Цианид Старк Кристина
– Да, – кивнула я, разглядывая застеленный пледом диван, на котором ему снова предстояло коротать ночи. – Ты правда не против спать отдельно?
– Мы уже говорили, и ты знаешь мой ответ, – сказал он, посылая мне улыбку.
– Знаю. Но мне все равно не по себе.
– Зато я счастлив, – сказал он. – Ты будешь крепко спать, и единственное, что тебя может беспокоить – это мой зверский храп.
Его подшучивания над тем, что казалось мне огромной проблемой, согревали мне душу. Хотелось отблагодарить его за это и дать понять, что как только мои панические атаки пройдут, я не останусь в долгу. И я придумала, как это сделать.
Вечером мы вместе посмотрели сериал, прикончили банку арахисового мороженого, и я ушла в свою комнату. «Спокойной ночи, Митчелл», – написала я ему в мессенджер, когда услышала, что он щелкнул выключателем и лег.
«Спокойной ночи, Ванесса», – ответил он.
«Можно мне отблагодарить тебя за все, что ты делаешь?»
«Я не делаю ничего особенного, так что и благодарить не за что» + сердечко.
«А если все равно хочу, можно?»
«Что ты задумала?» – спросил он, и я представила, как он улыбается, лежа в темноте и глядя на экран телефона.
«Просто небольшое пожелание спокойной ночи», – ответила я и приложила к сообщению фотографию: свое селфи, снятое в полумраке комнаты, на котором мою грудь прикрывали только волосы, рассыпавшиеся по плечам. Причем прикрывали весьма слегка.
«Ох, Несса…………»
«Получилось порадовать тебя?»
«Порадовать и вызвать множество других реакций, которые я не в состоянии контролировать».
Я рассмеялась так громко, что Митчелл, наверно, услышал даже за закрытой дверью.
«Я разрешаю тебе помочь своим реакциям, глядя на мое фото. Совсем не против».
«…………» – прислал он, и я снова рассмеялась.
«Спокойной ночи, Митчелл».
«Подожди».
Спустя пару секунду он тоже прислал свое селфи, на котором был без футболки. Мышцы бугрились под загорелой кожей, волосы были растрепаны и влажно блестели после душа. Я поймала себя на мысли, что совсем не прочь приложиться губами к его соскам. К каждому по очереди. Водить языком по его пирсингу. Исследовать его тело, каждый сантиметр. И позволить ему сделать то же самое со мной… Мои фантазии помчали вперед, как дикие, не угнаться.
«Ты тоже вызываешь у меня множество реакций, которые сложно контролировать, Митчелл».
«Я тайно надеялся на это».
Разглядывая его фото, я скользнула пальцами вниз, под резинку своего нижнего белья, и внезапно обнаружила влагу. Ее было так много, что впору было искать бумажные салфетки. Гору бумажных салфеток. Я была потрясена. Будто случайно обнаружила потайную дверь в комнате, которую всегда считала пустой.
Я проснулась раньше Митчелла на следующий день. Тихонько проскользнула на кухню и стала готовить завтрак, беззвучно напевая себе под нос. Разбила на сковородку яйца, поджарила хлеб в тостере, посыпала яичницу чеддером и кусочками авокадо и осталась очень довольна результатом. Когда я принялась варить кофе, стараясь не греметь чашками, то услышала шаги, и в следующую секунду на кухне объявился Митчелл, сонно потягиваясь.
– Доброе утро, бойфренд, – сказала я ему, и он тут же замер. Остановился посреди кухни, ошарашенно улыбаясь и прищурив один глаз.
– Можно поподробней с этого места? – проговорил он. – Кажется, я что-то пропустил.
– Пропустил, – кивнула я, невозмутимо протирая полотенцем чашки. – У тебя теперь есть девушка. Ее зовут Ванесса. От имени немного веет чучелами фазанов и напудренными париками, но все остальное вроде бы ничего. Она не смущается, разговаривая о порно, неплохо готовит свое коронное блюдо – яичницу, и по слухам вроде как… не холодная, а огонь.
Митчелл рассмеялся, подошел ко мне и положил ладони на мои щеки.
– Серьезно? – вымолвил он, вглядываясь в мои глаза, словно ожидая подвоха.
– Серьезней некуда. Ты рад?
– Это лучшая новость за последние двадцать шесть лет.
– То есть за всю твою жизнь? – улыбнулась я.
– Да, – сказал он и заключил меня в объятия.
Я закрыла глаза от наслаждения, держа в одной руке чашку, а в другой – упаковку молотого кофе. На мне была очень свободная полупрозрачная ночная рубашка, которая съехала с моего плеча, и Митчелл принялся ставить на него поцелуи, как печати. Я просто умирала от избытка нежности. Это так и ощущалось: будто во мне ее так много, что она не умещается внутри, и, чтобы не лопнуть, мне нужно выплеснуть ее на кого-то. Обильно и щедро.
– Как спал? – прошептала я, встречая его губы.
– Честно? Ужасно.
– Почему?
– Сложно спать с частью тела, которая увидела твое фото и спать передумала.
– Непристойности с утра пораньше, идеально, – рассмеялась я.
– Какие еще непристойности? Я имел в виду мозг. А ты о чем подумала? – улыбнулся он.
Я вспомнила о вчерашней переписке и почувствовала, как краска заливает лицо. Митчелл, очевидно, подумал о том же, потому что развернулся и сказал, что будет пить кофе на другом конце комнаты. И чтобы я не смела приближаться к нему или сходила в свою комнату и накинула что-то менее прозрачное.
Я сжалилась над ним и набросила на себя толстый шерстяной плед. Он сказал, что даже плед слишком сексуально смотрится на мне, и, пожалуй, он не будет смотреть на меня вовсе. Заявил, что лучше будет смотреть на кружочки желтков на своей тарелке, хотя после вчерашних селфи любые кружочки вызывают у него жесткую эрекцию. Весь наш завтрак я смеялась так, что есть толком не могла. Это было очень забавное и приятное утро, теплое и пушистое, как любимая пижама.
Мы упивались каждой его минутой, ровно как и новым статусом наших отношений. Теперь мы были не просто людьми, делившими одно жилье, а двумя частями чего-то целого. Двумя сторонами света, соединяющимися в одно небо.
Митчелл был прав, сказав, что если мы как-то обозначим наши отношения, то мои проблемы станут нашими общими проблемами, а это позволит мне начать по-другому относиться к ним. В то утро я ощущала все сказанное им так явственно, будто эти слова были материальны, как огонь или сталь, и теперь они точно так же, как огонь и сталь, могли отогреть и защитить меня.
Ближе к обеду Митчелл ушел на пробежку, а я взялась за работу над очередной статьей. И пока набрасывала план, получила письмо от отца, который, отчаявшись добраться до меня через телефон, взялся за электронную почту и накатал мне большое и злое письмо:
«Дерек решил не заявлять на того мальца, с которым ты явилась позавчера и который вышиб дверь в мой кабинет, стоило ему приревновать. Так что пусть спит спокойно, хотя по нему плачет тюрьма. Но тебе, дочка, я предлагаю подумать вот над чем: неужели ты думаешь, что он не станет разочарованием? Дерек сказал, что этот тип возил к вам еду из ресторана. Серьезно? Это твой выбор? На что ты будешь жить? В каких условиях? Вашего нищенского дохода может и хватит на жилье и продукты, но та жизнь, к которой ты привыкла, останется в прошлом. Ты не сможешь позволить себе новую машину, когда эта надоест. Не будешь ездить в путешествия по шесть раз за год. Забудь о дорогой одежде и роскошных ресторанах. А теперь скажи – чуть более нежный мальчик стоит всех этих мучений? Дерек признался мне, что возможно был слишком… страстен с тобой. Что вероятно твоя натура создана для более спокойных отношений с человеком, который беднее тебя и над которым ты могла бы доминировать. Мне трудно обо всем этом судить. Я не знаток новомодных веяний, но я точно знаю, что зов тела может обманывать. Я занимаюсь бракоразводными делами вот уже тридцать лет и точно знаю, что люди, не подходящие друг другу по статусу, никогда не бывают счастливы вместе. Адвокатша не будет счастлива с официантом, а владелец транснациональной корпорации не найдет счастье с деревенской простушкой. И точно так же Ванесса Элис Энрайт, наследница крупной юридической фирмы, недолго будет миловаться с мальчишкой с улицы, у которого ни образования, ни манер, ни будущего. Придет время, и ты сама поймешь, что дела постельные – это еще не все. Я буду ждать этого момента и дождусь. А ты до той поры постарайся хотя бы не забеременеть. Он уж точно заинтересован в том, чтобы на всю жизнь связать себя с такими, как мы».
Я быстро почитала сообщение и еще быстрее написала ответ, который так и жег мне язык с самой первой секунды:
«Жаль, что ты забыл, что ты и сам не из богатой семьи, а деньги на свое образование и первое дело занял у родителей мамы. Ее ты ни разу не обвинил в том, что она связалась с простаком. Так вот, продолжай эту прекрасную традицию и со мной. Буду благодарна».
Я сразу же отправила письмо – можно сказать, швырнула его отцу, захлопнула ноутбук и пошла на балкон курить. Сидела там полчаса и хмурилась, пока не пришел Митчелл.
– Все в норме? – спросил он, заглядывая на балкон.
– Да. Просто отец не знает, чем еще заняться, – сказала я и чмокнула Митчелла в губы.
– Он звонил?
– Написал.
– Снова хочет свести тебя с бывшим? – поинтересовался Митчелл, стаскивая мокрую майку и опасно усмехаясь.
– Нет. Решил напомнить, что счастье заключается в деньгах, – пожала плечами я, с неизменным интересом разглядывая обнаженный торс Митчелла.
– Ну, он прав частично.
– Нет, он не прав, – сказала я, нервно раскуривая очередную сигарету и пытаясь унять в пальцах дрожь. – Я всю жизнь сорила деньгами, ела в дорогих ресторанах, носила Баленсиагу и меняла машину каждый год от скуки. К двадцати пяти годам я объездила полмира. А теперь посмотри на меня – я затравленный, сломленный и психически нестабильный человек, который шарахается от своей тени. Меня так умело обработали, что насилие и унижение воспринимались как нечто, что я заслужила. Иногда у меня случаются такие панические атаки, что не хочется жить. Потом я оказалась у тебя, и впервые за долгое время ко мне вернулось чувство, что жизнь прекрасна. У меня есть только моя зарплата, которая чуть выше минимальной, я сама приготовила яичницу сегодня утром, а вместо Барселоны мы прогуляемся вдоль реки, у которой наверно даже названия нет. Но я счастлива, мне спокойно, и моя психика приходит в норму впервые за долгое время. Мне не хочется бежать, прятаться, покончить с собой. Наоборот. Хочется жить, просыпаться, дышать и быть счастливой. И если мой пример – это не доказательство того, что деньги не имеют никакой силы, то я не знаю, что тут еще можно сказать. Конечно, деньги не бывают лишними, но глобально они ничего не решают. Деньги – они как красивая винная бутылка, а твое счастье и мироощущение – тот напиток, который плещется внутри. Кажется, что они взаимосвязаны, и чем красивее бутылка, тем вкуснее будет вино, но ведь это не так. Красота бутылки никак не влияет на содержимое – внутри может оказаться как нектар богов, так и уксус. И вот я просыпаюсь каждое утро и думаю: лучше я буду пить нектар богов из жестянки, чем уксус из хрустального графина, – закончила я.
Митчелл взял у меня сигарету, сделал одну затяжку и выдохнул, глядя вдаль – на солнце, медленно гуляющее по крышам соседних домов. Ласково коснулся моей щеки и сказал:
– Я согласен, что главное – найти нектар. Но все же его куда приятней пить из хрусталя, чем из жестянки.
– Да мне не важно, Митчелл. Не важно, поверь. Богатство – это просто блажь, без которой я прекрасно проживу.
– Можно мне поделиться с тобой кое-чем? – спросил он. – Я давно хотел, но как-то не было случая.
– Смотря чем, – пробормотала я, разглядывая его самодовольное лицо и надеясь, что он не станет ради меня играть в лотерею или участвовать в каких-то сомнительных авантюрах, вроде финансовых пирамид.
– Я планирую поступить в Королевский хирургический колледж этим летом. Нужно сдать экзамены, я уже готов к ним, и внести оплату за первый год. Мы ни в чем не будем нуждаться. Я знаю, что в роскоши не заключается смысл жизни, но мне бы хотелось подарить ее тебе однажды. Просто так.
Он улыбнулся, задорно и совсем по-мальчишески, чмокнул меня в лоб и ушел в душ. А я так и осталась стоять посреди балкона, хлопая глазами. Митчелл умел удивлять. Он делал это постоянно с момента нашей первой встречи и уверенно продолжал эту традицию.
После обмена фотографиями прошлой ночью между нами что-то изменилось. Стало интенсивней и ярче, будто ветер подул на угли. Вчера я так возбудилась, глядя на его фото, что даже задумалась над новой главой в наших отношениях. Но стоило мне закрыть глаза и вообразить, как его тело ложится на мое, – и мне опять становилось не по себе.
Днем я наводила порядок в комнате, увидела свои таблетки и вспомнила, что они успокаивали не только боль, но и тревогу.
Митчелл тогда сказал, что не хотел бы, чтобы я принимала таблетки лишь бы снять нервозность, но я не видела иного решения для своей проблемы. Мое сердце хотело сделать этого парня счастливым. Мой страх возражал, что я не готова. А таблетки шепнули, что могут решить все неудобства.
Поэтому сразу после ужина я достала из блистера две штуки, положила на язык и запила чаем. В своей комнате я надела самое красивое нижнее белье, что у меня было. Завила волосы: вид у меня с ними становился романтичный и игривый, как у девчушки из романтичной комедии. Набросила сверху легкий шелковый халат и пришла к Митчеллу в гостиную.
Он сидел над своими пособиями для поступающих и не сразу поднял голову. А когда поднял, то медленно отложил все, что перед ним лежало, и, глубоко дыша, откинулся на спинку стула.
Теплый свет заливал его лицо и плечи. Отблески играли в растрепанных волосах. Я медленно приблизилась к нему и, не дыша, села на его колени, лицом к лицу. Митчелл так осторожно коснулся моей щеки, словно я была хрупкой драгоценностью, а не человеком. Я развязала тесемки халата и медленно спустила его с плеч.
– Ты уверена? – тихо спросил он, глядя на меня то ли с вожделением, то ли со страхом.
– Тсс, – остановила его я, положив палец на его мягкие теплые губы. Потом наклонилась и поцеловала его, тут же ощутив бедрами, как напряглось его тело подо мной.
Мой страх ушел. Таблетки сделали меня мягкой и податливой, как сливочное масло. Руки не тряслись, как обычно случалось, стоило Митчеллу приблизиться, и тревожность ушла глубоко на дно, как затонувший лайнер.
Митчелл расстегнул застежку моего лифчика и медленно, сантиметр за сантиметром, снял его. Свет лампы упал на мою обнаженную грудь, и я услышала, как он выдохнул – так тяжело, будто что-то ранило его.
– Я нравлюсь тебе? – спросила я.
– Настолько, что я боюсь к тебе прикоснуться.
Я рассмеялась, погладила его по плечам, млея от того, как твердо ощущались его мышцы под моим пальцами. Он обхватил мою грудь и ласково припал к ней ртом. Его губы сомкнулись над соском, посасывая его. Я придвинулась к нему ближе, стремительно пьянея от его прикосновений.
– Иди ко мне, – прошептал он, притягивая меня к себе ближе и усаживая прямо туда, где ткань его джинсов уже вовсю натянулась. – Ты чувствуешь меня?
Я кивнула, тут же утрачивая остатки разума под его взглядом. Так плавился бы шоколад на летней жаре.
– Я хочу, чтобы ты сказала мне, если почувствуешь страх или дискомфорт. Хорошо? И я сразу остановлюсь.
– Да, – согласилась я.
Он подхватил меня на руки и посадил на стол, сдвинув к краю учебники. Когда он встал напротив, я увидела, что его члену совсем тесно в штанах.
– Митчелл, мы можем пойти в постель? Я не хочу делать это в гостиной.
Дважды просить не пришлось, он отнес меня в постель и приглушил свет. Медленно снял рубашку и взялся за ремень. Все было хорошо, пока я не услышала металлический звон пряжки. Этот звук никогда не предвещал ничего приятного. Он полоснул по нервам, и я тут же интуитивно, не думая, отодвинулась к дальнему краю кровати, комкая простыню. Я зажмурилась и приказала себе расслабиться и ровно дышать, хотя кислород словно исчез из комнаты.
– Несса? – проговорил Митчелл.
– Что? – прошептала я, не открывая глаза.
– Ты дрожишь.
– Прости.
Митчелл прекратил раздеваться и лег рядом. Кровать скрипнула под весом его тела.
– Хочешь, чтобы мы остановились?
– А ты?..
Он рассмеялся, тихо и совсем без раздражения.
– Здесь решаешь ты, не я. Открой глаза, посмотри на меня, – попросил он.
Я подчинилась и посмотрела в склоненное надо мной лицо.
– Давай не будем раздеваться, ладно? Все слишком быстро, а я не хочу тебя пугать. Мы сделаем что-то… маленькое. И нестрашное.
Я рассмеялась и почувствовала, как напряжение снова оставляет меня.
– Например что?
– Дай мне свою руку, – попросил Митчелл, легко касаясь губами моих губ.
Я повиновалась, он взял мою ладонь и положил на свою грудь. Я снова почувствовала металлический шарик пирсинга под своими пальцами и его теплую, бархатную кожу, которая покрывалась мурашками там, где я ее трогала.
– Когда ты касаешься меня, это уже секс, – сказал он.
Его голос, нежность и то, что он остановился, лишь бы не пугать меня, – все это вернуло мне спокойствие. Я перестала трястись, выдохнула, провела ладонью по его груди вверх и вниз. Простое движение, но как же бурно Митчелл отреагировал на него: дыхание сбилось, лицо порозовело, пальцы впились в простынь, на предплечьях проступили вены. Я была счастлива, не могла поверить, что этого может быть достаточно, чтобы мужчина завелся…
– Коснись меня снова, – попросил Митчелл.
– Ты хочешь этого?
– Безумно.
Дерек никогда не просил моей ласки. Наоборот, ему нравилось мое сопротивление и борьба. Поэтому в ласках я была просто никчемной, в чем тут же призналась.
– Это не никчемность, – сказал Митчелл. – Это твои нежные цветы пытаются пробиться наружу сквозь толстый слой пепла, камней и битого стекла, которыми их завалило. Самые прекрасные цветы.
Он коснулся моих губ своими. Я снова провела ладонью по его груди, но на этот раз не остановилась у ремня, а скользнула ниже – туда, где его желание уже достигло пика. Погладила его через ткань – чуть смелее, увереннее. Меня возбуждала его нежность, его тихие слова, которые он шептал мне на ухо, его поцелуи и желание не сделать мне больно.
Успокоенная и обласканная, я сама расстегнула его ремень и запустила руку под ткань его штанов, под кромку белья. А рука Митчелла скользнула под резинку моих пижамных шорт, и его пальцы коснулись моей промежности, такой разгоряченной, что белье внезапно стало тесным.
– Как ты могла вообразить себя холодной, Несса… – пробормотал он мне в шею, – если ты открытый огонь?
Меня затопило такое счастье, будто мной восхитились впервые в жизни. Будто я всю жизнь была оборвышем, попрошайкой, третьим сортом – и вдруг меня короновали! Одели в золото, бархат и положили меч к моим ногам…
Он ласкал меня: его пальцы гладили меня, скользили вверх и вниз вдоль клитора, творя со мной что-то невообразимое. А я ласкала его, неторопливо, прислушиваясь к своим ощущениям. Я чувствовала себя окрыленной, пьяной от счастья и… обманутой. Оказывается, все это время, пока Дерек вытирал об меня ноги, я могла бы быть наградой для другого человека. И он относился бы ко мне, как к награде, а не как к подстилке.
Так случилась наша первая близость. Проникновения не было, мы не зашли далеко. Все было предельно осторожно, словно мы играли с заряженными револьверами. Но в этой нежной, как кружево, близости было больше секса, чем в ярости самых знойных самцов.
Я даже не смогла сдержать слез, когда все закончилось. Уткнулась в его грудь, тихо всхлипывая. Митчелл развернул к себе мое лицо, пытаясь успокоить и поглаживая мои щеки. Смотрел минуту, две, вглядываясь в мои зрачки. Он аккуратно повернул мой подбородок к свету лампы и тихо спросил:
– Ты принимала таблетки?
Глава 15
Нечто первоклассное
Его простой вопрос посеял во мне такой страх и панику, что у меня пропал голос. Почему-то я не могла вынести его взгляд.
– Прости меня, – зашептала я, закрывая глаза, лишь бы он больше не видел зрачков, которые меня выдали. – Я просто пыталась найти способ снять стресс и сделать для тебя хоть что-то. Я знаю, ты не хотел, чтобы я принимала их, но я не знала, как убрать страх.
Я села на кровати, комкая простынь и сжимая в кулаках одеяло. Чувство удушающей паники было настолько сильным, что меня начало трясти.
– Тихо, тихо, – Митчелл тоже сел, положил горячие ладони на мои щеки и принялся успокаивать. – Я ни в чем тебя не виню. Ни в чем. Ты взрослый человек и имеешь право поступать, как считаешь нужным. Не закрывайся и не бойся.
Он обнял меня и то, что он совсем не вышел из себя, ни капли, – потрясло меня едва ли не сильнее только что случившихся крышесносных ласк.
– Я бы не хотел, чтобы ты принимала таблетки только чтобы расслабиться, – сказал он. – Но это не значит, что я буду злиться или считать себя оскорбленным, окей? Ты не моя собственность, и я не могу указывать тебе, что делать, Несса. Ты можешь принять мои пожелания, а можешь отвергнуть. Но, что бы ты ни решила, я хочу быть с тобой.
Только встречая безусловное добро, понимаешь, как много встречала зла. Только выходя на яркий свет, осознаешь, как долго сидела в темноте. Только в нежных руках начинаешь постигать, как много боли тебе причинили тебе другие.
Я обняла его, беспорядочно целуя и благодаря. Он наверно так и не понял, насколько ужасной реакции я ожидала от него и насколько восхитительную получила. Он доверял мне, он не пытался мной управлять или даже просто высказать свое недовольство, и это открытие было ничуть не хуже оргазма, до которого он меня только что довел.
Все, что случилось той ночью, и правда напоминало пепелище, на котором Митчелл неторопливо и аккуратно искал крохотные бутоны моих цветов и, голыми руками разгребая щебень, стекло и пепел, помогал им пробиться к свету.
– Вот у кого все прекрасно, – сказала Эми, целуя меня в щеку. – Рассказывай, милая, как у тебя дела? Ты сияешь ярче, чем виниры Эндрю, а это, согласись, серьезное заявление.
Мы с Эми и Магдой только что завалились в кафе через дорогу от офиса и планировали напиться кофе до невменяемости. Утро было таким серым и промозглым, что, казалось, без кофеина и сахара его совершенно невозможно осмыслить и пережить.
– Я просто хорошо ем и сплю, – улыбнулась я, отбрасывая на спину промокшие волосы и стряхивая капли с плаща.
– Что ешь, с кем спишь? – подмигнула Магда, наспех заказывая официанту кофе и тосты с вареньем.
– Секрет, – сказала я.
– Ох уж эти секретики, а мы, может, хотим подробностей, – улыбнулась Магда, усаживаясь рядом и потирая замерзшие руки.
– Обойдетесь.
Эми и Магда рассмеялись, переглядываясь.
– Что? – спросила я.
– Я была в Талле позавчера. Ездила в NCT-центр на техосмотр и… Ну, в общем, Дублин маленький, ты же в курсе. Я видела тебя с каким-то горячим красавчиком в парке у реки, – сказала Магда, улыбаясь так радостно, словно только что нашла пятьдесят евро прямо под столом.
– Тебе показалось, – ответила я, но предательский румянец похоже все-таки выдал меня.
– Вы держались за руки, – добавила Магда.
– Что? За руки?! – подскочила Эми. – Это становится все интересней.
– Это у него ты живешь?
– Вы встречаетесь?
– Не тот ли это парень, который был на нашем корпоративе? Мне показалось, что это был он.
– Нет, – пискнула я, снова чувствуя, как жар заливает лицо.
Магда чокнулась стаканом с Эми, и обе довольно рассмеялись.
– Ванесса встречается с красавчиком с вечеринки, вот что. Обалдеть. И судя по лицу, это правда.
Я закрыла лицо руками, кошмарно краснея.
– Я не была готова к такому допросу, это нечестно.
– Мы сами не были к такому готовы, – рассмеялась Магда. – Тихоня Ванесса и самый горячий очаровашка, которого наш женский коллектив когда-либо видел.
– Теперь понятно, как он попал на наш банкет. Вы уже тогда были вместе?
– Нет, между нами на тот момент ничего не было. У меня просто был лишний билет, – пояснила я.
– А, ну да, ну да, – засмеялись они.
– Клянусь!
– Ты счастлива? – просила Эми, ласково ероша мои волосы. – По лицу и так видно, но ты скажи вслух.
– Очень, – призналась я. – Все так, как я и мечтать не могла.
– Родители в курсе?
– Да. Но лучше бы не были. Отец как с катушек слетел, хочет, чтобы я вернулась к Дереку.
– А чем Очаровашка ему не угодил?
– Митчелл не дотягивает до отцовских стандартов идеальности. Летом готовится поступать в Королевский Хирургический колледж, а пока подрабатывает курьером. Я с ним и познакомилась, собственно, когда он еду к нам привез.
– Курьер? Могу представить, какой разнос тебе устроила семья, – покачала головой Эми.
– У меня просто война с ними, если честно, – призналась я. – Пришлось отказаться от родительских денег и от права наследования. Пришлось практически порвать с ними, чтобы больше не видеть Дерека, которого они без конца приводят ко мне, будто он племенной жеребец, а я… Ну вы поняли. Но я не собираюсь опускать руки. Я знаю, за что борюсь. Мне хорошо с Митчеллом. До головокружения. Рядом с ним всегда такое чувство, будто… я дома. Думаю, я наконец счастлива.
– Вообще-то это заметно даже без слов, – кивнула Магда. – Ты еще никогда так не сияла. Просто стадионы тобой освещать можно. И мы очень за тебя рады. Продолжай в том же духе и не вздумай останавливаться.
Я была так растрогана, что украдкой даже смахнула слезу.
– Не реви. Ты свое уже отревела, – сказала Эми. – Лучше расскажи нам об Очаровашке побольше. Ты обмолвилась, что он готовится к поступлению в Королевский Хирургический?
– Да, уже этим летом!
– Прекрасное решение. Учитывая, что зарплата хирурга во много раз больше журналистского пайка…
– Что есть, то есть, – согласилась я. – Странно, что у нас каждый второй не идет в хирурги. Это же как джекпот сорвать…
– А я тебе объясню почему, – сказала Эми, жестом требуя у официанта подлить нам всем кофе. – Во-первых, учеба дорогая. Если ты не талантливый выпускник школы, набравший проходной балл, то будешь платить восемь тысяч евро в год. Помножь это на пять-шесть лет. Во-вторых, прибавь стоимость ренты в кампусе – еще десять тысяч в год. На подработку вряд ли останется время: нужно учиться, чтобы поспевать за программой, а если без подработки, то придется жестко экономить. Быть студентом-медиком без того, чтобы кто-то прикрыл твою спину, – это все равно что быть голодным бродягой. Ну и в-третьих, это тяжелая учеба. Нужно быть способным усвоить колоссальные объемы информации, а с этим у нашего поколения блогеров и инста-моделей[11] большие сложности. Вот и получается, что даже зарплата в сто тысяч евро не спасает страну от недостатка врачей. Большинство просто идет сразу же после школы продавать кроссовки и обслуживать столики…
Я поболтала в чашке остатки кофе и залпом выпила. До настоящего момента я даже не задумывалась, насколько тяжело быть студентом, если у тебя нет состоятельных родителей. Моя семья оплатила мне учебу в Тринити, жилье, машину и безбедную студенческую жизнь. Но, интересно, как бы я выкручивалась, если бы помимо платы за обучение должна была бы еще и содержать себя. Что собирается делать Митчелл, когда поступит? Будет днем слушать лекции, а ночью развозить еду? А когда же он собирается спать? А когда будет сидеть в библиотеке и зубрить многостраничные медицинские учебники?
Ему нужен тыл.
И этим тылом могла бы стать я.
Митчелл заехал за мной после работы. Он весь день развозил заказы. Кисть еще не зажила, но он божился, что она болит гораздо меньше и крутить руль практически не больно. Я только глаза закатывала и даже злилась. Мне казалось, что он совсем себя не щадит.
А после, не заезжая домой, мы отправились прямиком в женскую клинику, где врач вынула мою внутриматочную спираль. Было больно, весь вечер мучили сильные спазмы, но меня переполняло огромное счастье и легкость. Я словно избавилась не только от мучений, но и от незримого груза своих прошлых отношений.
Дома Митчелл приготовил мне равиоли, принес теплое молоко и таблетку парацетамола, и я все слопала в один присест. Потом он завернул меня в одеяло, обнял и мы смотрели «Бриджертонов», без конца подкалывая друг друга. Он сказал, что из меня вышла бы самая настоящая герцогиня, а я заявила, причем совершенно серьезно, что из него вышел бы роскошный герцог.
– В тебе есть нечто первоклассное, – сказала я. – Да, думаю, ты и сам это знаешь.
– Первоклассное умение водить велосипед, – сказал он с показной серьезностью, и я рассмеялась.
– Да ладно вам, господин Макферсон. Вы входите в комнату, и все прекращают говорить. Вывели умение носить рубашку на запредельный уровень мастерства. Обращаетесь с женщинами так по-рыцарски, что хочется вернуть обратно средние века. А, и еще целуетесь так, как будто у вас докторская степень в этом искусстве.
Митчелл откинул голову и расхохотался. Он отказывался признавать свою офигенность и первоклассность, но, думаю, в глубине души знал это. Не может быть, чтобы еще никто не сказал ему об этом или он сам не прочитал это во взглядах других женщин.
– Я сегодня призналась подругам, что встречаюсь с тобой, – сказала я. – С тем самым горячим парнем, который был на банкете.
– Ох. Наступает мой звездный час? – усмехнулся он, целуя меня в волосы.
– Скорее мой звездный час. Мои подруги запомнили тебя так хорошо, будто ты был первой и последней в их жизни суперзвездой.
– Да прекрати, – рассмеялся он.
– Они правда запомнили тебя. Так что не спорь, когда я говорю, что из тебя вышел бы первоклассный герцог.
– Шмерцог, – закончил Митчелл, совершенно отказываясь воспринимать меня всерьез.
Я бросила в него подушку, он увернулся, схватил меня за одеяло и притянул к себе. Прижался губами к моим губам, и я тут же забыла, о чем мы говорили.
Мы снова спали в одной постели в ту ночь. Ничего не было, просто обнимались и медленно, лениво целовались, сплетаясь ногами и руками.
– Если бы ты мог получить какую-то одну вещь прямо сейчас, что бы это было? – прошептала я.
Мне хотелось услышать что-то вроде «твою любовь» или «сделать тебя своей» и полностью раствориться в этом ответе. Но Митчелл подумал секунду и сказал:
– Чтобы ты больше никогда не страдала.
Глава 16
Демоны прошлого
В субботу я встретилась с мамой в кафе. Мы заказали оладьи с ягодным соусом и капучино. Она так пристально изучала мое лицо, словно на нем были написаны самые последние скандальные новости. Мама выглядела очень устало и озабоченно, мне даже показалось, что она заболела.
– Я в порядке, – поспешила сказать она, как только мы уселись за столик. – Просто Тайлер Стаффорд вчера решил прокрутить по кругу всю дискографию Гоустмейна. Под песню «Сыт по горло» я встретила рассвет. Не спрашивай, откуда я все это знаю…
– Кажется, это самое крутое, что я от тебя слышала, – рассмеялась я.
– «Сыт по горло, тошнит от наркотиков, показушной любви и драмы, куплю хату своей маме, думаю, конец не за горами…» [12] – пропела мама, постукивая туфелькой по ножке стола.
– Так и до музыкального обозревателя недалеко, – сказала я. – Если фирма обанкротится, могу пробить для тебя авторскую колонку в «Зумере»… Хочешь, поговорю с ним?
– Не надо. Справедливости ради, он старается взяться за ум. Молодой пастор приезжает к нему чуть ли не каждый день. Вчера я даже поймала его у машины, на которой он приехал, и пожелала терпения и сил. Они Библию изучают вместе, представляешь!
Я вспомнила, как Тайлер и этот самый пастор смотрели друг на друга в ту ночь, когда подбросили меня до «Кей-Тауна». Скорее всего, они были любовниками. Просто друзья не поедали бы друг друга глазами.
– Библию? А, ну тогда все точно будет хорошо, – ответила я, пряча улыбку.
– Что произошло в кабинете отца, когда меня не было? – спросила мама, резко меняя тему. Она то и дело поправляла воротник, словно ей было тяжело дышать.
Я отпила кофе и, размазывая вилкой ягодный соус по тарелке, все рассказала. О том, как отец позвонил мне и сказал, что плохо себя чувствует. Как я прилетела к нему сломя голову. Как в его кабинете вместо него оказался Дерек. Как он начал с извинений, а закончил тем, что снова накинулся на меня. И если бы не Митчелл, который приехал со мной и услышал мои крики, то все повторилось бы снова.
Читать бесплатно другие книги:
