Кладбище домашних животных Кинг Стивен

«Трус!» – обвиняюще произнесла другая часть его сознания.

«Да.., слабенькие аргументы. Но кому нужен этот спор с самим собой?»

– Девочка очень крепко любила этого кота? – спросил Джад.

– Да, – рассеянно ответил Луис. Он снова потрогал голову Черча. Кот начинал коченеть, но голова его двигалась гораздо легче, чем при жизни. Сломана шея. Конечно. Раз так, Луис решил, что понимает, как все случилось: Черч переходил дорогу.., и какая-то машина или полуторка «Оринго» сбила его, сломав шею и отшвырнув на лужайку Крандолла. А может, кот сломал шею, когда ударился о замерзшую землю? Неважно. Результат один и тот же. Черч – мертв.

Луис посмотрел на Джада, чтобы спросить его мнение, но Джад смотрел куда-то вдаль, где у горизонта медленно таяла оранжевая полоса заката. Его капюшон съехал на спину, и лицо выглядело задумчивым и строгим.., даже аскетичным.

Достав из кармана зеленый пакет. Луис открыл его, крепко держа, чтобы ветер не вырвал его из рук. Пакет хлопал на ветру, и этот новый звук вернул Джада к реальности.

– Да, я думаю, она очень сильно любит кота, – сказал Джад. Глагол в настоящем времени прозвучал слегка жутковато.., в оправе угасающего света, холода, ветра он прозвучал для Луиса сверхъестественно, готически.

«Как на могильном кургане в безлюдной степи, – подумал Луис, морщась от холода. – Теперь уложим издохшего кота в погребальный мешок».

Он взял кота за хвост и попытался приподнять. Луису пришлось потянуть изо всех сил, при этом раздался неприятный звук – кррштпп, когда прихваченное морозом тельце оторвалось от земли. Кот казался невероятно тяжелым, так, словно смерть добавила ему веса – «Иисус, он похож на мешок с песком».

Джад поддержал кулек, и Луис опустил Черча в него, радуясь, что избавился от необходимости созерцать это странное неприятное зрелище – дохлого кота.

– Что станешь с ним делать? – поинтересовался Джад.

– Оставлю в гараже, я так думаю, – ответил Луис. – А потом, утром, похороню его.

– На хладбище домашних любимцев?

Луис содрогнулся.

– Да.

– Скажете Элли?

– Я.., я бы хотел подумать над этим вопросом.

Джад еще мгновение помолчал, а потом, кажется, на что-то решился.

– Луис, подожди пару минут.

Джад ушел, явно не подумав, что Луис может и не захотеть ждать его в такой холодный вечер.

Джад ушел с некоей самоуверенностью и изящной непринужденностью, выглядевшей странно у человека такого возраста. К тому же Луис почувствовал, что ему нечего сказать. Никогда он не чувствовал себя так. Он смотрел, как уходит Джад, довольный тем, что остался ждать.

После того как дверь, хлопнув, закрылась за стариком, Луис повернул лицо навстречу ветру. Мусорный мешок с телом Черча вздувался волнами у ног Луиса.

Удовлетворение.

Да, именно оно. Впервые с тех пор как Луис переехал в Мэйн, он почувствовал себя здесь как дома. Стоя в последних солнечных лучах, в преддверии зимы, он почувствовал себя несчастным и странно веселым.., каким-то странным, не таким как раньше, не таким он был и не таким, как помнил себя с самого детства.

«Что-то должно случиться. Что-то здорово сверхъестественное, я думаю».

Луис откинул голову и увидел холодные зимние звезды, уже загоревшиеся в темнеющем небе. Сколько он простоял так, он не знал, хотя это было и недолго, если мерить время в минутах и секундах. Потом на веранде Крандоллов замерцал свет, хлопнула дверь и послышались шаги. Это был Джад с большим фонарем на четыре батарейки. В другой руке Джад держал то, что Луису сначала показалось большой буквой "X".., а потом он увидел, что это кирка и лопата.

Джад протянул лопату Луису, и тот автоматически взял ее свободной рукой.

– Джад, что, черт возьми, вы собираетесь делать? Мы же не станем хоронить его ночью.

– Конечно, станем. Мы именно так и сделаем. – Черты лица Джада терялись за светлым кругом фонарика.

– Джад, сейчас темно. Поздно. И холодно…

– Пойдем, – сказал Джад. – Надо это сделать.

Луис потряс головой и попытался начать снова, но слова рождались с трудом.., слова оправдания и возражения. Они казались такими невесомыми, когда звучали под аккомпанемент протяжного завывания ветра, под усыпанным звездами черным небом.

– Похороны могут подождать до завтра, когда станет видно…

– Она любила кота?

– Да, но…

Голос Джада звучал мягко и его рассуждения почему-то казались логичными.

– А вы ее любите?

– Конечно. Я люблю ее. Она моя дочь…

– Тогда пошли.

И Луис поплелся вслед за Джадом.

* * *

Дважды, может быть, трижды, пока они шли на хладбище, Луис пытался заговорить с Джадом, но Джад не отвечал. Наконец Луис сдался. Чувство удовлетворения, странное в данных обстоятельствах (но именно оно), сохранилось. Оно, казалось, шло отовсюду. Боль в мускулах рук; в одной руке Луис тащил Черча, в другой лопату. Ветер, смертельный холод; кожа, ставшая нечувствительной на незащищенных местах… Снега в лесу было мало, так мало, что о нем не стоило говорить. – Мерцающий свет фонаря Джада усиливал впечатление. Луис чувствовал, что за всем этим скрывается всеобъемлющая, притягивающая, как магнит, тайна. Темная тайна.

Тени отступили, открыв поляну.

– Отдохнем здесь, – объявил Джад, и Луис поставил пакет на землю. Рукой он вытер пот со лба. «Отдохнем здесь? Но ведь они уже пришли!» – Луис увидел надгробия в движущемся, подрагивающем свете фонарика, когда Джад уселся прямо в снег и закрыл лицо руками.

– Джад? Все в порядке?

– Да. Мне нужно только перевести дыхание и все.

Луис сел рядом с ним и глубоко вздохнул несколько раз.

– Ты знаешь, – заговорил Луис. – Я сегодня чувствую себя лучше, чем за последние шесть лет. Я знаю, когда идешь хоронить кота своей дочери, говорить так – просто кощунство, но это – чистая правда, Джад. Я чувствую себя очень хорошо.

Джад вздохнул.

– Конечно, я знаю, – сказал он. – Такое периодически случается на этой тропинке. Ты не сам по себе чувствуешь себя так. С любым было бы как с тобой. Это место иногда выкидывает подобные штучки, но ты не верь в это. Героин тоже дарит наркоманам хорошее настроение, когда они вкалывают дозу, но он отравляет их тела и мысли. Это место что-то вроде наркотика, Луис, и не забывай об этом. Я надеюсь, во имя Бога, что правильно поступаю. Я так думаю, но не уверен. Иногда в моей голове все путается. Наверное, это старость.

– Я не понимаю. О чем это ты?

– Это место обладает силой, Луис. Тут ее не так много… как там, куда мы идем.

– Джад…

– Пошли, – сказал Джад и встал. Свет фонарика уперся в бурелом, к которому направился Джад. Неожиданно Луис вспомнил свою прогулку во сне. «О чем говорил Пасков, когда привел меня сюда?»

«Не ходи дальше. Ты решишь, что нуждаешься в этом, но на самом деле, в этом нет нужды, доктор. Барьер не должен быть разрушен».

Но сейчас, ночью, тот сон или предостережение, или что бы то ни было, казалось удаленным не на месяцы, а на годы. Луис чувствовал себя великолепно и готов был справиться с чем угодно, и еще он был сильно удивлен. Ему пришло на ум, что происходящее очень похоже на сон.

Потом Джад вышел вперед. Под капюшоном у него, казалось, была только тьма, и на мгновение Луису представилось, что это Пасков стоит перед ним, и как только освещение переменится, то под капюшоном, обрамленным мехом, окажется усмехающийся, бормочущий череп: страх вернулся к Луису, словно его окатили холодной водой.

– Джад, – сказал он. – Мы не сможем перелезть через бурелом. Мы переломаем ноги и, может случиться, замерзнем до смерти, пытаясь вернуться.

– Следи за мной, – приказал Джад. – Следуй за мной и не смотри вниз. Нельзя колебаться и смотреть вниз. Я знаю дорогу, но идти нужно быстро и уверенно.

Луис стал думать: «Может, это и есть сон, и он просто так и не проснулся после праздничного обеда, – подумал Луис. – Через этот бурелом я перелезу, только если напьюсь или научусь летать. Но мне нужно это сделать. Я и в самом деле думаю так. Итак.., значит я сплю. Правильно?» Джад взял чуть левее центра бурелома. Луч фонарика сфокусировался на куче стволов… (костей)… упавших бревен и старых колод. Круг света стал меньше и ярче, когда они приблизились к бурелому. Не останавливаясь даже для того, чтобы бросить мимолетный взгляд, подстраховаться, проверить, что они лезут в правильном месте, Джад начал восхождение. Он не карабкался, не лез, он поднимался, словно шел по каменистому склону холма или песчаной осыпи. Он просто поднимался, словно собирался дойти до звезды: шел как человек, который твердо знает, куда нужно поставить ногу, куда сделать следующий шаг.

Луис отправился следом.

Он не смотрел вниз и не искал опору для ног. Бревна странным образом оказывались на месте; совершенно безошибочно, словно бурелом старался не причинить ему вреда, пока он делал все как положено. Один участок выглядел совершенно непроходимым, и казалось невероятным, что кто-то верил в то, что пройдет здесь, не покалечившись, словно идиот, который ведет машину и уверен, что находится в полной безопасности, пока у него на шее медальон Святого Кристофора.

Но все оказалось в порядке.

Не было пистолетных выстрелов ломающихся ветвей; не было отвратительных падений в ямы, окаймленные выступающими, выбеленными погодой суками, каждый из которых готов был разорвать плоть, искалечить. Ботинки Луиса («Хаш Паппи» – обувь для бездельников – настоятельно рекомендую для преодоления буреломов!) ни разу не соскользнули на старом сухом мху, которым поросла большая часть упавших деревьев. Луис не покачнулся. Вокруг, в кронах елей, дико завывал ветер.

На мгновение Луис увидел Джада, стоящего на краю бурелома, а потом тот начал спускаться по противоположному склону, постепенно исчезая из поля зрения, сперва ноги, потом грудь и плечи. Световое пятно фонарика стало скакать наобум по качающимся ветвям деревьев на другой стороне.., барьера. Да, именно барьера. Зачем притворяться? Барьера.

Луис сам добрался до высшей точки и на мгновение остановился. Правая нога вросла в старое упавшее дерево, которое лежало под углом тридцать пять градусов, левая стояла на чем-то податливом.., в ловушке из ветвей потоньше, на старой хвое. Луис не смотрел вниз, он только переложил тяжелый мешок с телом Черча из правой руки в левую, а в правую взял более легкую лопату. Он подставил лицо ветру и почувствовал, как воздух у него за спиной скручивается в бесконечный поток, играет его волосами. Воздух был чистым, ветер – таким холодным.., неослабевающим.

Двигаясь осторожно, Луис стал спускаться. Одна ветвь, которая была толщиной с запястье мускулистого человека, громко щелкнула под ногой Луиса, но он чувствовал, что с ним ничего не должно случиться.., да, нога Луиса, соскользнув.., встала на толстую ветвь четырьмя дюймами ниже. Луис Тяжело покачнулся. Он предполагал, что теперь понимает, как командиры рот в Первую Мировую войну могли, весело насвистывая, ходить по краю траншей, когда вокруг жужжали пули. Это было безумие, но в любом безумии таится свое ужасное веселье.

Луис спускался, глядя только вперед, на яркий круг света фонаря Джада. Джад уже стоял внизу, ждал. Когда Луис спустился, веселье вспыхнуло в нем, как от уголька вспыхивает нефтяная лампа.

– Мы перелезли! – закричал Луис и, положив на землю мешок, хлопнул Джада по плечу. Луис вспомнил, как в детстве лез на яблоню, на самый верх, где ветви, словно корабельные мачты, раскачивал ветер. Он не чувствовал себя таким молодым и переполненным энергией лет двадцать, а то и больше. – Джад, мы перелезли.

– А ты думал, что не сможем? – поинтересовался Джад. Луис открыл было рот, чтобы что-то сказать («А ты думал, что не сможем? Нам чертовски везет, раз мы не сломали себе шеи!»), но закрыл его, ничего не сказав. Он никогда не сомневался в том, что они перелезут, с того самого момента, как Джад полез на бурелом. И он не сомневался, что и вернутся они в целости и сохранности.

– Даже не строил предположений, – сказал он.

– Пойдем. Предстоит еще долгая прогулка. Мили три или даже больше. И они пошли дальше. Тут тоже была тропинка. Местами она казалась очень широкой. Хотя дрожащий свет фонаря давал мало света, создавалось ощущение открытого пространства, словно деревья расступились. Раз или два Луис смотрел вверх и видел звезды, качавшиеся между темными кронами деревьев. Один раз кто-то вприпрыжку перебежал им дорогу, и свет фонарика отразился от зеленоватых глаз… 

В другой раз тропинка нырнула в подлесок, и Луису показалось, что твердые пальцы стали царапать его пальто. Он начал перекладывать мешок и лопату из руки в руку намного чаще, но боль в плечах нарастала, хотя Луис вошел в ритм движения, был почти загипнотизирован им. Конечно, тут таилась Сила. Луис чувствовал ее. Луис вспомнил времена, когда еще, был старшекурсником Высшей Школы, он со своей девушкой и еще одной парой отправился на прогулку на природу. Они оказались на грязной, заброшенной дороге; неподалеку от электростанции. Они пробыли там недолго, а потом девушка Луиса заявила, что хочет домой или, в конце концов, просто перебраться в другое место, потому что зубы (все пломбированные или большинство из них) болят. Луис был счастлив остаться один. Воздух бодрил. Тут было что-то похожее, только намного сильнее. Сильнее, но не приятнее. Это было…

Джад остановился Луис чуть на налетел на него.

Старик повернулся к Луису.

– Мы почти пришли, – печально сказал он. – Следующий участок пути похож на бурелом… Ты должен идти легко и быстро. Следуй за мной, но не смотри под нога. Ты почувствовал, что мы спускались?

– Да.

– Микмаки называют этот край Маленьким Болотом Бога. Трапперы, которые охотились в этих местах, называли его Трясиной Мертвецов, и большинство из тех, кто забредал сюда, никогда не возвращались.

– Трясина?

– Да, конечно. Трясина, да еще какая! С ледника стекает сюда вода. Она пробивает себе путь через кремнезем или как его там называют правильно.

Джад посмотрел на Луиса, и на мгновение тому показалось, что в глазах старика есть какой-то не очень приятный оттенок.

Потом Джад опустил фонарь так, чтобы можно было видеть дорогу.

– Много странных вещей может встретиться на пути, Луис. Напряженность в воздухе.., некая наэлектризованность.., или что-то еще.

Луис огляделся повнимательнее.

– Что-то не так?

– Все в порядке, – ответил Луис, вспоминая ночь, которую провел на заброшенной дороге неподалеку от электростанции.

– Ты можешь увидеть Огни Святого Эльма.., которые моряки называют дурацкими огоньками. Порой они тут принимают очень странные формы, но это ничего. Если увидишь какие-нибудь тени и они заинтересуют тебя, постарайся все же смотреть в другую сторону. Ты можешь услышать звуки, похожие на голоса, но это кричат гагары дальше к югу от тропы. Эти голоса влекут к себе…Забавно.

– Гагары? – с сомнением переспросил Луис. – Тут? В это время года?

– Конечно, – ответил Джад, но ответ его прозвучал очень тихо, слова едва можно было разобрать. На мгновение Луису отчаянно захотелось снова увидеть лицо старика. Его речь напоминала…

– Джад, куда мы идем? Черт возьми, что мы собираемся делать в этих дебрях?

– Я расскажу тебе, когда мы придем, – с этими словами Джад вернулся – Сосредоточься на кочках.

Они пошли дальше, переходя с одного пригорка на другой. Луис ничего не чувствовал. Его ноги, казалось, сами находили кочки, без усилии с его стороны. Поскользнулся он лишь один раз; его левый ботинок пробил тонкий слой льда и окунулся в холодную и какую-то затхлую жидкость. Выдернув ногу, Луис пошел дальше, следуя за качающимся огоньком фонарика Джада. Этот огонек, плывущий через леса, возродил в его памяти пиратские истории, которые он любил читать еще мальчиком. Злые люди прятали золотые дублоны в сумраке при лунном свете.., и, конечно, один из пиратов будет брошен в яму на вершине холма, предварительно получив пулю в сердце, потому что пираты.., или автор этих историй.., верили, что дух их мертвого товарища станет сторожить награбленное добро.

«Но ведь мы пришли хоронить не сокровища, а кастрированного кота моей дочери».

Луис почувствовал, что дикий смех так и лезет из него, но он упрятал его подальше.

Луис не слышал «звуки, похожие на голоса», не видел никаких огней Святого Эльма, но, миновав еще дюжину кочек, посмотрел вниз и увидел, что его ступни, лодыжки, колени и бедра исчезли в стелющемся по земле тумане, который был равномерным, белым и совершенно непрозрачным. Словно его тело само по себе плыло по снегу.

Воздух словно светился. Стало теплее, Луис мог в этом поклясться. Впереди он видел Джада, уверенно идущего вперед, крюком закинув кирку за спину. Иллюзия того, что они идут закапывать сокровища, только усилилась.

Безумное ощущение веселья осталось, и Луис неожиданно удивился, что же будет, если Речел позвонит ему; если там позади, дома, телефон звонит и звонит, таким рациональным, прозаическим звуком. Если…

Он снова почти уткнулся в спину Джада. Старик остановился посреди тропинки. Он наклонил голову набок. Его рот сморщился, напрягся.

– Джад, что?..

– Ш-ш-ш!

Луис замолчал, встревоженно озираясь. Здесь туман, стелющийся по земле, был тоньше, но Луис все равно не мог разглядеть своих ног. Потом он услышал треск ветвей, щелчок сломавшегося сука. Что-то двигалось там.., что-то большое…

Он открыл было рот, спросить у Джада, может, это лось («медведь» – эта мысль в первую очередь возникла у него в голове), а потом закрыл рот, ничего не сказав. «Постарайтесь все же смотреть в другую сторону», – так говорил Джад.

Наклонив голову и несознательно имитируя Джада, Луис прислушался. Звуки казались то далекими, то очень близкими; то отодвигались, то начинали двигаться прямо к ним. Луис почувствовал, как его лоб вспотел, капли пота стали стекать по щекам. Он переложил тяжелый пакет с телом Черча из одной руки в другую. Его пальцы стали влажными, и полиэтилен показался скользким, попытался вырваться у него из рук. Теперь нечто казалось ближе, и Луису даже показалось, что на мгновение он увидел тень, поднимающуюся на двух ногах, кажется, закрывая звезды неким немыслимым, громадным, лохматым телом.

«Медведь», – единственное объяснение, которое и раньше проскользнуло у Луиса.

Но теперь он не знал, что и думать.

Потом тень отступила и исчезла.

Луис снова открыл рот. Вопрос: «Что это?» – вертелся у него на кончике языка. Резкий, одержимый смех донесся из темноты, становясь то громче, то тише, в истерической цикличности громкий, пронзительный; смех, от которого мурашки по коже шли. Луису казалось, что каждый сустав его тела застыл и на него навалился вес, такой вес, что если бы он повернулся, решив бежать, то погрузился бы и исчез в болотной трясине.

Смех приближался, превратившись в сухой треск, словно перетирали крошащуюся скалу; почти перерос в крик, а потом стал гортанным хихиканьем, которое могло оказаться и рыданиями перед тем как вовсе стихло. Где-то журчала вода, словно в небе текла река – монотонное подвывание ветра В остальном, на Маленьком Болоте Бога воцарилась тишина.

Луис снова задрожал. Его тело ниже пояса покрылось мурашками. Да, мурашки – правильное слово; его кожа словно сама по себе задвигалась по мускулам. Во рту стало совершенно сухо. Вся слюна исчезла. Конечно, состояние возбуждения сохранилось – неизменное безумие.

– Что это, во имя Бога? – хриплым шепотом спросил Луис у Джада.

Джад повернулся взглянуть на своего спутника, и в тусклом свете фонаря Луису показалось, что старику лет сто двадцать. Теперь в его глазах уже не было тех странных, танцующих огоньков. Его лицо вытянулось и ужас затаился в глазах. Но когда он заговорил, голос его звучал твердо:

– Пойдем. Мы почти пришли.

Они пошли дальше. Кочки сменила твердая земля. Через несколько мгновений у Луиса снова возникло ощущение открытого пространства, хотя тусклый свет фонаря быстро рассеялся, и все, что он видел, что спина Джада футах в трех впереди. Под ногами – чахлая травка, прихваченная морозом. При каждом шаге она с хрустом ломалась, словно была из стекла. Потом снова появились деревья. Луис почувствовал аромат елей; земля под ногами снова была усеяна хвоей. Время от времени под ногами трещали ветки.

Луис потерял ощущение времени исправления; но они шли недолго. Наконец Джад снова остановился и повернулся к Луису.

– Подойди, – позвал он. – Теперь нужно лезть наверх. Тут сорок две или сорок четыре ступени.., не помню точно. Только следуй за мной. Доберемся до вершины и будем на месте.

Старик полез, и Луис последовал за ним.

Каменные ступени оказались достаточно широкими. То и дело под ботинками Луиса хрустели камешки.

…двенадцать – тринадцать…четырнадцать…

Ветер стал резче, холоднее. У Луиса онемело лицо. «Мы уже поднялись над кронами деревьев?» – удивился он и посмотрел вверх. Он увидел биллион звезд, холодно светивших в темноте. Никогда в жизни звезды не давали ему ощущение такой собственной незначительности, бесконечной ничтожности. Он задал самому себе древний вопрос: «есть ли там кто-нибудь разумный?» – и вместо удивления, мысль породила некое холодное чувство, словно он спросил сам себя: может ли он съесть пригоршню жуков?

…двадцать шесть..двадцать семь..двадцать восемь… «Кто вырезал эти ступени? Индейцы? Микмаки? Голыми руками? Надо спросить у Джада». Мысль «о голых руках» заставила Луиса подумать о «пушных зверях», а потом он подумал о том звере, что перебежал им дорогу в лесу. Споткнувшись, Луис рукой в перчатке схватился за скалу слева от себя, чтобы сохранить равновесие. Камни оказались старыми, крошащимися, с выбоинами, морщинистыми. «Словно сухая кожа, которая уже износилась», – подумал он.

– Луис, с тобой все в порядке? – прошептал Джад.

– Да, – ответил он, едва дыша. Все тело его дрожало от непомерного веса Черча.

…сорок два..сорок три.., сорок четыре…

– Сорок пять, – сказал Джад. – Я забыл. Кажется, я не был тут уже лет двенадцать. Не уверен, что когда-нибудь снова приду сюда. Здесь.., поднимайтесь и приступим.

Он взял Луиса за руки и помог ему сделать последний шаг.

– Мы пришли, – сказал Джад.

Луис огляделся. Он даже смог что-то разглядеть. Звездный свет был тусклым, но его хватало. Они стояли на скале, покрытой щебнем; скале, которая, словно темный язык, вытянулась, чуть подальше исчезая под тонким слоем земли. Посмотрев в другую сторону, Луис увидел вершины хвойных деревьев, меж которыми они прошли, прежде чем поднялись сюда. Очевидно, они поднялись на вершину некой сверхъестественной «столовой горы» – геологической аномалии, которая выглядела бы более уместно в Аризоне или Новой Мексике, к тому же поросшей травой. Вершина этой «столовой горы» или холма, или просто горы со срезанной верхушкой.., чем бы оно там ни было.., оказалась лишенной деревьев, и днем солнце растопило тут весь снег. Повернувшись к Джаду, прежде чем холодный ветер ударил в лицо, Луис разглядел сухую траву и еще он разглядел, что все это место больше напоминало холм, чем «столовую гору». А дальше снова росли деревья. Но голое место было таким ровным и выглядело так странно в окружении поросших лесом холмов Новой Англии.

«Индейцы расчистили это место голыми руками», – неожиданно подумал Луис, словно кто-то подсказал ему.

– Пойдем, – сказал Джад и отвел Луиса ярдов на двадцать пять ближе к деревьям. Ветер тут был сильнее, но воздух казался чище. Темные тени скрывались под унылым покровом деревьев – деревьев, которые были самыми старыми, самыми высокими елями из всех, что Луис видел раньше.

Темные тени оказались пирамидками камней.

– Микмаки выровняли это место, – заговорил Джад. – Никто не знает, как, так как нет больше тех, кто знал, зачем Мауны построили свои пирамидки. А Микмаки, которые пришли после них, знали, да забыли.

– Почему? Почему они делали это?

– Здесь земля для захоронений, – ответил Джад. – Я привел тебя сюда, чтоб ты смог похоронить тут кота Элли. Микмаки не обидятся, вы же знаете. Они хоронят своих домашних любимцев рядом с людьми.

Слова старика заставили Луиса подумать о египтянах, которые поступали еще лучше; они убивали своих домашних любимцев так, чтоб души животных после смерти могли служить душам их хозяев. Луис вспомнил, что читал о том, что как-то после кончины одной царицы было убито десять тысяч домашних животных – в том числе в список были включены шесть сотен свиней и две тысячи павлинов. Свиней, до того как их закалывали, умаслили розовым маслом – любимым благовонием мертвой дамы.

«И они тоже строили пирамиды. Никто точно не знает, что такое пирамиды Муанов.., ориентиры это или памятники.., никто не может сказать. Они словно Стоунхэндж.., но мы же, черт возьми, отлично знаем, что египетские пирамиды были и есть.., монументы смерти – самые грандиозные во всем мире. Здесь лежит Рамзес II. Он был Покровителем Долины Нила», – подумал Луис и дико, беспомощно захохотал.

Джад посмотрел на него, ничуть не удивляясь.

– Иди и похорони своего кота, – сказал он. – Я пока покурю. Я помог тебе, но хоронить кота ты должен сам. Каждый сам хоронит свое… Это нужно пройти самому.

– Зачем все это, Джад? Почему ты привел меня сюда?

– Потому что ты спас жизнь Норме, – сказал Джад, и слова его прозвучали неискренне. Луис хотел поверить в искренность старика, но у него неожиданно возникла твердая уверенность, что старик лжет.., или, может, старику солгали, а теперь эта ложь перекочевала к Луису. Он вспомнил плотоядный взгляд Джада, точнее, тот взгляд, что Луис посчитал плотоядным…

Но.., ничего реально. Ветер яростно был в лицо Луиса, словно течение реки, сдувал волосы со лба, замораживал уши.

Джад присел, прижавшись спиной к одному из деревьев, сложил ладони чашечкой, закрывая пламя спички, и прикурил Честерфильд.

– Хочешь затяжку перед тем, как начнешь копать?

– Нет. Все нормально, – ответил Луис. Его преследовало множество неясных вопросов, но он понимал, что ему не удастся сформулировать ни один из них. С одной стороны, в происходящем было что-то неправильное, но с другой стороны, казалось, что все идет как надо, и Луис решил: пусть все идет, как идет. «Смогу ли вырыть могилу коту? Слой земли тут слишком тонкий». Луис наметил место рядом с тропой, там, где скала уходила в землю.

Джад медленно кивнул.

– Подойдет, – сказал он. – Слой земли тут потолще, все правильно. Земли тут достаточно, чтобы проросла трава и в общем ее достаточно, чтобы похоронить Черча. В давние-давние времена тут хоронили людей, хотя следы не так-то легко найти.

Но Луис не собирался ничего искать. Земля оказалась каменистой и твердой. Очень быстро Луис убедился, что должен сперва раздробить землю киркой, чтобы выкопать достаточно глубокую могилу для Черча. Он стал чередовать работу: сперва киркой разбивал твердую землю и камни, потом лопатой вычерпал то, что наковырял. Руки заболели. Он снова начал согреваться. У него возникла необъяснимая потребность сделать все хорошо, и он начал напевать себе под нос в такт с дыханием так, как делал, когда зашивал глубокие порезы. Иногда кирка так сильно ударяла по камню, что искры летели в разные стороны, а деревянная ручка начинала так вибрировать, что дрожали и его руки. Он чувствовал, как на пальцах вздуваются волдыри, но не мог остановиться, хотя, как и большинство врачей, обычно следил за своими руками. Над ним пел ветер, играл в кронах деревьев свою мелодию.

Неожиданно Луис услышал такой звук, словно упал большой камень. Посмотрев через плечо, он увидел Джада, собиравшего камни и складывающего их в кучу.

– Для твоей пирамидки, – сказал он, когда увидел, что Луис смотрит на него.

– Да, – только и сказал Луис и вернулся к работе. Он сделал могилу два фута шириной и три длиной – «Кадиллак, а не могила для проклятого кота», – подумал он. И, наверное, глубиной она была дюймов тридцать, дальше кирка стала вибрировать, искры при каждом ударе, и Луис, отбросив ее в сторону, спросил Джада, хватит или нет?

Подойдя, Джад с любопытством оглядел получившуюся могилу.

– Мне кажется, хватит, – сказал он. – В любом случае, ты ведь считаешь ее готовой.

– Теперь-то ты можешь мне сказать, что все это значит?

Джад слегка улыбнулся.

– Микмаки верили, что этот холм обладает магической силой, – сказал он. – Верили, что весь лес к северо-востоку от болот – волшебный. Они расчистили это место и они хоронили здесь или где-нибудь поблизости. Другие племена избегали этих мест. Пенобскоты утверждали, что эти леса полны духов. Позже, охотники за пушниной стали рассказывать всякое такое.., я уверен, некоторые из них что-то видели, например: дурацкие огоньки на Маленьком Болоте Бога и решили, что видят духов.

Джад улыбнулся, а Луис подумал: «Ты мне не все говоришь!»

– Позже даже сами Микмаки перестали бывать тут. Один из них заявил, что видел тут Вакиньяна, а после его прихода земля скисла. Еще тут устраивали церемонии заклинания.., я слышал эти истории еще когда был желторотым юнцом, Луис. Я слышал об этом от старого пьяницы Станни, которого мы все называли Станни Б., а на самом деле он был Стэнли Бучардом.

Луис, который знал о Вакиньяне только то, что он – дух из мифологии северных индейцев, спросил:

– Ты тоже думаешь, что земля здесь прокисла?

Джад улыбнулся.., а может, просто скривил губы.

– Я думаю, это опасное место, – мягко сказал он, – но не для дохлых котов, собак и домашних хомячков. Иди и похорони своего кота, Луис.

Луис, опустив в яму мешок, медленно стал засыпать могилу. Теперь ему было холодно, и он чувствовал, как устал. Земля забарабанила по полиэтилену – печальный звук. До сих пор Луис не сожалел, что пришел сюда, хотя радостное настроение увяло.., а потом он начал и впрямь сожалеть, что ввязался в это приключение.

Барабанящий звук стал глуше, а потом прекратился.., осталось только шлепанье земли о землю. Луис сбросил последние остатки выкопанной земли в могилу кончиком лопаты. «Незачем это», – подумал Луис, вспоминая, как его дядя, владелец похоронного бюро, говорил то, что говорили все владельцы похоронных бюро еще тысячи лет назад: «Ведь никогда не придется снова раскапывать могилы». А потом Луис повернулся к Джаду.

– Вот камни для пирамидки, – сказал Джад.

– Посмотри, Джад. Я хорошо поработал и…

– Это – кот Элли, – сказал Джад, и его голос, почти нежный, прозвучал неумолимо. – Она бы хотела, чтобы ты сделал все правильно.

Луис вздохнул.

– Я тоже так думаю, – проговорил он.

Еще десять минут ушли на то, чтоб сложить горкой камни, которые собрал Джад; один на другой. Когда это было сделано, на могиле Черча получилась маленькая коническая пирамида камней, и Луис почувствовал себя на самом деле довольным. Все, казалось, шло правильно. Однако лунный свет зародил в его душе и другие чувства. Луис решил, что Элли никогда не должна увидеть это.., мысль о том, чтоб провести ее по тропинке через болото, там, где трясина.., от этого Речел может поседеть.., он побывал тут и ладно.

– Большая часть камней свалится, – сказал он Джаду, вставая и отряхивая свои штаны на коленях. Теперь он видел гораздо лучше. Несколькими движениями он разбросал оставшиеся камни. Джад, пока Луис строил пирамидку, внимательно смотрел на него.

– Конечно, – согласился старик. – Скажу тебе, это место очень древнее…

– Теперь пойдем домой?

– Конечно, – повторил старик и похлопал Луиса по плечу. – Ты все правильно сделал, Луис. Я знаю, все получится. Давай пойдем домой.

– Джад… – начал снова Луис, но Джад уже взял кирку и пошел к тропинке. Луису ничего не оставалось, как подобрать лопату и рысью помчаться следом; а потом он шел за стариком, постепенно восстанавливая дыхание. Он последний раз оглянулся на пирамиду, сложенную над могилой Уинстона Черчилля – кота его дочери, но она уже растаяла во тьме, и Луис не смог разглядеть ее. «Прокрутили фильм в обратную сторону», – устало подумал Луис.

Он не представлял, сколько сейчас времени, так как снял часы перед тем как лечь подремать в полдень, и забыл их на подлокотнике у кровати, но чувствовал себя страшно вымотанным, истощенным, обманутым. И еще он не мог вспомнить, чтоб так, по-собачьему выматывался, разве что в первый день, когда попал в команду по регби, еще в Высшей Школе, в Чикаго, лет шестнадцать или семнадцать назад.

Они возвращались той же дорогой, но Луис мало что сумел запомнить. Споткнулся, перелезая бурелом (это Луис запомнил) и пошел дальше покачиваясь. Неожиданно он подумал о Питере Пене. «Господи, я растерял все свои счастливые мысли и должен упасть»14, – подумал он, и в этот момент Джад протянул ему руку, надежную и твердую. А через несколько мгновений они уже шли по тропинке, оставив позади могилы кота Смаки и Трикси, «нашей домашней крольчихи Марты». Тут Луис бывал не только с Джадом и со своей семьей.

Он вспомнил прогулку с Виктором Пасковым (когда путь на хладбище показался ему таким тяжелым) и слова мертвеца. Луис попытался не думать, что между той прогулкой и сегодняшним путешествием есть какая-то связь. Еще ему пришло на ум, что прогулка получилась достаточно опасная, не в драматическом ключе Уилки Коллинз, а гораздо реальнее. Особенно то, как он надругался над своими руками, пока все происходящее казалось ему сном. Он мог ведь убиться, перелезая бурелом! Они оба могли убиться. Твердо можно быть уверенным, что нельзя вести себя так в трезвом виде. В своем нынешнем состоянии опустошенности, Луис готов был объяснить свое поведение замешательством и эмоциональным срывом, случившимся с ним из-за смерти любимца всей семьи.

Они, наконец, вернулись домой.

Не разговаривая, они подошли к дому Луиса и остановились у ворот гаража. Ветер постанывал и подвывал. Ничего не говоря, Луис пожал руку Джада.

– Я лучше пойду, – сказал Джад, наконец. – Лоуэлла Биссон или Руфи Парке уже, должно быть, привезли Норму домой, и она недоумевает, черт побери, куда я подевался.

– У тебя есть часы? – спросил Луис. Он удивился тому, что Нормы не было дома. Его мускулы говорили ему, что время давно за полночь.

– Конечно, – ответил Джад. – Я взял часы, когда переодевался перед тем, как уехала Норма.

Он выудил часы из кармана штанов и слегка нажал так, чтоб открылась крышечка.

– Восемь тридцать, – сказал он и со щелчком захлопнул крышечку.

– Восемь тридцать? – глупо повторил Луис. – Всего?

– А ты думал, что намного позже? – спросил Джад.

– Да, – согласился Луис.

– Ладно, увидимся завтра, Луис, – сказал Джад и пошел к своему дому.

– Джад?

Тот обернулся к Луису, слегка удивленный.

– Джад, что мы делали сегодня вечером?

– Мы хоронили кота твоей дочери.

– И это все?

– Да, – ответил Джад. – Ты, Луис, хороший человек, но задаешь слишком много вопросов. Иногда люди делают вещи, которые кажутся единственно верными! Это значит, что в глубине души, люди считают, что так поступать правильно. И если они все так сделают, а потом им начинают задавать вопросы – это нехорошо. У них может случиться расстройство желудка, и они начнут считать, что думали жопой и сделали все неправильно. Понимаешь, что я имею в виду?

– Да, – согласился Луис, думая, что Джад словно прочитал его мысли, когда они шли назад через пустырь к дому Луиса.

– О чем они не думают, так это о вопросах, которые могут вызвать сомнения, и о том, что они сами в глубине души могут начать сомневаться, – закончил Джад, пристально взглянув на Луиса. – Вот так-то, Луис.

– Думаю, может, ты и прав, – медленно проговорил Луис.

– То, что сокрыто в сердце мужчины, не дает ему много говорить о таких вещах. Понятно?

– Да…

– Нет, – резко сказал Джад, словно Луис и впрямь рассердил его. – Все не так. – И в его спокойном голосе была такая уверенность и такая неумолимость и что-то еще, что заставило Луиса покрыться мурашками. Он продолжал:

– Есть тайные вещи. Женщины считают, что лучше хранят секреты, но я считаю: у женщин есть несколько своих секретов: любая женщина, которая хоть что-нибудь соображает, скажет вам, что на самом деле ничего не понимает в сердце мужчины. Луис, у мужчин каменные сердца – крепкие, как и земля на том месте, где раньше хоронили Микмаки. Слишком тонкий слой почвы…Но мужчина тоже выращивает, что может.., и пожинает плоды.

– Джад…

Страницы: «« 345678910 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Я не знаю, где были мои мозги, когда я согласилась подменить свою сестру-близнеца на работе - теперь...
Если у парня, который строит тебе глазки, имеется ревнивая поклонница, жди беды. Смертельный полет с...
Никогда не разрывайте помолвку с темным лордом! Никогда! Ведь одного неосторожного взгляда будет дос...
Богатый. Властный. Беспринципный. Жестокий зверь в каменных джунглях и бесподобный любимец женщин. Н...
Сфера Миров… Она велика, почти безгранична. Тысячи геймеров в поисках славы, сокровищ и денег исслед...
Я попала другой мир, в лапы дракона и в безвыходную ситуацию. Здесь есть колдовство, магия, а еще – ...