному желанию. Рефрейминг происходит в эмоционально напряженные моменты негативных циклов межличностного взаимодействия. Цель — переключить мышление клиента с усугубления проблемной ситуации на осознанность и понимание уязвимостей, из которых она произрастает.

  Пример

  «В таких ситуациях ваш отец приходил в ярость и кричал, что вы плохой ребенок, а вы ничего не могли с этим поделать. И в своем муже Билле вы видите своего отца и слышите то же самое осуждение. (Клиентка кивает.) Но Билл зовет вас, потому что вы ему нужны. Он кричит, потому что отчаянно нуждается в вашей помощи, потому что вы — самое важное в его жизни, а не потому что вы сделали что-то не так. Он просит вас о помощи. Можете посмотреть на это с такого ракурса?»

• Прямая инсценировка взаимодействий и реакций — можно использовать тремя способами. Во-первых (см. пример 1), чтобы точно определить повторяющиеся реакции, которые создают проблемы во взаимоотношениях и сопротивляются переменам. Этот прием позволяет вытащить их на свет, благодаря чему их становится легче изменить. Во-вторых, терапевт может использовать прямую инсценировку для демонстрации и проигрывания новых реакций: в конце концов мы сами начинаем верить в то, что говорим другому человеку. В-третьих, нередко (особенно в третьем движении ЭФТ-танго) этот прием используется для преобразования новых эмоциональных переживаний в сигналы для другого человека, которые также могут вызвать новые реакции и, следовательно, иные способы взаимодействия, более здоровые.

  Пример 1

  «Вы говорите, что очень злитесь на него сейчас. Вы не можете удержаться, чтобы не указывать ему на его ошибки, даже когда он говорит, что это причиняет ему боль. Попробуйте просто сказать ему: “Прямо сейчас я не могу ощутить твою боль. Я так зла, я хочу вывести тебя из равновесия. Может быть, я хочу, чтобы ты страдал, чтобы ты знал, что я могу причинить тебе боль. Именно поэтому я продолжаю набрасываться на тебя”».

  Пример 2

  «Вы говорите, что чувствуете себя ничтожеством и потому пускаете в ход всякие безумные угрозы. Попробуйте сказать матери прямо сейчас: “Я угрожаю тебе, но, хоть я и хорохорюсь, в этот момент я чувствую себя полным ничтожеством”».

  Пример 3

  «А что, если вы возьмете вот это потрясающее, кристально ясное утверждение, повернетесь, посмотрите в лицо мужу и скажете: “Я демонстрирую тебе свою броню и пытаюсь сохранить за собой последнее слово, но на самом деле я ужасно боюсь рискнуть и попросить тебя о любви. Ч­то-то внутри меня твердит, что тебе не нужна такая ничтожная, испуганная я”».

Конкретные особенности применения всех этих приемов определяются контекстом терапевтической ситуации. Однако главное — то, как они используются.

Форма реализации не менее важна, чем содержание приема

В любой терапии, основанной на установлении надежной связи между терапевтом и клиентом, решающее значение имеет невербальная коммуникация со стороны терапевта — не только слова. Когда клиент находится в состоянии эмоциональной уязвимости, рискуя вый­ти на новый уровень взаимодействия со своим внутренним миром или другими людьми, терапевт должен действовать по модели RISSSC. Ее элементы расшифровываются так.

1. Repeat — повторяй (слова клиента).
2. Imagery — используй образы (которые рождаются у клиента).
3. Simple words — используй простые слова.
4. Slow pace — говори медленно.
5. Soft voice — говори тихо.
6. Client’s words — используй слова клиента.

Многолетняя практика работы с людьми, находящимися в сильном стрессе (в любом виде терапии), не раз доказывала, насколько важен в терапии стиль поведения терапевта. Например, если терапевт слишком торопится, использует много абстрактных «умных» слов, говорит повышенным или равнодушным тоном, клиенты чаще всего не рискуют углубляться в ситуации, где чувствуют себя уязвимыми, или выходить за рамки привычного поведения. Начинающих ЭФТ-терапевтов учат обращаться с клиентами бережно. В качестве наглядного образа представьте терпеливую, оберегающую мать, которая успокаивает растревоженного ребенка. Если ее голос еще сильнее возбуждает нервную систему ребенка, то есть она говорит слишком быстро и резко, то слова, даже полные любви, не дойдут до ребенка и его реакция может быть непредсказуемой.

Как говорилось выше, повторение используется не для закрепления навыков, а для расслабления. Джеймс Гросс подчеркивает, что для подавления эмоций требуется много сил, поэтому опытные терапевты используют рефлексию и интерпретацию и несколько раз возвращаются к одной и той же болезненной ситуации33. Пять-шесть повторений (например, спокойное переформулирование неохотного признания клиентом возможных проблем), которые, вопреки ожиданиям клиента, не приводят к катастрофе, делают настороженное сопротивление клиента слабее. Клиент расслабляется и перестает подавлять эмоции. Повторение также крайне необходимо, чтобы помочь клиенту сориентироваться и начать воспринимать новую, незнакомую информацию. Использование слов самого клиента способствует принятию и появлению чувства близости. Образы вызывают эмоции и помогают выразить сложные ситуации простым и мощным способом.

В этой главе описана метасистема терапевтических приемов (движений ЭФТ-танго) и связанных с ними процессов изменений, а также упомянуты более общие микроприемы в эмоционально-фокусированной модели привязанности. В следующих главах более подробно рассказывается о процессе изменений в отдельных видах терапии: индивидуальной, семейной и для пар. В процессе мы будем обращаться к движениям ЭФТ-танго и приемам, описанным в этой главе.

• Теория привязанности отводит эмоциям главное место в изменении личности. Центральный пункт теории привязанности и основанной на ней терапии — управление эмоциями и создание эмоционального баланса. Мы помогаем клиентам изменить способы управления эмоциями и используем эмоции, чтобы «изменять» людей — вызывать к жизни и формировать новые поведенческие паттерны. Процесс изменения врожденный, естественный и основан на биологических предпосылках.
• Существенная часть процесса изменений — выявление и упорядочивание эмоций, их дифференциация и осмысление основных повторяющихся эмоций. Конструктивное управление сильными эмоциями формирует конструктивную зависимость от других людей и способствует развитию личности.
• Чтобы работать с эмоциями эффективно, мы должны уметь различать уровни обработки эмоций и знать, как формировать терапевтические эмоциональные переживания, которые обязательно ведут к изменениям как во внутреннем мире, так и во взаимоотношениях с близкими людьми. Изменения — процесс внутренний и внешний одновременно.
• В эмпирической терапии, основанной на теории привязанности, процесс изменений можно представить в виде метасистемы терапевтических приемов и изменений — ЭФТ-танго. В основе ЭФТ-танго лежит точная, неустанная, эмпатичная отзывчивость терапевта: отражение или отзеркаливание в настоящем процессов, происходящих во внутреннем мире и межличностных взаимоотношениях; анализ и углубление эмоций; инсценировка новых, более близких контактов с важными людьми (реальными или воображаемыми), отработка происходящего во время этих контактов; подтверждение нового опыта, способствующее его интеграции в личность и систему взаимоотношений с другими людьми.
• В ЭФТ-танго и на сеансах терапевт использует общие приемы гуманистически ориентированной и системной терапии, например рефлексивные вопросы и инсценировку новых взаимодействий. Главное — необходимо постоянно поддерживать у клиента ощущение безопасности. Терапевт использует успокаивающий тон и эмпатию, чтобы дозировать риски, которые клиент принимает во время реконструкции своего внутреннего мира и системы взаимодействий с другими людьми.
• ЭФТ-терапевт должен иметь надежную основу для работы: восприятие с точки зрения теории привязанности, точное знание природы и силы эмоций как важной части процесса изменений, умение использовать метасистему базовых приемов и интегрировать новые переживания в мироощущение клиента. Терапевт должен ясно представлять направление пути и уметь использовать для руководства процессом изменений именно то, что станет для нервной системы клиента наиболее убедительным аргументом, — эмоции и новые, конструктивные способы взаимодействия с близкими людьми.

ГЛАВА 4

ЭФТ и теория привязанности

Укрепление чувства собственного «я»

Чтобы сформировать и сохранить представление о себе, нужен взгляд со стороны.

Дэниел Стерн1

Я видел ангела в куске мрамора. И резал камень, пока не освободил его.

Микеланджело

Надежная взаимосвязь с окружающими и гармоничное и комплексное самоощущение, которое помогает противостоять жизненным трудностям, — две стороны одной медали. Жизнь сплетена из тесных личных взаимосвязей, в рамках которых не прекращается процесс формирования личности. С точки зрения привязанности непрерывное личное развитие подразумевает ряд ключевых процессов, куда входят стратегии управления обычными эмоциями, модели поведения в условиях опасности или неопределенности, формирование определенных и предпочтительных представлений о смысле жизни (это, например, эмоционально окрашенные ожидания и каузальная атрибуция), которые порождены существующими моделями поведения человека и взаимосвязаны с отношениями с окружающими, создание поведенческого репертуара и особых протоколов контактов с другими людьми. Эти процессы развития основаны на взаимодействии и зависят от чувства взаимосвязи с окружающими.

Научные исследования в области привязанности дают представление о состоянии здоровья, что позволяет врачу установить четкие цели в отношении индивидуальных психотерапевтических сеансов. Если говорить более конкретно, идеальный результат терапии, основанной на привязанности, — эмоционально уравновешенный индивид, открытый к восприятию, гибкий в своих поступках, энергичный и заинтересованный и, прежде всего, способный расти и развиваться. Боулби определяет здоровую функционирующую модель себя и окружающих как объект постоянного пересмотра в свете накопленного опыта. Исследование, связывающее положительный опыт внутриличностных и межличностных взаимосвязей с чувством защищенности (см. главу 2), весьма масштабно. Мы вкратце остановимся на нем, поскольку оно имеет отношение к индивидуальной работе с клиентами.

ИНДИВИД И ЕГО ЛИЧНЫЕ ВЗАИМОСВЯЗИ

Огромное количество фактов подтверждает уверенность в том, что отсутствие доверительных отношений ограничивает и стесняет человека. Сознательная отчужденность сродни той, что мешает проявить креативность при решении проблем, наблюдается у не­уверенных в себе людей даже в тех ситуациях, когда обстановка способствует позитивному настрою и спокойному изучению ситуации2. Индивиды со склонностью к избеганию игнорируют сигналы о возможности безопасного сознательного контроля, а тревожные люди реагируют на позитивные предпосылки (например, обращение к счастливым воспоминаниям) ограниченно, видимо не доверяя сигналам, что опасности нет. Что касается моделей поведения, то склонные к избеганию люди больше нацелены на взаимодействие с собой, чем на выполнение задач, поэтому им сложно признавать ошибки и пересматривать свои решения или планы. Иррациональные убеждения и страх быть отвергнутыми, наблюдающиеся у склонных к тревожности людей, также мешают полностью сконцентрироваться на выполнении задач3. Эти свидетельства противоречат устоявшимся представлениям о том, что достаточно воспринимать человека как единое целое, отсекая его социальные взаимосвязи, чтобы проникнуть в его сознание, проанализировать и воздействовать на него.

Цель ЭФИТ фактически точно та же, что и в ЭФТ для пар и ЭФСТ для семейной терапии, а именно: скорректировать эмоциональное восприятие клиента в целом и найти новые способы взаимодействия с окружающими, переоценить свой опыт и по-другому взглянуть на проблемы бытия. Текущая работа с клиентом происходит с учетом ограниченных и повлекших негативные последствия решений, принятых в прошлом. Специалисты, работающие в области ЭФИТ, придерживаются того мнения, что, преодолевая сложности, мы основываемся на имеющемся опыте, но парадокс состоит в том, что неожиданно мы оказываемся в тупике, ибо используем ограниченный набор стратегий, не применимых к данной ситуации.

Привязанность и индивидуальная терапия

Каким образом теория привязанности и научные открытия связаны с индивидуальной психологической коррекцией? Исследования в области привязанности все чаще используют как теоретическую и практическую основу при индивидуальной психологической коррекции в клинической практике ЭФИТ и в ускоренной экспериментальной динамической психотерапии (AEDP)4 и частично как общетеоретическую базу в некоторых подходах, таких как интерперсональная терапия (IPT)5 и эмпирическая и эмоционально-фокусированная терапия (PE/EF)6. Все эти подходы относятся к психодинамической или гуманистической эмпирической психотерапии. Однако они отличаются по многим аспектам, таким как роль специалиста, используемые приемы, учитывается ли круговая причинность как элемент системного теоретического подхода при работе с клиентом (в ЭФТ этот момент определенно принимается во внимание), интенсивность и роль взаимосвязи между клиентом и психотерапевтом, простота и ясность формулировок при коррекции, первостепенная роль науки о привязанности в ходе лечения и, наконец, уровень эмпирической валидизации. Например, в ускоренной экспериментальной динамической психотерапии, описанной Фоша7, работе с положительными эмоциями уделяется больше внимания, чем в ЭФИТ, а определение функциональных нарушений менее обос­новано аналитически. Все подходы принимают во внимание, каким образом травмирующий прошлый опыт, особенно связанный с близкими людьми, которые ассоциируются с поддержкой и защищенностью, влияет на трактовку и восприятие настоящего, что приводит либо к росту, либо к нарушениям. Они также признают, что эмоции играют ключевую роль в жизнедеятельности человека. (Если читателю интересно, чем описанная здесь ЭФИТ отличается от более психодинамической интерперсональной терапии, эмпирической и эмоционально-фокусированной терапии — эти модели были выбраны для наглядного сравнения и протестированы в ходе финальных исследований, — их сходства и различия описаны в Приложении 3.)

Есть и другие достойные внимания исследователи, связывающие привязанность с психотерапией. Питер Костелло тонко подмечает, как ответы на самые главные вопросы — кто я и кем могу стать — формируются под влиянием привязанности8. Он предполагает, что вместе с близкими нам людьми мы решаем, что перед нами, и даем этому название; предполагаем, что случится, если мы останемся одни и нас охватит страх; что лучше — высказаться или маскировать свою уязвимость; и как заставить другого человека реагировать. Эти сценарии затем сохраняются в нашей нейронной цепочке и включаются автоматически, становясь нашей неотъемлемой частью!

АНАЛИЗ ДЕПРЕССИИ И ТРЕВОЖНОСТИ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ПРИВЯЗАННОСТИ

Слабое чувство привязанности ассоциируется с уязвимостью в вопросах душевного здоровья в целом и развитием депрессии и тревожного расстройства в частности. Выявить точную последовательность, приводящую к определенным нарушениям, практически невозможно. Принцип мультифинальности (когда одного и того же результата можно достичь разными способами) свидетельствует о том, что у человека с неким багажом привязанности и определенным континуумом в области тревожности или избегания разовьются одни симптомы, тогда как у другого в аналогичном состоянии будут наблюдаться иные симптомы. На развитие нарушений влияют такие скрытые факторы риска, как отдаление от родителей, более явные факторы риска, например методы управления эмоциями, и промежуточные факторы, такие как характер существующих взаимоотношений и постоянный стресс9. Сторонники теории привязанности предполагают, что привязанность избегающего типа чаще связана с нарушениями, проявляющимися внешне (например, злоупотребление психоактивными веществами, антисоциальное расстройство), и что существует явная взаимосвязь между тревогой и страхом, связанными с неуверенностью в близких отношениях, и внутренними нарушениями, включая депрессию, тревожное расстройство и посттравматическое расстройство10.

Боулби предполагал, что «клинические состояния оптимально рассматривать как вариант нарушения здоровой реакции на ситуацию»11. Уход в себя и отказ от действий могут быть функциональным откликом в невыносимой или опасной ситуации, когда человек чувствует себя крайне уязвимым12, например, если он зависим от опасного и непредсказуемого близкого человека. Гнев и сверхнастороженность — легко вызываемые эмоции, которые часто возникают, если человек считает, что его неизбежно отвергнут или покинут. Нарушения начинаются, если подобная реакция становится универсальной и всеобъемлющей и не поддается пересмотру.

Что касается депрессии, Боулби отмечает дезорганизацию, которая следует за потерей и в сочетании с беспомощностью запускает депрессивные процессы. Лучшая защита в его понимании — «адекватное поведение и достоинство»13. Автор также поясняет, что люди, находящиеся в депрессии, обычно описывают свое состояние с помощью четырех прилагательных, а именно: одинокий, нелюбимый, ненужный, беспомощный. Такие клиенты часто считают себя неудачниками и обычно рассказывают о том, что в процессе близких отношений не соответствовали ожиданиям других людей и никогда сами себя не ценили. Они в самом деле считают, что недостойны сочувствия и заботы. Моя клиентка Джен говорила: «Я никогда и ни в чем не могла угодить отцу. Что бы я ни сделала, он не был доволен. Полагаю, я просто приняла это как данное и жила в соответствии с такой установкой. Я перенесла ее и на себя, я критикую себя по любому поводу». Утрата, неудача и самокритика деморализуют и создают почву для депрессии. Неважно, что служит предпосылкой, перспектива близких отношений выстраивается параллельно модели депрессии, предложенной Хамменом: интрапсихический отклик и межличностная дисфункция подпитывают, поддерживают и усиливают друг друга14. Склонность к депрессии, обусловленная личным опытом, стрессом, негативным восприятием себя и других, формирует дезадаптивное межличностное взаимодействие, разрушающее отношения и усиливающее депрессивное состояние.

Подобная ситуация характерна и для тревожности, но тревожное расстройство не влечет утраты положительных эмоций в такой же мере, как депрессия, а вместо отказа от действий часто наблюдается возбуждение и повышенная чувствительность к опасности15, хотя крайняя тревожность может вылиться в паралич и неспособность двигаться и действовать. Повышенная чувствительность к пренебрежительному отношению и связанный с этим стресс, сопровождающие тревожность в отношениях, также являются предвестниками депрессии16. Тревога предупреждает нас о возможной опасности и запускает защитные механизмы. В этом качестве она может быть чрезвычайно полезной и увеличить продуктивность нашей деятельности. Но если сигнализация постоянно работает на полную мощность, тревога подпитывает сама себя и запускает процесс разрушения, превращаясь в проблему.

Ниже перечислены четыре ключевых элемента дисфункциональной тревоги17.

1. Часто возникающие сильные негативные эмоции, отсутствие четкого механизма принятия таких эмоций.
2. Постоянная необъективность при обработке информации, нетерпимость в отношении к неопределенности и двой­ственности ситуации (также характерно и для депрессии).
3. Избегание при взаимодействии с эмоциями, подавление негативных эмоций: они рассматриваются как неконтролируемые и невыносимые. К несчастью, подавление приводит к обратному эффекту, обостряя или подпитывая негативные эмоции и физиологический тонус18. Избегание назвали криптонитом всех психических расстройств, поскольку оно препятствует корректирующему опыту и парадоксальным образом обостряет нашу чувствительность к тому, чего мы избегаем. При генерализованном тревожном расстройстве беспокойство или не­удержимые порывы могут рассматриваться как способ избежать тяжести тревоги и депрессивных симптомов, но они поддерживаются благодаря постоянному избеганию взаимодействия19.
4. Обобщение всех негативных реакций под понятием страха — страх страха (особенно ярко выражено при панических расстройствах). На его интенсивность, длительность и последствия влияет интерпретация негативного опыта. Склонность к тревожности, выраженная в обостренном ощущении и преувеличении угрозы или опасности, предсказывает развитие депрессии и тревожных расстройств20.

Как правило, важное значение имеет восприятие опыта. Важна не просто частота негативных эмоций, а то, как человек справляется с тревожностью или плохим настроением. То, каким образом вы воспринимаете и реагируете на негативные эмоции, часто, как ни парадоксально, приводит к их обострению и сохранению в условиях тревожных расстройств и депрессии. Негативное восприятие и обработка неприятных эмоций порождают замкнутый круг, который создает условия для дальнейших страданий.

У таких разных тревожных и эмоциональных расстройств есть много общих черт. Эти схожие аспекты, в частности вопросы, связанные с регулированием эмоций, и факторы, влияющие на процесс взаимодействия, общие для обоих видов состояний, описаны Барлоу в унифицированном протоколе, касающемся эмоциональных расстройств. Эта модель подробно описывает общую структуру тревожности и депрессии21 и демонстрирует, как эти две проблемы можно объединить в одну общую категорию — негативное эмоциональное расстройство. Унифицированный протокол тесно перекликается с теорией привязанности и основанными на ней методами коррекции, например ЭФТ. Оба подхода основаны на том, что ключевые общие признаки тревожных расстройств и депрессии — ощущение опасности и чувство отсутствия контроля. Последнее также усугубляется неэффективными стратегиями управления эмоциями, что еще больше обостряет проблему. И унифицированный протокол, и ЭФТ основное внимание уделяют постепенному погружению, в ходе которого пугающий или болезненный опыт постепенно переосмысливается и меняется отношение к нему. Акцент делается на формирование новых приемов управления эмоциями и использование клиентом социальной поддержки в большей степени.

Если говорить конкретнее, специалист, опирающийся на унифицированный протокол или ЭФТ, будет:

• спрашивать об эмоциях и изучать типичную реакцию на них, а также связанные с ними поступки;
• помогать клиенту изменить свое восприятие угрозы и мнение о своей способности справиться с ней, например работая с катастрофизацией и помогая ее снизить;
• поощрять принимать свои эмоции в целом.

Унифицированный протокол говорит о том, что риск сопутствующего развития тревожных расстройств и депрессии высок22 и что проявления одного вида расстройства становятся фактором риска для других отклонений. Коррекция какого-либо нарушения приводит к значительным улучшениям других расстройств, даже если работы с ними не проводилось. Многие эмоциональные нарушения аналогичным образом смягчаются благодаря антидепрессантам, что свидетельствует об общей патологической физиологии этих явлений. Барлоу, как и ученые, исследовавшие привязанность, предполагает, что обостренное чувство неопределенности и отсутствия контроля может быть связано с функционированием мозга, ранее столкнувшегося с неблагоприятным опытом, либо быть приобретенным приемом, который демонстрируется в разных случаях и приводит к различного рода тревожности и перепадам настроения23. Подобные проблемы рассматриваются как менее опасные вариации более серьезного синдрома — негативного эмоционального расстройства. Общее описание этого нарушения совпадает с лаконичной и не стремящейся патологизировать точкой зрения теории привязанности и ЭФТ как эмпирической терапии. В ходе коррекции определяется характер проблемы клиента и ведется работа над ней без стремления подогнать нарушения под существующую систему диагностики, согласуясь, например, с «Диагностическим и статистическим руководством по психическим расстройствам» или справочником «Международная классификация болезней».

В тех моментах, когда теоретические постулаты унифицированного протокола не совпадают с основами теории привязанности, Барлоу предлагает ориентироваться на оценку невротического состояния клиента с учетом его темперамента и характера. Я предполагаю, что теория привязанности и научные исследования предлагают куда более убедительную теоретическую базу. Коррекция, согласно унифицированному протоколу, также отличается от ЭФТ. Первый метод предполагает интенсивную работу дома и выполнение упражнений с упором на наставничество, сознательный подход и поведенческий анализ. (Унифицированный протокол в практических руководствах рассматривается и как «традиционная когнитивно-поведенческая терапия», и как «эмоционально-фокусированная терапия». С точки зрения ЭФТ, хотя унифицированный протокол и уделяет больше внимания эмоциям, чем бихевиористские модели, использование столь общих понятий скорее запутает, чем прояснит ситуацию.)

КЛИЕНТЫ С ЭМОЦИОНАЛЬНЫМИ НАРУШЕНИЯМИ

В этой книге основной акцент делается на коррекцию депрессии и тревожности, которые также называют «эмоциональными нарушениями». Как же практикующие специалисты, приверженцы теории привязанности, рассматривают подобные расстройства?

Работа с клиентом в ЭФТ строится на двух принципах, вне зависимости от выбранных методов воздействия. Во-первых, цель эмпирической терапии — не устранить выявленные в начале лечения симптомы, а предложить для них быстродействующие решения. В общем описании ЭФТ для пар сказано, что психотерапевт — это не ментор, который корректирует ложные предположения, учит определенным навыкам или делает мудрые выводы24. В этом отношении стоит отметить, что специалист, практикующий ЭФТ, — консультант, который разделяет болезненный опыт клиента и сопровождает его (как в старой пословице: «Иногда единственный выход — это вход»), помогая более полно переработать этот опыт. Как считает Роджерс, терапия — это когда терапевт и клиент «с удовольствием упорядочивают прошлый опыт»25. Наиболее конструктивный путь — нормализация нашей способности переосмысливать случившееся, ограниченной слепыми зонами, появление которых обусловлено историей нашей жизни и неизбежной борьбой с трудностями бытия. Вероятно, это главный элемент эмпирической гуманистической модели, или личностно-ориентированного подхода.

Во многом этот подход противоречит попыткам определить и классифицировать проблемы в области психического здоровья сторонников формальных диагностических систем, таких как, например, «Диагностическое и статистическое руководство по психическим расстройствам». Содержащиеся в них описания могут быть полезны для специалиста. Кроме того, включенные в подобные руководства короткие опросники, например шкала оценки депрессии по Беку26, могут служить вспомогательными инструментами, которые помогут лучше понять проблему клиента. В семейной терапии на первом этапе можно использовать шкалу взаимной адаптации в паре27, хотя будет полезен и более новый инструмент — индекс удовлетворенности пар28. В любом случае оценка состояния клиента — неизменный элемент терапии, в ходе которого будут выявлены наиболее болезненные и проблематичные вопросы.

Во-вторых, во время оценки основное внимание уделяется процессу, а не содержанию. В ходе первого сеанса ЭФТ формируется безопасная среда и база для сотрудничества, психотерапевт поощряет клиента открыто говорить о своих проблемах. Специалист узнает о ситуации клиента и о его планах. Наука о привязанности считает29, что манера повествования клиента и его взаимодействие с окружающими (психотерапевтом или другими людьми во время сеанса) как минимум столь же информативны, как и содержание самого рассказа. Специалист обращает внимание на невербальные сигналы, выражение эмоций и управление ими, связность изложения, особенности описания себя и других людей. Очевидно, что люди с надежной привязанностью излагают факты более точно и последовательно, а также более вдумчиво анализируют произошедшее. Клиенты с тревожным типом привязанности склонны отдаваться эмоциям, рассказывают много и бессвязно, тогда как люди с избегающим типом излагают информацию весьма поверхностно, стремятся сменить тему, не отвечают на вопросы и держатся отстраненно, рассказывая об особо болезненных событиях безучастно и без эмоций. Таким образом, часто то, как клиент передает информацию, больше говорит специалисту, чем то, что именно человек рассказывает. Как отмечено в последней главе, подробность изложения и гранулярность эмоций позволяют специалисту настроиться на характерный для клиента способ взаимодействия.

Первоначальное общение — настоящий процесс открытия (во 2-й и 3-й главах мы говорили об этом этапе ЭФТ — открытие, выявление и раскрытие эмоций) и для специалиста, и для клиента. Если психотерапевт сознательно ограничится жесткими рамками поиска диагноза или будет усиленно пытаться обнаружить в истории клиента элементы, которые в освоенной им теоретической базе считаются крайне важными, это негативно повлияет на непринужденный и доверительный характер процесса открытия. Помните расхожую фразу: если из инструментов у нас только молоток, все остальное становится гвоздями. Именно поэтому эмпирическая терапия ориентируется на личность клиента и нацелена на прочный контакт с ним, а не на исследование характера возникшей проблемы. Этап открытия особенно важен при работе с людьми, принадлежащими к разным культурным, экономическим, расовым или сексуальным группам. Например, пара из Японии рассказывает мне о том, как в их стране воспринимается понятие чести и как это влияет на взаимодействие партнеров. Жертва насилия делится информацией о том, что переживает и какой опыт извлекает женщина после такого рода травмы. Эмоции и привязанность — универсальные факторы, создающие общую основу даже в случае значительных культурных различий и способов внешнего выражения. Специалист, работающий в области ЭФТ, не перестает учиться тому, что значит быть человеком. Никто не осознает случившееся так, как сам клиент, поэтому главное для психотерапевта — способность настроиться на человека, проанализировать и присоединиться к его опыту.

Как уже упоминалось ранее, ЭФИТ больше направлена на коррекцию депрессивных и тревожных состояний, включая последствия травмирующих событий и экзистенциальные проблемы, возникающие вследствие таких событий, в особенности касающиеся межличностных отношений и негативных взаимодействий. Если же говорить об определении круга терапевтических приемов, здесь решающую роль играет способность специалиста сформировать безопас­ную среду. ЭФТ — это обычно краткосрочное взаимодействие, требующее определенного внимания и участия. Психоз или антисоциальное расстройство личности делают такое взаимодействие маловероятным. При наличии серьезных факторов риска, например хронического аддиктивного поведения, тяжелой хронической депрессии или большой вероятности суицида, оптимальным вариантом станет привлечение и совместная работа с другими специалистами с использованием особых методов вмешательства и/или лекарственных препаратов. Если клиент проходил лечение, пытаясь избавиться от определенных проблем, например зависимости, и желает попробовать ЭФИТ, врач будет согласовывать свои действия с другими привлеченными к терапии специалистами (разумеется, с согласия самого клиента). Психотерапевт должен быть уверен, что клиент спокойно перенесет включение в процессы ЭФТ, для чего должен скорректировать скорость и интенсивность терапии в зависимости от степени толерантности клиента.

При работе с существующими проблемами психотерапевт следит за тем, как клиент выстраивает свой рассказ и какие рабочие модели себя и других формирует. Работа с клиентом и его вовлечение в ЭФИТ строятся с акцентом на следующих моментах:

• проблемы с регулированием эмоций, циклы очень активного взаимодействия или оцепенения и отдаления;
• соматические расстройства, например мгновенное отдаление или боль и дискомфорт в теле;
• блокирование эффективного и последовательного осмысливания, способствующего содействию и формированию позитивных моделей себя и других;
• блокирование адаптивного ответа в тех случаях, когда, например, неопределенность или конфликт приводят к параличу, застою и подавлению, фрагментированию или отрицанию эмоций;
• негативные модели себя, когда человек считает себя никчемным и недостойным заботы, неудачником, слабым или беспомощным, а иногда и столь нежеланным для окружающих, что стремится избегать человеческого общения;
• негативные модели окружающих людей, которых человек считает опасными или как минимум ненадежными и уверен, что они неизбежно покинут или отвергнут его.

Когда преобладают негативные модели себя и других, завоевать доверие — очень рискованное предприятие. Оно увенчается успехом лишь в том случае, когда на первый план выходят заложенное природой стремление к эмоциональной взаимосвязи и страдания, связанные с изоляцией. Разумеется, такие крайне неблагоприятные модели не приговор, они периодически появляются. Но если они в значительной степени негативны, то человек оказывается в среде, где необходима постоянная бдительность, а эмоциональное состояние варьируется от гипер- до гиповозбуждения. При подобных скачках условия для роста и гибкости затруднены, а процесс возможного пересмотра рабочих моделей сложен. Человек не может сделать выбор и самостоятельно действовать, он поддается импульсивной реакции на возникающие триггеры и теряет способность анализировать, выбирать и переосмысливать опыт или взаимоотношения. Для осуществления эмоциональной коррекции в ходе ЭФИТ необходимо прояснить и структурировать чувства клиента, что, как правило, приводит к осознанию безусловного выбора, который присутствует в жизни человека, и возможности другого выбора, который ведет в новом направлении.

Вне зависимости от внешнего впечатления, явной дисфункциональности, характера и количества диагнозов, психотерапевт всегда активно ищет сильные стороны каждого клиента и озвучивает их. В некоторых случаях сам факт, что клиент выжил, продолжил бороться и обратился за помощью, — невероятное подтверждение его смелости. Отказ специалиста от патологизации ситуации часто становится первым шагом к тому, чтобы клиент принял себя и начал анализировать свое мировосприятие. По мере того как психотерапевт знакомится с системой взглядов своего подопечного, помогая ему понять и выделить то, что действительно важно30, становится понятно, что вызывает наибольшую озабоченность клиента в отношении себя, взаимодействия с другими людьми и экзистенциальных дилемм.

Формулировка ключевой проблемы — результат совместных усилий, и этот процесс укрепляет терапевтический альянс. Один человек приходит к терапевту, чтобы проверить, можно ли с ним побеседовать о себе; у другого наготове план серьезных перемен в жизни, и он опасается, что поддастся тревожности. Иногда клиенты озвучивают противоречивые цели, которые требуют совместного анализа и пересмотра. Некоторые начинают посещать психотерапевта, чтобы убедиться в том, что их отношения действительно неважные, а партнер невыносим. Чем яснее, конкретнее и реалистичнее сформулирована цель лечения, тем лучше. Когда задачи четко определены, специалист способен адекватно реагировать и вести клиента к поставленной цели. Если это невозможно, поскольку поставленные задачи противоречат целям ЭФТ, специалист обращает на это внимание. Например, психотерапевт может предложить бывшему военному и его жене посетить психиатра, чтобы тот назначил медикаментозное лечение, и/или порекомендовать сеансы ЭФИТ. Индивидуальная работа поможет бывшему военному справиться с болезненными воспоминаниями о боевых действиях, и тогда он будет готов начать сеансы ЭФТ с другим специалистом.

Во время работы с клиентом психотерапевт сосредоточен на текущем процессе. Он не старается определить отдельные черты характера клиента или навесить на него какие-то ярлыки, но стремится сформировать открытую и интересную для клиента среду в настоящем. Цель специалиста — определить ограничения, которые накладывает на человека его привычный шаблон анализа происходящего и стандартные модели взаимодействия с окружающими. Приверженцы теории привязанности и эмпирической терапии, следуя советам Роджерса и Боулби, полагают, что человеку присуще врожденное желание расти и искать способы удовлетворения своих потребностей. Если оценивать позицию клиента с состраданием и с точки зрения выживания, его поведение всегда будет «разумным». Исходя из этой установки, психотерапевт фокусируется на боли клиента, помогая сделать ее осязаемой, и определяет модели, которые человек неосознанно создает или в которые погружается, что мешает его положительному функционированию.

ЭТАПЫ ТЕРАПИИ

Как уже отмечалось ранее, модель ЭФТ предполагает три этапа: стабилизация (в ЭФТ для пар эта стадия называется деэскалация — очевидно, что стабильности можно достичь лишь путем сокращения масштаба негативных форм взаимоотношений), реструктуризация и консолидация. На этапе стабилизации устанавливается хороший контакт со специалистом и формируется новый эмоциональный баланс, который создает прочную базу для дальнейшего исследования и взаимодействия с незнакомым и/или болезненным опытом. В ходе реструктуризации взаимодействие с психотерапевтом крепнет, начинается корректировка своего опыта и пересмотр моделей себя и окружающих, изменяется эмоциональное восприятие и под влиянием конструктивной зависимости формируются новые модели взаимодействия. Затем на сцену выходит консолидация. На этом этапе личностные и системные изменения в отношении клиента встраиваются в его жизнь и модель экзистенциального выбора и формируется психологическая устойчивость, которая поможет избежать рецидива.

Сейчас мы более подробно рассмотрим все элементы этих этапов и типичные для ЭФИТ виды вмешательства. Основные модели вмешательства в ЭФИТ описаны в главе 3. Но в определенных случаях бывают отклонения от принятых процедур вмешательства, и мы поговорим об этом в следующих главах. Затем мы кратко обсудим повторяющийся основной процесс ЭФТ-танго, который проходит все стадии ЭФИТ (см. главу 3).

Этап 1: стабилизация

Необходимые элементы первого этапа в ЭФИТ следующие.

• Обсуждение хода терапии вместе с клиентом, формулировка целей, их анализ на основании рассказа клиента, истории его взаимоотношений и взаимодействия со специалистом, поиск сильных и слабых сторон клиента. Предполагается, что эти элементы всегда будут влиять на управление эмоциями, межличностные отношения и формирование негативных моделей себя и окружающих.

  Типичное вмешательство

  «Итак, сейчас вы способны проанализировать свою жизнь и увидеть ключевые проблемы, хотя назвать их и смотреть правде в глаза нелегко. Вы надеетесь, что теперь мы сможем найти способ бороться с вашей тревожностью, которую вы испытываете при взаимодействии с окружающими, и вы будете способны больше доверять людям и чувствовать себя комфорт­но. Я правильно понимаю ситуацию?»

• Совместное создание «тихой гавани» и безопасного фундамента, принимая во внимание любые противоречивые чувства, которые могут возникнуть у клиента.

  Типичное вмешательство

  «Как я могу помочь вам чувствовать себя в безопасности во время наших сеансов? Я слышала, что предыдущий специалист был склонен читать нотации и это вам не понравилось. Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя неуютно. Если вам вдруг покажется, что я читаю нотации, можете ли вы сказать мне об этом? Наша цель — докопаться до истины в вашем понимании и найти свой путь».

• Поиск совместно с клиентом методов, с помощью которых он поддерживает депрессию и тревожность, отслеживание и обозначение повторяющихся моделей, которые формируют внутренний эмоциональный мир. Специалист проясняет процесс регулирования эмоций (отмечая, как человек разжигает свои чувства, отвергает их или пытается блокировать) и их осмысление, которое возникает в ходе этого процесса. Кроме того, психотерапевт вместе с клиентом определяет характерные для него модели взаимодействия в ходе межличностных отношений (проще говоря, отмечает, как человек стремится навстречу другим, отдаляется от них или настраивает себя против них). Специалист слушает рассказ клиента, но ищет в нем определенные элементы — модели поведения, касающиеся внутреннего цикла (обработка эмоций) и внешнего цикла (межличностные отношения).

  Типичное вмешательство

  «Что происходит, когда звонит человек, с которым вы могли бы подружиться, и предлагает встретиться? Что вы чувствуете или делаете в этот момент и что вы ощущаете, когда мы обсуждаем это? Похоже, вами овладевает неуверенность, вы застываете — цепенеете, как вы выразились, — и отказываете этому человеку. Вам кажется, что риск слишком велик, правда? Когда мы долго чего-то хотим и оно вдруг появляется, естественно, что мы колеблемся и сомневаемся, и оказывается, что мы неспособны идти навстречу желаемому. И вот вы в одиночестве, и на мгновение кажется, что это более безопасный выбор, не так ли? Похоже, вы снова убедились, что лучше не рисковать — другие люди могут представлять для вас опасность». (Мы прояснили повторяющийся эмоциональный танец с окружающими, который стал для клиента привычной формой взаимодействия.)

• Грануляция эмоций, уточнение, конкретная и недвусмысленная формулировка туманных и уклончивых ответов на вопросы. С некоторыми клиентами этого можно достичь с помощью простого прицельного анализа и расспросов о прошлом, при работе с другими понадобится более глубокое воссоздание эмоциональной картины. Мы вызываем эмоции, погружаемся в них, исследуем и масштабируем их, анализируем их и активно работаем с ними.

  Типичное вмешательство

  «Здесь мне нужна ваша помощь. Вы говорите, что на самом деле не особенно обращаете внимание на свои чувства в подобных ситуациях. Вы просто хотите решить проблему. Но когда вы говорите об этом, то быстро качаете ногой и смотрите в пол. Ваше тело так реагирует, когда мы обсуждаем, что жена на вас злится. Вы, кажется, сказали: “У нее появляется такое выражение лица”. Что вы в такие моменты видите на ее лице — перед тем, как пытаетесь доказать, что она неправа?» (Специалист выявляет триггер и реакцию организма, которые появляются в момент, когда нужно ответить на сложный вопрос.)

• По мере развития модели взаимодействия с эмоциями появляются новые тенденции к действию и новый тип восприятия. Специалист подтверждает и усиливает их, превращая в сформированную ответную реакцию в ходе воображаемых контактов с ключевыми людьми в жизни клиента. Обнаружить таких людей несложно. Как отмечает Ирвин Ялом, психотерапевт должен «познакомиться с персонажами, которые населяют сознание его клиента»31.
• Клиенты обычно испытывают огромное облегчение, когда им удается понять причину своего эмоционального состояния и встретить человека, который по-настоящему их выслушает и с уважением отнесется к их опыту. Объединив в единое целое эмоциональную реакцию, осмысленность и интерперсональный ответ, они также чувствуют себя способными к эффективному функционированию. Специалист помогает клиентам интегрировать все перечисленные процессы в надежный фундамент — основу для дальнейшего роста. Модели взаимодействия, изложения и процесс управления эмоциями соединяются в единое целое и дают человеку ощущение равновесия и контроля, которые порождают новые типы осознанности и реагирования вне терапевтических сеансов.

  Типичное вмешательство

  «Скажите, правильно ли я понимаю ситуацию. Вы осознали, что в тяжелые времена просыпается внутренний голос, который внушает вам, что вы — ничтожество и всегда и везде чужой. Но теперь вы иногда перестаете прятаться от окружающих, не сдаетесь, начинаете утешать приунывшую часть себя и говорить себе, что “все время от времени испытывают подобные ощущения”, и обращаетесь за помощью к другу. Вы можете сейчас закрыть глаза и рассказать об этом своему другу?»

На финальном этапе стабилизации клиенты обычно:

• более эмоционально устойчивы, другими словами, менее импульсивны, выходят из оцепенения, осознают и принимают свои чувства, особенно страхи, уязвимые стороны и стремления, и более активно их анализируют;
• более открыты и стремятся к исследованию своих внутренних ощущений и межличностных контактов, позволяют специалисту глубоко проникать в свой опыт и характер взаимодействия с другими;
• более способны фокусироваться и выделять основные модели взаимодействия с главными людьми в своей жизни (включая психотерапевта) и вступать с ними в реальную или воображаемую тесную эмоциональную взаимосвязь;
• более способны встроить эмоции и реакцию в отношении себя и других в осознанную последовательную модель, связанную с симптомами, которые вынудили обратиться к специалисту, и с восприятием себя и окружающих.

Все перечисленные перемены, которые происходят на фоне укреп­ления взаимоотношений с психотерапевтом, порождают у клиента новые ощущения — надежду, уверенность в способности эффективно функционировать — и предлагают новое направление. После шести сеансов Гарри говорит мне: «Я чувствую себя спокойнее, я перестал все время психовать. Мне нравится сюда приходить, у меня нет чувства, будто меня экзаменуют. Вчера друг сказал мне, что я стал менее раздражительным и это хорошо. Я определенно меньше впадаю в депрессию — теперь я понимаю, что многих людей та ситуация, в которую я попал, потеряв одновременно и работу, и девушку, угнетала бы и раздражала. Вероятно, я не такой уж странный. Во время прошлого сеанса, когда я представил себе, как моя девушка сообщает, что уходит от меня, и услышал… что-то вроде отвращения в ее голосе, я почувствовал, что готов поддаться панике. Сказав ей: “На самом деле ты не знаешь, какой я”, я почувствовал себя лучше. И это состояние сохранялось всю неделю. Думаю, причина в том, что я всегда верил чужим суждениям о себе. Вот мой шаблон. Возможно, не стоит так уж сильно полагаться в этом вопросе на других, тогда я определенно оказываюсь в тупике».

Этап 2: реструктуризация

Неотъемлемые элементы реструктуризации в ЭФИТ таковы.

• Эмоциональное исследование ключевых вопросов и триггеров, которые уже глубоко раскрыты. Столкновения с внутренними переживаниями и представлениями об окружающих теперь более сильны и экзистенциальны. Специалист уделяет больше времени самым важным эмоциям, которые ранее были выделены и оформлены, и может больше полагаться на догадки и делать на них акцент, размышляя от имени клиента (предлагая опосредованную интерпретацию), а также может попросить клиента пойти на риск во время воображаемых инсценировок взаимодействий с собой или с окружающими. Клиент сейчас находится на неизвестной ему территории, и эмоциональный опыт, как прошлый, так и настоящий, может быть для него весьма болезненным. Специалист обычно применяет повторения и образы, намеренно используя ключевые эмоциональные фразы, которые уже озвучивал клиент. Мы называем их эмоциональными маркерами, и они помогают удерживать клиента в новой обстановке. Чуткий специалист осторожен в формировании нового опыта, рискуя, но не перегибая палку и не выходя за рамки степени толерантности клиента. В какие-то моменты психотерапевт накаляет эмоции, в какие-то — сдерживает, в зависимости от способности клиента сохранять контакт и управлять своим состоянием, несмотря на возникшее чувство уязвимости. Обычно именно на этом этапе возникает стремление к взаимодействию, ощущение, что тебя бросили и отвергли, а также страх полной изоляции и пустота.

  Все эти эмоции нормализуются с помощью взаимодействия. Специалист подбадривает клиента, произнося что-нибудь вроде: «Так работает наш мозг (нервная система), все люди так устроены». Это всегда помогает. Наши слабые стороны — свидетельство желания быть частью чего-то. В ходе сеансов на этом этапе клиент способен сформировать базовое представление о себе и окружающих и открыт к переосмысливанию своих предположений. Помимо этого, идет плотная работа с такими эмоциями, как грусть, чувство утраты, стыд и страх.

  Типичное вмешательство

  «Растворитесь в этом чувстве — будто вы проваливаетесь в пространство. Что вы ощущаете? Что падаете, не можете контролировать себя, что вы беспомощны? Это ощущение возникло, когда вы услышали эту страшную фразу — что до вас нет дела, как и до вашей боли. Очень тяжело пережить подобное. Вы никогда не чувствовали, что вы значимы, что вас принимают, что вы дороги любимому человеку. Это ужасно. (Клиент кивает и неохотно соглашается, ведь эти темы уже ранее затрагивали, хотя и поверхностно.) Это в тот момент — как вы выразились? — “Внутри я словно умер”. (Психотерапевт использует опосредованную интерпретацию — говорит словами клиента.) Остается единственный выход — “отключиться и сдаться”. Опишите подробнее, что вы чувствуете в этот момент? (Клиент плачет и твердит: “Я один, совершенно один”.) Да, именно спасаясь от этой боли, вы прятались за фасадом, который сами возвели. Вы функционировали, но чувствовали себя одиноким. Что вы ощущаете сейчас, когда мы собрали всю информацию и говорим о проблемах вслух?» (Клиентка говорит, улыбаясь сквозь слезы: «Странное чувство. Мне и больно, и одновременно хорошо. Появилось ощущение, будто я приняла решение».)

• После того как процесс идентификации с новыми моделями себя и других оформится более четко, специалист все глубже встраивает масштабированную эмоцию во взаимодействие клиента с самим собой, со значимыми фигурами в его жизни, с психотерапевтом. Благодаря этим взаимоотношениям клиент оказывается на новой для него территории и испытывает иные чувства, мыслит и реагирует по-другому. Открытия в отношении себя и изменение характера контактов с другими взаимодействуют и запускают эволюционный процесс, который при помощи клиента и специалиста формирует некое логичное и конструктивное целое. Новые воображаемые контакты с окружающими влияют на самовосприятие клиента, и наоборот. Отныне клиент сталкивается со страхами и потребностями, имеющими отношение к привязанности, и признает их на рефлекторном уровне. Межличностные драмы, которые рассматриваются на данном этапе, могут напоминать об очень болезненных моментах, когда человека отвергали или игнорировали. Возможно, ситуацию придется проиграть несколько раз на разных уровнях взаимодействия, прежде чем клиент сможет проявить терпимость и будет готов отреагировать на нее иначе. Серьезные происшествия и травмы можно пересматривать с позиции способности к эффективному функционированию, а не беспомощности.

  Типичное вмешательство

  (Терапевт говорит тихо и медленно.) «Чей голос вы сейчас слышите? Закройте глаза. Это говорит Келси (клиент), ваш отец или…? (Келси отвечает: “Нет, это снова моя мать”.) Опять Судья, верно? Иногда суровый критик внутри вас включается в процесс, а иногда голос похож на голос отца, который хотел, чтобы вы стали знаменитым адвокатом, показали, кто вы на самом деле. Но если прислушаться, то чаще всего можно услышать голос матери. Возможно, вы слышите то, что вам отвечают на известие, что вы провалили экзамен? (Келси плачет.) Келси, вы можете продолжать? (Психотерапевт легко дотрагивается до ее колена.) Дышите вместе со мной, ощутите, что ваши ноги упираются в пол, а спина касается спинки стула. Хорошо. (Идет процесс “удержания” клиента и сдерживания эмоций, наступает долгая пауза.) Неудивительно, что вы плачете. Закройте глаза, попробуйте представить свою мать… Что бы вы хотели ей сказать? (Клиентка отвечает: “Не знаю”, рыдания усиливаются.) Вы можете сказать ей: “Мне больно. Как в тот раз, когда я провалила экзамен, а ты смеялась надо мной, считая, что я много о себе возомнила, задираю нос и сторонюсь своей семьи”? (Келси говорит это, используя собственные формулировки, она продолжает плакать.) Бередить эту рану очень больно, это тяжело. Но вы справляетесь, прямо говорите о том, что чувствуете! Что делает мама? (Клиентка отвечает: “Она улыбается, но это недобрая улыбка. Она холодна и неподвижна, словно не слышит меня. Словно меня нет”.) Она вас не видит, и это вызывает боль. Как будто ей все равно? (Келси плачет и кивает.) Вы всю жизнь провели наедине с этой болью, скрывая ее и стараясь “функционировать”? Но тот факт, что вам больно, важен, он очень важен, правда? (Клиентка многозначительно кивает.) Вы можете сказать ей об этом? Прямо сейчас. (Келси расправляет плечи и начинает беседовать с матерью, ясно и последовательно излагая мысли). Очень логично! Похоже, вы сильная личность и не теряете головы. Можете повторить то, что сказали своей матери?»

• Наиболее сильные эмоциональные потрясения и впечатляющие воображаемые контакты с близкими людьми — а часто и те части себя, которые человек презирает, — начинают преобладать в потоковом состоянии32. Потоковым называется состояние, при котором клиент полностью сконцентрирован, вовлечен в то, чем занимается, и целиком поглощен этим. Обычно это позитивный, воодушевляющий процесс, несмотря на его сложность и необходимость прикладывать огромные усилия. Его можно сравнить с тем, когда человека случайно застали за игрой на музыкальном инструменте или в процессе танца, и это занятие полностью захватило и поглотило его. Так и в психотерапии клиент полностью поглощен и совместно со специалистом формирует мощный корректирующий эмоцио­нальный опыт. В ходе этого процесса мы признаем и принимаем собственную уязвимость, но в результате клиент ощущает себя более цельной и сбалансированной и, как ни странно, более сильной личностью. Задача специалиста — регулировать этот процесс, перенаправляя клиента в случае отклонений — например, не относящихся к делу воспоминаний или интеллектуальных рассуждений — и помогая ему эффективно формировать новый опыт, а также кратко резюмировать измененное самовосприятие и взаимоотношения с другими, возникающие в результате этого опыта. Клиенты чувствуют себя более уверенно, перенимая новые модели взаимодействия и во время воображаемого контакта с близкими людьми.

  Типичное вмешательство

  «Что вы сейчас чувствуете, когда мы бередим эту рану? Вы говорите, что ситуация “меньше затягивает и с ней проще справиться”, так? Пожалуйста, закройте глаза и расскажите маленькому находящемуся в отчаянии Дэвиду о своих ощущениях… Дэвид, это было здорово. Так честно, так смело. Вы говорите, что ему теперь не нужно бояться… что подобные страхи естественны, но теперь вы взяли себя в руки и знаете, как его утешить… вы понимаете, что ему нужно… можете сказать — нет, показать ему, что все хорошо? Вы сейчас выпрямились, и голос звучит более уверенно. Это “повзрослевший” Дэвид утешает более уязвимого Дэвида. Теперь, когда вы на это способны, что вы чувствуете?»

  Итак, как же выглядит финальная стадия второго этапа? Для Гарри, который боролся с тревожностью и депрессией и чьи слова мы приводили в конце первого этапа, ее можно обрисовать примерно так: «Я чувствую себя по-другому. После сеанса я пошел домой и прежде, чем заснуть, поймал себя на том, что снова разговариваю со старшим братом — тем самым, которого все обожали, включая меня. Мне стало очень грустно, как и во время сеанса. Я так хотел… я умирал от желания быть его лучшим другом. Так и слышу его слова: “Где тебе, маленький глупый братишка. У тебя нет необходимых качеств. Давай, ползи в тень, ты всегда будешь позади меня”. Но вместо того, чтобы разволноваться, я просто почувствовал сильную тоску по этой мечте, этому страстному желанию — вот здесь, в груди. Быть как он. Быть с ним. Я так хотел получить его одобрение! И я грустил оттого, что я не такой, как он, мне никогда не быть таким эффектным, гламурным, популярным. Но затем я услышал ваш голос, и какая-то часть меня сказала: “Гарри, возможно, тебе и не нужно быть эффектным гламурным парнем. Наверное, не стоит бояться, что твоя жизнь не укладывается в стандарты старшего брата. Я способен сказать, что я другой. Это не значит, что я хуже, я просто другой”. Это был очень сентиментальный момент. (Он смеется.) Мама всегда говорила, что я более нежный, и мне казалось, что это плохо. На самом деле все не так. Мне кажется, что во время наших сеансов я полюбил свою мягкость. На следующей неделе я собираюсь навестить маму и скажу ей, что теперь понимаю, что она пыталась меня поддержать».

Гарри теперь не только меньше тревожится и впадает в депрессию, но и стал более уравновешенным, решительным, он осознает свои слабые стороны и потребности. У него появилось больше возможностей.

Этап 3: консолидация

Важные элементы третьего этапа в ЭФИТ.

• Специалист помогает клиенту преобразовать открытия, сделанные во время терапии, в новое отношение к практическим проблемам и взаимодействиям в повседневной жизни. Новые решения обычно рождаются благодаря пересмотру рабочих моделей и появившейся способности использовать эмоции как компас, который помогает определить потребности и предпоч­тения. На этом этапе человек более уверенно принимает важные решения и формулирует новые подходы. Основная задача психотерапевта — подтвердить появившуюся уверенность и чувство собственной значимости.

  Типичное вмешательство

  «Раньше вы бы просто постарались согласиться с начальником и скрыть свои чувства. Но теперь вы действуете по-другому. Вы способны по-новому взаимодействовать со своим страхом. Вы сказали начальнику “нет”, вы ему отказали! И наметили дальнейший план действий… Это новый подход. Раз вы способны на такой шаг, то можете решить и проблемы на работе, правда?»

• Психотерапевт совместно с клиентом анализирует путь, проделанный в ходе терапии, и существующую реальность, помня о клинических проблемах, выявленных в ходе первой встречи. Анализ принимает форму простого рассказа с воспоминаниями о прошлом клиента. Важно сформулировать и подчеркнуть сильные стороны и новые способы решения проблем, а также нормализовать жизненные сложности и общие дилеммы, с которыми столкнулся клиент33. Упоминаются и живо обрисовываются изменения в управлении эмоциями, когнитивные шаблоны, поведенческие реакции, например избегание, уровни и формы межличностного общения. Специалист также помогает клиенту создать модель будущего, где он может эффективно решать подобные вопросы, свести к минимуму возможность возвращения в прежнее состояние и выбирать пути, ведущие к дальнейшему развитию. Специалист отмечает способность клиента отказаться от старых, ограничивающих моделей анализа происходящего и взаимоотношений и укрепляет способность клиента мысленно воспринимать психотерапевта как помощника, оказывающего поддержку, без которого можно обойтись в реальности, но который может присутствовать в мыслях.

  Типичное вмешательство

  «Джеймс, вы прошли огромный путь от, как вы выразились, “законченного слюнтяя” до человека, способного противостоять страхам и встречать вызовы с достоинством. В последние недели вы… (перечислите четыре значимые перемены и новые модели взаимодействия с окружающими). Вы проанализировали, кем Джеймс был в прошлом, и развернули свое судно на 180 градусов. Это было весьма непросто. Многие пытаются сделать это в течение всей жизни. А вы смогли поговорить со своей дамой, попросить ее поддержки и сказать, что в будущем хотите быть вместе с ней. Старый Джеймс не был способен на такое! Как вы видите себя в будущем, что планируете делать, особенно в те моменты, когда “слюнтяй” вдруг проснется?»

Каким же предстает Гарри в конце третьего этапа? Он говорит: «Я решил не соглашаться на ту работу. На самом деле она мне не подходит. Я хотел ее заполучить в надежде стать похожим на брата. Сейчас я ищу работу, которая отражала бы мою сущность, соответствовала истинному Гарри — тому, каким я хочу стать. Мне очень комфортно. Еще я сходил на свидание и понял, что стал меньше волноваться, я уже не так стараюсь казаться неотразимым! Я бы назвал свою историю “Беспокойный Гарри”. Она о человеке, который очень рано потерял отца и возвел на трон своего брата. Я поделился своими мыслями с мамой, и она крепко обняла меня».

ТАНЦЕВАЛЬНЫЕ ДВИЖЕНИЯ В ЭФИТ

Несмотря на разные методики, этапы и способы интервенции везде практически одинаковы. И если рассмотреть основной повторяющийся процесс перемен, который протекает во время сеансов ЭФТ, мы обнаружим, что он тоже схож для всех методик. Давайте вспомним движения ЭФТ-танго: отражение процесса в настоящем моменте, анализ и углубление сильных эмоций, инсценировка важных взаимодействий, анализ значимых взаимодействий и интеграция и подтверждение. В этом разделе я опишу, как могут выглядеть четыре движения танго для ЭФИТ.

Первое движение в ЭФТ-танго: отражение процесса в настоящем моменте

Дэйв рассказывает, что из-за генерализованного тревожного расстройства он не способен принимать решения, например купить ли новую машину. Он даже не позволяет жене купить новые подушки. Дэйв говорит, что хочет найти решение, и найти быстро, прежде чем жена его оставит! На сеансе вместе с ним я отслеживаю внутренние и межличностные процессы, которые захватывают его уже при мысли о необходимости принять решение. Дэйв рассказывает о том, как рос с непредсказуемым, опасным и жестоким отцом и страдающей от депрессии матерью. Ему всегда внушали, что он терпит побои по своей вине, потому что больше похож на девочку, чем на мальчика, — не «Дэйв», а «Даниэлла». Мы также обсуждаем ситуацию, когда его жена, Фрэнки, купила домой новые подушки, а Дэйв посмотрел на чек и пришел в ярость. Жена заявила, что жить с ним в браке невозможно, и ушла из дома. Я использую прием отражения и задаю вопросы вроде: «Что вы ощущаете, когда рассказываете об этом?», «Можете поподробнее остановиться на этом моменте и помочь мне понять, какие мысли у вас появились, когда вы увидели чек?» или «Происходит вот что — и происходит это часто: вы ожидаете, что что-то пойдет не так, и, когда так случается, вы впадаете в ярость?» Дэйв рассказывает, что стоит ему успокоиться, как он решает, что он «полный неудачник, слизняк и ничтожество и что отец был прав». И тогда он на несколько дней уединяется в подвале. Несмотря на попытки Дэйва углубиться в подробные рассказы о том, как он в прошлом принимал решения и затем изменял их, нам удается определить суть его внутренней драмы: Дэйв твердо уверен, что в этом опасном мире нужно сохранять бдительность, а также он ощущает острую потребность контролировать ситуацию. Затем срабатывает триггер, Дэйв понимает, что ничего не контролирует, впадает в ярость, за чем следует период оцепенения и избегания. Чем больше он стремится все контролировать, тем интенсивнее ищет — и находит — опасность. Чем чаще он выходит из себя и чем жестче пытается контролировать ситуацию, тем меньше у него остается возможностей и уверенности в области принятия решений и доверия к окружающим, которые могут ему помочь. В результате Дэйв беспокоится еще больше! Попытки защитить себя стали для него своего рода тюрьмой.

Ту же историю мы наблюдаем, когда клиент рассказывает, как в течение многих недель досконально проверял, все ли в порядке с машиной, и уже начал было подписывать договор купли-продажи, как вдруг разволновался, нашел какой-то изъян и в гневе выскочил из автосалона. Ту же модель поведения мы шаг за шагом обнаруживаем и в контактах с женой. Дэйв пристально следит за их отношениями, и стоит Фрэнки на несколько минут опоздать к совместному просмотру телевизора, как муж вскакивает на ноги и начинает ее отчитывать. Она замыкается, а Дэйв требует объяснений, преследует и обвиняет ее. Фрэнки взрывается, говорит мужу, что он невыносим и ей не нужно было выходить за него, отправляется спать на чердак и игнорирует Дэйва в течение нескольких дней. Он чувствует себя ничтожным и заискивает перед женой, но затем все повторяется. Чем больше он требует, что они должны проводить время вместе, тем больше Фрэнки отстраняется. А чем больше она отстраняется, тем больше он впадает в ярость, настаивает и начинает считать себя ущербным партнером. Мы приходим к выводу, что этот «танец роковой опасности» подчинил себе их отношения. В результате Дэйв все время боится, что жена оставит его, и ему «приходится» постоянно проверять, насколько крепка их связь. Мы легко налаживаем контакт с клиентом, и я сообщаю ему, что его история производит впечатление выматывающей и грустной. Он прилагает много усилий, чтобы создать ощущение контроля и безопасности в своем сознании, своем мире и своих отношениях. Это естественно, учитывая, что он рос в обстановке постоянной угрозы. Дэйв соглашается. Каждый раз, когда мы возвращаемся к обсуждению его модели поведения, ситуация становится все более ясной, и клиент охотно признает, что попал во власть этого бесконечного рокового танца.

Второе движение в ЭФТ-танго: анализ и углубление непризнаваемых эмоций

Когда Дэйв рассуждает о своей неспособности принять очередное решение, о бесконечных попытках взвесить «за» и «против», о неспособности рисковать и выбирать, я просто принимаю его эмоции. Он утверждает, что чувствует только злость. Я останавливаю его и прошу мысленно перенестись в то состояние, которое предшествует ярости. Что произошло, когда он взял ручку, чтобы подписать договор купли-продажи автомобиля? Я начинаю спрашивать о пяти элементах эмоций. Я задаю вопросы и получаю следующие ответы.

Сью: Что вы сейчас ощущаете в своем теле?

Дэйв: Сердце колотится, и перехватывает дыхание.

Сью: Какие у вас возникают мысли в связи с этими чувствами? Что вы себе говорите?

Дэйв: Я слышу голос, который твердит: «Ты сейчас облажаешься. Почему ты уверен, что все в порядке? Ты ошибаешься. Ты не можешь знать точно. Ты облажаешься, и это будет кошмар». И я не могу решиться, не могу отважиться.

Сью: Что вам хочется предпринять, как готово отреагировать ваше тело?

Дэйв: Мне хочется снова и снова перебирать все возможные варианты. Но это не помогает. Мне хочется сбежать, улизнуть. Я ничтожный слизняк. У меня генерализованное тревожное расстройство.

Сью: Как вы представляете себе наихудший вариант развития событий? (Выясняю безусловное восприятие, чтобы понять, какое значение вкладывается в модель поведения.)

Дэйв: Я потеряю деньги. И снова облажаюсь. В очередной раз. Я ничтожество.

Я подвожу итоги беседы и предполагаю, что Дэйв каким-то образом трансформирует все свои чувства в гнев, возможно, чтобы создать иллюзию контроля или казаться сильным. Или ситуация настолько для него невыносима, что он раздосадован и напряжен. Дэйв отвечает: «Да, все верно. Но главным образом я злюсь потому, что только это и умею делать. На какой-то момент я чувствую себя сильным». Я возвращаюсь к его словам: «Я облажаюсь — сделаю ошибку — хочу сбежать». Дэйв затихает. Я снова повторяю эти слова, связываю их друг с другом. Тогда он говорит: «Думаю, что я просто боюсь, да, боюсь: неужели я никогда не окажусь прав?» Я спрашиваю, что он чувствует, делая это признание, и он отвечает: «Я просто парализован. Я окаменел и просто убираюсь подальше». Мы анализируем, как такая модель поведения работает в отношениях с женой и в ситуациях, когда Дэйву нужно принять решение. Вместе мы докапываемся до сути: мой клиент всегда на грани паники, его швыряет между попытками все контролировать и злостью, между оцепенением и желанием сбежать. Дэйв не доверяет себе и стыдится, считая свой страх совершить ошибку слабостью. Он говорит мне: «Это так странно. Когда соединяешь все элементы. Словно чужая сторона вдруг становится знакомой и узнаваемой».

Третье движение в ЭФТ-танго: инсценирование важных взаимодействий

Я спрашиваю Дэйва, что он чувствует, когда рассказывает мне обо всем. Он смотрит в сторону и спрашивает, не считаю ли я его чокнутым. Я подтверждаю его опыт, говоря, что в детстве никто не внушал ему, что он может верить в себя, совершать ошибки, но его все равно будут любить, и что я вижу, каких усилий ему стоит признать это и рассказывать мне обо всем. Дэйв плачет. Я нормализую его искаженные модели привязанности и горькие чувства, которые повлияли на формирование поведения в раннем возрасте. Я спрашиваю клиента, кто еще осуждает его за неспособность принимать решения, считая его неудачником и слизняком. Сначала Дэйв рассказывает об отце и о том, каким унизительным было общение с ним. Но затем он упоминает жену, и выражение его лица и голос меняются. Мы подробно анализируем ситуацию, когда Фрэнки соглашается на совместный просмотр телевизора, потом не приходит, Дэйв начинает упрекать жену, а она отдаляется от него. Мы обнаруживаем, что клиент чувствует себя «испуганным и неуправляемым». Жена — единственный человек, кому Дэйв «хоть в какой-то степени» доверял. Мы переходим к этапу формирования важных контактов. Нужно усилить основные чувства клиента, связать их с реальностью, чтобы они полностью его поглотили. Мы кратко формулируем главное в мироощущении клиента, чтобы донести это сообщение до близкого человека. А затем помогаем вступить в этот контакт и, если необходимо, корректируем и направляем клиента. В результате человек начинает управлять своими чувствами, поскольку глубже проникает в них.

В работе с Дэйвом я усиливаю охватывающие его эмоции, обращаясь к образам, которые он использует, добираясь до сути, «удерживаю» и стимулирую его, говоря медленно и тихо и присоединяясь к его ощущениям. Затем я прошу его закрыть глаза, представить Фрэнки и рассказать ей о своих страхах. Я помогаю Дэйву сформулировать свои мысли точно, кратко и по сути, и он говорит: «Я постоянно не уверен в себе. Никогда не уверен в том, что ты меня любишь — со всеми моими приступами ярости и заскоками. Именно поэтому я давлю на тебя — хочу, чтобы ты меня поддержала. Но когда ты отворачиваешься, я чувствую, что теряю контроль, и мне страшно, очень страшно». Дэйв плачет. Этот воображаемый разговор полностью его поглотил. Я поддерживаю и нормализую его страхи, опираясь на теорию привязанности. Я прошу Дэйва сказать мне, что ответила жена на его откровения. Он улыбается и сообщает, что видит, как она его утешает и говорит, что «любит его, несмотря ни на что, даже если он действительно слизняк». На глазах клиента слезы, но он расплывается в улыбке. (В ходе других сеансов мы устраиваем воображаемые встречи с его горячим на расправу и суровым отцом и матерью, которая его никогда не защищала, и, наконец, с осторожным, но готовым удариться в панику самим собой, постоянно твердящим, что Дэйв выставит себя дураком и неудачником и от него все отвернутся.)

Четвертое движение в ЭФТ-танго: анализ важных взаимодействий

Я анализирую контакт с Фрэнки, и мы обсуждаем ответную реакцию Дэйва на ее воображаемую попытку утешить его. Он утверждает, что чувствует себя комфортно, рискнув и открывшись ей. Он знает, что она может быть нежной, когда он ведет себя спокойно, не злится и не давит на нее. Это ощущение успокаивает и приободряет его. Я спрашиваю, что он чувствует, после того как рассказал мне о своих слабостях, и волнует ли его до сих пор, считаю ли я его чокнутым. Дэйв смеется: «Похоже, совсем немного. Мне нравится работать с вами. Я чувствую себя в безопасности. Я открылся, но это комфорт­но». Я напоминаю о готовности Фрэнки утешить мужа, рассказавшего ей о своих слабостях, и подтверждаю, что это необычный ход для его сознания, поскольку раньше оно часто стремилось отгородиться от подобных попыток в случае опасности. Я хочу убедиться, что Дэйв действительно готов к этому комфортному ощущению. И вот по моей просьбе клиент снова закрывает глаза и слушает слова утешения от жены, рассказывает мне, какое у нее выражение лица и что он в этот момент чувствует. Я хочу, чтобы это воспоминание стало очень живым, оно пригодится в моменты паники.

Пятое движение в ЭФТ-танго: интеграция и подтверждение

Иногда я называю этот этап «Завязать бантик». Именно это мы и делаем. Мы подводим итоги инициированного нами процесса, фокусируясь на эмоциях и на способах, с помощью которых Дэйв ими управлял, рискуя и исследуя новую для себя территорию, и заостряем внимание на сделанных им выводах. Я признаю, что тяжело поверить в себя и рисковать, боясь совершить ошибку, если в детстве тебя научили, что стоит быть начеку и ожидать превратностей судьбы. Я также подтверждаю, что клиент нашел в себе силы посмотреть в глаза страху оказаться недостойным и признаться, что под яростью скрывается боль. Дэйв говорит: «Это правда. Если я вспомню об этом прежде, чем потянусь за оружием, вероятно, я смогу спокойно обратиться к жене за помощью, а не давить на нее и не отталкивать от себя». Я отвечаю: «Дэйв, вы умный человек. Новый эмоциональный мотив предполагает новые движения. Теперь мы танцуем другой танец».

ЭФТ считается наиболее результативной не только когда симптомы эмоциональных нарушений проявляются в меньшей степени, но и когда в результате корректирующего вмешательства человек становится более уверен в себе, мыслит гибко и последовательно и больше доверяет другим, рассматривая их как откликающиеся объекты привязанности. Цель — открыть дверь для несметного числа возможностей, которые порождает эта уверенность и гибкое мышление, являющееся ее главной характеристикой. Наука о привязанности предлагает нам возможность постоянного роста — от колыбели до могилы. Она дает ключ к эмоциональной безопасности и помогает сформировать надежную взаимосвязь с собой и с окружающими. Эта безопасная и надежная взаимосвязь с собственным эмоциональным миром и эмоциональным миром других людей, о которой человек помнит или использует в реальности, формирует среду, в которой индивид продолжает расти и развиваться до самой старости и жить полной и комфортной жизнью.

ДОМАШНЕЕ ЗАДАНИЕ

Для клиентов

Это упражнение состоит из четырех частей. Во-первых, выделите в своем окружении значимого для вас человека — такого, с которым вы наиболее близки или с которым вас связывают самые позитивные взаимоотношения. Это может быть человек, с которым вы общались раньше или общаетесь сейчас. Это даже может быть воображаемый персонаж или религиозная фигура, которая вас вдохновляет. Выберите также любого человека из числа тех, с кем вы сталкиваетесь в повседневной жизни.

Во-вторых, найдите воспоминание, которое огорчает лично вас, и определите триггер, который запускает это воспоминание. Например, я помню, как в детстве я оказалась одна в незнакомом городе. А еще я помню, как стою в пустой больничной палате и смотрю, как моего ребенка увозят на каталке, чтобы сделать срочную операцию. Триггер для первого воспоминания — ощущение, что сдавило грудь, и мысль, что никто не знает, где я, а я не могу найти дорогу домой. Триггер для второго воспоминания — вид больничной палаты, где все произошло.

В-третьих, устройтесь поудобнее, закройте глаза и используйте триггер, чтобы вызвать грустное воспоминание. Теперь представьте, что выбранный вами просто знакомый человек утешает вас. Оцените, насколько вам стало легче, по шкале от 1 до 10. Теперь снова вызовите это воспоминание и представьте, что вас утешает значимый для вас человек. Оцените, насколько вам стало легче, по шкале от 1 до 10.

В-четвертых, продолжайте представлять, что значимый человек вас утешает, и следите за развитием событий. Что именно он говорит или делает? Как реагирует ваше тело, как изменяется образ мыслей? Меняется ли ваше понимание того, как следует действовать?

Какое ключевое сообщение вы слышите от значимого человека? Попробуйте представить, можете ли вы использовать это сообщение в поисках утешения в тяжелой ситуации, которая может возникнуть в вашей реальной жизни сейчас?

Это упражнение во многом повторяет модели ЭФИТ и пересекается с исследованием привязанности Сельчука и его коллег34.

Для специалистов

Клиент с депрессией, Мартин, рассказывает вам следующее: «Я знаю, вы скажете, что я не первый, кто сталкивается с подобной ситуацией, и я думаю, что это так. Но меня только что снова отвергла женщина, это произошло в субботу на вечеринке. Я уполз, поджав хвост, и весь следующий день провел, перебирая причины, почему мне катастрофически не везет с женщинами. Я безнадежен. Я просто не тот, кто им нужен. Мне никогда не повезет. Мне кажется, некоторые женщины на вечеринке были настроены достаточно дружелюбно, но… Я подошел к одной из них, отпустил пару игривых комментариев… Это была катастрофа. Она просто сменила тему. Я почувствовал себя таким идиотом, что мне стало плохо. Я просто встал и ушел домой. А какой смысл? Со мной всегда так, я больше не могу. Может, мне пустить себе пулю в лоб?» (Мартин смеется, но потом закрывает глаза.)

Каким образом вы можете описать ситуацию простыми словами (первое движение в танго), чтобы клиент начал понимать характер своей проблемы (иными словами, каким образом его способы справиться с тревожностью во время вечеринки и после его ухода подкрепляют и поддерживают его худшие опасения), признавая его болезненные чувства и сделанные выводы?

Специалисты поставили Мартину диагноз «депрессия», но мы также наблюдаем признаки изнуряющей тревожности, сильные эмоции и бдительное ожидание угрозы, механизмы приспособления и факторы, усугубляющие проблему, а также модели избегающего поведения, связанные с внутренними ощущениями и межличностными контактами.

Как бы вы помогли клиенту проанализировать свои эмоции (второе движение в танго), используя триггеры, первоначальное восприятие, реакцию организма, создание смысла и тенденцию к действию? Напишите то, что хотели бы сказать. (Это лишь игра, здесь нет неправильных ответов!)

• Привязанность позволяет специалисту определить характер эмоциональных расстройств (как указано в унифицированном протоколе Барлоу), которые перекликаются с результатами современных исследований депрессии и тревожности.
• Специалист, работающий в области эмпирической терапии и теории привязанности, совместно с клиентом исследует его мир, изучая, каким образом формируется эмоциональная реальность и взаимодействие с близкими людьми. Основной акцент делается на том, что происходит сейчас и с чем специалист знакомится во время сеансов. Ключевым моментом становится эмпатическая реакция, основанная на настроенности на чувства клиента.
• Психотерапевт выступает в роли доверенного лица, формируя «тихую гавань» и надежную базу в процессе сеансов, определяет сильные стороны клиента, ищет логику в его стандартных блоках внутреннего осмысления и внешних контактов и постепенно подводит клиента к новым способам обработки эмоций, новым моделям взаимодействия с собой и окружающими и коррекции взаимоотношений с близкими людьми.
• ЭФИТ проходит этапы стабилизации, реструктуризации привязанности и консолидации.
• Общий процесс ЭФТ-танго легко применим в ходе ЭФИТ. Большинство элементов этого метода — например, анализ и углубление эмоций — совпадают с элементами других практик. Однако за исключением тех случаев, когда близкие клиента принимают участие в терапии, третье движение танго, в ходе которого проигрываются ситуации в целях коррекции моделей межличностных взаимоотношений, осуществляется при личном присутствии представителей близких людей или с помощью специалиста.

ГЛАВА 5

ЭФИТ на практике

Одна из моих коллег передала мне клиента на индивидуальную терапию. Женщина начала проходить у нее курс семейной терапии, но процесс зашел в тупик: клиентка не могла делиться чувствами и взаимодействовать ни со специалистом, ни с партнером. Похоже, что это был не самый подходящий момент для семейной терапии, но психиатра волновало состояние здоровья женщины. Клиентка согласилась на встречу со мной, а также разрешила вести запись в ходе сеансов. Здесь я привожу отрывки наших бесед.

ФЕРН: ПРЕДЫСТОРИЯ

Ферн решительно вошла в мой кабинет с широкой, но искусственной улыбкой и поведала, что причина ее визита ко мне — семейная терапия, которую она начала проходить вместе с мужем, Дэном, за которым она была замужем 13 лет, а затем шесть лет они прожили отдельно. Затем она заявила об уверенности, что терапия в паре не принесет результата: «Мне слишком сложно все это обсуждать. Есть вещи, которые мне не под силу преодолеть, и я не хочу о них говорить». Ферн рассказывает, что ей 46 лет, она работает контролером в банке, живет со старшим сыном, держит собаку и обычно видится с мужем по выходным. По шкале оценки депрессии по Беку, которую часто используют психотерапевты, она набирает 22 балла, по шкале тревожности — 35. Оба показателя соответствуют нарушениям средней тяжести (20–28 баллов означают депрессию средней степени, 22–35 баллов — тревожность средней степени). И все же Ферн чрезмерно взволнована, даже если учитывать, что это ее первый сеанс.

Покончив с вводной частью, мы начинаем беседовать, и Ферн вдруг переключается с показной любезности на усиленные рыдания и в то же время говорит, что не уверена, придет ли ко мне снова, и не готова поделиться своими «болезненными воспоминаниями». Она рассказывает, что муж всегда казался ей чужим. Когда они жили вместе, она постоянно просила его: «Докажи мне, что я нужна тебе, что ты меня любишь», на что Дэн обычно отвечал: «Сейчас я не хочу об этом говорить». Ферн уточняет, что большую часть времени вместе с ними жили три мальчика-подростка — сыновья Дэна от первого брака и она всегда чувствовала себя лишней. Мальчики говорили с отцом по-испански, он отвечал на том же языке, и Ферн снова и снова ощущала, что она не часть этой семьи. Так они прожили семь лет. Затем, делится женщина, ее «обманул и одурачил» продавец автомобилей. Она поверила, что он расстался с женой, и в течение полугода у них был роман, в результате чего она ушла от Дэна. Затем о романе узнала жена того человека, и он моментально порвал с Ферн и отказался даже поговорить с ней. Рассказывая об этом, женщина плачет и отмечает, что «никак не может забыть об этом» и «не способна ни с кем это обсуждать, мне стыдно, ведь я была такой дурой». Далее Ферн сообщает мне, что и ее семья, и семья ее мужа открыто осуждали и порицали ее за эту связь, и в результате она перестала общаться со всеми родственниками. «Я чувствую себя так, словно мной управляют, — говорит она. — Меня ценят на работе, я делаю вид, что все отлично, но внутри… Я не могу спать, не могу смотреть в сторону автосалонов. Когда я вспоминаю прошлое, я даже дышать не могу. Я одержима этой историей и все время думаю о ней. Я нарушила собственные правила и действовала вопреки своим ценностям. Но мне уже пора покончить с прошлым, я должна это сделать! Я так больше не могу».

Я расспрашиваю об отношениях в ее семье: у кого Ферн искала утешения, с кем она чувствовала себя в безопасности и на кого могла рассчитывать, когда росла. Я предлагаю женщине рассказать какой-нибудь случай, когда она чувствовала, что вокруг нее близкие люди, и ощущала себя в безопасности в кругу семьи. Ферн не отвечает и смотрит на меня непонимающе. Затем она выпаливает, что родилась в семье музыкантов и была самой одаренной, но «отцу я никогда не могла угодить, он считал, что сестра играет лучше меня. Он постоянно заставлял меня соревноваться. Я должна была повышать планку, но, даже если одерживала верх, он и тогда меня не хвалил!». Несмотря на уверения, что она не хочет говорить об этом, Ферн прямо-таки погружается в свои эмоциональные проблемы. Мне легко находить с ней контакт и поддерживать взаимосвязь. Я вижу, что женщина испытывает тревогу, рассказывая мне свою историю, но одновременно у нее есть потребность доверить кому-то свою боль, я легко считываю ее невербальные сигналы. Ферн моментально реагирует на любые сочувственные или подбадривающие комментарии, которые я делаю. Уже с начала первой встречи я полагаю, что она хочет, вернее, жаждет получить эмоцио­нальную поддержку и удовлетворить потребность в принадлежности к какому-то кругу, чего ей так не хватало в ее собственной семье. Что касается эмоций, я прошу Ферн перечислить, что она испытывает, и она справляется с этим, хотя сначала действует несколько механически и отстраненно. Женщина отмечает, что злится на себя и в то же время стыдится своего «преступления» и неспособности забыть о нем, грустит из-за того, что случился этот роман и разрыв отношений. Я поражена тем, как остро она чувствует утрату, свою беспомощность и несостоятельность и как она себя критикует. В совокупности эти эмоции логичным образом формируют и поддерживают ее тревожность и депрессию. Но больше всего поражает ее возбуждение. Я понимаю, что у Ферн иссякла энергия, которая нужна, чтобы отстраниться от своих чувств. Я настраиваюсь на ее волну и подлаживаюсь под ее эмоциональный уровень в ходе работы с ней.

Теперь давайте обратим внимание на ту работу, которую я провела с женщиной в ходе семи сеансов, фокусируясь на основном процессе (несущественные моменты опустим). Мы с Ферн вместе исполняем все движения ЭФИТ-танго. На первом этапе, в ходе стабилизации (этапы ЭФИТ описаны в главе 4), я создаю «тихую гавань», анализируя главные моменты жизни женщины, подтверждая и нормализуя ее боль в соответствии с теорией привязанности. Я стараюсь быть открытой, чуткой и внимательной.

СЕАНС 1

Главная задача во время первого сеанса — установить контакт и с эмпатией отреагировать на болезненные чувства Ферн и ее восприятие. В ходе работы основной упор делается на первые два движения ЭФТ-танго: отражение процесса в настоящем и анализ и углуб­ление непризнаваемых эмоций.

Я: Помогите мне определить, правильно ли я понимаю ситуацию. Вы говорите себе, что должны быть способны «выключить» свои эмоции. Вам больно, и вы постоянно раздосадованы. Похоже, что вы критикуете себя за свою боль. (Ферн кивает.) Вы годами носите внутри чувство вины, боль и смятение, взвалив все на свои плечи и внушая себе, что эти эмоции нужно скрывать и не «нагружать» ими окружающих. Вы никогда не ищете поддержки, чувства вас засасывают, и вы остаетесь с ними один на один. Я правильно понимаю? (Отражение текущего процесса, составление картины эмоционального и межличностного общения в рамках теории привязанности.)

Ферн: Да, все верно. Я рассказала кое-что подруге, но… Я не хочу, чтобы люди узнали, как все обстоит на самом деле.

Я: На самом деле. (Теория привязанности позволяет мне составить достаточно четкое представление о той хаотичной реальности, которую описывает Ферн, ее потребностях и страхах, и мне проще настроиться на одну волну с ней.) Что ж, я полагаю, вы хотите сказать, что, живя со своим мужем, вы испытывали острую потребность во внимании и признании. Вам хотелось ощущать, что вы не пустое место, вас любят, вы нужны кому-то. Ни в детстве, с отцом, ни в вашей семье, с мужем, вам не удалось это почувствовать. И вдруг появляется человек, который дарит вам эти ощущения. И вы не можете этому противостоять. Словно вышли из темноты на свет. Вы не смогли отвергнуть его, вас тянуло к нему. Но все оказалось ложью, и вы потеряли даже ту слабую взаимосвязь, которая у вас была. И вы вините себя, годами наказываете за эмоциональный голод, за то, что насытили его?

Ферн (со слезами на глазах): Да, да! Тот человек делал мне комплименты, понимаете, комплименты! Говорил, что я красивая. Но все это было ложью. (Ферн подробно рассказывает о том, как ее обманули, как она должна была сразу догадаться, как ее муж узнал об измене и семья отвернулась от нее. Я слушаю, подвожу итоги и возвращаюсь к потребности, которая толк­нула Ферн в объятия того человека.)

Я: Вы так страстно и долго желали, чтобы вас заметили и оценили, а потом оказалось, что все это — ложь. Это так больно!

Ферн (говорит быстро и возбужденно): Он просто ушел и отказался общаться со мной, он даже ничего не объяснил! Почему я позволила этому случиться? Я в полной растерянности.

Я (говорю тихо и медленно, потому что Ферн очень огорчена): Это такой смелый поступок — прийти сюда и честно мне все рассказать. Это большой риск, можно оказаться в неловком положении, быть осужденной. (Ферн кивает.) Вы попали в круговорот непрерывной боли. Вы потянулись к взаимоотношениям, которых так отчаянно хотели, а в итоге оказались в полном одиночестве. И теперь вы вините себя за то, что позволили этой ситуации случиться, и за то, что не можете восстановить душевное равновесие. Вы осуждаете себя, и окружающие делают то же самое! Это очень тяжело и давит на вас еще сильнее, вы чувствуете еще большее одиночество и постоянно стараетесь делать вид, что все в порядке. Так больно ощущать полную изоляцию и сомневаться в себе. (Ферн плачет.) (Мы плавно переключаемся между первым и вторым движением ЭФТ-танго — отражением текущего процесса и анализом и углублением непризнаваемых эмоций. И, как ранее на стадии стабилизации, активно обращаемся к скрытым внутри чувствам.)

Ферн (тихо): Я ничего не рассказываю людям, не могу сказать Дэну. Я просто отгораживаюсь от своей семьи.

Я: Как вы себя чувствуете, рассказывая мне все? Боитесь, что я буду вас осуждать? Что вам говорит выражение моего лица? (Третье движение ЭФТ-танго: инсценировка важных взаимодействий.)

Ферн (неуверенно): Я ощущаю, что вы меня понимаете! Похоже, с вами я в безопасности. Но мне так сложно это признать. Обычно я не…

Я: Да, вы привыкли к осуждению, возможно, даже к порицанию, вы и сами себя осуждаете. Должно быть, вы странно себя чувствуете, придя сюда и открывшись мне, рассказав все как есть и ощущая себя понятой. В это действительно сложно поверить. (Четвертое движение ЭФТ-танго: анализ важного взаимодействия.)

Ферн (снова плачет): Я рассказала вам больше, чем когда-либо кому-то рассказывала! Как я могла быть такой глупой! Иногда я просто сижу в машине и кричу. Вижу автомобиль — и вдруг возрождаются воспоминания… Я стараюсь успокоиться, но ничего не помогает.

Я (подвожу итоги беседы — пятое движение ЭФТ-танго: интеграция и подтверждение): Постоянно срабатывают какие-то триггеры, правда? Это произошло не несколько лет назад, а происходит сейчас и заставляет вас обвинять себя, отчего становится еще больнее. Я совсем недавно познакомилась с вами и узнала вашу историю, но я считаю, что абсолютно всем людям хочется тепла и любви, хочется чувствовать, что они кому-то нужны, что их принимают и ждут. И когда выпадает возможность ощутить это, все мы тянемся к источнику таких эмоций, как растения тянутся к солнцу. Противостоять этому невозможно. Так уж устроен человек. Похоже, что вам вдруг предложили то, чего вам так остро не хватало всю жизнь, и вы потянулись за этим. Вы так хотели верить тому человеку, что нарушили собственные правила. А затем начали винить себя — этому учили вас в семье. И целых шесть лет вы носили эту боль и стыд внутри — невероятно. Это очень тяжело, слишком тяжело. Самостоятельно залечить такую рану сложно, она чересчур глубока. Вы и так были ранены, вам было больно, а затем вас бросили, отвергли и обманули. Возможно, вы решили, что заслужили такое отношение, и затаились. И этот процесс повторяется снова и снова. Вам больно, вы не можете простить себя за то, что не стали идеальной женой, что не смогли жить по правилам — и неважно, что это за правила. Вы занимаетесь самобичеванием и от этого страдаете еще сильнее. Я правильно понимаю ситуацию?

Ферн: Да. Я не оправдала ожиданий — изменила мужу, предала его. Так сказала моя сестра. (Долгая пауза.) Но я больше не хочу ощущать эти эмоции. Их можно отпустить? Это смешно!

Я: Мы можем посмотреть на ситуацию комплексно и изменить ее, чтобы вы перестали пытаться все время быть суперженщиной, святой и непогрешимой. Возможно, вам удастся понять и простить себя. Ваша история не кажется мне смешной, вовсе нет, она грустная… очень грустная. Человек не способен самостоятельно справиться с такими эмоциями, если считает, что у него нет права быть услышанным и понятым. Как вы расцениваете мои слова? Может быть, Ферн уже отбыла свой срок?

Ферн: Я чувствую, что вы меня понимаете. Возможно, у нас получится. (Она улыбается и более спокойна, чем в начале сеанса.)

Если мы рассмотрим не только общую последовательность движений в ЭФТ-танго, но и его эмпирическую сторону, более мелкие вмешательства, мы увидим сконцентрированный и настроенный на клиента анализ эмоционального процесса и межличностных взаимодействий; подтверждение и стимулирующие вопросы; глубокое включение в процесс с использованием образов и повторений; эмпатические предположения, которые затрагивают основные ощущения клиента; формирование новых моделей и контактов (совместно с психотерапевтом) и реструктуризацию межличностных отношений.

СЕАНСЫ 2 И 3

В ходе двух следующих сеансов мы вместе с Ферн перечисляем ее «преступления», а именно: «изменила мужу, навредила семье, ранила супруга и, разумеется, предала себя». Мы сосредотачиваемся на отражении текущего процесса (первое движение в танго), объясняя внутренний диалог и эмоциональное состояние женщины грустью и стыдом, рассматриваем, как это повлияло на ее внутренние беседы с собой и взаимодействия с другими. Мы обсуждаем, как высоки ожидания женщины в отношении себя: она так строга к себе, как к никому из окружающих. Мы беседуем о Беспощадном Судье, который живет у нее в голове, и он напоминает отца Ферн. Как отметил Боулби, мы поступаем так, как поступали с нами. Женщина осуждает себя за то, что «потерпела неудачу» и в музыке, и в семье, и — самое главное — в браке. Мы вытаскиваем наружу ее негативные мысли, представляя Судью, который говорит: «Неважно, что ты страдала в прошлом и сейчас страдаешь, — ты это заслужила».

Иногда мы задерживаемся на этапе анализа и углубления непризнаваемых эмоций (второе движение в танго) в отношении «преступ­ления» Ферн и отдельных обвинений, которые Судья бросает ей в лицо: что она была слепа и втянулась в игру, предложенную любовником, что ранила своего мужа и задела чувства его родственников. Я использую типичный стимулирующий вопрос для ЭФИТ и спрашиваю: «Что происходит, когда вы рассказываете мне об этом? Что вы сейчас чувствуете?» Ферн сначала отвечает поверхностно и спонтанно, упоминая злость на саму себя. Но затем отмечает боль в груди — когда я спрашиваю: «Какие ощущения прямо сейчас присутствуют в вашем теле?» Затем Ферн начинает всхлипывать, и когда я задаю вопрос: «Какие мысли сейчас проносятся у вас в голове?» — она отвечает, что внутренний голос твердит: «Это ты виновата, все из-за тебя». Женщина говорит, что у нее возникает желание убежать и спрятаться от всех. Давайте посмотрим, как анализ эмоций переходит в их углубление.

Я (подвожу итоги разговора и задаю более конкретные вопросы): Давайте вернемся немного назад. Вы упоминали про боль в груди, словно ее сдавило рыданиями. Вам ведь действительно больно? Одна часть вас постоянно ругает себя за то, что вы обратили внимание на другого мужчину и ранили окружающих. Другая часть вас готова рыдать от боли. Это верно? (Ферн кивает.)

Ферн (неожиданно рассуждает спокойно и логично): Я не плохой человек. Как я могла так поступить? Для меня это загадка! Как я могла? (Процесс углубления прерывается, но такой шаг кажется мне подходящим, и я не перебиваю женщину. Мы можем вернуться к углублению позже.)

Я: Я вам верю. Для меня очевидно, что, по сути, вы очень серьезный, ответственный и заботливый человек. Вы долгие годы терзали себя за то, что однажды причинили людям боль. (Я выступаю в роли положительно влияющего близкого человека и формирую представления Ферн о себе, выражая сочувствие и принятие.) Вы и в самом деле не понимаете, как такое могло случиться. Именно поэтому какая-то часть вас считает, что вы ущербны, вероятно, в вас есть какой-то изъян?

Ферн: Да, все верно. Судья внушает, что я плохая или просто глупая. Моя семья того же мнения — особенно отец и старшая сестра. Мать и брат просто отмалчиваются. (Острое чувство одиночества, мысли о том, что мы плохие или никчемные люди и заслуживаем этой изоляции, — одно из самых нездоровых тупиковых состояний, в которые мы способны себя загнать.)

Я: Это действительно больно — когда вас осуждают и отвергают, особенно в тот момент, когда вы наиболее уязвимы. К тому же вы сами в какой-то степени согласны с обвинениями, и от этого еще больнее.

Ферн: Да. Двое друзей меня поддерживали, но… Думаю, у меня высокая планка по отношению к себе. Но когда сестра начинает так жестоко осуждать меня, я злюсь на нее.

Я (раздумываю, в каком направлении продолжать беседу; слова «загадка» и «боль» произвели на меня впечатление, поэтому акцентирую внимание на них, ориентируясь на свои эмоции): Вы мучаетесь из-за того, что произошло, как это могло случиться и означает ли это, что с вами что-то не так, — вот почему ваше поведение для вас «загадка»?

Ферн (следует долгое отступление на тему, как она владеет собой и что она должна вынести урок из прошлого. Я слушаю, но не теряю ориентации, выжидая момент, когда можно будет вернуться к выбранному эмоциональному направлению): Но я осуждаю себя за то, что случилось, хотя и не могу понять, как это могло произойти. Я не оправдала ожиданий. Я постоянно пытаюсь разобраться в этом, но… Как будто это было наваждение. Не могу отделаться от чувства, что я неудачница.

Я: Я полагаю, что головой это сложно осознать, но глубоко внутри, сердцем, вы понимаете, что случилось: вы отвернулись от мужа в поисках другого человека, несмотря на то что вашей природе это несвой­ственно. В этот момент что-то произошло, и все ваши высокие ожидания в отношении себя стали вроде бы неважны. Вы говорили, что отношения с мужем были «прохладными», а тот человек «делал вам комплименты».

Ферн (неожиданно разражается слезами и становится возбужденной): В отношениях с мужем я ощущала себя невидимой. В доме, где жили его дети, меня никто не замечал. Я словно не существовала… мне следовало приложить больше усилий, чтобы исправить ситуацию. Но…

Я: Так… (прикасаюсь к руке Ферн, чтобы утешить женщину и помочь ей сконцентрироваться). Невидимой. Вы говорили мне, что первая жена ушла от него к другому мужчине, он очень замкнулся в себе и вы все время пытались достучаться до него. Я понимаю, что вам было одиноко, вас словно вычерк­нули из жизни. Из-за этого люди сходят с ума, такое состояние невыносимо. Рядом с ними любимый человек, к которому они тянутся всей душой, а реакции нет! Партнер не показывается из своей раковины! И вдруг появляется кто-то, кому вы нравитесь! Вы смотрите недоверчиво — дайте угадаю. Судья говорит: «Протест отклонен»?

Ферн (смеется): Точно. (Она замолкает и затихает.) У меня такое чувство, что я несу ответственность за свой поступок. Правда, Дэн говорит, что это и его вина, но… (Женщина пренебрегает собственной болью, поэтому я решаю акцентировать внимание на ней.)

Я (хочу повторить часть разговора и снова сфокусировать клиента): Давайте вернемся к вашим чувствам. Что происходит, когда вы говорите: «Я ощущала себя невидимой и одинокой?» (Ферн плачет.) Помню, вы говорили, что даже не могли вести беседу за обедом: Дэн разговаривал с детьми на иностранном языке, которого вы не знаете. Муж не обращал внимания или игнорировал ваши просьбы относительно этого момента. Вы говорили, что он словно «пустое место», так? Как будто его и не было с вами, эмоционально вы существовали отдельно друг от друга. У вас не было партнера.

Ферн (плачет): Так не обращаются с теми, кого любят. (Она снова плачет. Я спрашиваю ее, что она чувствует.) Мне очень грустно, очень-очень грустно. Кроме меня, в доме было еще четыре человека, а я ощущала себя такой одинокой! Я так старалась быть хорошей женой и хорошей матерью. (Я анализирую и повторяю ее слова тихо и медленно.) Словно меня отодвинули в сторону, как будто не имело значения, есть я или нет. (Сворачивается калачиком на стуле и всхлипывает.) Я не могу восстановить дыхание.

Я (говорю тихо и медленно, протягиваю руку и дотрагиваюсь до колена Ферн): Да. Вам очень больно. Вы чувствуете, что не заслужили такого отношения, жаждете внимания, отчаянно хотите, чтобы вас заметили, оценили. Напоминает отношения с отцом: вы так стараетесь, но не получаете ни ответной реакции, ни одобрения. Это слишком тяжело, правда? Возникает ощущение, что вы никому не нужны. Ферн, как бы вы поступили в такой ситуации? Какие сигналы подает ваше тело?

Ферн: Я бы почувствовала себя плохо, ощутила эту боль в груди, а потом встала бы и ушла. Я бы вышла из комнаты, но никто не пошел бы за мной. Потому что всем все равно. Очевидно, что я здесь лишняя. А я так старалась.

Я: Да, это слишком тяжело. Именно поэтому вам хочется уйти, спастись бегством. Найти надежное убежище, скрыться от боли, которую вы ощущаете до сих пор. (Ферн кивает.) Боли в груди. Вы чувствовали себя невидимой и одинокой. И решили сбежать. Ферн, посмотрите на меня (Ферн поднимает глаза.) Вам пришлось сбежать, правда? Вы много лет ощущали боль в груди, пытались обратить на себя внимание, но ничего не получалось. Подобная боль сводит с ума, заставляет чувствовать себя беспомощными, словно мы умираем. Вам пришлось сбежать, настолько вы извелись без общения с близкими. Но вы продолжали цепляться, старались… и когда появился кто-то, кто проявил заботу о вас, вы потянулись к нему, как растение тянется к солнцу. Верно?

Ферн (голос ее меняется, звучит более разумно и официально): Но ведь это не оправдание, да?

Я (улыбаюсь и прикасаюсь к руке женщины): Мне кажется, что только что подал голос Судья. Да, ваша честь? Оправдание. Требуется ли оправдание, чтобы сбежать от подобных пыток? Каждый нейрон в вашем мозгу подтвердит, что такая боль невыносима. Когда мы зовем, а никто не откликается, мы приходим в отчаяние и начинаем паниковать. Каждая клеточка тела подает голос: «Обратите на меня внимание, хоть кто-нибудь, дайте знать, что я нужен, что я существую». (Я подтверждаю опыт Ферн, используя четкое определение боли и страха согласно теории привязанности.)

Ферн: Да, я была в отчаянии. У меня сложилось впечатление, что я всегда буду одна. (Говорит тихо.) Не думаю, что я это заслужила. (Это основной и самый сильный экзистенциальный страх — что изоляция не закончится никогда и мы всегда будем одиноки.)

Я: Вы правы. Закройте глаза и попробуйте представить ту Ферн, которая постоянно пыталась достучаться до Дэна, которая сидела за обеденным столом и чувствовала себя лишней и одинокой. Очень одинокой. Вы ее видите, чувствуете, как ей больно? (Ферн кивает.) Закройте глаза и скажите ей: «Тебя очень глубоко ранили, ты такого не заслуживаешь». (Третье движение в ЭФТ-танго — инсценировка важных взаимодействий. На этот раз Ферн встречается лицом к лицу с собственной уязвимой и отвергнутой сущностью.)

Ферн (послушно представляет себе эту воображаемую встречу, глаза ее закрыты): Тебе так одиноко. Ты в отчаянии. Ты так долго прикладывала усилия. Отпускала шутки, обнимала, объясняла, выходила из себя… Ты не заслужила такого отношения. Ты просто не могла там оставаться… тебя словно бы и не было.

Я (тихо): Верно. Что бы вы ни делали, боль не уходила. (Ферн качает головой.) Вас преследовал страх, что вы никогда никому не будете нужны, всегда будете одиноки — словно вас вовсе нет. (Я анализирую экзистенциальную панику Ферн и подвожу итоги.) Но в один прекрасный день появляется незнакомый мужчина, который вам улыбается.

Ферн: Он знал, что сказать. Он так тепло ко мне относился. Говорил комплименты, стоило мне появиться! Он был таким милым, очень, очень милым!

Я: Как будто солнце вышло из-за тучи. Вы так ждали этих комплиментов, признания, так долго ждали. (Ферн кивает.) Вы вдруг почувствовали, что нужны кому-то. Вас ценят. Он рад вас видеть. Он смотрит на вас! Что вы сейчас ощущаете, Ферн?

Ферн: У меня сердце разрывается, и я испытываю облегчение.

Я: Как вы могли отвергнуть его ухаживания? Никто бы не смог. Вы истосковались по эмоциям, и вдруг вот они, в изобилии. Вы начали надеяться, что ваша жажда общения была не напрасной. Вы протянули к нему руки… Это так нам свой­ственно, так естественно… Он позвал вас, и вы пошли за ним. (Ферн плачет и одновременно улыбается.) Что вы чувствуете, когда слышите мои слова? Примет ли Судья во внимание эту боль и жажду общения? Эти смягчающие обстоятельства, которые называются «быть человеком»? Теперь он способен видеть всю картину? Как вы могли не откликнуться на такое отношение? (Я работаю над сочувствием и заставляю Ферн глубже погрузиться в свою боль, осознать ее значение и пробудить сострадание к себе.)

Ферн (смеется): Вы правы, правы. Это все равно что обвинять человека, который выскакивает из горящего здания, спасаясь от пожара. Теперь я понимаю. (Женщина использует потрясающий образ для сравнения. С моей помощью она подводит итоги беседы. Повторения необходимы для полного вовлечения в процесс и формирования новых моделей анализа и поведения взамен старых.)

Я: Итак, Ферн, еще раз закройте глаза и попробуйте увидеть себя, одинокую и страдающую. Что бы вы сказали ей относительно загадки, которая вас мучила: почему вас потянуло к тому человеку?

Ферн (плачет): Это такая боль. Ты была в отчаянии, ты умирала. Как ты могла не ответить взаимностью? Он играл с тобой. Он видел, как ты нуждаешься в любви. Стоило лишь дать тебе надежду, и ты последовала за ним. (Мы подводим итоги беседы и соглашаемся с тем, что Судья в сознании Ферн замолчал. Ферн принимает мое предложение попробовать записать свои мысли по поводу нашего общения, когда окажется дома. Я предлагаю ей делать это после каждого сеанса.)

СЕАНС 4

Теперь мы переходим от стабилизации (1-й этап) к реструктуризации (2-й этап). Ферн рассказывает, что, проанализировав последние две встречи, сделала запись о том, что она «просто искала тепла, поэтому позволила себе закрутить этот роман. Я так жаждала внимания, что искушение оказалось слишком сильным, и я не могла сопротивляться». Она также отмечает, что голос в голове стал более мягким и менее осуждающим. Теперь женщина понимает, что не просто вдруг взбрыкнула и решила ранить близких — «словно я какое-нибудь чудовище», — и целых шесть лет прожила в аду, «споря сама с собой, могу ли я простить себя, могу ли быть с собой помягче». Мы согласны в том, что хотя Ферн и нарушила собственные правила — «быть верной женой», она начинает принимать в расчет свою «боль и чувство одиночества». Теперь передо мной «рассудительная Ферн», которая начинает принимать случившееся, испытывая «огромное облегчение: будто тяжелый груз свалился с плеч». Но на четвертый сеанс женщина приходит расстроенная, поскольку Дэн настоял, чтобы она пришла на праздник, который устраивают его родственники. Она говорит: «Это значит, что я в одиночку зайду в львиное логово. Дэн предлагает мне просто сидеть тихонько и помалкивать, но это значит, что я буду чувствовать себя одинокой. Я в тупике. Просто не могу их видеть». Давайте посмотрим, как выглядит ЭФТ-танго в чистом виде, на примере этой ситуации. Во-первых, я анализирую, описываю и упрощаю то, что рассказала Ферн, уделяя основное внимание триггерам, эмоциональному опыту и значимым взаимосвязям.

Первое движение ЭФТ-танго: отражение текущего процесса

Я (говорю в точности как Ферн, используя опосредованную интерпретацию): Мне нужна ваша помощь. Похоже, вы говорите себе: «Ты будешь у всех на виду. Тридцать человек будут осуждать тебя, считать недостойной доверия, плохой женой и неудачницей». Что вы чувствуете, когда рассказываете мне о последних событиях?

Ферн: Я не знаю… похоже, что Судья снова проснулся. (Она погружается в длинное повествование о том, что некоторые из родственников ее мужа тоже крутили романы и разводились, но, осуждая себя, она не принимает во внимание их поведение.)

Второе движение ЭФТ-танго: анализ и углубление непризнаваемых эмоций

Я (говорю медленно и тихо, чтобы снова сфокусировать клиента): Давайте вернемся назад и немного погрузимся в эмоции. Осуждение окружающих — ваше больное место, оно провоцирует Судью, который затаился в вашем сознании. Вы боитесь, когда вас осуждают, боитесь, что никогда не будете понятой. Это действительно самое сложное? Какие вы сейчас испытываете ощущения в теле? (Я выделяю триггер, который запускает эмоции, и хочу связать его с определенными реакциями организма.)

Ферн: Я чувствую себя плохо, даже упоминая об этом. Я ощущаю себя очень уязвимой. Дэн прав, обычно я сижу тихонько, а затем стараюсь поскорее уйти. Я пытаюсь делать вид, что все в порядке, но мне плохо, голова кружится. Чувствую, что ни на что не способна, даже мыслить логично.

Я: Страшно ли вам оставаться наедине с такими эмоциями? Кричит ли ваше тело: «Это опасно»? Говорите ли вы себе: «Они осуждают меня, а мне хочется спрятаться или сбежать»? (Ферн энергично кивает и плачет.) Что вас пугает больше всего? Отсутствие поддержки Дэна? (Я описываю словами ее побуждение к действию, возникающее в ответ на эмоциональную реакцию, а также тот смысл, который Ферн в нее вкладывает. Теория привязанности говорит о том, что ощущения опасности и уязвимости становятся для одинокого человека невыносимыми и переворачивают его жизнь. Именно поэтому и возникает «головокружение».)

Ферн: Да. Хуже всего то, что он всегда выбирает своих родственников, а я остаюсь одна. Напоминает, как отец все время предпочитал мне сестру, хотя я изо всех сил старалась ему угодить. Я не могу идти туда. Я словно оцепенела.

Я (тихо и медленно снова упоминаю эмоциональные маркеры и использую образы, чтобы углубить эмоции): В такой ситуации одиночество невыносимо, оно поглощает вас. Вы ожидаете лавину осуждения, которая разбудит вашего собственного Судью и опасения насчет себя — что вы, похоже, неудачница. И вам придется в одиночку справляться с этим состоянием. Вам больно, голова кружится, вас тошнит. Вас не замечают. Вы словно не существуете. Вы у всех на виду — и вы совершенно одна. К­акая-то часть вас твердит, что вы это заслужили, иначе какой в этом смысл? Очень непростая ситуация. (Я связываю болезненное чувство одиночества Ферн и ее негативное отношение к себе.)

Ферн: Я разбита. Этого никто не понимает. Такое впечатление, что я всегда одна. Я никому не нужна. И когда Дэн мне сейчас говорит: «Я и правда тебя люблю», его слова словно отскакивают от меня. (Вот в чем пугающая ирония тревожной привязанности: когда вам предлагают любовь, вы не доверяете и отталкиваете ее. Слово, которое использует Ферн, — «разбита», — как мне кажется, идеально подходит, чтобы описать ее боль и беспомощность, мешающие конструктивно работать над собой. Этот эмоциональный маркер можно использовать, чтобы постепенно помочь женщине «переключить канал» и сформировать новое эмоциональное состояние в ходе сеансов.)

Третье движение ЭФТ-танго: инсценировка важных взаимодействий

Я: Понятно. Закройте глаза и представьте Дэна. Видите ли вы его выражение лица? Слышите, как он говорит, что вам просто нужно тихонько сидеть во время встречи с родственниками, что, если бы вы лучше старались… Что бы вы сказали ему прямо сейчас?

Ферн (закрывает глаза и плачет): Но мне больно. И я боюсь. Я не ощущаю твоей поддержки. Такое впечатление, что тебе все равно. Эта ситуация все время повторяется, как бы я ни старалась ее изменить. Ты говоришь, что хочешь поддержать меня, но…

Я (говорю тихо и медленно, прикасаюсь к колену Ферн и не убираю руку): Да, ваши взаимоотношения с близкими людьми построены таким образом, что в самые тяжелые моменты никто не понимает, как вам больно. Никто вас не поддерживает. Именно поэтому, когда Дэн говорит, что хочет быть рядом, вам хочется сказать: «Я тебе не верю. Ты не помогаешь мне бороться с болью и страхом». Вы можете сказать ему это?

Ферн (закрывает глаза): Ты оставил меня одну, наедине с неодоб­рением — цунами неодобрения. Это страшно и одновременно грустно. (Плачет.) Я не могу ничего поделать.

Я: Цунами неодобрения. Всепоглощающее, ужасное. Но вы пытаетесь заглушить свою боль, сделать вид, что «все хорошо», прилагаете еще больше усилий. И заканчиваете тем, что обвиняете себя. Чего вы хотите от мужа? Как он может помочь вам справиться с эмоциями? Попробуете ему сказать?

Ферн (сидит с непроницаемым лицом, говорит напряженным и тихим голосом): Ты говоришь, что ты готов поддержать меня, но я не ощущаю этого. Я хочу, чтобы ты стоял рядом и держал меня за руку. Докажи, что я нужна тебе, что мне нет повода огорчаться.

Затем мы обсуждаем, что ощущала Ферн, когда говорила эти слова (четвертое движение ЭФТ-танго — анализ важного взаимодействия), и радуемся тому, что женщина смогла изменить модель поведения (пятое движение ЭФТ-танго — интеграция и подтверждение): она не закрылась, не делала вид, что все хорошо, и не обвиняла себя. Она рискнула, заявила о своей боли и попросила помощи. Я с удовлетворением отмечаю, что Ферн способна открыто и искренне обратиться за поддержкой — а это элемент конструктивной зависимости. Мы также кратко обсуждаем, что, возможно, Дэну не все равно, он просто не знает, как ее поддержать. Способность прямо заявить о своих потребностях и продемонстрировать собственную уязвимость — лучший способ помочь мужу отреагировать. Как ни парадоксально, гармоничное самоощущение и достигнутый эмоциональный баланс — это основной ресурс Ферн, если окажется, что Дэн не сможет реализовать ее потребности.

СЕАНС 5

Темой беседы в ходе нашего пятого сеанса стала встреча Ферн со старшей сестрой в больнице — она навещала там мать. Женщина отметила, что «обстановка была фальшиво вежливая». Она хотела поговорить с Дэном об этой встрече, но поняла, что не может. Вместе с Ферн мы обсуждаем, насколько она устала от необходимости делать хорошую мину при плохой игре. Женщина осознала, что даже мать не защищает и не поддерживает ее, когда она сталкивается с осуждением или игнорированием со стороны старшей сестры. Позже Ферн нашла в себе силы сказать матери, что «это ее задевает». Я предполагаю, что основная проблема клиентки в том, что никто не поддержал ее, когда разрушился и ее брак, и ее жизнь. В последующие годы никто не протянул ей руку помощи и не заметил, как она страдает от постоянного осуждения. Переломный момент наступает, когда Ферн задает вопрос.

Ферн: Но что же мне делать, если я так тяжело переношу то, что меня вычеркнули из жизни? Нужно ли мне извиняться за свою боль, за то, что совершила ошибку? (Я спрашиваю, что она ощущает, когда произносит это. Кажется ли ей правильным извиняться перед тем, кто ее ранит? Согласна ли она со своей виной в том, что ей причиняют боль и игнорируют? Ферн некоторое время молчит, а затем поднимает на меня глаза.) Возможно, я ужасный человек, который не заслуживает, чтобы с ним считались.

Я: Вы берете вину на себя. Неужели это так естественно для вас — считать себя виноватой? Можете ли вы приложить чуть больше усилий и попробовать изменить свой подход? Вам не просто больно и грустно, и вы не только чувствуете, что чего-то не хватает, не только беспомощны и одиноки. Вас вычеркнули из жизни, отгородились от вас, вас не замечают — кто способен такое вынести? (Боулби предполагает, что ребенок вместо того, чтобы погружаться в эмоции — всепоглощающую панику или горечь оттого, что его оставили, обычно склонен считать себя плохим, что позволяет ему ощущать некое подобие контроля. И на какое-то время это помогает. Ответ Ферн кажется мне логичным, я подтверждаю ее способ справляться с эмоциями. Но сейчас он ограничивает ее выбор моделей поведения, заключая в жесткие рамки негативных суждений о себе и других.) Когда ваша жизнь разрушилась, никого не оказалось рядом — и это грустно и страшно. (В случае сомнений я снова делаю акцент на боли. Когда клиент чувствует себя достаточно уверенно, чтобы ощутить свою боль и поделиться ей с психотерапевтом, обычно следующий шаг — сострадание к себе и способность сформулировать и отстаивать свои потребности.)

Ферн: Чувства захватывают меня. Мне была необходима поддержка. Я не могла обратиться за ней к Дэну, я сделала ему больно. Так что я нацепила на себя маску и решила, что это моя вина, что я это заслужила. Меня никогда не замечают, осуждают, я совсем одна…

Я: Жизнь стала невыносимой. Ферн, вы очень сильная и способны посмотреть в лицо своей грусти и одиночеству. Считаю за честь работать с вами. Прямо сейчас мы с вами ищем новые варианты, чтобы вы смогли открыться и поделиться со мной, взглянуть в глаза своим страхам и боли и начать посещать семейную терапию вместе с Дэном. Вы потрясающая женщина. (Искреннее подтверждение, выраженное лично и от всего сердца, — наиболее мощный инструмент, который может использовать психотерапевт, чтобы поддержать в клиенте просыпающееся чувство собственного «я». Кроме того, важной частью пятого движения ЭФТ-танго — интеграции и подтверждения — становится умение отметить новый ответ, по­явившийся в ходе работы с клиентом, и использовать его, чтобы укрепить способность эффективного функционирования. Успешный результат — это не что-то в будущем, после окончания терапии, а то, что происходит прямо сейчас и с участием вашего клиента.)

СЕАНС 6

Этот сеанс в основном посвящен воображаемой встрече Ферн с отцом и ее беседе с ним в ходе этой встречи. Основной акцент приходится на третье и четвертое движения танго — инсценировку и анализ важных взаимодействий с близкими людьми. В ходе этой работы на втором этапе (реструктуризация) я постоянно отслеживаю и налаживаю диалог, повторяю сигналы и образы и подтверждаю и углуб­ляю эмоции, чтобы помочь Ферн сформировать новое представление о себе и получить от нее другие ответы, стимулируя ее в ходе беседы. Наш диалог складывается под воздействием новой и более разборчивой эмоциональной музыки. Для краткости я приведу в этой книге лишь частичное описание сеанса.