Сумрак Дуглас Пенелопа
– Нормально.
Я всегда старалась защитить себя ложью. Когда вставал выбор, бороться или бежать, я убегала.
– Да ну? – с напором уточнил Мартин.
Уставившись в тарелку, я ковыряла еду. Ему все известно.
Взгляд брата прожигал мою кожу.
– Передашь соль? – нарочито ласково попросил он.
Мои веки задрожали. Зловещее спокойствие его голоса напоминало затишье перед бурей. Когда воздух заряжен электричеством, облака висят низко, и ты ощущаешь запах надвигающегося шторма. Все эти признаки я давно выучила.
Взяв солонку, я медленно подала ее Мартину. Но случайно задела его стакан. Молоко растеклось по столешнице, пролилось на пол.
Я подняла взгляд. Несколько мгновений брат смотрел на меня, а потом оттолкнул стол.
Мне удалось вскочить на ноги, но он схватил меня, дернул и усадил обратно на стул.
– Не смей вставать из-за стола раньше, чем я, – произнес Мартин спокойно, сжимая мое запястье. Другой рукой он поднял стакан, затем взял мою воду и тоже поставил ее перед своей тарелкой.
Мои очки съехали на нос. Я поморщилась, сжав кулак. Под кожей уже формировалась гематома из-за перекрытого кровотока.
– Никогда не вставай из-за стола без моего позволения.
– Мартин…
– Мне сегодня позвонила тренер Дорн. – Устремив взгляд в пространство, брат медленно поднес стакан с водой ко рту. – Сказала, ты ушла из команды.
Расстегнутый рукав моей форменной рубашки скрывал его пальцы, но костяшки наверняка побелели. Начав выкручиваться, потому что больше не могла переносить боль, я вдруг перестала, вспомнив, что этим разозлю его еще больше.
– Я не разрешал тебе уходить, – продолжил Мартин. – А ты ко всему прочему еще и солгала, как идиотка.
– Мартин, пожалуйста…
– Ешь свой ужин, Эм.
Я смотрела на него, в который раз смирившись с тем, что грядущее неизбежно, несмотря на все мои усилия это предотвратить.
Его ничто не остановит.
Опустив глаза, левой рукой я неуверенно подняла вилку и зачерпнула с тарелки пасту ротини с мясным соусом.
– Ты правша, тупица.
Чувствуя его крепкую хватку на запястье, я замерла. Брат подтолкнул мою правую руку, побуждая взять вилку. Подчинившись, я медленно поднесла ее к губам. Он все еще не отпускал меня. Глядя на тупые серебристые зубцы, я поняла, что никогда еще так не боялась столовых приборов.
После недолгих колебаний… я открыла рот, едва сдержав рвотный рефлекс, когда Мартин протолкнул вилку слишком глубоко, практически до миндалин. Вытаскивая ее, я ощутила его сопротивление.
Мы зачерпнули новую порцию пасты. Мои легкие сжались.
– Что с тобой такое, а? – прошептал он. – Ничего не можешь сделать правильно. Никогда. Почему?
Я еле успела проглотить пережеванное, прежде чем брат снова набил мой рот едой. Он подтолкнул мою руку, отчего сердце замерло на мгновение, и я не сдержала всхлип, опасаясь, что вилка вонзится в горло.
– Я думал, что вернусь домой, мы сядем, поговорим, и ты объяснишь мне свое поведение, но нет. – Мартин злобно посмотрел на меня. – Ты всегда пытаешься все утаить, как обертки от конфет, которые прятала под кроватью в десять лет, как трехдневное отстранение от уроков в тринадцать. – Хотя его слова и звучали все тише, я поморщилась так, словно у меня лопнули барабанные перепонки. – Ты никогда меня не удивляешь, да? Можно поступать либо правильно, либо неправильно, третьего не дано, Эмери. Почему ты всегда все делаешь неправильно?
Это была палка о двух концах. Он задавал мне вопросы и ждал ответов, но любой мой ответ оказывался неверным. Мне все равно доставалось.
– Почему ты никогда не делаешь так, как я тебя учил? – настойчиво допытывался Мартин. – Твою мать, ты настолько тупая, что не способна ничего запомнить?
Вилка начала двигаться быстрее. Он набирал все больше еды, заталкивал ее мне в рот, коля зубцами, потому что я не успевала размыкать губы, пережевывать и глотать.
– Мертвые родители, – пробубнил брат. – Бабка, которая никак не сдохнет. Сестра-неудачница…
Отпустив мою руку, Мартин схватился за воротник моей рубашки, поднимаясь на ноги, – я выронила вилку, и та со звоном упала на тарелку. Он потянул меня за собой и прижал к кухонной стойке.
Наконец прожевав пасту, я сглотнула.
– Мартин…
– Чем я это заслужил? – перебил он. – Все эти якоря, утягивающие меня на дно? Эту вечную обузу.
Край деревянной столешницы врезался в спину. Сердце билось, пытаясь вырваться из груди.
– Хочешь навсегда остаться заурядной? – огрызнулся брат. В его зеленых, как у нашей матери, глазах горела ярость; темно-каштановые волосы, как у отца, блестели. – Ты не умеешь одеваться, делать себе прически, заводить друзей и, похоже, не обладаешь способностями, которые могли бы помочь тебе поступить в хороший университет.
– Я могу поступить в хороший университет, – выпалила я, не сдержавшись. – Мне не нужно плавание.
– Тебе нужно то, что я скажу! – заорал Мартин.
Опасаясь, что бабушка нас услышит, я подняла взгляд к потолку.
– Я тебя обеспечиваю. – Он вцепился мне в волосы, а другой рукой отвесил подзатыльник.
Вздрогнув, я поймала ртом воздух.
– Я хожу на родительские собрания. – Из-за очередного шлепка моя голова дернулась вправо, и я оступилась.
Нет.
Но Мартин вернул меня на место, потянув за волосы.
– Зарабатываю нам на пропитание. – Еще одна пощечина – словно оса в лицо ужалила. Я вскрикнула. Очки полетели на пол.
– Оплачиваю услуги сиделки и ее лекарства. – Брат замахнулся и начал бить без остановки. Съежившись, я закрылась руками. – И такую благодарность получаю?
Мои глаза наполнились слезами. Едва мне удавалось перевести дух, как его рука наносила новый удар.
Снова. И снова. И снова.
Остановись. Мне хотелось закричать, но вместо этого я стиснула зубы.
Шипя от боли, я морщилась и все больше съеживалась.
Но не плакала. Больше не плакала.
Пока он не уйдет.
Мартин крепко схватил меня за воротник. Натянутая ткань неприятно впилась в кожу.
– Ты вернешься, – выдохнул он мне в лицо. – Извинишься и вернешься в команду.
Не в силах посмотреть ему в глаза, я ответила:
– Не могу.
Брат швырнул меня на стойку, попятился, расстегивая ремень.
В горле образовался ком. Нет.
– Что? Что ты сказала?
Его лицо исказилось от ярости, кожа покраснела, но Мартину это нравилось. Пусть он и жаловался на нас с бабушкой, с пеной у рта твердил, какая я обуза, на самом деле избавляться от меня не хотел. Ему было не прожить без этого.
– Я не могу, – прошептала я чуть слышно, мой голос ужасно дрожал.
Мартин выдернул ремень из шлевок. Я поняла, что меня ждет. Ничто его не остановит, ведь он не хотел останавливаться.
– Ты вернешься.
Разрываясь между тем, чтобы расплакаться или убежать, я стояла на месте. Если окажу сопротивление, мое наказание будет лишь слаще для него. Пошел он.
– Не вернусь.
– Вернешься!
– Я не могу носить купальник из-за синяков! – выпалила я.
Брат замер, я даже не слышала, как он дышит.
Да.
Именно поэтому я бросила плавание. Мое лицо не единственная часть тела, о которой приходилось беспокоиться на случай, если кто-нибудь увидит. Спина, руки, бедра… Люди не идиоты, Мартин.
На долю секунды мне захотелось посмотреть, отразятся ли на его лице какие-то эмоции. Может, беспокойство? Или вина?
Что бы брат ни чувствовал, он все-таки должен понимать – назад дороги нет. Пелена сорвана. Никакие извинения, подарки, улыбки и объятия не заставят меня забыть то, что он со мной сделал.
Так зачем останавливаться, верно, Мартин?
Сделав выпад, он схватил меня за запястье и отбросил к столу. Я зажмурилась, согнувшись над столешницей, и уперлась в нее ладонями и лбом.
Когда последовал первый удар, я с усилием поборола слезы. Но крик, каждый раз когда ремень опускался на мое тело, сдерживать не получалось. Мартин рассердился, поэтому бил сильнее, чем обычно. Было больно.
Однако поднимать тему возвращения в команду он больше не станет. Потому что знает – я права.
Мне нельзя носить купальник.
После его ухода я еще несколько секунд лежала, дрожа от боли, пронзавшей спину.
Боже, пусть это закончится.
Когда я пошевелилась, мне, к счастью, удалось лишь слабо застонать, подавляя крик. Я протянула руку, взяла телефон, перевернула его и увидела на экране бабушку, которая по-прежнему спала.
Слезы повисли в уголках моих глаз.
Она все реже находилась в ясном сознании, так что скрывать от нее избиения было проще. Слава богу.
В комнате брата на втором этаже включился душ. Он теперь нескоро спустится вниз. Завтра мы молча пройдем мимо друг друга. Мартин отправится на работу, я – в школу. Домой он вернется раньше, сам приготовит нам ужин для разнообразия. Будет ласков, спокоен, за столом заведет разговор о том, что стоит съездить в заинтересовавшие меня колледжи, о чем, как правило, даже слышать не желал, и только ближе к намеченной дате поездки даст понять, что вообще не собирался выполнять обещание. Возможно, я получу передышку на неделю, прежде чем станет ясно, когда эффект новизны наших «чудесных братско-сестринских отношений» сойдет на нет и Мартин вновь будет готов сорваться в любой момент.
Как наркоман.
Как больной.
Но сейчас… не знаю. Неделя выдалась плохая. Перерыв после прошлого раза получился небольшим.
Дрожа, я нашла очки, неспешно навела порядок на кухне, помыла посуду, убрала остатки еды в холодильник, выключила свет, взяла сумку и сунула в нее мобильник. Дойдя до лестницы и поднявшись на первую ступеньку, остановилась.
Бабушка спала. Может, всю ночь проспит. Я могла следить за ней с телефона откуда угодно. Мне не стоило уходить. Спина болела, волосы были растрепаны, к тому же я до сих пор не сняла школьную форму.
И все-таки я не пошла доделывать уроки, вместо этого попятилась, словно на автопилоте. Подхватила кроссовки, не останавливаясь, чтобы их надеть, выскользнула на улицу и побежала. Капли дождя били по голове, спине, ногам. Разбрызгивая лужи, я босиком промчалась до конца улицы, свернула за угол и направилась в сторону центра города.
Плевать, что оставила окно открытым. Бабушка любила дождь. Пусть послушает его.
Плевать, что сумка, учебники и тетради, скорее всего, промокнут.
Еще раз свернув направо, я увидела впереди огни городской площади. Остановившись, я наконец смогла сделать вдох. Снова и снова втягивала прохладный воздух. То, как пропитанная дождем одежда липла к коже, почти вызвало у меня улыбку.
Вдали сияла вывеска кинотеатра. Даже не читая названия, я поняла, что они устроили ночной марафон фильмов о монстрах. «Кинг-Конг», «Франкенштейн», «Легион огня: Муравьи-убийцы», «Муха»…
В октябре кинотеатр закрывался только с восьми утра до обеда для уборки и пополнения запасов, а на протяжении остальных двадцати часов шли показы новинок или любимой классики. Своего рода месячный фестиваль ужасов.
Я подбежала к билетной кассе, надела промокшие кроссовки и потянулась к сумке за наличными.
– Дайте мне пропуск на всю ночь, – сказала я девушке, протянув смятую десятку через маленькое окошко.
Ночь я здесь не проведу, однако получу возможность остаться так долго, как захочу.
Схватив билет, поспешила к двери, миновала буфет и поднялась в третий зал. Я оглядывалась по сторонам, опасаясь, что брат заметил мое отсутствие и проследил за мной. Распахнув двери, я прошла по проходу, сняв с плеча сумку. На экране заревело животное. Быстро плюхнувшись на сиденье, я осмотрелась, чтобы убедиться, что нахожусь в безопасности.
Мне явно ничего не угрожало – зрителей, кроме меня, в зале вообще не оказалось.
Я немного расслабилась.
Шла учебная неделя. Неудивительно, что в кинотеатре пусто. Хотя странно: почему сеанс не отменили, если никто не купил билет?
Поставив сумку на пол, я сунула руку внутрь. К счастью, все вещи остались сухими. Я выудила телефон и проверила, как там бабушка.
Она по-прежнему лежала в темноте на кровати, ее кардиомонитор стабильно пищал без признаков тревоги. Иногда я беспокоилась, оставляя ее одну с Мартином, но он старался не контактировать с ней чаще, чем требовалось.
Сжимая сотовый в ладони, я откинулась на спинку кресла, поморщилась от боли, о которой на время забыла, подняла взгляд на экран и увидела Годзиллу.
Уголки моих губ приподнялись в улыбке.
Мне нравился этот фильм.
Не успела я опомниться, как уже ела попкорн и неотрывно вглядывалась в каждый кадр. Воспоминания о брате, о школе, об Уилле Грэйсоне и сегодняшнем уроке литературы развеялись.
Потому что «Годзилла» была великолепна.
А от «Лолиты» только болела голова.
Глава 3
Эмери
Наши дни
– Уилл? – Встав на четвереньки и ощупывая каменный пол, я почувствовала грязь под ладонями.
Куда он меня привел?
Я моргнула, стараясь хоть что-то разглядеть в кромешной тьме, затем дотронулась до лица. Черт, где мои очки?
Дерьмо.
Без них или контактных линз, которые иногда приходилось использовать, видела я сносно, но только не в темноте. Когда я поднялась на ноги, неровные камни впились в подошвы обуви. Обернувшись, я заправила волосы за ухо. Не было видно ни малейшего проблеска, ни света луны, ни ламп. Ничего.
Я сопротивлялась, вырывалась, дралась. Следующее, что помнила, – мы прошли через дверь, спустились по лестнице, свернули за угол, и внезапно стало темно.
Уилл, бог мой. Прошли годы после его освобождения из тюрьмы. Почему он столько ждал?
Вдохнув холодный воздух, я ощутила запах сырой земли. И снова повернулась.
Уилл изменился. Он одновременно выглядел так же, как раньше, но и совершенно иначе.
Его глаза…
Он позволит, чтобы со мной что-то случилось?
– Говорил же, что не вру, – произнес кто-то, отчего я насторожилась.
Похоже, это был Тэйлор Динеску, но я по-прежнему никого и ничего не видела.
– Я и так понял, что ты не врешь, – ответил другой мужчина сбоку от меня. – Девушки пахнут по-другому. Ее запах ощущался по всему дому, когда мы вошли.
Я развернулась в том направлении, откуда прозвучал голос, но в тот же момент слева донесся третий:
– По мне, так пусть бежит, – с издевкой заявил парень. – Все равно она там умрет.
Тяжело дыша, повернувшись к нему, я выставила руки вперед. Где они?
Черт, где они?!
– Упустим возможность познакомиться с ней поближе, Рори? – спросил второй незнакомец. – Брось. Мне скучно. Лично я буду рад, если она останется. Разве тебе не скучно?
– Нет, – строгим тоном ответил Рори. – Меня устраивает нынешнее положение дел.
Со всех сторон послышался смех. Тэйлор шутливо бросил:
– У тебя здесь, возможно, есть все, что нужно, приятель, а вот мне определенно кое-чего не хватает.
– Где мои очки? – закричала я. – Включите гребаный свет!
– Как пожелаешь, – отозвался кто-то. Точно не Тэйлор, Рори или Уилл. – Вот.
В нескольких метрах от меня вдруг вспыхнул огонек. Я несколько раз моргнула, привыкая к свету, пока темная фигура разжигала свечу. Я заметила кирпичные стены. Стоявший передо мной человек что-то протянул.
Отпрянув назад, я судорожно вздохнула, но потом заметила в его руке свои очки и выхватила их.
– Отвали, – сказала я, шагнув назад.
– Расслабься, детка, – проворковал он. – Мы просто боялись, что ты их разобьешь. Не хотелось бы, чтобы ты все это пропустила.
Откуда-то донесся сдавленный смешок. Я надела очки, смотря по сторонам.
Низкий потолок, обитый деревом, с которого капала и стекала по стенам вода. Помещение было заставлено деревянными бочками и пустыми винными стеллажами выше меня. За моей спиной виднелась лестница, ведущая к двери в потолке. В углу пыхтела печка. Мы находились в подвале. И в таком доме он мог быть не один.
Мой взгляд остановился на двери.
– Мика. – Парень, вернувший мои очки, снова подошел и подал мне руку. – Моро.
Быстро попятившись, я подняла глаза и взглянула на него.
Мика Моро? Я посмотрела на растрепанные черные волосы, прикрывавшие шею и уши, пронзительные голубые глаза, ямочку на левой щеке, появившуюся, когда он улыбнулся. Похоже, ему немного за двадцать.
Моро, Моро…
– Родственник Сталинца Моро? – уточнила я, не в силах отдышаться.
Это его отец?
Парень лишь натянуто улыбнулся, пожав плечами.
Черт. Насколько плохо должен вести себя сын, чтобы даже закоренелый преступник не вытерпел этого?
Мика указал себе за спину на долговязого блондина с впалыми щеками и кожей в разы лучше, чем у меня.
– Рори Гиардон, – представил он. – С Тэйлором ты уже встречалась.
Я глянула на парня. Тот сидел на стопке ящиков позади Уилла, облокотившись на его плечо, и ухмылялся мне. Затем я встретилась взглядом с самим Уиллом. Он прислонился к ящикам, спрятав руки в центральный карман толстовки.
Лестница располагалась возле него, и я побежала к ней. Сдвинувшись, парень перехватил меня. Начав вырываться, я почувствовала что-то в его кармане.
После секундной заминки до меня дошло. Мой нож.
Точнее, нож, который был со мной, когда я проснулась. Раньше я никогда его не видела и понятия не имела, как он очутился у меня, но хотела его вернуть.
Я просунула руку ему в карман, выхватила нож, раскрыла лезвие и отступила назад, озираясь по сторонам.
Остальные парни тихо засмеялись.
– Ты привез меня сюда? – прокричала я Уиллу.
Давно он здесь?
Не ожидая получить ответ, снова крикнула:
– Выпустите меня!
Тяжело втягивая носом воздух, я давилась рвавшимися из груди рыданиями. Из-за замкнутого пространства, темноты и невозможности сбежать кровь стыла в венах.
Знала ведь, что ему нельзя доверять. Сама ему это говорила. Я знала.
– Я ненавижу тебя. – Уилл точно был в этом замешан.
Тэйлор подскочил с ящиков и ринулся ко мне, а я бросилась на него, но мое запястье кто-то перехватил сзади. Резко развернувшись, я замахнулась лезвием. Мика отшатнулся назад, зашипев.
Кровь начала капать с его руки. Я попятилась, выставив нож вперед и держа всех парней в зоне видимости.
– Твою мать, – выругался Мика.
– Сказал же, пусть она сгинет в лесу, – огрызнулся Рори и взял руку парня, чтобы оценить рану.
– Выпустите меня отсюда! – заорала я.
Внезапно все четверо замерли на месте, уставившись на что-то над моей головой.
Я выпрямилась. Что такое?
Но времени среагировать мне не дали. Кто-то схватил мою руку и одновременно вцепился в горло.
Поймав ртом воздух, я вскрикнула и уронила нож на пол.
Он развернул меня, не отпуская шею. Когда я запрокинула голову, то увидела парня с золотисто-каштановыми волосами, зачесанными назад, его высокие скулы подчеркивали янтарные глаза.
Молодой, но старше остальных. Может, ровесник Уилла.
Уголки губ незнакомого парня приподнялись. Мое сердце билось так сильно, что норовило вырваться из груди, пока я рассматривала его широкие плечи, тень щетины на щеках, выпирающую вену на шее.
– Мне казалось, у них должно быть отдельное заведение для девушек, – шутливо произнес он, заскользив взглядом по моему телу сверху вниз. – Они хотят, чтобы мы продолжали плохо себя вести?
Сзади донеслось фырканье. Упершись руками незнакомцу в грудь, я попыталась оттолкнуть его. Послышался скрежет. Наверное, один из парней поднял нож.
Волосы спадали мне на лицо, поверх очков, и ко всему прочему я испытывала ужасную жажду.
Он ослабил хватку. Я сразу же отпрянула назад, увеличивая расстояние между собой и парнями.
– Прости. Это просто шутка.
Обогнув меня, он остановился возле Мики Моро, взял его руку и начал осматривать.
Мой взгляд метнулся к Уиллу, но тот, потупив глаза, отрешенно вычищал кровь из-под ногтей моим ножом, словно меня здесь вообще не было.
– Заживет. – Я снова посмотрела на незнакомца, который заставил Мику поднять плечо выше для остановки кровотечения. – Главное, очищай рану.
Кто этот человек? Он… главный среди них?
Одет парень был немного лучше остальных – безупречно выглаженная стильная оксфордская рубашка, заправленная в черные брюки, блестящий кожаный ремень, черные туфли. Вещи сидели идеально, будто их сшили специально для него. Но он сказал «мы». Они хотят, чтобы мы продолжали плохо себя вести.
Значит, он один из заключенных. Он – альфа, о котором говорил Уилл.
Мика кивнул ему, после чего бросил злобный взгляд в мою сторону. Альфа вернулся и принялся внимательно меня рассматривать.
– Приношу извинения за их поведение. – Он приложил ладонь к груди, подходя ко мне. – Искренние.
Я оттолкнула незнакомца, не позволяя приблизиться, и испачкала его белую рубашку грязными ладонями.
– Отойди от меня. – Потом, посмотрев на Уилла, я рявкнула: – Уилл!
Парень не сдвинулся с места, лишь встретился со мной безразличным взглядом.
– Уилл! – Господи, да очнись же ты!
К черту. Взбежав по лестнице, я дернула двустворчатую дверь.
– На твоем месте я бы не стал этого делать, – произнес альфа. – Там холодно. Охотничьих навыков, полагаю, у тебя нет. Поверь мне на слово, ты можешь сутки идти в любом направлении, но не увидишь ничего, кроме собственных следов, а потом наконец сдашься и потащишь свою замерзшую задницу обратно, потому что другого выбора не будет.
Читать бесплатно другие книги:
