Огни Азерота Черри Кэролайн
— Но при этом боитесь говорить правду тем, кто на ней живет.
— То, что творится там… там… это результат того, что ваши Врата были открыты. Вы хотите, чтобы было еще хуже?
Мерир смерил его взглядом. Чувства Вейни были в смятении. Он нервно вздрагивал. Где-то он потерял одеяло, а где — не помнил. Кто-то набросил на него плащ, и он закутался в него, не переставая дрожать.
— Этот человек, Рох, — сказал Мерир. — Введите его.
Спустя мгновение появился упирающийся Рох, но он был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Когда его подвели к Мериру, Вейни поднял голову и тихо сказал: — Это лорд Мерир, кузен. Правитель Шатана заслуживает уважения. Прошу тебя. Ради меня.
Рох поклонился: лорд и предводитель клана, обезоруженный и оскорбленный, но не потерявший достоинства. Поклонившись, он уселся на пол, скрестив ноги, — выражая почтение скорее своему родственнику, чем Мериру, потому что в том случае он мог бы потребовать кресла или остаться стоять.
— Лорд Мерир, — сказал Рох. — Свободны мы или нет?
— Это вопрос, не так ли? — Мерир перевел взгляд обратно на Вейни. — Это твой кузен. Однако ты сам же ранее предупреждал нас о том, кто он есть.
— Извините, милорд…
— Кайя Рох! — Глаза Мерира вспыхнули. — То, что ты творил, все мы считаем достойным презрения. Это убийство. Сколько раз ты это делал?
Рох ничего не ответил.
— Лорд, — сказал Вейни. — Сейчас он — другая половина. Разве вы не помните?
— Что он одновременно и палач, и жертва? Но как я могу определить, с кем именно разговариваю?
— Не надо причинять ему зла.
— Нет, — сказал Мерир, — зло он причинил себе сам. — Мерир закутался в плащ и погрузился в молчание. — Уведите их, — сказал он наконец. — Мне надо подумать. Уведите, и позаботьтесь о них как следует.
Их схватили за плечи, но достаточно вежливо. Вейни с трудом выпрямился — одна нога ничего не чувствовала, другая едва слушалась его. Эрхендимы, поддерживая его с боков, помогли дойти в соседний шатер, где груда мягких шкур еще хранила тепло чьего-то тела. Там он и лег, не в силах расслабиться, имея возможность бежать, но не имея для того сил. Оба они так и замерли в тех позах, в которых были положены, и вскоре заснули.
Стоял день. В проеме прохода в шатер была чья-то тень. Вейни часто заморгал. Тень опустилась и превратилась в Сина, который сидел на корточках, положив руки на колени, и спокойно ждал.
Рядом с ним был еще кто-то, и, повернув голову, Вейни увидел мальчика-кел. Его длинные волосы и совершенно серые глаза казались непривычно странными для детского лица. Тонкие изящные ладони подпирали подбородок.
— Мне кажется, тебе не следует находиться здесь, — сказал Вейни Сину.
— Нам можно, — сказал кел с видом абсолютной уверенности в своих словах.
Рох пошевелился, протянул руку за оружием, но ничего не нашел.
— Не беспокойся, — сказал Вейни. — Все в порядке, Рох. С такой охраной нам ничего не грозит.
— Вот еда, — отчетливо сказал Син.
Вейни повернулся и увидел, что для них все подготовлено — вода для умывания, одежда, хлеб, кувшин и чашки. Син подобрался поближе и уселся, с серьезным видом налил в чашку молоко и предложил… предложил ее Роху, когда тот протянул за ней руку. Они позавтракали хлебом с маслом и козьим творогом — это была их лучшая еда за многие дни.
— Его зовут Эллюр, — сказал Син, показывая на своего друга-кел, который сидел рядом с ним, скрестив ноги. — Я думаю, что буду ему кемейсом.
— Да. Такое возможно. Скоро мне позволят это. — Эллюр наклонил голову.
— Тебе не больно? — спросил Син, прикасаясь к перевязанному колену.
— Все в порядке.
— Это твой брат?
— Кузен, — сказал Рох. — Кайя Рох, предводитель Кайя, юный сэр.
Мальчики уважительно наклонили головы.
— Кемейс Вейни, — сказал Эллюр, — это правда, что за вами в Шатан пришло много людей?
— Да, — сказал он, потому что не мог солгать ребенку.
— Эллюр слышал, — сказал Син, — что Леллин и Сизар пропали и что леди ранена.
— Это так.
Мальчики некоторое время молчали. Оба выглядели огорченными.
— Говорят, — сказал Эллюр, — что если вас отпустят, то к тому времени, когда мы вырастем, на свете уже не останется эрхендимов.
Он не смог отвести взгляда. Он посмотрел им в глаза, в темные человеческие и в серые глаза кел, и почувствовал себя так, будто ему нанесли смертельную рану.
— Это может оказаться правдой. Но я не хочу этого. Совсем не хочу.
Наступило долгое молчание. Син покусывал губу, пока на ней не показалась кровь. Затем наконец кивнул:
— Да, сэр.
— Он очень устал, — сказал Рох. — Молодые сэры, может быть, вы поговорите с ним позже?
— Да, сэр, — сказал Син и поднялся, коснувшись руки Вейни. Эллюр последовал за ним, словно маленький бледный призрак.
Вейни улегся, чувствуя, как рядом ложится Рох, и его начал бить озноб. Рох накрыл его одеялом и, видимо, понял, что не следует ничего говорить.
Наконец сон сморил его. Но ненадолго. — Кузен, — прошептал Рох и потряс его. — Вейни!
В проеме входа высилась тень. Там стоял один из кемай.
— Проснулись, — сказал он. — Хорошо. Идем.
Вейни кивнул на вопросительный взгляд Роха, они выбрались из шатра и остановились, моргая, в ярком солнечном свете. Снаружи оказалось четверо эрхендимов.
— Мы сегодня увидим Мерира? — спросил Вейни.
— Возможно. Нам это неизвестно. Но пойдемте с нами — мы позаботимся о том, чтобы вы ни в чем не нуждались.
Рох попятился, не доверяя им. — Если бы они замышляли что-то против нас, у них была возможность это сделать. У нас нет выбора, — сказал ему Вейни на понятном здесь только Роху языке, и тот согласно кивнул и вышел. Вейни при ходьбе тяжело припадал на ногу, голова у него кружилась, раны саднили, но то, что он сказал Роху, было правдой: выбора у них не было.
Они вошли в просторный шатер, где сидела одетая во все серое старуха кел, которая внимательно оглядела их с ног до головы. На лице ее отразилась жалость.
— Меня зовут Эрхил, — сказала она властным голосом. — Я избавляю от ран, а не от грязи. — Она жестом указала на них юному кел, стоявшему в дальнем углу. — Нтайен, отведи их и сделай, что сможешь. Эрхендимы, помогите Нтайену, если это понадобится.
Молодой кел раздвинул перед ними занавеси, словно бы ожидая беспрекословного подчинения. Вейни прошел, отвесив поклон старой женщине, Рох проследовал за ним, а затем и стражники.
Горячая вода была уже готова, пар выходил в отверстие в стенке шатра. По настоянию Нтайена они разоблачились и вымыли все тело, даже волосы, для чего Роху пришлось расплести узел, что было постыдным для любого человека, но он ни словом не возразил, только хмурился. У Вейни же подобной гордыни давно не осталось.
Вода обожгла раны, Вейни охватила дрожь, с которой он не смог справиться. Нтайен спокойно занялся предварительной подготовкой к лечению. Вейни следил за его действиями со страхом. На теле Роха ран оказалось совсем немного, и для него оказалось достаточно небольшого количества целебной мази и чистых бинтов из льняной ткани. После этого Рох, завернувшись в простыню, сел на циновку в углу, стянув волосы узлом воина и с недоверием наблюдая за действиями Нтайена.
— Сядь, — сказал Нтайен Вейни, показав на скамью, где стояли его лечебные средства и инструменты. Ловкие руки Нтайена смазали каждую рану обезболивающей мазью; некоторые ему пришлось вскрыть, и он велел эрхендимам на всякий случай подойти поближе, но боль оказалась не слишком сильной. Вейни закрыл глаза и расслабился, когда худшее было уже позади, доверившись искусству и доброте кел. Благодаря чистым повязкам раны больше не кровоточили.
Затем Нтайен обследовал колено — и позвал Эрхил, которая положила ладони на сустав и пощупала его.
— Сними шины, — сказала она, затем прикоснулась к его лбу, прижала ладони к щекам, повернула его голову к себе. Она была царственной, в ее серых глазах сияла доброта. — Дитя, у тебя лихорадка.
От удивления Вейни чуть не рассмеялся — она назвала его «дитя». Но кел жили долго, и когда он заглянул в эти старые глаза, столь спокойные, он подумал, что большинство людей должны ей казаться детьми. Она покинула их, и Рох поднялся с циновки, глядя ей вслед со странным выражением на лице.
«Он в чем-то такой же, — подумал Вейни, и по коже у него побежали мурашки. Такой же, как Лилл… как древние…» Он внезапно испугался Роха, и ему захотелось, чтобы тот как можно быстрее покинул это место.
— Мы закончили, — сказал Нтайен. — Сюда. Здесь для вас чистая одежда.
Кемай предложили им такую же мягкую и свободную одежду, какую носили эрхендимы, зелено-серо-коричневой расцветки, а также сапоги и пояса хорошей выделки. Они оделись, и прикосновение чистой ткани к коже само по себе тоже оказало целебное действие, восстанавливая достоинство.
Затем эрхендимы откинули занавес, и они снова оказались перед Эрхил.
Эрхил стояла возле трехногого столика, которого раньше здесь не было. Она что-то помешивала в чашке, которую протянула затем Вейни.
— От лихорадки, — сказала она. — Это горько на вкус, но целебно. — Она потянула ему кожаный мешочек. — Здесь есть еще. Пока не пройдет лихорадка, пей отвар. Ты должен много спать, тебе нельзя ездить и носить доспехи. Это тебе в дорогу.
— В дорогу, леди?
— Выпей.
Он послушно выпил. Отвар был горек, как и было обещано, и он сделал гримасу, возвращая чашку. — В дорогу — куда? К тому месту, куда я просил лорда Мерира отпустить меня, или в другую сторону?
— Он сам тебе скажет. Боюсь, мне это неизвестно. Возможно, это зависит от того, что ты ему скажешь. — Она взяла его ладонь, кожа ее была теплой и мягкой, старушечьей. Серые глаза смотрели ему в лицо, и он не мог отвести взгляда.
Затем она отпустила его и уселась в кресло, утонув в нем, поставила чашку на столик и посмотрела на Роха. — Подойди, — сказала она; тот приблизился и опустился перед ней на колени, там, куда она указывала открытыми ладонями — несмотря на то, что он был лордом и предводителем клана, — и она наклонилась, обхватила его лицо ладонями, заглядывая ему в глаза. Она смотрела очень долго, и Рох наконец устало сомкнул веки, не в силах больше выдержать ее взгляд. Затем она прикоснулась к его лбу губами, по-прежнему не отпуская его.
— Для тебя у меня нет питья, — прошептала она. — Такие раны я лечить не умею, как бы мне этого ни хотелось.
Она уронила руки. Рох поднялся на ноги, направился к выходу, но был остановлен там властным жестом кемейса.
Вейни оглянулся на Эрхил, вспомнив о вежливости, и поклонился, но леди сделала ему знак уходить, он поспешил увести Роха. Рох ничего не говорил и не оглядывался, и молчал еще долго после того, как они возвратились в свой шатер.
В полдень Мерир послал за ними, и они отправились к нему в сопровождении тех же нескольких эрхендимов. Старый лорд кутался в мантию, отделанную перьями, на голову был надет золотой обруч. Его окружали вооруженные кел и люди.
Рох поклонился Мериру и уселся на циновку. Вейни опустился на колени, выражая полное повиновение, и тоже сел. Лицо Мерира было серьезным и хмурым, некоторое время он лишь разглядывал их, не говоря ни слова.
— Кемейс Вейни, — сказал он наконец. — Меня не может не беспокоить твой кузен Рох. Как, по-твоему, я должен с ним поступить?
— Отпустить его вместе со мной.
— Итак, Эрхил уже сказала тебе, что ты нас покидаешь?
— Но не сказала — куда, лорд.
Мерир нахмурился и откинулся на спинку кресла, сложив руки перед собой.
— Твоя леди породила много зла на этой земле. Много вреда она принесла нам, и многое нам еще предстоит пережить. Я не могу закрыть на это глаза. Весь народ Шатана не может этого сделать. И при этом я еще боюсь, что ты не сказал мне всей правды. Но, тем не менее, я не должен удерживать тебя. — Он взглянул на Роха и отвел взгляд. — Ты настаиваешь, что он — твой союзник, но неужели ты думаешь, что твоя леди одобрит это?
— Я рассказал вам, как мы стали союзниками.
— Да. И все же, я думаю, она должна была тебя предупредить. Это сделаю я. Эрхил уверяет, что теперь она много ночей не будет спать из-за него, и она тоже предупреждает тебя. Но ты не слушаешь.
— Рох сдержит данное мне слово.
— Возможно. Возможно, ты знаешь его лучше. Смотри, чтобы это было именно так. Мы отправимся на поиски твоей леди Моргейн, и ты пойдешь вместе с нами. И он тоже, раз уж ты настаиваешь. Вы получите все назад — оружие и имущество. И свободу. Я требую от вас только обещание, что вы примете участие в этих поисках под моим началом и будете повиноваться моему слову как закону.
— Я не могу, — хрипло произнес Вейни и повернул ладонь к Мериру, показывая шрам. — Это означает, что служу я только своей госпоже, и никому другому. Но я буду повиноваться, пока это не противоречит моему служению ей. Умоляю вас удовлетвориться таким обещанием.
— Этого достаточно.
Он благодарно коснулся лбом циновки, едва отваживаясь поверить, что они свободны.
— Готовьтесь, — сказал Мерир. — Мы вскоре отъезжаем. Ваше имущество будет вам возвращено.
Подобная спешка совпадала с его желаниями. Это было больше, чем он надеялся получить от старого лорда — и на миг в нем вспыхнуло подозрение. Но он вновь поклонился и встал, а Рох встал рядом с ним.
Они вышли без сопровождающих. Эрхендимы удалились.
В своем шатре они нашли все, что им принадлежало, как и обещал Мерир: оружие и доспехи, все вычищенное, смазанное маслом. Рох прикоснулся к луку, словно встретил старого друга.
— Рох, — оказал Вейни, внезапно встретившись взглядом с темными глазами кузена.
На миг он увидел чужака, холодного и грозного, и подозрения вспыхнули в нем с новой силой.
Затем Рох справился с отразившимся на его лице гневом и отложил лук на груду шкур.
— Давай пока не будем надевать доспехи, по крайней мере в первый день похода. Твоим больным плечам незачем носить эту тяжесть, и, несомненно, наших врагов пока нет поблизости.
— Рох, поступай со мною честно — и я так же буду поступать с тобой.
— Ты обеспокоен? — спросил Рох, мрачно посмотрев на него. — Для всех них я — чудовище. Ты был необычайно добр, рассказав обо мне.
— Рох…
— А разве ты не рассказал им правду о ней, о твоей госпоже-полукровке? Да, полукровке, кто же она еще? Не чистокровный кел и не человек. Несомненно, она делала то же, что делал я, ни больше, ни меньше. И я думаю, ты всегда знал это.
Он чуть было не ударил; остановил руку, дрожа от сдерживаемого гнева. Снаружи были эрхендимы, их свобода находилась под угрозой.
— Успокойся, — прошипел Рох. — Спокойнее! Я ничего не сказал. Я многое мог бы сказать, но не сказал, и ты это знаешь. Я не предал ее.
Это была правда. Он взглянул в бесстрастное лицо Роха и понял, что тот не лжет ему. Рох не предал их.
— Я знаю, — сказал он. — И я отплачу за это, Рох.
— Ты не можешь сделать этого, ты недостаточно для этого свободен. Наверное, ты забыл, кто ты.
— Но мое слово… мое слово чего-то стоит. И для них, и для нее.
Лицо Роха скривилось, будто он получил удар.
— А ты горд, илин, если думаешь так.
— Ты лорд клана моей матери. Я не забыл этого. Я не забыл, что ты предоставил мне кров в то время, когда остальные родственники гнали меня.
— Ага, значит, все-таки ты мне кузен?
В его вызове не было настойчивости. Вейни отвернулся.
— Я сделаю то, что сказал, Рох. И смотри, отвечай тем же. Если попросишь прощения как лорд моего клана, я дам его; если попросишь прощения как мой родственник — я дам его. Если тебе не нравится, что кел говорили со мной, а не с тобой, то за тебя говорит другая твоя часть, которую я не люблю. С ним я дела иметь не желаю.
Рох ничего не сказал. Они не торопясь уложили пожитки в узлы, которые было удобно привязывать к седлам, а на себя нацепили только оружие.
— Я сделаю то, что сказал, — произнес Рох. Это снова был Рох, и Вейни в знак понимания наклонил голову. Вскоре их позвали.
13
Отъезжающие собрались возле шатра Мерира. Шестеро эрхендимов, все — высокого роста. Двое молодых; двое почти старики — волосы кемейса были почти такими же белыми, как у кел, лица морщинистые от времени; и старшая пара эрхендимов, женщины-эрхинды, кемейс казалась не такой старой, но все же волосы ее были серебристы от седины, в то время как эрхин, подобно всем кел, выглядела моложе своего возраста, не старше тридцати.
Для них были подготовлены кони, и Вейни порадовался: гнедой для него и рыжий для Роха, с мощной грудью, сильные при всей своей грациозности. Такими красавцами могли бы гордиться даже коневоды Мориджа.
Все пока не садились в седла. Для одной лошади — белой кобылицы необычайной красоты — наездник еще не пришел. Вейни прицепил свою кладь к седлу, порадовавшись, что ему предоставили флягу, седельные сумки и хорошее серое одеяло, чего сам он просить не решился. Подошли кемейсы и предложили плащи ему и Роху. Они с благодарностью приняли их, поскольку было прохладно.
Все было готово к отъезду, но они продолжали ждать. Вейни снова чувствовал себя в норме, то ли от снадобья Эрхил, то ли от прикосновения к коню и оружию под сумами… то ли успокоившись, что у него было все для бегства, если что-нибудь заставит Мерира изменить свое решение.
Один из кемай принес гирлянду цветов и повесил на шею белого коня, а другие принесли гирлянды для всех отъезжающих эрхендимов.
Эллюр принес белые цветы для Роха, а Син — гирлянду ярко-синих. Мальчик приподнялся на цыпочки, вешая венок на шею черному скакуну, так, что они свисали словно крошечные колокольчики. Затем Син посмотрел на Вейни.
Закончив подготовку к отъезду, Вейни посмотрел на Сина — и осознал, что из этого путешествия он может не вернуться. Похоже, Син тоже так считал. На глазах его блестели слезы, но он сдерживал их. Он теперь жил в Шатане, он уже не был больше мальчиком из деревни.
— Мне нечего подарить тебе на прощание, — сказал Вейни, порывшись в памяти и поняв, что у него нет ничего, кроме оружия. — А у нас принято дарить что-нибудь перед отъездом.
— Я сделал это для тебя, — сказал Син и вытащил из-за пазухи вырезанную из дерева голову лошади. Работа была необычайно искусной. Судя по всему, Син был мальчиком весьма одаренным. Вейни взял ее, сунул за пазуху. Затем в отчаянии снял с пояса кольцо — простая сталь с просинью и чернью. Когда-то на этом кольце держался запасной ремень, но теперь его не осталось. Он вложил кольцо в ладонь Сину и сомкнул на нем его смуглые пальчики.
— Эта простая вещь — единственное, что осталось у меня от моего дома, от Мориджа в Эндаре-Карше. Не проклинай меня, когда вырастешь, Син. Мое имя — нхи Вейни, и если я чем-то тебя когда-нибудь обидел, то я не хотел этого. Пусть всегда в этом лесу будут эрхендимы и мирриндяне, и когда вы с Эллюром станете эрхендимами, старательно заботьтесь об этом.
Син обнял его. Подошел Эллюр и взял его за руку. Он посмотрел на Роха, лицо его было печальным.
— Ра-Корис очень похож на эти места, — сказал Рох, вспоминая свои владения в лесном Эндаре. — Если у меня и не было причин противостоять шию, то теперь, когда я увидел это место, они у меня появились. Но защитить их я постараюсь по-своему, не отбирая у них той единственной вещи, которая может их спасти.
В руку Вейни вцепилась рука мальчонки, он посмотрел на Роха и почувствовал беззащитность — в его распоряжении не было никаких аргументов, кроме его клятвы.
— Если она мертва, — сказал Рох, — то я понимаю твое горе, кузен, и не желаю тебе зла, но ведь в этом случае ты станешь свободен, и будешь ли ты тогда дальше идти к ее цели? Неужели ты лишишь их всего этого? Я думаю, в тебе есть жалость. И они тоже наверняка на это надеются.
— Молчи. Не пытайся разжалобить меня.
— Хорошо, — согласился Рох. — Не будем больше об этом. — Он положил ладонь на холку лошади и оглянулся, посмотрев на огромные деревья, высившиеся над шатрами. — Но все же подумай о судьбе всего этого, кузен.
В толпе послышался шепот, она раздвинулась, пропуская Мерира — совсем уже не того Мерира, которого они видели раньше: древний лорд в одежде для верховой езды, с оправленным в серебро рогом на боку и мешочком, который он подвесил к седлу белого коня. Прекрасное животное повернуло голову, привычно ткнулось носом ему в плечо. Он погладил его по морде и взял поводья. Ему не потребовалась помощь, чтобы забраться в седло.
— Будь осторожен, отец наш, — сказал один из кел. — Да, — откликнулись остальные. — Будь осторожен.
Пришла Эрхил. Мерир взял руку леди.
— Управляй в мое отсутствие, — попросил он и сжал ее руку. Остальные начали садиться на коней. Вейни попрощался с мальчиками, жестом показал им уходить и забрался в седло. Гнедой пошел сам, без понукания, когда тронулись остальные кони, и прежде, чем отъехать подальше, Вейни оглянулся. Эллюр и Син бежали за ним, пока не отстали. Он помахал им рукой, когда они добрались до края лагеря, и последнее, что он увидел, — двое пареньков, печально стоящие на опушке, светловолосый кел и маленький, смуглый человечек. Затем они скрылись за зеленой листвой, и Вейни повернулся в седле.
В пути они почти не разговаривали; двое молодых эрхендимов следовали впереди, двое — возле Мерира. Вейни и Рох ехали следом, и двое эрхендимов — позади. Они ехали без мечей, эти эрхендимы, но луки у них были длиннее человеческих, на изящных руках были специальные перчатки для стрельбы из лука, старые, полупоношенные. Кемейс этой пары часто отставал и исчезал из виду, в то время как кемейс пары, едущей впереди, часто уходил вперед, разведывая дорогу.
Старых эрхендимов звали Шарн и Див. Вейни поговорил с эрхин Перрин, женщиной-кел, ехавшей рядом с ним. Ее кемейс звали Виз, а молодую пару — Ларрел и Кессан. Это были красивые парни, напомнившие ему Леллина и Сизара.
Под вечер они остановились. Кессан исчез незадолго до остановки и не появился, когда его ожидали; Ларрел беспокоился и хотел было отправиться на его поиски, но кемейс пришел как раз перед тем, как они уже собрались снова садиться на коней, и пробормотал Мериру извинения.
Затем откуда-то послышался свист эрхинов, тонкий и чистый, как пенье птицы, говорящий им, что все в порядке.
Его было приятно слышать, потому что это был первый сигнал, который они услышали за время поездки, словно тех, кто рыскал поблизости по лесу, было немного. Эрхендимы стали вести себя менее скованно, в глазах Мерира мелькнула улыбка, в то время как раньше они были печальны.
Затем Ларрел и Кессан оба покинули их и уехали вперед. Они так и не появились к ночи, когда остальные уже не могли разобрать пути и остановились на ночлег.
Они расположились у ручья и рискнули развести огонь. Мерир решил, что это достаточно безопасно. Все вместе они сидели у костра за совместной трапезой. Вейни ел, хотя почти не испытывал голода. Однако после дня езды он вновь почувствовал озноб и сварил себе зелья Эрхил.
Затем он с радостью улегся на одеяло и с облегчением вытянулся, потому что раны его болели и он был утомлен даже столь коротким путешествием. Но он не хотел оставлять Роха у костра одного, боясь, что тот проговорится или как-нибудь разозлит эрхендимов. Все шансы были за то, что Рох сдержит слово, но он не мог заставить себя довериться ему полностью, поэтому позволил себе лишь полудрему, положив голову на руки и наслаждаясь если не сном, то хотя бы теплом огня.
Мерир шепотом инструктировал эрхендимов; те передвигались осторожно, и Вейни поднял голову, чтобы посмотреть, что случилось.
Перрин и Виз взяли в руки свои луки и вложили в них стрелы.
— Тревога, лорд? — с беспокойством спросил Вейни. Однако эрхендимы никуда не уходили и не совершали больше никаких действий.
Мерир сидел, не шевелясь, закутавшись в плащ, лицо его было хмурым и неспокойным. Чистокровный кел внешне обычно казался нежным, почти хрупким, но Мерир выглядел вырезанным из кости, твердым и остроглазым.
— Нет, — сказал Мерир тихо. — Я просто велел им сторожить.
Старые эрхендимы сидели у костра возле Мерира, и что-то в их поведении говорило, что возле лагеря врагов сейчас нет. Старые стражи сидели лицом к костру, положив стрелы в луки, хотя тетивы их не были натянуты.
— Это нас вы стережете, — понял Вейни. В голосе его зазвучал гнев. — Я верил тебе, милорд.
— Я тоже тебе верил, — сказал Мерир. — Сними пока свое оружие. Я не хочу недопонимания. Старайся поступать так, чтобы нам не пришлось ссориться.
Вейни расстегнул пояс, снял меч и кинжал, отложил их в сторону. Рох последовал его примеру, хмурясь. Див подошел и собрал оружие, переложил его поближе к Мериру.
— Прости нас, — сказал Мерир. — Мне нужно кое о чем его расспросить. — Он встал, Шарн и Див тоже, и сделал знак Роху. — Пойдем с нами, чужестранец.
Рох поднялся на ноги, и Вейни тоже стал подниматься. — Нет, — сказал Мерир. — Будь мудр, не делай этого. Я не хотел бы причинять тебе зла.
Луки натянулись.
— Манеры у них несколько отличаются от манер Хитару, — тихо сказал Рох. — Я не возражаю против того, чтобы они меня спрашивали, кузен.
И Рох, обладающий знаниями, способный предать их, добровольно пошел с ними. Они удалились по берегу ручья, где их укрыли деревья. Вейни остался на месте, стоя на одном колене.
— Я прошу тебя, — сказала Перрин, ее лук был натянут. — Прошу, ничего не делай, сиррин. Мы с Виз редко промахиваемся даже по мелким мишеням. Обе мы не промахнемся ни за что. Они не причинят вреда твоему родственнику. Прошу тебя, сядь и не заставляй нас быть настороже.
Он сел. Тетивы луков ослабились. Он уперся подбородком в ладони и стал ждать.
Наконец эрхендим привел Роха и посадил его под бдительным оком лучников. Вейни встретился с Рохом взглядами, но этот взгляд ничего ему не дал.
— Пойдем со мной, — сказал Шарн, и Вейни поднялся и последовал за ним во тьму, где над ручьем, плещущим среди камней, нависали деревья.
Мерир ожидал, сидя на поваленном дереве: бледная фигура в лунном свете, закутанная в плащ. Эрхендим остановил Вейни в нескольких шагах от него, и он стал ждать, не выказывая почтения старому кел. Мерир предложил ему сесть, но он отказался.
— Ах, — сказал Мерир, — ты считаешь, что с тобой дурно обращаются. Но как же иначе мы должны с тобой обращаться, кемейс? Разве мы не здесь, разве мы не идем путем, который ты указывал, несмотря на то, что ты не был с нами честен?
— Я не давал вам клятвы верности, — сказал Вейни, чувствуя, как упало сердце, ибо он предположил, что Рох совершил худшее. — Я никогда не лгал тебе. Но некоторых вещей я просто не могу говорить. Шию, — он указал кивком в сторону Азерота, — для этого применяли акил. Но сомневаюсь, что вы прибегнете к этому. Вы совсем другие.
— Тогда почему ты поступаешь с нами точно так же?
— Что рассказал Рох?
— Ах, вот чего ты боишься…
— Рох не лжет… по крайней мере, в большинстве случаев. Но половина его — это не Рох. Та его половина с радостью перерезала бы мне горло. Я знаю это. Я говорил тебе, как обстоят дела. Я говорил это. И я не надеюсь, что все, что он скажет тебе, будет безопасно для меня или моей леди.
— Это правда, кемейс, что твоя леди имеет некую очень могущественную вещь?
Будь сейчас день, Мерир бы увидел, как лицо Вейни побледнело. У него засосало под ложечкой. Он ничего не сказал.
— Это так, — сказал Мерир. — Она могла бы мне сказать. Но не сказала. Она ушла от меня и пошла своим путем. Ей не терпелось добраться до Нихмина. Но она этого не сделала… Я это знаю.
Сердце Вейни быстро забилось. Некоторые люди обладали даром пророчества — так, во всяком случае, было в Шиюне. Но у Мерира было нечто большее, чем просто способность к прорицанию.
— Где она? — требовательно спросил он Мерира.
— Ты угрожаешь? Неужели?
Он подскочил к старому кел и схватил его за грудки прежде, чем эрхендимы успели вмешаться. И почти сразу у него возникло чувство, что где-то рядом действует сила Врат. Чувства его притупились. Он вцепился в лорда кел, держа его за одежду, рванул; Мерир закричал, головокружение усилилось, и на миг наступила мгла, черная и холодная.
Затем — земля. Он лежал на скользких листьях, рядом с ним — Мерир. Эрхендимы схватили его — он смутно ощущал на себе их руки — и оттащили от лорда. Мерир слабо пошевелился.
— Нет, — сказал Мерир, — не причиняйте ему вреда. — Сталь спряталась в ножны, Шарн двинулся на помощь Мериру, осторожно поднял его и помог усесться на бревно. Вейни остался стоять на коленях, не чувствуя ни рук, ни ног. В голове его зазвучал голос, удивляя его, сбивая с толку — потому что это был голос Мерира.
Сила Врат. Место, где был лорд кел, заряжено ужасом силы Врат. «Я знаю», — заявил голос Мерира, и это означало, что Врата остались пока целы, Моргейн не лишила их могущества.
— Итак… — пробормотал наконец Мерир, — ты достаточно храбр для этого… достаточно храбр, чтобы сражаться с таким стариком, как я.
Вейни опустил голову, откинул волосы со лба и встретился с гневным взглядом старца.
— Милорд, честь я потерял очень давно и весьма далеко отсюда. Я хотел лишь встряхнуть тебя.
— Ты проходил через Врата по меньшей мере дважды, и я не мог напугать тебя этим. — Мерир вытащил из складок одежды крошечную шкатулку и осторожно открыл ее. В ладони его что-то замерцало, и хотя это «что-то» было очень маленьким, Вейни отшатнулся — он понял опасность.
— Да, — сказал Мерир, — твоя госпожа — не единственная, кто обладает на этой земле могуществом. Я тоже. И я узнал, что подобная вещь оказалась на свободе в Шатане… и я хотел узнать, что это было. Я долго искал. Могущество оставалось скрыто. Вы наткнулись на Мирринд, и вам повезло. Я был раздражен, узнав, что вы среди нас. Я послал за вами и выслушал вас… я ведь уже знал тогда, что в Шатане есть подобная вещь. Я позволил вам идти, надеясь, что вы выступите против наших врагов. Я поверил вам, ты сам знаешь это. И все же, вопреки моему совету, вы отправились искать Нихмин. А защитники Нихмина гораздо более могущественны, чем я. Кое-кого из них она миновала, и это меня позабавило — но это не значит, что она сможет пройти мимо всех остальных. Возможно, она уже мертва. Я не знаю. Леллин должен был вернуться — и не вернулся. Я думаю, Леллин почему-то поверил вам — иначе он вернулся бы очень быстро, но я не уверен, что он долго прожил после того, как покинул Кархенд. У меня есть только твое слово. И Нихмин все еще стоит. Ты вернулся в наши руки, словно мы твои кровные родственники. Доверился, надо полагать… И своим молчанием подтвердил мое предположение о том, ради чего она пришла сюда. Уничтожить то, что защищает эту землю. Она — носительница той силы, которую я чувствую, — в этом я теперь твердо уверен. Я спросил кайя Роха, почему она хочет уничтожить Нихмин. Он сказал, что такое разрушение — ее предназначение, а в чем суть этого — он не понимает сам. Я спросил, почему же тогда сам он разыскивает ее, и он сказал, что после того, что он сделал, ему больше некого держаться, кроме нее. Ты сказал, что он редко лжет. Но ведь его слова были ложью.
Вейни охватила дрожь. Он покачал головой и сглотнул.
— Лорд, сам он верит в это.
— В таком случае я задам тебе тот же вопрос. Во что веришь ты?
— Я… не знаю. Многое из того, что Рох считает правдой, я таковой не считаю. И я к тому же служил ей. Я сказал ей однажды, что не хочу знать никаких тайн. На этом мы поладили, и теперь я не смогу тебе ответить, даже если бы хотел. Я всего лишь знаю ее лучше, чем знает Рох — и знаю, что она не желает причинить вам беды. Она этого не хочет.
— Это — правда, — оказал Мерир. — Во всяком случае — ты веришь в это.
— Я никогда не лгал вам. И она тоже.
Он сделал попытку встать, но эрхендимы поспешили положить ему руки на плечи. Мерир сделал жест, чтобы его отпустили. Он встал — видно было, что ему дурно, он едва стоял на ногах — и глянул сверху на щуплого лорда.
— Именно Моргейн пыталась не дать шию проникнуть на эту землю. Можете винить меня, можете винить Роха за то, что они пришли сюда, — она же предвидела это и пыталась предотвратить. И еще я знаю, лорд, что в той энергии, которой вы пользуетесь, есть зло, и рано или поздно оно овладеет вами, как овладело шию… Эта вещь, которую вы держите в руке, — прикасаться к ней опасно, я знаю это. И она тоже прекрасно это знает. Она ненавидит ту вещь, которую ей приходится носить, ненавидит больше всего на свете.
Мерир внимательно смотрел на него, лицо его было освещено призрачным опаловым сиянием. Затем он закрыл коробочку, и свет угас, бросив последний красноватый отблеск на его лицо.
— Кому же еще чувствовать ту вещь, о которой сказал Рох, как не тому, кто носит подобную? Это въелось в мои кости, — сказал он. — Те Огни, которые носим мы, светятся мягко, ее вещь — сильнее. Но она не принадлежит нашему миру, эта вещь. Лучше бы она никогда сюда не приходила.
— Но именно она и привела нас сюда, лорд. Будь эта вещь в чьих-нибудь других руках, я предпочел бы, чтобы это были ваши руки, а не руки шию.
— А свои руки предпочел бы моим?
Он не ответил.
— Это меч, не так ли? Оружие, которое она ни разу не извлекала из ножен. Единственная вещь такого размера.
Он, поколебавшись, кивнул.
— Я скажу тебе, нхи Вейни, слуга Моргейн, что в прошлую ночь сила эта была задействована, и я почувствовал себя так, как никогда прежде с момента вашего появления в Шатане. Что это было, как думаешь?
Читать бесплатно другие книги:
