Угасающее солнце: Кесрит Черри Кэролайн
— Мы готовы, — сказал он.
— Мы пойдем в сторону Сил'атена и дальше в горы. Там нам нужно отыскать древнее Святилище, о котором ничего не знают келы нашего поколения. Еще до нашего рождения им приказано было забыть о нем. Пана, Ньюн, давно уже не хранится в эдуне. Ведь шла война. Госпожа решила, что Пана не должны быть в эдуне, и она оказалась права.
Ньюн почтительно коснулся рукой лба; услышав ее слова и поняв их смысл, он почувствовал озноб; словно камень упал с его души. Это ничего не меняло, и тем более их судьбу. Но Священные предметы существуют, и они с Мелеин могут сами уничтожить их, чтобы руки врагов не осквернили Пана.
Священная миссия.
— Знай это, — продолжала Мелеин. — Мы сохраним Пана для себя и укроем их там, где они будут в полной безопасности. И мы будем ждать до тех пор, пока не отыщем путь с Кесрит, или поймем, что уже ничего нельзя сделать. У кела есть вопросы?
Он молчал, думая о предложении Дункана, о том, не передать ли его Мелеин, но затем выбросил это из головы. Для этого еще будет время, если они выживут. — Я думаю, — осторожно сказал он, — что нам придется убивать землян, а они будут охотиться за нами, пока не прикончат нас. Но сам я бы пошел сейчас к представителю землян и заключил с ним союз против регулов.
Она внимательно выслушала его, склонив голову, и нахмурилась.
— Но между регулами и землянами заключен мир.
— Это не окончательно. Не навеки.
— Но это же смешно: одинокий кел'ен предлагает землянам свои услуги в борьбе против регулов.
— Регулам будет совсем не до смеха, — угрюмо заметил Ньюн, и она кивнула, понимая, что это правда.
— Но мы поступим иначе, — сказала она. — Я знаю: Интель хотела ввергнуть нас во Мрак, совершить долгое путешествие и затем вновь возродиться из Мрака. И я не пошлю тебя к землянам, не будучи уверена в полной безопасности. Нет, мы вместе пойдем нашим путем.
— У нас нет ни катов, ни кел'е'ен, — вскрикнул он и тут же перешел на шепот, чтобы не услышал Дункан. — Мы не сможем возродить новое поколение, возродить Народ. Нам никогда не выйти из Мрака.
Она спокойно смотрела на рождающийся рассвет.
— Если мы последние, мы уйдем спокойно. Если же нет — Народ закончит свое существование в войнах за честь ци'мри, которыми мри занимались весь этот несчастливый век.
— А дальше? — вопрос был запрещенным, и Ньюн понял это, когда задал его, и тут же махнул рукой, не дожидаясь ответа. — Поступай, как знаешь.
— Мы свободны, Ньюн, — сказала Мелеин. — Мы свободны, и я хочу лишь найти Пана и выяснить, остался ли в живых еще кто-нибудь из моих детей.
Ньюн посмотрел на нее — глаза их встретились — и кивнул.
— Это невыполнимая задача, — сказал он. — Это тебе говорит кел, госпожа.
— Не забывай, — мягко сказала она, — что ты один из келов Мрака. Их служба более трудная. Они могут невозможное. Может, это и невыполнимая задача, но я не могу решиться на другое. Ты думаешь, что боги отвернулись от Народа?
Он пожал плечами, понимая свое незнание. Как и любой кел'ен, Ньюн был беспомощен в игре слов. Он не мог понять, шутит она, или нет.
— Я бросаю нас обоих, — сказала она. — Шон'ай.
Это Ньюн понял, ведь секреты келов были гораздо проще: пальцы его руки слегка сжались, приготовившись поймать, словно в шон'ай, и на сердце стало легко.
— Шон'ай, — повторил он. — Этого достаточно.
— Нам пора, — сказала она.
— Мы готовы, — ответил Ньюн. Он поднялся, подошел к Дункану и толкнул его. — Идем. — И, пока Дункан приходил в себя, Ньюн быстро собрал вещи. Воду он решил нести сам, так как неразумно было зависеть от Дункана или делать землянина независимым от них. Одну маленькую фляжку на всякий случай возьмет Мелеин. Так что они будут готовы к неожиданностям, если вдруг им придется разделиться. Правда, в стране, где они знали каждый камень, каждое дерево, Ньюн и Мелеин могли бы обойтись без запасов воды.
Ньюн бросил мешок к ногам Дункана.
— Куда мы идем? — спросил Дункан, не проявляя особого желания поднимать мешок; вопрос был чисто риторическим. Ньюн пожал плечами — вопрос заслуживал именно такого ответа.
— Я не вьючное животное, — сказал Дункан, в голосе которого послышался гнев. Он пнул мешок ногой.
Ньюн взглянул на мешок, затем медленно перевел взгляд на Дункана.
— Госпожа ничего не делает руками. Я — кел'ен, и тоже не ношу груз, если есть кому его нести. Если ты умрешь, я понесу мешок. А пока ты жив, ты будешь таскать его.
Дункан попытался понять, насколько все это серьезно, и, решив, что это действительно так, поднял мешок и закинул себе на плечи.
Ньюну было немного жаль его. Ведь Дункан тоже нечто вроде кел'ена, не из низшей касты. Однако Дункан не мог доказать это в бою. Ему следовало вызвать Ньюна на а'ани, сразившись с кел'еном на ин'ейн, но в искусстве владения древним оружием ци'мри были беспомощны, как каты.
Может быть, подумал Ньюн, он не прав, требуя, чтобы землянин нес все. Небольшой груз не уронил бы честь и достоинство кел'ена. Что ж, когда дело касалось древних традиций, мри были чересчур упрямы — и именно традиции оказались причиной войны между ци'мри и мри на Кесрит.
Вслух Ньюн ничего не сказал. Но эти мысли не давали ему покоя, пока они шли втроем, и дус переваливался рядом с ними. То был трудный вопрос — как общаться с землянами, не теряя своего достоинства и не унижая их.
Народ проиграл войну из-за того, что земляне отвергали а'ани. Их война была всеобщей. И теперь Ньюн начал понимать, что земляне просто не умеют воевать один на один.
Поняв это, он почувствовал себя одураченным. Ему захотелось изменить все, но это было не в его силах. Он начал вспоминать, какой жестокой была война, как много келов погибло из-за того, что они не поняли сущности врага.
Но ничего уже нельзя было изменить. Он не принадлежал к касте, которая могла принимать решения. Он напомнил себе об этом, об Интель, которая много знала и держала все знания при себе.
Они двинулись в горы через перевал Дэдж'хол, чтобы не идти в Сил'атен обычным путем, где их могли обнаружить те, кто уцелел в городе. Им нужно было завершить начатое в эдуне. Это был трудный подъем; особенно тяжело пришлось Мелеин и Дункану с его ношей.
— Я слишком долго сидела в башне госпожи, — тяжело дыша, сказала Мелеин, когда они добрались до перевала. Она закашлялась, а Дункан, опустившись на колени, освободился от веревок и рухнул на мешок. Ньюн налил немного воды, чтобы Мелеин могла смочить горло. В глубине души он очень беспокоился за нее. Она никогда раньше так не уставала. Ньюну даже пришлось поддерживать ее по дороге.
— Мне кажется, ты ранена, — мягко сказал он.
Она отмахнулась.
— Да, когда открывала двери в подвал. Ничего страшного.
Ему хотелось, чтобы она оказалась права. Он снова дал ей воды. Это была уже чрезмерная расточительность, но Ньюн надеялся, что они скоро доберутся до воды. Он и сам немного выпил, а затем заметил умоляющий взгляд землянина.
— Только смочи рот, — сказал Ньюн, протянув ему полчашки. — Надо экономить.
Землянин выпил, как и Ньюн, не поднимая вуали, и, благодарно кивнув, вернул чашку.
— Куда мы идем? — снова спросил он хриплым голосом.
— Землянин, — сказала Мелеин, пристально глядя на Дункана, — зачем тебе знать?
— Прежде чем говорить, — сказал Ньюн, — пойми, что перед тобой госпожа. Она оказала тебе великую честь, просто взглянув на тебя. Если ты оскорбишь ее хоть одним словом, я тут же убью тебя. Поэтому лучше обращайся ко мне, чтобы не оскорбить ее.
Дункан переводил взгляд с Мелеин на Ньюна, думая, что они его дурачат, или угрожают ему каким-то странным, непонятным ему способом.
— Я говорю серьезно, — сказал Ньюн. — Обращайся только ко мне.
— Скажи ей, — заговорил Дункан, — что мне хотелось бы вернуться к своему народу живым. Передай ей мое вчерашнее предложение. Оно по-прежнему остается в силе. Я могу вывезти вас отсюда.
— Дункан, — сказала Мелеин. — Я уже знаю, что ты хочешь спросить, и я пока не отвечу тебе. Но ты же знаешь, когда прибудет сюда твой народ. Скажи нам.
Дункан заметно колебался, взвешивая все за и против.
— В один из этих дней, — тихо сказал он. — Совсем скоро, может быть раньше, чем я думаю. И они найдут здесь только развалины города. Регулы им расскажут о случившемся все, что захотят.
— Ци'мри, — презрительно сказала Мелеин, но Дункан не понял ее слов.
— Госпожа хочет сказать, — пояснил ему Ньюн, — что нас не интересует, о чем говорят чужие. У нас нет братьев, но нет и хозяев. Мы больше не служим регулам. Может, ты не понимаешь, Дункан, но мы последние мри. На «Аханале» и в эдуне оставались те мри, что уцелели после войны. И регулы знают, что если они не покончат с нами, не завершат уничтожение расы, наша месть будет жестокой. Они боятся встретиться с нами лицом к лицу, и скорее всего постараются расправиться с нами руками землян. Вот как обстоят дела. Так что лучше не задавай вопросов. Все, чему суждено случиться, случится. Но не напоминай нам об этом своими вопросами.
Дункан молча выслушал все это и сел, обхватив колени руками. Пальцы его сжались так, что костяшки побелели.
— Дункан, — помолчав, сказала Мелеин, — у нас говорят: «Сказано — значит сделано». Поэтому мы стараемся не говорить, чтобы не попадать в ловушки слов, как регулы. Больше не спрашивай.
И она протянула Ньюну левую руку, чтобы тот помог ей подняться. Ньюн постарался быть очень осторожным, но все равно причинил ей боль.
— На небе тучи, — сказала Мелеин глядя на восток. — Может, они обрушатся на регулов.
К полудню тучи закрыли все небо, спрятав солнце. Стало холодно. Над развалинами города и порта бушевала буря: все произошло так, как хотела Мелеин.
Мелеин оглянулась на покинутую долину и увидела на ней ужасные молнии, прорезающие черное небо. Что-то шевельнулось в ее душе и передалось дусу, который, почувствовав ее состояние, жалобно завыл.
Но тучи не напоили их влагой, и фляги их были на три четверти пусты, когда они поднялись на высокогорную равнину. Дункан уже начал спотыкаться и шататься от усталости. Он был бы рад остановиться. Но Ньюн боялся, что их обнаружат с самолета, и не хотел останавливаться на открытом месте, даже ради Дункана.
Он часто с тревогой смотрел на Мелеин, но девушка шла спокойно и по ней не было заметно, что она страдает.
Вдалеке на западе, словно мираж, показалась небольшая рощица. Деревья с голыми сучьями, которые переплелись самым невероятным образом. Лишь на кончиках веток виднелись небольшие листочки.
— Там вода, — сказал Ньюн. — Вечером мы устроим привал и сможем напиться вволю.
И смертельно уставший Дункан, собрав последние силы, пошел за ними к деревьям, стараясь не отстать.
Он шел следом, ни о чем не думая.
— Берегись! — крикнула Мелеин, заметив, как и Ньюн, блестящие прозрачные нити, брызнувшие им навстречу.
Ньюн выхватил пистолет и выстрелил прежде, чем Дункан успел сообразить, что произошло. Цветок ветра тут же умер, испустив невыносимое зловоние; его усики почернели. Но на руках, там, где они успели коснулись открытого тела Дункана, усики покраснели, и Дункан, которому усики успели забраться и под одежду, упал на песок и стал кататься, как сумасшедший.
— Ч'ау! — выругал его Ньюн. — Спокойно, лежи спокойно! — И, когда Дункан затих, вытащил ав'тлен и принялся отдирать усики от его тела. Очистив одежду и тело от усиков, Ньюн поставил Дункана на ноги и тщательно осмотрел, чтобы убедиться, что он ничего не пропустил.
Отойдя в сторону, Дункан уселся там, переживая случившееся.
Ньюн песком очистил ав'тлен, на котором могли остаться следы яда цветка ветра. Затем он вытащил из-за пояса маленькую трубочку и аккуратно погрузил ее в мягкое дерево. Оттуда начала капать прозрачная жидкость, чистая от пыли Кесрит.
Он наполнил первую флягу и протянул ее Мелеин, чтобы та могла вдоволь напиться. Вторую флягу, наполнив ее точно также, Ньюн выпил сам, и приготовил третью для Дункана, который уже немного оправился от шока. Землянин все еще лежал на песке и дрожал.
— Всегда нужно помнить, — поучающе сказал Ньюн, — что на Кесрит, в тех местах, где есть вода, всегда поджидают враги и хищники. Тебе повезло — ты легко отделался. Но если бы ты был один, то цветок отравил бы тебя, и ты бы умер.
— Я ничего не вижу, — сказал Дункан и, пересиливая боль, отпил из фляги.
— Когда мы пойдем по роще, — сказал Ньюн, — смотри, чтобы свет бил тебе в лицо: тогда ты сможешь увидеть нити цветка ветра. И внимательно смотри себе под ноги. — Он показал на место, где маленький буровер приготовил свою западню. Ньюн бросил туда гальку. Песок взорвался, мелькнуло что-то бледное, маленький буровер схватил добычу и снова зарылся в песок.
— Он ядовит, — сказал Ньюн, — и даже такой маленький может причинить немало неприятностей. Но они могут вырасти такими большими, что запросто проглотят даже дуса, тогда яд им не нужен. Буроверы прячутся в тени, среди камней, там где есть песок, чтобы спрятаться. Больших буроверов мало. Ха-дусы едят их, пока те не вырастут до больших размеров и сами не начнут питаться дусами. Здесь есть один огромный старый буровер. Мы будем проходить завтра мимо него. Я думаю, что он живет здесь дольше меня. Буроверы — как регулы: чем старше, тем больше и меньше двигаются.
Маленький буровер, которого они потревожили, выскочил из песка, и, шевеля щупальцами, побежал между деревьями и снова зарылся в песок.
Откуда-то выскочил безвредный джо, который тоже поспешил укрыться от незваных гостей и быстро исчез среди деревьев.
— Выпей воду, — сказал Ньюн измученному Дункану, почувствовав жалость к нему. И, пока Ньюн готовил им ужин, Дункан медленно допил воду. Они могли бы поесть мяса буроверов, хотя оно безвкусным и твердым, как резина, но в этот вечер Мелеин очень устала и им пришлось сделать привал гораздо раньше. Они ничего не ели с прошлой ночи. Он великодушно позволил Дункану съесть столько же, сколько и они: все-таки Дункан нес весь груз, в том числе и пищу.
Внизу, в долине, по-прежнему сверкали молнии — к несчастью для регулов.
Они легли спать рядом с дусом, греясь о его теплое тело. Они спали спокойно, зная, что дус и во сне надежно охраняет их.
Утром Ньюн собрал все вещи и, после долгого раздумья, неохотно взвалил на себя несколько свертков с одеждой и пищей. Так что мешок землянина заметно уменьшился.
— Если ты не будешь смотреть, куда идешь, — сурово сказал Ньюн, — достанешься буроверу, а он не будет тебя кормить и укрывать, как мы.
Человек посмотрел на него, заметив на лбу Ньюна свежую царапину — память о встрече с цветком ветра. Ньюн не думал, что землянин забудет его вчерашние слова о том, что кел'ен не понесет вещи. Угрюмый взгляд Ньюна говорил Дункану: не вздумай напоминать мне о том разговоре.
Но Дункан сказал:
— Я быстро все запоминаю и усваиваю.
Ньюн понял, что среди многих вещей, которые Дункан усвоил здесь, была и вежливость кел'ейнов.
20
Воздух был невообразимо удушливым. Страх регулов наполнял его. Было темно, горели только лампочки двух пультов и аварийного освещения. Энергия была отключена. Завод питьевой воды полностью бездействовал. Правда, воду можно было отыскать на Кесрит, но регулы не были уверены, что они ее найдут, а к тому же они не торопились выходить на зараженные территории.
Хулаг еще не распорядился сделать это. Он прикажет, Ставрос в этом не сомневался, когда его самого будет мучить жажда.
Тележки ездили только на батареях. Батарей было мало, но у Ставроса и Хулага — старейших — было сколько угодно энергии, пищи и воды. Ведь молодые должны поддерживать старших. Ставросу стало немного жаль секретаря Хаду, который распределял жалкие остатки пищи и воды среди трех сотен молодых регулов. Помещение, где они находились, было таким крохотным, что молодым регулам было негде спать, но тележки могли здесь разъезжать свободно. Юнцы уступали им дорогу с почтением, которое граничило с поклонением. Но ведь в старших была вся их надежда на спасение. Они почти не разговаривали, с надеждой глядя на Хулага.
А иногда Ставрос замечал, что некоторые из них, заснув, уже больше не просыпались.
«Бай, — просигналил он, медленно набирая на экране буквы регулов, — мне кажется, что некоторые молодые регулы больны."
Огромное тело Хулага перегнулось через край тележки, а затем вновь опустилось на сиденье.
— Нет, уважаемый, они спят. Они будут спать, пока не придет помощь. Они меньше потребляют в таком состоянии.
А спящих молодых регулов становилось все больше и больше, пока не уснули почти все.
Сам Хулаг временами тоже начинал засыпать, но тут же вскакивал и, ругаясь, звал Хаду:
— Еды! — кричал он. — И побыстрее, безмозглый идиот!
Густой, остро пахнущий суп был предложен и Ставросу, но от одного вида супа того чуть не стошнило. Он отказался. Это встревожило Хаду, но он отдал порцию Хулагу, и густой, похожий на пасту, суп, быстро исчез в тонкогубом рту бая.
— Почему ты не ешь? — спросил Хулаг.
«Мне не нужна еда, — ответил Ставрос и тут же чистосердечно добавил: — Ваша пища мне не подходит, но я могу пить сой."
Хада сразу бросился исполнить пожелание Ставроса. В его готовности услужить было что-то ненормальное, патологическое.
Он вложил чашку с горячей жидкостью в здоровую руку Ставроса и склонился перед ним.
Хулаг засмеялся. Его смех был похож на шипение.
— Иди, птенец, и сядь вместе с другими юношами.
И Хада униженно повиновался и поплелся туда, куда ему было приказано.
— Хада знает, — объяснил Хулаг, который из-за долгого пребывания вместе сделался вежливым и даже приветливым, хорошо понимая, что в сложившейся ситуации ему следует во всем угождать Ставросу, — Хада знает, что если ожидание продлится еще, то рацион станет еще меньше, и он уже экономит. Но я прощаю его. Если он будет и дальше таким же услужливым, я, возможно, оставлю его в живых. Я могу сохранить жизнь. Я могу убить. Это все мое.
Как и корабль, понял Ставрос.
«Прими мои соболезнования, бай."
— Прими и ты мои соболезнования по поводу утраты твоего собственного юноши. — И огромный паук, вздохнув, скрылся в своей тележке.
Ставрос, тележка которого стояла нос к носу с тележкой Хулага, пытался работать левой рукой, пальцы которой еле двигались. Правая рука сжалась в кулак. Он уже перестал бояться, что паралич распространится дальше, но и не надеялся уже, что полностью выздоровеет.
Сожаления Хулага были, несомненно, честными и искренними, однако нельзя было сказать с уверенностью, что регулы не приложили ко всему случившемуся свои руки. Прикрыв глаза, Ставрос рассматривал сонного Хулага. Теперь, когда они оба оказались запертыми в убежище, стало очевидно, что Хулаг имеет какое-то отношение к исчезновению Дункана, а Ставрос, напротив, совершенно неповинен в гибели корабля бая и его регулов.
У регулов жизнь или смерть юных полностью зависели от желания старшего, и за каждую провинность их могли убить. Но утрата всех молодых регулов позорным пятном ложилась на старшего, так что у Хулага были все основания заботиться о жизни оставшихся молодых регулов.
Ставрос все еще верил, что регулы не лгут, но убить они могли запросто. Его же они, с одной стороны, боялись, а с другой — надеялись на его помощь.
Ставрос начал понимать бая Хулага, который сильно провинился перед своим родом, но, как и любой по-настоящему крупный торговец, хотел и здесь не упустить своей выгоды, заключив удачную сделку с землянами. Основная же прибыль в этой сделке должна была достаться землянам.
Но при этом, — решил про себя Ставрос, — регулам придется рассчитаться и за офицера планетарной разведки, который сыграл во всем этом куда более важную роль, чем он сам. Он не любил своих детей, которых видел редко, так как вел замкнутую жизнь на Килуве, затем работал в правительстве и в университете. Он считал, что есть более важные дела, чем размышления о своих женах, детях, внуках, правнуках. Но одни искали с ним связи, потому что быть в родстве с килуванцем престижно, а другие ненавидели его за это.
Однако Дункана ему не хватало. Дункан начал служить под его началом, как и многие другие, кто знал Ставроса, из-за денег. Но характер Дункана напоминал Ставросу его самого, и старик полюбил его.
И вот Дункан пропал, и Ставрос не знал, как выразить свое горе, которого регулам никогда не понять. И к своему счету за Килуву, который он собирался предъявить регулам, Ставрос теперь добавил еще и Дункана.
Но он не жалел, что отпустил Дункана. Цена оказалась слишком высокой, но регулы теперь стали в полной зависимости от милости землян. И это очень нравилось Ставросу. Это была частичная расплата за Килуву.
Полная расплата придет, когда бай Хулаг полностью передаст ему правление, и Ставрос займется составлением соглашения между родом Аланей и землянами. Эту месть увидят и Килува, и сам Хулаг. Ставрос был килуванцем, и в его рассуждениях была строгая логика: Килуву уничтожила раса, именуемая регулами. Но в уничтожении Килувы виновата не вся раса, а один из родов — род Хольнов, представителей которого уже нет на Кесрит.
Многие из них погибли на «Хазане». Но Ставросу этого было мало — ему не нужна была кровавая месть; он хотел, чтобы род Хольнов потерял всякую власть среди регулов, перестал быть могущественным.
И Хулаг, руководимый им, и все человечество, должны стать инструментами его мести.
— Старший, — заговорил наконец Хулаг, — ты действительно будешь командовать землянами, которые прибудут сюда?
«Если, конечно, не вмешаются мри и не начнут войну, — ответил Ставрос, — то я буду руководить всеми силами, размещенными на Кесрит."
— Мри больше не помешают нашим отношениям, — сказал Хулаг. — Их нет. Мри больше нет.
Это было что-то новое. Ставрос зажег на экране знак вопроса.
— Корабль, на котором находились все оставшиеся в живых мри, уничтожен. Мы избавили Вселенную от этой чумы, которая поддерживала войну между нами.
Хулаг ждал, пока Ставрос обдумает сказанное. Сначала Ставрос возмутился подобным бесцеремонным уничтожением мыслящих существ, потом подумал, что все это ложь — но регулы не лгут. Он начал обдумывать, какие возможности откроются перед землянами с исчезновением мри, и нашел, что они огромны.
— Само собой, — сказал Хулаг, — теперь нужно упорядочить отношения между регулами и землянами. Род Аланей может оказать вам большую помощь в этом.
Ставрос во второй раз испытал шок. Такая реакция была вызвана моралью землян, которой Хулаг не мог понять. Ему даже в голову не приходило, что земляне могут отказаться иметь дело с родом, который совершил гнусное предательство и требовал за это плату. Род Аланей испытывал большие затруднения — и финансовые, и политические. Хулаг пытался найти соответствие между могуществом, которым он обладал, и богатствами, которых он желал.
«Земляне недовольны договором с Хольнами, — ответил после некоторого раздумья Ставрос. — Необходимо заключить новый договор, который учитывал бы интересы обеих сторон."
Губы Хулага расплылись в улыбке. Мягкое шипение показало, что он доволен.
— Мы вместе подумаем над этим, Ставрос, — сказал он. — Мы подумаем, дорогой Ставрос.
И он разбудил Хаду и приказал подать сой, который специально для Ставроса велел подсластить.
Но Хада вернулся неожиданно быстро, возбужденно размахивая руками.
— Корабль! — выдохнул он. — Старшие, корабль землян, раньше… получено сообщение…
Хулаг жестом оборвал молодого регула. Губы его были раскрыты, ноздри трепетали: Ставрос знал, что это признак возбуждения. Если перевести поведение бая на язык землян, то Хулаг нервно улыбался, пытаясь сохранить хорошую мину при плохой игре.
— Ты, конечно, захочешь приветствовать своих землян и объяснить им ситуацию, — сказал бай Хулаг. — Скажи им: мы очень сожалеем, что порт находится в таком состоянии.
«Все будет в порядке, — ответил Ставрос. Он сам был встревожен, но хорошо понимал, как важно сейчас успокоить Хулага, и держал себя в руках. — Поверь, тебе нечего опасаться, если твои юноши останутся спокойными и не будут ни во что вмешиваться."
И он развернул свою тележку, чтобы ехать в центр связи убежища следом за Хадой Сураг-ги, который, как и подобало молодому регулу, почти бежал впереди.
Распахнулись огромные двери убежища, ударили сильные прожектора и в полутемном помещении появились фантастические силуэты землян, одетых в скафандры, пробиравшиеся среди спящих регулов. Двери из предосторожности снова закрыли. Один из землян взглянул на счетчик, чтобы проконтролировать наличие радиации в убежище. Бодрствующие регулы поспешили освободить им путь, возбужденно перешептываясь.
Ставрос в своей тележке выехал вперед, посмотрел на землянина в скафандре и увидел за стеклом шлема удивленное лицо.
— Консул Ставрос?
Табличка на скафандре сообщила, что это Галей, лейтенант.
— Да, — ответил Ставрос, а затем снова перешел на общение с помощью экрана, так как предполагал, что его искаженная речь будет непонятна лейтенанту. — Говори со мной как обычно и смотри на экран. Будь почтителен с регулами. Их необходимо куда-то переправить, если ты не можешь гарантировать нормальную работу в здании.
— Сэр, — сказал Галей. Казалось, ситуация очень озадачила его, но затем он взял себя в руки. — Здесь командуете вы. Какие будут приказания? Боюсь, что основной проблемой будет недостаток энергии. Мы можем выслать рабочую партию: здесь загрязнения небольшие, но в порту есть несколько горячих точек. Орбитальная станция повреждена. Вам лучше эвакуироваться.
«Нам можно вернуться в здание и жить в нем?"
— Это здание? Да, сэр. Кажется, можно.
«Тогда мы остаемся. Погода здесь непредсказуема. О моем отдыхе уже позаботились."
— Мри, сэр… Нам неясно, что здесь произошло, — сказал Галей.
«Возникли кое-какие трудности, лейтенант Галей. Но мы справимся с ним. Объясни своим людям, что мы можем нормально работать в этом здании. Радиостанция находится за этой дверью. Извини, я не пойду с тобой."
— Да, сэр, — сказал Галей и, отдав честь ему и регулу, повернулся. Его сопровождающий приступил к своим обязанностям, надев наушники, чтобы стоящий рядом регул не смог подслушать переговоры с кораблем.
— Тут одни юноши, — заметил Хулаг. — А старшие есть с ними?
Ставрос понял, что он имеет в виду: не сможет ли кто-нибудь помешать им заключить соглашение.
«Бай Хулаг — это старший над юношами, который командует ими, а он, как ты должен помнить из договора, во всех административных делах на Кесрит подчиняется мне. Единственное, где могут пересечься моя и его власти, это…"
— И что же это?
«Мой пропавший помощник — офицер. Бай прибывшего корабля может решить, что поисками Дункана лучше заняться ему. Ведь это будет для него удобный случай проявить свою власть. Естественно, мне не хотелось бы этого. И мне кажется, неплохо было бы запастись каким-нибудь объяснением."
Ноздри Хулага затрепетали.
— Мы можем направить поисковую партию в Долину Дусов, где произошло столкновение моих регулов и мятежного мри. Все это очень неприятно, но если мы найдем…
Ставрос посмотрел на бая, не скрывая тревоги.
«Значит, ты полагаешь, что мой помощник мертв?"
— Вполне возможно.
«Но если он жив, один из твоих регулов может успешнее провести поиск, чем офицер с прибывшего корабля. Возможно ли это, бай? Это укрепит мою власть здесь и будет способствовать соглашению между нами. Ведь потерявшийся помощник может и найтись. Безусловно, он молод, но очень полезен, и мне хотелось бы, чтобы он нашелся живым."
Бай обдумал все сказанное.
— Да, — сказал он. — У меня есть регул, который хорошо знает местность. Так что все это можно запросто устроить.
«Благодарю. Мне необходимо отдать распоряжения о посадке корабля», — и Ставрос повернул тележку, чтобы ехать к Галею, слыша, как за его спиной Хулаг подзывает Хаду Сураг-ги.
Ставрос слишком долго сдерживал себя и теперь ему приходилось расплачиваться за это. Ему было трудно сосредоточиться на управлении тележкой. В глазах стоял туман. Это было непривычно. Но он держал все свои эмоции под контролем, пока не доехал до Галея. Тот, казалось, не знал: то ли предложить ему помощь, то ли выразить соболезнования, то ли поздравлять с тем, что Ставрос остался жив.
— Вы здесь один, сэр? — спросил Галей.
«Как ты уже заметил, обстановка сложная. И медлить нельзя. Кораблем командует Кох?"
— Да, сэр.
«Свяжи меня с ним. Мой пульт подключается к главному. Вы можете посадить корабль сюда, чтобы людей хватило для работы на корабле и на планете?"
— Не сразу. Порт полностью разрушен. Но станция в хорошем состоянии. — Галей склонился над пультом и стал неуверенно нажимать незнакомые клавиши управления.
— Вот, — сказал Ставрос с нескрываемым удовольствием. Он сам подключил все и связался с крейсером «Сабер», который доставил сюда тех, кто должен был основать на Кесрит колонию землян: специалистов и ученых.
И оружие.
Кесрит под его командованием. Среди прибывших нет никого, кто мог бы заменить его. В глубине души Ставрос знал, что ему нужен этот торговый магнат из рода Аланей, и род Аланей нуждается в нем.
Он увидел удивленное лицо офицера связи «Сабера», но оно тут же исчезло, и на экране появилось лицо командира корабля Коха.
— Ставрос? — спросил Кох.
«Мне трудно говорить, — начал он набирать ответ. — Здесь находятся регулы, они в затруднительном положении. Они помогут нам устроиться на планете. Нам нужна пища, питьевая вода."
— Но мы не собирались кормить регулов.
«Непредвиденные обстоятельства. Все решения относительно регулов и Кесрит принимаю я. Ситуация под контролем. Сейчас необходимо найти моего помощника, скорее всего случайно подвергнувшегося нападению мри. Горячие точки преимущественно находятся в порту. До того, как мы закончим расчистку, я прошу направить сюда военный контингент „Сабера“ под мое командование."
— Конечно, — отозвался Кох. — Вся медицинская служба «Сабера» в твоем распоряжении, если ты прилетишь на станцию.
«Нет. У регулов достаточно хорошая медицинская служба. Ситуация слишком сложная и требует безотлагательных решений. Я чувствую себя довольно неплохо. Я остаюсь губернатором Кесрит. Пришли сюда ученых, военных, весь персонал и оборудование сразу же, как только будет закончена расчистка."
— Может, лучше подождать?
«Сделай, как я прошу."
Последовала пауза.
— Хорошо, — сказал Кох. — С первой партией будет врач.
«На Кесрит, — ответил Ставрос, — врачу придется ждать меня долго."
Кох проглотил и это. Наконец он кивнул, соглашаясь.
— Ты управляешь Кесрит, но команда корабля подчиняется только мне. Ты получишь гражданский персонал, как только мы найдем место для посадки. Я отправляю в твое распоряжение звездолет «Флауэр». Он чисто исследовательский, а не военный. Ситуация требует немедленного вооруженного вмешательства?
«Нет."
— У вас внизу очень плохая погода.
«Это здесь часто. Подождите. Мы пока поработаем своими силами. Посадка на планету и все торжества — после того, как мы закончим расчистку."
Подъехала тележка. Ставрос услышал ее и моментально переключил экран, чтобы Кох мог видеть их обоих. Он не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за лицом Коха, который впервые видел старшего регула.
«Это бай Хулаг, — сказал ему Ставрос, снова переключая экран. — Если хотите, сэр, самый влиятельный регул. Наше сотрудничество здесь приносит пользу обеим расам."
— Ясно, — медленно сказал Кох. Он с трудом заставил себя остаться у экрана. Он был военным до мозга костей и столкнулся с ситуацией, в которой, как он прекрасно понимал, был бессилен.
— Ты получишь помощь, Ставрос, — сказал он. Довольный Ставрос отключил связь и взглянул на Галея.
«Осмотри окрестности, — приказал он лейтенанту. — И как только ты убедишься, что там безопасно, мы разбудим регулов. Это штат бая. Будьте внимательны к ним, лейтенант Галей."
Читать бесплатно другие книги:
