Разрушенный дворец Уатт Эрин

Она поднимает одну бровь, отчего личико маленькой феи Вэл становится еще больше похоже на образ сказочного существа.

– Рид на тренировке избил Рональда Ричмонда. Все только об этом и говорят, хотя прошел всего час.

От изумления я открываю рот, потом разворачиваюсь к Истону и сердито смотрю на него.

– Рид с кем-то подрался? Почему ты ничего мне не сказал?

Истон улыбается с набитым ртом, и мне приходится ждать, пока он прожует и ответит.

– Потому что не случилось ничего страшного. Ричмонд не смог удержать язык за зубами, и Рид ему помог. Его даже не накажут за это. Тренер только сделал ему предупреждение…

Но я уже марширую к главному входу школы. Поверить не могу, что Рид ввязался в драку, а Истон ничего мне не сказал!

– Погоди, – кричит мне вслед Вэл.

Я останавливаюсь, чтобы она догнала меня, а потом снова ускоряю шаг. Может, мне удастся перехватить Рида до того, как начнется первый урок. Я знаю, что он умеет за себя постоять, но мне хочется собственными глазами увидеть, что с ним все в порядке.

– Я видела утренние газеты, – тихим голосом говорит Вэл, стараясь не отставать от моего бешеного темпа. – Дядя с тетей говорили об этом. Во дворце Ройалов дела плохи, да?

– Хуже некуда, – признаюсь я.

Звонок на первый урок застает нас на полпути в крыло выпускного класса. Черт. Я останавливаюсь, раздумывая, продолжить ли поиски Рида или вернуться, чтобы успеть на свой урок. Вэл делает выбор за меня, коснувшись моей руки.

– Если он уже в классе, учитель не разрешит тебе войти и поговорить с ним.

Она права. Опустив плечи, я поворачиваю в противоположную сторону, и Вэл снова шагает со мной в ногу.

– Элла.

Я продолжаю идти.

– Элла. Да стой же! Подожди. – Она опять хватает меня за руку и с беспокойством изучает мое лицо. – Он никого не убивал.

Я даже описать не могу, сколько облегчения приносят мне ее слова. Мои собственные сомнения в невиновности Рида грызли меня с самого его ареста. Я ненавижу себя уже за то, что допустила подобные мысли, но каждый раз, закрывая глаза, я вспоминаю разошедшиеся швы, кровь и то, что он ездил в пентхаус, не сказав мне.

– Конечно, не убивал, – выжимаю я из себя.

Ее взгляд как будто проникает в самое сердце.

– Тогда почему ты выглядишь такой взволнованной?

– Я не взволнована. – Надеюсь, мой уверенный тон убедит ее. Наверное, так и есть, потому что подруга принимает более расслабленный вид. – Просто сейчас вокруг такой хаос, Вэл. Рида арестовали, приехал Стив…

– Что?! – восклицает она.

Через секунду до меня доходит, что я еще не успела рассказать ей о своем отце. Мне не хотелось сообщать об этом эсэмэской, а из-за суматохи, творившейся вчера в доме, позвонить подруге просто не было возможности.

– Ага, Стив вернулся. Сюрприз! Оказывается, он выжил.

У Вэл немного растерянный вид.

– Ты шутишь, да?

– Нет. – Но мне не удается объяснить все в деталях, потому что звенит второй звонок. Это значит, у нас есть всего минута, чтобы добраться до класса. – Я расскажу тебе за ланчем, хорошо?

Она медленно кивает все с тем же изумленным выражением лица. В следующем коридоре мы расходимся в разные стороны, и я иду на свой первый урок.

Усевшись за парту, я почти сразу понимаю, что утренние газеты видела не только Вэл. Когда учитель поворачивается к классу спиной, один из придурков тянется аж через два стола, чтобы громким шепотом оповестить меня:

– Можешь пожить в моем доме, Элла, если боишься, что тебя убьют в твоей собственной кровати.

Я не обращаю на него внимания.

– А может, таких, как ты, это только заводит?

В свой первый же день в Астор-Парке я сразу поняла, что почти все ученики этой школы не стоят моего времени и усилий. Здесь очень красиво: роскошные зеленые лужайки, высокие кирпичные здания. Кажется, это место – само совершенство, но, увы, мне еще никогда не приходилось встречать столь несчастных и неуверенных в себе детей, как те, что учатся в Асторе.

Я разворачиваюсь на стуле, наклоняюсь над партой Битси Гамильтон и смотрю прямо в мутные зеленые глаза придурка.

– Как тебя зовут?

Он моргает.

– Что?

– Твое имя, – нетерпеливо повторяю я. – Как тебя зовут?

Битси поднимает ладошку, чтобы спрятать усмешку.

На лице парня появляется презрительная улыбка.

– Аспен, – натянуто отвечает он.

– Аспен? Серьезно?

Что за тупое имя!

В этот раз Битси даже не пытается спрятать свой смех.

– Ага, Аспен, серьезно, – выдавливает она между хохотом.

– О боже! Ну ладно, значит, так, Аспен. За свою короткую жизнь я повидала столько дерьма, что ты даже представить себе не можешь, поэтому все идиотские оскорбления, до которых у тебя хватит ума додуматься, только сделают тебя жалким. Мне плевать на то, что ты обо мне думаешь. А вообще, если не умеришь пыл и не перестанешь даже думать о том, чтобы посмотреть в мою сторону, я сделаю своей единственной целью в буквальном смысле свести тебя с ума до конца семестра. Буду запихивать в твой шкафчик морепродукты недельной давности. Уничтожу твою домашку. Расскажу каждой девчонке, что у тебя гонорея. Сделаю в фотошопе твою фотку в женских трусах и развешу ее огромные цветные копии по всей школе. – Я холодно улыбаюсь ему. – Ты хочешь этого?

Лицо Аспена становится таким же белым, как снег в городе, в честь которого его назвали.

– Я просто пошутил, – мямлит он.

– У тебя отстойные шутки. Надеюсь, папочка уже подготовил для тебя рабочее место, потому что представить не могу, как ты сможешь поступить в колледж с таким маленьким количеством извилин в мозгу.

На этом я разворачиваюсь лицом к доске.

Во время ланча наш столик чуть не ломится от подносов. Я рассказываю Вэл о внезапном появлении Стива, но мы не успеваем обсудить, как сильно меня потрясло произошедшее, потому что, вместо того чтобы сесть за стол футбольной команды, Рид, Истон и Уэйд садятся за наш.

Это первый знак того, что что-то не так. Ну да, Рида подозревают в убийстве, так что сейчас все в принципе не так, но он сел не со своими товарищами по команде, и, по-моему, дела обстоят куда хуже, чем я думала.

– У тебя правда не будет проблем из-за этой драки в школе? – шепчу я, когда он опускается на стул рядом со мной.

Рид качает головой.

– Получил предупреждение. – И тут же на его лице появляется замученне выражение. – Но ты же знаешь, папе и адвокату все расскажут. Им это не понравится.

Мне это тоже не нравится, но я растягиваю губы в ободряющей улыбке, потому что понимаю, сколько стресса сейчас на него обрушилось. Просто…

Я люблю Рида, очень сильно люблю, но вспыльчивый характер – его самый худший враг. Если он не сможет держать себя в руках, ситуация только ухудшится.

Вэл напротив меня возит по тарелке капустный салат. Она то и дело бросает взгляд на Уэйда, а потом снова опускает в тарелку. Уэйд занят тем же самым – украдкой бросает взгляды на Вэл и почти не притрагивается к своему бургеру.

Они явно изо всех сил пытаются не смотреть друг на друга, и почему-то это поднимает мне настроение. Хорошо, хотя бы не я одна страдаю.

Но тут же во мне просыпается чувство вины, потому что если Вэл так старательно избегает Уэйда, а он слишком сконфужен, чтобы встречаться с ней взглядом, значит, случилось что-то нехорошее. Я мысленно записываю напоминание себе: спросить об этом у Вэл, когда мы останемся наедине.

– Ну, – спрашивает Уэйд, когда тишина за столиком становится невыносимой, – кто хочет пойти на Зимний бал?

Все молчат.

– Серьезно? Никто? – Тогда он обращается к Вэл. – А ты, Каррингтон? У тебя уже есть кавалер?

Она смотрит на него с непроницаемым выражением лица.

– Я никуда не собираюсь.

За столиком опять становится тихо. Вэл вяло ковыряет салат, как и я свою курицу.

– Не голодна? – хриплым голосом спрашивает Рид.

– Нет аппетита, – признаюсь я.

– Переживаешь? – шепчет он.

– Есть немного.

Скорее, много, но я не собираюсь говорить ему правду и цепляю на лицо очередную улыбку.

Но Рид, наверное, видит меня насквозь, потому что наклоняется, чтобы поцеловать, и я позволяю себе отвлечься на этот приятный поцелуй, но в глубине души понимаю, что это лишь временное средство.

Отстранившись, я так ему и говорю:

– Ты не сможешь заставить меня перестать волноваться поцелуями.

Рука Рида поднимается вдоль моего тела и останавливается под грудью. Он начинает поглаживать меня там большим пальцем, отчего по телу пробегает волна мурашек. Я смотрю в его голубые глаза, полные порочных обещаний, и решаю, что, возможно, он и сможет заставить меня перестать волноваться только лишь поцелуями.

Я убираю с его лица пару шелковистых прядей, мечтая, чтобы сейчас мы были одни и он смог воплотить свои обещания в реальность. Рид притягивает меня к себе, чтобы снова поцеловать. В этот раз я приоткрываю рот, позволяя его языку скользнуть внутрь.

– Давайте, не когда я ем, – стонет Истон. – Вы испортите мне аппетит.

– По-моему, это маловероятно, – говорит Вэл.

Я улыбаюсь в губы Рида, а потом сажусь ровно.

– Ну все, я завелся. Никто не хочет прогуляться со мной до туалетов? – бодрым голосом спрашивает Уэйд.

Вэл категорично поджимает губы.

– Все будет хорошо, – говорит мне Рид. – Только вряд ли с желудком Истона. Он проглотил столько углеводов, что ему, вероятно, понадобится медицинское вмешательство.

И Рид показывает на гору пасты в тарелке брата.

– Я много ем, когда нервничаю, – отвечает последний.

Я пытаюсь последовать примеру Рида и поднять остальным настроение.

– А как ты объяснишь съеденный на прошлой неделе целый пакет печенек?

– Просто я был голоден. К тому же это были печеньки. Кому нужен предлог, чтобы полакомиться сладостями?

– По-моему, в этом есть сексуальный подтекст, – вмешивается Уэйд. – И правильный ответ: никому не нужен предлог, чтобы полакомиться сладостями.

– А вот тебе нужно разрешение, – натянуто говорит Вэл и впервые за все время, что мы сидим за столом, в открытую смотрит на Уэйда. – Если твой рот весь перепачкан чьими-то чужими сладостями, то другие кондитерские больше не захотят предлагать тебе свои.

Затем она поднимается из-за стола и марширует прочь.

– Эй! – кричит Уэйд ей вслед. – Я съел чужие сладости только один-единственный раз и только потому, что кондитерская, где я хотел их получить, была закрыта!

Он вскакивает со своего места и бросается за Вэл, а нам – мне, Риду и Истону – лишь остается удивленно смотреть на их удаляющиеся фигуры.

– У меня такое ощущение, что они говорили совсем не о сладостях, – замечает Истон.

Что правда, то правда. Мне не хочется видеть Вэл расстроенной, но я невольно завидую ее проблемам.

С заморочками в отношениях куда легче справляться, когда тебе не надо переживать о том, что твоего парня могут отправить в тюрьму.