Шолох. Теневые блики Крейн Антонина
Если окажется, что он – плод моего воображения из-за недосыпа, я переубиваю всех в этом доме.
Нет, всё-таки не плод.
Человек, сидевший на скамье возле крыльца, явно был настоящим. Моя фантазия на такое не способна!
Непроизвольно отшатнувшись, я дала обратный ход: попробовала изобразить из себя свою кухарку, которая вышла на крыльцо развеять скуку и окинуть хозяйским взором цветочный сад (она действительно так делала).
Обман не удался. Полынь – теперь язык не поворачивался назвать его господином – встал и непререкаемо протянул мне руку.
– Рад познакомиться лично. – Его глаза озорно блеснули при виде моей очевидной паники. Мои губы с усилием дёрнулись в ответ.
Высокий, длинноволосый и поджарый, весь увешанный яркими бусами и амулетами, пришедший по мою душу человек был с ног до головы обмотан шелками.
Присмотревшись, я поняла, что основу многослойного наряда, мгновенно получившего от меня название «хламида», составляли отрезы шёлковой ткани, элегантно и непостижимо держащиеся на плечах и локтях Ловчего, а также несколько длинных маек, надетых одна на другую. Полы нестандартного одеяния достигали щиколоток Полыни и были украшены звенящими колокольчиками. Сверху на всё это Ловчий набросил накидку с кисточками на рукавах. В общем и целом хламида была красного цвета, но оттенки менялись от слоя к слою: ягодный и винный, карминовый и брусничный, гранатовый и темно-бордовый…
Дорогой костюм! И крайне эксцентричный.
Помимо амулетов, поверх этого шёлкового безобразия блестел, переливаясь на солнышке, тяжёлый медальон с механическими часами. Тик-так. Громкость устрашающая. У меня задёргался глаз: подстраивался под удары секундной стрелки, бедняга.
Что касается тёмных волос Полыни, доходящих ему до груди, то они частично были заплетены в косы и дреды, а также щедро украшены стеклянными бусинами, перьями, разноцветными верёвочками, бубенчиками, птичьими косточками и небо знает, чем ещё.
В лице Ловчего первым делом привлекали внимание глаза – огромные, пытливые и настолько тёмного серого цвета, что было непонятно, где заканчивается зрачок и начинается радужная оболочка.
М-да, красавчик! Не мужчина, а банши какая-то.
Неужели такие могут работать в ведомстве?
– И мне приятно познакомиться, – кивнула я, покривив душой. – А вы позволите увидеть ваш значок? Для проформы?
Полынь усмехнулся и протянул мне бронзовый кругляш в пол-ладони.
Благородная патина затягивала шероховатую поверхность значка. На одной стороне был изображён герб Иноземного ведомства: полуразвёрнутый свиток с нарисованной на нем картой мира и роза ветров. На обратной стояла печатка департамента Ловчих, представлявшая собой голову ястреба в профиль. Глаз коварной птицы смотрел на меня очень злобно.
По кромке значка вились старинные руны: «Полынь из Дома Внемлющих, Ловчий».
– Похож на настоящий? – поинтересовался вышеозначенный.
По интонации было не вполне понятно, серьёзно ли он спрашивает. Я недоверчиво воззрилась на чужака, он подмигнул и повернул левую руку ладонью вверх.
Предплечье Полыни густо покрывали переползающие одна на другую татуировки. Волшебную, ведомственную, между ними впихнули лишь чудом.
Я осторожно прикоснулась к изображению всё того же ястреба, и тотчас иголки холода острозубо впились в мою ладонь.
Что ж. Всё как полагается.
– А меня правда приняли на должность Ловчей? – спросила я. Сердце трепыхалось, будто воробьишка после стомильного пролёта.
– Правда, – твёрдо ответил Полынь. Так твёрдо, что ему сложно было не поверить.
Сердце сделало кульбит, воробью неподвластный.
– То, что я не получила ташени… это проблема?
Полынь глянул на часы.
– Только если задержимся ещё сильнее. Пора идти. И да, раз уж формальности позади: ко мне можно обращаться на «ты» и без смущения задавать любые, даже самые глупые вопросы. Хорошо?
«Зачем бокки напали на мальчика? Что привело их к нам? Кто предложил моё назначение?» О, у меня были вопросы… Но не к Полыни.
Ему я лишь улыбнулась.
А нам с вами, думаю, пора побеседовать по душам. В подведение итогов утра, так сказать. Расставим все палочки в рунах и с чистой совестью двинемся дальше, ибо моя история закручивается, как морская раковина, и однажды времени на «ля-ля» не будет.
Меня зовут Тинави из Дома Страждущих. Дом Страждущих входит в число семнадцати исконных родов Лесного королевства, равно как и Дома Мчащихся и Смеющихся. Так что Дахху, Кадия, я – все мы принадлежим к старой лесной аристократии, что, в принципе, в нашем современном веке не означает ничего сверхважного.
Я живу в уютном коттедже в Мшистом квартале, люблю размышлять о вечном-бесконечном, играю в тринап и сносно говорю на трёх чужеземных языках и двух древних. Я люблю тайны, туманы, книги, запах свежескошенной травы. Люблю находить ответы на незаданные вопросы: одни называют это любознательностью, другие – хамством, а по мне, так чистое веселье и эстафета наперегонки с мирозданием.
Хотя главное удовольствие в жизни мне приносят победы. Над собой, над судьбой, в меньшей степени – над окружающими.
Точнее, приносили. В прошедшем времени. Так как в плане побед этот год оказался на удивление паршивым.
В прошлом июне мы с Дахху и Кадией закончили учёбу, и, по закону подлости, одновременно с выпуском я потеряла способности к магии. Вообще. Напрочь. Это была моя ошибка, расскажу как-нибудь.
Теперь попросите меня разогреть вам яичницу без жаровни – и я позорно скроюсь в соседней комнате под звуки отвлекающей мелодии.
И да, сейчас я рассказываю это как забавную байку – натренировалась. Но на самом деле моё сердце разбито до сих пор. Просто пережить это легче с гордо поднятой рюмкой самоиронии.
Правда, в плохие дни рюмка выпадает у меня из рук и разливается ядовитыми лужами самоуничижения. Лучше не приближаться!
Вы ведь знаете, как это бывает: ты долгое время надеешься стать, например, бегуном, а потом оказывается, что твои ноги на десять сантиметров короче нормы, сердце бьётся едва-едва, лёгкие размером с кешью, и тело твоё физиологически не подходит для бега.
Так и у меня. Я всегда мечтала о жизни, полной магии и чудес, колдовских изысканий и заглядывания за звёздную ширму вечности. А ещё о великолепной, вверх уносящей карьере. Более того, я шла к этому с дикой скоростью: по сути, благодаря высоким выпускным баллам, рекомендациям и личной характеристике мне уже было обеспечено место в Башне магов, но…
Инцидент поставил крест на этом. Вердикт не подлежал обжалованию: способность к колдовству не вернётся, а магическому обществу калеки не нужны.
Мне пришлось шустро смещать приоритеты, ведь мечтать о заведомо недостижимом не лучшая идея для самосохранения. Это разрушает изнутри, потому что изо дня в день ты понимаешь, что обречён на проигрыш.
Мне думалось, что я уже почти смирилась.
Но вот так штука: некий Полынь ведёт меня в Иноземное ведомство на работу прямо сейчас. А я изо всех сил сжимаю зубы, чтобы моя челюсть не приземлилась на грудь от таких чудес.
Что ж…
Посмотрим, что за фокус приготовила судьба.
3. Иноземное ведомство
Долой департамент Ходящих! Не дадим трусам в масках лезть в наши жизни! Никому не позволено шпионить за своими! Прочь, железнолицые!
Агитационная листовка двухлетней давности, прибитая к забору на улице Сойкиного Пера
В Шолохе самое удивительное то, насколько гармонично этот здоровый, бурлящий жизнью город растворяется в густом лесу.
Бывает, идёшь себе, задумаешься мимоходом, а очнёшься уже в чащобе. Дубравы захватывают власть профессионально. В некоторых местах это взаимопроникновение доходит до абсурда: городские мощёные дорожки минуют ряды обросших мхом каменных домов и внезапно, совершенно нелогично, обрываются между кустом, пнём и пригорком. А двести метров спустя появляются вновь, как ни в чём не бывало.
По дороге к центру мы с Полынью миновали несколько таких прогалин.
Шли молча. Я не знала, что сказать, а Ловчий отмахивался от вайтов – игривых духов воздуха, похожих на прозрачно-леденцовых светлячков.
Вайты увязались за нами ещё на моём участке. Подрагивая от удовольствия, они назойливо звенели колокольчиками в волосах Полыни, перебирали амулеты на его груди, бренчали многочисленными оберегами.
Честное слово, я бы их уже пристукнула на его месте! Но он, наверное, привык, ведь вайты падки на всё волшебное, а от Полыни разило магией так, что я буквально задыхалась от плотности энергетического поля. И немного от зависти…
Между тем мы вышли на набережную реки Арген – тут начинается центр, – и мир вокруг резко просветлел. Стало весело и звонко.
Горожане сновали вдоль мозаичной мостовой, щеголяли акцентами всех мастей. На воде покачивались лодки, чьи хозяева, разбирая снасти, громко подпевали уличным музыкантам. Примостившиеся рядом рыбаки косились на них отнюдь не добро. Ивы шелестели, низко склонясь над рекой, а дети играли зеркалами, посылая в прохожих солнечные зайчики.
Птицы орали как ненормальные. Считается, что причиной тому зашкаливающий у них уровень счастья от пребывания в нашем благословенном краю. Хотя, признаться, иногда мне кажется, что они просто глуховаты и потому ведут свои разговоры на повышенных тонах: «Э-э-эй, ну как там твоё новое гнездо, Барли?» – «Что говоришь, Селви, я не слышу?!» – «Гнездо, говорю, как гнездо?!» – «Селви, говори громче, на этой улице ужасно шумно!» – «Вы, идиоты, заткнитесь оба, я тут птенцов кормить пытаюсь!»
Вайты, ошеломлённые живостью улицы, что-то прожужжали и усвистели обратно в чащобу. Полынь хмыкнул им вслед и тотчас хищно повёл носом: на набережную выкатилась кофейная телега.
Пленительный аромат буквально сшибал с ног, скрип колёс казался чарующим пением ундин. Мы с Внемлющим дружно уставились на источник гарантированного блаженства.
Переглянулись.
– Выпьем на ходу, я возьму, – коротко кивнул Полынь и решительно пошёл к телеге.
Я невольно улыбнулась. Кофейная проверка пройдена: значит, мы найдём общий язык!
– Тинави, ты когда-нибудь была в Иноземном ведомстве? – спросил Ловчий, вернувшись, и сделал большой глоток. Потом сразу же поморщился и буркнул заклинание – обжёгся, значит.
Я помотала головой:
– Нет. Зато была в Военном, там работает моя лучшая подруга. – Я вспомнила тесные коридоры, горы оружия, грубоватых стражей и добавила: – Так себе местечко! Надеюсь, наше не воняет потом и не забито самовлюблёнными мужланами?
Полынь хмыкнул:
– Ну, разве что в департаменте Указующих… Знаешь, кто это?
– Конечно. Стратеги внешней политики.
– Верно.
Я осторожно подула на слишком горячий кофе. Ловчий прищёлкнул пальцами, и напиток мгновенно остыл до комфортного состояния. Лихо Полынь колдует! По любому пустяку.
– Я догадываюсь, что ты умница, но на всякий случай повторю привычный инструктаж, – дружелюбно продолжил куратор. – Всего в Иноземном ведомстве насчитывают пять департаментов. Во-первых, Ловчие. Это мы, занимаемся делами иноземцев внутри Шолоха. Потом Говоруны, то есть дипломаты. Указующие – мозги ведомства, на них внешнеполитическая стратегия. Ищейки – мастера на все руки. И Архив. Тоже мозги, но пассивные.
– Мы самые классные, да? – неловко попробовала пошутить я.
Полынь поддержал инициативу: прижал украшенный сразу тремя перстнями палец к губам и воровато оглянулся:
– Конечно. Только никому не говори.
Пройдя под аркой Тысячи Горгулий (на самом деле их только триста, Дахху как-то подсчитал), мы вынырнули в Верхнем Закатном Квартале – самом престижном районе Шолоха, месте скопления большинства министерств.
Впереди показалось Иноземное ведомство.
Это было внушительное каменное здание, изобилующее шпилями, арочными сводами и контрфорсами. Его оттеняли воздушная площадь и пёстрая набережная по левому боку, заполненная летними верандами кафе. Вдалеке торчали фигурные контуры Казначейства и Ратуши.
Колокол Толстяк Бенджи на Ратуше пробил полдень, и тотчас госслужащие стайками потекли на обеденный перерыв.
Мы смело ринулись им наперерез.
– Значит, так, – инструктировал меня Полынь, пока мы проталкивались к высоким арочным дверям ведомства. – Утром другие новобранцы прошли вступительное тестирование, потом был перерыв, а через десять минут, – Полынь сверился со своими болтавшимися на цепочке часами, – …нет, уже через семь минут, будет лекция мастера Улиуса. Он возглавляет департамент Ловчих. Там ты и присоединишься к группе.
– У меня будут проблемы из-за пропущенных тестов? – Я напряглась.
– Что-нибудь придумаем, – успокоил Полынь.
Мы ввалились в ведомство, и я обомлела от открывшейся красоты.
Прохладный главный холл, как колодец, проходил сквозь все этажи здания. По мостикам, перекинутым на высоте второго, третьего и четвёртого уровней, деловито сновали люди. С перил свисали тяжёлые знамена с вышитыми на них гербами пяти департаментов. В центре зала шумел фонтан, чья скульптурная группа символизировала семнадцать Домов Шолоха. Тут и там в специальных углублениях стояли величественные, в два человеческих роста, статуи знаменитых шолоховских чиновников. В воздухе витали ароматы книг, воска, кофе и свежесрезанных тюльпанов.
Люди вокруг разговаривали тихо, зато активно шумели бумагами. Акустика – высший класс, шёпоты и шорохи так и летали по всему зданию.
Я почувствовала себя крохотной и незначительной, но это ощущение до странности успокаивало.
Полынь указал мне на стойку информации, а сам скрылся в неизвестном направлении.
– Дела, – пояснил он и заскользил, дребезжа браслетами и колокольчиками, прочь.
Я двинулась в сторону высокомерного администратора – или же Госпожи Встречающей, как было указано на табличке. Ей, кажется, вовсе не понравился тот факт, что меня в ведомство привёл Внемлющий, но она всё же натянула дежурную улыбку. Вполне даже милую. Молодец! Нет, правда, люди, умеющие поставить вежливость выше личных сомнений, – вы невероятно хороши. От имени всех человеческих несуразностей говорю вам большое спасибо.
– Третий этаж, восточная лестница, – сообщила дама. Вокруг неё, чирикая, по кругу летали разноцветные письма-ташени, требующие внимания. Госпожа Встречающая наугад схватила одну и технично её вскрыла.
Найдя нужный кабинет, я вздохнула, мысленно пожелала себе удачи и постучалась.
– Войдите! – Голос по ту сторону дверей был низким, раскатистым и рычащим, как у медведя. «О-оу», – подумала я и с опаской зашла.
В центре комнаты стоял, уперев руки в бока, высокий полный человек в оранжевом облачении. Цвет его костюма по-своему гармонировал с соломенной бородой и такими же жёлтыми волосами. Мужчина хмурился, но его лицо всё же казалось добрым.
– Здравствуйте, мастер Улиус, – храбро вступила я. – Меня зовут инави из Дома Страждущих. Простите за опоздание.
– Ах вот ты где, явилась – не запылилась! – пробасил Улиус, затейливо двигая кустистыми бровями. – Ну, на мою лекцию ты вовремя, никаких претензий. Не всяк умирает, кто хворает. Присаживайся. – Он приглашающим жестом указал мне на амфитеатр, занимающий половину кабинета.
Там с десяток человек уже сидели в глубоких кожаных креслах, заменяющих скамьи. Я осторожно опустилась в одно из них. При желании в кресле уместилось бы ещё штуки три моих несуществующих сестёр-близняшек. Вот уж правду говорят: все начальники делают кабинеты под себя.
Если честно, я до последнего думала, что, увидев меня, Улиус расхохочется во всё своё богатырское горло и заявит: «Ну ты и дурочка, повелась! А ну быстро в тюрьму за издевательства над малолетними!» Но нет.
Тогда продолжаем действовать по плану Кадии: молчим, слушаем, ждём.
В дальнем углу кабинета за столом ссутулилась женщина, не замеченная мной вначале. Она тихонько кашлянула, привстала и обратилась к главе Ловчих:
– Все на месте. Можете начинать. – Голос у неё был такой же бесцветный, как и лицо.
– Спасибо, Селия, – кивнул шеф.
Затем мастер Улиус прочистил горло (от вибрации задрожали окна), хрустнул пальцами (сидевший на карнизе голубь в ужасе закрыл голову крыльями) и торжественно начал:
– Итак! Мои поздравления. Сегодня вы вступаете в ряды департамента Ловчих. Его возглавляю я. Что мы делаем, спросите вы? А мы расследуем преступления, связанные с чужеземцами и представителями иных рас. И ещё занимаемся превентивной деятельностью. Как я говорю, лучше болезнь предотвратить, чем потом лечить. Первые полгода в ведомстве – испытательный срок. Вы будете работать под началом своих кураторов, помогая им в текущей деятельности, и я от души рекомендую вам поднапрячься…
Выступление мастера Улиуса длилось очень долго. По большей части оно состояло из перечисления задач департамента, цитат из всевозможных кодексов, выдержек из трудового договора.
Я честно старалась не упустить ни слова, но мысли скакали вокруг одной и той же темы: как? Как я здесь оказалась? Почему они закрыли глаза на мою магическую несостоятельность? Бывает ли такое наяву?
– Не спите, Тинави, – сухо бросила мне подошедшая Селия и подсунула очередной документ на подпись. Я вздрогнула.
– Да я не сплю… – крайне неуверенно протянула я, но помощница шефа уже шла к другим новичкам.
Она хромала. Ходила, опираясь на крупную деревянную трость с набалдашником в виде мыши. «Мышиная тема» прослеживалась во всём её облике: круглые очки в серой оправе, подвижный острый носик, туго затянутый пучок, блеклое шерстяное одеяние.
– Всё ясно? – закончил лекцию мастер Улиус.
– Да, сэр! – встрепенувшись, нестройным хором ответили мы, новички.
– В таком случае… Кураторы! – рявкнул шеф, и тут же, как по волшебству, из-за приоткрытой двери появилось несколько действующих сотрудников. – А ну-ка выдайте малькам всё необходимое и отправьте их на экскурсию! Рассказать хорошо, а лучше глазами проверить!
После чего нас расхватали, как персики на рынке, и чуть ли не под локоток вывели из начальственного кабинета. Со мной в паре, как и следовало ожидать, был Полынь.
Сначала мы пошли в подвальную кузницу за значком.
– Поздравляю, детка, – прогундосил там насупленный гном-равнинник и, исчезнув за конторкой, долго рылся в ящиках. Поиски у него шли туго, но весело. В воздух над столешницей всё взлетали какие-то железки, отвергнутые кузнецом. Я переживала, что одна из них, приземляясь, стукнет гнома по кумполу. Обошлось.
– От души поздравляю, тем паче с куратором. Небось взво-о-оешь скоро! – хохотнул гном и наконец-то вынырнул обратно.
Полынь неопределённо пожал плечом в ответ на эту ремарку.
Гном ловко выгравировал моё имя, а потом, сопя от усердия, раз двести протёр значок видавшей виды тряпочкой – то ли носовым платком, то ли бывшим носком.
Ещё один час и один кабинет спустя на моём предплечье красовалась татуировка Ловчей.
Технически это были даже две татуировки, повторяющие значок: аверс и реверс, два кружочка один над другим. Карту так и хотелось развернуть, а птице – взъерошить перья. Я вертела руку так и эдак, но глаз ястреба из любого положения смотрел прямо на меня – внимательно и предостерегающе.
Не знаю, кому как, но мне боль, как ничто другое, придаёт ощущение реальности. Нет. Это всё-таки не сон: ночная дрёма не исполосовала бы мою руку красочными чернилами.
Уже когда мы вышли обратно в главный холл ведомства, Полынь вручил мне аккуратный узкий кинжал.
– Обычно Ловчие работают головой. Но иногда нужно постоять за себя, – предупредил он.
– Таким ножичком разве что курицу разделаешь, – фыркнула я, взвесив оружие на ладони.
– Это магический кинжал, заряжен молниями. Даже маленькая царапина отправит противника в нокаут, – объяснил куратор как ни в чём не бывало.
Я вздрогнула.
Ох. Подобные артефакты – таящие в себе молнии, формулы оцепенения, выпускающие облачка ядов и так далее – используют колдовскую энергию своего владельца для того, чтобы активироваться. Я при всём желании не смогу применить это оружие с должным эффектом.
Прах побери. Значит, в департаменте всё-таки не знают?.. Никаких социальных программ для не-магов? Это всё – просто ошибка? Но… Я же…
Сердце заколотилось, будто проклятое.
Предательский клинок в моей руке переливался серебром. Солнечный свет проникал в холл сквозь огромное витражное окно высотой метров двадцать, которое кружевом затянуло дальнюю стену ведомства. Совсем сказочный, лилово-жёлтый луч света соскользнул с мраморных медальонов мне на нос, так ребячливо и доверчиво, будто я уже «своя».
– Ах, вот оно что, понятно. – Я поспешно и фальшиво заулыбалась Полыни. А потом лихорадочно убрала кинжал в ножны и спрятала в сумку.
Внемлющий не обратил внимания на мой внезапно охрипший голос.
Я ещё раз посмотрела на новенькую татуировку.
«Лгунья, – читалось в глазах ястреба. – Лгунья».
Полынь оставил меня возле группы «мальков», отиравшихся у центрального фонтана.
Новички возбуждённо гудели, спешно перекидывали мостики дружбы – всюду, где могли дотянуться. Особенно усердствовали двое темноволосых остроносых близнецов. Чем-то похожие на муравьедов, они ни на секунду не оставались в покое, всё время к чему-то принюхиваясь, гримасничая и перешёптываясь.
Не успела я ответить кривоватой улыбкой на улыбки, прыгающие вокруг болотными огоньками, как подошла Селия и повела нас на экскурсию по ведомству.
Несмотря на сильную хромоту, ассистентка шефа двигалась очень быстро, хотя и забирала по-паучьи вбок. Наша группа едва за ней поспевала.
Мы ходили по зданию добрых два часа. Изучали каждый раздел ведомства. Много раз мы останавливались, чтобы тихонько понаблюдать за работой сотрудников.
Одна такая пауза возникла в тренировочном крыле, где в индивидуальных пустых помещениях, по сути представляющих из себя стеклянные кубы, практиковали магию. Мужчины и женщины в мягкой одежде оттачивали сложные заклинания, долго отдыхая после этого на устилающих пол матах.
– Но ведь мы уже были здесь сегодня утром, когда сдавали тесты, – недовольно прокомментировала одна из новеньких Ловчих – бледная девушка с родинкой-сердечком на шее.
Селия строго ответила:
– Кое-кто присоединился к нам позже. – На этих словах она бросила на меня суровый взгляд.
Злые мурашки с топотом пробежали по моей спине.
– А, так это ты прогулявшая? – «Родинка» повернулась ко мне. – Ну даёшь!
– Моя ташени разбилась, не долетев. – Я пожала плечами как можно небрежнее. – Хотя это, конечно, меня не оправдывает.
– Это не ваша вина, – сказала Селия так категорично, будто подразумевала обратное. Она поправила очки и добавила: – Донести до вас информацию о том, что вас приняли, – работа ваших кураторов. К сожалению, господин Полынь отнёсся к этому по-дилетантски легкомысленно.
– Полынь из Дома Внемлющих? – встрепенулся другой новичок. – Я слышал, что он лучший Ловчий ведомства. Его наградят генеральством, если он разберётся с Тем Самым Делом, да?
Селия недовольно поджала губы и будто бы стала сильнее цокать тростью об пол:
– От кого это вы слышали?
– У меня сестра тут работает, – простодушно объяснил малёк. – Она по Полыни просто тащится.
Чернявые близнецы захихикали.
– Несмотря на то что сбор слухов и сплетен – важная составляющая работы Ловчих, я советую воздержаться от подобного внутри департамента, – почти выплюнула Селия и указала тростью в мою сторону: – А вы, Тинави, сдадите тесты завтра.
Паника захлестнула меня. Бедолага-мозг включил в голове обратный отсчёт до позора, лицо продолжало улыбаться…
Ох, и зачем я саму себя загоняю в ловушку!
Наша экскурсия закончилась у огромного гобелена, изображающего «государственное древо» Лесного королевства. Селия перехватила трость на манер указки и сухо оттарабанила справку о политическом устройстве страны. Её никто не слушал (глупая формальность, информация для детей), и Селия это знала.
Я разглядывала гобелен.
В центре полотна был вышит герб Шолоха – коронованное дерево инграсиль, на котором вместо листьев растут белые цветы. Под корнями дерева, стоящего на холме, располагался огранённый бриллиант с шестью искрами – намёк на славных предков нашего королевства, которые дружили с шестью богами-хранителями и чьи магические останки сегодня покоятся под курганом дворцового острова.
Вокруг, как на циферблате, располагались гербы девяти органов государственной власти. На маковке сиял герб Иноземного ведомства, конечно же. По бокам от него – Башня магов и Военное ведомство.
Ещё было Лесное ведомство – самое крупное в Шолохе. У него модный герб, выполненный популярным столичным художником: чёрный контур знаменитых черепичных крыш, внизу ажурный парапет набережной и речные воды, а сверху, вместо неба, – плотные кроны деревьев. Что весьма точно отражает реальное положение дел в Шолохе.
Внизу гобелена теснились остальные госучреждения: Торговая палата, Правое ведомство, Ратуша, Академия и королевский Двор. Слева от последнего ярким тоном выделялась зелёная заплатка… Я догадалась, что там было раньше.
Герб Теневого департамента – самого таинственного и пугающего министерства.
Сотрудников-теневиков называют Ходящими, они занимаются внутренней разведкой. Все эти мрачные вещи вроде допросов, пыток, узких застенков и казней без суда и следствия – всё к ним. Ходящие носят глухие мантии и золотые маски, и если видишь такого – побереги себя, не приближайся.
Два года назад король попытался реформировать Теневой департамент: внешнеполитическая обстановка казалась стабильной, да и внутри государства всё было тихо. Но Ходящие взбесились оттого, что его величество «сунул к ним нос». Произошёл кровавый бунт…
Король победил. Реформа состоялась. Теперь в Шолохе лишь дюжина железнолицых (как их уничижительно называют горожане). И то – в роли личных подчинённых его величества.
Впрочем, я всё равно от души не советую нарываться. Их право на убийство никто не отменял.
– Что ж, наша экскурсия закончена, – объявила Селия. – Ждём вас завтра в девять утра. Будьте готовы: работы полно, а рук мало.
Я собиралась выйти из ведомства, когда путь мне перегородила влетевшая в стрельчатое окно алая ташени. Бумажная птичка, вереща, врезалась мне в грудь, после чего обессиленно упала.
Я подняла её, осторожно оглянувшись: никто не заметил странной реакции волшебного предмета на прикосновение ко мне? Обычно ташени не обмякают в руках адресата, а, напротив, мило чирикают.
Алый – это цвет Дахху. А Дахху должен был найти потерявшегося мальчика, жертву бокки. Так что новости от него – это важно.
«Воздушная гавань. Ждём», – гласила записка.
Очень содержательно, спасибо, друзья. То, что надо изголодавшемуся по информации человеку!
Я запахнула плащ-летягу и вышла на улицу.
4. Трудности амнезии
Два самых дорогих района Шолоха – это Верхний и Нижний Закатный Кварталы. Верхний квартал, также именуемый Королевской милей, отдан госучреждениям. В Нижнем квартале располагаются поместья семнадцати знатных Домов.
Энциклопедия «Доронах» под авторством Дахху из Дома Смеющихся, черновик первый
Хозяева «Воздушной гавани» удивились бы, узнай они, что мы с Кадией и Дахху считаем их ресторан нашим «штабом».
Тем не менее так оно и было.
В откровенно туристической «Воздушной гавани» мы обсуждали великие планы по захвату мира, тосковали о несбывшемся и банально сплетничали.
Мы регулярно жаловались на то, что «Гавань» нам надоела, еда тут паршивая, сидеть на крыше холодно, цены задраны, и, вообще, пора бы найти «штаб» поуютнее, но… Сложно было решиться на предательство.
Ведь именно в «Воздушную гавань» мы пришли в наше первое утро в Шолохе после окончания учёбы. Семь лет жизни в Смаховом лесу, под крылом наставника, и вдруг – возвращение в большой город. На родину, но позабытую. Казалось, совсем чужую.
«Гавань» стала для нас первым заново обретённым местом в столице. И мы прикипели к ресторанчику всем сердцем, сколь бы скверным он ни был. Я считаю, легко отделались. Другие так привязываются к людям.
Выпустились мы в начале июня.
Кадия и я, прощаясь с магистром Орлином, рыдали взахлёб: старому мастеру даже пришлось отобрать у нас только что вручённые дипломы, потому что иначе они бы утонули в слезах и соплях. Дахху переминался рядышком и тоже заметно грустил.
Забавно – мы ведь так ждали конца учёбы! С придыханием считали дни до «взрослой» жизни.
Но, когда дверь в коттедж Орлина захлопнулась, только у Кадии всё сложилось как надо.
Он убрала диплом в тумбочку, переоделась в военную форму и бодрым шагом отправилась на службу. Кад не разменивалась на сомнения, не мялась на пороге: «А стоит ли?» У неё механизмы в голове вообще как-то лучше работают, чем у большинства. Если Кад чего-то хочет, она идёт и пробует. Если её задевают – мигом выбрасывает эту чепуху из головы (предварительно врезав обидчику как следует). Если ей страшно, она говорит: «Что-то мне боязно, ух!» – и всё равно делает намеченное, пусть и покрывшись мурашками.
А вот мы с Дахху влипли. Я – потому что потеряла магию, напутав кое-что в алхимической лаборатории отца.
Дахху – потому что ждал другого. Он думал, финал учёбы означает торжество твоего ума и сладкую дрожь в коленях, когда ты видишь, как огромен внешний мир. Сколько у тебя возможностей. Перспектив.
Но оказалось, что это сложный труд: из раза в раз выбирать правильную дорогу. Каждый день сосредотачиваться и выбирать, не расслабляясь.
Потому что начать заново не получится. Правила не позволяют.
«Меня как будто выкинули в Шепчущее море, – вздыхал Смеющийся, – на крохотном плоту. Сказали: дерзай! И, одобрительно улыбаясь, растворились в прозрачном синем воздухе. И вот я совсем один, и уже, если честно, плевать на свободу. Просто хочется знать направление. Быть уверенным в том, куда я плыву. Чтобы трое суток спустя, когда я начну умирать от жажды, те же самые лица не спросили разочарованно, за каким прахом я так упорно гребу прочь от земли блаженных».
В итоге неприкаянный Дахху поступил на второе высшее в Лазарет. Быть вечным студентом очень удобно, ведь это позволяет отложить настоящий выбор на туманное «потом».
Грустно, ибо всем, кроме самого Дахху, очевидно, в чём его судьба.
Он – прирождённый учёный. Такой, знаете, настырный теоретик, который может годами докапываться до истины в каком-нибудь Чрезвычайно Важном Вопросе типа: «Пользовались ли мотыгой народы Северной пустоши в IV–V веках?».
Дахху давно мечтает написать «Доронах» – энциклопедию о Лесном королевстве, в которой он раскроет всю суть нашей истории и культуры. Но друг слишком боится провала, поэтому исследование всё ещё в проекте.
Компенсируя, Дахху доходит до самой сути в других, отнюдь не столь полезных вещах.
Так, когда я поднялась в «Воздушную гавань», он по десятому разу читал меню: изучал его так внимательно, будто надеялся найти секреты древних магов между строк. Или хотя бы какое-то новое, ещё не опробованное нами блюдо – что тоже вряд ли.
Первой меня заметила Кадия:
– Кого я вижу, хей-хей! – Она помахала из соломенного кресла, стоявшего у самого парапета. Улыбка Мчащейся, обнажающая и верхние, и нижние зубы, была настолько широкой, что не умещалась на лице.
Читать бесплатно другие книги:
