Страж огня. Академия сиятельных Любимка Настя

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Райан Валруа

После нашего разговора с отцом прошла ночь. Я стоял у окна в академии и любовался рассветом. Не знаю, что именно сделала мама, но сдается мне, что отпаивала его травами и в полную силу использовала свой дар. Голову она ему сделала ясной, но сама приболела. И, честно говоря, я бесконечно рад, что мама осталась в загородном поместье, подальше от суеты столицы и предстоящих арестов. Мне удалось выяснить, кто именно наложил на Изира Сизери метку. Им был Элдрон. Отец узнал о распечатывании старого друга уже после свершившегося ритуала. Повидаться с ним он не успел. Они уехали с мамой. Пока я не нашел ответа для чего это было сделано. Но предполагаю, что порабощенный лорд Сизери — это способ управлять Хейли.

Я разговаривал с мамой лично, как только обсудил текущие дела с отцом. Выглядела она сильно уставшей, но улыбалась. Моя мама — боец по своей природе. Она чуткая и мягкая, и в то же время имеет стальной стержень внутри. С ней не забалуешь и на шею не сядешь. И тем не менее находятся желающие поплакаться ее величеству и надавить на жалость. Вот только это бесполезно. Мама проницательна и ложь чувствует, да и к тому же обладатель редкой способности, которая развита до максимального уровня. Истинная королева.

К сожалению, стационарным порталом перейти в Четвертое Королевство я не мог. Это было бы равнозначно тому, чтобы выйти на площадь и сообщить всем, что в моих планах нанести визит королевской чете Лонтерли. Поэтому мне пришлось отложить свое путешествие, чтобы прибегнуть к помощи Асгара. Демон несколько раз сегодня перемещался к Хейли и был, мягко говоря, не в форме. Он перенесет меня на нужное расстояние и поможет остаться незамеченным.

Странная штука жизнь. Мы уничтожаем и порабощаем творения Безымянного, однако прибегаем к их силе и ловкости. Я часто задумываюсь над тем, есть ли правда в старых легендах? Настолько ли ужасным было правление Безымянного? Но гоню эти мысли прочь. В целом народ находился под гнетом его власти. И Богиня Сияющая не зря пожертвовала собой, унеся и его. Да, мы молимся и поклоняемся ей. И верим, что оттуда, где она сейчас находится, она помогает нам.

Помню, когда был мальчишкой, частенько оставался в Храме один и говорил Сияющей, что я буду защищать ее от Безымянного, если Богиня позовет меня к себе. Мне всегда было любопытно, куда же наша Богиня забрала Утратившего Имя. И почему не вернулась, оставив его в том месте?

— Райан, — Асгар появился за моей спиной.

Оборачиваться я не стал, продолжая смотреть в окно. Правда, прекратил улыбаться.

— С каких пор ты зовешь меня просто по имени? — нет, я не рассердился, а был искренне удивлен. Для демонов, тем более высших, такое панибратство означает лишь одно — демон принимает человека за своего, если не друга, то товарища.

— Как только Хейли привязалась к вам. Она все чаще спрашивает о том, как там декан Валруа, — демон явно копировал интонацию моей любимой. Я резко повернулся, чтобы увидеть выражение на морде Асгара.

Он улыбался, пусть жутко, но это была улыбка!

— И что ты отвечаешь? — Я просто не мог не улыбаться в ответ.

— Говорю, что рыдаешь ночами в подушку из-за невозможности обнять любимую, — был бы Асгар человеком, то получил бы от меня, по меньшей мере, подзатыльник. — Какая умора! Видели бы вы свое лицо!

— Посмеялся? А теперь давай серьезно, — я уже давно перестал удивляться тому, что демон начал испытывать эмоции.

Его связь с Хейли крепчала с каждым днем, девушка возвращала ему то, что в полной мере давала Ночь Гуляний.

— Хейли уже в деревне, — оскал пропал с его морды. — Сняла комнату у госпожи Ратовской.

— Она еще жива? — я невольно хмыкнул, вспоминая, как старушка отчитывала меня и мою группу практикантов, которую я курировал в позапрошлом году.

— Такая всех переживет, — демон закатил глаза. А эта привычка у него появилась относительно недавно, хотел бы я знать, кто так делает. На ум сразу пришел страж-интриган Хейли. Думается мне, что они спелись. — Она разогнала всех возможных поклонников из юных смесков и принялась хлопотать над «деточкой». Чем, кстати, крайне удивила местных жителей.

— Хейли больна? — вскинул я голову. — Госпожа Софи Ратовская берет опеку над всеми, кто нуждается в помощи целителя, Асгар!

— Регулы, — пожал плечами демон.

— Ты мне зубы не заговаривай, — рявкнул я. — Кровь даже смески почувствуют и тем более определят, какого она рода. Что с Хейли?

Юные оборотни, а уж тем более смешанные виды, еще не умеют до конца контролировать животные инстинкты.

— Она в полном порядке, — отведя глаза в сторону, сообщил он.

— Асгар, своим молчанием ты добьешься того, что я сам отправлюсь к ней.

— Вместо того чтобы заняться расследованием в Четвертом Королевстве? — хмыкнул он. — А не боитесь, что госпожа Ратовская вновь познакомит вас со своей метлой?

Нет, определенно он заговаривает мне зубы! С чего бы он еще вспомнил тот случай, когда госпожа Софи прибегла к главному своему инструменту устрашения — метле на длинной палке.

— Асгар, не выводи меня из себя.

— Да будет вам, Райан, я клянусь, что с ней все в порядке.

— Асгар, я последний раз…

— Она нарвалась на стадо кабанов, — сдал свою подопечную демон.

— Шеллис!

— Райан! Остыньте! Девочку излечит Ратовская. И Хейли сильная! Она сама дошла до деревни. И даже максимально смогла привести себя в порядок. Смесков и некоторых взрослых сумела одурачить.

— Но только не Ратовскую, — криво ухмыльнулся я. — Ты поэтому ушел во второй раз? Ты присматривал за ней, не показываясь?

— Да.

— Где был дракон? — я сжал кулаки.

— Успел вовремя.

— Асгар, где был дракон, когда на нее напали?

— Она не сказала, — сдался он.

— Она, это понятно, но чтобы ты не знал, где он был, я не поверю.

— Летал на разведку.

— Ты издеваешься?

— Нет.

— Мне это надоело. Шеллис, открывай портал. Точка пере…

— Постойте! Скажу я, скажу. Не смущайте Хейли.

Я выгнул бровь, приготовясь внимательно слушать. Ох, точно спелись демон и страж, интриги плетут такие, что не всякому лицедею под силу.

— Хейли хотела увидеть Асакуро или Элайзу. А так как они оборотни, то она надеялась, что где-то неподалеку от нее. И отправила своего стража полетать, посмотреть.

— Они? На нейтральной территории? Почему ты не сказал ей, что это невозможно?

— Она не поверила.

— Хейли не поверила тебе?

— Она сказала, что не могут враждовать два сильнейших клана, учитывая то, что во Втором Королевстве все спокойно и войн не было уже очень давно.

— А главным аргументом, конечно же, послужила дружба Асакуро и Элайзы с ней?

— Да.

— Не лишено логики. Вот только Хейли совершенно не учитывает желание родителей и их условия. Для сохранения союза академия не имеет права отправлять студентов из Второго Королевства на территории другого клана, к которому студенты не относятся. Исключения — смески.

— Именно так я ей и сказал.

— Ты попрощался с ней?

— Да. — Я готов был поклясться, что Асгар был расстроен этим фактом.

— Не грусти, вы скоро увидитесь, — и с чего бы мне утешать демона?

— Да будет так! — низко поклонившись, воскликнул он.

День чудес. Не иначе.

