День Муравья Вербер Бернард
– Я беру джокер.
– Хорошо. Вот вам в помощь еще одна фраза: «Это как капля чернил в стакане с водой».
Появилась Летиция в простеньком халате и с полотенцем на голове. Мелье выключил телевизор.
– Я очень благодарна вам за вмешательство. Вот видите, Мелье, я оказалась права. Самый страшный хищник – это человек. Мой страх вполне обоснован.
– Не будем преувеличивать. Это всего лишь мелкая шпана.
– Мне все равно, кто они, простые безработные или убийцы, это ничего не меняет. Люди хуже волков. Они не могут справиться с низменными инстинктами.
Жак Мелье промолчал и подошел к террариуму с муравьями, который молодая женщина переставила на видное место прямо посреди гостиной.
Он поднес Палец к стеклу, но муравьи не обратили на него ни малейшего внимания. Для них это была всего лишь тень.
– Они снова ожили? – спросил он.
– Да. Из-за вашего «вмешательства» погибло девять десятых, но королева выжила. Рабочие заслонили ее собой и таким образом защитили.
– У них странное поведение. Не как у людей, нет, но. странное.
– В любом случае, если бы не убили еще одного химика, я бы до сих пор гнила в вашей тюрьме, и они бы все умерли.
– Нет, вас все равно бы освободили. Экспертиза показала, что раны братьев Сальта и остальных погибших не могли быть нанесены вашими муравьями. У них мандибулы слишком короткие. Я поспешил и действовал неразумно.
Ее волосы уже подсохли. Она снова вышла и вернулась, одетая в белое шелковое платье, украшенное нефритом.
Держа в руках кувшин медовухи, она отчеканила:
– Это следователь приказал отпустить меня, теперь вам легко говорить, что вы уже убедились в моей невиновности.
Он возразил:
– Но у меня же были серьезные улики. Вы не можете отрицать факты. Муравьи на самом деле явились ко мне ночью. Они на самом деле убили мою кошку Марию-Шарлотту. Я видел их собственными глазами. Конечно, братьев Сальта, Максимилиана Мак-Хариоса, супругов Одержен и Мигеля Синьераза убили не ваши муравьи, но все же это были муравьи. Летиция, я еще раз повторяю, мне всегда была нужна ваша помощь. Поделимся соображениями. (Он проявлял настойчивость.) Эта загадка притягивает и вас, и меня. Будем работать вместе, вдали от юридических механизмов. Я не знаю, кто этот Гамельнский флейтист, но он гений. Его надо обезвредить. В одиночку я этого никогда не смогу, но с вами и вашим знанием муравьев и людей.
Она прикурила длинную сигарету, вставленную в мундштук. Она размышляла. А он не умолкал:
– Летиция, я не герой детектива, я обыкновенный человек. Поэтому мне случается ошибаться, спускать дело на тормозах, сажать невиновных. Я знаю, это грубая небрежность. Я сожалею и хочу исправиться.
Она выпустила дым ему в лицо. Из-за своей ошибки он так испереживался, что начал казаться ей даже трогательным.
– Ну хорошо. Я согласна быть с вами заодно. Но с одним условием.
– С каким угодно.
– Когда мы найдем виновного или виновных, вы предоставите мне эксклюзивное право написать о расследовании.
– Нет проблем.
Он протянул ей руку.
Она повременила и протянула свою:
– Я всегда слишком быстро прощаю. И сейчас наверняка совершаю самую большую в жизни глупость.
Они тут же приступили к делу. Жак Мелье предоставил материалы дела: фотографии тел, результаты вскрытий, сведения о прошлом каждой жертвы, результаты исследования внутренних повреждений, замечания по поводу когорт мух.
Из своих собственных расследований Летиция не показала ему ничего, но она охотно признала, что все сходится на концепции «муравьев». Муравьи были орудием, муравьи были мотивом. Однако оставалось выяснить главное: кто и как ими манипулировал.
Они просмотрели список террористических экологических организаций и фанатичных защитников животных, которые требуют выпустить всех животных из зоопарков, всех птиц и насекомых из клеток. Летиция покачала головой.
– Знаете, Мелье, хотя все на это указывает, но я не верю, что муравьи способны убивать производителей инсектицидов.
– Почему?
– Они слишком умны для этого. Закон око за око – это человеческая идея. Месть – это человеческая концепция. Мы приписываем наши собственные чувства муравьям. Зачем истреблять людей, если муравьи вполне могут дождаться, пока они сами перебьют друг друга!
Жак Мелье задумался над ее словами.
– Будь то муравьи, флейтист или человек, который выдает себя за муравьев, все равно надо найти преступника или преступников, разве нет? К тому же это оправдает ваших маленьких друзей.
– Хорошо, я с вами.
Они рассматривали фрагменты головоломки, разложенные на большом столе в гостиной. Оба были уверены, что элементов достаточно и можно определить логику, которая их объединяет.
Вдруг Летиция просияла.
– Не будем терять время. Ведь мы оба хотим найти убийцу. У меня появилась мысль, как это можно сделать. Совсем просто. Слушайте!
121. Энциклопедия
Столкновение цивилизаций: Второй крестовый поход за освобождение Иерусалима и Гроба Господня возглавил Годфруа Бульонский. На этот раз сотни тысяч пилигримов находились под прикрытием четырех тысяч пятисот вооруженных рыцарей. По большей части это были младшие отпрыски дворянских родов, лишенные феода согласно праву майората. Прикрываясь религией, эти лишенные наследства дворяне надеялись завоевать чужие замки и наконец обзавестись землей.
Так они и сделали. В каждом захваченном замке поселялся какой-нибудь рыцарь и тут же покидал крестовый поход. За право на земли побежденного города зачастую возникали междоусобицы. Например, принц Богемон Тарентский решил наложить руку на Антиохию. Крестоносцам приходилось применять силу к собратьям по оружию, чтобы те продолжили крестовый поход. Возник парадокс: для достижения своих целей западные феодалы объединяются с восточными эмирами против своих же боевых товарищей. А последние без колебаний заключают союзы с другими восточными эмирами, чтобы дать отпор. Наступил момент, когда стало непонятно, кто, с кем и за что сражается. Многие крестоносцы даже забыли о первоначальной цели похода.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
122. В горах
Вдали вырисовываются темные гряды холмов и гор. Серые автохтонные муравьи назвали главный пик «Торфяная гора», потому что там залегает сухой торф. Пройти тут не представляет особого труда.
В этой горе крестоносцы нашли узкий, но довольно глубокий проход. В высоких стенах чередуется белый, серый и бежевый камень, обнажая свои исторические пласты. В почве без возраста отпечатки ископаемых в форме спиралей и рожков.
После узких ущелий идут каньоны. Каждая расщелина – угроза смертельной опасности для мирмекийских солдат, падение туда не сулит ничего хорошего.
В проходе слишком холодно, и крестоносцам не терпится выйти отсюда. Муравьи жалуются на холод, и великодушные пчелы подкрепляют их медом.
103-й обеспокоен. Он не помнит этот подъем по горному массиву. Возможно, они слишком отклонились на север, тогда надо повернуть на восток, чтобы добраться до края мира. Да, им остается только идти вперед.
Бесплодный камень может предложить им только пожелтевшие, как салат, лишайники. Тут растет в основном фунария влагомерная, получившая такое название потому, что от влажного воздуха ее капсулы изгибаются.
Наконец они достигли долины бергамотовых деревьев. И поскольку действие улучшает функцию органа, то у крестоносцев из-за необходимости проходить большие открытые пространства улучшается зрение. Они начинают привыкать к свету, больше не ищут затененных участков, они могут различать пейзажи, находящиеся более чем в тридцати шагах от их глазных фасеток.
Однако, несмотря на это, разведчики нередко попадают в ловушки скакунов. Эти маленькие жужелицы роют в земле ямы, над которыми оставляют люки. Почувствовав вибрацию, они выскакивают и хватают жертву.
Позже караван натыкается на стену зарослей крапивы. Для муравьев это как стена из гигантских колючек, однако они без колебаний штурмуют ее.
Они преодолевают это препятствие без особого ущерба. Настоящее препятствие ждет их дальше: яма, а сразу за ней водопад. На этот раз они не знают, как пересечь пропасть и водную стену одновременно. Несколько пчел пытаются перелететь и тонут в водопаде.
Вода притягивает к себе все, что летает, – предостерегают мухи.
Особенно опасен этот устрашающий занавес из ледяной воды.
Сжимая в лапках кокон бабочки, приближается 24-й. Кажется, у него есть решение. Однажды он заблудился в западных лесах – подумать только, сколько интересного можно узнать, когда, потерявшись, приходится искать дорогу, – и там он видел, как термит пересекает бьющий из скалы ручей с помощью куска дерева. Термит сначала протянул ветку сквозь поток, а потом перебрался, выгрызая ее изнутри.
Муравьи тут же начинают искать толстую ветку или что-то похожее. Они находят огромный тростник. Это будет прекрасный плавучий тоннель. Они поднимают стебель и медленно толкают его лапками, до тех пор пока тот не пересекает стену водопада. Конечно, многие рабочие гибнут при этом маневре, но тростник неумолимо продвигается вперед и почти не встречает сопротивления.
Тогда начинают самоотверженно работать медведки, выгрызая внутренность стебля, пока не получается непромокаемая труба, по которой крестоносцы преодолеют и овраг, и водную преграду.
Для больших носорогов это трудное испытание, их надкрылья мешают протиснуться, но их проталкивают, и носороги все же помещаются внутри стебля.
123. Следующий четверг
Заметка из «Воскресного эха»
Заголовок: ИМЕНИТЫЙ ГОСТЬ
«В следующий четверг в конференц-зале гостиницы «Прекрасный берег» профессор Такагуми из университета Иокогамы представит новую разработку инсектицида. Японский ученый заявляет, что сумел синтезировать вещество, которое избавит нас от вторжения муравьев. Профессор Такагуми сам расскажет о своих работах. Он остановился в гостинице «Прекрасный берег», общается со своими французскими коллегами и ожидает презентации».
124. Грот
В конце тоннеля – пещера. Она не заканчивается тупиком. Грот продолжается длинной каменистой галереей, в которой циркулирует свежий воздух.
И колонны продвигаются вперед, по-прежнему вперед.
Муравьи огибают большие наросты известняка – сталагмиты. Те, кто идет по потолку, перебираются через сталактиты. Кое-где сталагмиты и сталактиты срастаются, образуя высокие колонны. Трудновато отличить верх от низа!
В пещере копошатся представители своей особой фауны. Там есть просто живые ископаемые. В большинстве своем они слепы и лишены окраски. В спешке проносятся белые мокрицы, куда-то тащатся сороконожки, нервно прыгают многохвостки. В лужицах плавают прозрачные креветки, чьи усики длиннее тела.
Во впадине 103-й увидел, как группа пещерных клопов-вонючек с острыми членами предается своим обычным оргиям. Многих из них ему удается пристрелить.
Какой-то муравей подходит и пробует клопа, изжаренного в кислоте 103-го. Он говорит, что это мясо, когда горячее и жареное, вкуснее, чем холодное и сырое.
Надо же, – говорит он, – мясо можно жарить в кислоте.
Гастрономические открытия зачастую так и происходят. Случайно.
125. Энциклопедия
Всеядные: Господствовать на Земле могут только всеядные. Способность употреблять любую пищу – это sine qua non[11] для распространения вида в пространстве и во времени. Чтобы утвердиться на планете хозяином, надо уметь поглощать все виды пищи, которые она породила.
Животное, зависящее от одного вида пищи, ставит свое существование под угрозу, если этот вид пищи исчезает. Известно немало видов птиц, которые питались определенным видом насекомых, когда же эти насекомые переместились, а птицы не смогли последовать за ними, они попросту вымерли. Сумчатые, питающиеся только листьями эвкалипта, и не способные путешествовать тоже не могут выжить в безлесных зонах.
Человек, подобно муравью, таракану, свинье и крысе, понял это. Эти пять видов пробуют, поглощают и переваривают практически любую пищу, даже отходы. Поэтому эти пять видов могут претендовать на титул хозяина животного мира. У них есть еще одна общая черта: эти пять видов, приспосабливаясь к окружающей среде, постоянно обновляют свой рацион. Новую пищу перед поглощением они вынуждены проверять, чтобы избежать эпидемий и отравлений.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
126. Наживка
Когда заметка появилась в «Воскресном эхе», Летиция Уэллс и Жак Мелье уже забронировали в отеле «Прекрасный берег» номер на имя профессора Такагуми. Вовремя поданные чаевые позволили Мелье установить в номере изощренную систему слежения.
По периметру комнаты установили чувствительные видеокамеры, которые включались от малейшего движения воздуха. Наконец в кровать положили манекен японца.
Здесь же устроили засаду.
– Держу пари, что придут муравьи! – сказал комиссар Мелье.
– Хорошо. Держу пари, что это будет человек. Теперь им оставалось только ждать. И тогда станет ясно, что за рыба клюнула на их приманку.
127. Разведывательный полет
Далеко впереди сверкает крошечное отверстие.
Навстречу движется теплый воздух. Крестоносцы ускоряют шаг. Длинная колонна выходит из темной прохлады грота на залитый солнцем карниз.
На солнце резвятся стрекозы. Где стрекозы – там и река. Поход близко к цели, это несомненно.
103-й выбирает самого красивого носорога, за самый длинный носовой отросток его называют «Большой Рог». Цепляясь когтями за его хитин, муравей отправляется на разведку. За ним, обеспечивая защиту на случай встречи с птицей, следуют двенадцать рыцарей-артиллеристов.
С попутным ветром они резко пикируют к реке, усеянной блестками света.
Скольжение между слоями воздуха.
С идеальной синхронностью двенадцать летящих насекомых вонзаются крыльями в воздух и резко поворачивают налево.
Маневр настолько быстрый, что центробежная сила буквально вдавливает 103-го в спину летающего коня.
Чистый воздух опьяняет.
В этих лазурных небесах все выглядит таким светлым, таким прозрачным. Нет никаких запахов, и насекомым нет никакой необходимости соблюдать извечную осторожность. Остается только вдыхать поток прозрачного воздуха.
Скарабеи замедляют взмахи крыльев. Они планируют в тишине.
Внизу многообразие форм и цветов.
Эскадрилья спускается и летит на бреющем полете. Прекрасные скарабеи пролетают между деревьями плакучих ив и ольхи.
На «Большом Роге» 103-й чувствует себя прекрасно. Вынужденное близкое общение со скарабеями-носорогами научило его отличать одного от другого. У его боевого коня самый высокий и самый острый рог во всей эскадрильи, а также самые тренированные лапы и самые большие крылья. Но «Большой Рог» имеет еще одно преимущество: он единственный задается вопросом, как следует летать, чтобы стрелкам было удобнее целиться. Он также умеет вовремя отступить, когда его преследует летающий хищник.
Простыми запахами 103-й спрашивает у него, нравится ли скарабеям путешествие. «Большой Рог» отвечает, что проход по гроту был трудным. Нелегко быть зажатым в темном коридоре. Крупным жесткокрылым требуется пространство. Да, кстати, он случайно услышал, как его товарищи что-то говорили о «богах». Бог, это что, еще одно название Пальцев?
103-й уклоняется от ответа. Нельзя допустить, чтобы «болезнь томления духа» охватила еще и наемников. В противном случае споры разрастутся, и с крестовым походом будет покончено еще до того, как он достигнет края мира.
«Большой Рог» обнаруживает зону торфяников. В торфе любят прятаться южные скарабеи. Некоторые из них и в самом деле удивительны. У каждого вида жесткокрылых свои специфические черты, ни один вид не похож на другой. Возможно, южане могли бы тоже пригодиться в походе. Почему бы не нанять их? 103-й соглашается. Любая помощь неоценима.
Полет продолжается.
От реки доносятся запахи цикуты, болотной незабудки, вязолистной таволги. Под ними проплывает ковер белых, розовых и желтых кувшинок, словно небрежно распыленное разноцветное конфетти.
Эскадрилья кружит над рекой. На полдороге между двумя берегами расположился маленький островок с большим деревом посередине.
Носороги скользят над завитками речных волн. Их лапки почти касаются потока.
Но 103-й никак не может найти известный порт Сатей, из которого под речным дном на другой берег реки ведет подземный ход. Должно быть, крестоносцы отклонились от намеченной дороги, и, похоже, довольно далеко. Им придется долго плутать.
Однако по возвращении летающие разведчики объявляют, что все в порядке, что надо продолжать идти вперед.
Армия спускается по обрывистому берегу, как струйка патоки: муравьи при помощи присосок на лапках, носороги летят, пчелы пикируют, а мухи – толкаются.
Внизу простирается пляж из мелкого бежевого песка со светлыми дюнами, кое-где попадаются редкие островки травы, в основном песчаный овес и песчаные грибницы. Вкусные припасы для муравьев!
103-й объясняет: чтобы добраться до порта Сатей, им надо двигаться вдоль берега на юг. Караван трогается.
Вместе с другими носорогами «Большой Рог» покидает основные войска. У них есть неотложные дела, говорят они, чуть позже они присоединятся к войску.
Впереди разведчики обнаруживают белые комочки, вкусно пахнущие улиткой. Им уже приелись звездчатки, а эти яйца аппетитно выглядят. 9-й предостерегает их. Прежде чем съесть что бы то ни было, надо проверить, не является ли эта еда ядовитой. Некоторые слушаются его, другие принимаются за еду.
Какая ошибка! Это вовсе не яйца, это слизь улитки. Более того, зараженная сосальщиком!
128. Энциклопедия
Зомби: Жизненный цикл большого печеночного сосальщика (Fasciola hepatica), он же печеночная двуустка, является одной из самых больших загадок природы. Это животное заслуживает целого романа. Как указывает его название – это паразит, который живет в печени овец. Гельминт кормится кровью и клетками печени, а когда вырастает, – откладывает яйца. Но яйца сосальщика не могут развиться в печени овцы. Их ждет целое путешествие.
Яйца покидают тело своего хозяина вместе с экскрементами. Так они попадают во внешний мир, где холодно и недостаточно влаги. После периода созревания из них вылупляется крошечная личинка. Ее съедает новый хозяин – улитка.
Дальше личинка сосальщика будет развиваться в теле улитки, а затем выйдет наружу вместе со слизью, которую этот гастеропод выделяет в период дождей.
Но это только половина пути для сосальщика.
Слизистые выделения улиток, похожие на гроздья белых жемчужин, часто привлекают муравьев. Вместе с этим «троянским конем» личинки попадают в организм насекомого. В социальном зобе мирмекийцев они задерживаются ненадолго. Они освобождаются из зоба, пронзая его, превращая в дуршлаг, а множество дырочек заделывают твердеющим веществом, и муравей после этого инцидента продолжает жить. Нельзя убивать муравья, он необходим для попадания личинок в тело овцы. Глисты развиваются внутри тела муравья, но снаружи ничто не позволяет догадаться о внутренней драме.
Когда личинки становятся взрослыми сосальщиками, они должны вернуться в печень овцы, чтобы завершить свой жизненный цикл.
Но каким образом овца может съесть муравья, ведь она не насекомоядное?
Должно быть, многие поколения сосальщиков задавались этим вопросом. Проблема осложнялась тем, что овцы объедают верхушки трав только в прохладное время суток, а муравьи покидают свое гнездо в теплые часы и ползают только в тени, у корней травы.
Как объединить их в одном месте и в одно время?
Сосальщики нашли решение, распределившись по телу муравья. Десяток располагается в тораксе, десяток в лапках, десяток в брюшке и один в голове.
Как только эта единственная личинка проникает в голову, поведение муравья сразу меняется… Вот так-то! Сосальщик, этот маленький примитивный червь, близкий к инфузории-туфельке и, значит, к самым примитивным одноклеточным, отныне управляет таким сложным муравьем.
Результат: по вечерам, когда все рабочие засыпают, зараженные двуустками, муравьи покидают свой Город. Словно лунатики, они бредут вперед и поднимаются на верхушки трав. И не каких-нибудь трав! А тех, которые любят овцы: люцерна и пастушья сумка.
Замерев, муравьи ожидают, когда их съедят.
Это работа двуустки, сидящей в голове, – каждый вечер заставлять своего хозяина выходить из муравейника, до тех пор пока его не съест овца. Утром, когда становится тепло, муравей обретает контроль над своим мозгом и волей, если его до этого не съел баран. Он удивляется, что оказался тут, на верхушке травинки. Он быстро спускается, ползет к гнезду и приступает к обычным делам. До следующего вечера, когда он, как зомби, снова выйдет со всеми своими зараженными товарищами ожидать, чтоб его съели.
Жизненный цикл двуустки ставит перед биологами много вопросов. Первый: как двуустка, забравшаяся в мозг, может видеть, что происходит во внешнем мире, да еще приказывать муравью идти к той или иной травинке? Второй: двуустка, управляющая мозгом муравья, единственная, кто умрет в процессе переваривания пищи овцой. Почему же она идет на такую жертву? Все происходит так, будто двуустки сознательно идут на то, чтобы одна из них, и вдобавок лучшая, умерла, лишь бы все остальные достигли своей цели и закончили цикл созревания.
Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II
129. Горячий пот
В первый день никто не пришел атаковать муляж профессора Такагуми.
Жак Мелье и Летиция Уэллс запаслись саморазогревающимися консервами и сухой едой. Они сидели как в осаде. Коротая время, играли в шахматы. Летиция оказалась более умелой, а Мелье делал грубые ошибки.
Его раздражало превосходство партнерши, но он заставил себя сосредоточиться. Он выстроил свои фигуры для защиты, линия пешек блокировала любую инициативу противника. Партия быстро превратилась в окопную битву, как при Вердене. Слоны, кони, ферзь и ладьи противников, которым не давали ринуться в молниеносную атаку, съедали друг друга.
– Вы осторожничаете даже в шахматах! – обронила Летиция.
– Я осторожничаю? – оскорбился Мелье. – Как только я оставляю свободное пространство, вы напираете на мои ряды. Как же я могу играть иначе?
Вдруг она замерла, приложив палец к губам, призывая его к молчанию. Где-то в глубине номера отеля «Прекрасный берег» ей послышался легкий шум.
Они прильнули к экранам камер наблюдения. Ничего. И все-таки Летиция Уэллс была уверена, что убийца здесь. В подтверждение ее уверенности, замигал детектор контроля движения.
– Убийца здесь, – прошептала она. Уставившись на экран, комиссар воскликнул:
– Да. Я его вижу. Это один муравей. Он поднимается по кровати!
Летиция быстро расстегнула рубашку Мелье, подняла его руки и носовым платком тщательно протерла подмышки полицейского.
– Что на вас нашло?
– Не мешайте. Я, кажется, поняла, как действует наш убийца.
Она отодвинула временную перегородку и, прежде чем муравей дополз до покрывала, потерла манекен платком, увлажненным потом из подмышек Жака Мелье. Потом быстро вернулась и пристроилась рядом с ним.
– Но… – начала он.
– Молчите и смотрите.
Муравей полз по кровати, приближаясь к манекену. Он отщипнул крошечный квадратный кусочек от пижамы псевдопрофессора Такагуми. Потом исчез так же, как появился – в ванной.
– Я не понимаю, – сказал Мелье. – Этот муравей не стал нападать на нашего человека. Он только вырвал крошечный кусочек ткани.
– Это для запаха, только для запаха, комиссар. Казалось, она взяла операцию в свои руки, и он поинтересовался:
– А что нам делать теперь?
– Ждать. Убийца придет. Теперь я в этом уверена. Мелье очень удивился.
Она посмотрела на него тем взглядом, который так ослеплял его, и объяснила:
– Этот муравей-одиночка напомнил мне одну историю, ее рассказывал мой отец. Он жил в Африке в племени бауль. Этот народ изобрел довольно любопытный способ убивать людей. Если кто-то замышлял тайное убийство, он добывал себе лоскут одежды, пропитанный потом будущей жертвы. Потом клал его в сумку, в которой держал ядовитую змею. И все это подвешивал над кастрюлей с кипящей водой. От боли змея приходила в ярость, и эту боль она ассоциировала с запахом ткани. Оставалось только запустить змею в деревню. Как только она улавливала тот же запах, что и от лоскута одежды, она нападала.
– Вы думаете, наш убийца находит жертву по запаху?
– Уверена. В конце концов, муравьи всю информацию получают из запахов.
Мелье злорадствовал:
– А! Так вы наконец признаете, что это муравьи убивают!
Она утихомирила его.
– Здесь пока еще никого не убили. Единственный пострадавший – это пижама.
Он задумался, потом рассвирипел:
– Но на этом лоскуте мой запах! Теперь они решат убить меня!
– Комиссар, вы, как всегда, трусите… Надо просто хорошенько помыться и побрызгаться дезодорантом. Но сначала пропитаем потом нашего профессора Такагуми.
Мелье это ничуть не успокоило. Он сунул в рот жвачку.
– Но они уже один раз нападали на меня!
– …и вы, как мне помнится, убежали от них. Как хорошо, что я и это предусмотрела, я принесла для вас лучшее успокоительно средство.
Из сумки она извлекла маленький переносной телевизор.
130. Битва в дюнах
Длинный переход через дюны.
Ступать все тяжелее и тяжелее.
Песок тонкой пленкой липнет к панцирям, иссушает губы, хитин начинает скрежетать от малейшего движения.
Пыль покрыла кирасы, они больше не блестят.
А крестовый поход продолжает двигаться вперед, и только вперед.
У пчел закончились запасы меда.
Социальные зобы опустели. При каждом шаге почва хрустит и осыпается, как растрескавшийся гипс.
Крестоносцы выдохлись, и тут возникает новая угроза. На горизонте поднимается облако пыли, оно разрастается и приближается. В этом ореоле непонятно, кто такие эти враги.
На расстоянии трех тысяч шагов их уже можно различить. Перед их взором возникает армия термитов. Солдаты-термиты, узнаваемые по грушевидным головам, разбрасывают смолу, и первые ряды муравьев смешиваются.
Из мирмекийских брюшек вылетают плевки едкой кислоты. Кавалерия термитов появляется неожиданно, муравьи стреляют, но слишком поздно: вражеский ряд совсем близко и вот он уже врезается в центр первой линии защиты муравьев.
Столкновение мандибул.
Грохот кирас.
Легкая мирмекийская кавалерия даже не успевает сдвинуться с места, как уже окружена войском термитов.
Огонь! – кричит 103-й, но вторая линия тяжелой артиллерии, вооруженная 60-процентной кислотой, не решается выстрелить по этой мешанине дерущихся муравьев и термитов. Приказ не выполнен. Отряды действуют по своему усмотрению. Два фланга армии крестоносцев пытаются прорваться и ударить по армии термитов сзади, но выполняют этот маневр чересчур поспешно.
Смола термитов попадает на пчел, пытающихся взлететь. Они прячутся в песок, вместе с ними мухи, там же и 24-й с коконом.
103-й старается успеть везде, пытаясь перестроить пехоту в правильные квадраты. Он измотан.
– Старею, – говорит он, выстрелив и не попав в цель.
Крестоносцы отступают. Что стало с блистательными победителями Пальцев? Что стало с завоевателями Золотого пчелиного города?
Громоздятся кучи мертвых муравьев. Теперь в живых остались только тысяча двести, и те уверены, что скоро их постигнет та же ужасная судьба.
Неужели это поражение?
Нет, 103-й видит, как вдалеке появляется еще одно облачко. На этот раз летят друзья. «Большой Рог» вернулся, и не один, а с грозной летающей армией.
Они с шумом проносятся над головами, и все смотрят на них со смешанным чувством восхищения и страха. Это ужасные демоны апокалипсиса.
Они несутся, великолепные, кричащие и звенящие всеми своими лакированными суставами.
Там есть minotaures typhees, нептуны, майские жуки и большие жуки-олени с рогами в форме клещей.
На зов «Большого Рога» откликнулись лучшие из самых диковинных видов жесткокрылых.
Монстры превосходно вооружены пиками, копьями, рогами, остриями, пластинками-щитами, когтями. Их надкрылья разрисованы своего рода гербами: у одних на спине изображены физиономии с розовыми и черными разинутыми пастями. У других – более абстрактные мотивы: красные, оранжевые, зеленые или мерцающие голубые пятна.
Ни один кузнец не смог бы выковать такие доспехи. Шлемы делают их похожими на доблестных витязей из легендарного средневековья.
Под управлением «Большого Рога» два десятка жесткокрылых заходят на разворот, выравниваются и нападают на скопления солдат-термитов.
Никогда 103-му не доводилось видеть ничего более зрелищного.
В рядах термитов смятение. На эту новую армию смола уже не действует. Метательные снаряды термитов разбиваются о толстые кирасы жесткокрылых, и смола стекает вниз на самих термитов.
Термиты вынуждены отступать.
На землю рядом со 103-м опускается «Большой Рог».
– Садись! Взлет.
Под лапами скакуна поле битвы мелькает, как пылающий конвейер.
Читать бесплатно другие книги:
