День Муравья Вербер Бернард

45. Испытайте жука-носорога

103683-й забрался на переднегрудь жесткокрылого. Воздушный корабль был размером четыре шага в длину и два в ширину. Со своего места муравей видит перед собой загнутый рог скарабея, похожий на нос корабля. Его функции многочисленны: копье, вспарывающее животы, мушка для стрельбы кислотой, абордажный крюк, разрушительный таран.

Тем не менее самой животрепещущей проблемой для доблестного солдата остается одно – как завести этот двигатель.

Мыслью, – посоветовала ему Шли-пу-ни.

Сейчас попробуем.

Соединение антенн.

103683-й концентрируется на взлете. Но как это огромное жесткокрылое сможет преодолеть силу притяжения?

Я хочу взлететь. Полетели.

103683-й не успевает удивиться. Это животное выглядит таким неуклюжим и неловким, но вот сзади что-то заскользило с урчанием хорошо смазанного механизма. Пара коричневых надкрыльев поднимается вверх. Два широких прозрачных крыла с коричневатым отливом раскрываются, поворачиваются наискось и оживают мелким нервным биением. Окрестности тут же наполняются оглушительным шумом. Шли-пу-ни забыла предупредить солдата: жесткокрылый сильно шумит в полете. Гудение усиливается. Все вибрирует. Такое развитие событий пугает 103683-го.

Вихри пыли и опилок поднимаются на всем обозримом пространстве. Странный эффект: кажется, что это не скакун поднимается, а Город опускается под землю. Постепенно уменьшаясь, Королева снизу машет ему усиками. Когда она скрылась из виду, 103683-й замечает, что находится на высоте доброй тысячи шагов.

Я хочу лететь прямо.

Скарабей тут же направляется вперед и мчится, грохоча крыльями.

Летит! Он летит!

Это мечта всех бесполых, и вот сегодня она у него осуществляется. Победить силу тяготения, завоевать воздушное пространство, подобно самцам и самкам в день свадебного полета!

Неясно 103683-й различает летающих вокруг него стрекоз, мух, ос. Спереди он улавливает запах птичьих гнезд. Опасность. Он отдает приказ срочно уходить на вираж. Но наверху все не так, как на земле: нельзя повернуть, не наклонив плоскость крыльев, по крайней мере, на 45°. И когда скарабей исполняет приказ, все опрокидывается.

Муравей соскальзывает, он пытается зацепиться когтями за хитин своего скакуна, но хватка слабеет, и он процарапывает полосы на черном лаке – оттуда летят мелкие стружки. Он теряет точку опоры и неумолимо скатывается по боку летящего животного.

Он падает в пустоту.

Он падает бесконечно. А скарабей ничего даже не заметил. 103683-й видит, как тот завершает свой вираж и решительно отправляется в неведомые воздушные дали.

Муравей все падает, падает, падает. На него надвигается земля с растениями и острыми камнями. Он летит кувыркаясь, его антенны беспорядочно подпрыгивают.

И вот – удар!

Он падает на лапки, подскакивает, падает снова, снова подскакивает. Подстилка из мха своевременно смягчает последний кульбит.

Муравей – настолько легкое и прочное насекомое, что свободное падение не может его убить. Даже упав с очень высокого дерева, он снова берется за дело, как будто ничего не случилось.

103683-й всего лишь немного взбудоражен головокружительным полетом. Он выставляет усики вперед, быстро чистит их и снова направляется к Городу.

Шли-пу-ни никуда не уходила. Когда 103683-й поднялся на купол, он увидел ее на прежнем месте.

Не отчаивайся. Попробуй еще раз.

Королева провожает солдата на взлетную площадку.

Кроме восьмидесяти тысяч солдат, ты можешь взять шестьдесят семь ручных носорогов-наемников. Это отличное подкрепление. Ты должен научиться пилотировать на них.

103683-й взлетает на другом жуке. Первый опыт не увенчался успехом, может быть, с новым боевым конем они лучше поймут друг друга.

Одновременно справа взлетает еще один артиллерист. Они летят рядом, и тот делает ему знаки. На такой скорости феромоны практически не передаются. Первооткрыватели изобрели язык жестов, основывающийся на движениях усиков, чтобы не замедлять полет. В зависимости от того, подняты они или опущены, это своего рода азбука Морзе, она понятна на расстоянии.

Артиллерист демонстрирует, как можно передвигаться по спине скакуна. Для этого надо цепляться когтями за зернение кирасы. Сам солдат, кажется, прекрасно освоил эту технику. Потом артиллерист показывает, как можно спуститься по лапкам скарабея. Оттуда можно даже управлять своим брюшком и стрелять по всему, что двигается внизу.

103683-му трудновато выполнять все эти акробатические трюки, но вскоре он забывает, что летит на высоте двух тысяч шагов. Он начинает привыкать к своему скакуну. Когда тот спикировал, у самой травы ему удается произвести выстрел и срезать цветок.

Точное попадание вселяет в него надежду. Он думает, что с этими шестьюдесятью семью боевыми машинами можно будет разгромить хотя бы несколько этих… несколько этих Пальцев!

Подъем углом, потом спуск в пике, – приказывает он своему скарабею.

Солдату начинает нравиться это ощущение скорости в усиках. Ну и сила, а какой прогресс для мирмекийской цивилизации! И он из первого поколения тех, кто освоил это чудо – полет на скакуне-скарабее!

Скорость опьяняет его. Недавнее падение не имело никаких серьезных последствий и теперь ему кажется, что на этом воздушном корабле ему ничего не угрожает. Он приказывает выполнять фигуры высшего пилотажа: спирали, мертвые петли… 103683-й переполняется неведомыми ощущениями. В его Джонстоновом органе как будто произошло короткое замыкание. Теперь он не знает, где верх, где низ, перед, зад. Однако он не забывает, что когда прямо перед ним вырисовывается дерево, надо быстро уйти в вираж и уклониться от него.

Поглощенный игрой со своим летательным аппаратом, он не заметил, как небо угрожающе потемнело. Он не сразу понял, что его скакун занервничал. И что он больше не подчиняется ему и не исполняет с полуслова приказов набрать высоту. И даже постепенно снижается.

46. Гимн

Феромон памяти № 85.

Тема: Эволюционный гимн.

Автор: Королева Шли-пу-ни.

47. Идея

Августа Уэллс все помнила.

Джейсон Брейгель кашлянул в руку – все собрались вокруг него и с жадностью слушали его слова, ведь тогда ни у кого не было никакого плана, как выбраться отсюда.

Ни пищи, ни связи с поверхностью, никаких шансов выбраться на поверхность – как эти семнадцать человек, среди которых старуха и мальчишка, могут выжить?

Джейсон Брейгель держался очень прямо.

– Начнем сначала. Кто нас сюда заманил? Эдмон Уэллс. Он хотел, чтобы мы жили в этом подземелье и продолжали его дело. Он знал, что мы окажемся в сложной ситуации, я в этом уверен. Спуск в пещеру – это личная инициация. То, с чем мы сталкиваемся сейчас, – главное испытание для нашей коллективной инициации. То, что каждый из нас сумел в одиночку, мы должны суметь вместе. Мы все отгадали загадку с четырьмя треугольниками, потому что сумели отойти от стереотипа мышления. Мы открыли новые возможности собственного ума. Теперь нам нужно проявить настойчивость. Для этого Эдмон снабдил нас ключом.

Но воспользоваться им мы не можем, потому что мы ослеплены собственным страхом.

– Брось свои загадки! Какой еще ключ? Что ты предлагаешь? – возмутился пожарный.

Джейсон настаивал:

– Вспомните загадку с тремя треугольниками. Для решения требовалось мыслить по-новому. «Надо думать по-другому, – повторял Эдмон Уэллс. – Надо думать по-другому…»

Полицейский взорвался:

– Но мы заперты здесь, как крысы! Это яснее ясного. В этой ситуации есть только один способ мыслить.

– Нет. Не один. Заперты наши тела, но не наши умы.

– Слова, слова и еще раз слова! Если тебе есть что предложить, давай! Если нет – лучше помалкивай.

– Ребенок, выйдя из тела матери, не понимает, почему он больше не плавает в теплой жидкости. Он хотел бы вернуться в материнское укрытие, но обратно ходу нет. Он думает, что он рыба и не сможет жить на суше. Ему холодно, его ослепляет свет и оглушает шум. Все, что вне материнского чрева, для него ад. Ему кажется, что он не сможет выдержать это испытание, он считает себя физически неприспособленным для нового мира, примерно так думаем и мы сейчас. Всем нам пришлось пережить момент рождения. Но мы не умерли. Мы адаптировались к воздуху, свету, шуму, холоду. Мы прошли путь от зародыша, живущего в воде, до младенца, способного дышать воздухом. Из рыбы мы превратились в млекопитающее.

– Да, ну и что?

– Сейчас мы переживаем такую же критическую ситуацию. Так давайте адаптируемся еще раз, переплавимся в новую форму.

– Что он несет? Он бредит! – заорал инспектор Жерар Гален, закатывая глаза.

– Нет, – возразил Джонатан Уэллс, – мне кажется, я понимаю, что он хочет сказать. Мы найдем решение, потому что у нас нет другого выхода, кроме как найти его.

– Ну, решение можно искать до бесконечности. Нам и делать-то больше ничего не остается, пока мы еще не сдохли с голоду.

– Пусть Джейсон договорит, – приказала Августа. – Он еще не закончил.

Джейсон Брейгель отправился к аналою и взял «Энциклопедию относительного и абсолютного знания».

– Я перечитывал ее сегодня ночью, – сказал он. – Я был уверен, в «Энциклопедии» есть решение. Я искал долго и наконец нашел, я прочту вам этот отрывок вслух. Слушайте внимательно.

48. Энциклопедия

Гомеостаз: Любая форма жизни стремится к гомеостазу.

«Гомеостаз» – это равновесие между внутренней и внешней средой.

Любая живая структура функционирует в гомеостазе. У птицы полые кости, чтобы летать. У верблюда запасы воды, чтобы выжить в пустыне. Хамелеон меняет окраску кожи, чтобы стать незаметным для хищников.

Эти виды, как и многие другие, дожили до наших дней, адаптируясь ко всем изменениям окружающего мира. Те, кто не смог обрести гармонию с внешним миром, исчезли.

Гомеостаз – это способность наших органов к саморегулированию по отношению к внешним принуждениям.

Мы всегда удивляемся, как обыкновенный человек может вынести суровые испытания и приспособить к ним свой организм. Во время войн обстоятельства вынуждают людей бороться за выживание, и вот те, кто раньше знал только комфорт и уют, смиренно садятся на диету из воды и черствого хлеба. За несколько дней горожане, потерявшиеся в горах, учатся распознавать съедобные растения, ловить и есть животных, которые раньше вызывали у них отвращение: кротов, пауков, мышей, змей…

«Робинзон Крузо» Даниэля Дефо и «Таинственный остров» Жюля Верна – это книги, прославляющие способности человеческого организма к гомеостазу.

Все мы постоянно стремимся к идеальному гомеостазу: между тем наши клетки уже давно решают эту задачу. Они постоянно стремятся сохранить максимум питательной жидкости при оптимальной температуре и без агрессии ядовитых веществ. Но когда этого нет, они адаптируются. Например, у пьяницы клетки печени куда лучше приспособлены к алкоголю, чем у трезвенника. Клетки легких курильщика будут активнее сопротивляться никотину. Царь Митридат даже приучил свой организм переносить мышьяк.

Чем враждебней внешняя среда, тем больше она заставляет клетку или человека развивать неведомые таланты.

Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II

По окончании чтения повисла долгая тишина. Джейсон Брейгель нарушил ее и пояснил мысль:

– Если мы умрем, это будет означать, что нам не удалось адаптироваться к этой жесткой среде.

Жерар Гален взорвался:

– Жесткая среда, верно подмечено! Разве пленникам Людовика XI, заточенным в клетки метр на метр, удалось свыкнуться со своими оковами? А приговоренный к расстрелу разве сможет сделать кожу твердой, чтобы пули отскакивали? А японцы, что, перестали реагировать на радиацию? Ты что, издеваешься!? Есть агрессии, к которым нельзя адаптироваться, даже если очень захочешь! Ален Билшейм подошел к аналою.

– Этот отрывок из «Энциклопедии» очень интересный, но я не вижу ничего конкретного для нас.

– Но ведь то, что говорит Эдмон, предельно ясно: если мы хотим выжить, нам надо мутировать.

– Мутировать?

– Да. Мутировать. Стать пещерными животными, которые обитают под землей и мало едят. Вместе мы сможем выстоять и выжить.

– То есть?

– Мы провалили общение с муравьями. Мы ступили на путь, который физически привел нас в подвал. Но это лишь половина пути. Теперь обстоятельства вынуждают нас продолжить путешествие.

– Ты хочешь сказать, что под этим подвалом есть еще подвал? – поддразнил Гален. – Хочешь, чтобы мы копали и докопались до подвала под часовней, а куда он приведет нас, ты знаешь?

– Нет, не это. Пойми меня правильно! Половину дороги мы прошли физически, мы прошли ее телом. Другая половина коснется нашей психики, и тут потребуется еще многое преодолеть. Теперь нам придется изменить мышление, изменить наши головы. Придется вести жизнь пещерных животных, которыми мы, собственно, уже стали. Один из нас как-то сказал, что наша группа не сможет нормально жить с одной самкой на пятнадцать самцов. Для человеческого общества это было справедливо, а для общества насекомых?

Люси Уэллс вздрогнула. Она поняла, куда вели рассуждения ее мужа. Единственная возможность выжить под землей с очень маленьким количеством пищи – это переродиться в. как бы в.

У всех одновременно с губ сорвалось одно и то же:

В муравьев.

49. Дождь

Воздух наэлектризован. Молния порождает лавину отрицательных ионов. Потом грозный рокот, и новая вспышка раскалывает небо на тысячу кусков, осыпая листву устрашающим бело-фиолетовым отсветом.

Птицы летают низко, ниже насекомых.

Новый раскат грома. Туча в форме наковальни взрывается. Панцирь летящего скарабея сверкает. 103683-й боится соскользнуть с этой блестящей поверхности. Он чувствует себя таким же беспомощным, как и тогда, когда оказался лицом к лицу с Пальцами – стражами края мира.

Надо возвращаться, – дает ему понять скарабей.

Дождь становится частым. Каждая капля может оказаться смертельной. Вместо пунктирных линий капель падают гигантские хрустальные поленья. Любое их соприкосновение с крыльями большого насекомого может стать для него смертельным.

Жук-носорог запаниковал. В гуще этой ковровой бомбардировки он летит зигзагом, проскакивая между каплями. 103683-й больше ничего не контролирует. Всеми своими когтями и присосками он впился в панцирь. События разворачиваются стремительно. Ему так хочется зажмурить свои сферические глаза, замечающие одновременно все опасности: впереди, позади, внизу, вверху! Но у муравьев нет век. Как же ему не терпится вернуться на землю, на уровень тли!

Маленькая отлетевшая капелька с силой прибивает его усики к спине. Вода заливает все чувствительные отростки и мешает отслеживать дальнейший ход событий.

Как будто бы выключили звук. Ему остается только картинка, а от этого становится еще страшнее.

Огромный скарабей изнемогает.

Зигзаги между каплями-дротиками даются все труднее. С каждым взмахом края его крыльев подмокают, понемногу утяжеляя летящий экипаж.

Они едва успевают уклониться от тяжелого водяного шара. Носорог отклоняется на 45° и делает вираж, уворачиваясь от еще более крупной капли. Еле-еле успел. Но все же вода задевает его лапку и забрызгивает ему усики.

Новая вспышка света. Взрыв.

На долю секунды летучее животное теряет ориентиры. Как если бы оно чихнуло. Когда жук снова обретает способность контролировать полет, оказалось, что слишком поздно. Они стремглав летят прямо в водопад из кристаллической воды, сверкающей под вспышками молнии.

Скарабей сбрасывает скорость, поставив оба крыла вертикально. Но скорость слишком велика. Затормозить на такой скорости невозможно. Они совершают прыжок, потом несколько кувырков.

103683-й с такой силой цепляется за панцирь своего летающего боевого коня, что его коготки вонзаются в хитин. Он с трудом поднимает мокрые усики, но они тут же прилипают к глазам.

Экипаж попадает в столб водяных капель, который выталкивает их на линию дождя. В самый поток. Теперь они весят в десять раз больше обычного. И, как спелая груша, падают на купол Города.

Носорог разбивается: рог оторван, голова раскололась на мелкие кусочки. Надкрылья взмывают в небо, как будто собираются продолжить полет. Легкий 103683-й муравей выходит из катастрофы невредимым. Но дождь не дает ему передышки. 103683-й кое-как протирает усики и несется к входу в Город.

А вот и отверстие для воздуха. Рабочие заложили его, чтобы защитить Город от потопа, но 103683-му удается пролезть сквозь эту преграду. Внутри Города стражи заорали на него. Он что, не соображает, что подвергает Город опасности? И в самом деле, за ним просочился тонкий ручеек. Он не обращает на это внимания и несется галопом, а каменщики, обеспечивая безопасность, торопливо закрывают шлюз.

Усталый, но не сильно вымокший, 103683-й наконец останавливается, и какой-то сочувствующий рабочий предлагает ему трофоллаксис. 103683-й с радостью соглашается.

Насекомые встают друг против друга и их рты соединяются, потом рабочий срыгивает пищу, накопленную в социальном зобе. До чего же приятно это тепло – дар горячего тела.

После этого 103683-й бросается в тоннель и несется по галереям.

50. Лабиринт

Темные коридоры и влажная грязь. Витают неприятные запахи. На полу среди гнилых объедков пестреет мусор. Земля липнет к ногам, влажные стены бликуют.

В закоулках попадались разные опустившиеся особи. В этих тошнотворных закутках скапливались клошары, попрошайки, музыканты-халтурщики, настоящие хулиганы из трущоб.

Один из них, затянутый в красную куртку, приблизился, его беззубый рот застыл в наглой ухмылке:

– Так наша милая дамочка совсем одна разгуливает по метро? Разве она не знает, что это опасно? А телохранитель ей не нужен?

Он скалился, пританцовывая вокруг нее.

При случае Летиция Уэллс могла поставить на место хамов. Она жестко посмотрела на него своими сиреневыми глазами, потемневшими почти до кроваво-красного, отдавая команду: «Отвали!» Мужчина ретировался, бормоча:

– Надо же, хе, стервоза! Если на тебя нападут, так и знай, ты сама будешь виновата!

На этот раз прием сработал, но гарантии, что он сгодится на все случаи, не было. Метро было единственным способом быстрого передвижения, но оно превратилось в логово современных хищников.

Она вышла на платформу и едва дождалась поезда. Сначала два, потом еще три поезда прошли в другую сторону, вокруг нее росла толпа, и все спрашивали друг друга: может, это забастовщики устроили всем сюрприз или, может, какому-нибудь идиоту пришла в голову неудачная мысль покончить с собой на какой-нибудь станции.

Наконец возникли два круга света. Пронзительный скрежет тормозов буравил ей уши. И наконец, длинная труба из раскрашенной ржавой жести выползла на платформу, демонстрируя надписи: «Смерть придуркам», «Кто это читает, тот идиот», «Вавилон, твой конец близок», «Fuck bastard crazy boys territory»[8], не говоря уже об объявлениях и непристойных рисунках, наскоро нанесенных фломастером или перочинным ножом.

Когда двери открылись, она впала в отчаяние, увидев, что вагон уже набит до отказа. Люди едва ли не вдавлены в двери. Казалось, у них просто не хватало сил, а то бы они позвали на помощь.

Она не понимала, что толкало всех этих людей каждый день по доброй воле (и за свои деньги) спускаться вниз и набиваться более чем по пятьсот человек в горячую жестяную коробку размером в несколько кубических метров. Ни одно животное не будет столь безумно, чтобы по собственному желанию оказаться в таком положении!

На Летицию пахнуло кислым дыханием старика в лохмотьях, запахом рвоты больного ребенка на руках тетки, смердящей дешевыми духами, зловонным потом какого-то каменщика. Да еще некий франтоватый господин все время пытался ущипнуть ее за задницу, контролер требовал предъявить билет, безработный клянчил мелочь или талон на питание, и во всем этом шуме заливался гитарист.

Сорок пять детишек из подготовительного класса тут же воспользовались общим невниманием. Шариковой ручкой они стали раздирать дерматин на сиденьях, в то время как команда военных горланила «La quille!». Стекла запотели от дыхания.

Раздраженная Летиция Уэллс сделала медленный вдох, стиснула зубы и приготовилась терпеть. В конце концов, ей не на что жаловаться, ей от работы до дома всего-то полчаса пути. А ведь некоторые проводили под землей по три часа в день в часы пик!

Ни один писатель-фантаст не мог предсказать такое. В этой цивилизации люди идут на то, чтобы их тысячами сжимали в жестяных коробках!

Машина двинулась и заскользила по рельсам, высекая искры.

Летиция Уэллс закрыла глаза, пытаясь успокоиться и забыть, где она находится. Отец обучил ее обретать спокойствие, контролируя дыхание. После того как научишься регулировать дыхание, можно пробовать замедлять биение сердца.

Навязчивые мысли мешали ей сконцентрироваться. Она снова подумала о матери. нет, только не думать. нет.

Она открыла глаза, восстановила нормальный ритм сердца и дыхания.

Народу поубавилось. Нашлось даже свободное место. Она поспешила сесть и вскоре задремала. Все равно выходить ей на конечной. И чем меньше она будет помнить, что находится в метро, тем лучше будет себя чувствовать.

51. Энциклопедия

Алхимия: Любая алхимическая операция имеет своей целью смоделировать или воспроизвести творение мира. Необходимо шесть операций. Прокаливание, Разложение, Растворение, Дистилляция, Соединение, Сублимация.

Эти шесть операций проявляются в четырех фазах: творение в Черном, что является фазой Прокаливания. Творение в Белом, что является фазой выпаривания. Творение в Красном – фаза соединения. И наконец, Сублимация, создающая золотой порошок. Этот порошок подобен тому, которым пользовался Колдун Мерлин, упомянутый в легенде о рыцарях Круглого стола. Достаточно посыпать этим порошком человека или предмет, и они станут совершенными. В основу многих легенд и мифов лег этот рецепт. Например, Белоснежка. Белоснежка – это конечный результат алхимических операций. Как такое получается? Благодаря семи «гномам» (гном, или gnosis – знание). Эти семь гномов символизируют семь металлов: свинец, олово, железо, медь, ртуть, серебро, золото, которые, в свою очередь, связаны с семью небесными телами: Сатурном, Юпитером, Марсом, Венерой,

Меркурием, Луной, и Солнцем, и семью основными типами человеческих характеров: ворчуном, простаком, мечтателем и так далее.

Эдмон Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том II

52. Война воды

Молнии рассекают потемневшее небо, но никто из муравьев и не думает любоваться величественными красно-коричневыми облаками с золотистым отливом, испещренными струями белого света. Гроза – это бедствие.

Капли обрушиваются на Город, как бомбы, и воины, припозднившиеся с охоты, попадают под водяной обстрел.

Внутри самого Бел-о-кана бедствие усугубляется одним из новшеств, введенных Шли-пу-ни весной.

Королева велела вырыть каналы, чтобы ускорить передвижение из одного квартала в другой. Муравьи плавают по ним на листьях. Но от ливня подземные ручейки переполняются, превращаясь в реки, толпа стражей не в силах сдержать напор воды.

На вершине купола ситуация еще хуже. Градины пробили крышу из веточек. Через многочисленные отверстия проникает вода.

103683-й изо всех сил пытается заткнуть самую широкую брешь.

Все в солярий, – приказывает он, – надо спасать расплод!

Группа солдат несется вслед за ним, не обращая внимания на бушующие волны.

Высокий зал солярия потерял свой обычный блеск. Рабочие в панике сухими листьями затыкают дыры в потолке. Но вода тут же появляется снова, и длинные серебряные нити стекают с потолка. Везде мокро. Все драгоценные коконы не спасти: их слишком много. Кормилицы успевают спасти всего нескольких маленьких личинок. Рабочие в спешке перебрасывают яйца, но многие из них разбиваются о землю.

103683-й вдруг вспоминает о мятежниках. Все они могут погибнуть, если вода затопит нижние этажи и дойдет то стойла скарабеев! Тревога, фаза 1: тревожные феромоны распространяются по мере возможности, но нередко их перебивает рев воды.

Тревога, фаза 2: солдаты, рабочие, кормилицы, самцы и самки – все отчаянно стучат брюшком по стенам. От этой боевой тревоги вибрирует весь Город.

Бум, бум, бум. Тревога! Тысячу раз тревога!

Кругом паника!

Даже муравьи, уже попавшие в лужи, пытаются бить по земле сквозь воду, чтобы весь Город услышал сигнал. Удары пульсируют, как кровь в артериях запыхавшегося человека.

Сердце Города учащенно стучит.

Эхом отдается стук градин, пронзающих купол. Бум, бум, бум.

Что могут мандибулы, пусть даже наточенные, против капель воды?

Тревога, фаза 3: Ситуация приближается к критической. Некоторые рабочие впали в истерику и разбегаются в разные стороны. Их вытянутые антенны испускают непонятные феромонные вопли. В своей панике некоторые доходят до того, что наносят раны своим же сородичам.

У рыжих муравьев феромон тревоги самый сильный – это вещество выделяет Дюфурова железа. Летучий гидрокарбонат называется Н-декан, его химическая формула С₁₀Н₂₂. Запах настолько сильный, что может привести в бешенство кормилицу посреди глубокой зимней спячки.

Если бы не самопожертвование муравьев-привратников, поднявшаяся вода не пощадила бы закрытый город. Плотно затыкая входы своей плоской головой, эти героические часовые помешали вторгающейся жидкости затопить центральный фундамент. Поэтому все жители Закрытого города, и главное, королева Шли-пу-ни, уцелели.

Зато теперь вода затопляет залы с тлей.

Зеленые животные испускают смешные пахучие писки.

Их пастухи вынуждены бежать, спасти успевают лишь горстку самок на сносях.

Повсюду спешно возводят дамбы. Основные силы брошены на укрепление стратегической стены в главной галерее, которая должна сдержать бешеный поток. Но силе воды невозможно противостоять. Заграждение набухает, дает трещину и рушится. Постройка разлетается, высвобождая водяной шар, который уносит отважных каменщиков.

Волоча утопленников по коридорам, вода обрушивает своды, сносит мосты, разрушает всю подземную топографию, а затем устремляется на грибные поля. Там фермеры пускаются в бегство, едва-едва успев прихватить несколько драгоценных спор.

Водные жесткокрылые, эти знаменитые плавунцы, которых так хотела приручить Шли-пу-ни, радостно резвятся в родной стихии, поедая тлю, муравьиные трупы и гибнущих личинок.

Без конца петляя, огибая препятствия, 103683-й добирается до стойла жуков-носорогов. Бедные животные мечутся туда-сюда, пытаясь спастись от потопа. В панике они начинают биться о низкий потолок.

И здесь, как и везде, невзирая на опасность, проворные рабочие спасают малышей и выталкивают на сушу круглые шарики коровьего навоза, наполненные яйцами. Однако они понимают: потерь не избежать, и, похоже, они будут огромными.

Скарабеи так боятся намочить лапки, что впиваются рогом в потолок. Лишь благодаря своей воинской выучке, 103683-му удается увернуться от ударов их резцов.

Вот, наконец, вход в укрытие мятежников. Тут все: и деисты и недеисты. Но если недеисты нервничают, то деисты, как ни странно, остаются спокойными. Катаклизм их не удивляет.

Мы не досыта кормили богов, поэтому они нас и заливают.

103683-й обрывает их гудение. Скоро не останется спасительного выхода. Если они хотят спасти движение мятежников, то нужно срочно уходить.

Его слушаются и идут за ним следом. Перед тем как выйти, 24-й протягивает ему кокон бабочки, который тот оставил во время своего предыдущего визита.

Это миссия Меркурий. Ты нигде не должен его забывать.

Не споря, 103683-й берет кокон и увлекает мятежников за собой. Но пройти через стойла уже невозможно. Весь зал затоплен. Жуки-носороги и муравьи плавают между водой, льющейся сверху, и водой, поднимающейся снизу.

Надо как можно быстрее прокопать новый тоннель. 103683-й отдает приказы.

Надо действовать быстро, уровень воды в помещении поднимается.

Все продукты плавают.

Вода поднимается все быстрее.

Деисты по-прежнему не жалуются. В большинстве своем они не принимают божий гнев на свой счет.

Однако уверены, что этот дождь обрушился не за их грехи, а для того, чтобы помешать походу Шли-пу-ни.

53. Горькие воспоминания

– Извините, мадемуазель. Обращались к ней.

Летиция Уэллс открыла глаза, это была еще не конечная остановка. К ней обращалась женщина.

– Извините, мадемуазель. Я, кажется, задела вас спицей.

– Ничего страшного, – вздохнула Летиция. Женщина что-то вязала из розовой, как конфета, шерсти. Ей нужно было дополнительное пространство, чтобы развернуть свое полотно.

Летиция Уэллс посмотрела на эту паучиху-прядильщицу, шевелящую Пальцами. Постукивая, спицы наращивали количество петель.

Ее розовое творение походило на конверт. Какого несчастного ребенка она собиралась засунуть в этот мольтоновый ошейник, подумала Летиция Уэллс. Как будто услышав вопрос, женщина задвигала челюстью, демонстрируя великолепную эмаль.

– Это для моего сына, – с гордостью объявила она.