Фронтир Осадчук Алексей
С того момента, как мы покинули Абвиль, прошло восемь дней. Врать не буду — наш с Бертраном флигель и сам город, где я впервые очнулся в этом мире, мы покидали без сожаления. Во-первых, я не люблю долго засиживаться на одном месте. И неудивительно. Все детство и юношество я провел в дороге. Ну а во-вторых, Абвиль — не та локация, где бы мне хотелось осесть на постоянной основе. Нет в нем ничего такого особенного.
Прощание с Трикси и ее младшими братьями получилось довольно эмоциональным. Нас провожали со слезами на глазах. Трикси так и вовсе была сама не своя. Ведь, помимо нас, она провожала в путь и своего жениха.
Уже когда я запрыгнул в седло, она подбежала ко мне и, схватившись ручонками за мой сапог, вполголоса скороговоркой попросила присмотреть за ее Патриком. На что я лишь внутренне хмыкнул. Но вслух заверил ее, что постараюсь сделать все от меня зависящее, но только если сам Патрик об этом попросит.
Другими словами, я как бы ничего особенного не обещал, но, как говорится, изъявил готовность. Трикси такая формулировка полностью устроила. Она прекрасно понимала, что после того, что произошло накануне, даже такой мой ответ являлся верхом великодушия.
Все дело в том, что наше знакомство с Патриком Дюпре, будущим мужем Трикси, с первой же минуты не заладилось. Все произошло в тот день, когда я с Жаком навестил главу каравана, который отправлялся на фронтир.
Сказать, что нас приняли холодно, значит, ничего не сказать. Ролан Буке, глава каравана, невысокий кряжистый дядька, нос которого был свернут набок, а на правой щеке красовался уродливый шрам от ожога, был явно не в восторге от моего намерения примкнуть к каравану.
Отставной сержант, полжизни прослуживший в одном из королевских легионов и после выхода на пенсию занявшийся перевозками «призывников» на фронтир, от присутствия дворянина в своем караване ничего хорошего не ожидал. Ролан Буке привык, что его приказы выполняются беспрекословно. Своенравный аристо мог полностью нарушить работу этого слаженного механизма.
Пришлось заверить хмурого сержанта, что лезть в управление караваном я не собираюсь, и что даже если бы меня об этом кто-то попросил, то я непременно отказался бы от этой незавидной чести.
Также я пообещал подчиняться главе каравана, но только в разумных пределах. Например, я с готовностью буду отражать атаки разбойников или диких зверей. А вот, к примеру, в обустройстве ночных стоянок принимать участия не собираюсь. В караване присутствует достаточное количество простолюдинов для копания выгребных ям.
Такой расклад Ролана Буке устроил, и его взгляд самую малость, но потеплел. Особенно после того, как я выдал ему пять серебряных крон в качестве оплаты за наш «проезд».
А вот с одним из его помощников, которым как раз и являлся Патрик Дюпре, широкоплечим верзилой с ладонями размером с совковые лопаты, у нас в будущем явно назревал конфликт.
Пока я разговаривал с сержантом, то периодически ловил на себе сверлящие взгляды жениха Трикси. Он то и дело сжимал до белых костяшек свои лапищи и громко сопел словно разъяренный бык перед атакой. Но дальше неприязненных взглядов и сопения дело не зашло. О причине такого ко мне отношения не сложно было догадаться. Патрик, похоже, сгорал от ревности. Мою догадку уже позднее подтвердил и Жак, тоже заметивший состояние Патрика.
Естественно, спускать на тормозах дерзость парня я не собирался. Не важно, чей это жених, брат или сват. Простолюдину нельзя так смотреть на аристо.
Поэтому я посоветовал Ролану Буке приструнить своего помощника и научить его манерам. Иначе его воспитанием займусь я. Десяток плетей — лучшее лекарство в таких случаях.
Не знаю как, но о об этом случае очень быстро узнала Трикси. Хотя с ее просто феноменальной способностью совать всюду свой нос — это как раз и неудивительно.
Девушка подошла ко мне в тот же день и со слезами на глазах, заламывая руки, просила простить ее глупого жениха за его недостойное поведение.
В общем, мне только этих глупых разборок и не хватало. Я и так уже чувствовал себя героем какой-то второсортной любовной пьесы.
За восемь дней у меня было достаточно времени, чтобы присмотреться к главе нашего отряда и, собственно, к остальным его членам. Условно их можно было разделить на четыре группы.
Первая — это сам Ролан Буке и его десяток бойцов. Сразу было видно, что эти ребята уже очень давно друг друга знают. И неудивительно. Жак сказал, что глава каравана и его люди вместе когда-то служили в одном легионе.
Вторая группа — это наемники, которые подписали контракты с зажиточными горожанами Абвиля и которые отправились на фронтир, чтобы нести службу в теневом патруле. Одним из таких наемников был Патрик, который, кстати, и был лидером этой группы, состоящей из дюжины бойцов, и который, видимо, за отдельную плату помогал главе каравана.
Третья группа была самой многочисленной. Она состояла почти из трех десятков человек. Я про себя называл их «бедолагами». Это были те, у кого не было денег не то что на оплату услуг наемников или приобретения самого простенького оружия, но даже на покупку нормальной одежды или еды. К моему удивлению, по какой-то непонятной мне причине, «бедолаг» опекал Ролан Буке и его люди. Он обеспечил их транспортом, кормежкой и простенькой одеждой. В чистый и незамутненный альтруизм сержанта и его людей я, естественно, не верил, поэтому сообщил об этой странности моим спутникам и предупредил их, чтобы те держали ухо востро.
