Эгоист Киланд Ви

Глава 42

Не думаю, что можно чувствовать себя более несчастным, чем чувствовал я всю последнюю неделю. Мы с Алексой лаялись целый час, когда я забирал Бека, а потом, когда я через два дня привел его обратно, она начала свою песню с того самого момента, на котором мы остановились. Мой сын явно переживал, недоумевая, почему мы больше не можем поехать ко мне домой на выходные. А я понятия не имел, что ему отвечать, и чем дольше затягивалась эта неопределенная ситуация, тем хуже становилось всем.

Что еще ужаснее, вылет в Нью-Йорк задержали на шесть часов, так что последний раз выспаться мне удалось лишь в ночь перед тем, как судья огласил решение. Даже стюардесса подошла и спросила, все ли со мной в порядке. По правде говоря, чувствовал я себя на самом деле отвратительно, вконец замученный мыслями о гребаном переезде в Атланту. Хотя, если честно, не это была истинная причина моей ненависти к себе и к жизни вообще, которую я испытывал последнее время.

К тому времени, как самолет приземлился в аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди, уже наступила полночь. Я почти не спал последнее время и думал только о том, что сегодня наконец мне удастся отключиться и выспаться как следует. Но я совершил огромную ошибку, решив сначала заглянуть в офис – просто так, проверить, все ли в порядке.

Там царила мертвая тишина. Я и не ожидал, что обнаружу там Эмери в столь поздний час. Она всеми возможными способами избегала встреч со мной до моего отъезда в Атланту – приходила в офис, только чтобы встретиться с клиентами, и тут же уходила. Я предположил, что в остальное время она работает дома. К тому же у нее был доступ к моему расписанию, и она знала, что я должен был приехать сегодня вечером, поэтому был совершенно уверен, что ее в офисе не застану.

Я бросил свои сумки у стойки в холле и прошелся по помещению, пугаясь странной тишины. Дверь в кабинет Эмери была закрыта, и я собрал всю силу воли, чтобы пройти мимо, но просто не смог устоять. Хотя я и был почти уверен, что там никого нет, я все же сначала постучался, а потом медленно приотворил дверь. Там было темно, но света из холла хватило, чтобы увидеть, что там делается. Сначала мне показалось, что зрение меня подвело из-за темноты. Поэтому, когда я включил свет, сердце у меня упало, и я застыл как громом пораженный.

Пусто.

В ее гребаном кабинете было совершенно пусто.

Я несколько раз сморгнул в надежде, что мои глаза меня подводят, но потом до меня дошло – она ушла совсем. И на сей раз окончательно.

– Я хочу, чтобы ты кое за кем установил слежку.

– И тебе доброе утро, солнце мое, – Роман плюхнулся в кресло для посетителей у моего письменного стола.

Когда я послал ему сообщение в шесть утра, он уже направлялся ко мне. Так как я всю ночь не сомкнул глаз, то решил с пользой использовать свою бессонницу и назначил ему встречу в офисе.

– И вовсе оно не доброе, – я швырнул на стол папку, которую держал в руке, и потер глаза.

– Ты выглядишь как последний бродяга, приятель. – Роман забросил ноги в ботинках на мой письменный стол и скрестил их в лодыжках. Обычно я немедленно их сбрасываю, но этим утром мне было все равно.

– Все эти поездки туда-сюда меня доконали.

– Да, конечно, только из-за этого, – съехидничал друг.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Да так, ничего. Мысли вслух. Так что ты хочешь мне поручить?

– Я хочу, чтобы ты установил слежку за Эмери.

– Зачем? Она и так полдня торчит у тебя в соседнем кабинете.

– Она отсюда съехала, – тихо сказал я.

– Когда это произошло? – удивился Роман.

– Полагаю, в последние дни. Я вернулся в полночь и обнаружил, что из ее кабинета вывезены все вещи.

– Полагаю, ты именно поэтому выглядишь так, будто не спал целую неделю.

– Мне просто надо знать, нашла ли она новое место для офиса. Я снял небольшой домик в Атланте. Дэйв Монро будет работать здесь в моем офисе и возьмет на себя часть работы, которую мне не обязательно выполнять самому, если клиенты не буду возражать. Учитывая это, а также то, что я буду работать в удаленном режиме, думаю, мне достаточно будет приезжать сюда пару раз в месяц, а не мотаться взад-вперед каждую неделю. Поэтому нет никаких причин, по которым она не могла бы остаться здесь. Ей не придется со мной сталкиваться.

– Значит, ты все-таки на это решился? Хочешь испортить всю свою практику и переселиться в Атланту?

– А у меня разве есть выбор? Я буду подавать апелляцию, но нет никакой гарантии, что это что-то изменит. Бек чувствует, что я нахожусь в подвешенном состоянии. Я не могу больше обитать в гостиничном номере – там он никогда не сможет жить как дома, если у него не будет своего личного места для сна и игр. Необходимо, чтобы он снова приходил ко мне домой, чтобы он знал, что я всегда рядом, что я всегда могу пойти на какие-нибудь школьные мероприятия, к доктору или просто на каток. Он только что начал играть в детской хоккейной команде. Как я буду посещать игры, если должен буду находиться в Нью-Йорке каждую неделю? И потом, я просто не могу мотаться туда-сюда пятьдесят два раза в год, втискивая сорок часов работы в два дня, и при этом рваться назад в Атланту. Сколько я так выдержу, как ты думаешь?

– На какой срок ты снял этот дом?

– На год. – Я обреченно опустил плечи. – Представляешь, только через девять месяцев будет известна дата, на которую назначат судебные прения по поводу моей апелляции по условиям опеки.

– Ты уже подписал договор аренды?

– Нет еще. Встреча с арендодателем запланирована на конец недели, когда я приеду в Атланту.

– Вот и хорошо. Прошу, дай мне еще пару дней. – сказал Роман.

– Для чего?

– Я нашел надежного парня в Атланте и попросил его кое-что для меня сделать.

– Может, посвятишь меня в то, что затеял?

Роман улыбнулся.

– Вот уж фиг тебе. Не хочу, чтобы ты был в этом замешан.

Вот в этом весь Роман – человек, который всегда прикроет мою спину и у которого всегда спрятан туз в рукаве.

– Ну ладно, что бы ты ни замышлял, все равно спасибо.

– Так что там по поводу Эмери? Ты хотел просто проследить за ней? Намекни хотя бы, что ты хочешь, чтобы я нашел?

– Просто хочу знать, все ли у нее в порядке. Узнай, нашла ли она офис и в безопасном ли он месте.

Роман приподнял бровь:

– Значит, ты даже не хочешь, чтобы я узнал, спит она с кем-нибудь или нет?

Я сжал челюсти так крепко, что чуть не сломал зуб.

– Нет. Если ты это узнаешь, можешь не сообщать мне это дерьмо. Особенно если это придурок Болдуин, потому что он определенно ее обманет.

– Как это сделал ты?

– Что, черт тебя возьми, ты имеешь в виду? Я ее не обманывал. Это меня всегда все обманывали. Я сделал так, как лучше для нее.

Роман встал с кресла.

– Не собираюсь с тобой спорить, дружище. Буду следить за ней, если ты этого хочешь. Но, может, ты все-таки задашь себе вопрос, а не лучше было бы для Эмери, если бы ты позволил ей самой решить, что делать с вашими отношениями в этой ситуации?

Глава 43

– Ты была просто великолепна, – произнес Болдуин, стоя на пороге аудитории.

Я в этот момент как раз собирала демонстрационные материалы после лекции.

– И как долго ты тут стоишь? – спросила я, удивленно подняв на него взгляд.

– Застал последние пять минут.

– Ты слишком снисходителен ко мне. Мне кажется, я все запорола, потому что слишком нервничала.

Он улыбнулся.

– Опыт приходит со временем. Но на самом деле, волнение не было заметно.

Два дня назад Болдуин позвонил мне, чтобы сообщить, что один из ассистентов преподавателя неожиданно уехал, и спросил, не хотела ли бы я занять его место. Такой поворот событий практически наверняка облегчит мне получение должности внештатного преподавателя на факультете психологии после собеседования, которое должно было состояться на следующий день, поэтому я согласилась, хотя никакого желания работать у меня в эти дни не было. Мне даже было сложно заставить себя вставать по утрам.

Сложив бумаги, я направилась к двери.

– Ты идешь на занятия?

– Нет. Только что закончил проверять работы студентов и решил посмотреть, как у тебя дела. Как насчет того, чтобы пообедать вместе? В паре кварталов отсюда есть отличное маленькое бистро, и там готовят лучший салат из тунца.

Последний месяц я упорно избегала Болдуина ради Дрю, но теперь у меня больше не было причин этого делать. Хотя мне не особенно хотелось с кем-либо общаться, я все же знала, что сидеть в одиночестве в квартире и предаваться отчаянию занятие весьма нездоровое.

– Отлично. С удовольствием.

Мы с Болдуином съели обед на веранде, усевшись поближе к обогревателям, потому что день стоял чудесный. В какой-то момент я отправилась в дамскую комнату и заметила человека, сидящего в машине у дома рядом с кафе. Машина находилась за моей спиной, когда я сидела за столом, и я понятия не имела, как долго она там стоит, но могла поклясться, что человеком, сидящим за рулем, был Роман. Когда мы закончили обедать, я снова стала взглядом искать машину, но ее уже там не было.

Чуть позже в тот же день, побегав по магазинам, я пошла домой, чтобы провести запланированную онлайн-консультацию. Я даже не могла полностью открыть дверь в квартиру, потому что она была вся заставлена офисной мебелью. Наверное, это была не самая мудрая идея уезжать с Парк-авеню, так и не найдя новое помещение, но я больше не могла оставаться там. Даже когда Дрю отсутствовал целый день, я все равно не могла думать ни о чем, кроме него. Я полагала, что, если не буду видеть его письменный стол, на котором мы занимались сексом, не входить каждое утро в офис, где мы впервые встретились, я буду меньше о нем вспоминать. К сожалению, мои мысли блуждали сами по себе, независимо от того, где я находилась.

Когда я пыталась установить ноутбук таким образом, чтобы мои клиенты не видели жуткий бедлам в комнате, заставленной мебелью, неожиданно раздался стук в дверь. Я ненавидела себя за то, что во мне сразу вспыхнула надежда, ведь моей первой мыслью было, что это Дрю. Но когда я разглядела в глазок Романа, то пришла в полное замешательство.

Я открыла дверь.

– Роман? – удивилась я.

Он стоял, положив руку на дверной косяк над своей головой.

– Мне велели следить за тобой.

– Значит, мне не показалось, что я видела тебя у ресторана.

– Можно войти? Я не займу у тебя много времени.

– М-м-м… Конечно. Но должна предупредить тебя, я перенесла свой офис в свою крохотную квартирку, а вещи практически негде разместить, поэтому вся гостиная ими заставлена. – Я открыла дверь как можно шире, чтобы Роман смог протиснуться. – Хочешь чего-нибудь выпить?

Он поднял вверх руки:

– Мне и так неплохо.

Весь диван был покрыт бумагами, и я стала их собирать, чтобы освободить место для неожиданного гостя.

– Не хочешь присесть? Устраивайся поудобнее и расскажи мне, зачем ты за мной следишь.

Он усмехнулся.

– Непременно расскажу.

Я присела в офисное кресло напротив него и ждала, когда он начнет говорить.

– Это Дрю попросил меня следить за тобой. Якобы он хочет удостовериться, что ты нашла офис в безопасном месте.

– А если и не нашла? Что он будет делать с этой информацией?

Роман пожал плечами:

– Разве можно ждать разумного поведения от влюбленного идиота?

– Влюбленного? Похоже, ты не учел один несущественный момент, тот, что он меня бросил.

– Никогда не думал, что скажу такое о лучшем друге. Знаю его с начальной школы, и он всегда был не робкого десятка, но сейчас он страшно боится.

– Боится? Чего же?

– Влюбиться. Ведь его мать изменяла отцу и сбежала от них, когда он был совсем ребенком. Жена врала ему по поводу сына, которого носила, и продолжала спать с биологическим отцом Бека, когда они уже были женаты. Он всем сердцем полюбил этого малыша, а она отняла у него право называться его отцом. К тому же в профессиональной деятельности он сплошь и рядом видит, что большинство браков оканчиваются катастрофой – особенно когда супруги мало времени проводят вместе. Наконец он обрел что-то хорошее с тобой. Я просто не могу видеть, как он отказывается от этого потому только, что слишком боится рискнуть вступить в новые отношения. Ты знаешь, что по решению суда Алекса с Беком остаются в Атланте и теперь он туда переезжает?

– Нет.

У меня заныло сердце. Теперь мне стало ясно, почему он порвал со мной таким жестоким способом. В глубине души я понимала, почему Дрю не особо верил в возможность нормальных отношений между нами. Весь опыт его прошлого твердил ему: то, что ты любишь, у тебя легко могут отнять. Однако это вовсе не оправдывает его жестокого поступка в отношении нас. Да, его можно было в какой-то степени понять, но это вовсе не отменяло тот факт, что он даже не попытался бороться за нас. Да что там бороться! Он даже не рассказал мне о том, что на самом деле происходит в его жизни.

– Мне безумно жаль, что ему пришлось через такое пройти, Роман. Это так несправедливо по отношению к нему. Но даже если правда то, что он все еще испытывает чувства ко мне, что я могу поделать? Я не могу избавить его от этого страха. Он сам даже не хочет попытаться от него избавиться. А это говорит о том, что я недостаточно ему дорога, чтобы рискнуть. Я все же этого не заслуживаю.

Роман кивнул:

– Конечно, я понимаю тебя. Просто… Я увидел тебя с профессором за обедом.

– Мы с Болдуином друзья. Да, у нас есть история отношений – то есть скорее у меня есть история чувств к Болдуину. Но я полюбила Дрю и поняла, что Болдуина никогда по-настоящему не любила. С ним мы просто дружим, а мои чувства к Дрю совсем иные, гораздо более глубокие.

Роман улыбнулся.

– Заметь, ты говоришь в настоящем времени, а не в прошедшем.

– Конечно. Я не могу просто так взять и отключить чувства лишь потому, что мне причинили боль. Придется очень постараться, чтобы забыть его.

– Хочешь послушать мой совет? Не старайся слишком сильно. У меня все еще есть надежда, что мой друг все же выберется из задницы, в которую он сам себя загнал.

Глава 44

Я обычно никогда не потею, когда нервничаю.

Сколько раз я стоял в зале суда, когда свидетель вдруг менял показания и судья начинал поглядывать на меня с недовольством, когда уже казалось, что провал неизбежен, – и хоть бы одна капелька пота на лбу выступила. Но странным образом сегодня, сидя у себя в гостиничном номере, мне приходилось постоянно вытирать лоб, а бумажная салфетка прилипала к потным рукам.

Ну почему я должен сделать это именно сегодня? Я не был к этому готов. И главное, мой сын не был к этому готов. Но это ведь не остановит мою бывшую жену. Когда я вернул ей его вчера вечером, она грозила, что сама все расскажет ребенку, если я этого не сделаю. Алекса, конечно, далеко не человек слова, но я был уверен, что эту угрозу она точно выполнит.

Уже второй раз за две недели я вспоминал отца. Сорвать пластырь одним движением – это была его любимая фраза. Я вспомнил ее, когда рвал отношения с Эмери. Оставалось только надеяться, что моему малышу мое признание не принесет столько боли, сколько Эмери тогда.

Я повернулся к Беку, который в этот момент смотрел мультики и заливисто хохотал, и взглянул на часы. Вот дерьмо. Дальше тянуть было нельзя.

– Бек, дружище, мне надо с тобой поговорить кое о чем до того, как отвезу тебя сегодня к маме. Не мог бы ты выключить телевизор?

Мальчуган повернулся ко мне, такой милый и беспечный.

– Хорошо, папа.

Он поднялся, взял пульт с письменного стола, а потом снова уселся на диван, обратив на меня все свое внимание. Во рту у меня пересохло, мне стало трудно говорить. Нелегко было обрушить это дерьмо на ребенка, как бы я ни старался все смягчить.

– С тобой все хорошо? Ты выглядишь, как я, перед тем как стошнить. – Бек поднялся. – Хочешь, принесу тебе ведерко, как ты делаешь, когда меня тошнит?

Я нервно рассмеялся.

– Нет, приятель. Не нужно мне ведерко. – По крайней мере, я так надеюсь. – Садись. Надо поговорить по поводу того, что я твой папа.

Малыш изменился в лице.

– Ты больше не хочешь быть моим папой? Поэтому не берешь меня к себе домой?

Возможно, мне все же может понадобиться это чертово ведерко.

– О боже, нет, конечно, ничего подобного. Я никогда не перестану быть твоим папой. Но… – Черт, вот и настал этот самый момент. – Но некоторым детишкам повезло, и у них есть еще дополнительные родители.

Глазки у него загорелись.

– Ты собираешься жениться на Эмери?

Господи. Я не представлял, что может быть еще больнее.

– Нет, Бек, не думаю, что это когда-нибудь случится.

Однако эта мысль оказалась неожиданно возбуждающей для малыша, и он радостно затараторил:

– А у Микаэлы из нашего класса есть мачеха. Ее родители развелись, как и вы с мамой, и теперь у нее две мамы.

– Нет, все не так. То есть почти так. Но не совсем. Понимаешь… Это я на самом деле твой отчим.

– Значит, у меня два папы? – Он шмыгнул носом.

– Да, так и есть. Когда ты родился, мы с мамой были женаты. Я тогда не знал, что ты не мой родной… вернее, не только мой… – Я чувствовал, как слова застревают в горле, и мне пришлось кашлянуть несколько раз, чтобы скрыть, до какой степени я расстроен. Мне надо было показать Беку, что то, что я ему говорю, никак не повлияет на наши отношения, а если я сейчас расплачусь, то все испорчу и не смогу убедить его в этом.

Я сделал еще одну попытку:

– Я не знал, что ты… ну, в общем… не мой родной сын. Я имею в виду, биологический, и узнал об этом через несколько лет после твоего рождения.

– Если мой биологический папа не ты, то кто он тогда?

– Его зовут Леви. Мама говорит, что вы уже несколько раз с ним встречались.

Его глаза загорелись:

– Тот самый гонщик?

Меня раздирали противоречивые эмоции. С одной стороны, меня расстраивало, что малыш проявляет такой энтузиазм по поводу родства с Леви, но с другой стороны, если ему будет так легче принять правду, то я должен быть обеими руками за это.

– Да. Тот самый гонщик.

– Он ездит на такой крутой тачке! У нее воздухозаборник на капоте, и она так громко ревет.

Я выдавил из себя улыбку.

– Мама хочет, чтобы ты больше общался с Леви, чтобы получше с ним познакомиться. Но это вовсе не означает, что отношения между нами изменятся.

Минуту он сидел, обдумывая все, что я сказал, а потом серьезно спросил:

– Ты меня еще любишь?

Беку было почти семь, и он считал себя крутым и взрослым, даже отказывался держать меня за руку, когда я провожал его в школу, но сейчас все это было не важно. Я поднял его, усадил на колени и сказал, глядя ему прямо в глаза:

– Я люблю тебя больше всех на свете.

– И ты не бросишь меня, потому что у меня появился новый папа?

– Нет, Бек. Я никогда тебя не брошу. Когда любишь человека, ты не можешь его бросить. Любящие люди всегда остаются вместе, на всю жизнь. Вот почему я переезжаю в Атланту.

– Значит, мой родной папа меня не любил, раз мы жили в Нью-Йорке, а он жил здесь?

Вот черт. Умеют же дети задавать трудные вопросы.

– Я понимаю, тебе это сложно понять, но Леви не знал, что ты его сын, когда ты родился. Поэтому у него не было шанса тебя узнать. Но теперь, когда он все знает, он тебя тоже полюбит, я уверен.

Для себя я отметил, что настало время встретиться и поговорить по душам с этим самым Леви. Я должен убедиться, что интересы моего сына будут для него превыше всего. Если он собирается стать частью жизни Бека, то лучше ему меня не разочаровывать.

– Он тоже будет жить здесь, в Атланте?

– Не знаю, дружище.

– Но ты же сказал, когда любишь человека, ты не можешь его бросить. Значит, если он уедет, он меня не любит?

Так, похоже, я с треском провалил всю эту гребаную душеспасительную беседу.

– Иногда бывает так, что тебе приходится уезжать, даже если ты любишь человека, например, по работе, но ведь можно найти другие способы, чтобы общаться каждый день. Когда я сказал, что ты не можешь бросить человека, если его любишь, я не имел в виду, что обязательно нужно физически быть все время рядом. Просто надо проявить изобретательность и найти пути для того, чтобы поддерживать связь друг с другом, даже если вы находитесь за сотни миль друг от друга. Например, как мы с тобой в прошлом месяце, когда мне пришлось уехать в Нью-Йорк по делам.

– Точно. У мамы есть FaceTime в iPhone для видеозвонков.

– Совершенно верно.

– А еще Snapchat, чтобы пересылать фотки.

– Я не настолько продвинутый, чтобы знать, что это такое, но раз ты говоришь, что это хорошая вещь, то тоже сойдет.

Бек кивнул и замолчал на какое-то время. Я вывалил на него слишком много информации, которую сложно было переварить ребенку его возраста. До настоящего времени я и сам с трудом ее мог усвоить.

– У тебя еще есть ко мне вопросы, сынок?

– А можно мне по-прежнему называть тебя папой?

У меня сжалось сердце.

– Конечно, даже не сомневайся. Я всегда буду твоим папой.

– А как тогда мне называть Леви?

Мысль о том, что мой сын называет какого-то другого мужчину отцом, вызвала у меня прямо-таки физическую боль. Но в данной ситуации мои чувства не имели значение.

– Уверен, вы с мамой и Леви придумаете, как решить этот вопрос.

Через пару минут Бек попросил разрешения снова включить мультики. При этом даже нельзя было сказать, что он сильно подавлен после нашей беседы. Что касается меня, я, напротив, чувствовал себя так, словно только что провел десять раундов схватки с тяжеловесом, причем со связанными за спиной руками. Я был полностью истощен, как физически, так и душевно.

В тот вечер, отвезя Бека к Алексе, я лежал в своей постели в гостиничном номере, проигрывая в уме наш разговор с Беком снова и снова. Главное, чтобы я соответствовал всему, что сегодня сказал своему сыну. Дети учатся на примере родителей, но скорее по тому, что они делают, а не по тому, что они говорят. Мне надо показать мальчику, что я переехал сюда надолго и наши отношения неизменны. Особенно потому, что я не мог контролировать поступки и слова ни Леви, ни Алексы.

Я пытался заснуть, но одна мысль засела в глубине моего сознания и не давала мне покоя. Мысль, вернее одна фраза, которую я сказал Беку. Хотя я и полагал, что говорю ему только правду, все же, если не кривить душой, приходилось признать, что я не живу полностью в соответствии с провозглашенными принципами. И хотя к моему сыну это не имеет никакого отношения, но все же…

Когда любишь человека, ты не можешь его бросить.

На следующее утро тревожащая меня всю ночь мысль проросла. Корень ее незримо присутствовал в моей душе весь последний месяц, но после беседы с Беком он пустил ростки, разросшиеся подобно виноградной лозе. Цепкие ветви проникли в голову и обвили мое сердце так крепко, что я с трудом мог дышать.

Я еле заставил себя вылезти из постели, чтобы успеть в аэропорт на свой рейс. Уже сидя на заднем сиденье такси и уточнив время вылета, я начал психовать и дергаться. Я прекрасно знал свою привычку зацикливаться на всяком дерьме, но мне просто надо было знать. В конце концов я сдался и послал Роману сообщение. На часах было пять утра.

Дрю: Она с кем-нибудь встречается?

Как всегда, он ответил через пару минут. Это был единственный человек из всех, кого я знал, которому требовалось еще меньше времени для сна, чем мне.

Роман: А я думал, что не должен тебе об этом докладывать.

Дрю: Просто скажи.

Роман: А ты уверен, что сумеешь с этим справиться?

О господи. Я вовсе не был уверен, что смогу пережить правду. Раз он задал такой вопрос, значит, дела были совсем плохи.

Дрю: Говори.

Роман: Сосед оказывает ей знаки внимания. Послал на днях цветы – огромный букет желтых роз. Пригласил ее пообедать в какой-то пафосный ресторан с запредельными ценами и крошечными порциями.

Твою ж мать.

Дрю: Что-нибудь еще?

Роман: Установил за ним слежку. Прошлым вечером он пригласил какую-то женщину поужинать. Женщина высокая, с красивыми ногами. Посреди ужина они, похоже, начали ссориться. Она закатила ему истерику, вскочила, швырнула салфетку на стол и выбежала из ресторана. Думаю, он ее бросил.

Значит, тревожное ощущение на душе было неспроста. Я потеряю ее навсегда, если так и буду прятать от себя самого свои чувства. Подъезжая к аэропорту, я набрал последнее сообщение моему другу и вышел из такси.

Дрю: Спасибо, Роман.

Ответ пришел мгновенно.

Роман: Иди и добивайся ее. Не то будет поздно.

Я почти так же нервничал, как вчера, когда сообщал неприятные новости Беку. Но в этом случае я был настроен по-другому. Я был преисполнен решимости. Чего бы мне это ни стоило, я собирался убедить Эмери простить меня и дать мне еще один шанс. Я облажался – можно сколько угодно сваливать это на печальный опыт моей прошлой жизни, но это не меняло дела. Я был виноват и собирался это исправить.

На двух из трех лифтов в доме, где жила Эмери, висела табличка, указывающая, что они оба были неисправны. Я ждал третьего, от нетерпения притопывая ногой и наблюдая, как мелькают цифры с номерами этажей над дверью. Лифт задержался на девятом этаже на полминуты, потом на столько же на восьмом. Я не могу так долго ждать. Я и так потерял слишком много времени. Оглядевшись вокруг, я заметил вход на лестницу и сорвался с места, переходя на бег. Сердце бешено колотилось, когда я, перепрыгивая через две ступеньки, прибежал на третий этаж.

Я стоял перед дверью Эмери, и тут наконец до меня дошло, что я понятия не имею, что ей сказать. Провести два часа на борту самолета и так и не придумать, как начать разговор. Слава богу, я прекрасно умею импровизировать и выкручиваться из любой ситуации, когда речь заходит о выступлениях в прениях сторон.

Я сделал глубокий вдох для храбрости и постучал в дверь.

Когда дверь открылась, я понял, что к такому повороту событий точно был не готов.

На пороге квартиры Эмери стоял и вопросительно смотрел на меня Болдуин.

Глава 45

– Где Эмери?