Сумрак Дуглас Пенелопа

Вздрогнув от неожиданности, я выпрямилась, но не съежилась. Только не с ним.

Теперь… Уилл привлек мое гребаное внимание.

Я подхватила свисающий провод, резко встала из-за парты, забрала тетрадь и сумку и двинулась прочь. Однако его руки сомкнулись вокруг моей талии, и он усадил меня к себе на колени.

Мои вещи рассыпались по полу. Под кожей точно лава растеклась.

Нет.

Стиснув зубы, я оттолкнула Уилла. Кай вздохнул, Дэймон ехидно хихикнул, хотя никто из них не вмешался.

Мои попытки вырваться оказались тщетными, он лишь усилил хватку и отвернул лицо, уклоняясь от ударов.

Уилл, Кай, Дэймон и Майкл. Четыре Всадника.

Меня умиляли прозвища, которые эти недоделанные гангстеры дали себе в старшей школе, но кто-то должен был им сказать: никто не станет тебя бояться, если приходится всем твердить, насколько ты страшен.

В каждой школе есть подобные парни. Немного деньжат, мамы и папы со связями, смазливые мордашки и уродливые сердца. Правда, это не совсем их вина, полагаю.

Они виноваты в том, что в полной мере этим пользовались. Разве не будет забавно, если кто-нибудь хоть раз скажет им «нет»? Если один из парней когда-нибудь поплатится за свою ошибку? Или откажется от выпивки, наркотиков, девушек?

Но нет. История повторяется. Лишь пошлость, банальность, невежество, бессодержательность. Некоторые поддавались им сразу, кто-то – после жалких протестов. Меня же они вообще не интересовали.

Что очень бесило Уилла.

Я могла закричать. Позвать учителя. Закатить скандал. Только тогда он добьется желаемого и вдоволь посмеется, а я попаду в центр не нужного мне внимания.

– Сотри это свирепое выражение с лица, мать твою, – предупредил Уилл.

Не намереваясь ему подчиняться, я еще сильнее стиснула челюсти.

Он заговорил шепотом:

– Знаю, может показаться, что я милый. Ты, наверное, думаешь, будто я порой сожалею, что постоянно издеваюсь над тобой и, проснувшись однажды, решу переосмыслить свои жизненные цели, но этого не произойдет. Я сплю как младенец по ночам.

– Просыпаешься каждые два часа и плачешь? – поинтересовалась я.

Сзади донесся сдавленный смешок, но я не отвернулась от Уилла, чей взгляд сосредоточился на мне. Школа всегда была единственным местом, где я получала передышку. До перехода в старшие классы.

Стараясь высвободиться из его цепких рук, я начала крутить запястьями.

– Отпусти меня.

– Почему у тебя рукава мокрые? – Опустив взгляд, Уилл приподнял мою руку, чтобы рассмотреть поближе.

Я промолчала.

Он снова взглянул на меня.

– И глаза красные.

Горло сдавило; я крепче сжала зубы и вырвалась из его хватки.

Прежде чем я успела ускользнуть с колен парня, он одной рукой обхватил мой подбородок, а второй обвил талию, прижал к себе и прошептал очень тихо, чтобы слышала только я:

– Ты можешь получить все, что захочешь, неужели не понимаешь? – Он искал что-то в моем взгляде. – Я любого растерзаю за тебя.

Мою грудь словно в тисках сдавило, было больно дышать.

– Кто это? – спросил Уилл. – Кого я должен убить?

В глазах защипало. Зачем он это делал? Искушал мечтой, что я не одна; что… возможно, еще оставалась надежда.

Его запах окружал меня. Бергамот и голубой кипарис. Я посмотрела на его аккуратно уложенные каштановые волосы, которые идеально дополняли идеальную кожу и темные брови; черные ресницы обрамляли глаза, как листья тропического леса лагуну какого-нибудь идиотского острова. На миг я забылась.

Всего на миг.

– Боже, пожалуйста, – произнесла я в итоге. – Спустись на землю, Уилл Грэйсон. Ты жалок.

Взгляд его прекрасных глаз мгновенно ожесточился. Вздернув подбородок, он оттолкнул меня к моей парте и приказал:

– Сядь.

В его тоне проскользнуло нечто похожее на обиду, из-за чего я едва не рассмеялась. Вероятно, он был разочарован тем, что я не настолько глупа, чтобы повестись на его байки. Что он задумал? Планировал завоевать мое доверие, а потом заманить на школьный бал, где меня на глазах у всех обольют свиной кровью?

Нет уж, это не очень оригинально. Уилл Грэйсон обладал более богатым воображением. По крайней мере, тут я вынуждена отдать ему должное.

– Итак, приступим, – сказал мистер Таунсенд, прокашлявшись.

Я подхватила с пола сумку вместе с тетрадью, села на стул и сунула наушники в карман.

– Открывайте книги, – сказал учитель, быстро отхлебнув кофе, и перевернул лист с записями на столе.

Уилл не шелохнулся, молча устремив взгляд вперед. Наблюдая, как он играл желваками, я на мгновение замерла.

Какая разница. Закатив глаза, я достала томик «Лолиты», как и все остальные. Все, кроме Уилла, который не удосужился принести на урок ни рюкзак, ни учебники.

– Мы уже обсуждали ненадежность Гумберта в качестве рассказчика. – Таунсенд снова сделал глоток. – Ведь любой из нас, делясь своей историей, будет считать себя праведным героем.

Уилл шумно втянул воздух и выдохнул. Я уставилась на затылок Кая Мори. Обычно меня завораживали аккуратные, четкие линии его стрижки. Но сегодня сосредоточиться не получалось.

Учитель продолжил:

– К тому же зачастую определение того, что хорошо, а что плохо, зависит лишь от точки зрения. Гончая – зло для лисы. Для гончей – волк. Для волка – человек, и так далее.

Ох, я вас умоляю. Гумберт Гумберт – ненормальный.

И преступник. Лиса, гончая, волк – все равно.

– Он верит, что влюблен в Ло. – Таунсенд обошел вокруг стола и, сжимая в руке бумаги, присел на столешницу. – Но при этом не отрицает противозаконности своих действий. Процитирую слова Гумберта… – Открыв книгу, он начал читать: – «Я знал, что влюбился в Лолиту навеки; но я знал и то, что она не навеки останется Лолитой». – Учитель оглядел класс. – Что это значит?

– Что она повзрослеет, – ответил Кай. – И утратит сексуальную привлекательность для него, потому что он педофил.

Я ухмыльнулась. Думаю, если бы мне пришлось выбирать, то Кай был бы моим любимчиком среди Всадников.

Таунсенд задумался над замечанием парня, а потом обратился к одной из девушек:

– Вы согласны?

Та пожала плечами.

– Думаю, Гумберт хотел сказать, что все меняются, и она изменится. Дело не обязательно во взрослении. Он просто боится, что она перерастет его.

Скорее всего, именно это имел в виду герой, однако анализ Кая мне нравился больше.

Учитель кивнул в сторону другого ученика.

– Майкл?

Майкл Крист поднял взгляд и растерянно пробормотал:

– Чего?

Дэймон прыснул от смеха из-за реакции друга, а я покачала головой.

Таунсенд закрыл на секунду глаза, прежде чем повторил вопрос:

– Как вы считаете, что подразумевал Гумберт, сказав: «Она не навеки останется Лолитой»?

Несколько секунд Майкл молчал. Я уже засомневалась, ответит ли он вообще.

– Он влюблен в идею Лолиты, – произнес парень обреченным тоном. – Когда она исчезнет из жизни Гумберта, мечты о ней останутся и будут преследовать его. Вот что он имел в виду.

Хм. Не самая безнадежная оценка. А я думала, Кай окажется единственным из их компании, кто действительно прочитает книгу.

Открыв следующую страницу, учитель прочел:

– «Он разбил мое сердце, ты всего лишь разбил мою жизнь». Что она хотела сказать ему этим?

Никто не вызвался отвечать.

В надежде увидеть проблеск мысли в чьих-то глазах, Таунсенд обвел взглядом класс.

– «Ты всего лишь разбил мою жизнь», – повторил он.

В горло словно иглы вонзились; я опустила глаза. Ты разбил мою жизнь.

Парень, сидевший возле двери, возразил со вздохом:

– Она охотно потакала ему. Да, это плохо, но здесь кроется проблема современного мира. Женщины не должны решать постфактум, будто они подверглись насилию. Лолита добровольно вступила в сексуальную связь с ним.

– Несовершеннолетние не могут дать осознанное согласие, – отметил Кай.

– То есть ты волшебным образом становишься эмоционально и умственно зрелым, когда тебе исполняется восемнадцать? – вдруг вмешался в беседу Уилл. – Вот так это происходит, в одночасье?

– Она была ребенком, Уилл. – Вступив в спор с другом, Кай развернулся на стуле. – Гумберт требует от нас сочувствия, и большинство читателей идут у него на поводу. Потому что мы готовы все простить человеку, если он привлекателен для нас.

Я уставилась в парту, не моргая.

– Ло ему безразлична, – продолжил Кай. – Он всего лишь питает слабость к маленьким девочкам. Она подверглась насилию.

– И сбежала от него к детскому порнографу, Кай, – огрызнулся Уилл. – Если ее насиловали, почему ей не хватило ума не вляпаться в аналогичную ситуацию?

Проведя большим пальцем по глянцевой обложке книги, я услышала скрип. Мой подбородок дрожал, в глазах слегка защипало.

– Ну, серьезно, зачем она это сделала?

– Я о том же, – согласился еще один парень.

Слова вертелись на кончике языка. Хотелось сказать, что они слишком все упрощают. Легче осуждать девочку, о которой ты ничего не знаешь, чем с пониманием отнестись к ее обстоятельствам. Гораздо удобнее не учитывать неизвестные факторы, вещи, которые нам никогда не понять, потому что мы поверхностные, избалованные невежды.

Ты не уходишь, потому что…

Потому что…

– Иногда насилие воспринимается как любовь.

Я моргнула. Голос прозвучал так близко, что в ушах загудело. Медленно подняв глаза, я посмотрела на Дэймона Торренса. Он был в помятой рубашке; ослабленный галстук болтался на шее.

Кабинет погрузился в тишину. Я бросила взгляд на Уилла, сидевшего рядом. Тот, сдвинув брови, смотрел вперед.

Мистер Таунсенд подошел ближе.

– Насилие воспринимается как любовь… – повторил он. – Почему?

Дэймон оставался абсолютно неподвижным, казалось, он даже не дышал. Затем, посмотрев на учителя, непоколебимо ответил:

– Изголодавшийся человек проглотит что угодно.

Его слова повисли в воздухе. Я замерла; на мгновение мне стало тепло. Возможно, он не такой уж безмозглый.

Ощутив на себе чей-то взгляд, я повернула голову. Внимание Уилла было сосредоточено на моей ноге. Когда взглянула вниз, обнаружила, что сжала подол, частично обнажив царапины и синяк на бедре. Пульс участился, и я одернула юбку к коленям.

– Откройте последнюю главу, пожалуйста, – попросил Таунсенд. – И достаньте пакет заданий.

Синяк начал болезненно пульсировать. Вдруг стало трудно дышать.

Ты можешь получить все, что захочешь, неужели не понимаешь? Я любого растерзаю за тебя.

Мой подбородок задрожал. Нужно выбраться отсюда.

Иногда насилие воспринимается как любовь

Покачав головой, я собрала вещи, встала, перебросила ручку сумки через плечо и стремительно двинулась по проходу к двери.

– Куда вы?

– Дочитаю книгу и закончу структурный анализ в библиотеке, – сказала я, обернувшись, и, сморгнув зависшие на ресницах слезы, пошла дальше.

– Эмери Скотт, – окликнул учитель.

– Или можете сами объяснить моему брату, почему мои экзаменационные оценки будут дерьмовыми, – развернувшись и сердито смотря на него, я сделала несколько шагов спиной вперед. – Ведь девяносто восемь процентов времени на этом уроке отводится им. – Я указала на Всадников. – Отправьте мне сообщение, если дадите дополнительные задания.

Открыв дверь, я услышала перешептывания одноклассников за спиной.

– Эмери Скотт, – рявкнул мистер Таунсенд.

Я оглянулась.

– Вы знаете, что делать, – сказал он, протягивая розовый бланк с извещением о наказании.

Вернувшись назад, выхватила бумажку из его рук.

– По крайней мере, хоть какую-то работу выполню, – заметила я.

В кабинете директора или в библиотеке, без разницы.

Когда я вышла из кабинета, не удержалась и бросила взгляд на Уилла Грэйсона.

Он лениво развалился на стуле, подпер подбородок рукой, пряча улыбку за пальцами, и не переставал смотреть на меня, пока я не скрылась из виду.

* * *

Понурив голову, я свернула с тротуара к своему дому. В нескольких шагах от крыльца начала медленно моргать, мысленно уносясь к кронам деревьев. Вечерний ветер шелестел листвой. Мне нравился этот звук.

Ветер как будто что-то предвещал. Что-то хорошее.

Открыв глаза, я поднялась по ступенькам. Патрульной машины брата не оказалось на подъездной дорожке. Жар в животе слегка утих, мышцы чуть расслабились.

У меня было немного времени.

Какой паршивый день. Ланч я пропустила, вместо этого спрятавшись в библиотеке. После уроков с трудом выдержала репетицию оркестра. Не хотела туда идти, но и домой возвращаться тоже не спешила. Желудок свело от голода, зато это отвлекло от болей во всем теле.

Я оглянулась на тихую улицу, усаженную кленами, дубами и каштанами, которые окрасились оттенками оранжевого, желтого, красного. Порывы ветра срывали листья, и те, танцуя в воздухе, опадали на землю. В ноздри ударил запах моря и дыма костров.

Большинство детей вроде меня ездили на автобусе в государственную школу в Конкорде, так как численности населения Тандер-Бэй было недостаточно, чтобы содержать две старшие школы, однако брат хотел дать мне все самое лучшее, поэтому я осталась в Тандер-Бэй Преп.

Несмотря на то, что мы были небогаты, он частично оплачивал обучение, плюс я подрабатывала в школе, а от уплаты оставшейся суммы нас освободили, ведь брат был госслужащим.

Хорошее финансирование и статус частной школы подразумевали более высокий уровень образования. Я же этого не замечала. В литературе я все равно плохо разбиралась. Вообще, единственным моим любимым уроком была самоподготовка, потому что я могла заниматься одна-а-а-а-а.

Самостоятельно я училась многому.

Меня не смущало, что я не вписывалась в коллектив, что мы не купались в деньгах. У нас был красивый, достаточно большой дом. Старинный, в викторианском стиле, трехэтажный (ну, четырехэтажный, если считать подвал), из красного кирпича с серой отделкой. Он принадлежал трем поколениям нашей семьи. Родители бабушки построили его в тридцатых годах прошлого века, и она жила здесь с семилетнего возраста.

Войдя внутрь, я сразу сбросила обувь, захлопнула за собой дверь и побежала наверх. Миновала спальню брата, швырнула сумку в свою комнату и двинулась дальше по коридору, на всякий случай ступая тише. У бабушкиной комнаты я остановилась, прислонившись к дверному косяку. Миссис Батлер, ее сиделка, оторвалась от книги – очередного военного триллера, судя по обложке, – и улыбнулась. Кресло женщины перестало раскачиваться.

Натянуто улыбнувшись в ответ, я перевела взгляд на кровать.

– Как она? – спросила я, бесшумно подойдя ближе.

Миссис Батлер встала.

– Держится.

Я посмотрела на бабушку, ее живот слегка содрогался, а губы сжимались при каждом выдохе. Все лицо было испещрено морщинами, но я знала, что ее кожа на ощупь мягче, чем у младенца. Я ощутила аромат вишнево-миндального шампуня – миссис Батлер помыла ей голову сегодня. Я погладила бабушкины волосы.

Гран-мэр3. Самый важный человек в моей жизни.

Лишь ради нее я не уходила.

Мое внимание привлекли ее бордовые ногти. Наверное, сиделка накрасила, не сумев склонить бабушку к нежному розовато-лиловому цвету. Я не сдержала слабую улыбку.

– Пришлось ненадолго дать ей кислород, – добавила миссис Батлер. – Но сейчас все в порядке.

Наблюдая, как она спит, я кивнула.

Брат был убежден, что бабушке оставались считаные дни. Она все реже поднималась с постели.

Только бабуля не сдавалась. Слава богу.

– Ей нравятся записи, – сообщила сиделка.

Я посмотрела на стопки виниловых пластинок, лежавшие возле старого проигрывателя. Некоторые были небрежно вставлены обратно в обложки. Я нашла их на дворовой распродаже в прошлые выходные. Мне показалось, бабушка, дитя пятидесятых, порадуется такому подарку.

Ну, родилась она раньше, а в пятидесятые была подростком.

Миссис Батлер взяла сумку и достала ключи.

– Ты справишься сама?

Не глядя на нее, я снова кивнула.

Она ушла, а я еще ненадолго задержалась в комнате. Подготовила таблетки и инъекцию на вечер, приоткрыла окно, чтобы впустить свежий воздух. Миссис Батлер просила этого не делать, потому что аллергены могли негативно повлиять на бабушкино дыхание.

Бабушка на это ответила: «К черту все». Она любила осень, к тому же ей нравились запахи и звуки, доносившиеся с улицы. Я не хотела лишать ее маленьких удовольствий только для того, чтобы продлить это мученическое существование.

Подключившись к системе видеонаблюдения со своего телефона, я оставила дверь приоткрытой, захватила сумку из своей спальни и спустилась вниз. Мобильник разместила на кухонном столе, приглядывая за бабулей на случай, если ей понадобится помощь, налила воды в кастрюлю, поставила на плиту кипятиться. Затем разложила учебники, планируя сначала разделаться с простыми заданиями.

С ноутбука запросила в публичной библиотеке все книги, необходимые для доклада по истории. Несколько привезут из Меридиан-Сити, потому что в Тандер-Бэй их не нашлось. Открыв план, закончила веб-квест, сделала физику, прочитала испанский, потом прервалась, нарезала и обжарила овощи, прежде чем взяться за литературу.

Литература… Я до сих пор не закончила структурный анализ, сдать который нужно завтра.

Не то чтобы мне не нравился предмет. Или книги.

Просто я не любила классические произведения. От третьего лица, с километровыми занудными абзацами. Какие-то тупые академики пытались внушить нам, будто в витиеватые описания предмета мебели (на который мне абсолютно плевать) автор вложил глубокий смысл. Я практически уверена, авторы сами не знали, что хотели сказать. Наверное, были под кайфом от опиума, когда это писали.

Или успокаивающего сиропа, или абсента, или чем там еще баловались в те времена?

Нас пичкают этим дерьмом, словно хороших историй уже не пишут и читать больше нечего. Любительница самопорезов Кейтлин, сидящая через три парты от меня, должна найти нечто актуальное для себя в «Доме с семью шпилями»4? Ага, конечно.

Разумеется, «Лолита» вышла не так давно. Просто она хреновая. Готова поспорить, даже в 1955 году была хреновой. Спрошу у бабушки.

Я замочила пасту, поджарила мясо с перцем и луком, смешала все и отправила в духовку. Сделала салат, установила таймер, затем достала листы с заданиями и прочитала первый вопрос.

Во дворе сквозь моросящий дождь вдруг блеснули фары. Мой взгляд метнулся к окну. Машина свернула на нашу подъездную дорожку. Подскочив на ноги, я закрыла учебники, сгребла бумаги и убрала все в сумку.

Живот будто заполнился раскаленными углями.

Черт. Порой он брал двойное дежурство или задерживался, и мне везло провести ночь без него.

Но не сегодня, похоже.

В попытке избавиться от ощущения, что вот-вот обмочусь, я сжала бедра. Швырнув сумку в столовую, где мы никогда не ели, быстро накрыла на стол. Входная дверь открылась. Я развернулась и сделала вид, будто перемешиваю салат.

– Эмери! – окликнул Мартин.

Желудок сжался – так происходило каждый раз, – но я с натянутой радостной улыбкой выглянула в прихожую и прощебетала:

– Привет! Опять дождь идет?

И только сейчас вспомнила, что не закрыла бабушкино окно. Проклятье. Нужно улизнуть на минуту, чтобы сбегать закрыть его, пока пол не залило. Иначе это даст брату повод.

– Да, – он вздохнул. – Такое уж время года, верно?

Я выдавила смешок. Мартин отряхнул куртку, разбрызгав капли повсюду, повесил ее на вешалку и направился в кухню. Мокрые подошвы его ботинок заскрипели по полу.

Мне в отличие от него полагалось снимать обувь при входе.

Выпрямившись, я выдохнула, взяла миску с салатом, вилки и вновь широко улыбнулась.

– А я подумывала пробежаться вечером, – сказала я, поставив салат на стол.

Искоса глядя на меня, он остановился и ослабил галстук.

– Ты?

– Я умею бегать, – наигранно возразила я. – Не дольше нескольких минут.

Брат тихо засмеялся, подошел к холодильнику, достал молоко и налил в стакан.

– Вкусно пахнет, – сказал он, заняв место за столом. – Уроки сделала?

Серебряный жетон поблескивал в свете люстры; его тело, облаченное в черную форму, с каждой секундой казалось все больше и больше.

Мы с Мартином никогда не были близки. Из-за восьмилетней разницы в возрасте к моменту моего рождения он уже привык к роли единственного ребенка в семье. Когда родители умерли около пяти лет назад, ему пришлось взять все заботы на себя. Но, по крайней мере, он получил дом в наследство.

Я прочистила горло.

– Почти. Нужно еще перепроверить вопросы по литературе после того, как помою посуду.

Вообще-то, я их даже не начинала, однако у меня давно вошло в привычку сглаживать углы.

– Как прошел твой день? – торопливо поинтересовавшись, я вытащила пасту из духовки и поставила на стол.

– Хорошо. – Пока Мартин наполнял тарелку, я наложила нам обоим салат и налила себе воды. – Департамент работает слаженно. Мне предложили перевод в Меридиан-Сити, но я…

– Любишь чистоту и порядок, – пошутила я, – а Тандер-Бэй – твой корабль.

– Ты так хорошо меня знаешь.

Хотя я слабо улыбалась, моя рука задрожала, когда я наколола лист латука на вилку. И не перестанет дрожать, пока брат не уйдет на работу завтра утром.

Мартин принялся за еду, а я заставила себя положить кусок в рот. В комнате повисла тишина, заглушавшая дождь, который барабанил в окна.

Если буду молчать, он найдет что сказать. Мне этого не хотелось.

Мое колено подскакивало вверх-вниз под столешницей.

– Не хочешь подсолить? – спросила я настолько приторным голосом, что самой стало тошно. Потянулась за солонкой, но брат остановил меня, сказав:

– Нет. Спасибо.

Я опустила руку и продолжила есть.

– Как у тебя день прошел? – осведомился он.

Мой взгляд метнулся к его пальцам, сжавшимся вокруг вилки. Мартин сделал паузу, сосредоточив внимание на мне.

Сглотнув, я ответила:

– Хорошо. Мы, э-м… – Пульс участился, разгоняя горячую кровь по телу. – У нас произошла интересная дискуссия на литературе. Еще мой научный доклад…

– А как тренировка по плаванию?

Я умолкла.

Просто скажи ему. Покончи с этим. Он все равно узнает рано или поздно.

Только я солгала:

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

*НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ФИШ...
День, который должен был стать идеальным, просто сломался: в двух шагах от Александры расстрелян бли...
Что может быть хуже, чем погибнуть во время отбора невест?Отказать будущему императору!Ведь уйти сам...
Обретение истинной пары - главное событие в жизни любого дракона. Вот только моей парой оказался чел...
Популяризатор науки мирового уровня Стивен Строгац предлагает обзор основных понятий матанализа и по...
Мир, которого мы еще не знали. Постапокалиптичные огромные города, удивительные племена с самыми при...