Ну и четвертой группой, соответственно, был наш маленький отряд. Самый обеспеченный и подготовленный из всех.
Помимо основного состава к каравану на протяжении восьми дней периодически примыкали случайные попутчики. Жители близлежащих деревень, которые, боясь разбойников или диких зверей, предпочитали заплатить Ролану Буке за безопасные один или два дня путешествия.
Нужно отдать должное отставному сержанту — он отлично знал свое дело. Караваном он управлял железной рукой, сказывался армейский опыт. За провинности тут же следовало наказание.
Кроме того, меня радовало его чувство времени. За все восемь дней мы ни разу не оставались с ночевкой в чистом поле. Каждый раз, благодаря настойчивости сержанта Буке и его знанию маршрута, караван ночевал в поселениях, деревеньках или, как это произошло на восьмой день путешествия, в небольшом городке под названием Тивье. В котором было решено остановиться на две ночи, чтобы пополнить запасы и дать отдых лошадям.
Гостиниц в Тивье не было, но имелись в наличии два постоялых двора, где разместились сержант Буке со своими людьми и один доходный дом, который я и выбрал для своего временного проживания.
Условия были так себе, но мне было плевать — оставаться на всю жизнь я здесь не собирался. Сытный ужин, горячая ванна, чистая постель, крыша над головой и отдельная комната — большего мне и не требовалось.
На утро следующего дня, после коротенькой разминки и плотного завтрака я вышел на задний двор, чтобы проведать Жака, ночевавшего в фургоне. Наш возница наотрез отказывался от ночевок на постоялых дворах, аргументируя тем, что, имея в распоряжении такой удобный фургон, тратить деньги на съем комнат полных клопов и вшей — это преступление.
— Как спалось? — спросил я у Жака, кивая на здоровенный фургон.
— Как всегда, великолепно! — широко улыбаясь, ответил Жак. Он бережно провел ладонью по деревянному борту и легонько похлопал по доске. — Графские хоромы! Даже боюсь представить, сколько серебра за него отвалили…
Фургон, который нам предоставили Веберы, действительно приятно поражал своими размерами и внутренним убранством. Этот дом на колесах здорово отличался от тех, что я видел во внутреннем дворе их конторы. Дормаль в своей привычной бесцветной манере сообщил нам, что этот фургон должен был стать подарком старшему сыну Веберов, который последние годы перед гибелью постоянно находился в разъездах.
Родители, дабы порадовать наследника и облегчить ему его кочевую жизнь, постарались создать подобие небольшого, но очень удобного домика на колесах, в котором он бы проводил большую часть своего времени. Но, увы, старший сын так и не успел опробовать обновку.
Когда я первый раз забрался внутрь фургона, то слегка подзавис. Двухярусная кровать, маленькая стальная печка с трубой наружу, небольшой письменный стол, два мягких креслица, платяной шкаф и две тумбочки, стены, обитые темно-синим бархатом — да моя спальня во флигельке мадам Ришар была меньше и намного скуднее обставлена!
— Думаю, немало, — ответил я Жаку. — Если честно, я рассчитывал на более скромный вариант.
— Это все мадам Вебер, — пожал плечами Жак, продолжая поглаживать деревянный борт фургона, будто он был живым существом. — Всем известно, что у этого скряги, Леона Вебера, снега зимой не допросишься. Его супруга не лучше, но вы — спаситель ее сыночка. Так что…
Договорить он не успел. На заднем дворе доходного дома, где был припаркован фургон, появился Бертран в сопровождении невысокого узкоплечего мужичка с бегающими глазками и козлиной бородкой.
— Господин, — обратился он, при этом искоса поглядывая на коротышку. — Вот, к вам пришли…
— С чем пожаловали, милейший? — вопросительно приподняв бровь, поинтересовался я.
— Шевалье Ренар, — учтиво поклонившись и приветливо улыбаясь, обратился ко мне коротышка. — Мое имя — Арно Лефевр. Я прибыл к вам от имени моего господина, виконта Бастьена де Тосни, чтобы передать вам приглашение на ужин. Он будет вас ждать сегодня вечером в таверне «Красный Бык».
Я нахмурился. Еще один кредитор Макса? Поздно опомнился и решил нагнать меня по дороге? Вроде бы расписок с таким именем не было…
Я мельком взглянул на Бертрана. Тот лишь непонимающе пожал плечами, давая понять, что впервые слышит это имя.
— Виконт де Тосни? — изображая забывчивость, произнес я. — Что-то не припоминаю…
— О! — улыбаясь, всплеснул худенькими ручками коротышка. — Вы с моим хозяином не знакомы, но он горит желанием исправить это упущение, потому как уже много наслышан о вас.
— Даже так? — удивился я. — С чего бы это виконту искать встречи с совершенно незнакомым ему человеком?
— Видите ли, шевалье, — замялся коротышка и слегка понизил голос. — Дело в том, что мой хозяин — довольно известная личность в определенных кругах.
— В каких же?
— Виконт де Тосни — страстный коллекционер и, что немаловажно, очень богатый человек… — вкрадчиво произнес коротышка и добавил: — В определенных кругах он получил прозвище — Часовщик. И у него имеется к вам одно деловое предложение.
