Кровник Пучков Лев
Свет фар медленно приближался. Я напряг зрение, пытаясь обнаружить в рассеянном световом пятне первой машины следы «Нивы» Поликарпыча. Таковых не наблюдалось: то ли действительно успело засыпать, то ли я не мог рассмотреть сквозь плотный слой густо падающего снега. Ладно, разберемся, как поближе подойдут.
Немного подумав, я отсоединил от АС увеличенный магазин на тридцать патронов и вставил стандартный, на двадцать. Надвинув крышку, оставил небольшую щелку, сел поглубже, поставив АС между коленями и прикрыв дульный срез ладонью, на случай, если зацепят-таки колесом край окопа и сыпанут сверху порцию мерзлой землицы пополам со снегом. Один магазин на тридцать патронов взял в зубы, второй сунул в нагрудный карман «разгрузки». Пожалел на секунду, что в таких условиях приматывать магазины друг к другу скотчем противопоказано: нижний может при перемещении цепануть подавателем порцию мокрого грунта или грязного снега, вызвав этим задержку при стрельбе. А таковые задержки в скоротечном внезапном бою, где счет идет на секунды, могут стоить одинокому воину жизни. Некому поддержать его огнем, отвлечь внимание врага, пока он ковыряется со своим вышедшим из строя оружием…
Судя по нараставшему гулу, колонна вплотную приблизилась к балке. Вот передний транспорт поменял тон работы двигателя, пополз вверх по перешейку. Я замер, неотрывно глядя в щель между крышкой и краем окопа, и принялся размеренно считать. Первый транспорт пропускаем и заодно тренируемся: через какой промежуток времени с момента въезда на перешеек он проскочит над моей позицией.
Раз, два, три, четыре… на счете 92 надо мной прошелестел «уазик». Я тотчас же начал новый отсчет, умножив ожидаемое число в полтора раза, в расчете на большую тяжеловесность «КамАЗа». На счете 12 чертыхнулся про себя: вычисления обещали быть весьма приблизительными, поскольку водители «КамАЗов» грубо нарушили правила перемещения в колонне. Иными словами, поперли парой вслед за «уазиком», не соблюдая дистанцию, — это было ясно по нараставшему сдвоенному гулу мощных моторов.
Бросив считать, я прикинул на глазок расстояние и выпрямился в окопе, одновременно вылущив заветное полено из выемки и поставив его перед собой. Медленно поднял головой крышку, приложил «АС» к плечу, уперев магазин в грунт.
Через несколько секунд снизу выскочило яркоглазое рычащее чудище и медленно поехало на меня. Удерживая ствол под углом 45 градусов, я взял прицел чуть выше правой фары, нажал на спусковой крючок и плавно повел стволом влево, перечеркивая кабину от габарита до габарита свинцовой горизонталью. «АС» податливо вибранул в руках, быстро выплевывая беззвучную смерть. «КамАЗ» продолжал двигаться, но мгновенно сбавил обороты.
— Есть!!! — выдохнул я, выщелкивая пустой магазин и подхватывая выпавший изо рта самопальный, на тридцать патронов. Поменяв магазин, выдернул из нагрудного кармана «разгрузки» запасной и опять взял его в зубы. Пригнулся невольно, «КамАЗ» заехал на окоп и встал, тихо работая на малых оборотах. Без особых потуг покинув свое убежище, я распластался под машиной и сориентировался в обстановке. «Уазик» тоже встал, мигнул стоп-сигналами метрах в тридцати спереди и замер на месте. Снизу по перешейку продолжала подниматься вторая фура, медленно сокращая незначительный промежуток, отделявший ее от остановившегося «КамАЗа».
Перекатившись на правую сторону, я вылез из-под машины и застыл у борта, изготовившись для стрельбы стоя. Когда замыкающий «КамАЗ» приблизился на 10 метров и начал сбавлять ход, я отделился от борта, шагнул вперед и тремя длинными очередями прошил кабину насквозь.
Мгновенно поменяв магазины, я запрыгнул на подножку замыкающего «КамАЗа» и, приоткрыв дверь, сунул в кабину ствол. Пахло кровью и горелым металлом, на дверь что-то мягко давило изнутри.
Я отпрянул назад, отпуская дверь, — она тотчас же распахнулась под тяжестью мертвого водилы, который не замедлил в два приема вывалиться на снег. Как только убитый рулевой покинул кабину, «КамАЗ» начал валять дурака: вздрогнул всем корпусом, заглох и медленно покатился назад, чуть-чуть забирая в ту сторону, где уже валялся его разукомплектованный собрат. Не повезло! Водителю приспичило переключиться как раз в тот момент, когда кабину накрыла свинцовая струя, рычаг переключения передач оказался в нейтральном положении.
Я оглянулся назад, второй «КамАЗ», в котором сидели женщины, стоял на месте и тихо гудел. Никто не визжал, заходясь от боли, — значит, я все рассчитал верно, дамы не пострадали. Это радовало: в противном случае мне пришлось бы экстренно лезть в кабину, вытряхивать оттуда труп водилы, переключаться, затем ломиться в кузов и оказывать первую помощь раненым. А это довольно долго и неудобно, в свете вновь возникших обстоятельств. Вон они, обстоятельства: вылезли из «уазика» и направляются в мою сторону…
От «уазика» шли двое, беспечно держа автоматы в положении «на ремень стволом вниз». Сместившись вправо, я быстро двинулся им навстречу, стараясь поймать обоих в сектор огня до того момента, как они выпадут из слепящего света фар и сумеют рассмотреть, что приключилось с кабиной. На секунду я замешкался и обругал себя за то, что не отследил момент выхода персон из «уазика»: тогда сразу бы стало ясно, кто из них караван-баши.
— Что у вас там? — недовольно спросил по-чеченски тот, что шел справа. — Чего встали? — И, сделав еще пару шагов, вдруг без перехода заорал командным голосом:
— Бегом назад! Смотри, ваша машина назад едет! Бегом!
Я застыл на месте, не оттого, что хитрый план придумал, а просто замешкался на пару секунд, не зная, как поступить. Вот они, вороги, в моем смертоносном секторе, никуда им не деться. Можно валить одной очередью, с десяти метров я не промажу даже из-под колена стоя на лошади.
Но вот этот крикун командный, сам раскрылся, ласточка! — нужен мне для скоротечной беседы объемом буквально в двадцать секунд. А если я завалю водилу, не тронув караван-баши, он, опытный воин, мгновенно рассчитает меня одной очередью. Ему только ствол вскинуть…
Пока я соображал, караван-баши сориентировался в обстановке и тем самым значительно облегчил мою задачу.
— Мехмет, давай бегом туда! — бросил он водиле, тот сразу же припустил к съезжавшей назад замыкающей машине.
— Ну, что с тобой? — досадливо поинтересовался командир, подходя ко мне и выпадая из освещенного участка. — Тебе что, плохо? Ты… Ва-а-а!!!
— Мне очень, очень плохо, — пробормотал я по-чеченски и, не давая отзвучать возгласу удивления, слетевшему с уст пораженного караван-баши, от души зарядил ему прикладом в челюсть.
— Хх-хак! — нестандартно всхрапнул командир, падая на снег и раскидывая руки. Уверенный в результате ударного воздействия, я развернулся на 180 градусов, присел на колено и, надежно поймав в прицел силуэт бегущего к аварийной фуре водилы, дал короткую очередь.
Водила, словно запнувшись, с разбегу плюхнулся на снег, я быстро перекатился вправо, под колесо «КамАЗа», и, покосившись на отдыхавшего рядышком караван-баши, прицелился в черневший на снегу силуэт. Прошло с полминуты, никто не пожелал попотчевать меня огоньком. Медленно убегавший по перешейку беспризорный «КамАЗ» скрылся из глаз, спустя еще несколько секунд раздался грохот падения и противный металлический скрежет, я инстинктивно прикрыл глаза, ожидая взрыва. Такового не последовало, я открыл глаза, вспомнил, что утверждал Поликарпыч: дизельное топливо несколько отличается от бензина, — и мысленно поздравил коридорную команду с приобретением нового качественного металлолома: теперь в балке будут валяться два «КамАЗа».
— Та-та, та-та-та, та-та-та-та, та-та! — хулигански отфутболил я в небо из автомата караван-баши, сигнал для обиженного Поликарпыча: можно мчаться на место происшествия. Караван-баши заворочался и начал мычать, держась за голову руками: то ли стрельба включила сторожевой пунктик в подсознании воина и заставила его выбираться из обморочного состояния, то ли просто удивительно здоровый экземпляр попался, даже в условиях столь скудного освещения было заметно, что командир коридорного конвоя могуч и матер.
— Два вопроса, дорогой Аюб, — напористо произнес я, приставляя компенсатор к голове караван-баши. — Два вопроса. Первый: год назад ты участвовал в акции по уничтожению команды, которую Зелимхан нанимал для кое-какой щекотливой работенки в ЗОНЕ. Меня интересует следующее: а) как Зелимхан вышел на расположение моей команды; б) как проводилась акция: просто поджог или сначала расстрел, а потом поджог; в) обнаружены ли трупы на пепелище. Быстренько скажи мне, что знаешь. Ну, давай, я жду.
— Я думал, что ты умер, — глуховато произнес караван-баши после продолжительной паузы. Говорил он без акцента, голос его предательски вибрировал, и виной тому была не только что полученная травма. Я криво ухмыльнулся, ну надо же! Парень сидит ко мне затылком, хорошенько рассмотреть до этого не мог по причине недостаточной освещенности, однако… Да я тут популярен, черт подери, похлеще, чем любая звезда эстрады!
— А я вот взял и не умер! — досадливо сплюнув, сообщил я. — Имею дурную привычку выживать в любых условиях. И, как видишь, не спрашиваю, откуда ты меня знаешь, и так ясно. Я тебя слушаю.
— Ты все равно меня убьешь, — замогильным тоном произнес Аюб. — Ты, шайтан, и так все знаешь. Зачем тебе что-то рассказывать? Нет, не буду. Убивай.
— Вот всегда так! — огорчился я. — Я с вашей породой уже не первый год вожусь, и всегда одно и то же. Ну все равно ведь расскажешь! Будешь колоться, как грецкий орех. И знаешь почему?
— Почему? — невольно заинтересовался Аюб, пытаясь оглянуться.
— Не крути башкой, — предупредил я, тыкая компенсатором в стриженый затылок абрека. — Я вижу, ты здоровый парень, потому баловаться с тобой не стану, моментально пулю схлопочешь. Ты веришь в существование волшебного слова? Я всем вам всегда предлагаю альтернативу, и вы постоянно выбираете одно и то же. Ты догадываешься, какую альтернативу я имею в виду?
— Догадываюсь. — Смышленый Аюб нервно сглотнул и выдал на гора требуемую информацию:
— Никто специально не поджигал, специально не расстреливал. Подошли с четырех сторон, ударили из гранатометов, отошли в сторону. Другие подошли, выпустили по два «шмеля» на каждый дом, опять отошли. Те, которые раньше из гранатометов стреляли, в это время опять изготовились, и опять ударили. Потом каждый бросил по две гранаты, потом из трех пулеметов прочесали…
Да что рассказывать, ты прекрасно знаешь, как мы воюем! Вся операция заняла не больше трех минут. Через три минуты там все горело, как… ну, что там сильно горит? В общем, очень сильно горело. Мы сели в машины, отъехали немного и ждали еще пять минут, наблюдали. Ну, знаешь… — тут караван-баши неожиданно смутился, — ну, чтобы, если кто выскочит из домов, — застрелить…
Ну, ты знаешь, как это делается. Никто не выскочил. Мы уехали. Все. Да, трупы там потом не нашли. Но в таком огне десять секунд никто бы не прожил, клянусь матерью! Что еще ты хочешь?
— Как Зелимхан вышел на наши дома? — напомнил я.
— Не знаю. — Аюб осторожно повернул голову направо и поинтересовался:
— А это кто там едет?
Я посмотрел, действительно, со стороны Стародубовска медленно приближалась пара огоньков. Это обиженный Поликарпыч торопится, не проспал-таки условленный сигнал!
— А это моя лягушонка в коробчонке…
Бац! Мощный удар в живот отшвырнул меня назад, я шлепнулся навзничь в снег, перед глазами поплыли радужные круги. Не успел я опомниться и сообразить, каким образом супостат это сделал, как сверху навалилась мускулистая туша. Мощные руки вцепились в автомат, силясь вырвать его у меня, горячее дыхание обожгло лицо.
— Р-р-р-р… — нечленораздельно зарычал абрек, стараясь нащупать коленом мой известный фрагмент организма и задавить его насмерть. — Р-р-р-р… Убью, шайтан!
Ах как хорошо, что руки заняты! Задушил бы в два движения! Вот это силища! Еще пару рывков, и я отдам оружие, чисто физически не смогу сопротивляться. На миг максимально расслабившись, я собрал все силы в кулак, извернулся рывком, упираясь ногой в живот абрека, и швырнул его через себя. Вместе с автоматом, вырвать его в этот момент из клешней звероподобного Аюба не смогла бы никакая сила в мире.
Перевернувшись на живот, я с трудом нащупал дрожащими руками «молнию» на куртке, лихорадочно выдернул из плечевой кобуры свой «ПБ» и изготовился лежа в ту сторону, куда улетел Аюб. А там, пусто! А снизу, из балочки, слышится надсадное сопение и хруст снега. Ворог так хорошо разогнался моим пинком, что скатился в балку и не долго думая драпанул!
— Ну куда же ты, родненький? — жалобно воскликнул я, с трудом восстанавливая дыхание и шаря вокруг в поисках «АС». Таковой не обнаруживался, видимо, глубоко завяз в снегу, зато я нащупал взглядом валявшийся на дороге автомат убиенного водителя «уазика».
Метнувшись к автомату, я наспех изготовился прямо там, где подобрал его, с превеликим трудом обнаружил в балке силуэт быстро удалявшегося Аюба и, почти не целясь, дал в том направлении четыре короткие очереди, разрабатывая цель «на ощупь». О том, что вспышки при стрельбе из обычного оружия в таких условиях являются прекрасным ориентиром для хорошего стрелка, я в эту минуту не думал, мне нужно было во что бы то ни стало достать этого шустрого парня, пока он не удалился на расстояние, исключающее прицельное ведение огня из автомата.
Аюб тотчас же напомнил, что я имею дело отнюдь не с обычным городским бандитиком, обремененным пальцовкой и золотой цепью толщиной в руку, а с опытным солдатом ЗОНЫ. Едва я успел перекатиться со своей позиции чуть ближе к «КамАЗу», как из балки прилетели три экономные очереди и выбили крошево из земли и снега аккурат в том месте, где я только что лежал! Последняя пуля напоролась на камешек, отрикошетила и ощутимо клюнула в борт «КамАЗа».
— Ой, мамочки, убивают! — мгновенно отреагировали замаринованные в кузове пленницы и хором истошно заорали кто во что горазд.
— Все, красавицы мои, все, больше не буду, — в отчаянии прошептал я, не предпринимая более попыток накрыть огнем удирающего врага. Не хватало еще, чтобы под занавес он подстрелил кого-нибудь из пленниц.
— Молчать, я сказал, сейчас вас освободят! — крикнул я и, выждав некоторое время, пошел расшпиливать тент, поглядывая в ту сторону, куда ушел Аюб. Прощай, мое уютное инкогнито, — недолго я тобой развлекался!
— Давай помогу, — выскочил из подоспевшей «Нивы» Поликарпыч, вооруженный автоматом с подствольником. — Это ты стрелял?
— Да мы тут все помаленьку стреляли, — устало пробурчал я, отходя от кузова и давая возможность напарнику поработать. — Тебе бы на пять минут раньше подъехать… Всего-то на пять минут! У тебя «Беломор» с собой?
— А что, что-то не получилось? — Поликарпыч прекратил расстегивать тент, достал «Беломор» и протянул мне папиросу. — У нас неприятности, да?
— Да нет, вроде все получилось. — Я взял папиросу и заметил, что пальцы мои дрожат. — Но неприятности, это сто пудов. И такие большущие, что даже грустно становится. Только не у нас. А лично у меня…
Глава 6
«…Мы вышли из игры, мы смертельно ранены…», надсадно крякал кто-то над самым ухом. Нет, не над, в самом ухе. Или в ушах, стерео было. Или даже квадро. Если только квадро может быть в отдельно взятом черепе. В общем, как бы ни было, звучало оно отовсюду. Я приподнял голову, желая посмотреть, кто это тут так похабно развлекается. Посмотреть и шваркнуть по репе, а если репа не слишком высоко, то и ногой.
Голова приподниматься не захотела, чуть-чуть оторвалась от подушки и рухнула, доложив сознанию, что она свинцово тяжела и транспортировке не подлежит. Ой, блин, да что же это такое?!
«…По лесам бродят санитары, они нас будут собирать…», сообщил кто-то препротивным голосишком. Вот так ни хера себе, перспектива! Что за леса? Если площадь растительного массива большая, то ведь могут и не найти. А что за санитары? Хорошо, если молодые, непьяные и энтузиаистичные, в смысле работать еще не надоело. Тогда могут и найти. А если наоборот? В смысле пожилые, датые добре и похуисты? Нет, так не пойдет! Не хочу я один, в лесу. В таком вот состоянии. Господи, где я? Почему не вижу? Почему не помню?
Напрягшись изо всех сил, я попытался вскочить…
И очнулся. Действительность была не намного лучше обморочного морока. Я лежал на узкой кровати, под тоненькой простыней; был гол и потен страшно. Кровать стояла в просторной комнате, которая была разделена надвое толстой решеткой от пола до потолка. В решетке, узкая дверь, запертая снаружи на массивный замок.
С торца кровати зияла стандартная чаша «Генуя», плавно переходившая в водопроводный кран без раковины. В той половине комнаты, которая была свободна от моего присутствия, имелись два окна и дверь. На окнах, также решетки, толщиной в палец, а дверь, судя по всему, цельнометаллическая. И, круглый «глазок». Как непременный атрибут любого узилища.
Узилища… Ага! Я несвободен. Какие-то злыдни поймали и засадили меня сюда. Что за злыдни? Я попытался поднять голову, чтобы хорошенько осмотреться. Не получилось. Как и в бредовом состоянии, голова моя была тяжела, словно налита свинцом, подниматься не желала и соображать продуктивно отказывалась напрочь.
Приказав себе напрячься, я медленно повернул голову налево. С этой стороны к кровати вплотную примыкала стена. Нет, это кровать примыкала к стене. Окон не было. Стена, крашенная в белый цвет, на ней вешалка, на вешалке, мои вещи. Я могу их потрогать, вот они, висят прямо надо мной.
Попробовал поднять левую руку, не вышло. Нет, оказывается, не могу, руки не слушаются. Пальцами шевелить могу, руку чувствую, а поднять, никак. Плохо. Но вещи, это хорошо! — машинально выплыло откуда-то из глубины сознания. Почему хорошо? Потому что, когда я окончательно приду в себя и буду в состоянии двигаться, я оденусь, надеру тут всем задницу и драпану… Ха-ха три раза. Надеру…
С таким же трудом повернул голову направо. Капельница. Прозрачный шланг, бутылка, игла… иглы не вижу. Пошевелил пальцами правой руки, почувствовал иглу в вене. Вот как, значит. Что это мне вливают такое? И вообще, где я? Что со мной?!
Не найдя ответа, я оставил бесплодные попытки, придя неожиданно к утешительной мысли: капельница! Кто-то придет снимать ее. Тогда можно будет все узнать. Если это амнезия, то она вполне излечима, сколько фильмов смотрел на эту тему, там герой всегда мучается две трети времени показа, а потом, зацепившись за какой-нибудь ключевой фрагментик, начинает вспоминать все подряд.
Мой случай, судя по всему, не особенно-то и сложный, я по крайней мере помню, что смотрел фильмы про этих амнезюков. И одежду свою признал с ходу. Значит, все не так уж плохо. А кто я? Тоже помню! Сыч. Антон Иванов. Олег Шац. Командир отряда санитаров ЗОНЫ. Или нет, бывший командир. Бывший? Да, скорее всего…
Итак, ничего страшного не произошло. Я куда-то угодил. Выкрутимся, не впервой. Сейчас придет кто-нибудь снимать капельницу, и поговорим. В бутылке немного осталось, минут на пятнадцать.
Я лежал и бездумно смотрел на бутылку, соображать не было никакой охоты. Ленивые мысли самопроизвольно ползали в голове: как собирающиеся завалиться в спячку змеи. Меня посадили на иглу. Или я упал откуда-то. И башкой ударился. Тело не болит, только голова страшно тяжелая. Да, нехорошо…
Пятнадцать минут прошли. Жидкость в бутылке едва прикрывала горловину, еще пару минут, и она кончится. Что такое воздушная эмболия, я, как и каждое слегка просвещенное дитя нашей эпохи, знал прекрасно. В разных шпионских триллерах злые негодяи только и делают, что развлекаются запусканием разнокалиберных эмболов в вены всяких неудобных субъектов.
— О-о-о… — еле слышно прохрипел я, с трудом раздвинув пересохшие губы. Черт, что за бардак тут у них? Поставили капельницу и бросили пациента на произвол судьбы! Вот так ничего себе, деятели!
— О-о-о… — опять прохрипел я.
Зловещая тишина была мне ответом. В горловине бутылки уже не было жидкости. Странно, но я не испугался, лень было. Но возмутился: это не правильно, неприлично воину умирать от такой ерунды! Напрягшись в неимоверном усилии, я поднял левую руку, перебросил ее на правую сторону и, нащупав ватными пальцами иглу, выдернул ее из вены.
— Дзинь! — огорчилась игла, отскочив к металлическому штативу. Не получилось! Я опять остался жив. Дурная привычка, знаете ли…
— У-ро-ды… — в три приема прошептал я, медленно поднимая левую руку и сдергивая с вешалки свой новый пушистый свитер. Подарок Элен.
… «В этом свитере, наверно, коза есть», — растроганно пробормотал я, когда примерял обновку. То есть хотел сказать, что свитер сделан из козьей шерсти. Элен моментально извратила высказывание, ткнула меня пальцем в грудь и, злорадно ухмыляясь, заявила: «В этом свитере козел есть! Ой ха-ха…»
Стоп! Элен? Элен… Я замер на мгновение, боясь потерять внезапно обнаруженную ниточку. И тотчас же в голове заклубилось хаотичное нагромождение из обрывков отдельных воспоминаний, субъектов, событий последних дней. Как будто кто-то открыл заслонку и впустил в затхлую комнату хорошую порцию свежего воздуха.
Так-так… Сейчас, сейчас, одну минутку. Акция, Сухая Балка, Элен, Ростов, Зелимхан, это кошмарное убийство, короткая схватка на улице, какие-то морды неприятные, ни с чем не увязываемые… Что-то с моей головой творится, никак не могу выстроить хронологическую цепочку. Лень моему аналитическому приспособлению выложить стандартный логический ряд. Нужно это дело поправить! Это нехорошо, ходить с таким беспорядочным нагромождением образов и мыслей и ежесекундно морщить лоб, пытаясь выдернуть из кучи малы то, что нужно в данный момент. А я не хожу, я лежу. Все равно нехорошо! Лежать тоже надо с умом, на всякий случай. Надо выбрать какой-то эпизод в качестве отправного пункта и плясать от него. С чего начнем? С самого хорошего и приятного, так легче думать, напрягаться не надо. Самое хорошее в моей жизни, женщины. Все остальное, либо тяжелый боевой труд на грани нервного срыва, либо подготовка к этому труду. Значит, не будем напрягать затравленный негодяями организм. Начнем с Элен.
Элен, моя подруга. Мы познакомились, когда я жил в Стародубовске и трудился под руководством полковника Шведова. У нее, как и у всех моих немногочисленных пассий последней поры, тотальный комплекс шпиономании. Авантюристка. Холеная и весьма симпатичная дама, привыкла жить в свое удовольствие. Имеет богатого мужа, профессора Стародубовского государственного университета. Обожает приключения и героев.
На следующий день после акции в Сухой Балке я решил отправиться к Элен. Тот факт, что я внезапно исчез из жизни своей дамы чуть более года назад и за это время ни разу не напомнил о себе, меня, конечно, несколько смущал и являлся достаточной причиной, чтобы отказаться от визита. Но, учитывая своеобразный характер Элен и в особенности полагаясь на ту самую присущую ей шпиономанию, я надеялся выкрутиться.
Поводом для визита Элен послужили пресловутые дискеты, которые нужно было вечером отдавать господину Попцову. Я был уверен, что там нет ничего хорошего, но на всякий случай решил проверить.
Зная, что Элен не работает и в утренние часы, как правило, занята физической подготовкой, я собирался заскочить на пять минут, проверить дискеты на ее компьютере и тут же откланяться. Вот такой был повод.
В одиннадцатом часу утра я беспрепятственно вошел через калитку во двор усадьбы профессора Вовсителье (фамилия мужа Элен), которая на европейский манер была обнесена декоративным штакетником, едва доходившим взрослому мужчине до пупка. Постояв с минуту, я зарегистрировал явное наличие характерных признаков собачьего отсутствия (ранее Элен собаку не держала, но за год могло многое измениться) и, обойдя дом по периметру, приблизился к распахнутому окну с противоположной стороны.
Элен была по-прежнему верна своим привычкам. Эта взбалмошная светская тигрица заслуживала самого искреннего восхищения за фанатичное пристрастие к постоянному физическому совершенству. Она любила свое красивое сильное тело и вкладывала в него бездну труда.
— Ага! — обрадованно воскликнула Элен, повернув к мне голову, но не переставая ритмично двигаться. — Это ты. Ну-ну… Сядь в угол, с улицы могут увидеть. Подожди, я скоро.
Я обескураженно пожал плечами и сел как велели. В угол. А то, знаете ли, могут увидеть. Вот так здрасьте! Словно вышел на пару часов и приперся обратно не вовремя, не мог, дубина, дождаться окончания тренировки. В этом она вся. Ну, ничего, подождем.
— Тебя долго не было, — заметила Элен, привольно развалившись на мате и глядя в потолок.
Я присел к компьютеру, включил его и, пережидая загрузочный цикл, вскользь поинтересовался:
— С мужем по-прежнему врозь? Хрупкая птица любовь ваш союз не посетила?
— Хрупкая птица! — презрительно фыркнула Элен. — Петрарка тоже мне… Ты же знаешь, я ему для номинала. Красавица жена, престиж и все такое прочее… Что у тебя на дискетах? Это касается твоей работы?
— Касается. — Я вставил дискету в дисковод, сделал значительное лицо и сообщил:
— Это совершенно секретная тайна. Она смертельно опасна. Так что, если хочешь жить, лучше не смотри.
Элен округлила глаза, пристроилась сзади и уставилась на монитор, тихо дыша мне в затылок. Я быстренько прикинул: если на дискетах окажется то, что обещают надписи, надо будет страшно огорчиться, дескать, злые недруги стерли все! О! Вот это утрата, вот это прокол…
Щелкнув «мышкой» по значку «диск 3,5», я обнаружил, что, помимо обещанных системных файлов, на дискете присутствует документ объемом всего лишь 360 кб, с названием «Ген. дерево».
— Ага! — таинственно воскликнул я для Элен, для себя вывод я сделал мгновенно, едва глянув на название. Сопоставив факты, можно было со стопроцентной уверенностью заключить, что разбитый ноутбук принадлежал сыну Зелимхана.
Зная о патологической склонности горцев к возвеличиванию своих древних родов, якобы уходящих корнями чуть ли не в глубь эпохи Александра, можно поспорить на сто баксов, что младший Ахсалтаков отобразил в файле историю происхождения своего тейпа. И это не важно, что мальчишка не совсем грамотный и вместо «древо» написал «дерево», — главное, это компьютер. Могу побиться еще на сто баксов, что там над текстуальной частью нависает скопированная из природной энциклопедии волчья башка.
Выведет на принтер, повесит над столом в своей комнате и будет горделиво посматривать, восхищаться собой, родовитым, и папашкой грозным своим.
— Солнышко, принеси, пожалуйста, мне еще кофе, — мило улыбнувшись, попросил я.
— Ты… ты что, мне не доверяешь?! — ужаснулась Элен, глаза ее потемнели, как Атлантический океан во время циклона. — После всего… Ты мне…
— Кофе, пожалуйста, — намеренно сухо повторил я. — Ты должна понимать, что нельзя путать личные отношения со служебными. Это не моя тайна!
Элен, ни слова ни говоря, поплелась на кухню, еще пару слов скажи, и расплачется. Бедная моя девочка! Сейчас мы тебя реабилитируем, подожди немного. Я кликнул «мышкой» по ахсалтаковской генеалогии… и удивленно присвистнул. Оказывается, не один я такой умный. Приложение документ раскрывать не пожелало, а выкинуло мне табличку: «Введите пароль для открытия файла».
— А вот за это люблю, — похвалил я заочно Ахсалтакова-младшего и тут же ввел пробный пароль: «жопа». Я его всегда ввожу, когда встречаю «запертый» файл, а в руководстве пользователю пароль не указан. Как показывает практика, если на «жопа» приложение с ходу не откликается, то можно сразу бросать ковыряться с ним, ничего хорошего из этого не выйдет. «Указан неверный пароль, не удается открыть документ», — выкинуло табличку приложение, не желая принимать предложенный мною вариант.
— Вот твой кофе, — дрожащим голосом произнесла Элен, брякнув чашку на стол и демонстративно глядя в сторону.
— Иди сюда, радость моя, — покаянно попросил я. — Не обижайся, пожалуйста. Я просто не хотел подвергать тебя риску. Но если ты так болезненно к этому относишься…
— Подвергни меня! — обрадованно согласилась Элен, присаживаясь рядом. — Пусть меня пристрелят гнусные эти… кто там за тобой охотится?
— Враги, — подсказал я. — Они самые и охотятся. А тут пароль, — я опять ввел «жопа» и продемонстрировал две последовательно появляющиеся таблички. — Сама понимаешь, пытаться подобрать пароль, дело дохлое. Можно два месяца сидеть и подбирать.
— А что там? — заговорщицки подмигнула мне Элен. — Ну, хотя бы приблизительно?
— Я же тебе сказал, что это совершенно секретная тайна, — я в ответ подмигнул не менее заговорщицки. — Смотри, если хоть кому-то, даже намеком… в общем, за жизнь твою никто гроша ломаного не даст!
— Обижаешь! — с придыханием вымолвила Элен, пожирая меня глазами. — Ты что, первый год меня знаешь?!
— Там детальный план развязывания новой кавказской войны, — совершенно серьезно сообщил я. — Разработанный нашими спецслужбами совместно с ЦРУ. Я его выкрал из их штаба. Понимаешь? Теперь ты представляешь себе, какой у них там переполох?!
— Но мы все равно не можем открыть его, — обескураженно заметила Элен, ни капельки не усомнившись в достоверности мною сказанного. — Это надо специалиста…
— А вот я как раз такому специалисту и отнесу. — Я вытащил дискету, вставил в дисковод вторую, там тоже, помимо обещанного надписью содержимого, было «Ген. дерево-1». И опять с паролем.
Третья дискета содержала «Ген. дерево-2». И не лень было трудиться? У него, наверно, пол-Ичкерии в родичах! Если вычерчивать ветвь каждого рода хотя бы на протяжении последнего столетия, вполне можно от напруги подхватить качественную шизу!
— В общем, отнесу я их специалисту. Мое дело маленькое, добыть заказанную информацию, а что там, пусть сами смотрят. — Я засунул дискеты в футляр, извлек из кармана жесткий диск и передал его Элен. — А это пусть у тебя полежит, из той же оперы. Смотри, никому!
— Да что ты! — махнула на меня рукой Элен. — Оставь их мне на пару дней, а? Я хочу попытаться подобрать пароль. Неужели тебе самому неинтересно посмотреть, что ты украл?…
…Что-то громко лязгнуло, нетактично обрывая воспоминания. Я повернул голову направо, глупо ухмыльнувшись: посторонний звук, ворвавшийся в начавший благополучно выстраиваться логический ряд моих хаотичных мыслей, показался гротескно неуместным в этом тихом помещении.
Пришелец был плешив, неказист ликом, плохо выбрит, ростом мал и худ чрезмерно. Белый халат, на пару номеров больше, чем положено, мешковато висел на его костистых плечах. Отомкнув дверь в решетчатой стене, он подошел к кровати, заменил пустую бутылку на новую и ловко ввел иглу мне в вену.
— Как встрясочка? — поинтересовался плешоган, присаживаясь на стул рядом с кроватью и закидывая ногу на ногу. — Процесс пошел?
— Я тебя, наверное… одним ударом, — с трудом разлепив запекшиеся губы, прошептал я.
— Не сейчас, — не обиделся плешоган, потрепав меня по руке. — Я тебе третий день вкалываю лошадиную дозу всякой нейролептической дряни. Ты самостоятельно голову поднять не сможешь, не то что… А иголочку выдернул, молодец. Настоящий воин.
— Ты чего такой… ел мало? — я ухватил руку плешогана, попытался сжать ее, не вышло, пальцы были как будто ватные. — У вас тут бардак! — обиженно прошептал я. — Капп… капельницу забыли. Еще бы чуть-чуть…
— Меня Женя зовут, — представился плешоган, ласково укладывая мою руку обратно. — Я врач. Капельницу специально забыли. Тебе нужна встряска, чтобы дать старт аналитическому процессу. Ты ее получил. А вообще это абсолютно безопасно, — он щелкнул ногтем по пластиковому цилиндрику, расположенному на капроновой трубке чуть ниже горловины бутылки. — Автоматика. Клапан. Неужели ты думаешь, что тебе здесь дали бы загнуться от эмболии? Ну уж нет, дорогой! Ты у нас такой дорогой, если потребуется, мы все встанем рядом с твоей кроватью и будем тебе в задницу дуть. За такие-то бабки…
— Будь братом. Женя… — примирительно попросил я. — Где я? Кто вы? Зачем я вам?
— Вопросы по существу, — согласился Женя. — Ты в надежных руках. Мы, классные парни. Нам нужна небольшая информация. Поэтому мы и пичкаем тебя всякой дрянью. Вот сейчас ты практически дошел до кондиции. Тебе сейчас совершенно безразлична как твоя собственная судьба, так и судьба твоих близких. Не потому что ты аморальный тип, а ввиду твоего специфического психофизиологического состояния. Вот смотри, — Женя поднял руку и прищелкнул пальцами.
В комнату вошел крепенький мужик с военной прической, в костюме, на вид вполне симпатичный. Приблизившись ко мне, мужик сноровисто извлек из-под мышки табельный «ПМ», ткнул ствол мне в зубы и взвел курок. Палец на спусковом крючке выдавил слабину.
— Сейчас он тебя убьет, — сообщил Женя, выдергивая из нагрудного кармана халата пальчиковый фонарик. — У тебя есть пятнадцать секунд, чтобы убедить нас в том, что тебя стоит оставить в живых. Давай, время пошло.
Подняв пальцами мое правое веко. Женя включил фонарик и направил луч света мне в глаз. Я не сопротивлялся, неохота было. Прислушался к своим ощущениям. Яркий лучик не вызывал негативной реакции, я воспринимал его как бы со стороны. Дульный срез пистолета казался кисловатым на вкус, смертью он не пах. Адреналин в кровь не шарахнул, не поскакало сердечко галопом. Страха смерти не было, какая-то странная пустота в сознании вытеснила его прочь. Чего им надо? Чтобы я убедил их не убивать меня? А мне это не надо… Хотя секунду! Зачем я тогда напрягался полчаса назад, выдирая иглу из вены?
— Пятнадцать секунд прошли. — Женя спрятал фонарик в карман, сделал знак рукой: крепенький уложил пистоль в кобуру и удалился из комнаты. — Реакция, ноль. Вегетативная, психомоторная, все по нулям. Ты готов.
— А игла? — усомнился я. — Я иглу вытащил…
— Ты был один, летальный фактор был слишком ничтожным, — пояснил понятливый Женя. — Тебе было достаточно пошевелить рукой, чтобы ликвидировать его. Сознание сразу определило, что тебе вполне по силам самостоятельно избежать смерти. Но заметь, тебе для этого потребовалось так напрячься, что организм получил ту самую желаемую встряску.
А сейчас пришел сильный мужик с пистолетом, и твоя головушка мгновенно сообразила, что в таком состоянии противостоять ты не в состоянии, пардон за каламбур. И все, защитная реакция застыла на нулевой фазе. Тебе даже лень было привести доводы в свое оправдание.
— Зачем вы со мной так? — поинтересовался я. — Мстите за что-то?
— Сейчас, когда у тебя все по нулям, мы с тобой побеседуем, — Женя оживленно потер ладошки, вышел за решетку и нажал на кнопку в стене. — А если не получится, мы тебе промоем кровь и будем воздействовать другими средствами. Но лучше бы обойтись без этого. Оч-ч-чень неприятная процедура, батенька! Ну очень!
— А нельзя было просто пентаталом ширнуть? — вяло возмутился я. — Зачем такие сложности? В наш век прогресса…
— Да все перепробовали, — махнул рукой Женя. — Пентатал, это уже вчерашний день, батенька. Тут сейчас есть такие препараты… Но у тебя уникальный случай. Твое подсознание блокирует любые попытки вторжения в один малюсенький информационный сегмент, тот самый, который нам нужен. Ты нам буквально все рассказал, а про это никак не желаешь. Мы все перепробовали: глухо, как черная дыра.
— Это я такой молодец? — на всякий случай спросил я, так и не поняв толком, о чем толкует плешивый Женя.
— Это поработал чрезвычайно талантливый гипнолог, — снисходительно буркнул Женя, поглядывая на часы, и, не удержавшись, досадливо посетовал:
— И успел же, гад! Когда успел? Мы последнюю неделю тебя вели вплотную, вроде бы не должен был… Ага, а вот и сервис. Сейчас тебя помоют, покормят, в порядок приведут. Ты тут трое суток потел, как ниггер в полуденном Конго. Пусть поры откроются, тело подышит… Тогда ты почувствуешь себя чистым и светлым, и мы пообщаемся. Давай, не кашляй…
Женя удалился, предоставив меня в распоряжение двух вошедших в комнату пожилых дам в белых халатах. Дамы ловко помыли меня, ворочая, как уписавшегося дитя, поменяли белье на кровати, затем влили мне из бутылки пол-литра ароматного тепленького бульона и тоже ретировались, не забыв запереть дверь в решетчатой стене на замок.
Я почувствовал себя, как и обещали, чистым, светлым и каким-то невесомым. Показалось на некоторое время, что я вообще растворился в воздухе, отсутствие каких-либо ощущений и информации извне погрузили меня в какой-то пространственно-временной вакуум.
Раньше я хоть чувствовал на своем теле толстый слой пота и жира, с помощью этого слоя контактировал с миром. А сейчас, тишина. Пустота. Небытие.
Нет, так не пойдет. Не дадим недругам надругаться над своим сознанием. Что там у нас еще приятного, помимо женщин? Увы, все остальное вовсе не приятное, а скорее наоборот. Ну, тогда по порядку, продолжаем выстраивать логическую цепочку. Следующим пунктом, кажется, по хронологии, идет посещение Ростова. Итак: Ростов…
В Ростове проживают много товарищей, которые в разное время общались со мной в процессе моей службы во внутренних войсках. Среди них есть надежные ребята, которые свято чтут законы боевого братства и не склонны к чрезмерной болтливости. Среди этих надежных, в свою очередь, есть несколько медиков. Учитывая перспективу определенного риска, я решил воспользоваться помощью одного из этих надежных медиков, поскольку город знаю плохо и разыскивать медучреждение, в котором находится сын Зелимхана, буду в течение неопределенно длительного времени.
Высадившись из поезда, я купил в первом попавшемся киоске Роспечати телефонный справочник и нашел в нем товарища Зленко Н.А. Надеясь на то, что в субботу товарищ Зленко Н.А. будет отдыхать, как все порядочные медики, я приобрел в том же киоске телефонную карту и принялся названивать по указанному в справочнике номеру.
— Коля к матери уехал, — сообщил мне приятный женский голос после шестой попытки, до этого все время шел отбой, дама интенсивно общалась с кем-то по телефону. — Позвоните в воскресенье вечером. До свидания…
— Он мне срочно нужен! Не кладите, пожалуйста, трубку. Скажите мне адрес его матери, я туда подъеду.
— Сведения служебного характера, — неожиданно твердо заявила дама. — Адреса военнослужащих ВВ разглашению не подлежат. Вдруг вы киллер?
— Я, киллер?! — возмутился я. — Да я его лепший кореш, блин! Ну вы даете, дамочка… Мы не виделись два года, я проездом здесь, хотел бы встретиться. Да я вам про него могу все рассказать, мы служили вместе. Ну, испытайте меня!
— Кореш? — усомнилась бдительная дама. — Ага… А ну-ка: увлечения? Какой напиток предпочитает? Как он называет тех, кто употребляет наркотики?
— Увлечения: коллективные игры, — с ходу принялся перечислять я. — Волейбол, футбол, баскетбол. Когда мы общались, он употреблял в малых дозах хорошую водку, предпочитал «Звезду Улугбека». А насчет наркоманов… так и говорит, «наркоман», только ударение акцентирует на втором слоге, а не на третьем, как это делает большинство людей. Ну что, вы довольны?
— Да, вполне, — сказала дама. — Только вам придется в Батайск ехать, мать его там живет… — Она назвала адрес. — Запомнили?
— Да, спасибо. До свидания. — Я повесил трубку и прямо из будки призывно замахал скучавшему неподалеку лохматому армянистому таксисту, который до этого приставал ко мне с предложением отвезти хоть на край света.
В Батайске я сразу угодил за стол. Эскулап Зленко, как выяснилось, приехал к родителям специально, чтобы вывести в расход годовалого борова Борьку, который повинен был в том, что людям к новогодним праздникам потребовалось мясо.
— А что, скоро Новый год? — глупо удивился я после третьей рюмки и солидной порции отменной свежатины.
— Ты вообще чем занимаешься? — ответно удивился Николай. — Совсем от жизни отстал!
После застолья я изложил свою просьбу, и слегка хмельной Николай, получив определенную сумму на оперативные расходы, укатил в Ростов на своей персональной престарелой «пятерке», хотя я категорически возражал против такой постановки вопроса, упирая на повсеместное присутствие бдительных гибэдэдэшников.
— Завтра будь готов к восьми утра, — покровительственно заявил эскулап. — Заеду заберу. А пока, отдыхай…
В восемь утра «пятерка» Николая уже стояла у ворот. Мы плотно закусили все тем же несчастным Борькой в трех видах (холодец, жаркое и запеченная с салом кровь) и убыли в город.
— Значит, так, — следя за дорогой, начал доклад Николай. — Нашел я эту частную больничку, никаких проблем. Она у Октябрьского рынка одна такая. Три этажа, евроремонт, свой двор, стоянка, крутых там нянчат. Первый и второй этажи, поликлиника, третий, стационар. Твой Ахсалтаков там лежит, фамилию и не думали скрывать. У меня там аж трое приятелей работают, так что…
— Отец к нему приезжает? — поинтересовался я.
— Насчет отца не спросил, — озаботился Николай. — Но ты же не сказал…
— Да нет, все нормально, — поспешил я успокоить его. — С отцом сам разберусь, дальше давай.
— Ага, дальше, — Николай поскреб подбородок и покачал головой. — Охрана там. В палате трое сидят. В коридоре еще двое ходят. На стоянке «Форд», фургончик, в нем еще четверо. Целая кодла! И все, между прочим, вооружены.
— Что, с автоматами? — удивился я. — Средь бела дня, в городе?!
— Да нет, с пистолетами, — Николай пожал плечами. — Но шибко не таятся, заметно, что оружие носят… Так, что там у нас еще…
— Возможность наружного наблюдения? — подсказал я.
— Ага, вот, — Николай вытащил из кармана листок и протянул мне. — Вот я схемку набросал. Значит, там сразу рядом с больницей торцом два трехэтажных дома, но они неудобные. А в трехстах метрах располагается девятиэтажка, вот она очень даже ничего. Просто прелесть. Второй подъезд проходной. Я поднялся, в этом же подъезде есть выход на чердак. Чердак, технический этаж, куча выходных отверстий и окон.
Наш больной лежит в пятой палате, окна которой выходят как раз на эту девятиэтажку. Там, правда, тюль, он частично затрудняет возможность наблюдения. Зато вечером, когда свет включают, все видно как на ладони, возможность для прицеливания, просто великолепная. У тебя оптика есть?
— Я не собираюсь ни в кого стрелять! — увесисто сообщил я, пристально глядя на своего приятеля. — Чего ты там себе выдумал?
— Ну, это твои дела… — пробормотал Николай, недоверчиво хмыкнув. — Но хочу сказать, местечко очень удобное. Помнишь, когда мы в Старопромысловском стояли, Сухова снайперша утрехсотила?[60] Я еще тогда с вас кровь собирал, не было запаса. Помнишь? Я ему полтора литра крови влил, пока борты не пришли.
— Не вижу повода для аналогий, — недовольно заметил я. — Я никого не собираюсь мочить. Мне понаблюдать надо, дождаться, когда прибудет папашка этого пацана, и сесть ему на хвост.
— Да нет, твои дела, конечно, — опять пожал плечами Николай. — Просто ситуация, как две капли. Эта девятиэтажка к больнице стоит так же, как тогда, в Старопромысловском. Снайперша, что сняла Сухова, сидела на чердаке, а мы были тогда на третьем этаже, от школы до дома было около четырехсот метров… улавливаешь?
— Еще один грязный намек, буду нецензурно ругаться, — предупредил я собеседника. — Ты лучше скажи, он в коме?
— Позавчера пришел в себя, — Николай опять хмыкнул. — Для него из столицы привезли профессора, а нужен ему этот проф был как собаке пятая нога. Состояние у парня вполне приличное, организм здоровый.
— Телефон там рядом есть? — поинтересовался я.
— Да, возле девятиэтажки магазин, там три таксофона. И, как ни странно, все работают. Все вроде бы, да?
— Вроде бы все, — согласился я. — Спасибо, ты оказал мне неоценимую услугу. Теперь мне нужно следующее: термос, спальный мешок, примус, парашютная стропа или репшнур длиной тридцать метров и верхонки. Прикинь, сколько это может стоить, я дам деньги, купишь.
— Спальник, термос и примус возьму на работе, — принялся перечислять Николай. — Так… Ага, стропу пойду у спецов попрошу, у них есть. Верхонки у меня в багажнике есть… Бинокль нужен?
— Есть, — я похлопал по своей дорожной сумке. — Значит, получается все бесплатно?
— Получается, — Николай улыбнулся и подмигнул мне. — Только, как мне кажется, ты занимаешься дурной работой.
— Не понял? — удивился я. — А что, есть другие варианты?
— Полно, — Николай опять подмигнул, как-то зловеще, недобро. — Я думаю, можно там найти человечка, который баксов за пятьсот-штуку соорудит твоему парню соответствующую инъекцию. Парень сейчас в промежуточном состоянии, всякое может случиться. После этой инъекции он через некоторое время загнется от сердечной недостаточности, и все проблемы решены. И не надо торчать на чердаке, подвергать себя риску…
— Какой ты зануда, Коля, — беззлобно констатировал я. — Ты всегда такой или только по выходным? А как же клятва? Как же «Не навреди»?
— А я не вредю никому, — совершенно серьезно заявил Николай. — Ты, наверно, забыл, я там вместе с тобой парился. И прекрасно знаю, кто такой этот Ахсалтаков. На таких врачебная этика не распространяется, можешь мне поверить. Я бы таких сам душил, пока силы есть…
— Это сын, Коля, — мягко возразил я. — Понимаешь? Сын. Сын за отца…
— Яблоко от яблони недалеко падает, — колюче прищурился Николай. — И вообще давай не будем об этом…
Заехав в воинскую часть, где Николай был начмедом, мы взяли все необходимое и вскоре уже поднимались в лифте на девятый этаж жилого дома, располагавшегося в трехстах метрах от частной больницы.
— Замок, — констатировал я, оказавшись на последней площадке.
— Гвоздодер, — в тон ответил Николай, вынимая из свернутого спального мешка фомку. — Радуйся, что я все предусмотрел.
— Люди, — я обвел пальцем вокруг, имея в виду три двери, выходящие на площадку. — Услышат, увидят, настучат.
— А мы тихо, — успокоил меня Николай, забираясь на лестницу и в два приема выворачивая замок из петель. — Заходи. Я потом, когда спущусь, прилажу его на место.
— А как я выйду? — мимолетно поинтересовался я, поднимаясь на чердак.
— А стропа тебе на что? — хитро подмигнул Николай. — Или ты собрался ею рыбу ловить?
— Стропа, на случай экстренной эвакуации. А если мне потребуется просто выйти? Позвонить, например?
— Я приделаю замок так, что ты откроешь люк одним рывком, — заверил Николай, подходя к окну на южной стороне. — Иди сюда, сориентирую…
Место для наблюдения Николай подготовил мне очень удобное. Забравшись в спальник, я просидел весь остаток дня, поглядывая в бинокль на окна пятой палаты. В дневное время там виднелись лишь силуэты, но как только наступили сумерки, в палате включили свет, и я сразу разобрался в обстановке, несмотря на то что окна были наполовину пришторены сборчатыми ламбрекенами.
В палате находились четверо. Непосредственно больной, располагавшийся на широкой кровати, и трое стражей, большую часть времени сидевших на стульях у двери и лишь изредка покидавших помещение по делам. Лица больного я рассмотреть не мог, голова его была замотана бинтами, образующими своеобразный кокон. Впрочем, этого и не требовалось, мне вполне достаточно было той информации, которой снабдил меня Николай.
На огороженной автостоянке возле больницы действительно торчал фургончик «Форд». В фургончике ютились несколько горцев, которые то и дело перемещались к располагавшимся неподалеку ларькам и периодически заходили через главный вход в больницу, видимо, справлять естественные надобности. Тыльную часть больничного здания я видеть не мог, но там, судя по всему, тоже имелся автопост, пару раз оттуда выходили двое чеченообразных мужиков и, перекинувшись парой фраз с хлопцами, сидевшими в «Форде», тоже заруливали в здание. Таким образом, можно было сделать вывод: сына Ахсалтакова охраняли как минимум с министерскими почестями. Не думаю, что какому-нибудь злоумышленнику удалось бы проникнуть в здание, миновав бдительный контроль детей гор.
В ходе наблюдения вскрылась еще одна интересная подробность, на которую глазастый Николай не обратил внимания. Сына Зелимхана стерегли не одни только горцы. Метрах в пятнадцати выше по улице, в бесконечном ряду припаркованных авто, стояла черная «ГАЗ-31» с тонированными стеклами и аж четырьмя антеннами в разных местах. Я поначалу не обратил на эту машину внимания, но вскоре заметил, что из нее эпизодически выходят коротко стриженные товарищи в штатском и шастают в расположенный по соседству трехэтажный дом.
Номерок у «Волги» был государственный, товарищи, что шастают в дом, имели весьма специфический облик, позволяющий почти безошибочно отнести их к когорте некогда всемогущего ведомства, но не это указывало на их заинтересованность в моем поднадзорном.
На следующий день ровно в девять утра проторчавшую всю ночь у больницы «Волгу» сменил такой же «ГАЗ-31» черного цвета с тонированными стеклами. Подъехали, подождали, пока ночевавшая «Волга» выберется из ряда машин, встали на ее место. Затем из обоих авто вышли крепкие мужики в штатском и некоторое время общались: те, что ночевали здесь, активно тыкали пальцами в сторону больницы.
Читать бесплатно другие книги:
