Инфер 3 Михайлов Дем

– Ну… они не раз видели, как уже спятивший дивинус проходит мимо замерших от испуга зверей и ничего им не делает. Но они ни разу не видели, чтобы сумасшедший божественный зверь проигнорировал человека. Он обязательно нападет. И он сохраняет память.

– В смысле?

– Ну… они не раз уже пробовали спрятаться в своей плавучей крепости, отгородиться запахом дыма – костры жгли специальные, мокрые и вонючие – и пройти по реке мимо. Но если дивинус видел крепость – он тут же шел в атаку. И точно так же, как им рассказывали береговые, звери всегда крушат любые встреченные постройки. А если они раньше видели, где находится селение – они прут туда как по ниточке.

– Хм… Ты говорила что-то про недотрах?

– Гиппо семейные, командир. Пантеры вроде как одиночки большей частью. А вот кабаны, гиппо и многие другие – они стадами живут. Это даже я знаю. И ты. Да все знают.

– И что?

– Остальные звери от дивинусов шарахаются чуток – по наблюдениям здешних. Будто чуют что-то чужое… А это уже на психику бьет, согласись? Когда ты к стаду поближе – а они от тебя прочь как от прокаженного. Так, может, не у всех дивинусов, но вот у гиппо – часто.

– Дальше.

– Самцы дивинусы не занимают позицию лидера стада. При этом они, само собой, не позволяют себя бить другим самцам. Если кто полезет – его отделают так, что крокодилам даже жевать эту отбивную не придется. Но при этом дивинус постоянно держится как бы в стороне – будто его программа какая-то заставляет.

– Он бежит от роли альфы?

– Да. Самок трахает другой самец.

– А дивинус?

– Чаще всего как бы ему тоже достается от радостей жизни… но если вдруг раздастся звонок от босса…

– Не понял… стоп… приказ системы?

– Ага, – осклабилась наемница. – Речники не раз видели. Залезет дивинус на пухлую молодую самочку, только пару раз дернется – и тут вдруг как соскочит с нее и бегом по берегу боевым аллюром. На пожар там – буквально, если молния шибанула в сухой период – или спасать кого…

– То есть секс начал – и не закончил? И это все?

– Почти. Он когда бежит – он обиженно и разъяренно ревет. Дико ревет. Головой мотает. А порой даже упирается, застывает, пытается повернуться к самке, что стоит вся такая раскоряченная в непонятках и смотрит на него как на обделавшегося. Но все равно приказ побеждает, и он уходит.

– Зверь – это зверь, – произнес Каппа. – Он живет естеством.

– А естество ломает срочный приказ, – кивнул я. – Раз такой косяк со стороны системы, два… все это дерьмо накапливается, плюс несвойственный обычному зверю образ жизни… И однажды зверь сходит с ума.

– Вывод – трахаться надо вволю, чтобы чикой не съехать к хренам, – подытожила Ссака и о чем-то глубоко задумалась, глядя на опять вышедшего отлить смуглого парня.

– Все?

– Все!

– А теперь поговорим о драконе, перед тем как пойти и порвать ему жопу. Дракон… Парень не врал, – настала моя очередь бросить взгляд на сидящего метрах в пятнадцати от нас у перилл на той стороне террасы Сорроса, что неотрывно глядел на берег и мерно стучал кулаком о доски пола. – Он запомнил удивительно много для того, кто увидел, как его подруге откусили голову… И он, похоже, углядел главное – у дракона есть быстрый, тихий и глазастый друг…

На берег нас высадилось трое.

Я. Каппа. И Ссака. Все трое в экзах. Все трое подошли к берегу на вместительном плоту – под водой всегда возникают дополнительные траты энергии. Пара прыжков решила бы дело, но, если придется возвращаться на поврежденных и лишившихся герметизации экзах, я бы предпочел иметь под рукой крепкое плавсредство.

Как только мы оказались на берегу, то Каппа и наемница сразу же разбежались, оставив меня одного вытаскивать плот на топкий вязкий берег. Справившись, я мгновенно утек за деревья, сходу забившись под переплетение упавших и уже гниющих, но все еще живых стволов. Нагребя на себя кишащей насекомыми черной мокрой земли, я затих, в крохотную щель между парой ветвей глядя на мутное речное зеркало. Ссака и Каппа заняли примерно такие же позиции.

Мы ждали.

Ненавижу, когда меня пытаются использовать втемную или внаглую.

Тут был второй случай.

И инициатором выступил вдруг очнувшийся от алкогольной дремы еще молодой, но уже разваливающийся вождь, что после очередного отлива мочи вдруг развернулся и, забыв спрятать вялый отросток, толкнул почти невнятную речь о том, что хватит, мол, сука, терпеть этого гребаного дракона, что успел сожрать так много наших за прошедшие годы.

Понявшие куда дело клонится советники попытались ему осторожно напомнить, что если на территорию дракона не соваться, то и проблем от него не бывает. Но вождь уперся и громогласно заявил, что терпеть драконье злобство сил уже нет и надо эту тварь кончать!

Советники попытались еще раз… и тут вождь сделал главную ошибку, после которой назад хода уже не был – он проблеял, что так ему повелела Мать. И все разом заткнулись, глядя на тупого вождя в бессильной ярости. Лишь Мигель качнулся было к пьяному дебилу, пытаясь что-то шепнуть – скажи, мол, что Мать повелела чужакам это сделать, а нам помогать водкой и жратвой, но вождь оттолкнул от себя старика и повторил – «Мы дадим бой дракону!»

Кончено.

И ведь не отрубился, упырок, после такого количества эмоций. Сумел продержаться еще полчаса и даже дать еще одну нихрена не зажигательную речь, что все же подействовала на главную надежду племени – молодых крепких парней. Хотя у меня и возникло ощущение, что парочка из этих ребятишек давно уже мечтает скинуть с плеч стариковское иго советников, но без козырей этот номер не провернуть. А вот если молодые вопреки глупыми старикам завалят дракона…

Короче, лежа на берегу, я лениво считал ползающих по забралу Гадюки муравьев, ожидая, когда прибудут те, кого опять же Мигель попытался спасти. Ссака слышала, как на каком-то местном языке старик давал наставления уже накачавшимся легкой наркотой и бухлом «воинам», убеждая их не рвать с места в галоп и подождать, пока чужаки первыми не углубятся в джунгли. Пусть мозги парней были до предела переполнены адреналином и кокой, они Мигеля все же услышали. Погрузились на второй плот, не слишком умело придерживая приклады винтовок и дробовиков. Уселись и затихли, нервно поглядывая на нас. Ну да… одно дело – хвалиться размером своего члена во время барной вечеринки, и совсем другое, когда настает время продемонстрировать его ожидающей чуда красотке…

Мы ушли первыми.

Мы причалили первыми.

И ушли в джунгли первыми.

Но дальше этого, парни… дело не пойдет. Меня так внаглую не использовать. А вот я вас… я прямо, сука, с радостью и без каких-либо переживаний.

Второй плот ткнулся в берег далеко не столь уверенно, как наш. Затихнув на таких родных бревнах, воины сгрудились у земляной кромки и глядели на нее так, будто им предложили окунуться в дерьмо, замешанное на серной кислоте. Кто-то самый умный подтолкнул друзей в спины, и вся эта орава, якобы бесшумно, вывалилась на берег.

Невыносимо медленно прошли еще десять минут. Десять минут! Все это время потерявшая уверенность стая молодых речных волков прямо на моих глазах обращалась в стадо овец у ворот бойни. Если они решат уйти – мешать не стану. Каждый гоблин должен раз в жизни решить для себя, кто он такой – волк или овца.