Счастье для ведьмы Гусейнова Ольга
Глава 1
На свежем холмике жирной темной запашистой земли установили невысокий деревянный памятник с именем Катерины Яромировны Леснянской. К его подножию люди, пришедшие проводить мою бабулю в последний путь, принесли множество красных гвоздик – словно капельками крови покрыли могилку. Рядом, в пределах одной ограды, с гранитных плит тоскливо поблескивали, словно взирали на меня, еще несколько до боли родных имен: прабабки, деда, мамы, а теперь вот и бабушки. Отныне я единственная наследница по материнской линии.
Я замерзла, слишком долго пробыла на кладбище. Мы захоронили очередную урну с прахом, ни в одной из могил нет тел, только пепел. Леснянские испокон веков следовали своим традициям, по мнению многих, языческим: имена детям давали старославянские, покойников всегда кремировали, а памятники на кладбище – лишь место памяти для живых.
– Елечка, замерзнешь совсем, простынешь, может, по домам? – ласково, виновато предложил отец.
– Ты иди, пап, тебя же дома заждались, а я еще чуточку посижу и тоже домой поеду, – натянуто улыбнулась я, пряча ладони между коленей, чтобы согреть озябшие пальцы.
– Ты уверена? Может, лучше к нам? – осторожно уточнил он и, отметив, как я кивнула, а следом отрицательно мотнула головой, едва заметно, облегченно выдохнул.
Да, у него давно другая семья, дети, я там лишняя. Взяв организацию и оплату похорон бывшей тещи на себя, отец таким образом проявил заботу обо мне, старшей дочери. Помог и деньгами, и участием.
Мягко, но неуверенно потрепав меня по макушке, папа постоял с минуту, а потом, на прощание пожав мое плечо, ушел. Я же осталась на лавочке, пока еще не в силах уйти, и тоскливо провожала взглядом его фигуру в черном пальто. Несмотря на возраст – пятьдесят лет, – отец по-прежнему подтянутый и красивый. К тому же, в нем идеально сочетаются ум, привлекательная внешность и хороший характер.
Одиночество и тоска совершенно непривычны для меня. А сегодня, похоронив самого близкого человека, я по-настоящему осиротела. Маму я помню смутно. Когда она погибла, участвуя в мотогонках, мне было всего пять лет. За пару лет до того они развелись с моим отцом, он ушел к другой женщине, чуть старше и не такой красивой, как моя мама, зато любящей и любимой. Сейчас мне понятно, что ему хотелось покоя и стабильности, а не азарта и вечной погони за приключениями, которые горели в крови Майи Леснянской.
В новую семью отца бабушка меня отдавать категорически отказалась, она потеряла единственную и позднюю дочь, лишиться еще и внучки – ни в коем случае! Мой папа это принял, особо не настаивал – они с женой ждали собственного первенца – и вел себя ответственно: содержал, как положено, до совершеннолетия. Близки мы никогда не были, встречались лишь по праздникам, но я всегда знала: отец меня любит и по-своему заботится. А вот бабушка любила меня безмерно и за всех разом, душа у нее была огромная и светлая, всех одаривала теплом. И в этом тепле я никогда в жизни даже на миг не ощущала себя одинокой или чего-то лишенной, как сегодня.
В этом году я закончила факультет иностранных языков, мне двадцать один год, и до сих пор не представляю, чем хочу заниматься в жизни.
Родилась я не в обычной семье, хотя эту необычность осознала только в школе, когда мамочка одноклассника презрительно, но с опаской обозвала меня ведьминым отродьем. И это в двадцать первом веке! Мы жили в крепком просторном деревянном доме возле леса. С одной стороны, на машине до города и лучшей школы рукой подать, с другой – почти на выселках живем и за забором «грибы да ягоды».
Сколько себя помню, наши праздники не совпадали с государственными, летом и осенью с утра до вечера, а бывало и ночами, собирали лесные травы и корешки, сушили, потом моя бабулечка продавала эти сборы. Более того, до поры до времени меня не интересовало, зачем к Катерине Яромировне Леснянской то и дело приезжают разные люди: женщины и мужчины, молодые и пожилые. Нет, она никогда не гадала и ничего не предсказывала, даже ругалась и «плевалась» на такие умения. Но вот своими травками да заговорами пользовала нуждающихся. Деньги у нас всегда водились – добровольные пожертвования исцеленными делались от щедрой души. Бабуля, как говорится, в рекламе не нуждалась: страждущие сами приходили благодаря доброй молве.
Наш дом, построенный еще в начале девятнадцатого века, пережил не одно поколение Леснянских, и народ в округе в курсе, что живет здесь старый ведьминский род. Живет обособленно, в скандалы и склоки местных никогда не встревает, внимания не привлекает… Ну как: потихоньку жутковатые ритуалы проводит да празднует не пойми что. Даже в лихолетье наш старый, потемневший от времени дом не трогали, обходили стороной, будто чувствовали опасность. Женщины наши между собой очень похожи: замкнутые, часто одинокие, гордые, красивые и загадочные…
У нас в горнице-зале-гостиной на стенах развешено много старых и новых фотографий представительниц рода Леснянских. При разных отцах, во все времена наши женщины таинственным образом передавали из поколения в поколение характерные черты. Большинство – шатенки с толстыми косами, высокие, статные, стройные, но фигуристые, с очень светлой, нежной кожей и невероятно яркими изумрудными глазами. Мой отец – блондин, поэтому я скорее русая, чем шатенка, но все остальные черты Леснянских «налицо». И глаза зеленые – как трава, и кожа – как дорогой фарфор, густая шевелюра укрощена короткой модной стрижкой, стройная фигура с высокой грудью и округлыми бедрами, всегда с прямой спиной. Еще бы, чуть ссутулишься – и получишь от бабули промеж лопаток.
Да, я прямая кровь, как говорила бабушка Катерина. Правда, потом она тихонечко бурчала, что сильно разбавленная, ведь едва «чую» землю и растения, совсем капелька родового дара мне досталась. И скоро совсем наследие предков потеряем. Может, потому что крайняя в роду, не чую земли, и слабосилок, как бабушка называла за детские или подростковые безобразия. А меня, вопреки ее озабоченности потерей родом какого-то-там-дара, разбирали смех и ирония: какие ведьмы в наше время? Какой дар?
То ли дело сила интернета, благодаря которому я спокойно подрабатываю фрилансером-переводчиком. А бабуля моя в травах разбиралась, потому что ботаник по образованию, – вот и все тайны. Но теперь я одна, слезы выплакала, сижу на кладбище, вокруг буйство осенних красок, пахнет пожухлой травой, руки-ноги замерзли, и на душе зябко.
Ведь и правда, надо идти домой, в пустой, одинокий дом на краю леса. А я словно застряла на перепутье: прошлое напоминает о почти домашней, привычной мистике, ритуалах и бабушкиных зельях, а будущее пугает жесткой реальностью, где правят технологии и ни во что не верят, кроме денег.
Может, зря я к отцу не поехала? Хотя нет, там чужая мне женщина, сестра и брат с их подростковой ревностью к отцу, а мы с ним видимся несколько раз в год. И к подругам не поехать, обе неожиданно и по любви недавно вышли замуж. Даже наш старенький кот умер месяц назад. Эта потеря и подкосила бабушку; может, потому инфаркт и пропустила незамеченным. Думала, душа от тоски болит за Митрофанушку, а оказалось… Эх!..
Сырой холмик, под ним урна с пеплом – частичка от бабушки, которая все-все отдала мне: свое время, часть жизни, море любви и тепла. А я… не верила, мысленно снисходительно хихикала над ее делом и родовым даром, даже не думала о том, какую боль своим непринятием причиняю родному человеку.
Хлюпнув носом, я неожиданно ощутила что-то горячее в душе, вину, протест и жгучее желание все исправить. Вот прямо срочно. Клятва далась мне легко, от души: «Я обещаю тебе, что постараюсь стать ведьмой, как ты хотела. Постараюсь не забыть то, чему ты научила, не забуду, чья кровь течет во мне».
Даже дышать стало легче, ведь в кои-то веки у меня появилась настоящая, важная цель, долг, нет, практически целый план жизни.
Подул холодный осенний ветер, словно вынуждая уйти с кладбища. Я окончательно продрогла и решила, что дальше и впрямь высижу здесь только цистит. Поправила цветы на могилках, кинула прощальный взгляд на родные имена на памятниках и отправилась домой. Ну и так как очень замерзла, с полминутки помучившись сомнениями и стыдом, решилась срезать путь до своей машины. Точнее, посмотрев по сторонам, нагло перелезла через забор – всего-то полутораметровый – и спрыгнула в прилегающую к кладбищу лесополосу. Буквально в сотне метров проходит узкая асфальтированная дорожка для велосипедистов и пешеходов, дойти до нее – плевое дело, а там и до парковки рукой подать.
Я почти дошла до дорожки, когда справа заметила странное мерцание. И вот зачем оно мне сдалось? Замерзла как собака, устала, кладбище за спиной, вокруг ни души, но любопытство, присущее всем Леснянским, – бабушка называла его самым страшным проклятьем рода – по наследству передалось и мне. Причем оно с лихвой компенсировало недостаток дара.
В общем, ноги сами пошли туда, где светилось что-то такое загадочное, и привели к прямоугольному нечто, похожему на прозрачную, слегка искажающую пространство дверь, вот прямо как в фантастических фильмах показывают. Еще и пробегающие по загадочной плоскости голубые искорки подтверждали, что это не «дыра», а вход… или выход.
Я нервно оглянулась: на дорожке и вокруг – никого, а «вход» мерцает искорками, красиво так, призывно… Нет, непреодолимо любопытно. А там, за ним, еще более завлекательно играет красками потрясающий воображение пейзаж, причем буквально – как в роскошном ботаническом саду! Раскидистые деревья с фиолетовыми широколистными кронами, похожие на цветущую тропическую жакаранду; кусты с желто-зеленой листвой, словно весенняя форзиция; бурая, но вряд ли пожухлая от заморозков трава.
Чудеса, да и только! Затаив дыхание, я глядела, будто зимними сумерками в окно дома, где светло и тепло, глядела… в другой мир. Ну и что мне делать дальше? Мелькнула здравая мысль: сообщить компетентным органам об этой странности, а пока – ноги в руки и валить отсюда подобру-поздорову. Мелькнула и сдохла, жестоко раздавленная наследственным любопытством.
Мой покрасневший от холода палец сам собой коснулся мерцающей пелены. Только потрогать хотелось, но неожиданно, не ощутив сопротивления, он проткнул это сияющее нечто.
Я испуганно отдернула руку. Ничего, вот абсолютно ничегошеньки не произошло, и палец целым остался! Теперь любопытство не только зашкаливало – жгло! Видимо, за последние три дня я выплакала все мозги и потеряла осторожность, потому что спустя пару минут сунула «на ту сторону» еще и голову. Как же не разглядеть получше невиданный ранее, чуждый лес? Чуждый, потому что точно не на Земле…
Высокие фиолетовые деревья; кусты, усыпанные яркими ягодами; полянка, заросшая даже с виду густой упругой травой; нереальное изумрудно-голубое небо; слепящее оранжево-желтое солнце, а рядом с ним на небосклоне зависли круглые, разноразмерные, цветные диски спутников. И воздух на этой незнакомой поляне по-весеннему теплый, насыщенный ароматом цветов и чего-то свежего, яркого, вкусного – хотелось дышать и дышать.
Именно жгучее желание вдохнуть этой загадочной сладости поглубже заставило меня совершить очередную глупость: полностью преодолеть силовой барьер, шагнуть на чужую землю. В чужой мир.
Стоило мне оказаться целиком по «ту сторону», я глубоко, с наслаждением, вдохнула. Казалось, лучи чужого солнца пронизывают мое тело насквозь, заряжая энергией, словно иссохший аккумулятор. Шепот ветра, шелест листвы и тишина. Ничего страшного не произошло – сплошная благодать. В груди будто разжалась пружина, что напряженно дрожала после смерти бабушки. Да и чего бояться, ведь в шаге за спиной проход обратно? Вот посмотрю, подышу, погреюсь, как на курорте!
С растерянной улыбкой я задрала голову и уставилась в небо, изумрудно-голубое, чистое, прозрачное, затем полюбовалась окружающим меня густым лесом, нереально ярким, прямо-таки фантастическим. До чего же вокруг красиво и покойно! В душе родилось и буквально ощутимо росло, распирало грудь острое чувство счастья, будто надышалась чего-то «веселенького». У меня вырвалось радостное:
– В этом раю можно и остаться!
Ответом мне был глухой хлопок. Обернувшись на звук, я задохнулась от ужаса: «дверь» исчезла! Осталась лишь примятая бурая трава, и то там, где я потопталась. Заныв от накатывающей паники, я опустилась на четвереньки, пытаясь найти в траве хоть что-то, что бы указало, как вернуться. Ни-че-го!
Вскоре пришлось признать, что прохода больше нет, как и разумных идей насчет того, что делать дальше. И в этот момент пугающую тишину нарушил глубокий грудной голос:
– Ну здравствуй, преемница!
Я подпрыгнула от неожиданности и закрутила головой. И увидела невдалеке, у подножья заросшего багрово-зеленой травой большого холма, женщину, сидящую в кресле-качалке. Немолодую, но и не старую, лет шестидесяти. Как говорила бабуля, тех лет, когда в душе ты еще молод, но лицо уже выдает возраст. Она спокойно смотрела на меня, неторопливо раскачиваясь и пуская из мундштука маленькие облачка дыма.
Похлопав глазами – откуда она тут взялась?! – я наконец рассмотрела у холма небольшой добротный дом, который, видимо, задней частью врос в него или стал рукотворным продолжением. Даже крыша почти сливалась с ярким дерном. Так сразу и не заметишь это симпатичное укромное жилище, только встав лицом к двери и окнам. Разглядывая вполне обычное человеческое лицо незнакомки, я изумленно просипела:
– Здравствуйте! Вы меня тоже понимаете?..
А про себя подумала: «Может, это все же мой мир…» Но, посмотрев вверх-вниз, налево-направо и убедившись, что такой занятной выставки спутников на нашем небе точно не бывает, содрогнулась от кошмарных перспектив. Я буквально ощутила, как внутри что-то ухнуло в пятки от страха, поэтому, так и не услышав ответ на свой вопрос, срывающимся голосом зачастила:
– Пожалуйста, пожалуйста, верните ту… дверь или хотя бы скажите, как мне вернуться обратно? То есть как открыть тот портал… или силовой барьер, или я, в общем, не знаю, как это точно называется. Но я очень хочу вернуться домой, помогите, пожалуйста, я вас умоляю! Откройте мне дверь, пожалуйста, мне очень-очень надо домой!
Незнакомка заметно тяжело поднялась из кресла и направилась ко мне. Вроде не тот возраст, чтобы так тяжело вставать, но, может, болеет? Она приближалась, а я паниковала и вместе с тем надеялась на спасение. Да-да, мало того, что я неприлично любопытная, к тому же еще и наивная.
Женщина остановилась в шаге от меня и, пристально разглядывая, изучая и явно оценивая, наконец ответила:
– Это не дверь, детка, а портал между мирами. Он пропускает только в одну сторону и лишь один-единственный раз. Ты больше никогда не сможешь вернуться в прошлую жизнь, и я уверена: тебя там ничего и никто не ждет. Иначе призыв не сработал бы.
– О чем вы говорите, я не понимаю? – пискнула я, невольно делая шаг назад, не на шутку перепуганная: вот дурища, сунулась в непонятную дыру, как еще сразу мою глупую голову не оторвали.
– Уверена, ты меня хорошо понимаешь. Знание призванным языка призывающего входит в условия ритуала.
Я нервно потерла виски, пытаясь вернуть себя в реальность и вникнуть в странные слова слишком уверенной женщины, но ничего не изменилось: все там же, все с ней же.
– Дело не в словах, а в смысле! – отчаянно выдохнула я, а потом, чуть не плача, еще отчаяннее взмолилась: – Я вас очень-очень прошу, верните меня обратно, домой. Пожалуйста!
Незнакомка молча внимательно рассматривала меня – пришелицу из другого мира. Прошлась взглядом по моему лицу, сегодня без макияжа, наверняка с красными от слез и недосыпа глазами. Я словно со стороны, будто ее глазами, видела свою наглухо застегнутую темно-коричневую куртку, мягкий зеленый объемный шарф, в который мне хотелось спрятаться с головой, как в детстве под одеялом, черные плотные джинсы, запылившиеся ботинки на низком каблуке. Замшевую сумочку я судорожно мяла в руках.
Дальше я не менее пристально рассматривала свой «билет домой»: высокую, статную женщину с изумрудными, как и у меня, глазами, цепкими, невероятно умными; резковатыми чертами лица с морщинами, которые, тем не менее, ее не портили, а скорее подчеркивали, что и подступающая старость может быть благородной и красивой. Низко уложенная толстая коса с серебристо-седыми прядями, контрастирующими с темными.
У меня закралось подозрение, что длинное коричневое платье иномирянки сшито из домотканой ткани, еще и крашенной, наверное, вручную, неравномерно. А может, от носки цвет кое-где выгорел. Тем не менее платье вполне приличное: длинные рукава с черной вышивкой по краям и ворот стоечкой, на груди – ряд резных деревянных пуговиц, кожаный пояс, из-под которого от талии спускается свободными складками широкая юбка.
Несмотря на теплую погоду, плечи женщины накрыты пестрой вязаной шалью. Крепкие, разношенные, слишком грубые ботинки я отметила, когда женщина сидела в кресле. Моя бабуля такие даже в лес не надела бы.
Невольно мелькнула испуганная кошмарными перспективами мысль: эта женщина не из современного мира с его технологиями, а из махрового Средневековья.
Наконец, завершив осмотр, она задумчиво произнесла:
– Странно, потенциал, бесспорно, большой, но при этом слабосилок. Излучения энергии почти не ощущается.
Одно дело, когда родная и любимая бабушка тебя слабосилком называет, другое – какая-то странная незнакомка. Я подобралась и, вздернув подбородок, глухо возмутилась:
– Простите, э-э-э… не знаю вашего имени, и повторюсь: мне нужно вернуться и…
– Как твое имя? – Женщина оборвала меня, но не зло и грубо, просто явно привыкла командовать.
Удивительно, что мой задранный подбородок она одобрила, даже едва заметно улыбнулась. А меня терзало чувство, что я угодила в яму-ловушку и медленно туда проваливаюсь. Ответила я хрипло, потому что горло перехватило:
– Меня зовут Еля… фамилия Леснянская.
– Еля Леснянская… – задумчиво протянула женщина, при этом ее зеленые глаза вспыхнули потусторонним светом, заставив меня судорожно сглотнуть. – Судя по глазам, имени и роду, ты тоже из лесных ведьм. Это хорошо. Принятие и привыкание проще пройдут. Я Измира из рода Древесных.
Она говорила спокойно, не обращая внимания на мои все сильнее округляющиеся глаза.
– Приятно познакомиться, – выдавила я, а потом добавила, хлюпнув носом: – Можно мне все-таки вернуться домой?!
Измира нахмурилась, не зло, а потом с сожалением покачала головой:
– Прости. Мне нужна преемница – самый подходящий сосуд для моей силы, которую будет способна принять, слиться с ней, сродниться. Поэтому я провела ритуал призыва. Ритуал сложнейший, я несколько лет копила на него силы, ведь прервать его без последствий невозможно – только дойти до конца. К сожалению, в нашем мире более подходящей моей силе преемницы не нашлось, поэтому я раскинула сети за его пределы и нашла идеальный вариант!
Ее объяснение еще сильнее напугало: прозвучало зловещим рефреном моему недавнему обещанию у могилы бабушки стать ведьмой.
– Послушайте, Измира, миленькая, при чем тут лесные ведьмы, сосуды? Я не могу стать вашей преемницей, мне, вообще-то, домой надо, там…
Женщина, точнее, лесная ведьма, как она себя представила, устало взмахнула рукой, останавливая едким замечанием мой срывающийся сквозь всхлипы на панический писк молящий голосок:
– Детка, лучше быть колючей, но мудрой елочкой, чем дубовой пробкой, которая только и умеет, что с шумом вылетать из бутылки. Поэтому выслушай меня внимательно и не перебивая.
– Я похолодела. Измира практически слово в слово повторила любимую присказку моей бабушки, но это, как ни странно, помогло мне взять себя в руки, как учили с детства.
– Я пока не знаю, в каком мире ты жила, как у вас относятся к ведьмам и магии. Быть может, потому что ты слабосилок, ведьмой себя не считаешь, но через год все изменится. Ты станешь сильной, очень сильной. Повторяю: ритуал призыва завершен, он необратим, сам Мирей согласился принять тебя, позволил открыть дверь, пропустил сквозь пространство и время…
– Мирей? – обреченно шепнула я.
– Да, так называется этот мир, точнее, его дух. Все ведьмы – дети природы, а значит, мы дочери Мирея или любого другого мира и его духа. Коль ты смогла пройти сквозь грань миров, тебя больше ничего не держало на родине. Корни твоего рода сгнили, вся родня наверняка ушла за грань. Ты слабосилок с большими возможностями, это говорит о том, что твой мир, скорее всего, пуст, магия в нем умирает или вообще отсутствует. Я едва не иссушила себя, чтобы дотянуться до тебя, значит, твой мир очень далеко отсюда. Но портал был стабильным, и ты без последствий для себя совершила переход. Я уверена: дух твоего мира помог своей дочери покинуть родной дом, чтобы не сгинула в скором времени, как и весь твой род.
– Нет-нет, это неправда, это бред, это не может быть правдой! – Я испуганно прижала руки к лицу, затем снова растерла пальцами виски, расстегнула, а потом и вовсе сняла куртку, а то пот струился между лопаток.
Потом убито оглядела дивную поляну иного мира – уже не такую привлекательную – и незнакомку, которая говорила жуткие вещи. И никак не могла поверить, что все это происходит в реальности. Сначала похороны, кладбище, потом другой мир. Дурдом какой-то.
– Тебе придется принять правду: обратной дороги нет, ведь только Мирей знает, где находится твой дом. Но как спросить дорогу у целого мира, подумай? Ни я, ни кто-нибудь другой не сможет указать тебе обратный путь. Здесь же, когда ты привыкнешь, осознаешь и примешь новый дом, сможешь обрести счастье, силу и долголетие.
– Долголетие? – заинтересовалась я.
– Чем сильнее ведьма, тем дольше она живет! – усмехнулась Измира.
– Простите за бестактный вопрос: сколько вам лет? – поинтересовалась я, подозревая подвох. И снова чуть не задохнулась от страха: – А-а-а… разве ведьмы не люди? Выглядите вы вполне приличным человеком.
Измира перестала улыбаться, на ее лицо словно тучка набежала.
– Триста двадцать семь.
Она сразила меня наповал. А потом добила:
– Ведьмы – это ведьмы. Мы – отдельный, скажем грубо, магический вид. Но если не придираться к мелочам, да: внешне почти неотличимы от людей.
– Больше шестидесяти вам и не дашь, – польстила я ей, потрясенная до глубины души.
К моему еще большему замешательству, эта, как выяснилось, древняя «нелюдь» удивленно выгнула седые брови и осторожно уточнила:
– Сколько тебе лет? И сколько живут в вашем мире ведьмы?
Я пожала плечами, затем от нервов, не иначе, скороговоркой выпалила:
– У нас ведьм нет! Точнее, это просто люди с особым даром или с мерзким характером. А вообще, люди живут примерно до ста лет. Кому как повезет. Мне – двадцать один. Моей бабушке – семьдесят семь исполнилось, моя мама у нее поздний и единственный ребенок. Была. Бабушка три дня назад тоже умерла, от инфаркта, хотя успешно лечила других.
Не знаю, насколько я удовлетворила любопытство Измиры. Она молчала с минуту, пристально, открыто и недоверчиво разглядывая меня, пока наконец не высказалась:
– Ваш мир, похоже, совсем пустой. В пятьдесят лет ведьмы только обретают самостоятельность, а в двадцать один – еще слишком юные.
– То есть существует шанс, что я проживу до трехсот лет?! – неуверенно улыбнулась я, немало обнадеженная иномирными перспективами и даже отчасти успокоившись.
Кажется, Измире удалось отвлечь меня от боли и переживаний из-за потери родного человека. Общение с ней невольно заглушало чувство беспросветного одиночества и тоски, поэтому я легко вовлекалась в наши необычные переговоры.
Измира поморщилась, но, оказалось, не я тому виной.
– Будешь колючей и неприступной елочкой – обретешь бессмертие, а если благородным дубом – первый попавшийся дятел выдолбит в тебе дупло вместо сердца, дальше налетят короеды и сожрут тебя изнутри. Самой жить не захочется.
– Судя по вашему голосу, вы тот самый дуб с дуплом и короедами, – с ходу сделала вывод вслух я и не без иронии добавила: – И чем вам дуб не угодил, отличное же дерево?
Измира опять не обиделась, грустно, но с ехидцей усмехнулась:
– Каждый совершает ошибки. – Помолчала немного и утомленно предложила: – Прости, я совсем выжата после ритуала, да и ты, наверное, тоже. Приглашаю тебя в свой дом. Если нам повезет, вскоре он все равно станет твоим.
– Почему? – Удивляться больше не осталось сил – новости сыпались на меня, как из рога изобилия. Одна чуднее другой, не то плохая, не то очень плохая.
– Пойдем, мне нужно отдохнуть и подкрепиться. – Измира решительно подхватила меня под локоть и повела к дому.
Я нервно оглядывалась, все еще надеясь, что портал домой вот-вот откроется и удастся сбежать из этого пугающего места, но мирейская ведьма настойчиво увлекала меня за собой, словно лишая выбора, чтобы не было пути назад.
Да и какой путь, если я в принципе не представляю, где оказалась и как вернуться? Пусть это очередная несусветная глупость, но мне придется довериться… даже не человеку, а незнакомой ведьме.
Успокаивает одно: выглядит она слишком солидно и обессиленно для кровавых ритуалов над бедными попаданками. Случись страшное, есть вероятность, что я справлюсь с ней физически.
Идя к дому, мы молчали. Я осматривалась. Окружающие поляну заросли выглядели вполне мирными. В стоящем неподалеку сарайчике кто-то большой махал хвостом и фыркал, по хозяйственному дворику деловито расхаживали смешные птицы, похожие на кур, но с длинными усами-отростками под клювами, у стены дома под навесом была сложена небольшая поленница.
Почти обычный деревенский дом – ну, или лесной, – если бы не яркие краски, которых не встретишь на просторах средней полосы России. Но, вполне вероятно, где-то в южных странах – запросто.
Призрачная надежда на чудовищный розыгрыш или идиотское недопонимание теплилась ровно до того момента, как я переступила порог.
Глава 2
Просторная квадратная комната с большой печью у противоположной стены, массивный стол и стулья, несколько широких лавок, пара заполненных шкафов-стеллажей, вдоль балок висят пучки трав. Рядом с печью я заметила дверцу – наверное, в соседнее помещение – и узкую лесенку на чердак.
– В доме три жилых комнаты, если тебе интересно, – отметила мое любопытство хозяйка скромного, но ухоженного и чистого жилища со знакомым запахом сухих трав. – Здесь, в передней, я работаю, ем и принимаю гостей, дальше две смежные спальни, благодаря печи там тоже очень тепло. Есть еще купальня, она сделана в естественной пещере, там бьет родник, так что круглый год дом обеспечен водой. Зимой и на улицу выходить не надо, чтобы справить нужду.
Пока Измира рассказывала, я краем глаза заметила глазастое облачко, робко выглядывающее из-под стола. Пришлось даже нагнуться, чтобы проверить, не мерещится ли мне.
– Это Бьо, – усмехнулась Измира. – Дух-хранитель дома. К сожалению, вместе с передачей дара он тебе не достанется. Уйдет следом за мной, наши души связаны.
Стоило ей назвать имя духа, он, белесое полупрозрачное облачко, взлетел и радостно ухнул, блеснув глазками-бусинками.
Я невольно дернулась назад и испуганно просипела привиденьицу привычное в моей семье приветствие:
– Мира вашему дому, Бьо!
– Бьо прибирается, помогает в работе, сторожит дом от посторонних. Он незаменимый друг и помощник, умница моя, – поведала Измира, ласково погладив парящий лохматый шарик… по макушке. Наверное, потому, что никаких частей тела я у него не заметила.
Она кивнула ему, и через несколько мгновений на столе вместо серой гостеприимно раскинулась белая вышитая скатерть, на которую Бьо поставил все для вкусного чаепития: глиняные пузатые чашки, исходящие пахучим паром, тарелочки с вареньем, пирожки и еще что-то, напоминающее овсяное печенье. Словно скатерть-самобранку развернул! Чудеса!
Отыскав взглядом крючок, я повесила на него куртку с сумкой. Одернула черную водолазку и, помедлив секунду – разуваться или нет? – прошла в обуви, как и хозяйка. Робко присела на краешек стула у стола.
Измира жадно, стоя, буквально выхлебала целый кувшин с неизвестным варевом и только тогда, держась за стол, осторожно опустилась на другой стул напротив меня. Отдышалась, прикрыв глаза, и затем вновь обратила внимание на меня.
– Вам хоть получше стало? – осторожно спросила я, опасаясь за ее состояние. Ведь она единственная, с кем я в этом мире знакома.
– Да, чуть лучше, дышать уже легче, – устало, едва заметно улыбнулась Измира. – Ритуал полностью осушил меня, к тому же забрал внушительную часть жизненных сил. Восстанавливаться придется долго. Откровенно говоря, затевая призыв, я даже не думала, что на Мирее не найдется подходящей ведьмы и ритуал раскинет сеть настолько далеко за его пределами. Так далеко, что я едва выжила, вытягивая тебя сюда. Смешно сказать, затеяла ритуал, чтобы сохранить душу, дар и наследие, а в итоге чуть сама душу миру не отдала.
– О-о-о! Какой ужас! – хрипло посочувствовала я и, нахмурившись, спросила: – Но для чего все эти жертвы и сложности? И скажите, пожалуйста, как такое возможно, что жители разных миров разговаривают на одном языке?
Измира тяжело вздохнула, откинулась на спинку стула и, снова изучающе разглядывая меня, пояснила:
– Хорошо, о твоем мире мы поговорим позже, а пока я расскажу о своем, чтобы ты успокоилась и перестала бояться. Мирей огромен, здесь живет множество самых разных видов разумных существ. Если я верно поняла, в твоем мире только один вид – люди?
Я кивнула, и Измира продолжила:
– Здесь люди живут на ограниченной территории, хоть и большой. Они пришли из другого мира, быть может, из твоего, и не являются исконными жителями Мирея, но он принял их. Давным-давно у каждого вида был свой язык, но со временем народы начали смешиваться, и тогда на Мирее родился общий язык. А свои, присущие разным народам языки остались только для совершения древних ритуалов и магических заклятий. Поэтому в учебных заведениях Мирея разделяют направления по видовой магии. Именно из-за различия древних языков.
– Грамотно придумали, – отметила я, вспомнив, сколько же у нас различных языков и как это затрудняет путешествия обывателям.
– Ритуал призыва, который я провела, появился несколько тысячелетий назад, когда еще не было общего языка, а были сотни разных. Поэтому в его основу и легло одно из условий: призванный при переходе через портал получает знание языка призывающего. И некоторый общий, соотносящийся по значению, ряд понятий и вещей. Вполне возможно, они все же имеют различия, но в их основе лежат схожие характерные черты.
– Тоже мудро. Это я оказалась слабосилком из техногенного мира, а вдруг бы вам досталась сильная… хм-м… ведьма? Из-за различий в речи могло возникнуть недопонимание, сомнения в безвредности ваших намерений… Прибили бы друг друга, – покивала я, надеюсь, с необидной иронией.
– И такое случалось, – усмехнулась Измира. – Что касается причины твоего призыва… Я просто хочу умереть.
Я шокированно вытаращилась на нее:
– Это не ко мне, нет!
– В идеале, ведьма может жить бесконечно долго. Но ее можно убить. Способов великое множество: лишить головы или сжечь на костре, хищники в лесу сожрут или…
– Да-да, я поняла, голову нужно беречь! – содрогнулась я от возможных перспектив.
– Так вот, ведьма может умереть либо по желанию, утратив желание жить, либо насильственной смертью. Если у ведьмы есть сестра, дочь, внучка или правнучка, племянница, на худой конец, после смерти сила просто перейдет по наследству к родной крови. Если род ведьмы сгнил, как твой, если нет следующего поколения родной крови, то ведьма обязана найти преемницу – ту, что сможет принять чужую родовую силу, перенять и продолжить дело. Иначе ведьма после смерти потеряет шанс на перерождение, никогда больше не вернется в мир живых, станет чистой энергией, и ее душа растворится в потоках Мирея. Поэтому я рискнула всем, чтобы найти и призвать подходящую моей силе преемницу. И по этой же причине ты можешь не опасаться меня. Я сделаю все возможное, чтобы достойно подготовить тебя, обучить основам. И только потом, когда ты примешь Мирей как свой дом, освоишься здесь, привыкнешь к силовым потокам нового мира, мы проведем ритуал передачи дара. Тем более ты лесная, как и я, это облегчит нам задачу.
Мне двадцать один год, и все это время я жила рядом с женщиной, имеющей высшее биологическое образование, при этом ведущей образ жизни травницы-целительницы и верующей в старых языческих богов. С одной стороны, я пропитывалась ее верой в магию, дар и наследие. С другой – вела образ жизни обычной, рядовой российской школьницы, потом студентки, ничем особо не выделявшейся из общей массы девушки. Поэтому я так и не смогла полностью проникнуться тем, что прямо-таки с маниакальной уверенностью вдалбливала в меня бабушка – Катерина Яромировна Леснянская. И вот, только этим утром захоронив урну с ее прахом, сейчас я слушаю нечто еще более непонятное, мистическое и, буду честной, крайне любопытное и загадочное. Но страшное!
Меня хватило только кивнуть и глухо заметить:
– Ясно. Но зачем же вам умирать-то… так рано? Всего-то триста двадцать восемь! Вся жизнь, можно сказать, впереди.
– Язвишь? – усмехнулась Измира и одобрила – Это хорошо, скромные долго не живут!
– А бабушка говорила, что скромность девушку украшает и в целом продлевает жизнь. – Раз дали добро на остроумие, надо пользоваться.
– Скромность – признак светлой ведьмы, ее надо тщательно скрывать, чтобы не обнаружили. Так что в данном вопросе твоя бабушка в корне неправа, – без иронии парировала Измира, заставив меня нахмуриться.
– А что, у ведьм есть какие-то разделения по цвету?
Собеседница подвинула мне и себе кружки со все еще горячим отваром, напоминающим по запаху настой шиповника. Первой отпила из кружки, прожевала кусочек какой-то сушеной ягоды и продолжила:
– Магия ведьм особенная, непохожая на другие. У нас нет четкого или обособленного резерва, как у обычных магов-людей или других рас. Ведьма видит и чувствует потоки энергии, они пронизывают ее, наполняют силой. Сами по себе мы различаемся только возможностями впитывать ее, управлять этими потоками, чувствовать. Кто-то – сильнее и полнее, кто-то – наоборот, слабее. Кто-то менее восприимчив… Проще говоря, физическая способность ведьмы поглощать или испускать энергию определяет, насколько у нее сильный дар. К примеру, я вижу, что тебя буквально насквозь пронизывает сила, но ты ее почти не усваиваешь, будто не чувствуешь.
– Или не верю, – шепнула я едва слышно.
Измира грустно усмехнулась, кивнув и тем самым подтвердив мое предположение.
– И такое возможно, ведь сила ведьм – природная, она живая и даже будто разумная, – совсем огорошила меня будущая наставница. – Потом поймешь, о чем я. Так вот, все ведьмы от рождения – светлые. Мы рождены любить: себя, весь мир, все живое вокруг. Оберегаем природную гармонию, именно она наполняет нас магией, жизнью, молодостью. Но всегда и во всем сохранить гармонию невозможно, согласись, Еля. Приходит момент, когда тебя предают. Или когда ты хочешь гораздо большего, чем в силах получить. Большего, чем заслуживаешь. Гармония в душе нарушается или вовсе исчезает – и тогда ведьма теряет силу, перестает видеть потоки, не может насытить свое тело энергией. Начинает стареть. И вот тогда перед ведьмой встает выбор: либо искать гармонию в душе, справляться с болью, при этом быть слабой и беззащитной, страдать и мучиться, терять молодость, либо обрести жизненный баланс в чем-то другом, к примеру, отказаться от любви, перейти на темную сторону. Ведь Мирей – живой, для равновесия и баланса в нем существуют как Свет, так и Тьма, в которой ведьма может обрести иную форму гармонии, только уже негативную. Убивать, проклинать, помогать злу – любое темное дело, совершенное не во благо, а во зло, тоже усиливает ведьму. Не так, как светлую, совершенно иначе, но это тоже сила, даже более могущественная, чем светлая гармония и любовь. Именно по этой причине многие ведьмы со временем переходят на темную сторону, чтобы выжить.
Измира замолчала, давая мне время проглотить новую информацию. Вскоре я спросила:
– Так почему вы хотите умереть, если другие готовы сменить Свет на Тьму, лишь бы жить?
Ведьма неторопливо допила отвар. Мне показалось, она еще и руки грела о горячую кружку, а не просто тянула время. Ей явно тяжело давался разговор, ведь надо раскрывать душу перед чужачкой из другого мира. Неожиданно она посмотрела мне прямо в глаза и жестко произнесла:
– Хочу дать тебе самый важный в жизни ведьмы совет, Еля. Запомни: всем сердцем ведьма способна полюбить только один раз, так уж мы Миреем устроены. Но если избранник не ответит взаимностью, разлюбит со временем или умрет, ты и сама захочешь умереть.
– Почему? – Я нервно облизнула губы, уж больно жуткий взгляд стал у рассказчицы.
– Любовь – это свет души. А когда чистые и светлые чувства умирают, приходят боль, горечь, злость и ненависть. Нарушается внутренний баланс, и ведьма перестает чувствовать мир, полноценно воспринимать природные потоки. А значит – начинает стареть, но при этом прожить может еще долго, очень долго. Представь, каково это: жить почти вечность, но в беспросветной тоске, отчаянии и немощи? Без любви, без чувств, без надежды…
– Не представляю! – содрогнулась я.
– А вот я знаю, – глухо заявила она. – Я полюбила, и меня тоже. Сильно, пылко, до самой смерти. Словно моя половинка, отражение моих желаний и мечтаний, он был идеален во всем. Грахна убили. Наше счастье длилось недолго, какую-то жалкую сотню лет. Теперь я старею, быстро и неотвратимо. Дальше остаются лишь два пути. Первый – умереть, чтобы отправиться на перерождение, но для этого необходимо передать родной крови или преемнице свою силу. К великому сожалению, у меня нет детей, родных потеряла еще в юности. Второй путь – стать темной. Но мы с любимым прошли брачный, связующий души, обряд в храме богини любви. Если я отрекусь от любви, перейдя на сторону Тьмы, то потеряю шанс на встречу с ним в новой жизни. А я не хочу, не могу даже думать о том, что больше никогда его не встречу, не увижу, не загляну в любимые глаза, не согреюсь в его руках и… Слишком много того, чего «не» без него.
Несчастная женщина резко отвернулась от меня, ссутулившись, словно ей невмоготу держать спину прямо, словно какой-то внутренний стержень не выдержал. Мне самой стало больно, будто ощутила ее чувства. Но она продолжила исповедь:
– Без него я выдержала десять лет. Когда ты прожил столь много, а впереди – еще больше, сложно добровольно принять смерть. Очень сложно… Я думала, выдержу и, возможно, со временем все изменится к лучшему, но уже несколько раз поддалась слабости – подпиталась Тьмой, – призналась Измира. Она машинально провела рукой по голове, приглаживая серебристо-черные волосы, словно именно они выдавали ту самую слабость, те самые темные штрихи в ее жизни.
Мне захотелось поддержать ее.
– Все идет к лучшему, просто иногда отвратительной дорогой.
Ведьма усмехнулась, бросив на меня косой, блестящий от непролитых слез взгляд, и тяжело вздохнула:
– Сомневаюсь, но проверять больше нет сил. Поэтому мне проще умереть, чтобы сохранить связь душ с любимым. В надежде на перерождение и новую встречу.
– Но откуда вы все это знаете? Отчего так уверены, что это обязательно случится? – засомневалась я.
– Я же говорила: сила – разумна. Она передается по наследству либо добровольно тщательно выбранной преемнице. После передачи силы ты получишь знания ушедших за грань ведьм нашего рода.
– Помнить все, что пережили другие? До меня? – ошарашенно пискнула я. – Да это же сразу лучше убиться, чтоб не мучиться…
Измира усмехнулась, снисходительно покачала головой:
– Не нужно. Передаются важные, имеющие практическую ценность знания, а не чувства или события другой жизни. Более того, сила ведьмы – как заботливая наставница. Поможет осваивать наследственные знания неторопливо, постепенно открывая подопечной эту своеобразную сокровищницу, чтобы сохранить и преумножить для будущих поколений.
– То есть, вы хотите передать эту сомнительную сокровищницу мне? – в который раз потрясенно спросила я. – А-а-а… когда?
– Потребуется не менее года, чтобы ты полностью приняла Мирей, ощутила его потоки, освоилась здесь хоть немного, узнала нравы и быт, подготовилась к жизни. Подготовилась принять мою силу, познакомилась с ней, почувствовала и не оттолкнула при передаче. Иначе все мои усилия будут напрасны. Я стану лишь частью Мирея, не получив шанс на перерождение и новую жизнь. На встречу с любимым. Надеюсь, ты понимаешь, насколько важно для меня, чтобы ты полностью и осознанно, а главное – добровольно и ответственно приняла мое предложение? Согласилась помочь.
Измира выпрямилась и смотрела на меня будто сверху вниз, величественная и спокойная, но с такой бездной тоски и боли в зеленых глазах, что мне самой стало плохо. Где-то на задворках сознания дрожал от страха голос разума, судорожно напоминая, что на Земле отец… которому я не нужна, подруги… теперь семейные и счастливые, пустой дом на краю леса и несколько могил… в которых лишь пепел близких и родных… Еще и клятва у бабушкиной могилы. Она-то и заставила согласиться: возможно, где-то там мои любимые родные ведьмочки из рода Леснянских знают, видят, что я сдержу обещание любой ценой. У меня появилась конкретная и важная цель в жизни.
– Я приму ваше предложение, если вы будете рядом хотя бы год.
– Спасибо! – Плечи Измиры расслабились, словно она тонну с них скинула. – Давай перекусим, немного отдохнем. Потом я познакомлю тебя с домом, хозяйством и прочими делами.
– Хорошо, – с улыбкой согласилась я.
А в мыслях пыталась выбраться из хаоса, что творился в голове. Куда, зачем, для чего и как я до этого докатилась? Что делать и как жить дальше? Столько вопросов, а ответы…
Но самый лучший способ справиться с проблемой, как, посмеиваясь, учила бабушка Катя, – это поднять высоко руку, а затем от всей души махнуть и оставить мудрые решения на потом. Вдруг волшебный авось сам как-нибудь разрулит сложную ситуацию. Вот и я доверилась всезнающему русскому авосю.
Глава 3
Невысокая, крепкая, похожая на мула бело-черная лошадка перебирала мохнатыми ногами и недовольно фыркала, пока мы с Бьо носились вокруг нее по сараю и швыряли друг в дружку пучки сена. Точнее, Бьо летал, а вот я носилась, и оба, увлеченные веселой игрой, азартно пытались достать «противника». Только Моль – вот так странно назвала лошадку хозяйка – наше мельтешение не устраивало. Как и кружившееся в воздухе и оседавшее ей на спину сено.
За три месяца я довольно быстро освоилась в новом мире, вернее, здесь, в укромном лесном местечке. Привыкла к неторопливому укладу жизни и, главное, подружилась с Бьо и его хозяйкой. Скромное, но вполне удовлетворяющее нужды Измиры хозяйство назвала на земной лад – заимкой.
– Ну вы как дети малые! – возмутилась она, застыв на пороге сарая и уперев кулаки в бока.
Мы с духом дома пристыженно замерли, виновато глядя на нее самыми преданными глазами.
Измира не выдержала сурового тона и с усмешкой махнула на нас рукой, уточнив у меня:
– Как сила?
– Куст черники вырастила и даже ягоды появились, – похвасталась я, невольно расплываясь в радостной улыбке.
– Отмечаете, значит? – расслабившись, вернула мне улыбку довольная наставница.
– Капельку. Копим силы на новые подвиги, – хихикнула я, а Бьо тем временем преданно ластился к хозяйке.
Уже на следующий день после моего появления на Мирее Измира серьезно и даже строго занялась моим обучением: внедрением в энергетику магического мира, развитием внутренних ресурсов, каналов и еще массой всего таинственного и загадочного – только успевай запоминать. Настолько загрузила множеством непривычных, увлекательных, а частенько и невероятно тяжелых дел, что мне некогда было скучать и жалеть о прошлой жизни, об оставленных на Земле друзьях и отце. Да и сокрушаться о своем выборе – хотя его-то мне как раз и не оставили, если рассудить здраво – тоже времени не хватало.
Уставшая, лежа в темноте в чужой постели, я первые дни испуганно думала о том, что слишком бездумно поступила, слишком легко приняла новое положение, новую судьбу и расставание с прошлым. Но утро вечера мудренее – очередной фантастический рассвет рассеивал тяжелые мысли, завораживал и манил невероятными перспективами. На Земле у меня даже цели в жизни не было, я, словно муха в желе, застыла, не зная, чем заниматься дальше. Сложно сказать: возможно, духи Земли и Мирея вместе с горячим желанием Измиры обрести преемницу помогли мне изменить судьбу, и я больше ни о чем не жалею.
С первых дней Измира выделила мне часть огорода для выращивания самых разных трав, грибочков, кустиков. Ох, как же я плясала от счастья, когда спустя месяц тяжелых тренировок смогла вырастить петрушку буквально за полдня! Еще приятнее стало то, что эту радость искренне разделила и сама наставница: чуть не расплакалась от облегчения и сказала, что я наконец поверила в свою силу, осознала ее и приняла. Сроднилась с Миреем! И да – она оказалась права: с того дня мне все легче и легче ощущать потоки силы, выращивать травы и уже даже овощи для наших нужд. Помогать ведьме с зельями и отварами для жителей ближайшей деревни, которые за лечение снабжают нас товарами и едой.
Я с благодарностью и светлой грустью вспоминала о том, что годами вдалбливала в мою упрямую головушку бабушка – все оказалось нужным и важным для жизни ведьмы на Мирее. Измира нарадоваться не могла, как ловко и сноровисто я обращалась с собранными растениями, сушила, хранила и готовила для будущих зелий. А ведь когда-то, стыдно признаться, я про себя посмеивалась над бабулей, не воспринимала серьезно ее работу и дар, просто из любви к ней слушала и делала, как она велела. Зато теперь оценила!
Именно наука бабушки Кати помогла нам с Измирой быстро перейти к следующему этапу обучения, пропустив «заготовки», чтобы больше времени уделить развитию дара и личного источника силы. И затем уже приступить к основам мироустройства, традициям и обычаям народов Мирея.
Моя наставница считала, что в моем обучении нет ничего неважного, ненужного и лишнего – все, чему она учила, обязательно пригодится в жизни. Еще Измиру заботила продолжительность моей жизни, чтобы я успела передать знания и родовую силу новому поколению ведьмочек. Тогда род Древесных, в который после ритуала передачи силы войду и я, причем не номинально, а вполне себе реально, получит естественное продолжение. А значит, тем, кто уже ушел за грань, будет проще и легче переродиться вновь: родовая сила с радостью примет обратно. И нет-нет, но наставница намекала не затягивать с продолжением рода, родить себе кровиночку, будущую маленькую ведьмочку.
Единственное, что меня напрягало, – сыновей ведьмы не жаловали, часто и вовсе отдавали отцам, если мальчики рождались вне брака. Ведь только дочери всегда рождались ведьмами, наследуя родовой дар и внешность, сыновьям же доставалась раса и магия отцов, без исключений. За эту особенность ведьмы ценились у некоторых народов Мирея.
– Хорошо, отдохнула и хватит, впереди еще занятие по мироустройству, – наставительно объявила Измира. Она жестом позвала меня за собой и направилась к дому.
Я с грустной улыбкой посмотрела ей вслед: высокая, с прямой спиной, аккуратно одетая и причесанная, спокойная, выдержанная и уверенная в себе женщина. На первый взгляд – кремень, но иногда можно было уловить истинное выражение ее зеленых глаз, спрятанную там боль. Как же тяжело думать, что довольно скоро, уже меньше, чем через год, она умрет! Причем с нетерпением ждет этого, надеется, всем своим существом стремится уйти. Страшно же!
– Ну?! – прикрикнула наставница, обернувшись и отметив, что я и шагу еще не сделала.
Пришлось вприпрыжку догонять и брать ее за руку. Да, частые обнимашки, рукопожатия, просто посиделки и прогулки, держась за руки, – это не проявление дружеских чувств, а необходимый обмен энергией. Я должна как можно чаще и больше впитывать в себя силу Измиры, чтобы срастись с ней, привыкнуть. Но сама она полностью не восстановилась после призыва и не может передавать ее на расстоянии, вот и приходится поддерживать постоянный тесный контакт. Это укрепляет отношения между нами, сближает и по-настоящему роднит.
Не знаю, кем меня воспринимает сама Измира, с учетом того, что живут ведьмы бесконечно долго и при соблюдении пары условий остаются вечно молодыми, я же эту красивую пожилую женщину, напоминающую мою бабушку, воспринимаю как тетушку.
– Бьо, накрой нам перекусить, – распорядилась наставница, усаживаясь за стол и приглашая жестом меня.
– Ой, а мне морсик с голубикой, – попросила я глазастое, парящее у печи белесое облачко.
Затем мы продолжили занятия. Измира раскатала на столе пожелтевшую от времени, всю в темных пятнах карту и начала урок:
– Видишь, как велик Мирей?! Мореходы открыли десять огромных материков, а уж сколько островов – не счесть. – На бумаге была не привычная карта Земли, а действительно несколько материков размером с Австралию, множество островов поменьше, а между ними – моря. Такого понятия, как океан, на Мирее нет. Практически все эти материки так или иначе соединены между собой перешейками, а если и разделены, то узкими водоразделами или вовсе реками. Вероятно, это один большой материк, а не несколько разных.
– Где живем мы? – спросила я, склоняясь над картой.