Книга Ночи Блэк Холли

«Какие у тебя связи?»

Чарли нахмурилась. Она ожидала, что он заговорит о дури, а не о деле.

«Я знаю людей», – написала она. На сей раз Адам ответил не сразу, зато более подробно (и, как обычно, с кучей ошибок):

«У меня есть на продажу одна серьезная штука. Но не надо чтобы кто-нибудь знал о моем участии в сделке. Сделай вид что это твое и я в ответ помогу тебе задарма».

Работа вроде той, что она предлагала, была непыльной и могла бы принести ему кучу денег. Штуку баксов точно – или даже вдвое больше, если дело срочное. Что же такое попало Адаму в руки, что ему нужно тайком перепродать? Он ведь был не особенно искусным вором. Да и вообще, у него же есть Бальтазар, который мог бы оказать содействие.

«Согласна, – написала она. – С кем у тебя сделка?»

Ответное сообщение пришло очень быстро:

«Все что от тебя требуется это позвонить по телефону из гостиницы. Я научу тебя что именно нужно будет сказать».

Тут Чарли заметила, что за ней наблюдает Винс, и виновато сунула телефон в карман.

– Где ты научился так здорово разбираться в автомобилях? – спросила она.

– Помнишь, я говорил тебе, что у меня был очень строгий дедушка? – отозвался Винс, снова принимаясь копаться во внутренностях «Короллы». – Я многое от него перенял. Он верил в целительную силу труда, вне зависимости от возраста. Всяческими отговорками его было не пронять. А еще у него был лимузин, который иногда ломался.

– Так он был водителем в ливрее? – спросила Чарли. – И иногда разрешал тебе прокатиться на заднем сиденье?

Винс пожал плечами.

– Он подвез меня до школы в первый день учебы в выпускном классе. То-то все на меня уставились! Решили, наверное, что я важная шишка.

Чарли попыталась представить себе Винса в то время. Был ли он нескладным парнишкой, который всегда просил добавки за обедом, но никогда не насыщался? Или тем, кто сидел на задней парте и читал комиксы? Или, может, отличным бегуном? Казалось, все вышеперечисленное не про него.

– Я бы тебе точно не понравилась, – сообщила Чарли, пиная дверцу фургона мыском кроссовки. – Я была странным ребенком.

Уже в десять лет у нее оформилась грудь, и пришлось покупать лифчики в «Уолмарте». Стесняясь этого – и того, что творилось у нее дома, – она вплоть до старших классов школы ходила, понуро опустив голову, – а потом нашла способ придать себе устрашающий вид: чересчур свободная одежда, черная подводка для глаз и падающие на глаза волосы. Плюс высокие грубые ботинки со шнуровкой, которые носила не снимая, пока подметки не начинали отваливаться.

Винс бросил на нее взгляд из-под полуопущенных век, и она подумала, не собирается ли он отпустить какую-нибудь шутку.

– Мне нравятся люди со странностями, – сообщил он и снова принялся что-то чинить в машине.

Если бы он только знал!

Несколько мгновений спустя на стоянку въехал блестящий фиолетовый «Мини Купер» Одетты, из которого вышла она сама. На ней был просторный черный кафтан с развевающимися полами. Выцветшие татуировки на морщинистой коже лица и многочисленный серебряный пирсинг в губах, щеках и ушах красноречиво свидетельствовали о том, что она была крутой дрянной девчонкой, еще когда Чарли с Винсом подгузники пачкали.

Одетта приблизилась, приветственно махнув рукой в перчатке, к кончикам пальцев которой были прикреплены металлические когти.

– Ух, какой долговязый! – воскликнула она, осматривая Винсента с головы до ног и старательно не глядя на асфальт, на котором отсутствовала его тень.

Вытерев ладонь о штаны, он протянул ее Одетте.

– Винс, – представился он. – А вы, должно быть, Одетта. Я о вас наслышан.

Чарли стало интересно, что видела ее начальница, когда смотрела на Винса снизу вверх. Из-за ковыряния в машине у него под ногти забилась грязь. Густые темно-золотистые волосы закрывали лицо, а серые глаза в неверном свете казались пустыми. Привлекательный, широкоплечий, с твердым волевым подбородком. Находясь рядом с таким красавчиком, Чарли частенько раздражалась, что люди, посмотрев сначала на него, а затем на нее, делали нелестные для нее выводы. Мгновение спустя Одетта подала ему руку, как королева, одаривающая рыцаря своей милостью.

– Надеюсь, обо мне говорили только плохое, – произнесла она.

– Ужасные ужасы, – согласился Винс, криво усмехнувшись в ответ.

Одетта подмигнула Чарли.

– В тихом омуте черти водятся, – заметила она и скрылась в баре.

Винс почти закончил с починкой, когда позади «Экстаза» припарковался «Лексус» – как можно дальше от них. Из машины вышел седовласый мужчина в зеркальных солнцезащитных очках. На нем был спортивный пиджак и безукоризненные мокасины.

– Парень заблудился, что ли? – удивился Винс.

– Наверное, это клиент, – ответила Чарли. У Одетты все еще осталось несколько.

– Ну-ну, – сказал Винс.

Чтобы попасть к главному входу, мужчина должен был пройти мимо них, но он не спешил этого делать, нервно поглядывая в их сторону.

– Некоторые путаются с ней добрых четыре десятка лет, – шепотом сообщила Чарли. Что было на десять с лишним лет дольше, чем она прожила на свете.

– Богатый, – заметил Винс.

– Без сомнения, – согласилась Чарли. – Знаешь, это даже забавно. Я их себе совсем другими представляла. Вот и этот выглядит, как обычный бизнесмен, из тех, кто проводит зиму в особняке во Флориде, хвастается своими внуками и голосует за республиканцев. А также держит в штате кукловода для корпоративного шпионажа, но не отваживается встречаться с ним взглядом.

Винс, прищурившись, посмотрел на мужчину.

– На нем часы «Вашерон Константин». Думаю, зиму он пережидает на вилле на юге Франции, потому что может себе это позволить.

Чарли нахмурилась.

– Надеюсь, Одетта отхлещет его кнутом с особым рвением.

Винс снова вернулся к двигателю, а Чарли принялась наблюдать за жужжащими на стоянке мухами. День медленно клонился к вечеру. Вдруг Чарли осенило: как странно, что Винс знает о таких дорогущих часах, – сама она о них даже не слышала. Может быть, его дедушка – водитель лимузина рассказывал о богатых людях. Или, возможно, Винс забирал себе вещи, которые люди оставляли в гостиничных номерах. Мысль о том, что у него могут быть секреты, беспокоила Чарли, хотя и у нее самой их было предостаточно. Но в этом Винс не должен был быть на нее похож.

– Расскажи мне о других клиентах Одетты, – попросил он. – Пока я работаю.

Винс, этот молчаливый шестифутовый великан, любил слушать сплетни, даже о тех людях, которых не знал. По виду ни за что не скажешь! А он еще и комментарии отпускал, как будто эти истории имели значение. И запоминал подробности. Иногда Чарли хотелось, чтобы он этого не делал. Тревожилась, что он раскусит ее болтовню и выяснит настоящую причину, по которой она вышла из игры.

Ремеслом своим Чарли занималась много лет. Грабила библиотеки, музеи, антикварные книжные ярмарки. Лгала, изворачивалась и обманывала, обшаривала карманы и вскрывала замки, а однажды даже поймала мрака в ониксовую шкатулку. Хоть она и не обладала магией, зато, подобно пчеле, перекрестно опыляла мир магии.

У сумеречников не было заклинаний как таковых, но они любили делать записи о техниках и экспериментах, на протяжении веков проводимых другими темноделами. Изначально была выдвинута инициатива оцифровать эти сведения и распространять их через крупную бесплатную онлайн-библиотеку, но туда начали загружать пиратские версии.

Библиотека была официально упразднена после того, как в ней появилась копия «Cosmometria Gnomonica», в которой подробно описывался способ получения сумеречниками силы в обход предыдущих ограничений. Для этого нужно было напитать свою тень открытым потоком жизненной энергии. Тридцать сумеречников погибли, прежде чем стало ясно, что из PDF-версии была удалена важнейшая последняя часть, в которой объяснялось, как рассчитать оптимальную дозу энергии и как своевременно перекрыть подачу.

С тех пор сумеречники ревностно оберегали имеющиеся у них сведения и с подозрением относились ко всему, подлинность чего не могли определить. А это, в свою очередь, привело к необходимости нанимать для получения оригиналов людей вроде Чарли.

Взаимодействовать с теми, кому по силам отделить от человека его тень, было очень опасно. Однажды, поймав Чарли на месте преступления, сумеречник изменил ее тень, отчего ее обуял такой ужас, что она почти неделю пряталась в шкафу.

Другим недостатком афер являлась необходимость притворяться кем-то еще. Когда у Чарли случались перерывы между заданиями, она терялась, не совсем понимая, кто такая она сама. Она набивала себе новые татуировки, как будто это могло добавить стабильности. Напивалась. Встречалась с парнями, которые раз за разом разбивали ей сердце. Транжирила часть денег, припрятывала остальное, и так по кругу.

Переломным для Чарли моментом стала кража одного фолианта по поручению Наместницы, главы местной банды альтерационистов, которые называли себя Творцами. Это были мемуары девятнадцатого века, которые Чарли с большим трудом стащила у кукловода из Олбани, а он, в свою очередь, украл их у какого-то парня в Атланте. Чарли потребовался месяц, чтобы добраться до книги и заполучить ее, а ее тогдашний приятель, трусливый говнюк по имени Марк, попытался перепродать добычу у нее из-под носа. Он заключил параллельную сделку с другой бандой на гораздо меньшую сумму, чем на самом деле стоила книга. Как и Поузи, он хотел оживить свою тень и вбил себе в голову, что сумеречники ему в этом помогут.

Чарли могла бы просто объявить Марку, что раскрыла его подлый план, и выгнать пинком под зад, но решила действовать более жестко. Она осторожно вырезала из обложки книжный блок, заменив его разлинованным тетрадным от «Таргета». Когда Марк попытался провести сделку, подлог обнаружился, и за подобное оскорбление ему отрезали тень и отсекли все пальцы на правой руке.

А он был музыкантом.

Чарли пыталась убедить себя, что он это заслужил, что в случившемся нет ее вины, но все же впала в депрессию и возненавидела себя.

Она тогда работала в баре «Десятка», а после смены, будучи слишком измученной и не в силах шевелиться, валялась в постели до тех пор, пока снова не наступало время идти на работу. В конце концов место она потеряла и стала проедать свои сбережения.

Пару месяцев спустя Марк с братом расстреляли ее машину, когда она остановилась на светофоре. В нее попала только одна пуля, но и этого было достаточно. Еще две угодили в сидящего на пассажирском сиденье парня, случайного знакомого, с которым она разок перепихнулась. Он умер мгновенно. Чарли не давала покоя мысль о том, что на его месте могла бы быть Поузи.

Марк с братом отправились прямиком в тюрьму, где гниют и по сей день. И все потому, что Чарли вздумалось повыпендриваться. Отомстить. Опять Чарли Холл проявила себя во всей красе совсем не там, где следовало! Что бы она ни пыталась создать, все тут же разваливалось прямо в руках. Ну а уж в том, чтобы испортить что-то, ей и вовсе не было равных.

Поправляясь после пулевого ранения, Чарли то и дело твердила себе, что с магическими кражами пора завязывать. Хватит с нее сумеречников, мошенничества и работы на пределе возможностей. Хватит подвергать опасности людей, которых любит. Она потеряла былую сноровку.

Вскоре после того как сняли повязки, она замутила с Винсом. Когда в баре он сел за стойку рядом с ней, ее первым побуждением было отодвинуться как можно дальше. У него была твердая челюсть, крупные руки и сердито сдвинутые брови, и над выпивкой он нависал столь угрожающе, будто хотел все разлить. А у Чарли выдался очередной плохой день хренового месяца дерьмового года, и ей совсем не хотелось, чтобы ей докучали.

Винс, однако, привлек внимание бармена, который в очередной раз не заметил подающую ему знак Чарли и своим телом отгородил ее от напирающей под вечер толпы желающих промочить горло. А еще он завязал ни к чему не обязывающий разговор.

Чарли понравился его глубокий голос и странные глаза, такие бледно-серые, что, казалось, были напрочь лишены цвета. Оценила она и то, что он к ней не приставал. И выглядел неплохо. Строго говоря, он был намного сексуальнее парней, к которым ее обычно тянуло: смазливых, меланхоличных, тощих болтунов со скорбными рожами. Судя по виду, Винс с легкостью бы их напополам разорвал.

Тогда-то Чарли и решила, что, возможно, ей нужно сменить типаж. И хотя бы на одну ночь отдать предпочтение парню, способному подавить ее худшие порывы. Вроде того, как никотиновый пластырь притупляет тягу к сигаретам.

Когда они вышли из бара, он нежно провел пальцами по набитой у нее на ключице татуировке из роз и жуков-скарабеев. Она обвила руками его шею и поцеловала, а он прижал ее к грубой кирпичной стене со всем пылом, какого только можно было пожелать, и вдруг его рост и сила рук стали реальным и ранее неизвестным преимуществом.

Чарли привезла его к себе домой, и утром он никуда не слинял. Он сварил кофе и принес его ей в постель – ну, то есть на матрас – вместе с тостом, который лишь слегка подгорел по краям. Возможно, она прямо тогда в него и влюбилась, хотя никогда бы себе в этом не призналась. А Винс спросил, не знает ли она, у кого тут можно снять комнату.

Однако Чарли никогда не позволяла себе забывать, что с ней Винс жил как будто в изгнании. Он хранил фотографию, на которой был запечатлен с другой девушкой, но никогда не рассказывал о ней Чарли. В ту первую ночь она залезла к нему в бумажник, где нашла десять долларов, водительские права, выданные в Миннесоте, и тот самый снимок, затертый от частого прикосновения его пальцев.

Время от времени Чарли проверяла фотографию, и та всегда была при Винсе.

5

Наизнанку

Очень медленно и с большой осторожностью им все же удалось доехать на «Королле» домой. Однако она то и дело издавала тревожные лязгающие звуки, так что Винс счел необходимым заменить деталь, которую в это время суток уже не достать. Он предложил подбросить Чарли в «Экстаз» к началу ее смены, предупредив, что едва ли успеет вернуться с очередной уборки вовремя, чтобы ее забрать.

Тогда Чарли, не желая снова шагать в одиночестве по ночным улицам, договорилась со своей подругой Барб, что та подвезет ее домой. Барб была поваром в веганском ресторане в Нортгемптоне, который по пятницам закрывался для посетителей в одиннадцать; но к тому времени, как был перевернут последний стул, прибрано на кухне и приготовлены продукты на следующий день, стрелки часов приближались к часу ночи, так что по времени они вполне совпадали.

Стоя на улице и кутаясь в пальто, Чарли смотрела в удаляющиеся спины Бальтазара и Джоуи Эспиринса и не могла не думать о безымянном убитом парне и его изодранной в клочья тени. Также она задавалась вопросом, не Бальтазар ли сдал его Солту. Она надеялась, что нет, поскольку Бальтазар был ей симпатичен, и хотелось, чтобы это чувство оставалось неизменным и впредь.

Будучи ребенком, она частенько представляла, как заставит Солта заплатить за то, что он с ней сделал. Но вынашивание планов мести на самом деле было ребячеством и рассеялось как дым, когда Чарли повзрослела. По сути своей она являлась прагматиком и понимала, что мелкие сошки вроде нее не мстят таким, как Солт.

Но «Liber Noctem», та книга, которую он, по-видимому, отчаянно хотел вернуть, никак не шла у нее из головы. Интересно, каково это – иметь то, что он жаждет заполучить? Быть способной лишить его чего-то. Тогда Чарли напомнила себе, что ей вовсе не улыбается окончить свои дни трупом в переулке – особенно в переулке за углом ее съемного дома. Если уж ей суждено умереть насильственной смертью, пусть это случится в Париже. Или Токио.

Чего она действительно хотела, так это чтобы сестра училась в колледже и все долги были выплачены.

На самом деле, в подобном желании она себя уверяла.

«Ты не можешь завязать, – сказал ей Бальтазар, когда она сообщила, что отошла от дел. – Уж слишком хорошо у тебя это получается. Единственное, что у тебя хорошо получается, если разобраться». Иногда Чарли с тревогой думала о том, что во втором он прав.

Она неспешно достала телефон и набрала «Liber Noctem» в строке поиска. Появилось объявление об аукционе «Сотбис»:

LIBER NOCTEM. В просторечии называемая «Книгой Мрака», каждая буква которой индивидуально оттиснута на страницах, изготовленных из никелевого сплава. Увидевшая свет в 1831 году в Шотландии, книга является одним из наиболее значительных документов, посвященных феномену бестелесных теневых проявлений. Автор неизвестен. Слухи о том, что к написанию книги был причастен настоящий мрак, не нашли подтверждения, но добавили ей значимости в историческом контексте.

Примечание: «Сотбис» не одобряет проведение каких-либо ритуалов, описанных в настоящем издании, и попросит покупателя подписать документы, освобождающие «Сотбис» от ответственности и от претензий по возмещению ущерба, если тот все же решит воспользоваться книгой как руководством к действию.

Начальная ставка на торгах составит 520 000 фунтов стерлингов.

На прилагающейся к тексту фотографии была запечатлена серебристая книга с замысловатыми застежками, похожая на старинную библию. Такую непросто спрятать.

Не она ли сейчас находится у Адама, не ее ли он пытается сбыть с рук, прикрываясь Эмбер?

Из задумчивости Чарли вывела Барб, подъехавшая на своем слегка помятом ярко-синем минивэне. Опустив стекло, она расплылась в широкой улыбке:

– Залезай, крошка.

Чарли забросила сумку на пол и вскарабкалась на пассажирское сиденье. Среди людей, с которыми она познакомилась, работая барменом в заведениях по всей Долине, Барбара Панганибан, без сомнения, была ее любимицей.

– Нынче ночью у меня дома куча народу, – сообщила Барб, задним ходом выруливая со стоянки. Ее густые черные волосы были перехвачены косынкой оливкового цвета, а надетая поверх майки поварская куртка расстегнута. – Сначала хотела предупредить, но потом решила, что проще будет тебя похитить.

Несколько раз в месяц, обычно по выходным, Барб и ее подруга Эйми принимали у себя разношерстную компанию из тех, кто работал в общепитах и других местах, где смены заканчивались после полуночи. В таких случаях Барб готовила гигантскую кастрюлю пансита[6] по рецепту, который ее бабушка передала маме еще на Филиппинах, или размораживала аррозкальдо[7], а гости либо приносили что-нибудь с собой (в основном выпивку), либо готовили на месте (часто экспериментальное).

Когда они с Барб работали вместе, Чарли бывала у нее регулярно, но потом случилась афера в Вустере, следом еще более странная махинация в Олбани, затем ее подстрелили. Ну а после знакомства с Винсом Чарли и вовсе появлялась у Барб лишь эпизодически. Все же Чарли следовало бы проверить даты сообщений в мессенджере, тогда она бы не была застигнута врасплох.

– Едем! – объявила Барб. – Эйми по тебе соскучилась.

Это казалось маловероятным. Эйми была лет на десять старше Барб, худенькая и такая тихая, что даже говорила исключительно шепотом. Чарли не знала, то ли она втайне наслаждалась энергией, через край бьющей на этих сборищах, то ли просто так сильно любила Барб, что была готова мириться с ее кошмарным представлением о веселье. В любом случае, у Чарли никогда не складывалось впечатления, что Эйми запомнила, кто она такая.

– Уж не взыщи, что я с пустыми руками, – отозвалась Чарли, думая о том, что ей в самом деле может пойти на пользу проведенное в гостях время. Если бы она просто отправилась домой, то непрерывно думала бы о том, не у Адама ли книга Солта и сможет ли она ее достать, или спорила бы с Поузи касательно приобретения дури. – Винс заберет меня по дороге с работы.

– Пригласи его зайти, – сказала Барб. – Хочу наконец увидеть этого таинственного парня. В Долине почти не встретишь человека, с которым не знаком сам либо кто-то из твоих приятелей.

С этим утверждением Чарли могла бы поспорить.

Пятнадцать минут спустя они въехали на переполненную подъездную дорожку старого фермерского дома, стоящего в тени горы Том на берегу Оксбоу, притока реки Коннектикут. К Эйми этот дом, испокон веку находящийся во владении ее семьи, перешел после смерти двоюродной бабушки. С тех пор как был построен, он сильно увеличился в размерах, а последние значимые преобразования случились в пятидесятых годах. Один угол кухни целиком занимала изысканная электрическая плита горчичного цвета, а все полы, в том числе и в ванных комнатах, были застелены тускло-оранжевыми ворсистыми коврами.

Из колонки «Сонос» гремела музыка, которой пытались управлять по меньшей мере три человека. В воздухе пахло имбирем, жареным луком и пиццей.

Эйми тут же подскочила к Барб, чтобы поприветствовать ее поцелуем. Одета она была в легинсы и майку, открывающую руки, на которых имелись татуировки в виде карпов кои, а длинные, ниже талии волосы свободно струились по спине. Эйми шепотом сообщила Чарли, что еда и напитки в столовой и что у них закончился лед.

Чарли поблагодарила и, решив, что незачем ей ходить за Барб, как утенок за мамой-уткой, отправилась налить себе выпить. По дороге она миновала сидящих на ковре Энджела и Йена, которые играли в шахматы, используя вместо фигур разные закуски. У Йена в уголке рта была зажата электронная сигарета на манер сигары. Оба работали в «Космика», закусочной, где подавали гамбургеры с мясом буйвола и множество коктейлей. Заметив Чарли, Йен так широко разинул рот, что электронная сигарета упала на доску и подтолкнула сырную слойку в сторону картофельного ломтика.

Однажды ночью, когда ни один из них не был в состоянии принимать правильные решения, они с Йеном переспали. Чарли надеялась, что это обстоятельство не испортит ей нынешний вечер.

В сидящем на диване парне, уткнувшемся в альбом для рисования, Чарли узнала художника веб-комиксов, который на протяжении многих лет создавал удивительно обширную и детальную историю о мышонке-воине, лишь сравнительно недавно начавшую набирать большую читательскую аудиторию. Ходили слухи, что он стал зарабатывать серьезные деньги.

Сидящий рядом длинноволосый мужчина явно считал, что дела у художника идут хорошо, поскольку пытался убедить его вложить деньги в наркотележку. Это что-то вроде фургончика с мороженым, но торгует конфетами с дурью и косяками. Волосатик уверял, что, разъезжая по окрестностям, наркотележка принесет много пользы пожилым людям, которым трудно передвигаться без посторонней помощи. Кто-то выразил сомнения, что подобное предприятие законно, но по-настоящему жаркий спор вспыхнул, когда стали обсуждать, какую мелодию лучше проигрывать для привлечения клиентов.

Тут же вспомнили и о кайфе, который некоторые из присутствующих успели попробовать.

– Я ходил к одной альтерационистке, Рэйвен ее звали, в Питтсфилде, – поделился Волосатик. – И она погрузила меня в состояние такого безграничного счастья, что я чуть под колеса полуприцепа не угодил. Но оно того стоило. Похоже на чувство, которое испытываешь в детстве, зная, что все лето впереди, а тебя к тому же переполняет восторг первой любви.

На кухне Дон спорил со своей девушкой Эрин. Выяснение отношений этой чумовой парочкой нередко сопровождалось слезами и криками. Дон был барменом в «Цилиндре», милом заведении и одном из первых, откуда Чарли уволили.

Плеснув себе в пластиковый стаканчик на четыре пальца бурбона «Старый ворон», Чарли бочком протиснулась мимо Дона и Эрин к морозилке, намереваясь достать лед, и тут вспомнила, что его там нет. Решила разбавить небольшим количеством холодной воды, чтобы сгладить резкость. Дон наклонил голову, не желая показывать, что вытирает глаза.

По крайней мере, на этот раз не она плачет на кухне.

– Чарли Холл! – окликнул ее Хосе. – Давненько тебя не видел! Наша компания тебе больше не по вкусу?

Он стоял вместе с Кейтлин и Сьюзи Лэмбтон, которая и сказала Дорин о том, что Чарли сродни дьяволу.

– Слышала что-нибудь о нем? – потребовал ответа Хосе, когда она подошла к ним. Он работал в крошечном гей-баре под названием «Голубки», где и познакомился со своим бывшим – тем самым, который уехал в Лос-Анджелес за новым возлюбленным, заставив Чарли работать две смены подряд.

Чарли отрицательно покачала головой.

– Но у Одетты в его личном деле должен быть адрес для отправки последнего чека. Могу узнать, на случай, если захочешь послать ему какую-нибудь заколдованную штуку или что-то в этом роде. А еще есть специальная служба, которая предлагает доставить любому твоему врагу блестки. Просыпав, он от них вовек не избавится. Недаром же блестки зовутся герпесом ремесленного мира[8].

Хосе слабо улыбнулся в ответ, явно погруженный в свои страдания.

– Этот счастливчик, наверное, греется сейчас на солнышке, ест авокадо с деревьев, растущих у него на заднем дворе, и каждую ночь занимается сексом с каким-нибудь горячим серфером. А вот мне больше не суждено   найти свою любовь.

– Я же предлагала свести тебя со своим двоюродным братом! – воскликнула Кейтлин.

– Это с тем, который поднял с пола в ванной дохлую моль и съел? – вопросительно вздернул брови Хосе.

– Когда был ребенком! Не можешь же ты до конца жизни его этим попрекать, – запротестовала Кейтлин.

– Похоже, мне проще обратиться к темноделу – пусть лишит меня способности испытывать хоть какие-то чувства, – театрально объявил Хосе. – Возможно, тогда я вновь обрету утраченное счастье.

– Без чувств счастлив ты точно не будешь, заметила педантичная до кончиков когтей Кейтлин.

Тут до Чарли дошло, что ее прибытие на вечеринку совпало с тем временем, когда все уже основательно накачались спиртным и сделались либо воинственными, либо брюзгливыми. Она отхлебнула «Старого ворона», решив, что нужно поскорее с ними сравняться.

– Тебя, как я слышала, Дорин искала, – заметила Сьюзи, пока Кейтлин и Хосе продолжали спорить о том, допустимо ли целовать губы, оскверненные соприкосновением с молью.

Одежда на Сьюзи была вроде той, что продается в комиссионных магазинах, но выглядит дороже новой: платье с желтым рисунком и пышными рукавами и массивное ожерелье. Ее темные волосы были собраны на затылке черепаховой заколкой.

Некоторые из присутствующих, возможно, слышали, что Чарли «все уладила» для кого-то, попавшего в переделку, или что она как-то связана с преступным миром, но подробностей никто не знал. Поэтому и видели в ней ту, кого ожидали увидеть: вечную неудачницу, неспособную долго продержаться ни на одной работе, – и к тому же склонную к случайным связям, когда сильно напивалась.

Но Сьюзи Лэмбтон было известно чуть больше, чем прочим. Когда она училась в Гэмпширском колледже, один профессор пытался исключить ее за то, что написала статью, в которой выдала чужие идеи за свои, но Чарли нашла способ убедить его этого не делать.

– Адам пошел вразнос, – пожала она плечами. – Дорин попросила меня найти его и вернуть домой.

– На твоем месте я бы не стала вмешиваться, – посоветовала Сьюзи. – По достижении определенного возраста люди просто обязаны сделать над собой усилие – или опустятся на дно. Адаму уже за тридцать, но он по-прежнему живет так, как будто ему двадцать. Может всю ночь пьянствовать, а наутро заявиться на работу, любит азартные игры и тому подобную хрень. На следующие выходные я отправляюсь на йога-ретрит. Приглашаю присоединиться.

– Слишком поздно, – ответила Чарли и, отсалютовав пластиковым стаканчиком, добавила: – Давай выпьем за мудрые советы и плохие решения.

Сьюзи, которая, вероятно, в самом деле была повинна в плагиате, повторила ее жест.

Полчаса спустя приехал Винс. Получив от Чарли сообщение, что на вечеринке закончились лед и апельсиновый сок, он предусмотрительно прихватил с собой и то и другое.

Она подошла и обняла его, зарывшись лицом в его шерстяное пальто, пахнущее листьями и холодным ночным воздухом. Он едва заметно улыбнулся уголками губ, и Чарли вдруг ощутила прилив странной, горько-сладкой тоски по тому, кто уже принадлежал ей.

Тина, которая работала журналисткой в «Гэмпшир-газетт» и уже изрядно приняла на грудь, во всеуслышание размышляла о том, чтобы изменить свою тень – ей хотелось обзавестись кошачьим хвостом.

– Парням подобное очень нравится, – провозгласила она.

Другие были с ней не согласны. Эйми считала, что Тине не следует потакать мужским прихотям. Йен хотел, чтобы все знали: он считает это отвратительным. Какому нормальному человеку взбредет в голову совокупляться с животными? Только художник согласился, что задумка зажигательная, хотя сам он создает комикс о дерзких мышах.

Чарли попыталась втолковать Тине, что та, возможно, неверно все поняла, и вместо того чтобы «обзавестись хвостом», имелось в виду куда менее поэтическое и куда более грубое выражение: «отодрать и в хвост, и в гриву».

– Хвост? Речь о русалках, да? – осведомился Винс невинным тоном только что присоединившегося к разговору человека, так что трудно было понять, то ли он шутит, то ли правда не расслышал, что до этого с таким жаром обсуждали.

В любом случае, это было забавно, и все засмеялись.

Наливая себе еще бурбона – на этот раз со льдом, – Чарли порадовалась тому, что все же не отказалась заглянуть на вечеринку. Изрядно набравшись, она теперь испытывала теплые чувства к присутствующим и всем своим видом как будто говорила: «Смотрите, я нормальный человек, который совершает нормальные поступки».

Чарли съела немного сыра, который Тина приготовила из молока собственных коз – вкус у него был странный, но никому не хватило духу в этом признаться, – и то и дело улыбалась без всякой причины. Затем она услышала, как Йен громко, перекрывая звучащую из колонки музыку, обращается к Винсу:

– Привет, Винс. Что самое худшее тебе доводилось видеть на работе? – В его вопросе явно сквозил вызов.

Винс, сидевший в кресле и о чем-то разговаривавший со Сьюзи и Хосе, поднял голову. Чарли отметила, что кресло это явно подрано кошкой: в прорехах на подлокотниках видна обивка.

– Да в ней вообще нет ничего хорошего, – ответил он, явно пытаясь увести разговор в сторону.

– И все же должно быть что-то особенно омерзительное. Плавающее в раковине глазное яблоко. Прилипшие к потолку волосы. Ну же, рассказывай! – Йен недружелюбно ухмыльнулся. – Развлеки нас.

Вплоть до этого момента Чарли чувствовала себя отлично. Ее нынешний парень, в отличие от предыдущих, не дулся в углу, не болтал глупости и не лез в драку. Винс был готов слушать, поощряя собеседника заинтересованными восклицаниями, которые еще больше развязывали языки любителям говорить без умолку. Но как бы хорошо ее друзья ни ладили с Винсом, приятный вечер все равно оказался под угрозой срыва.

– Йен, – предупреждающе произнесла Чарли, стараясь, чтобы голос звучал так же строго, как у Одетты, орудующей плеткой-девятихвосткой в своей каморке для утех.

Йен ухмыльнулся в ответ, и Чарли внезапно поняла, что дело вовсе не в нездоровом любопытстве, а в некоем странном чувстве, которое он к ней испытывает. Либо хотел ей что-то доказать, либо подгадить.

– Я просто спросил. Пытаюсь познакомиться с парнем поближе. Я имею в виду, если ты, блин…

Не дав ему договорить, Винс поднялся с кресла.

– Однажды мне довелось видеть человека, вывернутого наизнанку.

Чарли привыкла к тому, что он немного сутулился, стараясь не занимать слишком много места и не казаться чересчур пугающим. Теперь же он расправил плечи и напряг мышцы рук. Его голос звучал спокойно, как и всегда, но от услышанного у Чарли волоски на руках встали дыбом.

– И таким было все: кости и органы, пальцы рук и ног. Всё. Его реально вывернули наизнанку, как носок.

– Правда, что ли? – спросил впечатленный Йен.

– Нет, – с каменным лицом ответил Винс, вызвав смех тех, кто стоял поблизости. Не сдержалась даже Чарли, сама себе удивляясь.

– Ладно, чувак, не буду больше спрашивать о твоей дурацкой работе, – сказал Йен, подходя вплотную к Винсу, словно провоцируя того нанести удар.

Винс не отреагировал, и Йен сам ег толкнул, а Винс ему позволил. Его глаза при этом осветились едва сдерживаемым ликованием, которого Чарли никогда прежде не видела.

– Моя работа по большей части заключается в том, чтобы стирать со стен ошметки мозгов. Особо и рассказать-то нечего.

Мгновение парни молча смотрели друг на друга. Побледнев, Йен опустил голову.

– Вот уж не думал, что ты такой скучный, – пробормотал он.

Пожав плечами, Винс снова опустился в кресло, как будто ничего особенного не случилось. И не должно было случиться.

Чарли совсем было собралась извиниться, но тут Сьюзи Лэмбтон взгромоздилась на подлокотник кресла, в котором сидел Винс, и, коснувшись его плеча, что-то сказала. Отбросила волосы назад. Залилась смехом. Винс в ответ улыбнулся одной из своих настоящих улыбок, а Чарли вдруг испытала внезапное и почти непреодолимое желание оттолкнуть эту нахалку от своего парня.

Вместо этого она снова глотнула бурбона.

– Едва ли тебе удастся воспламенить ее взглядом, – заметила Барб, а Чарли обиженно отвернулась.

– И вовсе я не…

Барб расхохоталась.

– Подойди к Винсу и скажи, что он повел себя правильно. Незачем позволять маленькому говнюку оскорблять себя.

– Я уверена, что Винс это переживет, – сказала Чарли, слегка нахмурившись. – Он никогда не сердится.

Счастливый обладатель волос цвета старого золота, Винс сумел привлечь внимание даже Сьюзи, решившей с ним пофлиртовать. Он нравился многим девушкам, а Чарли, напротив, обладала крикливой внешностью. В изгибах ее тела едва ли имелся тайный смысл, и в ее декольте не было никакой утонченности. Возможно, именно поэтому Сьюзи и решила, что у нее есть шанс.

Сейчас она училась в магистратуре в колледже Смита[9], а арендную плату за ее квартиру, если верить слухам, до сих пор вносили богатенькие родители. Сьюзи была настолько искусна в йоге, что могла стоять на голове. Возможно, у нее и правда имелись все шансы обратить на себя внимание парня вроде Винса.

– Сурово ты, – заметила Барб. – Бросила его на съедение волкам. Ну, точнее, всего одной волчице, но ты поняла, что я имею в виду.

Чарли лишь плечами пожала.

– Если дело дойдет до секса втроем, не вздумай винить в этом меня, – не унималась Барб.

Чарли закатила глаза. Решив подышать свежим воздухом, она вышла на крыльцо. Ее тревожило то, насколько сильно она разозлилась на Сьюзи. Она ведь не ревнует Винса. Глупости какие!

Нет смысла страдать из-за парня, который уже принадлежит тебе.

«Это все алкоголь виноват», – сказала она себе, садясь на висящие на крыльце качели. Только бы не было пауков!

В большинстве близлежащих домов свет не горел, и ее внимание привлекли те немногие, что были освещены. Вот детская, озаряемая мягким розоватым светом ночника. А тут смотрят телевизор: видно, как на экране одно изображение сменяет другое. Над дверью гаража кто-то оставил включенный фонарь – явно отошел ненадолго и скоро вернется. Некогда вся эта местность была застроена фермами, на которых, вероятно, выращивали табак, поскольку, проезжая по проселочным дорогам, и по сей день можно заметить обветшалые сушильные сараи.

За шоссе протекала река Коннектикут, черной змеей обвиваясь вокруг горы Том, а потом, фигурально выражаясь, сбрасывала кожу и превращалась в реку Чикопи, затем в Быструю реку и, наконец, в водохранилище Кваббин. Чарли помнила, как, будучи ребенком, посещала эти места со школьной экскурсией. Они тогда были на рыбоводном заводе, а затем поднялись на смотровую башню. Стоя наверху и глядя вниз, на воду, Чарли гадала, сможет ли высмотреть под волнами затонувшие здания.

Кваббин был искусственным водохранилищем, созданным в результате затопления четырех городов, жители которых, конечно, переехали, а вот их дома, магазины и прочие постройки остались на прежних местах. Они и по сей день находились под водой, со всем, что хранилось в их стенах. Но постороннему человеку, не знающему, куда смотреть, их ни за что не обнаружить.

Потом мысли Чарли перекинулись на движущиеся в темноте тени, которые, как и затонувшие города, невозможно заметить невооруженным глазом.

– Готова ехать? – спросил Винс, громко хлопая дверью.

Чарли так и подпрыгнула от неожиданности. В свете фонаря над крыльцом глаза Винса казались серебристыми и выглядели, честно говоря, жутковато.

– Никакого секса втроем? – уточнила она через мгновение.

Винс нахмурился, глядя на нее так же растерянно, как и тогда, когда она прочитала французскую фразу с экрана своего телефона, и Чарли пожалела, что не может заставить его сказать ей, о чем он думает. Конечно, вполне возможно, что он просто устал и хочет домой, а ее приятелей счел досадным недоразумением. Или, возможно, размышляет о том, что с ней что-то глобально не в порядке.

– Не бери в голову.

Она встала с качелей и отряхнула брюки. Ей нужно перестать искать неприятности там, где их нет. Нет, не так. Нужно перестать искать неприятности – и точка.

* * *

Дома, готовясь ко сну, Чарли умылась и надела футболку. Она уже начала перелезать через Винса на свою сторону матраса, когда он положил руку ей на бедро. В первое мгновение Чарли замерла, а потом села верхом ему на грудь.

Луна за окном казалась яркой серебряной монетой на черном бархате неба. Она освещала комнату достаточно хорошо, чтобы Чарли сумела рассмотреть затаившееся во взгляде Винса напряжение. Вытянув руку, он запустил пальцы ей в волосы.

– У тебя хорошие друзья, – слегка усмехнувшись одной стороной рта, заметил он. – По большей части.

Ей стало интересно, собирается ли он спросить о Йене.

– А ты пользовался бешеной популярностью, – парировала она.

– Это потому, что я принес лед, – пояснил он, явно не веря ее словам. – Всем нравится парень, который приносит лед.

Чарли могла бы объяснить, насколько ужасными были предыдущие парни, которых она приводила на вечеринки к Барб, и каким замечательным на их фоне казался Винс, но подобное сравнение не польстило бы ни одной из сторон.

– Мне – так точно! – согласилась она, прежде чем поняла, что именно сказала. Она хотела обратить все в шутку, объяснить, что ей нравится лед, а не сам Винс, но его, похоже, ее слова нисколько не встревожили, и через мгновение острый всплеск паники прошел. Просто она пьяна, а люди в таком состоянии частенько мелят всякий вздор.

– Наклонись пониже, – велел Винс.

Чарли повиновалась, и он провел большим пальцем по ее скуле, едва касаясь кожи. Она накрыла их обоих своими волосами, точно занавесом. Винс приподнялся, чтобы поцеловать ее, осторожно, как будто она была хрупкой драгоценной статуэткой. Или сахарной ватой. Или крылом бабочки. В общем, кем угодно, только не занозой в заднице. И не камнем, которым вот-вот запустят в окно. Не Чарли Холл.

Может быть, Винс думал, что именно так и нужно целовать девушек, как сам он целовал ту, чью фотографию и по сей день хранил у себя в бумажнике. Может быть, таков был его способ проявить уважение. Но всякий раз, когда он так делал, Чарли воспринимала это как вызов.

Она наклонилась, положила руку ему на грудь и скользнула пальцами под пояс его пижамных штанов. Ей нравилось, как у него перехватывает дыхание. Нравилось, что с каждым следующим поцелуем его губы становятся все смелее, а язык – развязнее.

Отстранившись, Чарли поспешно стянула с себя и отбросила прочь трусики, не потрудившись снять рубашку. Затем она поползла назад на четвереньках. Винс склонился над ней, накрывая ее тело своим. Его рот скользнул вдоль ее шеи к плечу, а пальцы легли на грудь прямо над сердцем.

Когда тело Чарли содрогнулось от экстаза, она позволила себе без остатка раствориться в этом ощущении, позабыв о сожалениях.

6

Зефирный тест

Чарли со стоном перевернулась на другой бок, постепенно пробуждаясь. Из кухни по всему дому распространялся дразнящий аромат свежесваренного кофе. С улицы доносился размеренный гул воздуходувки, и шуршали разгоняемые ею листья. На вечно протекающем потолке высохшие коричневатые потеки образовывали узоры, как в тесте Роршаха. Вот пистолет, а вон там козел и песочные часы. При гадании на чайных листьях появление этих символов служило неким предупреждением. Потерев лицо тыльной стороной ладони, Чарли встала с матраса.

Пошарив под одеялом, выудила свои трусы и бросила в кучу грязного белья вместе с рубашкой, в которой спала. Обнаженная, она снова плюхнулась лицом на матрас и достала одноразовый телефон. Ей нужен был план получше, чем состоящий в том, чтобы просто (1) заявиться в гостиницу «ЭмДжиЭм» и разочаровать Адама тем, что она не Эмбер, а затем (2) заставить его пойти домой и разочаровать Дорин своим нынешним состоянием.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Меня зовут Глория. Я – дипломированный прорицатель-поисковик и с недавних пор весьма известный челов...
К зверю в клетке подходить нельзя. Загнанный в угол, смертельно опасный и без-жалостный, он никого н...
Я была любимой дочерью короля. Меня боготворили, моей красотой восхищались. Но однажды всё рухнуло. ...
Психотрюки – это простые приемы, которые помогают поставить хама на место, защитить личные границы, ...
На дне Гремучей лощины снова сгущается туман. Зло вернулось в старую усадьбу, окружив себя стеной из...
Я была совершенно счастлива со своим любимым человеком. Но в наше безоблачное счастье вклинился мой ...