Нина Кистяева Марина
- Ничего не хочешь сказать? – негромко и слишком спокойно поинтересовался отец.
- Я вас люблю, - улыбнулась Нина. А что она могла ещё сказать?
- Нина…
- Руслан, - предупреждающе оборвала мужа Катерина и поднялась. – Так. Давайте поступим следующим образом. Нечего играть в гляделки. Нина с дороги, она устала. Руслан… Не прожигай во мне дыры взглядом, не поможет. Сейчас вы все поедете по домам. Да-да, все. Нина пусть ложится отдыхать. Я останусь с ней.
- Мам…
- Нина, здесь без вариантов. Поверь – мой план самый щадящий.
Нине показалось, или мама с трудом сдержала усмешку?
Возвращение домой оказалось не таким страшным, как рисовалось девушке. Уже то, что Иван по дороге не грозился всех четвертовать и не отдал бойцам приказания выдвигаться к яхте Корицкого, можно считать оптимистическими показателями.
Дома тоже всё оказалось не так и плохо. Плохо было – да. И стыдно.
Как ни крути, но неприятно, когда твоя личная жизни выходит на всеобщее обозрение.
Удивительно, но мужчины прислушались. И даже согласились уехать. Диму, который как раз только прибыл, развернули у порога. Тот успел лишь поздороваться.
- И что теперь будет, мам? – спросила Нина, дождавшись, пока мужская часть семейства Ковалей покинула комнату.
Катерина подошла к ней и обняла дочь.
- Да ничего не будет, - вздохнула женщина, крепче прижимая родное дитя к себе.
Нина обняла маму в ответ. Прикрыла глаза и расслабилась.
Екатерина неспешно поглаживала её по волосам и спине.
- Девочка ты моя… Маленькая…
Не было ни упреков, ни лишних расспросов. Родной человек давал понять, что она рядом. И только.
От ласкового голоса матери снова захотелось плакать.
Нина прокашлялась, прочистив горло.
- Мам, может, в сауну, а?
- Ты точно не хочешь спать?
- Да какой тут сон.
- Тогда пойдем. Мне, если честно, расслабиться тоже не помешает. Что-то…нервно.
Нина усмехнулась.
- И не говори.
Две женщины спустились на нулевой этаж.
- Как насчет того, чтобы выпить?
- Екатерина Викторовна, ты собираешь спаивать собственную дочь?
- Я хочу выпить. Ещё… Потому что, - женщина покачала головой, вскидывая брови кверху.
Они прошли в зону сауны и немного погрелись. Нина распарилась, чувствуя, как напряжение покидает тело, как накатывает приятная усталость, когда даже говорить лень. Она посмотрела на мать. Та так же лежала с прикрытыми глазами. Нина протянула руку и коснулась ладони матери.
- Спасибо, мам, - прошептала она.
Женщины переплели пальцы и ничего не говорили некоторое время.
Нина была благодарна маме, что та не начала расспросов, не полезла в душу. Хотя, зная Екатерину Викторовну, сложно было представить, что она с ходу начнет тотальный расспрос, что и как. Их мама умела выуживать информацию более тонкими методами. Обе женщины знали, что Нина не расскажет ничего, что не сочтет нужным. Нина и раньше особо не делилась своими сердечными переживаниями, предпочитала обдумывать всё сама.
Дообдумывала…
- Мам…
- У?
- Сильно сердишься на меня?
- Нет. Не сержусь. Больше испугалась. Мы же не сразу узнали, где ты.
- А папа?
- Папа тоже испугался. Побледнел сильно.
Нина вздохнула, испытывая вину. Маниакальная тревога и жажда контроля у отца была связана с тем, что много лет назад на его глазах убили его старшую дочь, сестру-близнеца матери Арсения. Они были в плену, и ему не удалось её спасти. С тех пор всё, что касалось безопасности его семьи, доходило у отца до сверхнормы. Та же история с чипом, например. Кстати, из Олеси его убрали?
- Мне жаль, мам. Честно. Я планировала вернуться раньше.
- Ребенок, ты понимаешь, что мне очень трудно сдержаться и не начать тебя отчитывать?
- Понима-аю, - отчего-то довольно протянула Нина, переворачиваясь набок. – Ты не делаешь это потому, что ты - самая крутая мама на свете. Ну-у, и, наверное, ещё по той причине, что мне двадцать. И я якобы совершеннолетняя. И имею право на ошибки. И ещё что-то можно добавить, но мне откровенно лень, потому что температура тела повысилась.
Екатерина Викторовна улыбнулась сквозь выступившие слезы.
- Ты в курсе, что наши мужчины в шоке от той операции, что ты провернула?
- Значит, не один Вано под впечатлением?
- Под впечатлением все. Но ты же тоже понимаешь, что отец так дело не оставит и тебе всё-таки влетит? Сейчас он немного отойдет и устроит разбор полетов. Не посмотрит, что ты взрослая.
- А если я ему напомню, что у вас договор о невмешательстве в личную жизнь детей?
- Ээээ, - у Екатерины Викторовны на лице отобразилось неподдельное удивление, - откуда ты о нем знаешь?
- Знаю. На самом деле несложно догадаться. Я несколько раз замечала, что, когда папа начинал что-то говорил про нас, ты ему посылала многозначительный взгляд. И папа резко менял темы. Причем, так вызывающе демонстративно, что невольно закрадывались сомнения. Поэтому я и решила, что между вами есть некая договоренность.
- Да-а, ты точно дочь своего отца, - довольно протянула Катя, сильнее сжимая ладонь дочери. Ей хотелось о многом расспросить Нину. Узнать у неё. Уточнить. Катя смотрела на свою повзрослевшую девочку, и слова застревали в горле.
Вырос последний ребенок…
Вот теперь точно.
И чем дольше всматривалась Катя в лицо дочери, тем сильнее хотелось отмотать время назад. Сделать всё возможное и невозможное, чтобы защитить дочку от разочарования.
Её девочка из поездки не вернулась счастливой. В серых глазах не сверкает довольный сытый блеск. Скорее, легкая паника и боль, которую она отчаянно пытается скрыть. Можно подумать, что она опасалась гнева отца. Но уж Нине-то отлично было известно, что отец покричит, пошумит, да и ограничится предупреждением, сказанным леденящим душу голосом, ну, может, введет какие-то ограничения. На этом всё. Это с сыновьями он мог быть строгим, даже суровым отцом, но с дочкой…
А вот Катя не находила себе место. То, что Нина влюблена в Костю Корицкого, она тоже знала. Руслан рассказал. Костя нравился Кате как человек. Целеустремленный, сильный мужчина.
Но…
Были чертовы «но», которые так просто не убрать. И именно они выступали преградой между ним и их Ниной.
Раньше Корицкий был вхож в их дом. Именно вхож, потому что Руслан давно завел правило приглашать в дом только тех, кому он доверял и кого уважал. Несмотря на то, что Корицкий был намного его младше, они быстро нашли общий язык. Начали вести дела.
А потом… всё изменилось.
Сын Кости погиб в аварии, жена оказалась в коме. Корицкий уехал из России, и казалось, на этом история должна была завершиться. А нет.
Их дочь начала шахматную партию.
Оставалось надеяться, что всем хватит мудрости и терпения довести партию до счастливого финала.
Нина видела, что мама задумалась. Она зажевала губу, собираясь с мыслями. Оказалось, довольно трудно сосредоточиться на чем-либо.
- Мам, - позвала она родительницу, и задала вопрос, терзавший её последние часы. – А вы были на похоронах Полины Корицкой?
- Были.
Нина прикрыла глаза, прислушиваясь к себе.
А что прислушиваться?
Сердце по-прежнему болело.
Даже не так.
Сначала оно зашлось в истерике от иронии. Получила, Нина Коваль? Когда ты активно изображала из себя шлюшку, жена Кости, находящаяся последние четыре года на аппарате искусственного дыхания, умирала. Кто решил над ними всеми так зло пошутить во второй раз? Разве такое возможно?
Когда Ваня сообщил эту новость, она смотрела на него расширяющимися от шока глазами и не находила, что сказать. Открыла рот и закрыла. Потом снова собралась что-то сказать. Но не сказала. Ничего.
Моральная сторона жизни била наотмашь, не щадя.
Как так?
Нина никогда не хотела смерти Полины. Никогда. Ей было её жаль. Соперничать со здоровой женщиной – это одно. А знать, что у любимого жена находится в пограничном состоянии – другое.
Сколько раз Нина корила себя? Говорила, что нельзя любить человека, у которого больная жена. Что ничего хорошего из этого не выйдет. Но сердцу не прикажешь. К тому же, когда Нина начала собирать информацию про Корицкого, то всплыли интересные подробности. Перед аварией в окружении Корицких шли разговоры, что они собираются разводиться. Полину видели с другим мужчиной. И вроде бы сам Корицкий был в курсе.
У Нины шла голова кругом. На тот момент ей казались подобные изыскания чем-то невероятным. Она, будучи максималисткой и в силу своего возраста, рвала и метала.
- То есть она гуляла от Кости?
- Нет, - ответил Арс, развалившись на диване и задрав ноги на подлокотник. – Полина Корицкая нормальная бабенка была. С принципами.
- Не была, Арс! Она ещё живая…
- Извини, да, что-то я погорячился. Но смысла не меняет! Тот мужик ей нравился. Она ему тоже. Они типа только кофе пили. Даже за ручки не держались. Но между ними искрило…
Значит, Нина не была бы разлучницей.
Если, конечно, Корицкий в ней заинтересован…
Последняя фраза была лишней, как ни крути.
Он так на неё смотрел…
И следил. И инфу на неё собирал.
И девочек покупал её типажа.
У Нины сердце обливалось кровью.
Что получается – если бы она мирно сидела дома, не дурканула, то…дождалась Костю?
Он бы пришел… Пришел же?
Выждал какое-то время. Возможно, месяц или полгода, и пригласил её на свидание. Она бы согласилась. Надела самое любимое платье, туфли на высокой шпильке. Потом она их, конечно бы, сняла и гуляла с любимым босиком…
Даже не гуляла. Летала на крыльях любви, зная, что впереди их ждет долгая и, самое главное, счастливая жизнь. Как у мамы с папой. Разница в возрасте не смущала Нину, она на неё не обращала внимания.
Поймав взгляд брата в самолете, Нина отвернулась к иллюминатору. Иван молча ей сочувствовал. Потому что тоже всё сопоставил.
Как-то неправильно получалось. Искаженно.
- И…что теперь будет? – голос Нины прозвучал жалко.
Она сама себя ненавидела в тот момент. За слабость, за то, что, выбрав «право на ошибку», упустила шанс на другое отношение.
Костя же узнает, кто с ним был… Рано или поздно.
- Не знаю, Нинуль. Честно. С папой ещё не говорила. Но он звонил Корицкому, когда вы были с Ваней в пути.
- Что?! – Нина едва не подпрыгнула от последних слов матери. Ещё не веря до конца в услышанное, продолжила смотреть на родительницу. У той на лице тоже отразилось сочувствие, как и у брата ранее.
- Ему надо было выплеснуть эмоции.
- И он выплеснул, да?
- Получается, да.
- Ну зачем? Господи…
Девушка упала спиной на полок и закрыла лицо руками. Её разрывало изнутри на мелкие части. Одна новость перекрывала другую.
И что сейчас думает Костя?
Про неё, про ситуацию в целом. Она улетала с гордо поднятой головой, намереваясь сохранить тайну, если не навсегда, то на определенное количество времени.
А тут… Свои же и сдали.
Откинув эмоции, Нина в глубине души понимала, что папа иначе поступить не мог. Теперь становилось понятно, почему ей не отвесили люлей с захода. Всех собак спустили на Корицкого.
Как же стыдно… Безумно.
Всё переплелось, смешалось в какой-то адский клубок, распутать который пока не представлялось возможности.
- Дочь…
Нина замотала головой, отказываясь отрывать руки от лица.
- Я спрошу только раз. Хорошо? Мне надо знать. Вы предохранялись?
Нина кивнула.
- Презервативы или таблетки?
Мама такая мама.
- Первое, - пробубнила девушка, сгорая от стыда.
Мама хотела остаться у неё переночевать. Нина отказалась.
- Езжай к папе. Я позвоню.
- Обещаешь?
- Да. Завтра с утра.
- Может, приедешь?
- Посмотрим.
- Нина…
- Мам, я вас с папой очень сильно люблю.
Оставшись одна, Нина позвонила Арсу.
- Ты как? Живая?
- А ты?
- Почти. От Диманыча прилетело. Этот придурок примчался ко мне на хату и врезал.
Нина закатила глаза.
Веселая у неё семья, что тут скажешь.
- Потом вы хотя бы выпили?
- Обижаешь, - хмыкнул Арсений, выдавая себя с головой. – Бутылку уговорили.
- Славно. Завтра приедешь ко мне?
- Хм… Думаешь, твои пустят? Они наверняка вокруг твоего дома противотанковых ежей за ночь раскидают.
- И такое может быть.
Всё. Всем позвонила. Всем показалась.
Жива. Здорова.
То, что сердце болит – другое.
Нина прошла в спальню, забралась на кровать, подтянула ноги к груди. Посидев некоторое время, достала ноут. Похороны жены крупного бизнесмена освещались прессой. И как Нина не догадалась загуглить про Корицкого, когда находилась у него на яхте?
Главное, и персонал ни словом не обмолвился о трагедии. Если подумать, они и должны были молчать. Сплетничать о хозяине строго запрещалось, за такое лишиться работы – плевое дело.
Пока Нина всматривалась в траурные фотографии, на её телефон пошёл вызов. Девушка нахмурилась. Скорее всего, Дима звонил. Только с ним она не разговаривала ещё.
Она потянулась за мобильником. Взяла в руки и…
Палец остановился в нескольких миллиметров от того, чтобы не мазнуть по экрану и не принять вызов.
Звонили с неизвестного номера. А номер Нины знали единицы.
Организм девушки мгновенно отреагировал на происходящее странным образом. Низ живота скрутило, потянуло.
Нина досчитала до десяти.
Не будет отвечать…
Мало ли…
Во рту тоже пересохло.
А вызов всё шел… Потом резко оборвался. Нина продолжила держать телефон в руках, отказываясь думать о том, кто мог звонить.
В следующие секунды на аппарат упало сообщение.
«Наигралась, милая? На что спорила, девочка?»
Глава 14
- Так ты приедешь ко мне на «именины»?
Нина посмотрела на себя в зеркало. Звонок кузена застал её перед выходом из дома.
Она собралась на пробежку. Ей необходимо движение, иначе она сойдет с ума.
- Сколько приглашенных?
- Немного. С тобой двенадцать.
- До чертовой дюжины не будешь тянуть?
Арсений тоже не любил большие компании и очень избранно относился к новым знакомствам. Видимо, у них – у Ковалей и Зиминых – это в крови.
Именинами Арс называл день, про который в народе принято называть «родился в рубашке», «второй день рождения». Три года назад он катался на лыжах и случилось непредвиденное – на спуске столкнулся с ещё одним лыжником. Трасса имела «синий» уровень, Арсений, с детства увлекающийся горными лыжами, не смог уйти от столкновения при пересечении трасс. По едва не ставшей фатальной случайности, шлем Арса был недостаточно закреплен и слетел с головы молодого человека. Врачи открыто говорили, что ему сильно повезло, он выжил, хотя и провел несколько дней без сознания.
Надо ли говорить, что ровно через год Арсений Зимин снова съехал с той самой трассы?
Безумство у них тоже в крови.
- Короче, я тебя жду. И никаких отговорок не приму. Ты свой шанс упустила.
Последнее предложение можно было отнести не только к «именинам» Арсения.
Нина вышла из дома и направилась в парк. Два охранника побежали за ней следом.
Прошла неделя.
Целых бесконечно долгих семь дней.
Что произошло за этот период? Особо ничего.
С папой она всё же немного поругалась. Тот начал отчитывать её за безрассудный поступок, но, как позже проанализировала Нина, его больше волновала её безопасность.
- Тебе могли навредить! – отец перешел на повышенный тон.
- Пап…, - она пыталась ещё улыбаться, - я всегда могла всё остановить. Назвав своё имя.
- И думаешь, тебе поверили бы?
- Нет?
Отец сжал челюсть.
Поверили бы… Куда бы делись.
Маму больше волновало её физическое состояние. Она даже намекала на то, что надо сходить к врачу. Провериться, удостовериться, что с организмом всё в порядке.
- Я не беременна, - не выдержала Нина в конечном итоге. Суета вокруг неё начала неимоверно раздражать. Она никогда не любила быть в центре внимания, а тут постоянные звонки и визиты.
- Я не об этом.
- А о чем?
- Мало ли… Разрывы и прочее…
Услышав последнее, Нина не выдержала и расплакалась, чем снова напугала мать. Та подскочила к ней, что-то говорила. А Нину несло… уносило в прошлое… туда, где были руки Корицкого, его запах, его тело.
- Не было…на…насилия, - заикаясь и срываясь на всхлипы, зашептала Нина. - Я люблю его, мам! Как же сильно я его люблю…
Она ничего не могла с собой поделать. Чувства никуда не делись. Да и хотела ли она с ними расставаться, вот в чем вопрос.
Говорили, что в их семье рождаются однолюбы. Нина подтверждала. Она за прошедшую неделю как только ни пыталась вытравить Корицкого из головы и сердца, ничего не получалось. Особенно тяжело было ночами. Нина ворочалась, не находила себе места.
То есть Константин решил, что она приехала к нему, потому что с кем-то поспорила?! Это как надо было так подумать, чтобы до такого додуматься! Нина злилась и несколько раз порывалась ответить адресату, указав направление, куда он может идти с такими умозаключениями.
Феерично!
Бег и занятия йогой немного отвлекали. Отец усилил охрану, чем немало позабавил Нину. От Корицкого её оберегали? Ха! Нет, не так. Ха-ха-ха!
С той злосчастной смс от него не было никаких известий.
Ни-че-го.
Ждала ли Нина? Ей хотелось гордо фыркнуть, задрать нос и сказать, что, естественно, нет. Она получила все, к чему стремилась, и теперь ее душенька спокойна. Корицкий ей больше не нужен.
Он обидел её. Не рассмотрел, не увидел, не узнал. В каких смертных грехах она его не обвинила за эту неделю! Каких только претензий не выдвигала! То-то он должен был сделать! И это тоже…
Когда эмоции отступали и приходило опустошение, Нина признавала – ничего Костя ей не должен. Она сама всё придумала. Влюбилась, начудила и по итогу ещё и обиделась.
Одно она знала точно – необходимо двигаться дальше.
К Арсению она поехала. Ваня порывался поехать с ней.
- Вань, серьезно? Да вы же переубиваете с Арсением друг друга. Не порти человеку праздник.
- Кто там будет?