Вот оно что… Теперь понятно, откуда ветер дует. Быстро он отреагировал, даже недели не прошло. Тот самый таинственный покупатель, что хотел выкупить медальон Макса за тысячу крон. Хозяин ломбарда назвал именно эту кличку.
Ну что же… Это будет любопытно. Но для приличия надо все-таки поломаться.
— Даже не знаю, — нахмурился я.
— Соглашайтесь, шевалье! — улыбнулся коротышка. — Обещаю, вы не пожалеете. Мой хозяин — щедрый человек! Кроме того, виконт де Тосни — прекрасный собеседник. Уверен в этом захолустье такому человеку, как вы, наверняка не хватает интересной компании. Особенно людей вашего круга.
Я потер подбородок, а затем, после недолгого молчания, с улыбкой произнес:
— Знаете, а ведь вам и вашему хозяину удалось меня заинтриговать. Передайте виконту, что я принимаю его приглашение.
Коротышка расплылся в угодливой улыбке и с поклоном удалился. Напоследок, думая, что я не замечу, он бросил на меня неприязненно-презрительный взгляд. А этот Арно Лефевр, как я погляжу, персонаж непростой.
— Точно змей в человеческом обличии, — сплюнул Жак, когда коротышка ушел. — Знавал я таких мнимых угодливых простачков. Чуть зазевался, а он уже тебе ножиком в бочину тычет. Вы там глядите в оба с этим живчиком…
— С каких это пор ты начал беспокоиться обо мне? — хмыкнул я.
— С тех самых, когда вы положили мне годовое жалование в десять крон, включая стол и кров, — пожал плечами Жак и усмехнулся. — Нынче мало кто может похвастаться таким жалованием.
— Ах, вот оно что! Ну тогда это многое объясняет…
Главный и, похоже, единственный зал таверны «Красный бык» встретил меня тишиной. Внутри не было ни одного посетителя, как и работника.
Хотя нет… Один посетитель все-таки имелся. Просто я его не сразу заметил. У дальней стены за широким столом, обставленным скромными яствами, сидел худой господин довольно неприятной наружности. Нет, он не был уродлив. Напротив, осанка, дорогая одежда, аристократические черты лица, черные как смоль волосы — женщинам наверняка нравятся такие мужчины. Но было в нем что-то отталкивающее.
Мой сканер ничего не показал. Передо мной сидел обычный человек.
— Шевалье Ренар, полагаю? — поднимаясь из-за стола, произнес мужчина.
— Он самый, — ответил я. — А вы — виконт де Тосни?
— Верно, — кивнул он и добавил с кривой улыбкой: — А вы пунктуальны. Люблю пунктуальных людей.
Я лишь пожал плечами и без приглашения опустился на стул, на что виконт лишь неопределенно фыркнул.
Ловко подхватив серебряный кувшин с центра стола, он налил в мой бокал темно-красного вина и произнес:
— Угощайтесь, шевалье! Увы, эта забегаловка не может похвастать огромным выбором яств, но вино из моих запасов вам, думаю, обязательно понравится. Я всегда вожу с собой несколько бутылочек.
Я, как бы невзначай, потер указательным пальцем кончик носа, прикрывая ладонью рот. Этих мгновений мне хватило, чтобы прошептать одними губами наговор «Дыхание змея» и выплеснуть небольшой энергетический сгусток.
В энергоструктуре вина тут же проявились тускло-желтые прожилки. Похоже, виконт собирался опоить меня каким-то зельем. И не простым, а — магическим. Не пожалел денег, урод. Судя по цвету, вероятнее всего, подсыпал что-то дурманящее разум, чтобы клиент был посговорчивей.
А у самого в бокале совершенно другое вино. Что ж… Вот и начались грязные игры. Хех… Это будет даже интересно.
С простеньким дурман-зельем мой источник справится в два счета. Поэтому я, как ни в чем не бывало, взял в руку бокал и сделал глоток, при этом внимательно наблюдая, как тускло-желтые точки, без каких-либо для моего организма последствий, мгновенно растворяются в моей энергосистеме. М-да, это тебе, урод, не Поцелуй Болотницы. Чтобы свалить Плута, тебе понадобиться что-то более серьезное.
Тем временем, виконт, с удовольствием наблюдая, как я глотаю его «чудесное» вино, продолжал говорить:
— Наверняка вы обратили внимание, что здесь кроме нас никого нет. Дело в том, что я попросил хозяина этой таверны обеспечить нам тишину, что он охотно и сделал. Уверен, ни вам, ни мне не доставит удовольствия наблюдать пьяные рожи местных простолюдинов. Так что располагайтесь поудобнее, нам никто не помешает.
— Благодарю, — кивнул я и сделал еще один маленький глоток из бокала. Скоро мне придется изображать вдрызг пьяного юнца.
Некоторое время мы молча ели, иногда поглядывая друг на друга. Я ждал, когда виконт перейдет к делу, а он, вероятно, ждал, когда подействует подмешанное в мое вино зелье.
Через несколько минут, отложив нож и вилку, виконт де Тосни, наконец, заговорил:
— Шевалье Ренар, вы наверняка заинтригованы.
— Врать не стану, — стараясь не переигрывать, слегка заплетающимся языком произнес я. — Вы заинтересовали меня вашим приглашением. Ваш слуга сказал, что у вас ко мне какое-то деловое предложение. Я вас внимательно слушаю.
После этих слов я неуклюже уронил вилку на стол, но виконт никак не отреагировал на это. Значит, все идет так, как обычно.
— Что ж, так даже лучше, — кивнул виконт. — Давайте сразу перейдем к делу.
Следующие несколько минут виконт мне рассказывал о своей коллекции, о его страсти ко всяким древностям, но подавал это под таким соусом, чтобы его невинное увлечение казалось собеседнику, то есть мне, обычным капризом аристократа, не более. Другими словами, он изъявлял желание купить мой медальон, о существовании которого он узнал случайно, мол, ему, как страстному поклоннику старины, как раз такой вещицы и не хватало для коллекции, но при этом он старался сделать так, чтобы я не заломил за него высокую цену.
В итоге, он предложил мне за медальон аж пятьдесят серебряных крон. Я заплетающимся языком объявил, что медальон этот — фамильная ценность и что меньше, чем за пять тысяч серебряных крон продавать его я не намерен. Кроме того, я победно сообщил, что знаю о цене, которая была предложена хозяину ломбарда.
Виконт изобразил возмущение и принялся уверять меня в том, что Батист Аркур — наглый лжец и проходимец, привыкший обирать добропорядочных граждан. Мне был задан закономерный вопрос. Кому я больше верю: бесчестному простолюдину или знатному дворянину с кристально чистой репутацией? Я, естественно, возмущенно проклиная всех скупщиков и ростовщиков, заверил в полном доверии дворянину.
Затем виконт мне объявил, что этому медальону красная цена — шесть десятков крон. И что этот, пусть и древний, но абсолютно бесполезный артефакт станет экспонатом его личной коллекции и что ни о какой перепродаже даже речи быть не может.
В итоге наших торгов, виконт «уболтал» меня на шестьдесят пять серебряных крон. Как по мановению волшебной палочки на стол передо мной лег свиток. Мне было вручено перо, которым я «слабеющей» рукой поставил подпись под договором купли-продажи. Следом за мной свои закорючки поставили как из-под земли появившиеся хозяин таверны и его повар, и которые, как оказалось, выступали свидетелями сделки. А также сам покупатель.
После подписания договора, по кивку виконта, Арно Лефевр бросил на стол небольшой кожаный кошель. Мои слова о том, что медальон находится у меня в комнате, слегка расстроили виконта де Тосни.
— Отвезите этого болвана и заберите медальон, — брезгливо проворчал виконт, когда я, уронив голову на руки, тихонько захрапел. — И серебро тоже прихватите. Хозяин таверны и остальные должны это видеть. Буду ждать вас у себя в номере. Поторопитесь. Мы должны покинуть эту дыру до рассвета.
В следующее мгновение меня подхватили с двух сторон и потащили на выход из таверны. Краем глаза из-под наполовину прикрытых век, я заметил семенящего рядом с дружинниками Арно Лефевра. Это даже к лучшему.
Дружинники погрузили меня на заднее сидение коляски. Один верзила сел рядом со мной, а второй умостился напротив. Арно Лефевр ловко запрыгнул на козлы, подхватил вожжи, и коляска покатилась вперед.
Из-под прикрытых век я внимательно следил за дорогой, при этом старательно выводя характерные трели и рулады.
— Эк его развезло, — хохотнул один из дружинников.
— Совсем слабенький, — подтвердил второй. — И это про него рассказывали всякие небылицы? Мол, на дуэли одним ударом прикончил одного из лучших мечников.
— Врут, небось, — отмахнулся первый.
— Заткнулись там, — зашипел Арно Лефевр.
Хм… И они действительно заткнулись. Тот, что сидел напротив меня, даже слегка голову в плечи вжал.
Внешность обманчива. С этим Арно Лефевром надо поаккуратней.
А вот и тот самый переулок, который я высматривал. Самый темный на пути к моему временному жилищу. Поехали…
— Остановите! — воскликнул я, изображая рвотные позывы. — Господа! Прошу вас! Остановите! Мне нужно выйти!
— Господин, — недовольно буркнул первый дружинник, обращаясь к Арно Лефевру. — Он сейчас нам всю коляску заблюет!
Коротышка витиевато выругался и после громкого «Тпру!», коляска начала сбавлять ход. Она остановилась как раз на границе падающего от фонарей света и тьмы переулка.
Я поднял голову и наши взгляды с сидящим напротив меня верзилой встретились. Я видел, как его удивленные глаза постепенно начали расширяться.
— Все, парни, приехали, — спокойно произнес я абсолютно трезвым голосом, пропуская по энергоканалам два сгустка маны.
Два резких удара и оба дружинника без сознания замерли на своих сидениях. Арно Лефевр попытался было дернуться, но я его опередил. Короткий тычок в основание шеи — и коротышка медленно завалился набок.
Из темного переулка вынырнула тень, в которой угадывались очертания знакомого силуэта.
— Зажирел ты на харчах мадам Ришар, — усмехнулся я. — Придется тебя немного погонять.
— Это не я зажирел, — тут же возразил Жак. — Это вы становитесь быстрее.
— Тоже верно, — хмыкнул я. — Дальше ты знаешь, что делать. И это… так и быть — пусть живут. Этот Часовщик еще тот фрукт, но убивать меня он не приказывал.
Жак молча кивнул, стягивая назад обмякшее тело Арно Лефевра и забираясь на козлы.
— А мне еще надо навестить одного шустрого виконта.
Сказав это, я нырнул в темноту безмолвного переулка.
Глава 4
Еще утром, после прихода Арно Лефевра, я дал задание сыну кухарки, чтобы тот пробежался по городу и узнал, где остановился виконт де Тосни и сколько у него сопровождающих.
Тивье — городок маленький, все друг друга знают, да и Часовщик особо не прятался, так что еще до полудня я уже знал о его местоположении. За десять оболов я узнал, что виконт и четверо его сопровождающих сняли комнаты над таверной «Красный бык».
Виконт прибыл на коляске, которой управлял его личный слуга, а охрана передвигалась верхом. В Тивье они появились за день до прибытия нашего каравана со стороны королевского тракта, из чего я заключил, что весть от хозяина ломбарда о потере медальона виконт получил уже в пути и решил перехватить меня по дороге.
Кроме того, сын кухарки был так доволен оплатой, что даже выяснил, что подавали виконту на завтрак, обед и ужин, а также сколько раз за ним выносили ночной горшок. В общем, на встречу с этим нечистым на руку любителем древностей, я отправлялся полностью проинформированным.
Имелись опасения, что на этой встрече меня попытаются обмануть или ликвидировать. Поэтому мы на всякий случай приготовили потенциальным вредителям маленький сюрприз в виде вооруженного до зубов Жака, спрятавшегося в темном переулке. Как показала практика, наши опасения оправдались.
Тихо проникнуть на второй этаж таверны и бесшумно обезвредить единственного охранника виконта, дежурившего у его двери, не составило для меня особого труда.
Попасть внутрь комнаты было еще проще — Часовщик мне сам открыл дверь, после того как я в нее постучался и, имитируя, насколько это возможно, вкрадчивый голос Арно Лефевра, сообщил, что доставил медальон.
Моя уловка сработала. Виктонт со словами «Наконец-то! Сколько вас бездельников можно ждать!» распахнул дверь и тут же осел на пол после короткого тычка в основание его шеи.
Пока виконт был без сознания, я усадил его на стул и обрезками его же простыни связал руки за спиной. Ноги привязал к ножкам стула, а в рот всунул кляп, перед этим влив в его глотку приличное количество того самого вина, которым он меня потчевал час назад. Кувшин с дурман-зельем стоял тут же на письменном столе.
Там же я нашел недописанное письмо, в котором виконт сообщал какой-то «её светлости» о том, что дело сделано и медальон у него. Также он сетовал на то, что в пути у него возникли трудности и что аванс, выданный ему «её светлостью», полностью потрачен на преодоление этих самых трудностей. Посему он просит увеличить сумму его гонорара еще на пять сотен золотых империалов. Я мысленно присвистнул. Пять тысяч серебряных крон! И это только прибавка. Интересно, какова конечная сумма сделки. Этот медальон, похоже, кому-то позарез понадобился. Кому-то очень богатому и влиятельному. Судя по обращению, герцогине или княгине.
Обыскивать всю комнату не было смысла. Виконт сам собрал все свои вещи в два саквояжа, которые сейчас лежали на кровати. После доставки медальона он готовился отправиться в путь.
В первом саквояже, помимо одежды и туалетных принадлежностей, я нашел два тугих кошеля с монетами. В одном хранились золотые империалы, а во втором — серебряная и медная мелочь. В общей сложности, в пересчете на серебро, моей добычей стала сумма в тысячу с лишним крон.
Второй саквояж, размером с небольшую коробку, был приспособлен под хранение разнообразных зелий и порошков. Сканирование которых показало, что главными ингредиентами флакончиков, баночек, колбочек и коробочек с порошками являются магические элементы разных цветов. От светло-желтого до угольно-черного. Похоже, виконт был завсегдатаем алхимических лавок. Все это богатство я разглядывал, широко улыбаясь.
Там же я обнаружил отделение для писем, в котором лежал всего лишь один знакомый мне свиток. Тот самый контракт купли-продажи, подписанный нами час назад.
Закончив с осмотром саквояжей, я быстро обыскал начавшего постепенно приходить в себя виконта. Моей добычей стали три перстня, цепочка с кулоном и золотой брегет великолепной работы.
В общем, к тому моменту, когда виконт де Тосни открыл мутные глаза, я обобрал его как липку. Разговор по душам получился обстоятельным — все благодаря тому самому зелью, которое Часовщик сам же и подмешал в вино. Оказывается, оно не только дурманило, но и хорошо развязывало язык.
Виконт де Тосни, называя меня лучшим другом, поведал очень много интересного о столичной жизни и о ее темной стороне. Кстати, виконт не был дворянином по рождению. За довольно приличную сумму его усыновил старый обанкротившийся граф, который был родом из Бергонии. А Часовщиком его все называли якобы потому, что он любил пунктуальность. Но на самом деле это его старая кличка, приклеившаяся к нему еще в те времена, когда он работал обычным помощником в мастерской у часовых дел мастера.
Промышлял Часовщик разным. В основном он занимался поиском и скупкой по дешевке древних артефактов с их последующей перепродажей богатым клиентам. Но это самое безобидное его занятие. Нет-нет, виконт не был убийцей, он предпочитал иначе обделывать свои делишки. В общем, судьба свела меня с аферистом, который «работал» с богатыми аристократами. Герцогиня Луиза де Клермон, которую очень заинтересовал лисий медальон Макса, и которая обещала за него виконту ни много ни мало полторы тысячи золотых империалов — яркий тому пример.
О герцогине Часовщик говорил с придыханием. Первая леди опочивальни ее королевского величества, одна из самых влиятельных и богатых дам в Вестонии — такие клиенты огромная редкость. Так что виконт де Тосни планировал содрать с нее приличную сумму, но не сильно наглея. Потому как, помимо собственного влияния, у герцогини еще был муж — герцог де Клермон, один из маршалов Вестонии.
Пока действие «сыворотки правды» не прекратилось, я «попросил» виконта изложить на бумаге (в двух экземплярах) описание нескольких его особо ярких «подвигов», с подробным упоминанием деталей и имен высокопоставленных особ, которых он облапошил. Помимо этого, он составил для меня подробную инструкцию к своей коллекции зелий и порошков, что хранились в маленьком саквояже. При этом я внимательно следил за светло-желтыми точками дурман-зелья, что циркулировали по его энергосистеме.
Наконец, действие «сыворотки правды» закончилось, и виконт ненадолго отключился. А когда, спустя полчаса, он пришел в себя, то меня молча исподлобья сверлил глазами уже совершенно другой человек. Но по его тяжелому взгляду было видно, что он прекрасно помнил о том, что только что произошло.
Я сидел на стуле напротив него, закинув ногу на ногу и сцепив пальцы в замок на своем колене.
— Любезный виконт, вы так во мне своим взглядом дыру проделаете, — усмехнулся я, покачивая ногой. — Хотя еще несколько минут назад называли меня лучшим другом.
Нужно отдать должное Часовщику, изрыгать проклятья и угрозы он не стал.
— Что вам от меня нужно? — слегка заплетающимся языком, спросил он.
Я покачал головой и задумчиво произнес:
— Вы попытались напоить дурман-зельем и ограбить человека, которого недооценили. Хотя, судя по вашим рассказам, такая беспечность вам не свойственна. Думаю, всему виной жажда наживы. Вы поторопились и не навели обо мне справки. Теряете хватку, любезный. А ведь в вашей профессии подобное недопустимо.
Часовщик сглотнул пересохшим ртом.
— Видите ли, любезный виконт, — холодным тоном без тени улыбки продолжил я. — Я не привык оставлять врагов за спиной.
После моих слов он вздрогнул и вжался в спинку стула.
— Я бы мог сейчас вас убить, но так вышло, что те, кто будут расследовать ваше убийство, очень быстро свяжут это дело со мной. Я, конечно, знаю несколько способов, как замести следы, но королевские дознаватели тоже не зря свой хлеб едят. В общем, как вы поняли, я не собираюсь так глупо подставляться. С чего бы это мне делать из вас жертву и марать о вас руки, когда для этого существует тайная канцелярия? Ведь вина за произошедшее полностью лежит на вас. Вы опоили племянника графа де Грамона с целью выманить за бесценок его фамильный медальон. Вы об этом, кстати, только что подробно написали.
Виконт бледнел и ёжился, но молчал. Я же тем временем продолжал говорить, кивая на бумаги, что лежали на столе:
— Нет — я не убью вас. Я поступлю по-другому — отвезу вас и ваши откровения моему любимому дядюшке в столицу, а уж он доставит вас прямиком в тайную канцелярию, и тогда одним врагом у меня станет меньше. Как только тамошние дознаватели доберутся до вашего нежного тела и вы запоете соловьем, вам уже никто не поможет. Скажу больше, все ваше с таким трудом нажитое состояние уйдет с молотка, а прибыль будет разделена между вашими же бывшими клиентами, которых вы успешно обманывали много лет.
Лицо виконта посерело. Взгляд потускнел. Побледневшие губы слегка подрагивали. Весь его напускной аристократический лоск уже давно слетел. Передо мной сейчас сидел испуганный и осунувшийся помощник часовых дел мастера.
— Но есть и другой выход, — после моих слов виконт вздрогнул, и в его взгляде вспыхнула искорка надежды.
— Я вас внимательно слушаю, шевалье, — дрожащим голосом произнес он.
— Ваш бизнес… — повертев ладонью, произнес я. — Нет-нет, я не какой-нибудь святоша, чтобы осуждать вас. Каждый добывает свой хлеб по-своему… Просто я веду к тому, что за столько лет вы обросли определенными знакомствами и связями, которые в ближайшем будущем могут мне понадобиться.
Брови виконта поползли вверх, но он снова молча ждал продолжения. Кстати, мне уже начинала нравиться эта его черта характера.
— Всего вам сейчас поведать не могу, — качнул головой я. — Но в будущем, если мы с вами сработаемся, вы сможете существенно увеличить ваше состояние.
— Вы предлагаете мне работу?
— Не совсем. Правильней сказать некое торговое сотрудничество.
— Я могу узнать, чем именно вы собираетесь торговать?
— Пока нет, — покачал головой я. — Но очень скоро, когда я вас найду, вы об этом узнаете. И это только в том случае, если мы с вами сейчас придем к согласию.
— Вы загнали меня в угол, шевалье, — криво усмехнулся виконт де Тосни и кивнул на ворох бумаг, густо исписанных его ровным почерком.
— Ну-ну, не драматизируйте, — хмыкнул я. — Если вы сейчас согласитесь сотрудничать, я просто уйду, а вы продолжите заниматься своими делами. Правда, вам придется вернуть задаток герцогине и объяснить ей, что медальон утерян. Ну, или придумаете что-нибудь другое. Мне, если честно, плевать, как вы будете выкручиваться, но о медальоне забудьте. Кстати, все ваши ценности, коляску и лошадей я тоже забираю в качестве компенсации за моральный ущерб. Я, знаете ли, не очень люблю, когда меня травят всякой гадостью.
Виконт часто-часто закивал и снова взглянул на стол.
— А ваши откровения я заберу с собой, — проследив за его взглядом, сообщил я. — Они будут некой страховкой, на случай если вам вздумается взбрыкнуть. Скажу сразу, один экземпляр я запечатаю и сейчас же отправлю в столицу одному надежному человеку, который в случае моей гибели отнесет эти бумаги в тайную канцелярию.
— Вы же отправляетесь на фронтир! — широко раскрыв глаза, прохрипел виконт. — Вы можете умереть в любой момент! Почему я должен нести ответственность за вашу смерть?!
— Ну, во-первых, у вас будет лишний повод вознести молитвы Пресветлой Матери за мое благополучие, а во-вторых, открою вам секрет — умирать на фронтире я не собираюсь. У меня еще вся жизнь впереди.
Притом — последняя… Но об этом я, конечно, промолчал.
Он хотел было еще что-то сказать, но я его перебил.
— Итак, — холодно произнес я. — Что вы решили?
Виконт уже в который раз мазнул взглядом по бумагам на столе, облизал пересохшие губы, а затем, тяжело вздохнув, ответил:
— Вы не оставили мне выбора. Я согласен.
— Выбор есть всегда, виконт, — возразил я и, вставая со стула, спросил:
— Напомните, где тут у вас снотворное?
Таверну я покинул почти перед самым рассветом, напоив виконта и его охранника снотворным. Пусть поспят, а мы за это время отъедем на приличное расстояние. Успел как раз перед выходом нашего каравана.
Жак, сияя как начищенный медный таз и кивая на трофейную коляску, которой правил Бертран, вкратце рассказал мне, что обезвреженную и обчищенную до нитки троицу он пристроил в подвале местного борделя, хозяйка которого за пять талеров пообещала выпустить пленников ближе к полудню. Хотя на его взгляд было бы проще прирезать этих шустриков. Я лишь неопределенно покачал головой и, не сказав ни слова, забрался в фургон, где и сбросил всю ночную добычу. Потом с ней разберусь. Не снимая сапог и не раздеваясь, я плюхнулся на мою кровать, и как только моя голова коснулась подушки, под мерное покачивание фургона провалился в сон.
Я сидел у костра и задумчиво наблюдал за танцующими язычками пламени. Это первая ночь, когда нам пришлось разбивать лагерь вне поселения и ночевать под открытым небом.
Дело в том, что на шестнадцатый день нашего путешествия мы начали встречать на дороге вереницы уставших и измученных людей, бредущих нам навстречу.
Кто-то шагал на своих двоих, кто-то ехал верхом или на телегах. И чем дальше мы продвигались, тем плотнее был людской поток.
Это были беженцы из графства Мале, что снялись с насиженных мест ради спасения своих жизней. Хозяин тех земель что-то не поделил со своим соседом графом де Гуфье. Ссора довольно быстро переросла в локальную войну, в которой граф де Мале явно проигрывал. Мошна его соседа оказалась более объемной. Соответственно — и наемное войско более многочисленным. Как итог, граф де Мале заперся с остатками своей дружины в родовом замке, а его земли наводнили стаи мародеров.
Изначально наш маршрут пролегал через воюющие графства, но в свете новых непредвиденных обстоятельств Ролан Буке повел наш караван в обход проблемных земель. Отсюда и разрыв в графике, а с ним и ночевка в чистом поле.
Днем нас нагнал небольшой отряд, состоявший из дружинников местного барона, по землям которого мы передвигались. Узнав, что мы держим путь на фронтир в теневой патруль, нам милостиво разрешили находиться на землях их господина и использовать сухостой для костров. А вот охотиться строжайше запретили. Впрочем, примерно такие же правила были и на других землях аристократов.
В общем, таможня дала добро, но пришлось скинуться на дорожный сбор и отдельно — на взятку бравым таможенникам, что тоже было вполне обычным делом. Скажу больше, в мультивселенной, о существовании которой я узнал после смерти, похоже, есть явления, которые являются незыблемыми, и истребить которые не представляется возможным. Одно из таких явлений — коррупция.
Кстати, в нашей небольшой группе появилось пополнение. Из третьей группы, которую с моей легкой руки мы начали называть «бедолагами», к нам прибились двое парней — Пьер и Жереми. Оба были из бедных крестьянских семей, что жили в деревеньке в окрестностях Абвиля.
Вряд ли их имена значились в каких-нибудь списках. Думаю, судьба парней решилась в Абвильской канцелярии. Наверняка существует какая-то квота на количество «бедолаг», которых отправляли в теневой патруль. Ведь в крепостях на фронтире, помимо воинов, нужна и обслуга.
Парни стали частью нашей группы на десятый день путешествия. Они и раньше пытались набиться к нам в помощники, собственно, как и другие «бедолаги» — скудной пайки, что выдавал сержант Буке, им явно не хватало, но Жак постоянно их отваживал. Он всячески старался показать мне, что сам прекрасно справляется со своими обязанностями.
Первое время я делал вид, что не замечаю этой возни, но после того, как у нас появилась коляска и две лошади, дал приказ Жаку подобрать себе двоих помощников и поставить их на довольствие. Помимо пропитания и крова, я пообещал им выплачивать по тридцать оболов в неделю.
Когда Жак представил мне Пьера и Жереми, а я объявил им об условиях временного найма, они еще долго не могли нарадоваться от свалившейся на них удачи. Дома они могли только мечтать о таких деньгах. Вот так в нашем маленьком отряде прибыло.
Кстати, когда о переходе к нам Пьера и Жереми узнал сержант Буке, у нас с ним состоялся довольно неприятный и странный разговор. Мне было объявлено, что я лезу не в свое дело и что это его обязанность следить за тем, чтобы все «призывники» добрались до конечной точки нашего путешествия. В общем, его доводы мне показались нелогичными и подозрительными. И не только мне, но и моим спутникам. Мы с Жаком и так с первых дней никому в караване особо не доверяли, а с того дня только удвоили бдительность.
Лагерь мы разбили прямо возле тракта, на опушке небольшой рощицы. Несмотря на то, что сержант Буке выставил на ночь часовых, мы с Жаком договорились спать по очереди, меняясь каждые три часа. Бертран было тоже изъявил желание нести вахту. Пришлось в ультимативной форме напомнить ему, что у камердинера другие обязанности, которыми он и должен заниматься. Желательно выспавшимся и отдохнувшим. Были еще Пьер и Жереми, но они — новички, и доверия к ним мало, хотя они тоже по очереди сидели с нами у костра. В общем, сейчас была моя очередь ночного бдения, а компанию мне составлял постоянно клюющий носом Пьер.
Благодаря моим улучшенным обонянию и слуху, я контролировал периметр вокруг нашей стоянки. Но в этот раз мое чутье подвело меня. Все-таки нынешняя физическая оболочка еще очень далека от совершенства.
На два практически слитных хлопка тетивы, раздавшихся за моей спиной, как следует среагировать я не успел. Все, на что у меня хватило времени, это немного уклониться вправо. Мощный удар в левое плечо развернул меня почти на триста шестьдесят градусов. А потом мое сознание затопила боль. Прежде чем отключиться, я увидел безжизненное лицо Пьера, из груди которого торчал окровавленный наконечник арбалетного болта.
Глава 5
Когда я очнулся, то понял, что отключился всего лишь на несколько мгновений. Шевелиться и подниматься с земли я не спешил, продолжая лежать лицом вниз. Пусть думают, что я без сознания.
Переключившись на истинное зрение, я быстро осмотрел повреждения. Можно сказать, что мне повезло: наконечник арбалетного болта прошел по касательной, не задев кости, но при этом вырвав приличный кусок мяса из плеча. Источник уже восстанавливал разорванные энергоканалы ударными темпами.
Услышав тихие шаги за спиной, я моментально подобрался. Судя по шорохам и еле слышимому дыханию, их было трое. Я медленно втянул носом воздух. Ни одного запаха! Ребята явно подготовились. Я имею дело с профессионалами. Это плохо. Очень плохо.
Наконец, крадущиеся шаги остановились рядом с моей тушкой, и я буквально затылком почувствовал, что в меня прицелились. Медлить больше нельзя: сейчас будет контрольный выстрел.
По моему телу пробежала энергетическая волна, а в следующее мгновение я, стиснув зубы от боли, перекатом сместился в сторону. Как раз вовремя — там, где я только что лежал, в землю вонзился арбалетный болт.
Одетый во все темное, с перемазанным черной краской лицом боец стоял буквально в пяти шагах от меня. Еще один рывок и я, не обращая внимания на режущую боль в плече, вплотную переместился к моему убийце, вонзая в его горло стилет и одновременно ловя его телом как щитом еще два болта.
Времени на перезарядку моим противникам я давать не собирался, равно как и обнажать клинки. Оттолкнув безжизненное тело прямо в костер, отчего на нашем пятачке сразу потемнело, я бросился к ближайшему убийце. Тот, отбрасывая свой разряженный арбалет, уже тянулся к рукояти короткого меча. Я обрушился на него в тот момент, когда его клинок уже наполовину показался из ножен. Пропуская сгусток энергии через стилет, я в длинном выпаде вонзил его острие прямо в сердце противника.
Минус два.
У третьего было достаточно времени чтобы обнажить клинок и броситься на меня, но убивать его я не собирался. Мне нужен язык. Я должен знать, кто именно нанял этих убийц.
Я зачерпнул сгусток энергии из источника, опустошив его почти полностью и прошептав короткий ведьмин наговор, выплеснул его в сторону последнего бойца.
— Спи!
В следующий миг я удивленно наблюдал, как висящая на груди моего противника побрякушка в виде когтя какого-то хищника вспыхнула ярко-желтым светом и рассыпалась пеплом.
Убийца, на которого не подействовал мой наговор, был удивлен не меньше. Он на мгновение споткнулся и опустил ошарашенный взгляд на свою грудь, чем я тут же воспользовался.
Чувствуя, как стучит кровь в висках, тяжелыми ударами отсчитывая последние секунды моему сознанию, я, разрывая так долго и кропотливо укрепляемые мной энергоканалы, сократил дистанцию и одним коротким ударом всадил огрызок моего клинка в висок убийцы.
Читать бесплатно другие книги:
