Серые камни. Часть 1 Цыпленкова Юлия

Глава IV

Рассвет застал Райверна Дин-Одела в постели. Мужчина, так и не раздевшись, лежал поперек ложа, слепо глядя в потолок широко распахнутыми глазами. Снадобье уже прекратило свое действие, но мысли… Мысли, зародившиеся еще в покоях Перворожденной, никуда не исчезли. Они тащили за собой воспоминания, которые давно подернулись пеплом. Воспоминания эти будоражили, толкали туда, откуда он выкарабкивался долгие годы, заставляя себя не думать, не сожалеть. Пропасть Архона вновь разверзлась перед высокородным риором, и душа его стонала, балансируя на самом краю между прошлым и настоящим.

– Опоила, – усмешка скривила губы риора. – Взбудоражила!

Он порывисто сел и яростно растер лицом ладонями. После встал с постели, прошелся до окна, и взгляд его нашел арену, доступную взору из этой части замка. Сейчас там было пусто, время тренировок и обучения еще не пришло. Борг спал. Райверн прижался лбом к прохладному стеклу и закрыл глаза…

– Девчонка на арене!

Десятилетний Райв смотрел с удивлением на девочку, замершую на краю арены. Она прижимала к себе деревянный меч, и взгляд ее серых глаз метался от одного мальчика к другому. Девочка неуверенно переступила с ноги на ногу, но вдруг задрала нос и шагнула на площадку для учебных боев.

– Тихо, дурак, – зашипел один из товарищей Райва. – Это лейра Альвия.

И, как подтверждение его слов, перед девчонкой склонился риор-наставник:

– Моя госпожа, – произнес он, мягко улыбнувшись. Своим подопечным высокородный никогда не улыбался. Всегда был суров и требователен. – Позвольте проводить вас к месту вашего обучения.

– Доброго дня, риор-наставник, – ответила Али, накрывая пальчиками тыльную сторону ладони высокого широкоплечего мужчины. Ему пришлось идти, полусогнувшись, чтобы маленькой госпоже было удобно.

Мальчишки проводили взглядами необычную пару. И когда остальные уже отвернулись, спеша обсудить появление будущей лиори, Райверн продолжал смотреть ей вслед.

– Лиор! – приятель толкнул его в бок локтем.

Дин-Кейр порывисто обернулся и спешно склонил голову, приветствуя господина.

– Доброго дня, высокородные риоры, – произнес лиор глубоким низким голосом, в котором не было и тени насмешки над мелюзгой, ожидавшей возвращения своего наставника. Перворожденный здоровался со своими подданными, и неважно, сколько лет им было.

Господин удалился вслед за дочерью и риором-наставником, и кто-то из мальчишек завистливо вздохнул:

– Сам учить будет. Везет же.

– Ага, – согласились с ним остальные.

Райв промолчал, он пожал плечами и взялся за рукоять своего меча, уже настоящего меча. К мальчикам возвращался их учитель. А еще через четверть часа он уже не думал, что где-то за их спинами лиор пестует свою дочь, превращая ее в будущего воина…

Райверн распахнул глаза, снова взглянул на арену и подышал на стекло, скрывая от себя туманным облачком видения из далекого прошлого. Он вернулся к постели, посмотрел на нее и усмехнулся, понимая, что мечтать о сне уже не приходится. Развернулся, уселся на пол и, откинув голову назад, уперся затылком в мягкое ложе.

– Проклятье, – проворчал он, глядя в пустоту.

Почему-то совсем не думалось о том, что лиори пыталась выведать тайные помыслы его господина, это вообще сейчас не волновало. Господин… Райверн невесело усмехнулся и покачал головой. Он никогда не мечтал служить другому риорату и другому лиору. Когда-то юному риору грезились сражения и победы во славу Эли-Борга. Кейр – был одним из древнейших высоких родов, приближенные к лиорам. Они занимали важные должности, обладали доверием повелителей…

– Червоточина, – прошептал Райверн.

Он оказался той самой гнильцой, которая опорочила безупречное прошлое рода, бросила тень на славных предков. Если бы Райв вздумал появиться на пороге родного замка, ему бы накинули на шею петлю и столкнули с крепостной стены, не раздумывая и не сомневаясь. Должно быть, они уже давно уничтожили память о рождении предателя. Самого имени: Райверн Дин-Кейр – уже не существует. Это призрак, пустотелое ничто, исчезнувшее с лица земли еще несколько лет назад.

– Поганый Архон и все его твари, – выдохнул риор, подтягивая колено к груди.

Ненависть… Не о том он грезил, сидя на одной из самых высоких башен Борга и любуясь призрачным лунным ликом. Не об этом молил Богов, замерев перед их статуями. Сколько ему тогда было? Кажется шестнадцать… Да, шестнадцать. Совсем еще щенок, мнивший себя взрослым мужем, Райв стоял перед холодными изваяниями и шептал…

– Пусть она заметит меня, пусть обратит свой взор, и почувствует то же, что чувствую я, – вполголоса повторил нынешний Райверн за тем юношей, что замер перед ликом Богов. – Зажгите в душе ее искру… Глупец! – с неожиданной яростью воскликнул мужчина, ударив сжатым кулаком по полу.

Глупец тогда, глупец сейчас. К чему эти воспоминания? К чему эта горечь? К чему терзания и боль? Зачем затеплились остывшие угли в душе, разжигая угасшее пламя заново?!

– Не хочу, – мотнул головой риор.

Райверн поднялся на ноги и, вернувшись к окну, вновь прижался лбом к стеклу. Теперь он глаза не закрыл. Это было лишним. Взгляд высокородного и без того был устремлен в минувшую пору, когда в нем жила наивная вера в то, что жизнь прекрасна и готова осыпать дарами свое дитя.

– Глупец, – простонал горец и горько усмехнулся.

Всё рухнуло в один вечер. За один проклятый час прошлое истаяло, забрав с собой гордого, но наивного юнца. Судьба растоптала, размазала, уничтожила… Вера в будущее, надежда на счастье – всё, что теплилось в сердце молодого риора, рассек надвое острый меч, без жалости вырезая всё лучшее, что было в его жизни.

– Боги, – сипло выдохнул изгнанник и вдруг застыл, глядя на пустую арену.

Мысль, мелькнувшая в его голове в этот момент, заставила риора поджать губы. Грудь его несколько раз взволнованно поднялась и опала, Дин-Одел уже овладел собой. Один уголок его рта дернулся в ухмылке, и Райверн сорвался с места. Он подхватил камзол, на ходу натянул его и вышел за дверь выделенных ему гостевых покоев. Его товарищи из Эли-Харта сейчас спокойно досыпали в своих комнатах, никто не остановил высокородного риора на пути, известном лишь ему одному.

Мужчина осторожно выглянул в коридор. Стража здесь была, но не перед дверями, это было бы намеком на недоверие со стороны Эли-Борга. Они стояли дальше, забывшись в утренней полудреме. Райверн усмехнулся и прикрыл за собой дверь. После, несмотря на мощное телосложение и немалый вес, бесшумно прошел по коридору и скрылся за поворотом, который вел к черной лестнице для прислуги.

Райверн знал Борг. Когда-то, будучи мальчишкой, он излазал его вдоль и поперек. Был и в гостевом крыле. Тогда же узнал о нескольких переходах, которыми не пользовались уже какое-то время. Челядь поддерживала их в исправном состоянии, но ходили через другие лестницы и галереи. Борг давно разросся до размеров большой крепости, и безлюдных уголков в нем хватало.

Помнил изгнанник не только устройство древней твердыни, но и его уклад. Сейчас начинала просыпаться прислуга, знать будет смотреть сладкие сны еще часа два-три. Прежний лиор вставал с рассветом, в это же время открывала глаза и его дочь. Изменилась ли эта привычка у нынешней правительницы Эли-Борга, Одел не знал, но отлично понимал, что на пути ему вряд ли кто-то встретится, особенно здесь, где из жильцов всего лишь три чужака. Кто поспешит к ним, кроме приставленных слуг? При этой мысли риор нахмурился. Он понимал, что Альвия скорей всего приставила к ним Тайную службу, значит, его отсутствие может быть обнаружено слишком быстро. Лиори не доверяла посланникам Эли-Харта, как и их господину, только не могла открыто выказать это недоверие. Значит, шпионы, и они следят пристальней стражей, дремавших на своем посту. И всё же… И всё же, раз еще никто не спешит за ним, время у Райверна было. И медлить он не стал.

Память услужливо подкидывала воспоминания о проходе во внутренний двор, а оттуда, через подвал, к арене. Райверн усмехнулся и покачал головой, оценивая их с приятелями пронырливость и любопытство. Где они только не бывали во времена строгого, но все-таки беззаботного детства, где только не пролезли в пору отчаянной юности, куда только не сунули свои носы. Сейчас этот опыт неожиданно пригодился отверженному риору, и он вспомнил его, стараясь не углубляться в картинки, мелькавшие перед глазами. Боги, как же давно всё это было! Как давно…

Дин-Одел остановился перед ржавой дверью, ведущей в подвал, решительно ухватился за кольцо и потянул на себя, молясь о том, чтобы замок был открыт. Дверь поддалась, оглушительно заскрипев.

– Архон, – выругался Райверн. – Ничего не меняется. Не закроют и петли не смажут.

Но вместо злости он испытал нечто сродни восторгу, словно только что открыл дверь в свое детство. Тихо хмыкнул и протиснулся в образовавшуюся щель. Сделать это оказалось непросто, того щуплого мальчишки уже не было, вместо него «хулиганил» мужчина, чье тело налилось мощью и немалой силой. Но греметь снова Райв не стал, опасаясь привлечь к себе внимание. Удивительно, что сюда еще не мчались слуги и стражи…

– Там же покои безумной двоюродной прабабки Али, – прошептал он, вспоминая, что должно находиться сверху. Да, там никогда не было стражей. Эта часть замка была наглухо закрыта, и только маленькие проныры лазали там, куда им запрещали пробираться.

Выдохнув с облегчением, изгнанник выставил перед собой руки и осторожно пошел дальше в кромешной тьме, отсчитывая шаги, чтобы не пропустить нужный поворот.

– Восемь, девять, десять, одиннадцать, – шептал риор, ведя ладонью по холодной стене. – Твари Архона, – выругался он, смахивая с лица паутину. – Тьфу. Гадость.

Свернул и снова вел свой счет, теперь направляясь к небольшому окошку, из которого можно было вылезти недалеко от арены. Сомнения в том, что он там попросту не протиснется, посетили Райверна, когда появился скудный свет, падавший через щели в ставнях. Оценив проем, изгнанник все-таки решился, уже представляя себе, как будут насмехаться над ним стражи, челядь и сама лиори, если незадачливого лазутчика обнаружат застрявшим в окне подвала.

– Да уж, картина будет знатной, – хмыкнул Райверн, открывая хлипкие деревянные створки.

Он выглянул наружу, после поджал губы и… выломал одну ставню. Сделать это было несложно, петли давно и безнадежно прогнили. Снова выглянул и расширил проем на вторую ставню.

– Так-то лучше, – удовлетворенно потер руки разрушитель замков, когда оценил увеличившийся проем. – Должен пролезть. – Выдохнул и, пробормотав: – Не оставьте, Боги, – выбрался на волю.

Здесь высокородный прижался к стене, прислушался к звукам утреннего замка и шагнул за густую поросль кустарника, почти скрывшего его. Добрался до арены, где должны были гонять молодняк, прерывисто вздохнул и поспешил скрыться за постройкой между двумя аренами. На второй занимались уже подросшие юнцы и взрослые воины. «Детская» арена осталась за спиной, и Райверн, наконец, стряхнул с себя следы прохода по подвалу. Он уселся на короткое бревно, скрытый от чужих глаз стойками с мишенями и редкой порослью. Теперь можно было выдохнуть, оглядеться и понять, зачем он вообще проделал весь этот путь, рискуя быть обнаруженным. Да в Архон, ему ведь придется еще возвращаться! Что взбредет в голову Перворожденной? В чем она обвинит его на этот раз? Еще и шпионом Эли-Харта объявить может, тогда всё посольство полетит в бездну, и Тайрад собственноручно снесет им головы.

– Я совсем лишился разума, – покачал головой изгнанник.

И вправду, к чему весь этот риск? Что ему с того, что он прошел дорогой своих воспоминаний и теперь сидит здесь, притаившись в кустах словно крыса? И как скоро обнаружат его отсутствие, приставленные Перворожденной соглядатаи? Впрочем, это могут быть и горцы, которые захотят узнать, что с ним. Вечером, когда литы сопроводили Одела в гостевое крыло, хартии поспешили справиться о цели позднего приглашения и проверить, что с их товарищем.

– Я хочу побыть один, – едва сдерживая еще кипевшую в крови ярость, сухо произнес Райверн.

– Что тебе сказала эта змея?

– Райв, ты не в себе…

– Я хочу остаться один! – заорал Дин-Одел с силой, отбрасывая в сторону стул, спинку которого сжимал до побелевших костяшек.

– Райв…

– Прочь!!!

И горцы ушли, больше не терзая его вопросами. Но сейчас, когда проснутся, они непременно проверят, что творится с их спутником. И что же увидят они, когда войдут в покои? Ничего. Там никого нет. Томимые подозрениями, хартии поднимут шум, требуя выдать им старшего посла.

– Дурак! Каков дурак! – Райверн постучал себе ладонью по лбу. – Ну, за каким Архоном я притащился на эту проклятую арену?

Куда делся хладнокровный и рассудительный риор. Где остался его хваленый ум?

– В покоях лиори Эли-Борг, – сам себе ответил Райверн и вдруг хрипло рассмеялся, издеваясь над самим собой. Также неожиданно оборвал смех, ударил кулаком по стене постройки и поднялся на ноги.

За каким Архоном прятаться в кустах, когда скрыть свой побег из покоев всё равно не удастся? Даже если не обнаружат отсутствие, то возвращаться придется по пробудившемуся замку, когда переходы заполнятся людьми. Вот-вот начнут сновать слуги, спеша обслужить своих хозяев. Поджав губы, Райверн вышел из укрытия и почувствовал себя гораздо уверенней. Он никогда не бежал от опасности, никогда не прятался за чужими спинами, не будет этого делать и сейчас. Уж лучше встретить гневный взор лиори прямым взглядом, чем отсиживаться в кустах и передвигаться перебежками, как трусливая шавка. В конце концов, он готов ответить за своеволие, а что уж там подумает Альвия…

– Плевать, – мотнул головой изгнанник. – Она и без того не думает обо мне ничего хорошего, так чего я теряю?

Кроме головы, ему терять было нечего. Эта мысль вновь заставила рассмеяться.

– Поздно сожалеть о том, чего уже лишился, – с издевкой произнес Райверн и отмахнулся от прочих размышлений. Будь, что будет. Однажды содеянного исправить невозможно, уж он-то это знал лучше многих.

Дин-Одел расправил плечи и неспешно обвел арену взглядом, позволяя воспоминаниям вновь захватить его и унести в ту пору, когда жизнь еще не раскололась на две половины, и в спину ему не неслось мерзкое слово «предатель». Взор риора остановился на стойках с мишенями…

– Райверн! Альвия! Орин!

Двое молодых людей и девушка выступили вперед, прижали ладони к груди и склонили головы перед лиором. Он стоял на краю арены, широко расставив ноги и заложив руки за спину, незыблемый, как горы, чьи пики можно было увидеть, выйдя за крепостные стены. Перворожденный коротко кивнул, и названные риоры и лейра направились к черте, за которой стояли соломенный мишени. Они скинули с плеч приготовленные луки, вытянули стрелы из колчанов и наложили их на тетиву.

«Вжик» услышал Райв и скосил глаза. Орин. Он всегда спешил, и результатом его желания быть первым стал неточный выстрел. Стрела застряла на краю мишени, риор тихо выругался и потянул следующую стрелу.

– Райв.

Дин-Кейр обернулся. Лиор покачал головой. Молодой риор досадливо поджал губы, он был слишком медлителен сегодня. Альвия уже накладывала на тетиву третью стрелу. Первые две торчали из центра ее мишени. Райверн едва заметно улыбнулся и все-таки выстрелил, чтобы не вызвать нареканий больше того, чем уже заслужил. Он отправил одну за другой три стрелы в центр своей мишени и снова скосил глаза. Нет, Орин его не интересовал, взгляд риора был направлен на дочь Перворожденного. И вновь он замер, любуясь ею. Ее позой, осанкой, серьезным лицом и быстрыми отточенными движениями. Стрелы Альвии ложились рядом друг с другом. Она вновь заслужила похвалу своего отца. Гордость так часто читалась на его суровом лице…

– Райверн Дин-Кейр! За каким Архоном ты крутишь головой вместо того, чтобы стрелять?!

Орин дернулся от окрика, и последняя стрела ушла за мишень. Али на посторонние звуки внимания не обращала. Она опустила лук и повернулась к Райву. Он заметил в глазах девушки насмешку, но злости не было. Ответив ей широкой улыбкой, риор развернулся к мишени и всадил стрелу за стрелой в мишень, прочертив ими крест в соломенном круге.

Альвия посмотрел на мишень Дин-Кейра, хмыкнула, рассмотрев забаву риора, закинула лук на плечо и, поклонившись отцу, вернулась на свое место. Орин последовал за ней, бросив на Райва косой взгляд. Сам высокородный уходить не спешил, он упер лук одним концом в землю и обернулся к лиору.

– Дурень, – махнул тот рукой. – Потом поговорим. Тиен! Арнальд! Ларон!

Следующая тройка направилась к мишеням и замерла у черты, пока простые воины очищали соломенные круги от стрел. Дин-Таль незаметно сжал запястье Райверна, когда тот проходил мимо, и приятели обменялись веселыми взглядами…

Одел мотнул головой, возвращаясь в настоящее, тряхнул рукой, словно освобождаясь от невидимого захвата, и направился к стойкам. Забрав одну, он перенес ее на то же место, где обычно расставляли мишени и направился к каменной постройке. У учеников всегда было свое оружие, но мечи, луки, арбалеты, булавы и прочее оружие имелось и на арене. Дверь почти никогда не запирали, и взять что-то из учебного арсенала можно было быстро, не тратя времени на поиски ключа.

– И здесь всё по-прежнему, – пробормотал Райверн, толкнув деревянную дверь.

Он сразу нашел лук и колчан со стрелами. Закинул свою добычу на плечо и вернулся назад. Вновь прислушался, но пока никто не спешил нарушить покой наглеца, хозяйничавшего там, куда ему хода не было.

– Райверн Дин-Кейр, если снова начнешь дурить, будешь опять вычищать конюшни, – произнес себе под нос риор, подражая голосу наставника. И закончил ворчанием: – Ну и чистил, ничего. Руки не отвалились.

После потрогал пальцем тетиву, прищурился, прикидывая силу и направление ветра, и вытянул стрелу из колчана. Звякнула отпущенная тетива, и первое жало умчалось к мишени, вонзилось в центр, и мужчина криво усмехнулся. Райверн снова достал стрелу, неожиданно скривился, ощущая новый прилив горечи и раздражения. На себя, на Альвию, на сам замок Борг и на Тайрада Эли-Харта…

– Хочу отправить посольство в Эли-Борг, – сказал лиор, сидя как-то вечером перед камином с кубком в руках. – Не знаю, кого послать. Как думаешь, Райв, кто лучше всего справится с этим делом?

Эли-Борг… Дин-Одел оторвался от созерцания языков пламени, остервенело лизавших друг друга, словно истосковавшиеся любовники. Перед внутренним взором риора встали темные леса его покинутой родины, дороги, выложенные серым камнем, который привозили со скалистых горных склонов, Борг… Он так давно не был там. Высокородный даже забыл, как сильно успел соскучиться по родным краям.

– Райв, ты уснул? Я жду твоего совета, – напомнил о себе господин.

Дин-Одел пожал плечами. Лиор перечислял имена, кого хотел выбрать, но сам же опровергал себя. Он вел свой монолог, кажется, не замечая, что его собеседник находится сейчас далеко от покоев в замке Харт. Только время от времени вспоминал, что не один и требовал внимания Райверна. Риор не слушал, его память продолжала следовать по забытым дорогам, и душа замирала от желания вновь увидеть всё это, хотя бы один-единственный раз…

– Я поеду, – вдруг произнес Дин-Одел, оборвав господина на полуслове.

– Что? – лиор удивленно приподнял брови. – Нет, Райв. Мало того, что эта ледышка Альвия не доверяет нам, так еще и ты привезешь ей мое послание. Да меня даже волнует не это. Эта змея нашпигует тебя своим ядом, изрубит на куски и вышлет мне в корзине. Нет, исключено. Я слишком привязался к тебе, чтобы потерять из-за злопамятной стервы.

– Повод злиться у нее есть, – усмехнулся риор. – Тай, я по-прежнему настаиваю на том, чтобы в Эли-Борг ты отправил меня. Трим и Холлер также отлично подойдут для твоего дела. Они достаточно сдержаны и не сотворят ошибок, как те, кого ты назвал до этого. У боржцев царят строгие нравы, и они не потерпят вольностей.

– Нет, Райв, я против. Пусть едут Трим и Холлер, но ты останешься здесь. Не хочу, чтобы гадюка дотянулась до тебя, – скривился Тайрад.

– Я не малое дитя, – сухо заметил Райверн. – И Альвия далеко не глупа, она не станет портить отношения с Эли-Хартом из-за мести. Да, ей будет неприятно смотреть на меня, но такой выдержки, как у нее я больше ни у кого не встречал.

– Я уже сказал – нет, – отчеканил лиор. Но через два дня он все-таки принял решение, и отправил Дин-Одела, велев воинам и риорам охранять своего приближенного и наперсника…

И вот он здесь. Риор, опустивший было лук, вновь наложил стрелу…

– Что здесь происходит?!

Голос лиори прокатился над ареной снежной бурей, и Райверн порывисто развернулся. Стрела по-прежнему лежала на натянутой тетиве, и литы стремительно шагнули вперед, закрыв госпожу живым щитом.

– Твари Архона, – выругался Кейр, отбросив лук. После поднял кверху раскрытые ладони: – У меня нет оружия! – выкрикнул он и, приложив к груди руку, склонился: – Приветствую, Перворожденная.

– Мое утро испорчено, – ледяным тоном ответила Альвия, выходя из-за спин литов. – Что, в Архон, ты тут делаешь, и кто привел тебя сюда?

– Память, – коротко ответил риор, невесело усмехнувшись. – Прошу прощения и позволения вернуться в выделенные мне покои.

– Память? – голос лиори стал глухим и низким. – Стало быть, память…

Она неспешно приблизилась к риору, и он на мгновение зажмурился, так ясно ему вдруг представилось, что к нему направляется варлах. Мягкая крадущаяся поступь Перворожденной, пристальный взгляд льдистый глаз, изучавший добычу, и то, как она повела плечами, будто зверь, когда готовится к прыжку. На ум Райверну пришла мысль, что легенда Эли-Борга может быть и не так далека от истины, уверяя, что первым правителем этих земель был варлах., которому Боги даровали человеческий облик. Было в правителях предгорного риората что-то такое… И сейчас Альвия, по-женски грациозная, еще больше усилила ощущение сходства.

Литы двинулись за госпожой, но короткий взмах рукой, и они замерли изваяниями, там, где их остановил жест лиори. Она не опасалась мужчины, не сводившего с нее взгляда, и своего взора не отвела, скрещивая с ним невидимые клинки. Остановилась в шаге от высокородного, гордо вздернув подбородок, и продолжила смотреть в его необыкновенные бирюзовые глаза, вымораживая холодом презрения и брезгливости. Кейр тяжело сглотнул, но сдаваться не спешил. Лишь ниже наклонил голову, и теперь глядел на правительницу Эли-Борга исподлобья. Губы лиори растянулись в злой усмешке.

– Стало быть, память, – повторила она.

– Вы не ослышались, Перворожденная, – чуть хрипловато ответил риор.

Лиори сделала шаг в сторону, кажется, собираясь обойти мужчину по кругу. Но как только она оказалась сбоку, изгнанник вновь повернулся лицом к Альвии. Они так и заскользили по кругу, заново изучая друг друга. Словно два зверя, не позволяя противнику оказаться за своей спиной, плавно переступая с ноги на ногу, они кружили и кружили посреди арены под напряженными взглядами литов. Казалось, еще миг, и хищники схлестнуться в схватке.

Взгляд Дин-Одела скользил по Перворожденной: от кончиков сапог из мягкой кожи до высокого чистого лба, по которому проходил плетеный кожаный ремешок, сменивший венец власти лиори. Конечно, на ней сейчас была мужская одежда. Удобные полотняные штаны, заправленные в сапоги, рубаха, поверх которой были надеты легкие доспехи из плотной кожи. Нарукавники защищали руки до локтей, на поясе меч – еще один подарок отца. Рукоятью ему служила фигурка варлаха, замершего в прыжке с оскаленной пастью. Глаза зверя сверкали «ледяными камнями», напоминавшими глаза лиора и его дочери. Заговоренный меч – лучшее, что любящий отец мог подарить Альвии…

Волосы лиори были заплетены в косу и туго скручены на затылке. Она менее всего напоминала женщину и… была ею до мозга костей. От нее исходило мрачноватое очарование, оно пробирало до костей, будоражило кровь, будило нечто животное, первозданное… В это мгновение Райверн до конца осознал всю силу притягательности нынешней Альвии. Воздух, вдруг ставший вязким, с трудом протолкнулся в пересохшее горло высокородного, и мужчина тяжело сглотнул. Взгляд его остановился на губах Перворожденной, и воображение нарисовало жаркую картину, слишком неуместную здесь и сейчас.

– Что привело тебя сюда, Райв?

Риор с трудом вернулся в реальность, заставил себя оторвать взгляд от губ лиори, посмотрел ей в глаза и тут же ощутил волну ледяной воды, накрывшую его с головой. Альвия смотрела на высокородного с нескрываемой издевкой, похоже, она прекрасно понимала, о чем он сейчас думает. Быть может, это только казалось Райверну, но он вдруг почувствовал себя мальчишкой, которого застали у женской умывальни, когда он подглядывал в щелку приоткрытой двери. Стыд и гнев опалили лицо мужчины неприятным жаром. Он ответил надменным взглядом, пряча свое смятение за вызовом.

– Ты оглох, Райв? Что привело тебя сюда?

– Твари Архона, – глухо выругался риор себе под нос.

– Что ты там бормочешь, риор? Или твоя сила иссякла, и голос стал подобен мышиному шороху? – насмешливо спросила Перворожденная.

– Зря лиори недооценивает силу обычной мыши, – заставил себя усмехнуться Дин-Одел. – Эти зверьки способны рушить стены замков. Они лишают сна и провианта.

– Ты прав, риор, мыши способны выгрызать дыры в стенах и… душах, – глаза Перворожденной сверкнули злостью и вновь затянулись ледяной коркой.

– Души грызет ненависть, – чуть севшим голосом ответил Райверн.

– О, нет, Райв, ты не прав, – мрачно усмехнулась Альвия. – Ненависть дает цель, неудовлетворенная ненависть сжигает душу до пепла. Ненависть – это сушь в горле, это дикая жажда, риор. Моя жажда стала невыносимой, я задыхаюсь от потребности сделать хотя бы глоток живительной мести…

Альвия остановилась, замер и Дин-Одел, не понимая, что задумала лиори. Молчание затягивалось, и тишина, разлившаяся над ареной, стала угрожающей.

– Я вызываю тебя на поединок, Райверн Без Рода, – наконец, произнесла Перворожденная.

Ну, вот она и низвела его из потомков высокого рода до простолюдина… Впрочем, нет, даже у простолюдина есть имя его отца, лиори отобрала у беглеца и это, превратила в Райверна Ничто. И жгучий протест поднялся в кровоточащей душе мужчины, разом уничтожая оторопь от неожиданной встречи. Риор вздернул подбородок, взгляд его стал непроницаемым, и на устах появилась вежливая улыбка.

– Если лиори угодно сразиться со мной в стрельбе из лука по мишеням, я готов принять вызов. В ином же случае, кем бы ни сочла меня госпожа земель Эли-Борга, я буду вынужден отказаться. Поднимать оружие против Перворожденной я не буду.

– Откажешься? – изломила тонкую бровь Альвия.

– Откажусь, лиори, – склонил голову Дин-Одел.

– Сбежишь подобно трусливой шавке?

– Как вам будет угодно, Перворожденная. Мне нет нужды кому-то доказывать свое мастерство и отвагу. Я давно не юнец, и пустые оскорбления не горячат мою кровь.

Тон Райверн был ровным и спокойным, не горячилась и Альвия. Лишь отстраненное любопытство читалось в ее глазах, и что на самом деле творилось у нее на душе, угадать было невозможно. Лиори приблизилась вплотную к изгнаннику, около минуты изучала его непроницаемым взглядом чуть суженных глаз. Он не отвел взора, только загнал поглубже вновь всколыхнувшееся волнение от ее близости. Перворожденная ухватила риора за подбородок и вынудила его склонить голову. Теперь их лица были настолько близко, что Райверн чувствовал теплое дыхание Альвии, он даже мог бы поцеловать ее, но подобное безрассудное желание решительно отогнал, не желая осложнять и без того накаленную обстановку.

– Послушай меня, Райв, – негромко произнесла Альвия, почти касаясь мужских губ своими губами, – у тебя нет права отказывать мне. Это моя земля, моя власть, и она неоспорима даже для послов. Ты услышал меня?

– Да, лиори, – ответил Дин-Одел. Он спрятал руки за спину, чтобы не поддаться искушению и не дотронуться до повелительницы Эли-Борга.

– Сейчас ты возьмешь меч и встанешь против меня.

– Я не хочу причинять вам зло, лиори.

– Ты его уже причинил, Райв, и это зло проросло в моей душе нескончаемой болью, – Перворожденная резко оттолкнула от себя мужчину и выкрикнула: – Принесите мечи! – После вновь посмотрела на риора и закончила: – Деревянные.

Брови риора взлетели вверх.

– Что бы вы ни решили сделать со мной, я не причиню вам зла, – повторил он, но Альвия только коротко и зло рассмеялась:

– Я причиню тебе зло, Райв! – воскликнула она, но сразу успокоилась: – А я пока не могу себе этого позволить. Я берегу вашу драгоценную шкуру, риор Безродный.

Она вновь рассмеялась со злостью и горечью, и Одел почувствовал себя уязвленным. Не палкой, обструганной под меч, но последними словами. Меньше всего Райверн думал о том, как сохранить шкуру. Он даже мог бы подставить грудь под ее удар, сейчас он вообще был готов на многое, но только не прятаться за свою неприкосновенность, как посол Эли-Харта. Райверн не искал защиту, и то, что когда-то уполз, истекая кровью, и цеплялся зубами за жизнь, было лишь следствием желания вернуться и доказать! Но…

– Бери меч, Райв, – произнесла Альвия, забирая из рук лита свой фальшивый клинок. Ее собственный меч уже держал один из верных стражей и телохранителей.

Изгнанник поджал губы, выхватил второй деревянный меч у лита, и, криво усмехнувшись, сделал несколько шагов назад. Лиори перекинула с руки на руку деревяшку и застыла напротив Райверна, сверля его взглядом, в котором всё стремительней таял лед. Мгновение, и риору показалось, что он видит в расширившихся зрачках Перворожденной вспыхнувшие искры.

– Тогда всё было иначе, – с невеселой усмешкой сказала она. – Тогда была сталь…

– Посмотри на мое лицо, Али, – негромко произнес Одел, отбрасывая прочь церемонии. – Если тебе этого мало, я могу показать свое тело, ты хорошо постаралась. Если тебе станет легче, я выжил только чудом. Ты почти убила меня…

– Почти, – лиори вскинула взгляд на риора. – Почти – это так мало… А я хочу до конца! – Гневный вскрик разнесся над ареной. – Ты должен мне свою жизнь, Райв, и однажды я заберу ее. Слышишь?! Однажды я приду и заберу твою проклятую жизнь, предатель!

Ее бросок был стремительным, нападение яростным, и мужчина отступил, ошеломленный градом ударов, обрушавшихся на него.

– Не смей отступать! – выкрикнула Альвия, загоняя риора к краю арены. – Нападай!

– Я не хочу нападать…

– Нападай, ублюдок!

– Али…

Лиори с силой ударила Райверна по шее плоской стороной меча. Затем еще раз, но уже по плечу, ощутимо ткнула в живот, и когда деревянное острие мелькнуло у глаза, Дин-Одел блокировал выпад Альвии, отбиваясь от опасной атаки. Она хищно ухмыльнулась:

– Хорошо, продолжаем.

Перворожденная снова напала. Отчаянно, зло. Глухие удары деревяшки о деревяшку казались горестными всхлипами, заменившими звон стали, более уместный между этими противниками. Райверн болезненно поморщился, вяло отбиваясь от очередной атаки.

– Дерись, тварь, дерись! – закричала Альвия.

Изгнанник мотнул головой и полетел на землю, сбитый с ног ударом под колено. Он вскинул голову и тут же на него обрушился новый удар, теперь по лицу. Райверна откинуло назад, и во рту появился привкус крови. Альвия била жестко, без жалости. Ноздри лиори раздувались, в расширившихся глазах уже тлели не искры, там полыхало пламя. Она крутанула в руке меч и замерла, пригнувшись, словно варлах перед нападением.

– Нанавиж-шу, – прошипела Перворожденная.

Риор сел, провел по губам рукой, посмотрел на кровь и сплюнул красный сгусток на арену. После поднялся на ноги, размял шею и криво ухмыльнулся.

– Значит, хочешь драки?

– Нет, – мотнула головой Альвия. – Смерти. Я хочу твоей смерти, Райв.

– Я виноват, – не стал спорить Дин-Одел. – Но я не таил злого умысла против господина…

– Ты убил моего отца, – глухо произнесла лиори и бросилась на Райверна.

Деревянные мечи стукнулись друг о друга, и Одел поморщился, глядя в перекрестье на Перворожденную.

– Я не убивал, – мотнул головой риор и упал на одно колено, получив новый удар ногой, теперь по голени.

– Ублюдок, – сплюнула Альвия.

– Я не убивал! – выкрикнул Дин-Одел.

– Ты привел убийцу к своему господину, ты!

Риор откатился из-под очередного удара лиори и вскочил на ноги. Он встретил выпад Альвии, отбил его и увернулся от новой атаки, теперь стараясь не подпускать к себе разъяренную женщину.

– Я не знал о его намерениях, – произнес изгнанник. Ответная злость вновь подняла голову, заставив кровь вскипеть, и мужчина выкрикнул: – Я не знал, Али, не знал!

Альвия презрительно усмехнулась, опустила меч и приблизилась к Райверну. Она снова ухватила его за подбородок. Дин-Одел сглотнул. Он не знал, что можно смотреть так… Риору вдруг показалось, что пламя, бесновавшееся в глазах лиори, рвануло к нему и в одно мгновение испепелило внутренности, иссушило артерии и выжгло саму душу.

– Ты стал рукой Тайрада, направившей клинок в горло моего отца, – тихо произнесла Перворожденная, но Райверн услышал в ее голосе лязг металла и понял, что никогда не получит прощения лиори Эли-Борга.

– Я наказал убийцу, я убил его, – хрипло ответил Одел.

– Но сначала он убил твоего господина.

– Твари Архона, Али, я не знал, что он собирается сделать! – вдруг заорал риор.

Альвия усмехнулась и ответила:

– Ты не смел вести его в покои лиора, Райв. У тебя не было на это власти. Ты воспользовался доверием своего господина и привел к нему убийцу. Знал ты или нет – не важно. Ты сделал то, чего тебе не было позволено. О чем ты думал, когда вел к нему Ройфа?

– Ты знаешь, о чем я тогда думал, – Райверн заглянул в глаза Перворожденной.

Лицо лиори скривилось, на нем появилась маска гадливости. Этот удар оказался самым сильным за сегодняшнее утро.

– Али, я тогда вообще толком ничего не соображал, – все-таки продолжил изгнанник. – Тот день…

– Не смей! – выкрикнула Альвия.

Она наотмашь ударила риора по лицу, и тот отшатнулся, однако быстро выпрямился и замер, напряженно ожидая, что будет дальше. Но лиори вдруг шумно выдохнула. Ее глаза снова подернулись льдом, в один миг уничтожая в них пожар ярости. Перед Дин-Оделом стояла уже знакомая правительница Эли-Борга. Она отбросила меч.

– На сегодня довольно, – спокойно произнесла Перворожденная. – Сейчас вас сопроводят в выделенные вам покои, и вы не покинете их, пока на то не будет позволения. Если снова вздумаете бродить по моему замку, вы будете немедленно выдворены из Эли-Борга. Наперед скажу, это был последний раз, когда вы ступили на землю моего риората. Следующее ваше появление закончится смертной казнью. Надеюсь, вы меня услышали… высокородный риор.

Не дожидаясь ответа, развернулась и направилась прочь с арены. Райверн уронил на землю свой меч, поднял лицо к небу и закрыл глаза. Ни слушать, ни понимать его Перворожденная не собиралась. Смертный приговор давно был ее окончательным решением.

– Проклятье, – выдохнул риор и безропотно направился прочь, с окружившими его литами. Кажется, передвигаться по Боргу в сопровождении лучших телохранителей риората уже входило у Райверна в привычку…

Альвия удалялась прочь от арены, ни разу не обернувшись и не произнеся ни слова. Трое литов, взятых для утренних занятий лиори, следовали за госпожой безмолвными тенями. Что думали они о неожиданной встрече и скоротечном поединке на детских игрушках, понять было невозможно, да это и не волновало их госпожу, чье лицо превратилось в каменную маску, лишенную всяких эмоций.

Перворожденная вошла в замок чеканным шагом, стиснув в ладони ножны с отцовским подарком. Не обращая внимания на согнутые спины челяди и поклоны своих приближенных, успевших подняться с постелей, лиори стремительно направлялась в свои покои.

– Перворожденная, – перед госпожой появился риор Дин-Вар.

– Позже, – резко мотнув головой, ответила Альвия, и начальник Тайной службы отстал, вновь поклонившись.

Больше лиори никто не пытался задерживать. Достаточно было взглянуть на плотно сжатые губы, чтобы понять – соваться под горячую руку опасно для здоровья, да и для жизни, пожалуй, тоже.