— Сколько тебе еще нужно времени для восполнения энергии?

— Минут десять, Райан.

— Хорошо, — я кивнул и вновь отвернулся к окну.

Девочка моя, простишь ли ты эгоиста, который отбирает у тебя единственное существо, связующее тебя с академией? Я знаю, как тяжело тебе приходится рядом с драконом. Знаю, как страдала ты от проснувшихся насекомых. Как села на муравейник и долго чесалась от их укусов. Прости меня, девочка, что отнимаю того, с кем ты могла поговорить и узнать новости. Но я надеюсь, что в этот месяц ты найдешь для себя собеседников. Госпожа Ратовская отличный рассказчик и добрая женщина. Она отыщет для тебя и слова утешения, и подбодрит, когда ты станешь грустить об утраченном, пусть и на время, друге. Знаю, как страшно оставаться одной, когда вокруг чужие и незнакомые люди. Но я уверен, ты справишься и заведешь себе друзей. По сути, этот месяц — заслуженный тобой отдых. Если разбить весь срок практики, то два месяца студентам отведены под отдых. И у многих хватает ума найти себе убежище. А особо одаренные учащиеся понимают, что в это время лучше не пользоваться магией. Только для тебя ваше путешествие кажется вполне обычным. Вы куда-то идете, добываете себе пищу, ложитесь спать бок о бок со стражем. Но на самом деле, день за днем, каплей за каплей, твой дракон тянет из тебя магию. Впитывает ее как губка, чтобы стать с тобой единым целым. Чтобы стать тобой. Твоим продолжением и дыханием.

Ты обязательно поймешь это несколько позже. Я верю в тебя, девочка моя. И безумно сожалею, что не могу сказать, увидимся ли мы вновь.

— Пора, — тихо произнес Асгар.

— Да.

Хейли Сизери

Я проснулась. Нет, не так. Проснулась с большой буквы! Это первое утро, когда я чувствую себя чудесно, волшебно, восхитительно! И даже тот факт, что немного ноют ребра и начались регулы, не делает это утро отвратительным.

Я наконец-то сплю в теплой постельке! Под пуховым одеялом, на мягких подушках! А в воздухе витает аромат свежеиспеченных булочек. Да, жизнь прекрасна, господа!

— Проснулась, деточка? — ласково произнесла Софи, внося в комнатку поднос, на котором дымилась чашечка с чаем и мой завтрак. — Доброе утро.

— Доброе, госпожа Софи.

— Ну что же ты, подзабыла совсем? — резвая старушка подмигнула. — Мы же вчера договорились — зови меня Софи. Или я совсем плесенью покрылась, да не заметила?

Женщина по-доброму рассмеялась, и я улыбнулась в ответ.

— Ты, наверно, умыться хочешь? — ставя еду, дурманящую мое обоняние, на прикроватный столик, спросила она.

— Было бы неплохо, — согласилась я, прислушиваясь к своему организму.

— Я помогу тебе, милая.

— Спасибо, — поблагодарила я, когда она не только помогла мне подняться, но и проводила в маленькую комнатку, где и находились все удобства, а затем помогла лечь обратно в постель.

Поднос был торжественно поставлен мне на живот.

— Кушай, милая, не стесняйся, — нежно проведя ладошкой по моим волосам, сказала женщина. — Я позже вернусь за посудой.

И без слов понятно, что Софи не хочет смущать меня. А вот и зря. Я настолько соскучилась по домашней пище, что ни о каком стеснении и скромности даже не думала. Удивительно, как быстро пролетел этот месяц. Чего только я не пережила в этом лесу! Как вспомню, в дрожь бросает. Особенно досталось мне от насекомых. Я и представить не могла, что их укусы, вызывают такой зуд! Спасибо баночке с мазью, которую передал декан. И что бы я без нее делала? Вернее сказать, что я бы делала без декана! Сколько радости он принес мне в особо хмурые дни! Жаль, правда, сам не объявлялся, но подарки передавал такие, от которых душа пела. Никогда не забуду ту корзинку с фруктами, да еще помноженную на два, до сих пор голова кругом идет.

Все-таки, наш декан — восхитительный мужчина и потрясающе отзывчивый человек. Да к тому же принц. Не мужчина — мечта для любой девушки. Получит же его какая-то красавица. От этой мысли похолодело внутри. Я даже вилку отложила. Так стоп, Хейли, а чего ты расстраиваешься? Это же закономерный итог. Все принцы женятся. Рано или поздно. Неужели ты не пожелаешь счастья своему учителю?

Внутренний голос подсказывал, что да, пожелаю, но рада не буду. Все же за прошедший месяц я привыкла к мысли, что забота обо мне стала частью жизни декана и он видит во мне еще девушку, а не студентку, которая приносит лишь неприятности его факультету. Я схватила вилку и яростно проткнула кусочек бекона.

С такими мыслями я управилась со всем, что было на подносе, и довольно откинулась на подушки. Не знаю, как Софи почувствовала, но она пришла ровно в тот момент, как я поела.

— Вы волшебница, — улыбнулась я ей. — Это было невероятно вкусно! А ваш липовый чай и булочки с яблочным вареньем — неподражаемы!

И я не лукавила, так вкусно меня кормила только тетя Марыська. Но подобных булочек она не пекла.

— Ох, и щедра ты на похвалу, засмущала совсем. — Софи ловко забрала поднос. — Сейчас мы с тобой поменяем повязки, и ты сможешь еще поспать.

Я в который раз поразилась ее ловкости и скорости. Вот только что она стояла тут, и уже скрылась за дверью. Не успела я моргнуть, как женщина вернулась, неся в руках небольшой сундучок. И вот опять исчезла, чтобы прийти уже с тазиком и бинтами.

— Ты не бойся, деточка, Софи и не такие раны лечила. Ох, и повидала я, — приговаривала она, стаскивая с меня ночную сорочку. — Ты молоденькая совсем, ранки твои, тьфу, разотри, да как и не было.

Я охнула, когда она стянула первый бинт, и закусила губу.

— Ничего-ничего, моя красавица. Потерпи умница, ты вот какая молодец, — с этими словами она смочила бинты и легонько дернула. Ощущение, что с моего бока кожу живьем сняли, но я лишь резко выдохнула, даже не пискнув. Как назло, ни одно заклинание, убаюкивающее боль, не шло в голову. — Куколка моя, ласточка ненаглядная, я тут тихонечко пошепчу, ты прикрой глазки.

Глазки упорно не закрывались, ровно до того момента, пока мой слух не уловил какую-то мелодию. Нет, это Софи что-то шептала, но казалось, будто она поет. Немного скрипучим голосом, однако женщина выводила мелодию.

И веки сомкнулись, и пульсирующая боль ушла. И море бескрайнее чудилось. Спокойствие, умиротворенность, лишь изредка нарушаемая резкими движениями моей целительницы.

— Вот так, солнышко лучистое, храбрушка маленькая, — закончила свою мелодию старушка и перешла к перевязке. — Котик ласковый, ребятенок совсем, а сильный-сильный.

Я распахнула глаза и поймала себя на мысли, что мне нравится то, как называет меня Софи.

— Поднимай ручки, моя хорошая, Софушка управилась, — на лбу женщины выступили бисеринки пота, а в глазах читалась усталость. Это ж сколько сил забрало мое лечение? — Ну что же ты хмуришься, листочек мой весенний, капелька росы в ясное утро, не горюй, моя золотая, Софушка водою ключевою умоется, и усталости как не бывало.

Она и мысли читать умеет? Я послушно подняла руки и как сумела помогла ей одеть меня. Но вот я уложена на подушки, накрыта одеялом, а спать не хочется. А еще больше не хочется отпускать Софи. Она словно глоток воды в жаркий полдень. Чистая, ясная и живительная.

— Ты отдыхай деточка, тебе сон крепкий нужен. Дай организму маленькую передышку, — нежно потрепав мою щеку, попросила она. — Закрывай глазки, я все уберу и приду к тебе.

Ее возвращения я не дождалась — уснула. Месяц, ровно столько прошло с моего последнего сновидения. И сейчас я вновь стала той, которая некогда была заточена в камень.

— Богиня! — падая ниц, скандировали люди всюду, куда ступала моя нога. — Богиня!

Я излечивала раны, дарила им тепло и надежду. Они верили в меня и в силу моей любви. Я же наслаждалась каждым мгновением моей новой жизни, вне мраморного заточения. Вдыхала ароматы, впитывая их, запоминая, и позже в памяти словно перебирала самые лучшие. Я была жива.

Моя сила росла день за днем. И вскоре я смогла очистить несколько городов от влияния Эльхора. Город, в котором я осталась впервые за столько лет, спал спокойно, не боясь ночных кутежей последователей Эльхора. Не боясь новых смертей и крови, которую смывали водой на площади.

Город спал и видел цветные сны. Жителям снилось то, что показывала им я, чтобы излечить их измученные тревогой души. Один слаженный организм, одно видение, одно тепло на всех.

Утро, дарящее счастье и радость. Я выходила на берег спокойного моря и вдыхала соленый воздух. Я любила воду. Всегда. И я не смела мечтать, что однажды, она станет мне подчиняться.

Два года, всего два года безмятежного бега времени. Сотни освобожденных городов и деревень. Покоя и мира. Всего два года.

Эльхор, ты был невозможно прекрасен. Прекрасен и чудовищен. Невероятное сочетание. Хотел ли ты любви и мира? Нет, ты хотел подчинения во всем. Порабощения всего сущего. И я не могла с этим согласиться.

Война…

Где благоухали цветы — лишь выжженная земля. Где пели птицы — лишь свист ветра. Где царила гармония — разруха и боль. Я не умела воевать. Но ты научил меня. Твои твари корчились в агонии, а ты лишь усмехался. Мои люди умирали сотнями — ты смеялся.

Мы были противоположностями, однажды ставшими равными. Как это произошло? Уже и не вспомню. Но море крови иссякло. Океан боли и слез иссушился, взамен подарив миру магов и магию.

Я отдала ровно половину себя, но не добилась главного — власти над огнем. Три стихии — воздух, земля и вода — повиновались моей мысли. Но огонь, как и твои прикосновения, сводили с ума. Ты желал меня и не скупился на угрозы. Не скупился на силу. Ты сеял смерть и хаос. Но мы выстояли. Ни ты, ни я не сдали своих позиций.

Сталь и пламя — Эльхор Великий.

Море и небо — Хелла Сияющая.

Мы поделили мир пополам, прочертив невидимую границу. Ты выжидал удобного случая. Слишком поздно я это поняла.

Я привыкла к радости и счастью людей. Триста лет засыпали они спокойно. Триста лет пели песни, восхваляя свою Богиню, давшую им надежду и подарившую мир. Триста лет я вдыхала полной грудью морской воздух. Мой любимый остров. Остров Иллиас, место, где сбываются мечты. Место, где был мой дом. Больше я не была одна. Ты называл их моей свитой, для меня они же были друзьями и моей семьей.

Три сестры, родившиеся в один день: Наяна, Таяна и Саяна. Три милые девушки, выросшие на моих глазах. Три рыжеволосые красавицы с веснушками на улыбчивых лицах. Я нашла их в разрушенном доме и повсюду возила с собой. Ровно до того момента, когда закончилась война. Почему я не оставила их в ближайшем городе, отдав на попечение добрых людей? Милые сестры напоминали мне ту, с которой все и началось. Ту самую глупую, влюбленную в памятник девчушку, отдавшую свою жизнь во имя тебя, Эльхор.

Она будто возродилась, но сразу в трех. Сестры и были единым целым, одним организмом, что в полной мере проявлялось в их магии — они были наделены даром моря. Как и у меня, их родной стихией была вода. Но только вместе девушки были способны вызвать цунами буквально из лужи и затопить город.

Они никогда не называли меня мамой. Каюсь, я мечтала об этом. Для меня они стали главной отдушиной. Но разве смела мечтать Богиня о личном счастье? О материнстве?

Девочки выросли. Однако все так же оставались рядом со мной. Век мага долог. Ровно сто лет исполнилось каждой, прежде чем в нашем доме появился ты.

Ты был болен. И твоим диагнозом была я.

Твои черные глаза горели лихорадочным блеском. Эльхор, ты был изнурен, но все так же пленительно красив. Как тогда испугалась я за своих девочек, застывших на месте и с трепетом взирающих на тебя. Ведь прежде им не доводилось видеть тебя так близко. Их восторг и желание я приняла за страх. Я совсем не знала их. Не знала…

Для всего мира не было войны, не было борьбы, она велась на одном клочке земли. На маленьком острове, ставшем моей тюрьмой. Ты не сжигал дома, не третировал людей, для них тебя не существовало. Но я была твоей пленницей.

Мой дом превратился в крепость, где меня охраняли твои приближенные. Я готова была пойти на все, лишь бы освободить своих девочек. Отдать свою жизнь, чтобы избавить мир от твоего существования. Я не могла находиться рядом с тобой. Твое присутствие душило меня. Забирало последние крохи воздуха и силы. Твой огонь сжигал меня заживо, даже не прикасаясь к моему телу. Только поэтому ты не трогал меня. Ты не желал моей смерти, ты откуда-то знал о том, что если умру я — умрешь и ты.

Я была богиней для людей. Той далекой сияющей звездой, что появляется с приходом ночи на небе. Но разве может богиня быть слабой?

Вера людей — вот что придавало мне силы весь тот год. Их надежды и молитвы. И мои девочки.

До того злополучного дня…

Я не замечала, не хотела замечать, что сестры полюбили тебя. Исступленно, всепоглощающе и безрассудно. Пока я искала пути отступления, пока пыталась вырваться из заточения, они искали способы соблазнения. И однажды я стала молчаливым свидетелем.

Я искала девочек, когда проснулась и не обнаружила их в комнатах. Что вело меня в ту часть дома, где обосновался ты и три твоих верных пса? Я не знаю. Но то, что предстало моему взору, — убило на месте. Из моего тела вырвали сердце и душу.

В гостиной у камина сидел один из взращенных тобой юнцов. Тельман, так звали его. Голубоглазый, светловолосый, худощавый и высокий. Я чувствовала в нем тепло, Эльхор, ты не смог до конца убить в нем добро.

А из спальни доносился смех Наяны, который тут же подхватили сестры. Твои короткие приказы, смысл которых не долетал до моего сознания. Я понимала лишь одно, ты играешь. Светловолосый парнишка резко встал, шагнул мне наперерез и приложил палец к губам, а сам глазами указал на выход. Он просил тишины и выгонял меня.

— Мой господин, позвольте нам… — умоляющие нотки в голосе Саяны насторожили меня. И я шагнула вперед.

И зачем Тельман пропустил меня в твои покои? Зачем он дал мне увидеть то, что послужило смертью для моих девочек?

Никогда — ни тогда, ни сейчас — я не обвиняла их.

Они просили тебя о ночи любви, а ты играл с ними, как дрессировщик с тигром. Обнаженные, они ползали у твоих ног, а ты лишь кривился и требовал рассказать обо мне.

Сдерживая рыдания, я бежала к себе. Я не хотела, чтобы сестры догадались о том, что я знаю — они шпионят для него. Что их любовь к нему намного сильнее, чем ко мне. Предательство. Я впервые столкнулась с ним. Меня трясло всю ночь и утро. Сутки я бродила по дому как в тумане. И стала видеть то, что раньше не желала замечать. Мои девочки натянуто смеялись. В их голосах сквозила фальшь. А взгляды, если бы могли — испепелили бы меня.

Они настолько любили тебя, что эта любовь причиняла им боль. Они сгорали изнутри. Изнывали от желания. Лишь бы ты прикоснулся. Лишь бы подарил хоть один взгляд, которым ты щедро одаривал меня.

Они решились на то, что стало их роковой ошибкой.

Я не противилась. Мои силы давно покинули меня. Я сдалась. Предала верящих в меня людей. Наяна дрожащей рукой нанесла удар. Ее пальцы безвольно соскользнули с рукоятки, оставляя заточенный нож в моей груди.

Все трое были здесь. Они смотрели на меня расширившимися от ужаса зрачками. Сами не понимая, что натворили.

Первой ко мне кинулась Таяна и попыталась выдернуть нож. Саяна зажимала рукой рану, а Наяна опустилась на колени. Безумными глазами она таращилась на свои руки.

Словно ветер ты обрушился на наши головы. Мутным от слез взглядом я смотрела на то, как твоя кара настигает сестер. И не могла пошевелиться. Застыло время. Оно проходило сквозь меня. Кровь капала, нож все так же торчал, а я не умирала…

Что сделал ты с ними! Во что превратил моих очаровательных девочек! Глупых, безрассудных и раскаявшихся?

Длинные спиралевидные хвосты появились там, где раньше были изящные ножки. Их лица стали уродливыми масками, где вместо алых девичьих губ ощерились пасти с мелкими острыми зубами.

Морские чудовища — обольщающие горгоны. Так ты назвал их и приказал охранять остров. Наяна, Саяна и Таяна — вечные рабыни твоего проклятия.

Я знала, что твоя сила колоссальна и непостижима. Но не могла предполагать, что настолько. Ты лишил меня последней опоры. Конечно, разве виновен ты, что вселил в них чувство любви? Ты наказал их. Раскрыл мне глаза на тех, кого я звала своей семьей. Ты хотел, чтобы я сдалась на твою милость.

И возможно, так и случилось бы. Ты показал мне, что я не умру. Ни тебя, ни меня нельзя убить. Но быть с тобой — хуже смерти.

У меня был Тельман, голубоглазый паренек, чья улыбка, дарила надежду и вселяла в меня веру в лучшее. Знал ли ты, что он полюбил меня? Знал ли, что каждый раз, когда ты покидал остров, он занимался со мной магией? Делился своим дыханием, чтобы я смогла приручить огонь.

Вдох за вдохом, искра за искрой…

Он дал мне то, что я не могла получить самостоятельно. И открыл нечто новое для моего сердца. Любовь к мужчине.

Как миллионы ярких огней засверкала она в моей душе, исцеляя старые раны, леча искалеченное болью сознание. С каждым днем вселяя в меня уверенность — завтра мы сумеем вырваться отсюда.

И сумели. Тельман. Любимый. Несколько лет мы прятались с тобой. Прятались, как тараканы по щелям, когда зажигались свечи в доме.

Мы любили друг друга и наслаждались каждым прожитым днем. Ты носил меня на руках, будил нежными поцелуями и шептал слова, от которых кружилась голова. Я впервые почувствовала себя женщиной. Обычной. Простой женщиной, которой подвластна магия любви.

Но ведь всему приходит конец? Наша сказка закончилась слишком быстро.

Он нашел нас. Эльхор никогда не умел проигрывать. А сдаваться не желала ни я, ни Тельман. Мы дрались за свою свободу и любовь как цепные псы. Я неумело выпускала огонь, который жалил Эльхора. Я не верила своим глазам. Мой огонь, мое пламя — причиняло ему боль.

Эльхор, как же мало я знала о тебе. Мои воспоминания о нас вернутся слишком поздно. А тогда… на моих глазах отец ребенка, которого я носила под сердцем, превращался в монстра.

Голубые глаза, что всегда лучились теплотой и любовью стали красными. Лицо искривил оскал ужасной морды, а туловище стало звериным. На голове появились огромные закрученные рога. А руки, твои руки, что так нежно и крепко обнимали меня, стали мохнатыми лапами с когтями. Демон. Вот кем стал ты. Тельман. Мой милый Тельман. Если бы не существовало меня. Если бы не я, тебя бы никогда не постигла эта участь. И этот мир не увидел бы твою дочь…

— Асгар! — Я рывком подскочила на кровати. Ребра тут же отозвались острой болью, а бок нещадно защипало. Но я не обращала на это внимания.

— Асгар! — звала я так исступленно, что на крик примчалась Софи.

— Деточка, — женщина прижала меня к груди и пыталась уложить обратно на подушки.

— Асгар, Асгар… — шептала я, не переставая, но вырваться не пыталась.

Перед моими глазами два лица. И это видение сводит с ума.

— Тише, ласточка, тебе приснился кошмар. — Софи удалось уложить меня, она нежно гладила мои волосы обветренной рукой. — Тише деточка, я рядом. Я буду с тобой. Спи.

Меня уносило из реальности, а перед глазами стояло изображение нечастного мужчины. Мой Асгар, высший демон, Хранитель общежития Факультета Стражей — это Тельман, голубоглазый паренек, которого полюбила Богиня Сияющая.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Хейли Сизери

Ни через день, ни через неделю, ни через месяц Асгар так и не появился. Я звала его постоянно, мысленно и вслух. Когда была одна в комнате или уходила к дракону. Я звала его и по настоящему имени, но безуспешно.

Я помню, как он, прощаясь, предупредил, что месяц не сможет навещать меня. А на мои попытки выпытать, куда же он денется — просто исчез.

Но месяц стремительно прошел. Даже не верится, еще вчера, едва передвигая ноги, я входила в эту деревню, а сегодня, отдохнувшая и полная сил, со слезами на глазах прощаюсь с Софи. Как часто я ловила себя на мысли, что чуть ли не мамой называю эту добрую старушку? Много… очень много раз. Чем-то она напомнила мне леди Хелену, и все же тепла в Софи было намного больше. В ней было что-то свое, необъяснимо родное.

Хотелось прикасаться к ней. Хотелось, чтобы она гладила и обнимала меня, что, впрочем, она и так с удовольствием делала. А когда она увидела моего стражх… Наверно, именно тогда, я впервые подумала о ней как о маме.

Помню в мельчайших подробностях тот день, словно он был вчера. Прошло две недели поле того, как я пришла в деревню. За это время Софи полностью излечила меня, и я начала бегать в лес к дракону.

Естественно, мои отлучки не прошли незамеченными. Во-первых, внимание молодых людей, которые сначала не приставали со своими предложениями прогуляться под луной, а лишь провожали меня взглядами, переросло в настоящее паломничество. Они поджидали меня за утлом дома и провожали до ворот деревни. Особо ретивые пытались и в лес со мной пойти. Однако дракон был весьма убедителен и после двух несчастных, которых он напугал до икоты и воплей, мне больше не пытались составить компанию.

Что примечательно, никто в деревне не поверил их россказням о том, что объявился дракон.

Именно в то утро я увидела в действии метлу Софии. Размахивая ею над головой как шашкой, она разогнала всех ротозеев, желающих проводить меня до ворот и наперебой расхваливавших себя. Я стояла, раскрыв рот, и смотрела на это действо, не в силах понять, то ли я сплю, то ли нет. Маленькая старушка в смешном платочке и с метлой на длинной палке расшугала здоровенных парней, наподдав им палкой и по ребрам, и по ягодицам. Метла, я вам скажу, — мощное оружие.

— И не приходите лечиться, — припечатала Софи, когда последний поверженный покидал территорию. — Выросли женихаться, учитесь и раны зализывать.